Текст книги "Выпуск II. Том 3"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

– Вот как… – промолвил Пуаро. – Свечи…

Кристина удивленно посмотрела на него.

– Похоже, что это интересует вас, мсье Пуаро. Можно ли узнать, почему?

Он ответил на ее вопрос тоже вопросом:

– Сказала ли вам Линда, зачем она купила эти свечи?

– Мне кажется, что нет, – ответила она, немного подумав. – Может быть, ей было мало электрического света, чтобы читать в кровати…

– Я уверен, что дело не в этом. В изголовье ее кровати есть лампа, и она отлично работает.

– В таком случае я не знаю, зачем они ей понадобились!

Помолчав, Пуаро спросил:

– Как она повела себя, когда ее пакет раскрылся на полу?

– Она выглядела смущенной…

– А теперь другой вопрос, – сказал Пуаро. – Заметили ли вы у нее в комнате календарь?

– Календарь? Какой календарь?

– Настенный, отрывной. Думаю, что он был зеленого цвета…

Стараясь вспомнить, Кристина наморщила лоб.

– Мне кажется, что я недавно где-то видела зеленый календарь. Но где? Не могу вспомнить. Он был бледно-зеленый… Может быть, и в номере Линды, но я в этом не уверена.

– Во всяком случае, вы календарь где-то видели?

– Да, я точно где-то его видела!

Она немного помолчала и сказала:

– А теперь, мсье Пуаро, объясните мне, что все это значит? Куда вы клоните?

Пуаро вынул из кармана маленький томик в кожаном переплете.

– Вы уже видели эту книгу? – спросил он.

– Кажется, да… Подождите… Да-да, теперь я помню… Я видела ее в книжном магазинчике в деревне… Линда держала ее в руках. Когда она увидела меня, она тут же захлопнула ее и поставила на место. Мне захотелось узнать, что это за книга, но потом я о ней забыла!

Пуаро показал ей название: История колдунов и колдовства с последующим трактатом об изготовлении ядов.

Кристина с удивлением взглянула на Пуаро.

– Что это значит?

– Дорогая миссис Редферн, – строго произнес Пуаро, – это может значить очень многое!

Она собиралась еще что-то спросить, но он не дал ей этой возможности.

– Последний вопрос. Принимали ли вы в то утро ванну до того, как идти играть в теннис?

Она изумленно посмотрела на него.

– Ванну?

– Да, ванну.

– Нет… Я бы не успела. И потом, я бы не стала принимать ванну до игры в теннис, После, может быть, но наверняка не до.

– Вернувшись с тенниса, вы зашли к себе в ванную?

– Да. Просто, чтобы сполоснуть руки и лицо.

– Ванной вы не пользовались?

– Я совершенно точно помню, что нет.

– Спасибо, – сказал Пуаро и добавил с любезной улыбкой: – Впрочем, это не имеет значения.

Эркюль Пуаро стоял возле стола, на котором миссис Гарднер разложила свою мозаику-головоломку.

Увидев его, она вздрогнула.

– А, это вы, мсье Пуаро? Вы так тихо подошли, что я вас не слышала. Вы, вероятно, пришли со следствия?.. Одна мысль, что оно состоится сегодня, так взволновало меня, что я оказалась ни к чему не пригодной, вот и взялась за эту головоломку. Мне даже не захотелось пойти посидеть на пляже. Мистер Гарднер вам скажет, что когда мои нервы в таком состоянии, единственный способ их успокоить – это складывать мозаику… Но куда же мне положить этот кусочек? Он явно часть ковра, но он никуда не подходит!

Пуаро деликатно взял двумя пальцами маленький кусочек дерева и сказал, разглядывая его:

– Этот кусочек имеет свое место, дорогая миссис Гарднер, но не то, которое вы ему определили. Это кусочек кошки!

– Да это же невозможно! Кошка ведь черная!

– Это действительно кошка черная, но кончик хвоста у нее белый. Взгляните!

– А ведь вы правы!.. Какой вы молодец, мсье Пуаро! Но согласитесь с тем, что люди, которые придумывают эти головоломки, просто злодеи. Можно подумать, что они нарочно подстраивают ловушки, чтобы ввести других в заблуждение!

