Текст книги "По битому стеклу (СИ)"

Автор книги: Агата Озолс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

Глава 35

Он вздрогнул. Посмотрел на фотографию, перевел взгляд на Марину. Плетнев поверил ей сразу и безоговорочно – она не врала.

За годы совместной жизни, Виктор прекрасно изучил свою жену. Ему были знакомы каждый ее жест, каждая интонация. Когда Марина говорила неправду, она чуть поджимала нижнюю губу, словно опасаясь, что правда выскользнет наружу, и внимательно, исподлобья следила за собеседником, проверяя – повелся ли он на ее слова.

Сейчас она сказала правду. Женщина, любимая женщина, обманула его, выдав себя за другую. Но разве это делало ее менее любимой?

– Допустим, – сказал он после небольшой паузы. – Но сейчас это не имеет никакого значения. Ядвига умерла.

После его слов, Марина вытаращила на него глаза, а потом громко расхохоталась.

– Господи, Плетнев, я ушам своим не верю! – воскликнула, отсмеявшись. – Ты что, ничего не понимаешь?

Она с веселым изумлением посмотрела на Виктора и продолжила.

– Точно, не понимаешь. Как тебе, с такой младенческой наивностью, удалось стать тем, кем ты стал?

– Говори, что хотела и уходи, – сохраняя спокойствие, сказал Виктор.

То, что Ядвига оказалась женой человека, погибшего в той аварии, было неожиданно. Плетнев не был наивным, в этом Мири сильно ошибалась. Он тут же понял, что Ядвига появилась в его жизни неспроста. Но обсуждать это с бывшей женой в его планы не входило. Сейчас выпроводит ее восвояси и все, как следует, обдумает.

– Неужели ты решил, что она купила себе документы, придумала новую биографию, влезла в нашу жизнь только ради того, чтобы посмотреть тебе в глаза? Приятно провести время? Устроится на работу в твой офис? Или всерьез думаешь, что эта дрянь была с тобой искренней? Любила тебя? Хотела быть с тобой? Жить долго и счастливо? Родить от тебя детей?!

Последнюю фразу Марина почти выплюнула.

– Именно это тебя так оскорбляет? – спросил Виктор. – Что она готова была на то, чего не захотела ты?

И оба замолчали, вспоминая.

– Я посвятила тебе всю свою жизнь, – уже намного тише ответила Марина. – Я совершила ошибку, но сполна расплатилась за нее.

– Избавившись от ребенка, чьим бы он ни был, – жестко напомнил Виктор.

– Это был твой ребенок! – крикнула ему в лицо бывшая жена. – Твой! И ты сам во всем виноват!

Виктор болезненно поморщился, будто у него заныл больной зуб. Слова бывшей жены разбередили старую рану. Ведь уверен был, что все давным-давно отболело и забылось. А тут… лишь одна фраза – и опять вернулось это чувство собственной беспомощности, как будто все случилось только вчера. И снова разговоры, бесполезные выяснения отношений, обвинения Марины, словно от этого кому-то станет легче. Виктор знал заранее все, что она сейчас скажет. И если несколько лет назад он бы выслушал все, что Марина захочет ему сказать, промолчал, а после, наедине, долго вертел в голове ее слова, решая – а так ли она неправа, то сейчас все изменилось.

– Довольно, – оборвал он бывшую жену. – Ты сказала, я услышал. А теперь тебе пора.

От его холодного тона Марина осеклась и замолчала. Пожевала губами, будто готовясь к следующему раунду, но решила не нагнетать.

– Плетнев, – вздохнула она, – я пришла не за тем, чтобы с тобой ссориться.

– Ты пришла, чтобы рассказать мне правду о Ядвиге, – сказал Виктор. – Я понял.

– Только не говори, что ты готов ее простить!

– Ну, тебя же я простил, – спокойно возразил он.

– Она нарочно познакомилась с нами, – торопливо начала Марина, – втерлась в доверие, увлекла тебя, закрутила с тобой роман! Я не знаю, что она вытворила в Аргентине, но она специально прикинулась мертвой, чтобы сделать тебе больно, отомстить за свою семью!

– Ты повторяешься.

– Скажи, она инсценировала аварию? Разбилась на машине? – продолжала допытываться бывшая жена.

