Текст книги "Выпуск II. Том 3"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

3

Розамунда Дарнли и Кеннет Маршалл сидели на траве на вершине Чайкиной скалы. Сюда по утрам приходили те отдыхающие, которые искали покоя.

– Здесь чувствуешь себя далекой от всего мира, – сказала Розамунда. И это очень приятно.

– Да, – ответил Кеннет.

Он лег, приник лицом к земле и вдохнул запах невысокой травы.

– Хорошо пахнет. Розамунда, вы помните дюны в Шипли?

– Еще бы!

– Отличное было время!

– Да.

– Вы знаете, что вы мало изменились?

– О нет, наоборот. Я очень изменилась.

– Вы преуспели, нажили себе состояние, сделались знаменитостью, но остались прежней Розамундой!

– Если бы это было так!

– Что означает этот вздох?

– Ничего! Просто жаль, что, взрослея, люди теряют иллюзии и не остаются теми прелестными маленькими существами, какими они были в детстве.

– Но, мое дорогое дитя, насколько я помню, вы никогда не были прелестным маленьким существом! Вы очень часто страшно сердились и однажды в приступе гнева чуть не задушили меня!

Она рассмеялась.

– А вы помните, как мы ходили с Тоби охотиться на водяных крыс?

На протяжении нескольких минут они предавались воспоминаниям о давнишних приключениях, затем умолкли. Пальцы Розамунды играли с замочком сумки.

– Кеннет!

Маршал снова лежал, уткнувшись лицом в траву.

– Кеннет, – повторила она, – вы не перестанете со мной разговаривать, если я скажу вам что-то ужасно нескромное?

Прежде чем ответить, он перевернулся на спину и сел.

– Я не представляю себе, как вы можете сказать что-то, что покажется мне нескромным. Вы же знаете, мы старые друзья…

Эти слова доставили ей удовольствие, но она не подала вида.

– Кеннет, почему вы не разведетесь? – спросила она.

Лицо Маршалла изменилось, стало жестким, и недавнее счастливое выражение его исчезло. Он вынул из кармана трубку и, не отвечая, стал набивать ее.

– Простите меня, если я причинила вам боль, – извинилась она.

– Вы не причинили мне боли, – тихо произнес он.

– Ну так что же?

– То, что вы не можете понять…

– Вы… Вы так ее любите?

– Дело не в этом. Но я женился на ней.

– Я знаю. Но ведь… у нее было прошлое.

Он сосредоточенно набивал трубку.

– Может быть, – ответил он.

– Вам ничего не стоит развестись, Кен.

– Мое дорогое дитя, вы не имеете право говорить это. Она кружит мужчинам головы, возможно. Но это не доказывает, что она потеряла свою!

Розамунда удержала слова, готовые слететь с ее губ, и сказала только:

– Если вы предпочитаете смотреть на вещи иначе, вам было бы легко сделать так, чтобы развод попросила она.

– Не сомневаюсь.

– Вам нужно это сделать, Кен. Правда… Ведь у вас есть дочь.

– Какое Линда имеет к этому отношение?

– Подумайте, Кен. Дети очень многое чувствуют.

Прежде чем ответить, Кеннет поднес к трубке спички и несколько раз затянулся.

– Да, конечно, кое в чем вы правы. Вполне возможно, что Линда и Арлена не очень ладят друг с другом, и я согласен с вами, что для Линды было бы лучше попасть под другое влияние. Это уже давно беспокоит меня…

– Я очень люблю Линду, – сказала Розамунда. – В этой девочке есть что-то доброе. Да, очень положительное.

– Она вся в мать. Как и Рут, когда она берется за что-то, от своего не отступится.

Они снова помолчали.

– Так что же, – продолжала Розамунда, – вы не думаете, что вам следовало бы расстаться с Арленой?

– Развестись?

– Да. Сейчас это делается очень часто…

– Вот это-то мне и не нравится! – гневно воскликнул Кеннет Маршалл. – Именно этого я и не переношу!

Она с удивлением посмотрела на него.

– Чего этого?