Она положила другой кусочек и продолжала:

– Вы знаете, мсье Пуаро, что я вот уже дня два как за вами наблюдаю? Со дня моего приезда сюда мне хочется увидеть, как вы распутываете уголовное дело. Не подумайте, что я бессердечная и что мне не жалко этой бедной женщины, которая умерла. Наоборот, каждый раз, когда я о ней думаю, я вся дрожу… Я как раз сегодня утром говорила мистеру Гарднеру, что нам надо уехать отсюда, не то я заболею… Он мне ответил, что теперь, когда расследование закончено, это возможно. Так что мы наверняка завтра уедем… Поверьте мне, я ни о чем не жалею!.. Но мне хотелось знать, как полиция определяет, кто виновен. Вы бы мне доставили такое удовольствие, мсье Пуаро, если бы вы согласились объяснить мне ваши методы!

– Что вам сказать? Всякое расследование похоже на вашу головоломку. У вас есть куски, которые надо сложить в определенном порядке. Нечто вроде мозаики… Перед вами лежат маленькие кусочки разных цветов и форм, и как бы причудливо ни выглядел каждый кусочек, ему надо найти место среди других!

– Это просто потрясающе, мсье Пуаро, вы так прекрасно объясняете.

– Иногда, – продолжал он, – вам попадается кусочек вроде того, который только что вызвал у вас затруднения. Вы разложили все элементы головоломки, все подобрали по цветам, а один кусочек остается не у дел и никуда не подходит. А все потому, что вы думали, будто это часть ковра из белого меха, а на самом деле это часть черной кошки!

– Как это необыкновенно интересно! Вы собрали уже много кусочков, мсье Пуаро?

– Немало. Каждый человек в этом отеле дал мне свой. Даже вы, дорогая миссис Гарднер…

– Я? – слабо вскрикнула миссис Гарднер.

– Да, вы. Одно из ваших замечаний сыграло для меня большую роль. Можно сказать, что оно явилось для меня лучом света, озарившим тьму.

– Как это невероятно! Я вас прошу, мсье Пуаро, продолжайте!

– Извините меня, дорогая миссис Гарднер, но остальное я прибегаю для последней главы.

– Какая жалость! – искренне вздохнула миссис Гарднер.

Эркюль Пуаро тихонько постучал в дверь капитана Маршалла, через которую доносился стук пишущей машинки.

В ответ раздался короткий возглас, и Пуаро вошел.

Сидя за маленьким столиком, стоящим между окнами, капитан печатал на машинке. Он сидел спиной к своему посетителю, и его глаза встретились с глазами Пуаро в зеркале, находившемся прямо напротив него.

– Что вам угодно? – ворчливо спросил он.

– Простите меня за то, что я беспокою вас, капитан. Вы заняты?

– А разве это не видно?

– У меня есть к вам совсем маленький вопрос.

– Я устал отвечать на вопросы! – воскликнул Маршалл. – Я уже ответил на вопросы полиции, и я совершенно не расположен отвечать еще и на ваши!

– Мне надо спросить у вас только одну вещь, очень простую!.. Когда в то утро вы кончили печатать на машинке, приняли ли вы ванну до того, как идти играть в теннис?

– Принял ли я ванну? Конечно, нет! Я же за час до этого искупался!

– Благодарю вас. Это все, что мне нужно было знать.

– Но почему вы…

Маршалл передумал, пожал плечами и не стал задавать вопрос.

Пуаро вышел, осторожно прикрыв за собой дверь.

– Он совершенно свихнулся, – буркнул капитан Маршалл, вновь поворачиваясь к своей машинке.

Пуаро встретил мистера Гарднера у бара. Держа в каждой руке по коктейлю, американец явно намеривался направиться к своей супруге, все еще не сложившей своей головоломки.

Он любезно улыбнулся Пуаро и предложил ему коктейль. Детектив поблагодарил его и отказался.

– Что вы думаете о расследовании? – спросил он.

Мистер Гарднер поставил бокалы на стол и понизил голос.

– У меня впечатление, что эти люди сами не знают, что им нужно. Но тем не менее мне кажется, что у полиции есть в руках козырь.

Пуаро согласился.

