Текст книги "По битому стеклу (СИ)"
Автор книги: Агата Озолс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)
Это было ужасно неправильно, мне нужно было его остановить. Но вдруг сделалось абсолютно все равно, что происходит со мной и моим телом. Какая разница, что будет дальше?
Валентин обманчиво принял мою безучастность за согласие. Поцелуи стали настойчивее, руки проникли под одежду, сжали грудь сквозь кружево бюстгальтера. Он опрокинул меня на диван, дернул молнию на юбке. А я …. Я просто закрыла глаза и постаралась не думать о том, что со мною происходит.
Слышала шелест одежды, мужское тяжелое дыхание… Проникновение было болезненным, но и тогда я осталась безучастной. Валентин что-то шептал, слова доносились словно сквозь вату. Я попробовала вычленить хоть букву, но ничего не смогла разобрать.
Ощущение чего-то чужеродного во мне вдруг вызвало чувство брезгливости, и я попыталась сбросить мужчину с себя. Но Валентин проигнорировал мои слабые попытки, не обратил на них никакого внимания, лишь задвигался сильнее, проникая глубже, так, что стало больно. Я снова дернулась, пальце впились в мужские плечи, желая оторвать от себя этого мужчину. Валентин схватил меня за руки, блокируя попытку сопротивления, дернулся и с протяжным стоном кончил.
Несколько мгновений он еще был во мне, пристально вглядываясь в мое лицо, потом поднялся и быстро вышел из комнаты.
Я провела рукой по промежности. Там было сухо. Слава богу, значит он все-таки использовал презерватив. Наверное, я бы не смогла вынести ощущения его спермы во мне. К горлу подкатила тошнота, но сил встать не было. Я зажала себе рот рукой и повернулась на бок, подтянув ноги к животу. Потом убрала руку и глубоко задышала. Это помогло, тошнить перестало. Я прикрыла глаза в попытке отгородиться от происходящего и неожиданно для себя уснула.
Сквозь сон я слышала, как в комнату вернулся Валентин. Он укрыл меня одеялом, бережно подоткнув край, чтобы я не замёрзла, лег рядом и осторожно обнял. Захотелось сбросить его руку, но я не стала этого делать. Было тяжело, словно я разгрузила пару вагонов. В голове мелькнула мысль, что я все решу завтра, и это была последняя ясная мысль перед тем, как провалиться в глубокий сон.
Я открыла глаза и тут же вспомнила, что вчера произошло. Повернула голову и столкнулась с напряженным взглядом Валентина. Он сидел на полу около дивана, уже полностью одетый и смотрел на меня.
– Мне нужно в душ, – сказала ему вместо приветствия.
– Конечно. Там халат и полотенца чистые.
После душа я не стала пользоваться чужим мужским халатом. Вытерлась насухо и оделась в свою одежду. Она была мятой и несвежей, но лучше я буду ходить в грязном, но своем, чем в чистом чужом. Особенно после того, что произошло вчера.
Валентин ждал меня на кухне, сидя за накрытым к завтраку столом.
– Отвези меня домой, – попросила его, не спеша присоединяться к трапезе.
– Позавтракаешь? – с надеждой спросил он.
– Я не голодна. Домой хочу.
– Как скажешь.
Молча мы спустились к машине, и всю дорогу до моего дома не сказали друг другу ни слова. Глядя в окно, я думала не о том, что вчера вечером мой водитель буквально изнасиловал меня. Нет, я вспоминала, как сидела в зале суда и слушала приговор, вынесенный Плетнёву, и пыталась представить себе: чем сейчас занимается этот человек. Проснулся или еще спит, нежась в мягкой постели? Так погрузилась в собственным тяжелые раздумья, что не заменила, как мы доехали до дома. Опомнилась, и рука потянулась открыть дверь, но Валентин меня остановил:
– Я провожу.
– Нет.
– Ядвига…
– Ядвига Карловна, – поправила его.
Валентин в раздражении мотнул головой.
