Текст книги "Выпуск II. Том 8"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 32 страниц)

Немейский лев[7]

I

– Что сегодня интересного, мисс Лемон? – спросил Пуаро, входя утром в свой офис.

Он доверял ей, считая женщиной хотя и без воображения, но с хорошей интуицией. Она была прирожденной секретаршей, и все, что с ее точки зрения заслуживало внимания, обычно этого внимания заслуживало.

Ничего особенного, господин Пуаро, – сказала она. – Полагаю, вас должно заинтересовать только одно письмо. Я положила его сверху.

– От кого оно? Пуаро был заинтригован. – И о чем?

– Оно от человека, не глядя на Пуаро, сказала мисс Лемон, – который хочет, чтобы вы расследовали случай исчезновения собачки породы пекинес, принадлежавшей его жене.

Пуаро застыл на месте и с укоризною посмотрел на мисс Лемон. Правда, она этого не заметила, так как принялась стучать на пишущей машинке с быстротою скорострельного пулемета.

Пуаро был смущен, смущен и огорчен. Мисс Лемон, исполнительная мисс Лемон, повергла его в уныние! Подумать только – пекинес! Он должен разыскивать собаку! И это после такого чудесного сна: он проснулся в тот момент, когда покидал Бекингемский дворец, получив личную благодарность премьер-министра, а разбудил его слуга, войдя в спальню с утренним шоколадом!..

Едкие, язвительные слова замерли у него на губах. Он не произнес их только потому, что мисс Лемон, поглощенная печатанием, все равно бы их не услышала.

С явным отвращением Пуаро взял верхнее письмо из небольшой стопки на своем письменном столе.

Да, все было точно так, как сказала мисс Лемон. Городской обратный адрес. Краткий деловой стиль. Суть просьбы – расследовать исчезновение собачки породы пекинес. Одной из тех самых, с глазами навыкате, чрезмерно избалованных любимцев богатых женщин.

Пуаро недовольно поморщился. Банальная просьба. Ничего необычного. Все как будто в норме, хотя… Да-да, кроме одной детали. Мисс Лемон была права. В одной крохотной детали таилось нечто необычное.

Пуаро сел. Медленно и внимательно перечитал письмо. Дело, которое ему предлагали, было не из тех, которые он предпочитал и в которых ему приходилось участвовать. Это было простое дело, пустячное. Оно не требовало титанических усилий Геракла, и именно по этой причине Пуаро сначала отнесся к нему крайне негативно.

Но, к сожалению, он был очень любопытным.

Ему пришлось даже повысить голос, чтобы сквозь шум печатающей машинки мисс Лемон услышала его.

– Позвоните этому сэру Джозефу Хоггину, – сказал он. – И договоритесь о времени, когда он сможет меня принять в своем офисе.

Как всегда, мисс Лемон оказалась права.

– Я человек простой, господин Пуаро, – решительно заявил сэр Джозеф Хоггин.

Правой рукой Пуаро сделал неопределенный жест. Это могло означать (если вам захотелось бы воспринять его именно так) восхищение карьерой сэра Джозефа и скромностью, с которой тот говорил о самом себе. Жест этот мог также означать и противоположный смысл. В любом случае он не давал возможности понять, считает ли Пуаро сэра Джозефа действительно простым человеком (в общепринятом значении этого слова) или нет. Критический взгляд Пуаро задержался на внешности сэра Джозефа: адамовом яблоке, маленьких поросячьих глазках, носе с горбинкой и твердо сжатых губах – и он напомнил Пуаро кого-то или что-то, но в данный момент Пуаро не мог вспомнить, кого или что. Он не хотел напрягать память, но что-то было, правда, давным-давно… в Бельгии… что-то… имеющее отношение к мылу…

– Не люблю ходить вокруг да около, – продолжал сэр Джозеф. – Давайте перейдем сразу к делу. Большинство людей, господин Пуаро, оставили бы это дело в покое. Списали бы его, как безнадежный долг, и забыли о нем. Но Джозеф Хоггин так поступать не может. Я богат, и, честно говоря, двести фунтов для меня ничего не значат…

– Я вас поздравляю, – сказал Пуаро.

