Текст книги "Смерть лорда Эдвера"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

13. Племянник

Новый лорд Эдвер был человеком наблюдательным. Он заметил, что я слегка вздрогнул.

– А, удивлены? – добродушно произнес он. – Маленькая вечеринка у тети Джейн, помните? Я тогда выпил чуть больше, чем надо, правда? Но я думал, что этого никто не заметит.

Пуаро прощался с Джеральдиной и мисс Кэрролл.

– Я провожу вас, – великодушно сказал Рональд.

Он первым стал спускаться по лестнице, разглагольствуя на ходу:

– Странная это штука – жизнь. Вчера тебя выбрасывают из дома, как котенка, а сегодня ты сам становишься владельцем этого особняка. Мой покойный дядя, да не будет ему земля пухом, вышвырнул меня отсюда три года назад. Но я думаю, вы слышали об этом, мистер Пуаро?

– Да, мне известен этот факт, – спокойно подтвердил мой друг.

– Естественно. Чтобы такого факта – дай не выкопать. Настоящий сыщик не откажет себе в этом удовольствии.

Он ухмыльнулся и распахнул дверь в гостиную.

– Опрокинем по рюмочке перед тем, как вы пойдете?

Мы отказались. Молодой человек налил себе виски с содовой.

– За убийство, – весело провозгласил он. – За одну короткую ночь я превратился из должника, вызывающего отчаяние всех кредиторов, в потенциального покупателя – надежду всех торговцев. Еще вчера нищета, образно выражаясь, жарко дышала у меня над ухом, а сегодня я купаюсь в изобилии.

Он осушил бокал. Потом уже другим тоном заговорил с Пуаро.

– Впрочем, шутки в сторону. Мистер Пуаро, что вы здесь делаете? Помните, как четыре дня назад тетя Джейн мелодраматически воскликнула: "Ну кто избавит меня от этого ужасного тирана?", и – о, чудо: кто-то взял, да и избавил ее от этого тирана! Я надеюсь, не ваше агентство? "Идеальное преступление Эркюля Пуаро, бывшей ищейки!"

Пуаро улыбался.

– Я пришел сюда по приглашению мисс Джеральдины Марш.

– Очень осторожный ответ, правда? Нет, в самом деле, мистер Пуаро, что вы здесь делаете? По каким-то причинам вас заинтересовали обстоятельства смерти моего дяди.

– Я всегда интересовался убийствами, лорд Эдвер.

– Но сами их никогда не совершали. Весьма разумно. Научите благоразумию тетю Джейн. Благоразумию и маскировке. Извините, что я называю ее тетя Джейн, но меня это так забавляет. Вы помните, какое озадаченное у нее было лицо, когда я обозвал ее "тетей" на том ужине? Она не имела ни малейшего понятия, кто я такой.

– En verite?[36][36]
  Правда? (фр.)


[Закрыть]

– Да. Меня ведь выгнали отсюда за три месяца до того, как приехала Джейн.

Простоватое, добродушное выражение на его лице на миг пропало. Потом он продолжал небрежным тоном:

– Красивая женщина. Но грубовата. Нет утонченности, да?

– Может быть, – пожал плечами Пуаро. Рональд с любопытством посмотрел на него.

– Вы, наверное, тоже думаете, что это сделала не она? Джейн и вас очаровала, не так ли?

– Я действительно преклоняюсь перед красотой, – бесстрастно заметил мой друг, – но перед фактами – тоже.

Слово "факты" прозвучало едва слышно.

– Перед фактами? – резко переспросил Рональд.

– Вы, видимо, не знаете, лорд Эдвер, что леди Эдвер вчера вечером была на ужине в Чизвике. Как раз в то время, когда ее якобы видели здесь.

Рональд выругался.