– Марина, тебе пора. Ты явно засиделась.

– Да что же ты за человек такой? – по-бабьи всплеснула руками Марина. – Когда же до тебя дойдет, наконец?! Она жива!!!

Плетнев перевел взгляд от собственных ладоней на Марину.

– Да-да! – она яростно закивала головой. – Жива!

– Этого не может быть.

– Она жива! Я видела ее три дня назад. Здесь, в Москве!

– Что? – не поверил Виктор.

– Плетнев, я тебе говорю – твоя Ядвига жива.

– Допустим, – проглотив комок в горле, согласился Плетнев. – Допустим, она жива.

– Да какое допустим!.. – Запальчиво перебила его Марина.

– Хорошо. Но я не буду обсуждать это с тобой. Ты открыла мне глаза, спасибо тебе большое. А сейчас – уходи.

Марина нервным движением поправила волосы, облизала сухие, узкие губы и неуверенно сказала:

– Виктор, я пришла не для того, чтобы сделать тебе больно. Я не она. У нас все как-то разладилось. Но ведь мы может это исправить.

Перемена темы была настолько неожиданной, что Плетнев удивленно посмотрел на бывшую жену.

– Мы не чужие друг другу, – воодушевленно продолжила говорить Марина. – Можем попробовать все вернуть. Возвращайся домой, Виктор. Давай начнем все заново. Все будет так, как ты захочешь. Я пойду работать. Ты же можешь взять меня пресс-секретарем. Мы можем родить ребенка!

При упоминании о ребенке, Плетнев дернулся. Тут же перед глазами возникла картинка – он сам, Виктор Плетнев, с радостно улыбающимся малышом на руках. Во рту противно загорчило.

Уже не слушая ее лепета о суррогатной матери, решительно оборвал Марину:

– Уходи.

Марина запнулась.

– Уходи, – с нажимом повторил Плетнев и, видя, что бывшая жена не торопится его покидать, повысил голос и произнес по слогам: – УБИРАЙСЯ!

– Но, Виктор…

Он резко встал из-за стола.

– Я приду через пять минут, чтобы духа твоего здесь не было. Еще раз вздумаешь прийти – пожалеешь.

Его хватило на то, чтобы аккуратно закрыть за собой дверь кабинета. Славик, заметив начальника, спрятался за монитором и застучал клавиатурой, будто хотел пробить в ней дырку.

Плетнев, печатая шаг, вышел в коридор, спустился на лифте и вышел из здания. Холодный, пронизывающий ветер ударил ему в лицо. Виктор похлопал себя по карманам в поисках сигарет, не нашел и тихо матерясь, вернулся в здание.

– Курить есть? – хмуро спросил у охранника.

– Только такие, – немного стесняясь, мужчина в костюме протянул ему пачку солдатского «Кэмэла» без фильтра.

– Подойдет, – Плетнев достал сигарету и прикурил ее прямо у поста охраны.

Крепкий дым оцарапал горло, Виктор закашлялся и вернулся на крыльцо. В несколько затяжек докурил сигарету, но продолжал стоять на ветру. Мысли в голове скакали, как стадо антилоп в саванне. Чтобы хоть как-то успокоиться, Плетнев махнул рукой охраннику, топчущемуся неподалеку и, когда тот подошел, попросил еще сигарету.

От крепкого табака тут же начало мутить, но он зачем-то докурил, мужественно борясь с тошнотой. Кивком головы поблагодарил охранника и поднялся на свой этаж.

– Принеси мне молока, – распорядился, проходя мимо Славика.

Он не сомневался, что молоко для него найдется, как не сомневался и в том, что Марина покинула его офис. Все-таки десять лет брака научили ее неплохо разбираться во всех оттенках его настроения.

В кабинете никого не было, только сладкий запах дорогих духов напоминал о приходе бывшей жены. Виктор тяжело опустился в кресло, обхватил голову руками. Слабость накатывала волнами, и ему нестерпимо хотелось поддаться этой слабости. Закричать, затопать ногами, упасть на пол и, катаясь по полу, завыть от отчаяния. Может, если он так сделает, станет хоть немного легче?