– Того, как люди стали вести себя. Они берутся за что-нибудь и при первой же возможности бросают начатое, чтобы ухватиться за что-то другое! Это выводит меня из себя! Есть вещь, которая называется порядочностью. Если ты женился на женщине и взял на себя обязательство заботиться о ней, слово надо держать. До конца! Это вопрос чести! Слишком уж много стало неудачных браков и скоропалительных разводов! Арлена – моя жена, и точка!

Розамунда наклонилась к нему и вполголоса проговорила:

– Значит, вы останетесь с ней, «пока смерть вас не разлучит»?

– Совершенно верно.

Она встала и сказала:

– Я поняла.

Возвращаясь в Лезеркомбскому заливу по узкой петляющей дороге, мистер Хорас Блатт, на одном из поворотов, чуть не задавил миссис Редферн.

Она прижалась к зеленой изгороди, а мистер Блатт в свою очередь резко затормозил и остановил машину.

– Хэлло! – приветливо крикнул он.

Мистер Блатт был крупным мужчиной с красноватым лицом и венчиком рыжих волос, обрамляющих сверкающую лысину.

По его собственному признанию, он всегда ставил перед собой задачу поднимать бодрость духа и приносить хорошее настроение всюду, где он появлялся. По его мнению (которое он ни от кого не скрывал), в «Веселом Роджере» не хватало именно веселья. Единственное, что его обычно удивляло, – это необъяснимое исчезновение большинства присутствующих при его появлении.

– Еще чуть-чуть, – весело воскликнул он, – и я бы превратил вас в мармелад!

– Действительно, так почти и случилось, – ответила Кристина Редферн.

– Садитесь, подвезу.

– Спасибо, нет. Я предпочитаю пройтись пешком.

– Вы шутите? А зачем же тогда машина?

Кристина не стала спорить и устроилась рядом с мистером Блаттом. Когда машина тронулась, он повернулся к ней.

– И что это за причуда ходить в одиночестве? Да еще такой красивой женщине, как вы!

– Я люблю уединение…

Мистер Блатт с медвежьей силой толкнул ее локтем в бок, поспешно выровнял машину, направленную прямо в изгородь, и заявил:

– Все женщины это говорят, но не думают. Видите ли, гостям «Веселого Роджера» следовало бы немножко встряхнуться. Правда, постояльцы там – не восторг. Слишком много детей и старых развалин. Возьмите, к примеру, этого англо-индийского приставалу, или пастора, или американцев, которые все время говорят в нос, или этого иностранца… Ну и усищи же у него, один смех. Наверное, он парикмахер.

– Вовсе нет, – возразила Кристина. – Он детектив.

Мистер Блатт опять чуть не врезался в изгородь.

– Детектив? – переспросил он. – Ах, поэтому он так нарядился!

Кристина не удержала улыбки.

– Он вовсе не наряжен, – сказала она. – Это его обычный вид. Его зовут Эркюль Пуаро, и вы, должно быть, слышали о нем.

– Мне называли его фамилию, но я ее не очень разобрал. Конечно, я о нем слышал! Но я думал, что он умер… И что он здесь выискивает?

– Ничего. Он просто отдыхает.

Мистер Блатт скептически моргнул.

– Ладно, поверю, раз уж вы говорите. По его виду похоже, что он любит все усложнять.

– Нет, – поколебавшись, ответила Кристина. – Он просто оригинал, вот и все.

– По моему мнению, – заявил мистер Блатт, – Скотланд Ярд стоит всех полиций мира, вместе взятых. Мой девиз – «Покупайте сделанное в Англии!»

Они уже подъехали к морю и, издав победоносный гудок, машина въехала в гараж «Веселого Роджера», который находился прямо напротив отеля.

Линда Маршалл расхаживала по маленькому магазинчику, снабжавшему всем необходимым туристов, гулявших по берегу залива. Одну из его стен занимали стеллажи с книгами, которые можно было взять на время за несколько мелких монет. Самые новые из них были десятилетней давности, иные – двадцатилетней, а то и более.

