Текст книги "Смерть лорда Эдвера"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

20. Таксист

Когда мы вошли, Джепп беседовал с пожилым человеком в очках и с неровно подстриженными усами. У шофера такси был хриплый голос. Он говорил таким тоном, будто жалел самого себя.

– А, это вы, – сказал инспектор. – Я думаю, здесь дело ясней ясного. Этот таксист, его фамилия Джобсон, вечером 29 июня подвозил с Лонг-Эйкр двух пассажиров.

– Верно, – хрипло подтвердил Джобсон. – Отличный был вечер, лунный. Девушка и джентльмен сели в мою машину возле станции метро.

– Они были в вечернем платье?

– Да. Мужчина в белом жилете, а девушка в белом платье с изображениями птиц. Мне кажется, что они вышли из оперы.

– Сколько было времени?

– Около одиннадцати.

– И что дальше?

– Джентльмен сказал мне ехать на Риджент-гейт. Сказал, что номер дома назовет потом, и попросил поторапливаться. Вечно эти пассажиры торопят, как будто таксисты нарочно теряют время. А нам-то, наоборот, выгодно побыстрей выполнить заказ и взять нового пассажира. Люди почему-то никогда об этом не думают. И учтите, если случится авария, тебя же потом и обвинят, что ехал слишком быстро!

– Оставим это, – нетерпеливо перебил Джепп. – Ведь аварии-то не было?

– Нет, – согласился шофер таким недовольным тоном, как будто жалел, что этого не произошло. – Нет, конечно не было.

– Минут за семь, не больше, я доехал до Риджент-гейт. Потом этот джентльмен постучал по стеклу, и я остановился. Вроде бы возле дома номер 8. Девушка перешла на противоположную сторону и пошла в обратном направлении. Мужчина сказал мне ждать и остался возле машины. Он стоял ко мне спиной, держал руки в карманах и наблюдал за девушкой. Минут через пять он негромко воскликнул что-то и тоже перешел на другую сторону улицы. Я глаз с него не спускал, потому что есть и такие пассажиры, которые убегают не расплатившись. Со мной такое уже бывало. Мужчина поднялся по ступенькам одного из домов и вошел.

– Дверь была не заперта?

– Нет, он открыл ее ключом.

– А какой это был номер дома?

– Ну, я думаю номер 17 или 19. Мне показалось странным поведение этой парочки, и я стал наблюдать за тем домом. Минут через пять они оба вышли. Сели в машину и сказали ехать назад в оперу "Ковент-гарден". Они остановили меня недалеко от здания оперы и расплатились. Между прочим, неплохо заплатили. Хотя теперь, кажется, я попал из-за них в какую-то историю.

– У нас нет к тебе никаких претензий, – успокоил его Джепп. – Ну-ка, взгляни на эти снимки. Может, среди них есть фотография той пассажирки?

Он протянул таксисту с полдюжины фотографий молодых женщин похожей внешности и примерно одинакового возраста. Я с интересом заглянул через плечо шофера.

– Вот эта, – решительно заявил тот, показывая на снимок Джеральдины Марш в вечернем платье.

– Ты уверен?

– Вполне. Такая же темноволосая и бледная.

– А теперь попробуй найти мужчину, – инспектор дал шоферу еще один комплект фотографий, среди которых был снимок Рональда Марша.

Джобсон внимательно разглядел каждую фотографию и покачал головой.

– Э… не могу сказать наверняка. Вот эти двое похожи.

Хотя таксист и не выбрал фото племянника, но мужчины на этих двух снимках были довольно сильно похожи на Рональда.

Джобсон ушел.

– Неплохо, – заявил Джепп, бросая фотографии на стол. – Жаль, что он не опознал нового лорда Эдвера. Это, конечно, старая фотография, семи– или восьмилетней давности, но никакой другой мне достать не удалось. Разумеется, было бы лучше, если бы он опознал Марша поточнее, хотя и так все ясно. Двух алиби как не бывало. Вы молодчина, Пуаро, что додумались до этого.

Пуаро скромно объяснил:

– Когда я узнал, что Джеральдина и ее двоюродный брат были в опере, я подумал, что там они могли встретиться. Их знакомым и в голову не пришло, что они могли покинуть "Ковент-гарден" во время одного из перерывов. За полчаса можно вполне доехать до Риджент-гейт и вернуться. Поскольку новый лорд Эдвер слишком налегал на свое алиби, я заподозрил неладное.