Мистер Гарднер добавил еще более конфиденциальным тоном:

– Между нами говоря, я рад тому, что могу увезти миссис Гарднер. Она крайне впечатлительная женщина, и события последних дней очень плохо повлияли на нее. Она просто превратилась в клубок нервов…

Пуаро слушал, но не терял свою мысль.

– Могу ли я задать вам один вопрос? – спросил он.

– Хоть десять, если вам угодно. Я буду счастлив оказаться вам полезным.

– Благодарю вас. Мистер Гарднер, вы опытный человек, и я знаю, что у вас верные суждения. Не поведаете ли вы мне с полной откровенностью, что вы думаете о покойной миссис Маршалл?

Крайне удивленный, американец, прежде чем ответить, огляделся по сторонам. Затем он едва слышно прошептал:

– Я слышал многое из того, что о ней рассказывают. В основном, это дамские сплетни. Но если вы хотите знать мое личное мнение, то я скажу вам, что она была глупой женщиной…

– Спасибо. Это чрезвычайно интересное замечание.

– Что, наступила моя очередь? – смеясь спросила Розамунда Дарнли.

– Простите?

– Несколько дней назад меня допрашивал начальник полиции, – объяснила молодая женщина. – Вы же ему ассистировали. А сегодня вы действуете самостоятельно. Личное расследование, вне официальной полиции. Я за вами уже давно наблюдаю. Вы начали с миссис Редферн. Потом вы взялись за миссис Гарднер. Из окна холла я видела, как вы исповедовали ее над этой чудовищной мозаикой. Вот я и подумала: «Сейчас настанет моя очередь!»

Они сидели на Солнечном карнизе. У их ног море было сине-зеленого цвета. Вдали оно казалось ослепительно голубым.

– Вы очень умны, мадам, – сказал Пуаро, – и я заметил это еще в день моего прибытия. Поэтому мне и хотелось бы поговорить с вами о нашем деле.

– Вам интересно узнать, что я обо всем этом думаю?

– Да.

Она выждала несколько секунд и ответила:

– Что ж, мне это кажется довольно просто. Разгадка кроется в прошлом этой женщины.

– Вы так считаете?

– О, речь не идет обязательно об очень далеком прошлом!.. Вот как я это себе представляю. Арлена была красива, очень красива и очень привлекательна. Но мне кажется, что мужчины быстро ей надоедали. В числе ее… скажем, «поклонников», нашелся один, который не смирился со своей отставкой. Поймите меня правильно, я не хочу сказать, что вы найдете его в радиусе одной мили отсюда. Возможно, это претенциозный и честолюбивый человек, который считает, что лучше него нет на свете. Я думаю, что он выследил ее здесь, выждал удобный момент и убил ее.

– По-вашему, это кто-то, пришедший с побережья? – спросил Пуаро.

– Да. И он поджидал ее, спрятавшись в гроте.

Пуаро покачал головой.

– Пошла бы она на свидание с человеком, которого вы только что описали? Я в этом сомневаюсь. Она бы посмеялась над его претензиями и никуда бы не пошла.

– Она могла не знать, что это он. Он мог поставить под письмом чужую подпись.

– Это возможно. Но вы забываете одну вещь: человек собиравшийся кого-то убить, не пойдет на риск пройти у всех на виду по дамбе и мимо отеля. Его могли увидеть.

– На этот риск надо было пойти. Мне кажется вполне вероятным, что он пробрался на остров, никем не увиденный.

– Это действительно не исключено, я с вами согласен. Но он не мог знать заранее, что его не увидят. Он не мог на это рассчитывать.

– А не забываете ли вы о погоде, мсье Пуаро?

– О погоде?

– Да. В тот день была великолепная погода, но накануне сначала был туман, а потом пошел дождь. Кто угодно мог незаметно проникнуть на остров! Ему надо было лишь добраться до пляжа и провести ночь в гроте.

Пуаро долго смотрел на нее и потом сказал:

– Вы знаете, что за вашими словами скрывается очень много возможностей?

Она покраснела и ответила:

– Это просто предположение и больше ничего. А теперь поделитесь со мной вашими мыслями!

Он задумался, устремив взгляд в морскую даль.

– Будь по-вашему, – произнес он наконец. – У меня несложная манера мышления, и я всегда считаю, что виновен тот, у кого есть, по всей видимости, наибольшая возможность совершить преступление. С самого начала у меня сложилось впечатление, что все, предстающее моим глазам, указывало на одно и то же лицо.