– Э-э… – произнес сэр Джозеф и замолчал. Его маленькие глазки сузились еще больше. – Но это не значит, – гневно продолжал он через минуту, – что я собираюсь бросать деньги на ветер. Что я хочу – за то и плачу! Но плачу рыночную цену не более.

– Вы находите мой гонорар высоким? – спросил Эркюль Пуаро.

– Да. Ведь это, – изучающе посмотрел на него сэр Джозеф, – совсем несложное дело.

– Я не собираюсь торговаться, – пожал плечами Пуаро. – Я эксперт, а за услуги эксперта вы должны платить.

– Я знаю, что вы крупнейшая фигура в этой области, – откровенно признался сэр Джозеф. – Я наводил справки, и мне сообщили, что вы самый сведущий специалист в делах, где надо докопаться до самой сути. Вот почему я обратился к вам. И я не пожалею затрат.

– Вам повезло, – сказал Пуаро.

– Э-э… – снова произнес сэр Джозеф.

– Чрезвычайно повезло, – продолжал Пуаро. – Могу признаться вам без излишней скромности, что я достиг вершины своей карьеры. Честно говоря, очень скоро намереваюсь уйти в отставку, поживу в деревне, время от времени буду путешествовать, чтобы посмотреть мир, быть может, выращу сад, особое внимание уделив улучшению свойств кабачков. Великолепные овощи, но в них небольшой привкус… Но, разумеется, суть не в этом. Я хотел бы кое-что разъяснить. Перед уходом в отставку я поставил перед собой определенную задачу: принять к исполнению двенадцать дел, ни больше ни меньше. Так сказать: «подвиги Пуаро». Ваше дело, сэр Джозеф, первое из двенадцати. Меня привлекла, – Пуаро тяжело вздохнул, – его поражающая незначительность.

Значительность? переспросил сэр Джозеф.

– Незначительность, я бы так сказал. Мне приходилось заниматься разными делами: я расследовал убийства, необъяснимые смерти, грабежи, кражи драгоценностей, но впервые мне предстоит заняться выяснением обстоятельств пропажи собаки породы пекинес.

– Вы меня удивляете! – фыркнул сэр Джозеф. – Я предполагал, что к вам без конца должны были обращаться женщины по поводу пропажи любимых собачек.

– Это верно, – согласился Пуаро. – Но это первый раз, когда ко мне обращается с такой просьбой муж, а не жена.

Маленькие глазки сэра Джозефа опять сузились.

– Начинаю догадываться, – заметил он, – почему мне рекомендовали именно вас. Вы проницательный человек, господин Пуаро.

– А теперь, – спокойно продолжал Пуаро, – посвятите меня, пожалуйста, в обстоятельства дела… Исчезла собака. Когда?

– Ровно неделю назад.

– И ваша жена, полагаю, до сих пор безумствует?

Сэр Джозеф посмотрел на него изумленно.

– Вы не поняли. Собака была возвращена.

– Возвращена? Тогда разрешите спросить: зачем нужен я?

Лицо сэра Джозефа стало малиновым.

– Потому что, – возмущенно начал он, – будь я проклят, если меня не надули! Хорошо, господин Пуаро, я расскажу вам все по порядку. Собаку украли неделю назад – срезали с поводка в Кенсингтон-парке, где она гуляла с компаньонкой жены. На следующий день от моей супруги потребовали выкуп в двести фунтов. За что, я вас спрашиваю, двести фунтов? За маленькое тявкающее чертово отродье, которое всегда и всюду путается у вас под ногами?!

– Вы, естественно, не одобрили выплату таких денег?

– Конечно нет, – сказал сэр Джозеф, – и не стал бы платить, предупреди она меня заранее. Милли, моя жена, знает меня хорошо. Мне она ничего не сказала, а выслала деньги – бумажками по одному фунту – в указанный адрес, как было оговорено условием.

– И собаку вернули?

– Да. В тот же вечер раздался звонок, и там, на крыльце, сидела собака, а вокруг – ни души.

– Отлично, – сказал Пуаро. – Продолжайте.