Колеблясь, Линда брала с полки то одну, то другую книгу. Сказав себе, что ей решительно не пристало читать «Четыре перышка» или «Ход наоборот», она взяла в руки толстый томик, обтянутый телячьей кожей, и стала его просматривать.

Время шло.

Внезапно раздавшийся голос Кристины Редферн заставил ее вздрогнуть. Быстрым движением она поставила книгу на место.

– Что вы читаете, Линда? – спросила Кристина.

– Ничего, – поспешно ответила Линда. – Ищу себе книжку.

Она взяла первое попавшееся издание – «Свадьбу Уильяма Эша» – и направилась к прилавку.

– Меня довез мистер Блатт, – сказала Кристина. – Перед этим он меня чуть не задавил, и мне пришлось приехать с ним. Но идти с ним по дамбе у меня уже не хватило терпения. Под предлогом, что мне нужно кое-что купить, я его поблагодарила, и вот я здесь!

– Он такой ужасный тип! – воскликнула Линда. – Он все время хвастается своими деньгами и старается быть остроумным.

– Бедняга! Мне его даже жаль…

– А мне нет! – заявила Линда.

Они вышли из магазина и направилась к дамбе.

Долгое время они шли молча. Линда полностью отдалась своим мыслям. Ей нравилась Кристина Редферн. Из всех обитательниц острова Линда мирилась с присутствием только Розамунды и ее. Кристина была умна. Об этом говорил уже тот факт, что она не считала необходимым обязательно разговаривать, когда Линда шла с ней рядом. Зачем болтать, если вам нечего сказать?

Одолевали ее и другие мысли.

– Миссис Редферн, – вдруг заговорила она, – вам никогда не кажется, будто мир такой жестокий, такой страшный, такой ужасный, что вам хочется… хочется, чтобы он разлетелся на куски?

Слова ее прозвучали комично, но в тревожном лице Линды ничего забавного не было. Кристина долго смотрела на нее, заглянула ей в глаза, не нашла в них ничего, над чем можно было бы посмеяться, и заколебалась, прежде чем ответить.

– Да, Линда, – серьезно сказала она. – У меня уже было такое ощущение…

– Значит, это вы – знаменитый детектив? – спросил мистер Блатт.

Они сидели в американском баре, любимом пристанище мистера Блатта.

Пуаро наклонил голову в знак согласия. Этот эпитет не ранил его скромность.

– И что же вы здесь делаете? – продолжал расспрашивать мистер Блатт. – Работаете?

– Нет, отдыхаю. У меня отпуск.

На лице мистера Блатта появилось хитрое выражение.

– Конечно, ничего другого вы ответить не можете!

Пуаро запротестовал, но мистер Блатт продолжал:

– Заметьте, со мной вам нечего опасаться. Я не из тех, кто выбалтывает все, что им рассказывают. Я научился держать язык за зубами. И давно! Я бы не смог добиться того, чего добился, если бы не умел молчать. Вы же знаете людей: как только они о чем-нибудь услышат, немедленно раззванивают это всем друзьям и знакомым. Так что вы, естественно, начеку. Поэтому и вынуждены делать вид, что вы здесь на отдыхе!

– А почему так не может быть на самом деле?

Подмигнув, в качестве вступления, своему собеседнику, мистер Блатт стал объяснять:

– Видите ли, жизнь носила меня по всему белому свету, и я хорошо разбираюсь в тонкостях одежды. В это время года, людей, одетых, как вы можно встретить в Довиле, Ле Туке или в Жуан-ле-Пэн[4]. Там они находят… как бы это выразиться… свою «тарелку».

Пуаро подошел к окну. Шел дождь, остров был окутан туманом.

– Может быть, вы и правы, – произнес он, вздохнул и добавил: – Там, по крайней мере, я бы развлекался!

– В казино, а?.. Я тоже так думаю. Мне пришлось вкалывать добрую часть моей жизни, и в ту пору я не имел возможность брать отпуск и кутить. Я хотел стать богатым, и я им стал. Зато теперь я делаю все, что мне вздумается! Мои деньги не хуже других, и, поверьте мне, в последние годы я с успехом наверстываю упущенное.