– Продолжайте, – сказала она, и беспокойство засквозило у нее в голосе.

– Но здесь есть одно осложнение: тот, о ком я думал, физически не мог этого сделать!

Она почувствовала легкое облегчение.

– И что же?

Он пожал плечами.

– Как нам быть в таком случае? В этом и заключается проблема!

Воцарилось длительное молчание.

– Позвольте мне задать вам один вопрос, мадемуазель.

– Пожалуйста!

Она заняла оборонительную позицию и напряженно смотрела на него. Но вопрос оказался не тем, которого она ожидала.

– Можете ли вы мне сказать, приняли ли вы ванну, вернувшись в отель до игры в теннис? – спросил Пуаро.

– Ванну? – непонимающе переспросила она. – Что вы имеете в виду?

– По-моему, я до предела ясен! Ванну. У вас в номере имеется некий эмалированный предмет. Если повернуть кран, туда начнет наливаться вода. Вы погружаетесь в нее, потом выходите, вынимаете пробку и – буль-буль – буль! – вода утекает в канализационные трубы…

– Мсье Пуаро, да не сошли ли вы с ума?

– Я? Нет, я остаюсь в здравом уме.

– Ну, если вы в этом уверены… Нет, я не принимала ванны.

– А! В таком случае, никто не принимал ванны. Это очень интересно.

– А зачем кто-либо должен был ее принимать?

– Действительно, зачем?

Слегка раздражаясь, она сказала:

– Я полагаю, что это и есть нотка Шерлока Холмса в вашем поведении?

Он улыбнулся и нарочито потянул носом.

– Позволите ли вы мне маленькую нескромность?

– Я не думаю, что вы на это способны, мсье Пуаро.

– Я очень польщен тем, что вы мне так доверяете, мадемуазель Дарнли. Разрешите мне вам сказать, что у вас прелестные духи… Они так тонко и пьяняще пахнут…

Его руки рисовали в воздухе причудливые арабески.

– Я добавлю, что это «Габриэль № 8».

– Я вижу, вы знаток. Я уже многие годы пользуюсь этими духами.

– Как и покойная миссис Маршалл. Это дорогие духи отличного качества

Розамунда улыбалась.

– В то утро, когда было совершено убийство, вы сидели на этом месте, где мы с вами сидим сейчас. Вы были здесь… или, вернее, ваш зонтик был здесь. Мисс Брустер и мистер Редферн увидели его с лодки. Вы уверены, что в то утро вы не ходили в бухту Гномов и не зашли там в грот, в знаменитый грот Гномов?

– Я даже не знаю, где он находится! И что бы я там делала?

– В день убийства, – медленно проговорил Пуаро, – кто-то, надушенный «Габриэль № 8», был в этом гроте.

– Вы же сами только что сказали, что Арлена Маршалл тоже душилась этими духами. В тот день она была там на пляже… Вполне можно предположить, что она заходила в грот.

– А что ей было там делать? Там темно, тесно, неудобно.

– Не спрашивайте меня, что ей там понадобилось, – нетерпеливо ответила она. – Если Арлена была на этом пляже, она скорее всех могла туда зайти! Что касается меня, то, как я вам уже сказала, я никуда отсюда не уходила.

– Вы только вернулись в отель за очками и зашли в номер к Маршаллу.

– Да. Я совсем об этом забыла.

– Кстати, я должен вам сказать, что вы ошиблись, думая, что он вас не видел.

Она недоверчиво взглянула на него.

– Он меня видел?.. Это он вам сказал?

– Да, – ответил Пуаро. – Он увидел вас в зеркале, которое висит на стене прямо над его рабочим столом.

По лицу молодой женщины скользнула тень.

Пуаро больше не смотрел на море. Его взгляд не отрывался от рук Розамунды Дарнли, красивых рук с длинными тонкими пальцами.

Заметив, куда он смотрит, она сухо спросила:

– Мои руки интересуют вас? Может быть, вы думаете, что… что…

– Что я думаю?

– Ничего, – ответила она.

Часом позже Эркюль Пуаро добрался до тропинки, ведущей по верху берега к Чайкиной скале.