– Так, значит, она все-таки поехала! Женщина – что с нее возьмешь? В шесть часов вечера она заявила, что нет такой силы, которая бы заставила ее ехать в Чизвик, а минут десять спустя, я полагаю, она уже передумала! Если будете планировать убийство, никогда не полагайтесь на женщину: она пообещает и не сделает. Так наверняка провалилось немало преступлений. Нет, мистер Пуаро, я это не про себя. И будьте уверены, я прекрасно знаю, о чем вы сейчас думаете. На кого в первую очередь падает подозрение? Ну конечно, на пресловутого озлобленного бездельника-племянника!

Он откинулся в кресле и захихикал.

– Я берегу ваши серые клеточки, мистер Пуаро. И можете не рыскать в поисках свидетеля, который подтвердит, что, когда тетя Джейн объявляла о своем намерении никуда не ехать вчера вечером, я был поблизости. Я действительно стоял рядом. Теперь вы задаете себе вопрос: а может, это злодей-племянник, напялив на себя парик и женскую шляпку, приезжал сюда ночью?

Он смотрел поочередно то на меня, то на Пуаро. По-видимому, ситуация доставляла ему немало удовольствия. Мой друг, слегка склонив голову набок, внимательно смотрел на молодого человека. Мне стало как-то неловко.

– Да, я познаю, у меня был мотив. И я преподнесу вам подарок в виде очень ценной информации. Вчера утром я приходил к дяде. Зачем? Попросить денег. ПОПРОСИТЬ ДЕНЕГ. Предвкушаете дальнейший ход событий? Я ушел не получив ни гроша. А вечером того же дня лорд Эдвер умирает. Смерть лорда Эдвера. Хороший заголовок для детективного романа. Отлично будет смотреться в книжных киосках.

Он сделал паузу, но Пуаро не проронил ни слова.

– Мне льстит ваше внимание, мистер Пуаро. А вы, капитан Гастингс, похожи сейчас на человека, который увидел привидение. Или вот-вот увидит. Расслабьтесь, мой дорогой друг. Подождите развязки. Итак, на чем мы остановились? Ага, слушается дело злодея-племянника, который хочет обставить все так, чтобы подозрение пало на жену лорда Эдвера. Племянник, который в студенческие годы превосходно играл в любительских спектаклях женские роли, решил тряхнуть стариной. Тонким женским голоском он сообщает слуге, что он – жена лорда Эдвера, бочком протискивается мимо слуга и семенит мелкими шажками в библиотеку. Никто ни о чем не подозревает. "Джейн!" – восклицает мой любезный дядюшка. "Джордж!" – писклявым голосом вторю я ему, обнимаю за шею и аккуратно втыкаю перочинный ножик. Чисто медицинские детали я опускаю. Затем фальшивая леди покидает дом и отправляется спать. Хорошо поработал – можно и отдохнуть.

Засмеявшись, Рональд встал и снова валил себе виски с содовой. Потом медленно вернулся к креслу.

– Пока вроде бы все складывается для следствия прекрасно. Но видите ли, сейчас мы подходим к самой сути. Ах, какое разочарование! Откуда-то появляется неприятное предчувствие, что вас все время водили за нос. Потому что мы подошли к алиби, мистер Пуаро!

Молодой человек осушил стакан.

– Я всегда находил алиби чертовски приятной штукой, – заметил он. – Когда я читаю детективные романы, то всегда обращаю на алиби особое внимание. А мое алиби просто замечательное – трехголовое. Выражаясь попроще, я имею трех свидетелей: мистера Дортаймера, миссис Дортаймер и мисс Дортаймер. Исключительно богатые и исключительно музыкальные люди. У них ложа в "Ковент-гарден"[37][37]
  Оперный театр в Лондоне.


[Закрыть].

В эту ложу они приглашают самых перспективных молодых людей. А я, мистер Пуаро, являюсь одним из самых перспективных молодых людей, которых только можно найти. Люблю ли я оперу? Откровенно говоря, нет. Но сначала я насладился великолепным обедом на Гросвенор-сквер, а потом не менее великолепным ужином. Правда, мне пришлось за это платить: от танцев с Рэчел Дортаймер у меня до сих пор рука ноет. Что и требовалось доказать, мистер Пуаро. В то время, как кровь хлещет из моего дядюшки, я шепчу всякие глупости в украшенные бриллиантами ушки прекрасной белокурой, простите, темноволосой Рэчел в ложе оперы, и ее длинный носик трясется от смеха. Теперь вы видите, мистер Пуаро, почему я могу быть с вами откровенен.