– Ядвига Карловна, – повторила твердо и посмотрела на него в упор.
Кажется, мне удалось его смутить. Во всяком случае, он не стал со мной спорить, хоть из машины и вышел. Стоял в паре шагов от меня, ждал чего-то. А я, еще раз прокрутив в голове все, о чем успела подумать, решительно заявила:
– Я хочу убить Плетнева.
Глава 7
Наши дни
Уже дома, сидя на своей убогой кухоньке и зачем-то пристально рассматривая полную вонючих окурков пепельницу – в новой жизни я была просто отвратительной хозяйкой, окончательно осознала: весь мой замечательный план летел в бездну.
То, над чем я работала несколько лет, то, о чем мечтала бессонными ночами и о чем грезила ежедневно, теперь, в свете моих последних открытий, можно было смело выбрасывать на помойку.
Я так ясно представляла себе последние минуты жизни ненавистного Плетнева! Как он осознает, что жить ему осталось считанные мгновения, как на его холеном лице загорается искра понимания, что он сейчас умрет, а ничто и никто ему не поможет. Мысленно я видела ужас в его глазах, и это было самым сладким моим видением. Да, я хотела, чтобы ему стало страшно. Так страшно, как было моему Сашеньке в последние секунды его, такой короткой, жизни.
А теперь получается, что ничего этого не будет?!
Но я никогда не смирюсь с этим. Никогда не откажусь от своей мести. А это значит, что я срочно должна придумать другой план.
Размышляя о том, чем бы еще можно было наказать Виктора Плетнева, машинально убиралась на кухне. Выкинула и вымыла пепельницу, протерла стол и сварила кофе. С удивлением поняла, что голодна. Уже несколько лет, как я ела, почти насильно впихивая в себя еду, не столько от голода, столько от осознания – без еды не будет сил, а значит, не будет и мести.
В морозилке завалялась пачка пельменей, и я решила устроить себе знатный, прямо-таки королевский ужин – пельмени, булка с маслом и большая кружка черного кофе. По правде сказать, это было все, что обнаружилось в моем доме из съестного. Продукты я покупала по принципу «дешево и сердито». И не потому, что не было денег.
Напротив, после того, как было продано все, что мне принадлежало, включая недвижимость и налаженный бизнес, на моем банковском счету лежала очень впечатляющая сумма. Конечно, состязаться активами с тем же Плетневым не приходилось, но денег было действительно очень много. И все же я экономила, справедливо рассудив, что средства мне могут понадобиться для чего-то более серьезного, чем набивать себе желудок деликатесами. Оттого и питалась крайне скромно. А так как аппетита все равно не было, то на еду я тратила сущие копейки. О том, как стала выглядеть, даже не задумывалась.
Уничтожая пельмени, я никак не могла решить: что же мне теперь делать-то? Чем зацепить Плетнева?
Сказать честно, мне было все равно, чем зацепить Плетнева, лишь бы сделать ему как можно больнее. Если бы у него был ребенок, я, сцепив зубы, ударила бы ребенку. Но мысль об убийстве маленького человека была настолько отвратительной, что я отогнала ее прочь, тем более, что детей у Плетнева не было.
С размышлений о ребенке я плавно переключилась на его жену.
Плетнев пропал через буквально через несколько дней после суда. Улетел, а куда – узнать не удалось. Говорили, что после суда у Плетнева начались крупные проблемы в бизнесе. Все-таки скандал вышел громким, а большие деньги не любят шума. Репутация – не пустое слово в мире серьезного бизнеса. Кто, находясь в здравом уме, захочет иметь дело с человеком, виновным, пусть и косвенно, в гибели трех взрослых и одного ребенка?
Конечно, ситуации случались разные, и время от времени достоянием общественности становилась очередная скандальная история, в которой был замешан какой-нибудь родственник сильных мира сего. Газеты разражались гневными статьям, по всем телеканалам мусолили имя провинившегося, общественность негодовала и требовала справедливости, а спустя некоторое время, незадачливого родственника тихо – мирно отправляли с глаз долой, подальше, чтобы не мозолил глаза и не позорил семью.