На пляже кто-то был. Пуаро видел маленькую фигурку в красной блузке и синих шортах.

Он спустился по каменной тропинке очень медленно: его туфли из тонкой кожи, как всегда, были для него немного узки.

Услышав шаги, Линда повернула голову. Она узнала его и вздрогнула.

Он присел рядом с ней на гальку.

Она смотрела на него бегающими испуганными глазами затравленного животного. Его растрогало это проявление слабости его противника. Она еще ребенок. Она так легко ранима и ее так легко можно обмануть.

– Что вам от меня нужно? – спросила она.

– В тот день вы сказали начальнику полиции, что вы любили вашу мачеху и что она была к вам добра.

– Да. Ну и что?

– А то, что это неправда.

– Нет, правда!

– Ее поведение с вами нельзя назвать откровенно злым, я с вами согласен. Но вы ее не любили. Я скажу даже, что вы ее ненавидели. Это бросалось в глаза.

– Может быть, я ее особенно и не любила, – ответила Линда, – но когда человек умер, о нем так говорить нельзя. Память мертвых нужно уважать.

– Вы это, видимо, выучили в школе?

– Может быть.

– Когда кого-нибудь убивают, лучше говорить правду, чем чтить память покойного.

– Я так и думала, что вы скажите что-нибудь в этом роде!

– А как же иначе?.. Видите ли, мне совершенно необходимо узнать, кто убил Арлену Маршалл.

– А я хочу обо всем этом забыть, – совсем тихо произнесла она. Это слишком ужасно!

Он продолжал своим самым мягким голосом:

– Да. Только вы не можете забыть, не так ли?

– Ее наверняка убил какой-то сумасшедший.

– Я думаю, что это не совсем так…

Линда тяжело задышала.

– Вы говорите так, будто все знаете, – с трудом выговорила она.

– Может быть, я так говорю потому, что я действительно знаю.

Прошло несколько секунд.

– Дитя мое, – продолжал он. – Я знаю, что у вас большие трудности. Хотите ли вы довериться мне и позвольте мне вам помочь?

Она вскочила на ноги.

– Нет! – почти крикнула она. – У меня нет никаких трудностей и вы ничего не можете для меня сделать! И потом, я даже не знаю, о чем вы говорите!

– Я говорю о свечах! – тихо сказал он.

Ужас исказил лицо девушки.

– Я не хочу вас слушать! – закричала она. – Не хочу!

И, резко повернувшись к нему спиной, она побежала по тропинке.

Пуаро закачал головой. Лицо у него было строгое и взволнованное.

11

Инспектор Колгейт докладывал собранную им информацию внимательно слушающему его начальнику полиции.

– Мне кажется, сэр, – начал он, – что я напал на него совершенно сенсационное. Речь идет о состоянии миссис Маршалл. Я видел ее поверенных в делах, которых ее трагическая кончина крайне удивила, и мне кажется, что у меня есть в руках доказательство, что она действительно была жертвой шантажа. Вы помните, что старый Эрскин оставил ей пятьдесят тысяч фунтов? Ну так вот, от этих пятидесяти тысяч осталось только пятнадцать!

Уэстон присвистнул.

– Черт возьми! А куда делись остальные деньги?

– В этом и заключается самое интересное. Она постепенно, одну за другой, продавала свои ценные бумаги и каждый раз просила выплатить ей сумму наличными. Это значит, что каждый раз деньги попадали в руки кому-то, чье существование она старательно скрывала. Это прямое доказательство шантажа.

– Я придерживаюсь того же мнения, – сказал Уэстон. – И я добавлю, что шантажист находится здесь, в отеле. Другими словами, это один из трех мужчин, которых мы взяли на заметку. О них нет ничего нового?

– Я не нашел ничего существенного. Майор Барри, как он и говорил, вышедший в отставку офицер. Он живет в маленькой квартирке, имеет пенсию и небольшое количество ценных бумаг. Но, – странная вещь, – в течение прошлого года он не раз вносил в банк довольно крупные суммы.

– Любопытно. И как он это объясняет?

– Он говорит, что он выигрывал на бегах. Он и вправду завсегдатай ипподромов. Правда и то, что он делает ставки на лошадей. А такие доходы проверить трудно!