Он откинулся в кресле.

– Надеюсь, я не очень утомил вас своим рассказом? Есть вопросы?

– Уверяю вас, вы нас ничуть не утомили, – ответил Пуаро. – Но раз вы любезно разрешаете задавать вопросы, то у меня есть один маленький вопросик.

– Рад буду ответить.

– Лорд Эдвер, сколько времени вы знакомы с Карлоттой Адамс?

Рональд Марш ожидал все, что угодно, но только не это. Он резко выпрямился, и на его лице появилось совершенно новое выражение.

– Ради бога, зачем вам это? Какое это имеет отношение к моему рассказу?

– Просто любопытно и все. А кроме того, вы так подробно все изложили, что к вашему рассказу у меня нет никаких вопросов.

Молодой человек бросил на моего друга быстрый взгляд. Ему как будто не понравилась похвала Пуаро. Рональду, вероятно, хотелось, чтобы мой друг отнесся к его рассказу более подозрительно.

– С Карлоттой Адамс? Дайте подумать. Около года. Нет, чуть больше. Я познакомился с ней в прошлом году, во время ее первых гастролей.

– Вы ее хорошо знали?

– Довольно неплохо. Она не из тех людей, которых можно узнать очень хорошо. Она девушка не болтливая и все такое.

– Но она вам нравилась?

– Хотел бы я знать, почему вас так интересует эта леди? – Рональд удивленно посмотрел на Пуаро. – Может быть потому, что я был с ней на том ужине? Да, она мне очень нравится. Карлотта симпатичная, внимательно слушает собеседника и дает ему почувствовать, что и он, в конце концов, что-то из себя представляет.

Пуаро понимающе кивнул.

– Значит, вам будет очень жаль.

– Жаль? Чего жаль?

– Она мертва.

– Что?! – подпрыгнул от удивления молодой человек. – Карлотта мертва?

Новость абсолютно ошеломила его.

– Вы меня разыгрываете, мистер Пуаро. Карлотта была в полном здравии, когда я видел ее в последний раз.

– А когда это было? – быстро спросил Пуаро.

– Кажется, позавчера. Точно не помню.

– Tout de meme[38][38]
  И все равно (фр.).


[Закрыть], она умерла.

– Это совершенно неожиданная смерть. А что с ней случилось? Попала под машину?

– Нет, – Пуаро посмотрел в потолок. – Приняла чрезмерную дозу веронала.

– Ну и ну! Какая ужасная трагедия.

– N'est-ce pas?[39][39]
  Не правда ли? (фр.)


[Закрыть]

– Мне действительно очень жаль. У нее все складывалось так неплохо. Собиралась вызвать из Штатов младшую сестру, строила всякие планы. Черт возьми, словами не выразить, как мне жаль ее.

– Да, – согласился Пуаро. – Так печально умереть молодым, когда умирать совсем не хочется, когда перед тобой открыта вся жизнь и у тебя есть все, ради чего следует жить.

Рональд с удивлением взглянул на моего друга.

– Я не совсем понимаю вас, мистер Пуаро.

– Нет? – Пуаро встал и протянул для прощания руку. – Наверное, я выразился… чересчур сильно. Потому что мне не нравится, когда молодых людей лишают права жить, лорд Эдвер. Я против этого. Очень против. До свиданья.

– Э… до свиданья, – несколько растерянно произнес Рональд.

Открыв дверь, я чуть не столкнулся с мисс Кэрролл.

– О! Мистер Пуаро, мне сказали, что вы еще не ушли. Я хотела бы поговорить с вами, если это возможно. Вы не будете против, если мы зайдем в мою комнату?