– Серьезно?

– Настолько серьезно, что я задаю себе вопрос, какого черта я здесь торчу!

– Меня это тоже удивляет.

– То есть как?

Рука Пуаро запорхала в воздухе.

– Дело в том, – объяснил он, – что я тоже наделен даром наблюдательности. И я скорее могу себе представить вас в Довиле или Биаррице, чем здесь!

– И, в конечном счете, мы оба сидим здесь! – заключил Блатт.

Он громогласно расхохотался и сказал:

– Понятия не имею, что привело меня сюда. Может быть, просто название этого отеля. «Веселый Роджер», остров Контрабандистов! Звучит романтично! Заставляет взыграть воображение! Вспоминаешь, как был мальчишкой, как играл в пиратов.

Эти воспоминания забавляли его.

– Когда я был молодым, – продолжал он, – я часто выходил в море под парусами. То здесь, то там… И, странное дело, страсть к парусникам не угасла во мне. Теперь я могу купить яхту, от которой у всех глаза на лоб полезут, но у меня нет на это желания. Я предпочитаю плавать на маленьком ялике. Редферн тоже, как я: он обожает парусники, и раза два мы вместе с ним выходили в море. Только теперь его не поймаешь! Он все время крутится около жены Маршалла…

Он слегка понизил голос.

– Надо признаться, что в нашем отеле, где собрались одни сухие сморчки, только в ней и бьет жизнь! Мне даже кажется, что Маршаллу нелегко держать ее в руках. Когда она выступала в театре, у нее было немало авантюр… И даже когда она из него ушла. Вот увидите, все это плохо кончится!

– В каком смысле «плохо»?

– Всякое может случиться. Ведь у Маршалла, если к нему присмотреться, непростой характер. Я в этом даже уверен, потому что мне рассказывали о нем… Спокойный, тихий и все такое. Но я подобных типов знаю. С ними не угадаешь, и я бы на месте Редферна поостерегся!

В бар, легок на помине, вошел Редферн и мистер Блатт быстро переменил тему.

– Ну так вот, парусный спорт у побережья – лучшего занятия я не знаю!

Он сделал вид, что только что заметил Редферна.

– Здорово, Редферн! Что вы будете пить? Сухой мартини? Отлично! А вы, месье Пуаро?

Детектив поблагодарил и отказался.

– Я присоединяюсь к вашему мнению, Блатт, – сказал Редферн, усаживаясь. – Парусный спорт – самый лучший спорт в мире, – и мне бы хотелось побольше заниматься им. Когда я был мальчишкой, одним из моих любимых удовольствий было кататься неподалеку отсюда на маленькой лодке, вдоль берега…

– Значит, вам хорошо известна эта местность? – спросил Пуаро.

– Еще бы! Я бывал здесь еще до постройки отеля. На берегу залива Лезеркомб стояло в ту пору лишь несколько рыбацких хижин, а на острове – старый дом с обвалившейся штукатуркой, двери и окна которого были всегда закрыты.

– Он находился на месте отеля?

– Да, но в нем уже много лет никто не жил, и он разваливался на куски. Ходили слухи, что из него в грот Гномов ведет подземный ход. Сколько времени мы потратили на его поиски!

Хорас Блатт опрокинул свой стакан, выругался и, вытирая брюки, спросил:

– Что это еще за грот Гномов?

– Как, вы не знаете? – удивился Патрик – Он находится у бухты Гномов, и вход в него запрятан в скалах так, что его трудно найти. Начинается он с узкой расщелины, куда с трудом можно протиснуться, а внутри помещение расширяется. Представляете себе восторг попавшего туда мальчугана! Мне показал его один старый рыбак, но я думаю, что теперь и рыбаки не знают, где он. На днях я попросил одного из них показать мне бухту Гномов, и он не смог мне ответить.

– А что это за гномы? – поинтересовался Пуаро.

– Не забывайте, месье Пуаро, что мы находимся в Девоне, – ответил Патрик. – Это край легенд. В Шипсторе тоже есть грот Гномов. Выходя из него, там надо оставить булавку в дань этим «полевым» домовым.

