Текст книги "Выпуск II. Том 3"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

– Гм.. да, может быть, – ответил Уэстон. – Но это, мистер Лейн, если вы мне позволите, ваша сфера. Моя же задача намного более низменна: мне нужно разобраться в убийстве!

Лейн вздрогнул.

– Какое страшное слово! Убийство!.. Один из первых грехов, совершившихся на земле!.. Безжалостно пролитая невинная кровь брата!

Он умолк, закрыл глаза и спросил голосом, совершенно непохожим на тот, каким обычно говорил:

– Чем я могу быть вам полезен?

– Прежде всего, мистер Лейн, расскажите нам о том, что вы сегодня делали.

– Охотно. Сегодня утром я ушел очень рано на одну из тех длинных прогулок, которые я обычно совершаю. Я обожаю ходить пешком, и я уже обошел все здешние окрестности. Сегодня я ходил в Сент-Петрок. Это примерно в семи милях отсюда. Прекрасная прогулка по тропинкам, вьющимся по холмам и долинам Девона. Я взял с собой запас съестного и с аппетитом все съел, устроившись под деревом в лесу. В Сент-Петроке я осмотрел церковь с интереснейшими фрагментами – увы, только фрагментами! – витражей и довольно любопытной фреской.

– Благодарю вас, мистер Лейн. Встретили ли вы кого-нибудь на своем пути?

– Никого, с кем я мог бы поговорить. Меня обогнала какая-то телега, я разминулся с двумя мальчиками на велосипедах и видел стадо коров… Если вы хотите проверить мои слова, то я оставил свою подпись в церковной книге посетителей. Вы можете прочесть там мое имя.

– А в самой церкви вы никого не видели? Может быть, священника? Или церковного сторожа?

– Нет, кроме меня, там никого не было. Дело в том, что Сент-Петрок – совсем затерянное в глуши местечко, а сама деревня находится в пятистах метрах от церкви.

– Не подумайте, что мы не верим вашим словам, – добродушно сказал полковник. – Просто мы проверяем все свидетельские показания без исключения. Такие уж в полиции порядки, и нам надо им следовать, особенно в важных делах!

– Это вполне понятно, – любезно отозвался Стефен Лейн.

– Перейдем к другому пункту, – продолжал Уэстон. – Знаете ли вы что-нибудь о жертве? Есть ли у вас какие-либо соображения, которые могут нам помочь встать на правильный путь? Слышали ли вы что-нибудь, имеющее к этому делу?

– Нет, – покачал головой Стефен Лейн. – Но я могу сказать вам следующее: как только я увидел Арлену Маршалл, я сразу же инстинктивно понял, что нахожусь в присутствии исчадия ада! Она воплощала в себе Грех и Зло! Женщина может быть добрым гением человека, которому она помогает и которого она вдохновляет, но она может также служить причиной его падения и гибели. Она может низвергнуть человека, сотворенного Богом, до уровня животного! Арлена Маршалл принадлежала к тем женщинам, которые пробуждают в мужчине самые низменные его инстинкты. Она была второй Иезавелью, и Божья молния поразила ее за бесчисленные грехи, ею свершенные!

– Ее убила не молния, – поправил Пуаро. – Ее задушили! Она была задушена парой человеческих рук, мистер Лейн.

Руки пастора дрожали, и пальцы его сжимались и разжимались, словно в судороге.

– Я это знаю, – ответил он искаженным голосом. – Это чудовищно! Почему нужно так прямо об этом говорить?

– Да просто потому, что это правда, – ответил Пуаро. – Чьи руки могли ее задушить? Есть ли у вас какие-либо соображения на этот счет?

Лейн опустил голову.

– Нет, я ничего об этом не знаю…

Уэстон молча взглянул на Колгейта, и тот тоже ответил ему взглядом.

– А теперь в бухту Гномов! – воскликнул полковник.

Лейн повернулся к нему и спросил:

– Это произошло там?

Уэстон кивнул головой.

– Можно мне пойти вместе с вами?

Полковник открыл было рот, чтобы отказать пастору, но Пуаро опередил его:

– Конечно, мистер Лейн. Вы составите мне компанию в лодке. Идемте!