– Речь об этом ребенке, Джеральдине, – начала она, когда мы зашли в ее рабочий кабинет и она прикрыла дверь.

– Слушаю вас, мадемуазель.

– Сегодня она наговорила массу глупостей. Да, да, глупостей! У меня нет другого слова. Ее просто прорвало.

– Да, я заметил, что она страдает от перенапряжения, – мягко согласился мой друг.

– Э… сказать по правде, у нее не очень счастливо сложилась жизнь. Да, не стоит лицемерить. Откровенно говоря, мистер Пуаро, лорд Эдвер был весьма своеобразным человеком. Таким людям нельзя доверять воспитание детей. Если честно, то он просто терроризировал Джеральдину.

– Я предполагал что-то в этом роде, – кивнул Пуаро.

– Он был начитанным, образованным человеком. Но кое в чем… ну, я, конечно, с этим не сталкивалась, но было в нем что-то такое… Я не удивилась, когда леди Эдвер бросила его. Учтите, она мне никогда не нравилась, и я о ней совсем невысокого мнения. Выйдя замуж за этого человека, она получила все сполна. Потом она ушла. Как говорится, разошлись, как в море корабли. Но Джеральдина уйти не могла. Иногда лорд Эдвер вел себя так, будто девочки вовсе и не существовало, потом вдруг вспоминал о ней. Временами мне казалось… хотя, может, и не стоит говорить об этом…

– Нет, нет, мадемуазель, говорите.

– Ну, временами мне казалось, что лорд Эдвер хочет отыграться на девочке за ее мать… за свою первую жену. Джеральдина – нежное создание с очень мягким характером. Мне всегда было жаль ее. Я бы никогда не вспоминала об этом, мистер Пуаро, если бы не эта глупая вспышка девочки. То, что она говорила о своей ненависти к отцу, может показаться подозрительным тому, кто не знает всех обстоятельств ее жизни.

– Большое спасибо, мадемуазель. Я думаю, что лорду Эдверу жилось бы намного лучше, если бы он не женился вообще.

– Намного лучше.

– А он не думал жениться в третий раз?

– Каким образом? Ведь он был женат.

– Но дав развод леди Эдвер, он бы и сам стал свободным.

– Я считаю, что и с двумя женами у него было немало неприятностей, – мрачно заметила мисс Кэрролл.

– Значит, вы думаете, что вопроса о третьем браке не стояло? И у него никого не было на примете? Подумайте, мадемуазель? Никого?

Секретарша слегка покраснела.

– Ну что вы все об этом? Конечно же, у него никого не было.

14. Пять вопросов

– А почему вы спросили, не хотел ли лорд Эдвер жениться в третий раз? – полюбопытствовал я, когда мы ехали домой.

– Просто я подумал, что не исключена и такая возможность, mon ami.

– Почему?

– Я все думаю, чем объяснить столь резкую перемену во взглядах лорда Эдвера на развод. Что-то в этом есть, мой друг.

– Да, – задумчиво согласился я. – Довольно странно.

– Видите ли, Гастингс, лорд Эдвер подтвердил то, что говорила нам его жена. Она обращалась за помощью ко многим адвокатам, но он упорно отказывался уступить. И вдруг совершенно неожиданно он соглашается!

– Если только не лжет, – заметил я.

– Очень верное замечание, Гастингс. Весьма справедливо. Если только не лжет. У нас нет никаких доказательств, что он действительно написал письмо. Eh bien, предположим, что этот мосье говорит неправду. Почему он подсовывает нам фальшивку, выдумку? С другой стороны, если он и правда написал письмо, то чем объяснить его неожиданное согласие на развод? Самое первое предположение, которое приходит на ум, – лорд Эдвер встретил какую-то женщину, на которой хочет жениться. И это прекрасно объясняет, почему он так внезапно изменил своим принципам. Естественно, я задаю вопросы на эту тему.