Славик почти бесшумно возник на пороге кабинета, на мысочках приблизился и поставил перед ним высокий стакан молока.

– Как вы просили, Виктор Алексеевич.

Плетнев залпом выпил молоко, надеясь, что тошнота отступит.

– Ваша …. Жена… в смысле, бывшая…, Мири… Марина… – совсем запутался бедный Славик.

– Что?

Славик выдохнул, собрался с духом и произнес:

– Просила вам передать.

Славик протянул ему сложенную вчетверо бумажку.

– Что это?

– Она сказала, это адрес. Что вы знаете, чей.

Виктору нестерпимо хотелось взять эту бумажку. Узнать, где сейчас Ядвига. Рвануть к ней. Убедиться, что жива и здорова. Но ему удалось взять эмоции под контроль.

– Выброси. И можешь быть свободен.

Славик убрал листок, сосредоточенно кивнул и стал отступать к дверям.

– Завтра у тебя выходной, – сказал ему Плетнев.

Если помощник и удивился, что вида не подал, лишь покивал, как китайский болванчик.

– Дай мне этот адрес, – распорядился Виктор. – И спасибо тебе, Вячеслав.

Когда за обалдевшим Славиком закрылась дверь, Плетнев осторожно, будто он был заразным, взял листок с адресом Ядвиги. Покрутил его в руках, не торопясь разворачивать. А потом достал зажигалку, поджег бумагу и, глядя, как огонь ее уничтожает, тихо сказал:

– Умерла, так умерла.

И словно бы в ответ на его слова, взвился огонек, больно обжигая пальцы. Плетнев зашипел и бросил бумажку на пол, наступил на нее, гася пламя. Растер ногой пепел, буквально вдавливая его в пол, в надежде, что от белого листа не останется ни клочка.

Тщетная надежда, бумажка не успела сгореть полностью и теперь искушала его, манила, звала. Плетнев поднял не догоревший клочок с пола, отправил его в мусорную корзину и уставился в монитор. Через пару минут понял, что работать сегодня уже не сможет – строчки скакали перед глазами, ему приходилось перечитывать одно и то же предложение по несколько раз. Виктор выключил компьютер, надел пиджак и вышел в приемную. Удивился, не увидев помощника на положенном ему месте, потом вспомнил, что сам же его и отпустил и даже дал выходной. Впрочем, правильно сделал. Вряд ли он сам сможет завтра работать. Трудно сосредоточиться на деле, когда все мысли заняты другим.

По пути на парковку, позвонил начальнику службы безопасности и распорядился, чтобы домой его отвез водитель. Садиться сейчас за руль самому было смерти подобно.

«Ядя, Ядя», – думал он, сидя на заднем сидении служебного автомобиля и бесцельно глядя в окно, – «что же ты наделала, что же мы с тобой наделали. Почему не пришла ко мне? Почему ничего не сказала?»

Виктор не осуждал ее. Наоборот, он прекрасно понимал Ядвигу. Возможно, окажись на ее месте, поступил бы также.

Признавая право Ядвиги на месть, сейчас Виктора волновало другое: были ли ее чувства частью игры, или она действительно любила его. Плетнев перебирал в памяти слова, жесты, взгляды и никак не мог решить – что же стояло за всем ее поведением? Неужели ее чувства были просто притворством и частью хитроумного плана?

И как бы ни было больно, Плетнев склонялся к тому, что Ядвига мстила. Иначе не смогла бы равнодушно бросить его, инсценировав собственную смерть. Она ведь знала, каково это – терять любимых. Знала, что чувствует человек, глядя, как догорает то, что еще несколько часов назад было самым дорогим. Если ее план заключался в том, чтобы причинить ему боль, заставить мучиться, разбить сердце, то Ядвига должна быть довольна – ее месть удалась на славу.

Нестерпимо захотелось найти ее немедленно, посмотреть в лживые глаза, спросить – счастлива ли она, отомстив за смерть семьи. Но он знал, что не будет этого делать. Зачем? И так все ясно. Наверное, она празднует победу. Еще бы, Ядвиге удалось сделать то, чего до нее не смог сделать никто – уничтожить его морально.