– Затем Милли, конечно, призналась в содеянном, – продолжал сэр Джозеф, – и я несколько погорячился. Разумеется, через некоторое время я остыл. Во-первых, дело сделано, а во-вторых, не следует искать в поступке женщины какой-либо смысл. Я, наверное, оставил бы все это дело, если бы не встреча в клубе со старым Самуэльсоном.

– И что он? – поинтересовался Пуаро.

– Точно такой же случай произошел с собакой его жены! Это несомненно шантаж! Его жену ободрали на триста фунтов. Ну, это уж слишком много! Я решил, что этот рэкет следует пресечь, и послал за вами.

– Но, сэр Джозеф, – заметил Пуаро, – подобным делом (и это обошлось бы вам гораздо дешевле) занимается полиция.

Сэр Джозеф потер кончик носа.

– Вы женаты, господин Пуаро?

– Увы, – сказал Пуаро, – лишен этого блаженства.

– Гм-м… – произнес сэр Джозеф. – Не знаю, как насчет блаженства, господин Пуаро, но, будь вы женаты, знали бы, что женщины – забавные существа. Моя жена впадает в истерику при малейшем упоминании о полиции. Вбила себе в голову, будто что-то может случиться с ее драгоценным Шан Тангом, если я пойду туда. Она об этом и слышать не хочет и, честно сказать, не очень доброжелательно относится и к идее вашего участия. Но я настоял, и она наконец согласилась. Все же ей это не нравится…

Эркюль Пуаро задумался.

– Я чувствую, – сказал он, – что ситуация весьма деликатная. Возможно, будет лучше, сэр Джордж, если я сам побеседую с вашей женой и узнаю от нее все подробности. Одновременно я попытаюсь успокоить леди Хоггин относительно безопасности ее собаки в будущем.

Сэр Джозеф кивнул и поднялся с места.

– Я отвезу вас к ней сейчас же.

II

В большой, теплой, обставленной изысканной мебелью гостиной сидели две женщины.

Когда сэр Джозеф и Эркюль Пуаро вошли, маленький пекинес бросился к ним навстречу, ожесточенно лая и делая сумасшедшие круги вокруг Пуаро.

– Шан, Шан, иди сюда. Иди к мамочке, хорошенький мой, – сказала одна из женщин. – Возьмите его, мисс Карнаби.

Женщина, которую назвали мисс Карнаби, поспешила взять пса на руки.

– Лев! – произнес Пуаро достаточно громко, но в то же время словно для себя. – Ну прямо настоящий лев!

– Да, он действительно хороший сторожевой пес, – с трудом переводя дыхание, сказала мисс Карнаби. – Он не боится никого и ничего. А кроме того, он такой жизнерадостный.

Представив Пуаро дамам и выполнив необходимые при этом формальности, сэр Джозеф сказал:

– Ну, господин Пуаро, я вас оставляю. Предоставляю вам самому разбираться в этом запутанном деле. – И, кивнув головой, покинул комнату.

Леди Хоггин оказалась тучной, легко раздражающейся по любому пустяку женщиной, с крашеными рыжими волосами. Ее компаньонка, мисс Карнаби, была тоже полным, но очень милым существом, в возрасте между сорока и пятьюдесятью. Она обращалась к леди Хоггин с величайшей почтительностью и не скрывала того, что боится ее до смерти.

– Теперь расскажите мне, пожалуйста, леди Хоггин, – сказал Пуаро, обращаясь к хозяйке, – все обстоятельства этого отвратительного преступления.

– Весьма признательна вам", господин Пуаро, за то, что вы говорите так! – воскликнула леди Хоггин. – Пекинесы чрезвычайно чувствительны – так же чувствительны, как дети. Бедный Шан Танг мог умереть от страха.

– Да, это было так ужасно! – с глубоким вздохом подтвердила мисс Карнаби.

– Расскажите мне, пожалуйста, как все это произошло? – спросил Пуаро, обращаясь к дамам.

– А вот как это случилось, – начала леди Хоггин. – Шан Танг вышел на прогулку с мисс Карнаби…

– О Боже, Боже, – запричитала компаньонка. – Это моя вина. Я оказалась такой глупой, такой беззаботной.