– Все-то вы подвергаете сомнению, – сказал Джепп, с любовью глядя на моего друга. – Что ж, вы правы. В нашем мире лишняя осторожность не мешает. Теперь их светлость в наших руках. А сейчас взгляните вот на это.

Он протянул Пуаро лист бумаги.

– Это телеграмма из Нью-Йорка. Они разыскали Люси Адамс. Письмо от сестры пришло ей сегодня утром. Здесь изложен его текст и, черт возьми, лучшей улики не сыщешь.

Пуаро стал читать. Я заглядывал через его плечо.

"Ниже следует текст письма, полученного Люси Адамс. Датировано 29 июня. Адрес отправителя: Роуздью-меншенз, 8, Лондон, СУ 3. Начинается словами: Дорогая сестренка, извини меня за то, что на прошлой неделе я написала тебе такое бестолковое письмо, но я была сильно занята. Ну, дорогая, вот это успех! Отзывы прессы восторженные, выручка внушительная, публика доброжелательная. Я подружилась здесь с хорошими людьми и на следующий год думаю арендовать театр на два месяца. У публики пользуется большим успехом мой русский танец и сценка «Американка в Париже», но, по-моему, зрителям больше всего нравятся «Сцены в заграничном отеле». Я так взволнована, что почти не соображаю, что пишу в этом письме, и ты сейчас поймешь почему. Но сначала я напишу тебе, как обо мне отзываются мои знакомые. Мистер Гергшаймер так любезен, что собирается пригласить меня на ленч и познакомить с сэром Монтегю Корнером, который может оказать мне поддержку. А недавно я познакомилась с Джейн Уилкинсон. Ей очень понравилось мое выступление и моя пародия на нее. Как раз об этом я и хочу рассказать тебе. Если честно, то я не питаю к этой женщине особой симпатии, да и люди отзываются о ней не совсем хорошо. Я думаю, что она скрытная и жестокая, ну да ладно, я об этом не буду. А ты знаешь, что она замужем за лордом Эдвером? Я о нем немало слышала в последнее время и скажу тебе, что это ужасный человек. А как он относится к своему племяннику, капитану Маршу, о котором я тебе уже писала! Лорд Эдвер буквально выбросил его из своего дома и перестал поддерживать материально. Мистер Марш сам рассказывал мне об этом, и мне стало очень жаль его. Мистеру Маршу тоже очень нравятся мои пародии и то, как я изображаю леди Эдвер. Он даже считает, что лорд Эдвер – и тот не заметил бы разницы, а на днях он говорит мне: «Помогите выиграть одно пари». Я засмеялась и спросила: «А сколько заплатите?» Люси, дорогая, у меня аж дыхание перехватило, когда я услышала ответ: «10 тысяч долларов». Только подумай – 10 тысяч, чтобы помочь кому-то выиграть глупое пари! «Ну что же, – ответила я, – если заплатят, я готова подшутить даже над королем в Букингемском дворце». А потом мы стали разрабатывать план.

Как все это прошло, раскусили наш розыгрыш или нет, я напишу тебе на следующей неделе. Но в любом случае мне все равно заплатят 10 тысяч. О, сестричка, ты даже не представляешь, что значат для нас с тобой эти деньги. Ну все, кончаю. Иду делать "розыгрыш". Милая моя сестричка, я тебя так люблю. Твоя Карлотта".

Пуаро положил письмо. Я видел, что оно тронуло моего друга.

Джепп, однако, реагировал по-другому.

– Он попался! – с энтузиазмом заявил инспектор.

– Да, – согласился Пуаро, но в его голосе прозвучало странное равнодушие.

– Что-нибудь не так, мистер Пуаро? – с любопытством взглянул на него Джепп.

– Все так. Только я представлял это несколько иначе, – не было никакого сомнения, что мой друг чем-то неудовлетворен. – Что ж, пусть будет так.

– А как же иначе? Вы же с самого начала как раз это и предполагали.

– Да, да, разумеется.

– Разве не вы утверждали, что за этой наивной девушкой кто-то стоит?

– Я.

– Так что же вы еще хотите?

Пуаро вздохнул и не ответил.