– Но мисс Кэрролл решительно отвергла это предположение, – сказал я.

– Да, мисс Кэрролл… – задумчиво протянул мой друг.

– На что вы намекаете? – спросил я с некоторой досадой. Пуаро прекрасно удается заронить сомнения даже интонацией своего голоса. – Ну какой смысл ей лгать?

– Aucune-aucune[40][40]
  Никакого, никакого (фр.).


[Закрыть]. Но видите ли, Гастингс, поверить ее словам все равно трудно.

– Значит, вы думаете, что она говорит неправду? Но зачем? Она производит впечатление вполне искреннего человека.

– В том-то и дело. Иногда не так просто распознать, где намеренное искажение фактов, а где неумышленная неточность.

– Что вы имеете в виду?

– Обманывать намеренно – это одно. Но быть уверенным в собственной правоте до такой степени, что мелкие детали кажутся несущественными, – это, мой друг, характеризует исключительно честного человека. Мисс Кэрролл уже солгала нам непроизвольно один раз. Она сказала, что видела лицо Джейн Уилкинсон, хотя это невозможно. Как это случилось? Давайте рассуждать. Она стоит на втором этаже, смотрит вниз и вроде бы видит Джейн Уилкинсон. Никаких сомнений не зарождается у мисс Кэрролл: она считает, что это должна быть Джейн Уилкинсон. И секретарша заявляет нам, что отчетливо видела ее лицо. Будучи так уверена в истине, она не обращает внимания на детали, которые должны составлять эту истину! Мы сказали ей, что она не могла видеть лицо вошедшей женщины. Ведь так? Но мисс Кэрролл абсолютно все равно, видела она это лицо или нет: она "знает", что это была Джейн Уилкинсон. И так по любому вопросу. Она отвечает на них в соответствии со своими убеждениями, а не в соответствии с имевшими место фактами. К честному свидетелю всегда надо относиться с подозрением, мой друг. Свидетель, который колеблется, сомневается, задумывается над своими ответами – "э-э…", "гм…", "вроде бы было так и так…", – заслуживает намного больше доверия!

– Боже мой, Пуаро! – воскликнул я. – Да вы опрокидываете все привычные представления о свидетелях!

– Когда я спросил мисс Кэрролл, не хотел ли лорд Эдвер жениться в третий раз, она меня чуть на смех не подняла. И только потому, что лично ей такая мысль никогда не приходила в голову. Она даже не потрудилась вспомнить, не было ли каких-нибудь, пусть даже самых незначительных признаков того, что это может произойти. Следовательно, после беседы с этим свидетелем мы не продвинулись ни на шаг.

– Действительно, когда вы сказали ей, что она не могла видеть лицо вошедшей женщины, она ничуть не смутилась, – задумчиво произнес я.

– Верно. Вот потому я и решил, что она не лгунья, а один из этих честных, но ненадежных свидетелей. Вряд ли у нее есть причины лгать, если только она… Идея! Вот это мысль!

– Мне пришло в голову одно предположение. Впрочем, – Пуаро покачал головой, – это невозможно, просто невозможно.

Больше он ничего не сказал.

– По-видимому, мисс Кэрролл очень любит дочь лорда Эдвера, – заметил я.

– Да. Несомненно, ей хотелось помочь девушке отвечать на мои вопросы. А какого вы мнения о Джеральдине Марш?

– Мне жаль ее, очень жаль.

– У вас доброе сердце, Гастингс. Нежное создание, попавшее в беду, всегда вызывает вашу симпатию.

– А вашу нет?

– Да, живется ей несладко, – серьезно сказал Пуаро. – Это видно по ее лицу.

– В любом случае вы понимаете, как нелепо предположение Джейн Уилкинсон о том, что эта девушка могла убить своего отца, – тихо заметил я.

– Ее алиби, несомненно, будет удовлетворительным, но пока Джепп ничего не говорил мне на этот счет.