Виктор не знал, что тяжелее – думать, что любимая женщина погибла, или знать, что она жива и предала его. И вместе с этим, в глубине души, где-то глубоко – глубоко внутри, он был рад, что Ядвига жива. Так пусть и живет себе. Пусть будет счастлива. Без него.

Когда машина въехала на территорию жилого комплекса, где теперь жил Плетнев и затормозила у подъезда, он принял окончательное решение – Ядвиге Троепольской не место в его жизни.

Глава 36

После ухода Мири я просидела на полу до поздней ночи. Прокручивала в голове все, что узнала от нее, корила себя – ведь должна была догадаться, понять, что Виктор не мог быть за рулем той машины, ломала голову над тем, как теперь все исправить.

И с каждой секундой во мне росла уверенность – Виктор меня не простит. Нельзя простить то, как я с ним поступила. Нет мне оправдания. А самое главное, чтобы я ему не сказала, он все равно не поверит. Тот, кто обманул однажды, обманет и в другой раз.

Мысли были одна тяжелее другой, я все пыталась себе представить нашу с Виктором встречу, и то, что я ему скажу, но вот о чем я не подумала, так это о том, что наша встреча не состоится и вовсе.

Из квартиры, в которой мы с ним жили, он съехал. Прийти к нему в офис я посчитала неудобным. Оставалось …. А что мне, собственно оставалась?

Дрожащими руками набрала его личный номер. Несколько долгих гудков, и мое сердце замерло.

– Слушаю.

Я не знала, как начать разговор.

– Я вас слушаю, – повторил Виктор.

– Это я, – с трудом выдавила из себя.

– Я? – переспросил Плетнев, и мне показалось, что его голос дрогнул.

– Ядвига, – шепнула в трубку.

От волнения противно взмокли ладони, и я поспешила вытереть их о юбку.

– Ядвига, – повторил за мной Виктор странный, чужим голосом.

И разговор прервался. Набирая его номер повторно, я еще надеялась, что это просто неполадки со связью, хотя и понимала, что лгу себе.

– Это я, – сказала чуть уверенне, когда он снова ответил на звонок.

– Не звони мне больше никогда, – совершенно спокойно отозвался Плетнев и сбросил звонок.

Возможно, мне стоило смириться и попробовать жить дальше без Плетнева, но меня накрыло огромное желание увидеть его прямо сейчас. Я готова была уже заявиться к нему на работу, но подозреваю, что меня попросту бы не пустили к Плетневу. Осталось только одно. И я позвонила Валентину.

– Что у тебя случилось? – спросил он, поздоровавшись.

– Хочу увидеть Плетнева, – начала я с главного.

– Подозреваю, что он твоего желания не разделяет, – хмыкнул Валентин. – Иначе бы ты мне не позвонила.

– Да, – согласилась безропотно.

Вести долгие беседы с Валентином у меня не было сил.

– Боюсь, что не смогу тебе ничем помочь, – сказал Валентин. – Я у него больше не работаю.

– Ты ушел от него?

– Это ты от него ушла, а я просто уволился.

– Но почему?

– А зачем мне твой Плетнев?

– А как же работа?

– Уж безработным не останусь, – отмахнулся Валентин.

– Ты знаешь, где он теперь живет? – вернулась я к волновавшему меня вопросу.

– Знаю.

– Скажешь?

– Скажу. Только, Ядвига, ты уверена, что это хорошая идея?

– Я должна с ним поговорить. Валентин, ты не представляешь, как я ошиблась.

– Я могу узнать, что произошло? – спросил Валентин.

Скрывать то, что узнала от Мири, я не посчитала нужным и вкратце пересказала наш с ней разговор.

– Надо же, – присвистнул Валентин, когда я замолчала, – и как ему это удалось? Скрыть такую историю практически невозможно. Наверняка, его охрана была в курсе. И ведь никто не пикнул. Или они беззаветно ему преданы, или твой Плетнев потратил целое состояние, чтобы у охранников отшибло память.

– Ты же там работал, неужели не было никаких слухов, намеков? – поинтересовалась я.

– Абсолютно. Это и удивительно.

– Я звонила ему, – призналась Валентину.

– И он не взял трубку? – предположил он.

– Он сказал, чтобы я больше его не тревожила.

– А ты что хотела?