В сложившейся ситуации Плетнев принял самое правильное решение – передал дела опытному управляющему и исчез. Отступил, чтобы потом, позже, когда страсти улягутся, вернуться и занять свое законное место на отечественном Олимпе.
Его жена, странное дело, осталась в Москве. Я этого не понимала. С одной стороны, они не развелись, сохранили официальный брак. Значит, планировали быть вместе. С другой, мой человек, занимавшийся поисками Плетнева, а заодно и приглядывавший за его женой, утверждал, что Мири Плетнева с мужем не общалась. Во всяком случае, они не встречались.
Но ведь вернулся-то он к ней. Наверное, со мной злую шутку сыграла дурацкая наивность, каким-то странным образом еще не умершая во мне. Я вдруг решила, что чету Плетневых связывают настоящие чувства. Любовь. А если он любит жену, значит, у него есть уязвимое место.
Пельмени в моей тарелке уже закончились, я доела булку с маслом, запивая ее крепким кофе. Конечно, после такой убойной дозы кофеина, да еще и выпитой на ночь, сон мне не грозил. Но это даже хорошо. Спать я не собиралась. Напротив, мне нужно было еще раз обдумать все, что я знала о Плетнева. Его предполагаемая любовь к жене открывала передо мной новые перспективы.
Утром я проспала. Вернее, не то, чтобы проспала – я давно уже никуда не торопилась, катание за Плетневым не в счет, тем более, что с ним я решила закончить. Просто вместо того, чтобы подскочить с дивана, как обычно, в шесть утра, я открыла глаза, когда на часах было уже десять. Это было очень странно.
Странным был еще и мой сон. Мне снился Плетнев. В самом факте того, что он мне снился, не было ничего необычного. Я часто видела во сне, как убиваю его. Но не в этот раз. Этой ночью между мной и Плетневым происходило что-то непонятное, и я никак не могла припомнить, что именно. Жмурилась, все еще лежа в постели, морщила лоб, но вспомнить сон в подробностях так и не смогла. Ощущения, оставшиеся после ночи, почему-то томили и беспокоили.
В итоге я отбросила ненужные метания – не хватало еще верить снам, как древняя бабка, и отправилась в душ, а после завтракать.
Мой завтрак уже несколько лет состоял из кофе и сигареты, иногда я разбавляла этот дуэт бутербродом или просто куском хлеба, если в соседнем магазине удавалось купить свежий батон.
Сегодня хлеба в доме не было ни крошки, все, что можно было съесть, я съела вчера на ужин, поэтому прикурила сигарету и отхлебнула горячий кофе. Желудок неприятно сжался, и я подумала, что пора бы как-то разобраться с питанием, иначе мне грозит язва.
От мыслей о язве плавно перешла на воспоминание о том, как потащилась за Плетневым в супермаркет. Как он стоял около полок с детским питанием, как смотрел на молочные смеси и памперсы. Если он так неравнодушен к детям, отчего их у него нет? Его жена, не девочка, конечно, но вполне способна родить пару – тройку младенцев. А если жена не может, то наверняка найдутся другие желающие произвести на свет наследника олигарха.
Я отложила сигарету и взяла в руки свой мобильный. Открыла Инстаграмм и зашла на страницу Мири Плетневой. Новых постов у нее не было, и я стала просматривать старые.
На всех фотографиях Мири выглядела стильно и дорого. В своей старой жизни, я, скорее всего, позавидовала бы ей. Еще бы! Вот она сидит на лужайке, очевидно, около собственного дома. На ней простой голубой свитер и голубые же джинсы, босые ноги, минимум макияжа. Вроде и ничего особенного. Но опытный взгляд тут же заметит и отличную стрижку у модного парикмахера, и стильные маникюр с педикюром, а уж про стоимость ее простеньких на вид шмоток и говорить не приходится. Думаю, на эти деньги, что она заплатила за свитер с джинсами, без забот можно прожить целый месяц, если не дольше. Но самое главное, ей все это необыкновенно шло. И зеленый газон, и дорогая одежда, и ее фирменная улыбка.