– Интересный вы человек. Никогда вам не угодишь. Нам крупно повезло, что Карлотта написала это письмо.

Пуаро согласился с несколько большим энтузиазмом, чем он проявлял до сих пор.

– Mais oui, этого убийца не ожидал. Когда мисс Адамс согласилась участвовать в этом "розыгрыше", она подписала себе смертный приговор. Преступник считал, что он предпринял все меры безопасности, и все же наивность девушки оказалась сильнее его ума. Мертвые тоже говорят. Да, иногда даже мертвые говорят.

– Я с самого начала знал, что инициатива этого убийства исходит не от мисс Адамс, – не моргнув глазом заявил инспектор.

– Да, да, конечно, – рассеянно отозвался Пуаро.

– Ну что ж, надо приниматься за работу.

– Вы собираетесь арестовать капитана Марша? Я имею в виду нового лорда Эдвера.

– А почему нет? Его вина доказана на все сто процентов.

– Верно.

– Похоже, вы совсем не рады, мистер Пуаро. Если честно, очень уж вы любите все усложнять. Вот и сейчас: ваша теория оказалась верной, а вы опять чем-то недовольны. Неужели вы видите в ней какие-то слабые места?

Пуаро покачал головой.

– Не знаю, является ли дочь лорда Эдвера соучастницей преступления, – продолжал инспектор, – но похоже, что так. Ведь она уезжала вместе с Маршем во время перерыва в опере. Если она в этом не участвовала, то зачем он брал ее с собой? Посмотрим, что они скажут.

– Можно и мне послушать? – почти с робостью спросил Пуаро.

– Конечно можно. Ведь этой теорией я обязан вам! – сказала Джепп и взял со стола телеграмму.

– В чем дело, Пуаро? – спросил я, отводя своего друга в сторону.

– Я совсем неудовлетворен, Гастингс. Все кажется ясней ясного, ни к чему не придерешься. Но здесь что-то не то. Какой-то очень важный факт ускользнул от нас. Вроде бы все в порядке, все произошло так, как я предполагал, но здесь что-то не так, мой друг.

И Пуаро с расстроенным видом посмотрел на меня. Я не знал, что ответить.

21. Рассказ Рональда Марша

Я не понимал моего друга: разве все вышло не так, как он предполагал? Всю дорогу на Риджент-гейт он сидел расстроенный, хмурился и не обращал никакого внимания на Джеппа, который поздравлял сам себя по поводу удачно завершающегося расследования. Наконец, вздохнув, Пуаро вышел из состояния задумчивости.

– Во всяком случае, – пробормотал он, – послушаем, что скажет Марш.

– Если он человек умный, то почти ничего, – сказал Джепп. – Сколько преступников отправилось на виселицу из-за того, что они слишком хотели говорить. Никто не может упрекнуть нас, что мы не предупреждаем их. Все честно, все по закону. Но чем больше их вина, тем больше они хотят давать "показания", которые, по их мнению, подойдут к случаю. А потом их адвокаты путаются в суде, потому что плохо зазубрили эти "факты".

Он вздохнул и продолжал:

– Адвокаты и судебные медики – это худшие враги полиции. Сколько раз на руках у меня было абсолютно ясное дело, но коронер[69][69]
  Судебный следователь по делам насильственной и внезапной смерти.


[Закрыть] путал мне все карты, и преступник уходил от правосудия. Конечно, против адвокатов особо не попрешь. Им как раз и платят за их ловкость, за умение все перевернуть с ног на голову.

Мы застали нашу "жертву" дома. Было время ленча, и семья сидела за столом. Джепп попросил разрешения поговорить с лордом конфиденциально, и нас пригласили в библиотеку.

Через пару минут пришел молодой хозяин. Его легкомысленная улыбка сползла, едва он увидел выражение на наших лицах. Лорд Эдвер поджал губы.

– Привет, инспектор. В чем, собственно говоря, дело?

Джепп не жалея красок описал ситуацию.

– Ах вот в чем дело, – протянул Рональд. Он пододвинул кресло и вытащил портсигар. – Я думаю, инспектор, что мне следует сделать заявление.

– Как вам угодно, милорд.

– Конечно, это чертовски глупо с моей стороны, и все же я сделаю заявление. Как говорят герои в книгах, "у меня нет причин бояться правды".