– Не знаю, – пожала я плечами, забывая, что Валентин не может меня видеть.

– Так может, стоит исполнить его просьбу? – вздохнул Валентин.

– Нет, – твердо ответила я. – Мне надо его увидеть. Объясниться с ним.

– Думаешь, он такой идиот, что ничего не понял?

– Думаю, что Мири уже выдала ему свою версию.

– Можно подумать, ее версия так уж сильно отличается от твоей.

– Думаю, не очень. Но я все равно хочу с ним поговорить.

– Тогда записывай адрес.

Я нашла бумажку с ручкой и записала новый адрес Плетнева.

– Там закрытая территория, – продолжил объяснять Валентин. – Тебя без пропуска не пропустят. Он теперь ездит с водителем и охраной. Если не захочет, ты и близко к нему не подойдешь.

– Ему грозит опасность? – забеспокоилась я.

– Не больше, чем обычно.

– Тогда зачем водитель? Охрана? – не унималась я.

– От тебя бережется, – жестоко пошутил Валентин.

Я промолчала, и он продолжил:

– Извини, дурацкая шутка.

– Не смешная, – согласилась с ним.

– Захотел человек соответствовать своему статусу, – предположил Валентин. – А может, просто не хочет быть один.

– Возможно, – сказала задумчиво, пытаясь представить, как буду обходить охрану.

– Когда поедешь?

Я посмотрела на часы. Одиннадцать вечера. Скорее всего, Виктор уже дома, и ехать к нему бесполезно. Не буду же я торчать под его окнами, тем более, что меня к ним не пропустят.

– Завтра утром, – решила я. – Приеду пораньше, попробую поймать его перед работой.

Валентин снова тяжело вздохнул.

– Тогда желаю удачи.

– Спасибо.

– И, знаешь что? Если ничего у тебя не получится, не расстраивайся. Обещаешь?

– Я сделаю все, чтобы он поговорил со мной. Спокойной ночи. Я позвоню.

– Отдыхай, – грустно сказал Валентин. – У тебя завтра будет тяжелое утро.

Я даже спорить с ним не стала.

В семь утра вышла из такси у дома, где теперь жил Виктор. Было уже по-осеннему прохладно, и я поежилась, подняла воротник пальто и попыталась спрятать нос в шелковом шарфе, попутно сожалея, что не надела кашемировый. Все казалось, что еще рано, успею еще поносить тепле вещи, ведь впереди зима.

На территорию дома меня ожидаемо не пустили, да я и не рвалась. Меньше всего мне сейчас хотелось вступать в дискуссию и привлекать внимание охраны и жильцов. Я осталась стоять недалеко от ворот, чтобы не пропустить Виктора. Понимала, конечно, что он будет на машине, и мне придется как-то ее остановить, но надеялась, что уж с этой проблемой я как-нибудь управлюсь.

Через полчаса моего ожидания, стал накрапывать мелкий, противный дождик, и я подумала, что зря не приехала на своей машине, а вызвала такси. Дома эта идея показалась оптимальной – не хотелось метаться по Арбатским переулкам в поисках места для парковки. Но я совсем забыла про осень.

Стояла, повторяя про себя все те фразы, что подготовила ночью. И чем больше повторяла, тем отчетливее понимала – все не то.

Плетнев взял на себя вину другого человека. Теперь, зная, что произошло на самом деле, мне казалось, я понимаю, почему он так поступил. Наверное, на его месте я бы сделала то же самое. В аварии были виноваты двое – тот, кто управлял Мазератти и мой муж, наплевавший и на отсутствие у него водительского опыта, и на людей, сидящих с ним в машине. Мог ли Виктор поступить иначе? Несомненно, мог. Но тогда это был бы не он, а какой-то другой человек, которого я бы вряд ли полюбила. Сейчас, понимая смысл его поступков, я сожалела. О чем? Да обо всем. И о том, что потратила несколько лет своей жизни, лелея горе и вынашивая идеи мести, и о том, что не призналась во всем Виктору, когда поняла, что он стал мне дорог, и о том, что инсценировала аварию. Ведь не хотела, как чувствовала, что совершаю ошибку, а все равно сделала.