– Верно. Что ж, будем иметь это в виду.

Колгейт продолжал:

– Затем я занялся пастором Лейном. Репутация у него хорошая. Раньше он жил в Уайтридже, графство Суррей, но больше года тому назад уехал оттуда по причинам здоровья. Он провел год в клинике для душевнобольных и вышел оттуда только сейчас.

– Полезная информация, – одобрил Уэстон.

– Я попытался узнать мнение врачей на его счет, но вы знаете, что это за народ: добиться от них толковых сведений очень трудно. Судя по тому, что мне все-таки удалось из них вытянуть, он страдал навязчивыми идеями. Ему везде мерещился дьявол под личиной фатальной женщины, «вавилонской блудницы»!

– Это нам тоже надо учесть. Навязчивые идеи такого характера могут довести до преступления. Прецеденты уже были.

– Возможно, что это Стефен Лейн убил Арлену Маршалл. Со своими рыжими волосами она была именно такой женщиной, кого он мог считать «вавилонской блудницей», павшим созданием. Не исключено, что он решил, будто его роль на земле как раз и состоит в том, чтобы ее убить. Наше предположение может быть вероятным, только если мы допускаем, что он действительно тронутый.

– Ничто не указывает на то, что он мог шантажировать ее?

– Нет. В этом смысле он совершенно чист. Доходы у него маленькие, и никаких подозрительных вкладов на его счете в банке за это время не появились.

– Вы проверили то, что он рассказал нам о своей прогулке в день убийства?

– Я пытался это сделать, но безрезультатно. В лесу пастора никто не видел, а что касается книги церковных посетителей, то ее уже две недели никто не проверял, и последний турист расписался в ней три дня назад. Лейн мог побывать в Сент-Петроке за день или даже за два дня до 25-го числа.

– Это верно. Перейдем к Хорасу Блатту.

– О чем я сразу же скажу вам, что здесь что-то не чисто. Суммы, которые он платит в качестве подоходного налога, намного больше тех, которые он зарабатывает, торгуя скобяными товарами. Его так просто не поймаешь. Он говорит, что играет на бирже – что так и есть, – и что у него вложены деньги в еще два или три дела. Может быть, это все и правда, но тем не менее, он за последние годы заработал много денег, и никто не знает с точностью, каким образом.

– Значит, – сказал Уэстон, – у вас впечатление, что мистер Хорас Блатт профессиональный шантажист, дела которого процветают?

– Да, сэр. Или же он замешан в торговле наркотиками. Я встретился с главным инспектором Риджуэем, который занимается торговцами наркотиков, и то, что я ему рассказал, очень заинтересовало его. Последнее время на рынке появилось довольно большое количество героина. Бригада Риджуэя следит за мелкими торговцами и более или менее знает, на кого они работают, но она не имеет никакого понятия о том, каким образом наркотики поступают в Англию.

– Если смерть миссис Маршалл является результатом ее отношений – преступных или нет – с бандой торговцев наркотиками, лучшее, что мы можем сделать – это передать дело в Скотланд Ярд. Это их зверь, а не наш. Что вы об этом думаете?

– Я боюсь, что вы правы, – с сожалением произнес инспектор. – Наркотиками занимаются непосредственно Скотланд Ярд.

Уэстон немного подумал.

– Мне кажется, что это и есть объяснение всему нашему делу, – сказал он. – В невиновности Маршалла сомнения нет, хоть я и обнаружил кое-что, что могло бы оказаться нам полезным, если бы у него не было твердого алиби. Его финансовое положение очень скверно. Ни он, ни его компаньон в этом не виноваты. Это просто результат прошлогоднего кризиса и теперешнего застоя в делах. Он действительно мог рассчитывать на то, что смерть его жены принесет ему пятьдесят тысяч фунтов. Пятьдесят тысяч фунтов – это большие деньги, и они бы ему пришлись как нельзя кстати!

Он вздохнул.

– Прямо досадно, – продолжал он, – видеть человека, у которого есть две прекрасные причины убить свою жену, и быть вынужденным признать, что он здесь ни при чем!