Джепп не ответил. Лицо инспектора было непроницаемым.

– Вот удобный столик, – продолжал Марш. – Господин полицейский может за него сесть и зафиксировать мой рассказ стенографически.

Вряд ли когда-либо прежде подозреваемый предлагал инспектору так тщательно фиксировать свои показания. Предложение лорда Эдвера было принято.

– Начну с того, – сказал молодой человек, – что котелок у меня худо-бедно, но все-таки варит. Поэтому я знал почти наверняка, что мое прекрасное алиби лопнет, как мыльный пузырь. Дортаймеры мне больше не нужны. Вы, наверное, нашли таксиста?

– Нам известно все, чем вы занимались в тот вечер, – холодно заметил Джепп.

– Скотленд-Ярд вызывает у меня чувство искреннего восхищения. И все равно, если бы я был преступником, я бы не брал такси, не ехал бы прямо к нужному месту и не просил бы таксиста подождать, пока я не закончу. Вам это не приходило в голову? А, вижу, мистеру Пуаро приходило.

– Совершенно верно, – подтвердил Пуаро.

– Преднамеренное убийство так не делается, – продолжал Рональд. – Преступник приклеил бы себе рыжие усы, нацепил бы очки в роговой оправе и остановил бы такси за квартал до места убийства. Или поехал бы на метро и… ну, я не буду вдаваться в детали. Мой адвокат за несколько тысяч гиней сделает это лучше меня. Предвижу ваши возражения: убийство, мол, могло быть совершено и под влиянием внезапного порыва. Еду себе в такси, ни о чем таком и не помышляю и вдруг – идея: "А не прикончить ли мне лорда Эдвера?"

Ладно. Теперь я расскажу вам всю правду. Я оказался на мели: ни гроша в кармане. По-моему, это понятно. Дело почти безнадежное – в течение суток я должен был раздобыть кругленькую сумму или – пиши пропало. Я пошел к дяде. Он не любил меня, но я считал, что ему дорога честь семьи. С пожилыми людьми такое случается. Увы, как это ни печально, мой дядя оказался вполне современным безразличным циником.

Ну что ж, оставалось только сделать хорошую мину при плохой игре. Я мог бы попробовать занять деньги у Дортаймеров, но знал, что это бесполезно. А жениться на его дочери я не мог. Впрочем, она и сама достаточно умна, чтобы не совершать такой глупости. Случайно я встретил в опере свою кузину. Она хорошая девушка, но я мало с ней виделся после того, как меня выгнали из дома лорда Эдвера. Я рассказал ей о своем положении. Она уже что-то слышала об этом от отца. Здесь она и показала свое благородство: предложила, чтобы я взял ее жемчужное ожерелье. Прежде оно принадлежало ее покойной матери.

Рональд сделал паузу. Мне показалось, что он говорит искренне. А может, он был прекрасным актером, более искусным, чем все думали?

– Ну… я принял предложение этого наивного ребенка. Я мог взять за это ожерелье деньги под залог, и, клянусь вам, я бы выкупил его назад, даже если бы мне пришлось для этого работать. Но ожерелье лежало в доме на Риджент-гейт. Мы решили взять его немедленно. Сели в такси и поехали туда.

Мы сказали таксисту остановиться на противоположной стороне улицы, чтобы никто в доме не услышал шум мотора. У Джеральдины был ключ. Мы решили, что она войдет, возьмет ожерелье и принесет мне. Мы надеялись, что она никого не встретит в доме, разве что слугу. Мисс Кэрролл, секретарша, ложится спать в полдесятого, а дядя скорее всего будет находиться в библиотеке.

Итак, Джеральдина пошла в дом. Я курил на тротуаре и посматривал на входную дверь. И вот тут я подхожу к самому интересному месту в моем рассказе. Не знаю, поверите вы мне или нет. Мимо меня прошел какой-то мужчина, и я посмотрел ему вслед. К моему удивлению, он поднялся по ступенькам дома номер 17 и вошел внутрь. Правда) сначала я не был уверен, что это дом номер 17, так как стоял на некотором расстоянии от него. Меня, конечно, это удивило. Во-первых, этот человек открыл дверь ключом, а во-вторых, мне показалось, что я узнал в нем известного актера.