Предаваясь размышлениям, чуть не упустила момент, когда Плетнев вышел из подъезда. Но меня будто в спину кто толкнул, вырывая из задумчивости, я оторвала взгляд от собственных туфель, подняла глаза и увидела его.

Виктор вышел из подъезда, кивнул охраннику, стоящему у машины, и не глядя по сторонам, шагнул к распахнутой двери автомобиля.

А потом что-то случилось. Возможно он, как я и минуту назад, ощутил мое присутствие. Но Плетнев затормозил и обвел глазами двор. Я сделала пару шагов и оказалась у ограды, четко напротив Плетнева. Наши глаза встретились, время остановилось. Я просила, я умоляла его: только дай нам шанс поговорить! Взялась дрожащими пальцами за прутья, будто пытаясь сломать все преграды между нами.

Сколько мы так простояли, глядя глаза в глаза? Минуту? Пять? Вечность? Не знаю. Но Виктор первым отвел взгляд. Я видела, что он собирается сесть в машину, открыла рот, чтобы его позвать, прижалась к забору. Влажные прутья решетки оставляли мокрые следы на моих щеках. Или это я заплакала?

Но Плетнев лишь чуть заметно покачал головой и решительно сел в машину. Охранник захлопнул за ним дверцу и устроился на переднем сидении. А я поняла, что между нами все кончено.

Безропотно отошла в сторону, наблюдая, как медленно открываются ворота, и машина Виктора проезжает мимо меня. Проводила глазами тонированное стекло, за которым Виктора было не разглядеть, но я отчего-то была уверена, что он смотрит на меня. Что ж, если он решил вычеркнуть меня из своей жизни, значит, так тому и быть. Уж я-то знала, каким упрямым может быть Виктор Плетнев.

Машина скрылась за поворотом, а я вызвала такси. Нужно было возвращаться домой и что-то делать со своей жизнью. Дальше так продолжаться не может.

Дома скинула промокшие насквозь туфли и отправилась греться в душ. Стоя под горячими струями и выбивая зубами дробь, впервые за несколько лет подумала о том, что жизнь проходит, а я замерла, словно статуя в Нескучном саду. И что я имею в итоге?

Продала свою фирму. Ту самую, на создание которой потратила столько времени и сил, ту, которой по праву гордилась, ту, жизни без которой не представляла. Перекроила жизнь, вычеркнув из нее всех своих знакомых и приятелей. Если честно, меня нельзя было назвать особо общительной, и друзьями я не обзавелась. Но были люди, общение с которыми доставляло мне удовольствие, и я искренне считала, что оно взаимно. Но после гибели семьи, я пресекала всяческое общение, а потом просто пропала.

Я избавилась от всего, что было у меня в прошлой жизни. И все ради того, чтобы отомстить. И вот месть состоялась. Да, я ошиблась, но если опустить тот факт, что не Виктор был виновником аварии, то, положа руку на сердце, что принесла мне моя вендетта? Разве я стала счастливее? Разве жить мне стало легче? Разве боль от того, что нет со мной моих родных, стала хоть чуточку меньше?

А что, если я ошиблась? И вместо того, чтобы тратить себя и устраивать крестовых поход, нужно было просто жить? Смириться со своим горем, попытаться найти утешение? Не искать виновных, а попытаться принять то, что случилось?

Я разрушила себя, но этого ли хотели для меня мои родители? И неужели Сашенька был бы рад, видя, во что превратилась его мать? Даже Андрюша был бы мной теперешней недоволен.

Вода все лилась и лилась, а я … Я, как никогда остро, ощущала, что совершила ошибку. И дело даже не в том, что не Виктор был тогда за рулем красного Мазератти. Я совершила ошибку в том день, когда решила отомстить. Вместо того, чтобы найти в себе силы жить дальше, я позорно капитулировала. Мне даже стало казаться, что теперь родные стали бы стыдиться меня. Той, какой я стала за эти годы.

Из душа вышла с твердым решением начать все заново. Да, я не смогу оживить близких, но я должна смириться с их гибелью, и вновь стать той, кем была. Сильной, смелой, вернуть себе уверенность и любовь к жизни. И возможно, тогда небеса смилуются надо мной, и мое горе превратиться в тихую, светлую печаль.