– Не переживайте, Колгейт, – улыбнулся Уэстон. – У нас еще есть шанс отличиться. Я имею в виду шантаж и сумасшедшего пастора. Но я должен признаться, что склоняюсь к другому объяснению. Это наверняка история с наркотиками…

Он помолчал и добавил:

– И даже если ее убили торговцы наркотиками, мы все же здорово помогли Скотланд Ярду. Что бы вы ни говорили, Колгейт, но проделанную нами работу отрицать нельзя!

Колгейт заставил себя улыбнуться и сказал:

– По-моему, я ничего не забыл.

Он задумался.

– Ах да, еще одно. Я разузнал насчет письма, которое мы нашли в номере миссис Маршалл. То, что подписано Дж.Н. …Это нам ничего не дало. Молодчик сейчас действительно в Китае. Это тот, о ком нам говорила миссис Брустер. Полный вертопрах. Я навел справки и о других знакомых миссис Маршалл, но ничего интересного не нашел. На этот раз мне кажется, что мы ничего не оставили без внимания.

– Так! – воскликнул Уэстон. – Теперь дело за нами!.. Кстати, что слышно о нашем бельгийском коллеге? Знает ли он то, что вы мне сейчас рассказали?

Колгейт сострил гримасу.

– Он забавный маленький человечек. Угадайте, что он у меня вчера попросил! Ему понадобились материалы по всем делам об удушениях за последние три года!

– Ну да? – удивился Уэстон. – Хотелось бы мне знать…

Он замолчал и, подумав минуту, спросил:

Когда пастор Лейн поступил в эту клинику?

– В прошлом году на Пасху, сэр.

Полковник опять погрузился в размышлениях.

– Вы помните, Колгейт, эту молодую женщину, которую нашли мертвой в лесу неподалеку от Багшота? Она ехала к своему мужу, и он больше так и не увидел ее в живых. Газеты писали еще и о другом деле, которое они назвали «Тайна глубокой чащи». И то и другое убийство были совершены в графстве Суррей.

Его глаза встретились с глазами инспектора.

– А ведь верно! – воскликнул Колгейт. – Клянусь, что Пуаро может быть на правильном пути! Хотел бы я знать…

Эркюль Пуаро сидел на лужайке в самой верхней части острова.

Слева от него виднелся верх лестницы, спускающейся к бухте Гномов. Но чтобы увидеть ее, нужно было знать, что она там, так как огромные валуны громоздились вокруг ее последних ступенек.

Пуаро почти не было видно пляжа, так как берег нависал над ним.

Он сидел со строгим лицом. Кусочки его «головоломки» постепенно располагались по своим местам. Он мысленно перебирал их, внимательно рассматривая каждый.

Для начала, то утро, проведенное на большом пляже, за несколько дней до смерти Арлены Маршалл. В тот день он обратил внимание на одну… две… три… четыре… пять фраз.

Затем тот вечер, когда он играл в бридж. Патрик Редферн и Розамунда Дарнли не вставали из-за стола, но Кристина Редферн, открыв свои карты, вышла из отеля и услышала некий разговор.

Короткая сцена, свидетелем которой он был, возвращаясь после прогулки в отель…

И много других элементов:

Духи «Габриэль № 8».

Ножницы.

Кусок сломанной трубки.

Зеленый календарь.

Пакет со свечами.

Зеркало и пишущая машинка.

Моток красных ниток.

Часы Линды.

Вода, вытекающая по трубам из ванны.

Все эти кусочки должны были найти свое место в головоломке. Все без исключения. А потом, когда все встанет на место, надо будет перейти от конкретного к абстрактному – к объяснению.

Да, он был уверен, что над островом потянуло злым ветром.

Он взглянул на листки бумаги, которые он держал в руках. Это был напечатанный на машинке текст.

«Нелли Парсонз. Найдена задушенной в чаще леса у Чобхэма. Убийца не оставил никаких следов.»

«Элис Корриган…»

Эркюль Пуаро с большим вниманием прочел об обстоятельствах смерти Элис Корриган.

Когда инспектор Колгейт подошел к нему, Эркюль Пуаро все еще сидел на лужайке.

Пуаро испытывал симпатию к инспектору. Ему нравилось его жесткое лицо, маленькие сверлящие глаза, невозмутимые манеры.

Инспектор сел и, взглянув на напечатанные листки, сказал:

– Ну как, удалось вам что-нибудь обнаружить?