– Очень курьезно, – заметил Пуаро.

– В этом краю бродит множество историй о гномах и домовых. Вам покажут курганы, где они держат совет, и фермеры, возвратившись домой после веселого проведенного вечернего застолья, совершенно серьезно рассказывают, что по дороге их дразнили гномы.

– По-моему, это означает, что они здорово заложили за воротник! – вмешался Хорас Блатт.

Пуаро улыбнулся и сказал:

– Вы даете слишком прозаичное объяснение. Легенды следует уважать.

Посмотрев на часы, Блатт встал.

– Извините меня, – сказал он, – но я иду ужинать. Меня интересуют пираты, а не гномы, Редферн!

– Ступайте, – откликнулся Редферн. – Надеюсь, что гномы отомстят и будут сегодня ночью дергать вас за ноги!

Блатт ушел, и Пуаро заметил:

– Для человека, одолеваемого демонами наживы, мистер Блатт, на мой взгляд, обладает весьма романтическим воображением.

– Это объясняется, видимо, тем, что его ум еще не достиг полного развития, – с полной серьезностью ответил Редферн. – Таково мнение моей жены. Подумайте только, он как подросток не читает ничего, кроме детективных романов и рассказов о диком Западе!

– Вы считаете, что у него умственный возраст подростка?

– А вы разве так не считаете?

– Я его слишком мало знаю.

– Должен сказать, что я его знаю не лучше, – признался Редферн. – Я с ним два раза выходил в море, но быстро заметил, что он на воде не любит быть в компании и предпочитает оставаться один.

– Это довольно странно. На суше у него совсем другие вкусы.

– Что верно, то верно, – рассмеялся Редферн. – Нам с огромным трудом удается избавиться от его предприимчивости. Дай ему волю, это место быстро бы превратилось в нечто среднее между Маргейтом[5] и Ле Туке..

Пуаро промолчал, внимательно изучая лицо своего собеседника. Это было лицо счастливого человека. Внезапно Пуаро произнес:

– У меня впечатление, мистер Редферн, что жизнь кажется вам прекрасной!

Патрик удивленно взглянул на него.

– Конечно, – ответил он. – А разве это не так?

– Да, так! И вы правы, наслаждаясь ею. Я вас поздравляю.

– Спасибо, – улыбнулся Патрик.

Пуаро выждал, а потом сказал:

– А теперь, как человеку, которому намного больше лет, чем вам, мне хотелось бы дать вам совет.

– Слушаю вас.

– Ну так вот. Один мой друг, мудрый и здравомыслящий полицейский, сказал мне как-то очень давно: «Мой дорогой Эркюль, если ты хочешь быть счастлив, избегай женщин!»

– Боюсь, – ответил Редферн, – что ваше предостережение запоздало: я уже женат!

– Я знаю. У вас очаровательная жена, и она вас очень любит.

– Я тоже люблю ее.

– Рад это слышать.

Патрик нахмурил брови и спросил:

– Куда вы клоните, мсье Пуаро?

Откинувшись на спинку кресла, маленький детектив закрыл глаза.

– Я хорошо знаю женщин, – промолвил он. – Они способны так усложнить вашу жизнь, что она станет невыносимой, а англичане – о, они ведут себя с женщинами, как дети. Мсье Редферн, если вы намеревались приехать сюда, зачем вы привезли с собой жену?

– Я вас не понимаю, – резким тоном ответил Патрик.

– Не думаю, – спокойно произнес Пуаро. – Но не настаиваю. Я не настолько безумен, чтобы спорить с влюбленным человеком. Я просто предлагаю вам свой совет, не более того.

Патрик Редферн принялся защищаться.

– Я вижу, мсье Пуаро, что вы наслушались сплетен миссис Гарднер и этой Брустер! – воскликнул он. – Болтать языком и раздувать скандалы – любимое занятие, которому они предаются с утра до вечера. Эти мегеры готовы забросать женщину грязью только за то, что она красива!