Я решил проверить, в чем здесь дело. У меня был свой ключ от этого дома. Я думал, что потерял его еще три года назад, но буквально за несколько дней до этих событий случайно обнаружил его у себя и хотел вернуть в то утро дяде. Но когда мы с ним разругались, я совсем забыл отдать ключ. Когда я собирался в оперу, я машинально переложил ключ в вечерний костюм вместе с другими вещами.

Я сказал таксисту ждать, быстро перешел на противоположную сторону улицы и своим ключом открыл дверь дома. В прихожей никого не было, и вообще ничего не говорило о том, что кто-то только что вошел сюда. Я постоял минуту, потом подошел к библиотеке. "Может быть, этот человек разговаривает с моим дядей?" – подумал я. Я стоял у двери в библиотеку и слушал, но так ничего и не услышал.

Я вдруг почувствовал себя круглым дураком. Видно, тот человек вошел в соседний дом. Дом моего дяди плохо освещен по вечерам, и я подумал, что, наверное, ошибся. Да, ситуация была глупейшая. И зачем только я пошел за этим человеком? А вдруг дядя выйдет из библиотеки и увидит меня? Тогда и Джеральдине не поздоровится, и вообще шуму будет немало. А все из-за того, что мне показалось, будто тот человек шел как-то крадучись. "Хорошо, что никто не видел меня здесь, – подумал я. – Надо сматываться".

Я на цыпочках вернулся к входной двери, но как раз в это время на лестнице показалась Джеральдина. Она, конечно, испугалась, когда увидела меня. Мы вышли на улицу, и я ей все объяснил.

Рональд помолчал немного.

– Мы поспешили назад в оперу. Когда входили в зал, как раз поднимали занавес. Никто и не подумал, что мы куда-то ездили. Вечер был душный, и кое-кто из зрителей выходил во время антракта на улицу подышать свежим воздухом.

Я знаю, вы спросите, почему я этого сразу не рассказал? Тогда спрошу и я: а вы бы, имея такой основательный мотив для убийства, как я, признались бы с легкой душой, что были на месте преступления в тот вечер, когда оно было совершено?

Честно признаюсь: я перепугался! Даже если бы нам и поверили, такое признание принесло бы и мне и Джеральдине немало неприятностей. Мы не имеем никакого отношения к этому убийству, ничего не видели и не слышали. Я подумал, что скорее всего это сделала тетя Джейн, так зачем мне создавать себе лишние проблемы ненужными признаниями? Я рассказал вам о ссоре с дядей, о том, что нуждался в деньгах, потому что вы и так разузнали бы это. Если бы я скрыл и эти факты, то это вызвало бы у вас куда больше подозрений. Чего доброго, вы взялись бы проверять мое алиби более тщательно. А так я считал, что, рассказав кое-что, я внушу вам, что мне нечего бояться. Я знал, что Дортаймеры абсолютно убеждены в том, что я был в "Ковент-гарден" все время, и то, что я провел один из перерывов с кузиной, не должно вызвать у них подозрения. Она могла бы подтвердить, что мы никуда не ездили.

– И мисс Марш согласилась на эту… неточность?

– Да. Едва я узнал об убийстве, я сразу же предупредил ее, чтобы она ни в коем случае не говорила никому о нашей вечерней поездке на Риджент-гейт. Для всех мы просто прогулялись немного по улице во время последнего перерыва. Она все поняла и не возражала.

– Я знаю, как выглядит в ваших глазах это запоздалое признание, – продолжал Рональд после небольшой паузы, – но все, что я рассказал, – правда. Я могу дать вам адрес и фамилию человека, который дал мне сегодня утром деньги за ожерелье Джеральдины. Если вы спросите ее, она подтвердит каждое мое слово.

Он откинулся в кресле и посмотрел на Джеппа. Лицо инспектора оставалось непроницаемым.

– Значит, лорд Эдвер, вы посчитали убийцей Джейн Уилкинсон? – спросил Джепп.

– Ну а вы бы не посчитали? После того, что рассказал слуга?

– А ваше пари с мисс Адамс?

– Мое пари с мисс Адамс? Вы имеете в виду Карлотту Адамс? А она-то здесь причем?

– Стало быть, вы отрицаете, что предложили ей десять тысяч долларов за то, чтобы она выдала себя за мисс Джейн Уилкинсон в доме лорда Эдвера в тот вечер?

Рональд в величайшем изумлении уставился на полицейского.