– Я внимательно изучил эти отчеты, – ответил Пуаро, – и я могу сказать вам: да.

Колгейт встал, огляделся по сторонам и опять сел.

– На этих скалах нужно быть осторожным…

– Вы мудрый человек, – Пуаро.

– Я не скрою от вас, мсье Пуаро, – заявил Колгейт, – что эти два дела вызвали у меня большой интерес, хоть я бы никогда и не вспомнил о них, если бы вы у меня о них не спросили. Одно из них кажется мне особенно достойным внимания.

– Дело Корриган?

– Да. Я даже обратился за справками в полицию Суррея, чтобы узнать все, что известно об этом происшествии.

– Расскажите мне, что вы узнали. Меня это очень интересует.

– Я вас понимаю!.. Элис Корриган нашли задушенной в лесных зарослях Блэкриджа, меньше чем в десяти милях от рощи Марли, где было обнаружено тело Нелли Парсонз, которую тоже задушили. Оба места находятся в двенадцати милях от Уайтриджа, где мистер Лейн был викарием.

– Расскажите мне о смерти Элис Корриган, – попросил Пуаро.

– Полиции Суррея не сразу пришло в голову провести параллель между ее убийством и убийством Нелли Парсонз. Сначала было решено, что убил ее муж. Почему полиция пошла по неверному пути, неизвестно. Возможно, потому, что ее муж был, как говорят журналисты, «темной личностью». Никто толком не знал, ни кем он был, ни откуда он взялся. Элис вышла за него замуж против воли своих родителей. Она сэкономила немного денег и не придумала ничего лучшего, чем застраховать жизнь в пользу своего мужа. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы его стали подозревать в ее убийстве. Так ведь часто бывает, не правда ли?

Пуаро кивнул головой в знак согласия.

– Но, – продолжал Колгейт, – когда дело дошло до расследования, эти подозрения улетучились. Тело было найдено одной туристкой, которая оказалась отличным свидетелем, тем, который точно помнит время происшествия и его детали. Она запомнила, когда она обнаружила труп – в четверть пятого – и заявила, что, на ее взгляд, смерть наступила десять минут назад, что и подтвердил в своем заключении эксперт, осмотревший тело без четверти шесть. Она ни к чему не притронулась и через поля добралась до полицейского комиссариата в Багшоте. Вскоре выяснилось, что от трех часов до десяти минут пятого муж покойной, Эдвард Корриган, находился в поезде, возвращаясь из Лондона, куда он ездил днем по делам. В его купе сидело еще четверо пассажиров. На вокзале, вместе с двумя своими попутчиками, он сел в автобус, который довез его до таверны «Большая сосна», где он должен был встретиться к чаю со своей женой. Было без четверти пять. Он заказал чаю на двоих, попросив подавать, только когда появится его жена, и вышел подождать ее снаружи. Так как в пять часов ее все еще не было, он забеспокоился, не подвернула ли она себе ногу или не случилось ли с ней чего-либо еще. Они договорились, что она придет лесом из деревни, где они отдыхали, в «Большую сосну» и они вместе вернуться на автобусе. Было высказано предположение, что, выйдя из дома слишком рано, она присела отдохнуть в лесу, где на нее и напал какой-то сумасшедший или бродяга. Так как муж оказался вне подозрений, полиция провела параллель между этим делом и делом Нелли Парсонз, не очень серьезного поведения прислуги в одной таверне, которую нашли задушенной в роще Марли. Было решено, что оба эти преступления совершил один и тот же человек, но поймать его не удалось. Можно сказать, что ни в одном из этих дел полиция даже не напала на след…

Он молчал и добавил:

– А теперь задушили еще одну женщину… И у нас в поле зрения есть некий джентльмен, имени которого я не стану называть…

Его маленькие глазки-буравчики вопросительно смотрели на Пуаро.

Губы Пуаро зашевелились. Колгейт наклонился к нему, чтобы лучше услышать, так как Пуаро говорил шепотом.

– Самое трудное – это отличить кусочки, которые нужны для ковра из меха от тех, что нужны для хвоста кошки!

Колгейт нахмурил брови.

– Простите?

– Извините меня, – сказал Пуаро. – Я предавался собственным мыслям…