– Я не хочу вас упрекать, мисс Карнаби, – ехидно заметила леди Хоггин, – но думаю, вам следовало бы быть более осторожной.

– Как это произошло? – спросил Пуаро, обращаясь к мисс Карнаби.

– Ах, то, что случилось, выходит за рамки обычного, – разразилась мисс Карнаби стремительной, возбужденной речью. – Мы шли по цветочной аллее. Шан Танг, конечно, на поводке, он перед этим долго бегал по траве без поводка, и я собиралась уже идти домой, когда внимание мое привлек ребенок в колясочке – он так мило мне улыбался… прелестные розовые щечки и такие локоны. Я не могла удержаться, чтобы не поговорить с няней, которая везла коляску, и спросила о возрасте ребенка. Няня сказала, что малышу – семнадцать месяцев. Я уверена, что говорила с ней не более одной-двух минут, как вдруг глянула вниз – Шана там не было. Поводок был обрезан прямо у самого ошейника…

– Если бы вы относились внимательней к своим обязанностям, мисс Карнаби, – перебила ее леди Хоггин, – никто не смог бы подкрасться и обрезать поводок.

Казалось, мисс Карнаби вот-вот зальется слезами.

– И что же затем произошло? – поспешил ей на выручку Пуаро.

– Ну, конечно, я искала его везде, – сказала мисс Карнаби. – И звала! И спросила у паркового служителя, не видел ли он человека, несущего пекинеса, но он не видел никого. Я не знала, что делать, и продолжала искать, но в конце концов, конечно, должна была вернуться домой…

Мисс Карнаби замерла. Пуаро очень хорошо мог представить последующую сцену.

– Затем вы получили письмо? – спросил Пуаро.

– Первой же почтой, – продолжила рассказ леди Хоггин, – на следующее утро. Оно гласило, что, если я хочу увидеть Шан Танга живым и невредимым, я должна положить двести фунтов в однофунтовых ассигнациях в простой конверт и отправить на имя капитана Куртиса по адресу: Блумсбери, Роуд-сквер, тридцать восемь. В письме предупреждали также, что, если деньги будут помечены или я сообщу полиции, тогда… тогда… уши и хвост Шан Танга будут отрезаны.

Мисс Карнаби принялась громко вздыхать.

– Как жестоко, – приговаривала она при этом. – Как люди могут быть так жестоки!

– В письме также говорилось, – продолжала леди Хоггин, – что, если я сразу же отошлю деньги, Шан Танг в тот же вечер вернется домой живой и невредимый. Но если я пойду в полицию, от этого пострадает только Шан…

– О, я боюсь, – сказала сквозь слезы мисс Карнаби, – я так боюсь, что даже теперь… Правда, господин Пуаро – не совсем полицейский…

– Да, господин Пуаро, – озабоченно произнесла леди Хоггин, – вы должны быть очень осторожны.

Пуаро поторопился успокоить ее.

– Во-первых, леди Хоггин, я не служу в полиции, – сказал он, – а во-вторых, буду действовать очень осмотрительно. Вы можете быть абсолютно уверены, что Шан Танг находится в полной безопасности. Это я вам гарантирую.

Обе дамы, казалось, почувствовали облегчение, когда он произнес это магическое слово.

– Письмо у вас? – спросил Пуаро.

Леди Хоггин отрицательно покачала головой.

– Нет, – сказала она, – по инструкции я должна была положить его вместе с деньгами.

– И вы это сделали? – уточнил Пуаро.

– Да, – ответила леди Хоггин.

– Гм-м, жаль.

– Но у меня до сих пор, господин Пуаро, – оживилась мисс Карнаби, – сохранился поводок собаки. Принести его?..

И, не дождавшись ответа, мисс Карнаби поспешила из комнаты. Пуаро воспользовался ее отсутствием, чтобы задать леди Хоггин несколько необходимых вопросов о компаньонке.