– Предложил ей десять тысяч долларов? Абсурд. Кто-то вас разыграл, инспектор. У меня никогда не было такой суммы. Это же бессмыслица. Это она вам сказала? Ой, черт, я и забыл, что она мертва.

– Да, – тихо подтвердил Пуаро, – она мертва.

Рональд поочередно посмотрел на каждого из нас. Его лицо, жизнерадостное прежде, теперь побледнело, в глазах появился страх.

– Ничего не понимаю, – сказал он. – Я рассказал вам всю правду, но, видно, никто из вас мне не верит.

И тут, к моему великому удивлению, Пуаро сделал шаг вперед и сказал:

– Я вам верю.

22. Странное поведение Эркюля Пуаро

Мы были у себя дома.

– Скажите, ради бога… – начал было я.

Пуаро остановил меня, вскинув обе руки и умоляюще потрясая ими. Более странного жеста у моего друга мне пока видеть не приходилось.

– Очень прошу вас, Гастингс: не сейчас! Не сейчас!

После этого он схватил шляпу, водрузил ее на голову и вылетел из комнаты, как будто сам никогда не проповедовал неторопливость и хладнокровие. Когда час спустя появился Джепп, мой друг все еще не вернулся.

– Наш сыщик куда-то ушел? – спросил инспектор.

Я кивнул. Джепп плюхнулся в кресло и стал вытирать лоб платком: день стоял жаркий.

– И куда его понесло? – начал инспектор. – Я вам вот что скажу, капитан Гастингс. Когда Пуаро подошел к Маршу и заявил: "Я вам верю", я чуть на пол не сел от удивления. Уж очень мне это напоминало дешевую мелодраму. Я такого еще не слышал.

Я сказал, что тоже был удивлен словами Пуаро.

– А теперь он вообще куда-то исчез, – продолжал Джепп. – Он не сказал, куда идет?

– Нет, – ответил я.

– Совсем ничего не сказал?

– Абсолютно ничего. Я попытался заговорить с ним, но он только отмахнулся, и я решил оставить его в покое. После разговора с Маршем я хотел спросить его кое о чем, но он замахал руками, схватил шляпу и убежал.

Мы переглянулись.

– А может быть… – инспектор постучал пальцем по лбу.

Впервые я готов был согласиться с этим. Джепп и раньше неоднократно высказывал мысль о том, что Пуаро немного "того". Это случалось, когда инспектор не мог понять мудреных теорий моего друга. Но я должен сознаться, что на этот раз и я не понимал поведения Пуаро. Если он и не "тронулся", то все равно как-то подозрительно изменился. Его теория с блеском подтвердилась, а он сразу же отказался от нее.

Поскольку я был самым преданным его другом, то встревожился не на шутку.

– Он всегда был человеком со странностями, – продолжал Джепп. – Смотрел на все под своим углом, да уж больно угол этот косой. Все делал по-своему, все не так, как у людей. Я признаю, конечно, что он вроде гения, но говорят, что гении часто ходят по самому краю, что им нужно совсем немного, чтобы свихнуться. Пуаро всегда нравилось усложнять. Простые, понятные вещи ему не по душе. Ему надо себя помучить. Он отошел от реальной жизни и создал свой собственный мирок. Чем-то он напоминает мне старую леди, раскладывающую пасьянс. У той если не выходит, то она начинает подкладывать нужные карты. А у Пуаро наоборот: если выходит слишком легко, то он нужные карты прячет, чтобы потом поломать себе голову!

Мне было трудно возразить инспектору. Я был слишком обеспокоен и расстроен, чтобы мыслить ясно. Я тоже не мог найти объяснения поведению Пуаро. Не могу описать вам, как я беспокоился за своего друга.

И вот когда в комнате воцарилась тоскливая тишина, вошел Пуаро. Слава богу, он был совершенно спокоен. Он аккуратно снял шляпу, положил ее вместе с тростью на стол и сел на свое обычное место.

– Вы пришли, Джепп? Очень рад. Я как раз думал о том, что нам надо как можно скорее поговорить.

Инспектор молча смотрел на моего друга. Джепп понимал, что это только вступление, и ждал разъяснений.

Пуаро медленно, подбирая слова, начал:

– Ecoutez[70][70]
  Послушайте (фр.).