– Мой дорогой Пуаро, вы хотите сказать, что даже после того, как вы увидели эту девушку и поговорили с ней, вам все же необходимо знать ее алиби?

– Eh bien, мой друг, что с того, что я увидел ее и поговорил с ней? Да, она глубоко несчастна, она призналась, что ненавидела своего отца и рада его смерти и ей не по себе от мысли о том, что она могла наговорить нам вчера утром. И после этого вы говорите, что ей не нужно алиби?

– Но эта откровенность и говорит о ее невиновности, – с симпатией произнес я.

– Откровенность вообще является отличительной чертой этой семейки. Вспомните нового лорда Эдвера… С каким апломбом он открыл нам свои карты!

– Да, действительно, – улыбнулся я, вспомнив речь Рональда. – Довольно оригинальный метод.

Пуаро кивнул.

– Он… как это говорится? Выбивает почву возле наших ног.

– Из-под наших ног, – поправил я. – Да, мы выглядели довольно глупо.

– Что за нелепая мысль! Вы, может быть, и выглядели глупо, а я нет. Я не чувствовал себя глупо и не думаю, что выглядел глупо. Напротив, мой друг, мне удалось привести нашего собеседника в замешательство.

– Неужели? – усомнился я, поскольку не мог вспомнить ни малейших признаков замешательства у нового лорда Эдвера.

– Si, si[41][41]
  Да, да (исп.).


[Закрыть]. Я слушал, слушал, а потом взял да и задал ему совершенно неожиданный вопрос, и это, как вы могли заметить, выбило нашего бравого мосье из колеи. Вы недостаточно наблюдательны, Гастингс.

– Но я думаю, что, когда он услышал о смерти Карлотты Адамс, его изумление, ужас были искренними, – ответил я. – А вы, наверное, считаете, что он всего лишь талантливо разыграл скорбь.

– Трудно сказать. Мне его чувства тоже показались вполне правдивыми.

– Как вы думаете, зачем он забросал нас всеми этими фактами? Да еще говорил так цинично? Чтобы развлечься?

– Это тоже возможно. У вас, англичан, весьма своеобразное чувство юмора. Но может быть, он преследовал и другую цель. Если человек скрывает какие-то факты, это вызывает подозрения. Если же он излагает их откровенно, то слушающий начинает придавать им меньше значения, чем они того заслуживают.

– Например, рассказ о ссоре с дядей?

– Точно. Рональд знает, что рано или поздно этот факт будет обнаружен. Eh bien, он рассказывает об этом сам.

– Он не так глуп, как кажется.

– О, он совсем не глуп. Мозги у него в порядке, и он не ленится их эксплуатировать. Лорд Эдвер прекрасно сознает свои возможности и, как я уже сказал, смело открывает карты. Вот вы играете в бридж, Гастингс. Скажите, когда игрок поступает так?

– Да вы и сами играете, – засмеялся я, – и прекрасно знаете, что игрок открывает свои карты тогда, когда абсолютно уверен, что выиграет, и хочет просто сэкономить время.

– Да, mon ami, это совершенно справедливо. Но иногда случается и по-другому. Я сам замечал это пару раз, когда в игре участвуют les dames[42][42]
  Дамы (фр.).


[Закрыть]. Партия близится к концу, но кто выиграет – неизвестно. Eh bien, la dame[43][43]
  И вот дама (фр.).


[Закрыть] бросает карты на стол и заявляет: «Все остальные взятки – мои!» И остальные игроки соглашаются, особенно если они не слишком опытные. Учтите, в бридже блеф почти не бросается в глаза, для этого требуется анализировать партию. И вот когда открыта новая колода, и карты уже наполовину раздали для следующего роббера, кого-нибудь из игроков начинают одолевать сомнения: «Да, но чем бы она побила мою бубновую масть?» или «У нее не было крупных треф, и я легко перехватил бы ход…», ну и далее в том же духе.

– Значит, вы думаете"…

– Значит, я думаю, Гастингс, что слишком много напускной бравады тоже заслуживает внимания. А также я считаю, что самое время поужинать. Une petite omelette, n'est pas?[44][44]
  Немного омлета, не правда ли? (фр.)