– Эми Карнаби? О, с ней все в порядке. Добрая душа, хотя, конечно, глуповата. У меня до нее было несколько компаньонок, и все оказались круглыми дурами. Но Эми предана Шан Тангу и ужасно подавлена всем происшедшим. Подумать только! – вдруг вспылила леди Хоггин. – Пренебречь моим любимцем из-за какого-то ребенка. Ох уж эти старые девы! Помешаны на младенцах. Нет, я совершенно уверена, что она не имеет никакого отношения к тому, что случилось.

– Это кажется невероятным, – согласился Пуаро. – Но если исчезает собака, находящаяся на чьем-то попечении, надо быть абсолютно уверенным в честности этого человека. Давно она у вас?

– Около года, – ответила леди Хогтин. – Мисс Эми пришла ко мне с отличными рекомендациями. Она жила со старой леди Хартингфилд, пока та не умерла десять лет назад. После этого она некоторое время присматривала за сестрой-инвалидом. Эми действительно добрая душа, хотя, как я уже сказала, абсолютная дура.

В эту минуту возвратилась Эми Карнаби. Немного запыхавшись, она с некоторой торжественностью протянула Пуаро обрезанный собачий поводок.

Пуаро осторожно взял ремешок.

– Да, – заметил он. – Поводок был несомненно обрезан.

Обе женщины выжидательно смотрели на него.

– Я сохраню этот поводок, – сказал Пуаро, – как вещественное доказательство.

И он торжественно положил обрезок ремня в карман. Обе собеседницы облегченно вздохнули – определенно он проделал то, что они от него и ожидали.

III

Не оставлять непроверенным ни одного факта – таким было правило Эркюля Пуаро. И хотя на первый взгляд было совершенно невероятно, чтобы мисс Карнаби оказалась замешанной в этой истории с похищением собаки, Пуаро тем не менее счел необходимым переговорить с племянницей покойной леди Хартингфилд.

– Эми Карнаби? – переспросила мисс Молтреверс. – Конечно, я прекрасно ее помню. Добрая душа. Не покидала тетю Джулию до самой ее смерти… Любила собак и замечательно читала вслух. Тактична, никогда не перечит больному человеку. А что с ней случилось? Надеюсь, ничего плохого. Я ведь около года назад дала ей рекомендацию к какой-то женщине… Имя ее начиналось с «X»…

Пуаро поспешил объяснить, что мисс Карнаби все еще работает у этой женщины. Произошел лишь небольшой инцидент с пропажей собачки.

– Эми Карнаби предана собакам. У моей тети был пекинес, которого она завещала своей компаньонке после смерти. Мисс Карнаби была очень привязана к этой собачке, а когда та, как мне говорили, умерла, очень переживала. Да, сердце у нее доброе. Конечно, ей не хватает интеллигентности.

Пуаро согласился, что мисс Карнаби, вероятно, нельзя назвать интеллигентной…

Затем он нашел паркового служителя, с которым мисс Карнаби разговаривала в тот роковой день. Служитель хорошо помнил этот случай.

– Дама средних лет, – вспомнил он ее. – Я бы сказал, довольно пухленькая, она потеряла пекинеса. Я ее хорошо знал в лицо – она прогуливала собачку почти каждый вечер. Видел, как они пришли. Дама была очень взволнована пропажей. Прибегала ко мне узнать, не видел ли я кого-нибудь выходящего из парка с пекинесом на руках. Но как я могу все замечать, спрашиваю я вас? Парк полон собак всех пород: терьеры, пеки, таксы, даже борзые – все породы, какие у нас есть в Англии.

Пуаро глубокомысленно кивнул.

Следующий визит он нанес в дом на Блумсбери, Роуд-сквер, 38.

Дома под номерами 38, 39 и 40 по этой улице представляли частный отель «Балаклава». Поднявшись по ступенькам, Пуаро толкнул дверь и вошел в холл. Внутри его встретили полумрак и запах готовящейся капусты вперемешку с ароматами копченой селедки, оставшейся, по-видимому, от завтрака. Слева стоял стол красного дерева с уныло поникшими хризантемами на нем.