Мири так улыбалась почти на всех своих фотографиях. Вежливо, но чуточку отстраненно, будто ей нет никакого дела до окружающих. Прямо родственница британской королевы, а не жена простого российского олигарха.
Я листала ее ленту, отмечая, что меняются декорации и костюмы, а бывшая манекенщица так и не выходит из образа Снежной королевы. И не надоедает же ей.
Пока я любовалась женой Плетнева, она запостила новое фото. Точнее, фотография была старой, снятой, кажется, еще до той аварии.
На ней она была с мужем. Мири смотрела в объектив, а стоящий рядом Плетнев – на нее. И глядя на них, сразу становилось ясно, что мужчина очень любит свою жену. Мне стало очень грустно – кажется, никогда мой муж так на меня не смотрел. Под фотографией была надпись: «Ничего не изменилось».
Это показалось мне интересным. Что она имела в виду? То, что они с Плетневым по-прежнему вместе? Или то, что он, как и несколько лет назад, без ума от своей жены?
А если последнее правда, то можно сказать, что я вытащила выигрышный лотерейный билет.
У меня не было четкого плана, я просто решила действовать по ситуации.
Для начала мне нужно было познакомиться с Мири, лично понаблюдать за ее семейной жизнью и отношения с мужем, тогда решить: что же происходит в святом семействе. А там, глядишь, что-нибудь и придумается.
Идею наняться в дом Плетневых в качестве прислуги я отмела сразу. Никогда и ни за что такая дама, как Мири Плетнева, не будет откровенничать с тем, кто стоит ниже ее по социальной лестнице. Я должна быть равной, и даже чуточку выше, тогда расположение госпожи Плетнёвой мне обеспечено.
Прикинув и так, и эдак, как бы нам с ней подружиться, решила, что лучше всего, если я окажусь соседкой Плетневых. Как это сделать я еще подумаю. Нужно попытаться арендовать дом в их коттеджном поселке. А для этого мне понадобиться хорошее риэлторское агенство. Но чтобы идти в такое место, я обязана выглядеть соответствующе. А я в последнее время…
Сигарета тлела в пепельнице, кофе давно уже остыл, а я стояла перед раскрытой дверцей шкафа, в чем мать родила, и придирчиво изучала в зеркале собственное отражение.
Когда-то, когда в моей жизни был еще смысл, я искренне считала себя привлекательной женщиной и заботилась о собственной внешности и гардеробе. Я, как и Мири Плетнева, ходила в хороший косметический салон, стриглась у отличного стилиста и покупала только дорогую, качественную одежду. Массажи, маски, обертывания и прочие «женские радости» были частью моей повседневной жизни. Да, я старалась выкраивать на них время, и мною двигала не только любовь к себе, единственной и неповторимой, но и уверенность в том, что красивой и ухоженной женщине легче вести дела. Кстати, последнее, сущая правда.
А после аварии я махнула на себя рукой. Ела, что попалось, мало спала, курила. Элегантные костюмы сменили дешевые джинсы, простенькие футболки и безразмерные свитера. Волосы я стригла себе сама. Просто собирала в пучок и отрезала нужную длину. Все равно они у меня вились, и пара – другая сантиметров неровностей не делала погоды. В общем, я совершенно перестала о себе заботиться. И сейчас могла наблюдать за поистине ошеломительным результатом такого наплевательского к себе отношения.
Я сильно изменилась. Похудела. Осунулась. Из зеркала на меня смотрело серокожее, изможденное нечто неопределенного пола, больше всего похоже на Горлума из известно фильма «Властелин колец», только с волосами. Последние, к слову, заслуживали отдельного внимания. Сухие, жесткие и тусклые. Такие не то, что трогать, на них смотреть было неприятно.