[Закрыть] А потом, часов в десять, мне нужно нанести один визит.

– Кому?

– Сначала поужинаем. И пока не выпьем кофе, давайте больше не будем обсуждать это дело. Когда человек кушает, его мозг должен быть слугой желудка.

Мой друг сдержал слово. В течение всего ужина в маленьком ресторане в Сохо, где Пуаро хорошо знали, он ни разу не обмолвился о деле лорда Эдвера. Мы съели прекрасный омлет, рыбу, цыпленка, а на десерт – ромовую бабу, которую мой друг очень любил.

Когда мы пили кофе, Пуаро дружески улыбнулся мне и сказал:

– Мой добрый друг. Я завишу от вас больше, чем вы думаете.

Я был смущен и тронут этим неожиданным заявлением. Пуаро никогда не говорил мне ничего подобного. Иногда втайне я даже обижался на него за это. Казалось, Пуаро из кожи лез вон, чтобы принизить мои умственные способности.

Хотя я и не думал, что его собственный ум ослабевает, мне неожиданно пришло в голову, что, вероятно, мой друг стал зависеть от меня больше, чем раньше.

– Да, – продолжал он задумчиво, – может быть, вы не всегда понимаете, как это происходит, но вы очень часто указываете мне правильный путь.

Я не верил своим ушам.

– Честное слово, Пуаро, – запинаясь произнес я, – я ужасно рад. Ведь я многому у вас научился.

– Mais non, ce n'est pas ca[45][45]
  Нет, это не так (фр.).


[Закрыть], – покачал он головой. – Ничему вы не научились.

– О! – воскликнул я в изумлении.

– Послушайте, как должно быть. Ни один человек не должен учиться у другого. Каждый должен развивать свои собственные способности до предела, а не стараться подражать кому-то. Я не хочу, чтобы появился второй Пуаро, который по качеству будет уступать оригиналу. Я хочу, чтобы вы оставались Гастингсом, лучше которого не бывает. И вы действительно лучший в своем роде. В ваших мыслях, Гастингс, я нахожу пример деятельности нормального человеческого ума.

– Надеюсь, что нормального, – буркнул я.

– Да, да. Вы прекрасно уравновешенный человек. Вы воплощение здравомыслия. Знаете, что это для меня значит? Когда преступник совершает преступление, он старается замести следы. Кого он хочет обмануть? Раз он имеет дело с нормальными людьми, то и обман его направлен на нормального среднестатистического человека. Конечно, "нормальный человек" – это математическая абстракция. Но вы подходите под это определение почти идеально. У вас бывают вспышки гениальности, когда вы поднимаетесь выше среднего уровня, и бывают моменты, когда вы, простите меня, опускаетесь до поразительных глубин бестолковости. Eh bien, какая от этого польза для меня? А вот какая: в ваших мыслях я как в зеркале читаю то, во что меня хочет заставить поверить преступник. Это чрезвычайно полезно, потому что подсказывает мне правильные ходы.

Я не совсем понял Пуаро, но мне показалось, что его объяснения едва ли можно назвать комплиментом. Однако скоро он избавил меня от этого впечатления.

– Я плохо выразился, – быстро поправился мой друг. – У вас есть интуиция, понимание криминального ума, чего мне не всегда достает. Вы подсказываете мне мысли преступника. Это большой дар.

– Интуиция, – задумчиво сказал я. – Да, возможно, у меня есть интуиция.

Я взглянул на Пуаро. Мой друг курил свои миниатюрные сигареты и смотрел на меня с большой симпатией.

– Ce cher[46][46]
  Дорогой (фр.).


[Закрыть] Гастингс, – пробормотал он. – Я и правда очень вас люблю.

Хотя мне и было приятно слушать эти слова, но я смутился и быстро перевел разговор на другую тему.