[Закрыть], Джепп. Мы все неправы. Абсолютно неправы. Печально, но факт: мы совершили ошибку.

– Да ладно вам, – самоуверенно сказал инспектор.

– Вовсе не ладно. Я скорблю.

– Не надо жалеть этого молодого человека. Он получит по заслугам.

– Да не его я жалею, а вас.

– Меня? Ну, обо мне не надо беспокоиться.

– А я все равно жалею. Кто намекнул, что вы должны двигаться в этом направлении? Эркюль Пуаро. Mais oui, я подал вам эту мысль. Я привлек ваше внимание к Карлотте Адамс, я упомянул вам о ее письме в Америку. Каждый ваш шаг направлял именно я!

– Я бы и сам пришел к разгадке, – холодно заметил Джепп. – Вы меня просто немного опередили.

– Cela se peut[71][71]
  Может быть (фр.).


[Закрыть]. Но это меня не утешает. Если ваш авторитет пошатнется из-за того, что вы слушали меня, я буду жестоко упрекать себя.

Было похоже, что этот разговор только забавлял инспектора. Он, видимо, думал, что Пуаро движут честолюбивые мотивы и что мой друг сердится за то, что Джепп присвоил себе лавры успешно раскрытого преступления.

– Да вы не волнуйтесь, Пуаро, – стал успокаивать инспектор. – Я не забуду упомянуть где надо, что и вы подали кое-какие неплохие идеи в ходе расследования.

И Джепп подмигнул мне.

– Дело вовсе не в этом, – мой друг досадливо щелкнул языком. – Не нужно нигде упоминать о моих заслугах. Более того, заслуг здесь нет никаких. Вас, инспектор, ожидает фиаско, и я, Эркюль Пуаро, этому виной.

Лицо моего друга выражало крайнюю степень меланхолии, и Джепп неожиданно громко захохотал. Пуаро обиделся.

– Извините, мистер Пуаро, – инспектор вытер слезы, – но сейчас вы похожи на умирающего лебедя. Послушайте, давайте забудем этот разговор. Слава или позор – в этом деле я готов взять все на себя. Оно, конечно, получит большую огласку, здесь вы правы. Ну что ж, я приложу все силы, чтобы добыть веские улики. Может случиться и так, что смышленый адвокат все же вытащит их светлость. На жюри присяжных никогда нельзя положиться. Но даже если и так, мне-то что? Все равно моя совесть будет чиста: убийцу-то мы поймали. И если вдруг какая-нибудь служанка-замухрышка из дома лорда Эдвера в истерике признается, что убийство – дело ее рук, то и в этом случае я не буду плакаться, что меня веди по ложному следу. Так что все честно.

Пуаро посмотрел на инспектора печально и с сожалением.

– Вы, Джепп, всегда и во всем уверены. Всегда и во всем! Вы никогда не задумаетесь: а возможно ли это? А может ли так быть? Вы никогда не сомневаетесь, не удивляетесь, никогда не скажете себе: что-то все слишком просто!

– Вы абсолютно правы, меня не терзают сомнения. Вот именно здесь вы, простите за выражение, и даете осечку, Пуаро. А почему не может быть просто? А что плохого, если получилось просто?

Пуаро вздохнул, развел руками и покачал головой:

– C'est fini[72][72]
  Кончено (фр.).


[Закрыть]. Я не скажу больше ни слова на эту тему.

– Вот и отлично, – с чувством произнес инспектор. – А теперь поговорим о вещах более важных. Хотите послушать, чем я сейчас занимаюсь?

– Ну конечно.

– Я поговорил с нашей уважаемой Джеральдиной, и ее рассказ точь-в-точь совпадает с тем, что нам поведали их светлость. Может быть, она тоже замешана в убийстве, но не думаю. Она по уши влюблена в Марша, и я считаю, что он просто обманул ее. Она ужасно расстроилась, когда узнала, что он арестован.

– Правда? А секретарша, мисс Кэрролл?

– Думаю, она не особенно удивилась. Впрочем, это мое личное мнение.

– Ну а жемчужное ожерелье? – спросил я. – Оно действительно существует?