Я шагнула поближе к зеркалу, всматриваясь в собственное отражение и пытаясь решить: все совсем плохо или еще можно хоть что-то исправить. Ну, маникюр – педикюр, стрижка и косметолог, возможно, смогут хоть чуточку привести меня в приличный вид. Но что делать с болезненной худобой? У меня безобразно торчат бедренные кости, ребра, как стиральная доска, и коленные чашечки новорожденного жеребенка. А если добавить к этому что-то из моего скромного гардероба, то вряд ли я смогу рассчитывать на успех. Ничего я не арендую. Да меня на порог приличного агентства не пустят. Что уж говорить о чете Плетневых. Мири просто в обморок грохнется, если увидит меня перед собой.
Вздохнув, нацепила халат, прикрывая то безобразие, в которое превратилось мое тело. Вернулась на кухню. Рука автоматически потянулась к сигаретной пачке, но я дала себе мысленную затрещину. Нет, с пагубной привычкой нужно заканчивать. И прямо вот сейчас. Иначе не видать мне хорошего, здорового тона кожи, так и буду радовать окружающих бесподобным землистым оттенком.
Проще всего было выбросить сигареты в мусорное ведро, во избежание, так сказать. Но жизнь приучила меня не совершать необдуманных поступков. Поэтому, пачку я заныкала на дальней полке в шкафу. На всякий случай. Арендую я дом по соседству с Плетневыми или нет, от этой квартиры отказываться глупо. Тут меня никто не найдет, в случае чего можно отсидеться со спокойной душой. В жизни всякое может быть, и сигареты, возможно, мне еще пригодятся.
Кофе тоже был признан вредным и временно исключен из списка потребляемых продуктов. Чай у меня был только черный, из самых дешевых. Справедливо рассудив, что такой чай, если и не вреден, то пользы уж точно не принесет, а пить хочется, я налила себе в кружку кипятка. И бросила туда дольку лимона. Где-то я читала, что горячая вода с лимоном очень полезна для красоты и здоровья.
Глядя на желтую кожуру цитруса в чашке, стала вспоминать, к кому бы могла обратиться за помощью. В записной книжке мобильного сохранились ведь все старые контакты. Посидела, поразмышляла и решила: не буду обращаться к старым связям, не хочу светиться. Просто найду других. Уж с этим-то проблем возникнуть не должно.
И когда горячая вода с лимоном была мною выпита до капли, я уже была записана в модный салон красоты на полное преображение. Координаты нескольких подходящих риэлтерских агентств тоже были сохранены, но туда я обращусь чуть позже. Пусть сначала феи – мастерицы сделают из меня человека. Надеюсь, им это удастся.
Глава 8
Да здравствует профессионализм! Именно он, в совокупности со здравым смыслом и немалым жизненным опытом, не позволил сотрудникам салона красоты, в который я пришла на следующее утро, ни откровенно пялиться на меня, ни шушукаться за моей спиной, ни запричитать: как же вы так себя довели.
Администратор приветствовала меня, бросила пристальный взгляд на, так сказать, фронт предстоящих работ, и вызвала команду мастеров.
Меня тут же взяли в оборот. Мяли, парили в сосновой бочке, терли, массировали, снова парили, снова терли и мазали. После того, как с меня содрали семь шкур и умаслили чем-то сладко пахнущим оставшуюся восьмую, я была отдана на растерзание парикмахера. И процедура повторилась, с той лишь разницей, что в бочку меня больше не сажали. Пиллинг головы, маски и массаж. Окрашивание «тон в тон», чтобы оживить цвет, как сказал мастер. Стрижка горячими ножницами, чтобы не секлись кончики. Когда голова была приведена в порядок, настала очередь маникюра с педикюром, и в скором времени мои пяточки по гладкости могли бы посоперничать с попкой новорожденного младенчика, а ноготки приобрели прелестный нежно-розовый оттенок.