Пуаро встал и просто сказал:

– Не может быть, чтобы вы были так неопытны!

И, покачав головой, он вышел.

Выйдя из столовой, Эркюль Пуаро задержался в холле. Через открытую дверь проникал холодный воздух. Дождь кончился, и туман рассеялся. Вечер был приятным, и Пуаро решил пройтись.

По дороге он увидел миссис Редферн, сидящую на своей любимой скамейке над обрывом.

– Вы простудитесь, – сказал он. – Вам не следует здесь оставаться, не то подхватите насморк.

– Да нет, – ответила она. – К тому же, какое это имеет значение?

– Ну-ну, – мягко пожурил ее Пуаро. – Вы уже не ребенок и носите длинные платья. Вам надо постараться поразмыслить, как взрослому человеку.

– Я вас уверяю, что я никогда не простужаюсь!

– Послушайте меня, – сказал Пуаро. – Сегодня была мокрая погода, шел дождь, дул ветер, потом спустился туман. А сейчас – спокойный вечер, и на ясном небе сияют звезды. Ну так вот, в жизни все бывает примерно так же.

Тихим голосом, полным сдерживаемой ярости, она бросила:

– Знаете ли вы, мсье Пуаро, что меня больше всего выводит из себя?

– Нет, мадам.

– Жалость!

Это слово щелкнуло, как удар хлыстом.

– Вы что, думаете, я ничего не вижу? – продолжала она. – Люди говорят: «Бедная миссис Редферн! Ах, эта маленькая бедняжка!..» Я не бедняжка, и я не маленькая, но они все равно говорят, что им меня жалко! Так знайте же, мне не нужна жалость, не нужна!

Пуаро аккуратно расстелил свой носовой платок на скамейке и сел.

– В том, что они говорят, есть доля правды, – заметил он.

– Эта женщина…

– Не позволите ли вы мне, – сказал он, видя, что она не договаривает начатой фразы, – не позволите ли вы мне что-то вам сказать? В нашем мире Арлены Стюарт – Арлены Маршалл – не принимаются в расчет.

– Это одни слова.

– Это чистая правда. Их триумф эфемерен и долго не длится. Для того, чтобы с ней считались, женщина должна иметь сердце или голову на плечах.

– Вы думаете, что мужчин это интересует?

– Уверен.

Она горько засмеялась.

– Я не разделяю ваше мнение.

Пуаро медленно произнес:

– Ваш муж любит вас, мадам.

– Что вы об этом можете знать?

– Могу. Я видел, как он на вас смотрел.

Она внезапно разрыдалась, и ее голова опустилась на уютное плечо Пуаро.

– Я так больше не могу, – проговорила она сквозь рыдания. – Я так больше не могу!

Пуаро ласково похлопал ее по плечу и мягко посоветовал:

– Будьте терпеливы, мадам. Будьте терпеливы!

Она взяла себя в руки, прижала к глазам платочек и ответила почти твердым голосом:

– Мне уже лучше. Я больше не плачу. Я прошу вас оставить меня. Мне хочется побыть одной…

Он встал и, отвесив ей поклон, ушел по тропинке, ведущей к отелю.

Он почти дошел до него, когда с другой стороны зеленой изгороди, окаймляющей тропинку, до него донеслись голоса.

Он остановился и в щели между кустами увидел Арлену Маршалл и рядом с ней Патрика Редферна.

Патрик говорил, и в голосе его звучало глубокое волнение.

– Арлена, я люблю вас, и эта любовь сводит меня с ума! Скажите, что вы хоть немножко любите меня! Скажите!

Пуаро посмотрел на лицо Арлены. На нем читалось выражение полного удовлетворения, более близкого к животному, чем к человеческому.

– Ну, конечно, дурачок, – ласково ответила она, – я люблю вас. Вы же это прекрасно знаете!

Слушать дальнейший разговор Пуаро не стал и возобновил свой путь. Вскоре его кто-то нагнал. Это был капитан Маршалл.

– Прекрасный вечер, – сказал Маршалл, глядя на небо. – Я думаю, что завтра будет отличная погода.