– Давайте лучше поговорим об этом преступлении, – деловито сказал я.

– Eh bien, – Пуаро отклонился назад, глаза его сузились. Он выпустил клуб дыма и произнес:

– Je me pose questions[47][47]
  Я задаю себе вопросы (фр.).


[Закрыть].

– Да? – спросил я с надеждой.

– Вас тоже мучают сомнения?

– Конечно, – ответил я.

Отклонившись и сузив глаза, как Пуаро, я выпалил:

– Так кто же убил лорда Эдвера?

Пуаро немедленно распрямил плечи и энергично затряс головой:

– Нет, нет. Совсем не так. Это вопрос, да? Вы напоминаете человека, который читает детективный роман и начинает перебирать по очереди всех действующих лиц. Один раз и мне пришлось применить подобный метод. Как-нибудь я расскажу вам об этом чрезвычайно успешном для меня расследовании. Так на чем мы остановились?

– На вопросах, которые вы задаете себе, – сухо ответил я. Я хотел съязвить, что на самом деле я нужен Пуаро только для того, чтобы ему было перед кем хвастаться своими успехами, но сдержался: раз ему так нравится поучать других – пусть поучает. – Любопытно послушать, что же это за вопросы.

Пуаро только этого и надо было. Он снова откинулся на спинку кресла и начал:

– Первый мы уже обсудили. Почему лорд Эдвер изменил свое отношение к разводу? По этому поводу мне пришло в голову пару идей. С одной из них я вас познакомил.

Вопрос номер два: что случилось с письмом лорда Эдвера? Кому выгодно, чтобы развод не состоялся?

Третий вопрос: что могло означать это странное выражение лица лорда Эдвера, которое вы случайно заметили вчера, выходя из библиотеки? Может, у вас есть ответ, Гастингс?

Я покачал головой.

– Вы уверены, что это не плод вашего воображения? Иногда, мой друг, оно у вас un peu vif[48][48]
  Чересчур живое (фр.).


[Закрыть].

– Нет, нет, – я энергично затряс головой. – Я абсолютно уверен, что мне это не показалось.

– Bien[49][49]
  Хорошо (фр.).


[Закрыть]. Значит, этот факт тоже требует объяснения. Четвертый вопрос касается пенсне. Ни Джейн Уилкинсон, ни Карлотта Адамс не носили очков. Откуда же тогда в сумочке мисс Адамс оказалось пенсне?

И последний вопрос: зачем кто-то позвонил в Чизвик, чтобы удостовериться, что леди Эдвер там, и кто был этот человек?

Вот это, мой друг, и есть вопросы, которые не дают мне покоя. Если я смогу ответить на них, я буду счастлив. Мое amour propre[50][50]
  Самолюбие (фр.).


[Закрыть] не будет страдать так сильно, если я смогу разработать теорию, которая удовлетворительно объяснит все эти несуразности.

– Но есть и другие вопросы, – заметил я.

– Например?

– Кто подбил Карлотту Адамс на участие в розыгрыше? Где была она в тот вечер до и после десяти часов? Кто такой Д., подаривший ей золотую коробочку?

– Ну, эти вопросы слишком прямолинейны, – возразил мой друг. – Они подразумеваются сами собой. Это фактические вопросы, ответы на которые мы можем получить в любой момент. Я бы сказал, что это просто детали, которых мы пока не знаем. Мои же вопросы, mon ami, психологические. Маленькие серые клеточки…

– Пуаро! – в отчаянии воскликнул я, понимая, что должен остановить его любой ценой, так как не смогу еще раз выдержать рассказе серых клеточках. – Вы говорили о каком-то визите сегодня вечером.

– Верно, – согласился Пуаро, взглянув на часы. – Я сейчас позвоню и выясню, примут ли нас.

Через несколько минут он вернулся.

– Поехали. Все в порядке.

– Куда? – осведомился я.

– К сэру Монтегю Корнеру в Чизвик. Я хотел бы поподробнее узнать о том загадочном телефонном звонке.