Наконец мастера вздохнули с облегчением, посчитав, что работу свою выполнили, и теперь меня можно с чистой совестью выпускать в приличное общество. Я была с ними полностью согласна и, попивая зеленый чай с жасмином, не дрогнувшей рукой оплатила внушительный счет. Оставила щедры чаевые и пошла преображаться дальше.
Следующим пунктом назначения был торговый центр. Чтобы Мири Плетнева приняла меня в своем доме, мне нужно было выглядеть соответственно.
Я шла на торговой галерее и с удивлением отмечала, что за прошедшее время ничего не поменялось. Те же магазины, те же кофейни, те же сумасшедшие цены. Кажется даже люди остались прежними, только вот я изменилась. Нет больше Ядвиги Троепольской, счастливой жены и нежной матери, успешной бизнесвумен. Она умерла в ту минуту, когда увидела, как догорает груда железа, в которой погибли ее близкие. Осталась лишь внешняя оболочка, да еще огромное, ни с чем не сравнимое желание отомстить. И ради исполнения этого желания я готова ходить по салонам хоть каждый день, покупать одежду в дорогих магазинах, изображать светскую львицу и улыбаться Плетневу, представляя себе, как мои руки сжимаются на его горле.
Мысленно я снова увидела его предсмертную агонию и, задумавшись, да что там, откровенно залюбовавшись этой красочной картинкой, чуть не вписалась лбом в стеклянную витрину очередного брендового магазина.
– Осторожнее! – громко предупредила меня консультант.
Не из любви к ближнему и не из заботы о потенциальном покупателе, не похожа я была на ту, кто отоваривается в подобных местах, скорее из нежелания учавствовать в последующих разборках, если я, все же, разобью им витрину.
– Простите, – искренне извинилась я, – задумалась.
Она лишь пожала плечами и уже торопилась отвернуться, но я не дала ей такой возможности и решительно вошла в магазин. Оглядела вешалки с одеждой и стала спокойно выбирать то, что нужно было мне.
Консультант, видимо, оказалась достаточно опытна, чтобы распознать во мне потенциального покупателя. Пусть не с первого взгляда, но со второго, она решила, что на такую, как я, стоит потратить свое рабочее время. А может быть, ей было просто скучно, не знаю.
– Ищите что-то конкретное? – она подошла поближе и выдала вежливую, профессиональную улыбку.
Я сняла с вешалки брючный костюм, повертела в руках и ответила:
– Мне нужна пара костюмов, блузки, несколько платьев. А еще джинсы, футболки, свитера. Что-то из верхней одежды по сезону, и так, по мелочи. В общем, небольшой гардероб.
По мере того, как я перечисляла, лицо женщины разглаживалось и становилось все приветливее. Она еще пыталась оценить мою платежеспособность, но уже сияла улыбкой.
Из бутика я вышла, обвешанная сумками, как рыночная торговка, с той лишь разницей, что мои «авоськи» стоили баснословных денег. Кстати сказать, там же, в магазине, я и переоделась, и, теперь, выглядела не в пример приличнее в новеньких брючках и простой хлопковой футболке с известным логотипом. Только вот обувь по-прежнему оставляла желать лучшего. Но имея деньги и хоть толику желания, исправить это не составило труда.
В обувном магазине история повторилась. Нет, я не пыталась протаранить их витрину, просто сообщила продавцу, что мне нужна обувь. И перечислила желаемое, да. Меня подхватили под белы рученьки и почти что унесли вглубь обувного царства.
В общем, к концу шопинга я поняла, что самой до квартиры мне ни в жизнь не добраться, потому как в центр я приехала на метро, оставив свою машину под окнами дома. Пришлось вызвать такси, а потом наблюдать, как вытягивается лицо водителя, когда пассажирка с неимоверным количеством пакетов и сумок, к тому же вышедшая из дорогой торговой галереи, назвала конечную точку маршрута. Он даже переспросил, этот немолодой дядечка, судя по всему хорошо знавший Москву и отчетливо представлявший дыру, в которую придется ехать. Пришлось повторить адрес. Водитель вздохнул и вырулил со стоянки. А куда ему было деваться, заказ есть заказ.