Над столом висела большая, прикрытая байковой занавеской полка для писем. Какое-то время Пуаро постоял около нее, потом взглянул на дверь справа. Она вела в небольшую гостиную с маленькими столиками и невысокими, так называемыми легкими креслами, отделанными обрезками кретона унылого цвета. Три пожилые дамы и свирепого вида пожилой джентльмен подняли головы и посмотрели на незваного гостя с выражением крайней неприязни. Пуаро покраснел и поспешил ретироваться.

Узкий коридор привел его к двери, на которой висела табличка «Администратор». Пуаро постучал и, не получив ответа, открыл дверь. В комнате стоял большой канцелярский стол, заваленный множеством бумаг, а вокруг не было ни души. Он закрыл дверь и направился в столовую.

Девушка в грязном фартуке понуро возилась с приборами, которые она доставала из корзины и раскладывала на столах.

– Простите, пожалуйста, – обратился к ней Пуаро извиняющимся тоном, – не могу ли я видеть администратора?

Девушка обратила на него унылый взгляд.

– Не знаю, не уверена… – безразлично ответила она.

– В конторе никого нет, – объяснил Пуаро.

– Ну, не знаю, где она, – по-прежнему неохотно ответила девушка.

– Быть может, – сказал Пуаро терпеливо и настойчиво, – вы ее поищете?

Девушка тяжело вздохнула. Мало ей собственных ежедневных обязанностей – вот появилась еще одна: искать администратора.

– Ну хорошо, я поищу… – грустно сказала она и удалилась.

Пуаро поблагодарил ее и вернулся в холл, не отважившись снова встретиться с хмурыми взглядами людей, расположившихся в гостиной. Он рассматривал прикрытую байкой полочку для писем, когда шелест и сильный запах девонширских фиалок оповестил о прибытии администратора.

Миссис Харти была сама воплощенная любезность.

– Как жаль, – воскликнула она, – что меня не было в конторе! Вам нужен номер?

– Не совсем так, – промурлыкал Пуаро. – Я хотел бы узнать, не останавливался ли здесь мой друг, капитан Куртис.

– Куртис, – вновь воскликнула миссис Харти. – Капитан Куртис?! Где же я слышала это имя?

Пуаро ей не помог. Она огорченно покачала головой.

– Значит, капитан Куртис здесь не останавливался? – спросил Пуаро.

– О, только не в последнее время, – ответила администратор. – И все же имя определенно мне знакомо. Не могли бы вы описать вашего друга?

– Это было бы нелегко, – сказал Пуаро. – Я полагаю, что письма иногда прибывают для людей, которые здесь не живут.

– Конечно, – согласилась миссис Харти, – иногда так случается.

– И что вы делаете с такими письмами? – полюбопытствовал Пуаро.

– Какое-то время мы храним их, – объяснил администратор. – Возможно, адресат скоро прибудет. Если же письма или посылки длительное время лежа здесь невостребованными, мы их возвращаем на почту.

Пуаро понимающе кивнул.

– Похоже, – сказал он, – что случилось именно так. Я написал письмо моему другу на ваш отель.

– Тогда все ясно. – Лицо миссис Харти прояснилось. – Должно быть, я видела это имя на конверте. Но в самом деле, у нас ведь останавливается очень много народу – либо надолго, либо проездом, – и среди них очень много отставных военных… Одну минуточку… Дайте-ка я взгляну…

Она внимательно просмотрела письма на полке, но письма на имя капитана Куртиса среди них не было.

– По-видимому, его забрал почтальон, – сказала миссис Харти с сожалением. – Надеюсь, там не была ничего важного?

– Нет-нет, – успокоил ее Пуаро. – Ничего особенного. Обыкновенное письмо другу.

Когда он направился к двери, миссис Харти догнала его уже у двери.

– Если ваш друг приедет… – начала щебетать она.

– Маловероятно, – перебил ее Пуаро. – Если он до сих пор не приехал, то вряд ли приедет вообще.

– Наши условия, – сказала миссис Харти, – весьма приемлемые. После обеда непременно кофе. Мне было бы приятно показать вам один-два наших номера, чтобы вы могли оценить удобства…

Пуаро с трудом удалось ускользнуть от нее.