– На все сто процентов. Марш действительно взял за него деньги под залог на следующее утро. Но не думаю, что это как-то влияет на нашу версию. А произошло, как мне кажется, вот что: когда Марш встретил в опере свою кузину, ему неожиданно пришла в голову идея. Он был в отчаянии, а тут в лице Джеральдины он увидел спасение. Наверное, он и раньше планировал нечто в этом роде, поэтому и ключ носил с собой. Не верю, что он наткнулся на него случайно. И вот когда Марш заговорил с девушкой, он смекнул, что если впутает ее в эту историю, то получит дополнительные гарантии своей безопасности. Он играет на ее чувствах к нему, намекает на ожерелье. Она уступает. Потом Марш с Джеральдиной отправляются к ней домой. Он входит в дом вслед за девушкой и проникает в библиотеку. Может быть, лорд Эдвер дремал в это время в кресле. Так или иначе, Маршу достаточно всего двух секунд, чтобы сделать свое дело. Потом он покидает дом. Вряд ли он хотел, чтобы девушка застала его там. Марш рассчитывал, что, когда Джеральдина выйдет, он будет опять прохаживаться возле такси. Марш также надеялся, что таксист не увидит, как он входит в дом, а будет думать, что он в ожидании девушки ходит возле машины и курит. Не забывайте, что такси было развернуто в противоположную сторону.

Конечно, на следующий день Марш вынужден был заложить ожерелье, чтобы произвести впечатление человеку нуждающегося в деньгах. Потом все узнают об убийстве, и Марш, пугая Джеральдину последствиями, заставляет ее молчать об этой поездке. В случае чего они всегда могут сказать, что в перерыве прогуливались возле театра.

– Почему же они сразу нам об этом не сказали? – отрывисто спросил Пуаро.

– Наверное, Марш не решался, – пожал плечами инспектор. – Считал, что Джеральдина не сможет хладнокровно солгать. Она девушка нервная.

– Да, – задумчиво протянул Пуаро. – Нервная.

Через пару минут он задал новый вопрос:

– А вам не кажется странным, что капитан Марш взял с собой девушку, хотя ему было куда проще съездить одному? Спокойно открыть дверь своим ключом, убить дядю и вернуться в оперу? Для чего же он берет свою нервную кузину, которая, увидев его в доме, может в любую минуту закричать и выдать его? И зачем он оставил поблизости такси?

Джепп ухмыльнулся.

– Вы или я, конечно, провернули бы это дело без свидетелей. Но мы-то с вами умнее Рональда Марша.

– Не разделяю вашей уверенности. Он произвел на меня впечатление весьма умного человека.

– Но не такого умного, как мистер Эркюль Пуаро! – засмеялся инспектор. – И перестаньте возражать! Я знаю, что говорю.

Пуаро неодобрительно посмотрел на Джеппа.

– И если он не виноват, зачем ему надо было просить мисс Адамс выдавать себя за леди Эдвер? – продолжал тот. – Этому "розыгрышу" может быть только одно объяснение: преступник хотел отвести от себя подозрения.

– Здесь я с вами абсолютно согласен.

– Рад, что вы хоть в чем-то согласны.

– Может быть, Марш действительно говорил с мисс Адамс, – начал размышлять вслух Пуаро, – хотя на самом деле… нет, это глупо.

И взглянув на Джеппа, мой друг неожиданно выпалил:

– Что вы думаете о смерти Карлотты Адамс?

Инспектор откашлялся.

– Я склонен думать, что это несчастный случай. Согласен, что он пришелся Маршу очень кстати, но подозревать его в убийстве мисс Адамс я не могу. После оперы его алиби выглядит вполне убедительным. Он был в "Собрание" с Дортаймерами до начала второго ночи. А Адамс легла спать задолго до этого. Нет, по-моему, это пример того, как чертовски удачливы бывают иной раз преступники. Впрочем, если бы этот несчастный случай не произошел, он все равно бы знал, как поступить с Карлоттой. Сначала запугал бы ее, сказав, что ее арестуют по подозрению в убийстве, если она признается, а потом бы утихомирил новой суммой денег.

– А вас не удивляет, – начал Пуаро, глядя прямо перед собой, – вас не удивляет, что в этом случае мисс Адамс обрекала бы на смерть невинного человека? Ведь ее показания могли бы спасти Джейн Уилкинсон?

– Джейн Уилкинсон и так не повесили бы. Показания всех гостей на вечеринке сэра Монтегю делают ее алиби исключительно сильным.