В итоге до квартиры мы добрались, когда уже стемнело, собрав почти все московские пробки. Лучше бы на метро доехала, а вещи попросила бы прислать курьером. Но сожалеть о не сделанном было поздно, и я расплатилась с таксистом, не забыв про чаевые, пожелала ему удачи и потащилась домой.
Сгрузила покупки на диван и пошла на кухню, шарить в поисках еды. Напрасно, холодильник был девственно пуст, полки тоже. Тут же нестерпимо захотелось курить, и рука, словно сама собой, потянулась к заветной полке с заначкой. Но я была неумолима. Нет, значит, нет. Временно бросила, и точка. В том, что курить бросила именно временно, я ни секунды не сомневалась. Знала, чувствовала, что придет время, и я опять закурю.
На самом деле, есть мне не хотелось, еще в торговой галерее я перекусила в каком-то модном кафе салатом, с мудреным названием и кучей ингредиентов, запила его большим стаканом фруктово-ягодного смузи, и этого мне оказалось достаточным. Поэтому просто напилась воды из-под крана, приняла душ и завалилась спать, без пиетета скинув дорогие покупки на пол. Мне необходимо было выспаться, чтобы явиться в риэлтерское агентство во всеоружии.
Назавтра я в который раз убедилась, что человека делают вещи. Ну, в смысле, что встречают все-таки по одежке. Кстати сказать, провожать могут вообще не пойти, если одежка пришлась не ко двору.
О встрече я договаривалась заранее, обозначив свое желание снять хороший дом в закрытом, или как говорят, элитном, поселке. Терпеть не могу это слово – элитный. Особенно применимо к недвижимости.
Сейчас модно именовать так любой свежевозведенный жилой комплекс. Понастроят многоэтажек где-нибудь в чистом поле, в нескольких километрах за МКАДом, и рекламируют: ах, у нас элитные дома. Бред, да и только. В моем понимании, элитным был дом на Серафимовича, например. Или квартира на Ленивке. Есть у нас в городе такая маленькая улица, буквально в двух шагах от Кремля.
Риэлтор меня ждал. Конечно, не у порога, и не с хлебом – солью, но с улыбкой и предложением чашечки кофе. Я согласилась на кофе, хоть и не планировала его пить, ведь решено было вести здоровый образ жизни. Это просто такая церемония – сидеть за столом с кофейными чашками и обсуждать дела. И, между прочим, правильно решила не пить предложенный напиток – по одному уже запаху можно было смело сказать, что жарили эти зерна еще до Октябрьской революции. Антиквариат, так сказать.
Вот мы и сидели с риэлтором, разбитной дамой постбальзаковского возраста, а точнее даже сильно постбальзаковского. Но выглядела дама на пятерку с жирным плюсом. Явно знала себе цену и вела себя соответственно. Вежливо, профессионально, но без ненужного панибратства. Скорее, с тщательно дозированным дружелюбием. Быстро прикинула мои активы, еще раз выслушала пожелания и стала предлагать варианты.
Я специально не назвала нужное мне место сразу, не хотела демонстрировать свой интерес. Поэтому постаралась описать место со всеми подробностями, в надежде, что риэлтор сама предложит то, что мне нужно. Но она не торопилась оправдывать мои надежды.
За час, проведенный мною в риэлтерском агентстве, я просмотрела вариантов пятнадцать домов, но, ни один, по понятным причинам, меня не устроил.
Все предложенные мне дома были замечательными, и, в конце концов, я уже начала испытывать определенные трудности с тем, чтобы придумывать поводы, по которым эти дома мне не подходили. А нужный адрес так и не был произнесен. Ну, ни за что не поверю, что в поселке, где живет Плетнев, нет домов под аренду. Возможно, они есть у других риэлторов, и мне придется обращаться еще к кому-то.
Моя собеседница была профессионалом высокого класса и по моему лицу прочла, что я готова отказаться от услуг ее агентства. Только вот упускать выгодного клиента она была не намерена. Акула риэлтерского бизнеса, не иначе.
– Знаете, – дама чуть наклонилась ко мне и понизила голос до почти интимного шепота, – есть у меня один вариант.
Тут она взяла многозначительную паузу, чтобы клиент, то есть я, прочувствовал всю серьезность ситуации. Не на ту напала. Я чуть приподняла брови и выразительно посмотрела на часы, для верности постучав указательным пальцем по собственному запястью.
– Это очень хороший вариант, – будто не заметив моей демонстрации, сообщила риэлтор.
– Я готова вас выслушать, но у меня крайне мало времени.
– Я понимаю, – она скупо улыбнулась и продолжила: – Это отличный дом, в элитном поселке. Два этажа, бассейн, отделка мрамором и дизайнерская мебель, очень состоятельные соседи.
– Но?
– Цена, – дама извиняющее улыбнулась и пожала плечами.
– И где находится это чудо света? – спросила я, проигнорировав ее ответ.
Риэлтор назвала точный адрес, и я едва сдержалась, чтобы не показать, насколько заинтересовал меня этот дом.
– Хорошее место, – сказала скучающим тоном. – И когда этот дом можно посмотреть?
– В любое время, – оживилась риэлтор. – Но хозяин заломил огромные деньги.
– Давно заломил?
– Уже полгода как.
– И желающих, как я понимаю, на дом не нашлось?
– Как видите.
– Тогда я готова завтра посмотреть дом. А потом будем решать вопрос с деньгами.
Мы договорились о завтрашней поездке, обменялись телефонными номерами и расстались, вполне довольные друг другом.
Пока шла к своей машине, успела перехватить несколько заинтересованных мужских взглядов.
Я уже успела позабыть, каково это – быть привлекательной женщиной, нравиться мужчинам. Необычное, но довольно приятное ощущение. Наверное, за такие мысли стоило разозлиться, но я запретила себе отрицательные эмоции. Возможно, это было слабостью, но я так долго жила в «минусе», что решила позволить себе хоть чуть-чуть «плюса». А мужчины … пусть смотрят, если им нравится.
Все это время у меня никого не было. Последним моим партнером, хоть и без моего на то желания, был Валентин. После того раза, больше я никого к себе не подпускала. Мне стало не до секса, да и желающих заняться любовью с женщиной, больше напоминающей огородное пугало, не наблюдалось.
Я, кстати сказать, прекрасно обходилась без интимных отношений.
Вообще, все эти годы я жила только тем, что ждала новостей о Викторе Плетневе, попутно оттачивая навыки, которые могли бы мне пригодиться для мести.
Например, научилась стрелять. В этом мне тоже помог Валентин, когда понял, что отговорить меня от задуманного он не в силах. Организовал для меня доступ в тир, познакомив с отличным инструктором. Тот не задавал лишних вопросов, просто учил пользоваться оружием. Поначалу у меня ничего не выходило, но я с упорством маньяка приезжала туда снова и снова, пока не научилась довольно метко стрелять. Снайпером не стала, но попасть в намеченную цель могла.
После были курсы экстремального вождения и самообороны. Я научилась водить машину в любых погодных условиях и внештатных ситуациях и защищать себя. Конечно, глупо было рассчитывать, что такая обычная женщина, как я, сможет противостоять сильному мужчине, но, тем не менее, пара отточенных ударов в слабые места противника могли существенно облегчить мне исполнение задуманного. Да и живя в неблагополучном, скажем так, районе, я стала чувствовать себя увереннее, если приходилось поздно возвращаться домой.
Собственно, на это и ушло два года моей жизни.
Нанятый мною человек не переставал искать Плетнева. В любой момент я была готова вылететь туда, где он отыщется. Иногда, как в шпионском боевике, представляла себе, как буду организовывать свой выезд на место.
Но мне повезло – Плетнев сам вернулся в Москву. Значит, исполнить мою миссию будет проще. Только и нужно, что вычислить его слабое место и ударить со всей силы.