9

Патрик Редферн опять греб к бухте Гномов. Его пассажирами были очень бледный Эркюль Пуаро, держащийся за живот, и Стефен Лейн. Полковник Уэстон направился к бухте через остров. Задержавшись в дороге, он добрался до пляжа в тот момент, когда днище лодки заскребло по прибрежной гальке. Полицейский в форменной одежде и другой полицейский в штатском двинулись навстречу начальнику полиции, как только увидели его. Уэстон уже начал расспрашивать их, когда пассажиры, высадившиеся из лодки, присоединились к маленькой группе.

– Я думаю, что здесь не осталось ни одного квадратного сантиметра, который я бы не обследовал, – сказал полицейский Филипс.

– Отлично. И что же вы нашли?

– Все вот здесь, сэр. Извольте посмотреть.

Находки были аккуратно разложены на большом плоском камне. В коллекцию входили ножницы, пустая пачка сигарет, пять жестяных крышечек, три обрывка веревки, несколько обгорелых спичек, старая газета, кусок курительной трубки, четыре пуговицы, кость от куриной ноги и флакон из-под масла для загара.

Уэстон взглянул на этот набор и сказал:

– Учитывая, что в наше время люди принимают пляжи за мусорную свалку, улов у нас бедный! Судя по этикетке, этот пустой флакон лежит здесь давно… да и все остальное тоже! Хотя, ножницы, похоже, совсем новые. Они блестят, значит, под вчерашний дождь они не попали. Где вы их нашли?

– Внизу у лестницы, сэр… И кусок трубки там же…

– Она, наверное, выпала из кармана у кого-то, кто спускался или поднимался по лестнице. Это вересковая трубка хорошего качества. Дорогая…

– Если память мне не изменяет, – вмешался Пуаро, – капитан Маршалл сказал нам, что он потерял свою.

– Маршалл здесь не при чем, – возразил Уэстон. – Не один он на свете курит трубку!

Искоса Пуаро наблюдал за пастором Лейном, который дважды сунул руки в карман и дважды вынул ее пустой.

– Вы ведь тоже курите трубку, не так ли, мистер Лейн? – спросил он.

В его тоне не было ничего агрессивного, но тем не менее, этот вопрос не понравился пастору, который ответил:

– Да. Моя трубка – мой старый верный товарищ…

Одновременно с этими словами, пастор опять сунул руку в карман, на этот раз вытащил трубку, набил ее и закурил.

Эркюль Пуаро подошел к Редферну, который стоял неподвижно с застывшим взглядом и отсутствующим видом.

– Я доволен, – тихо проговорил Пуаро, – что ее унесли отсюда.

Молодой человек, казалось, не слышал его..

– Где было обнаружено тело? – спросил Стефен Лейн.

– Прямо там, где вы стоите, сэр, – бодрым голосом ответил полицейский.

Лейн отпрыгнул в сторону.

– Учитывая прилив, – сказал полицейский, – след, который оставил ялик, подтверждает то, что миссис Маршалл приплыла сюда к без четверти одиннадцать.

Уэстон удостоверился, что перед тем, как унести тело, его сфотографировали и позвали Редферна.

– А теперь, молодой человек, не покажете ли вы нам вход в грот?

Тот вздрогнул.

– Он здесь…

Показывая дорогу, он направился к живописному нагромождению скал у подножия отвесного берега и остановился у узкой расщелины между двумя огромными валунами.

– Вот вход, – сказал он.

– И не подумаешь, что здесь можно пройти, – заметил Уэстон.

– Это впечатление обманчиво. Пролезть туда можно без труда.

Повернувшись боком, Уэстон протиснулся в щель. Она действительно была не такой узкой, как казалось, и почти немедленно расширялась, превращаясь в достаточно просторное углубление, в котором можно было стоять во весь рост и ходить.

Эркюль Пуаро и Стефен Лейн последовали за полковником, а полицейские остались на берегу. В гроте было темно. Уэстон зажег электрический фонарь с мощной лампой и стал водить им вокруг себя.

– Места здесь достаточно, – констатировал он. А снаружи ведь даже не подумаешь…

Кружок света метался по полу. Эркюль Пуаро принюхивался. Уэстон заметил это и сказал:

– Воздух здесь почти приличный, не пахнет ни рыбой, ни водорослями.

Для тонкого обоняния Пуаро воздух был не только чист, но и слегка надушен. Он хорошо знал этот деликатный аромат: этими духами пользовались две знакомые ему женщины…

Фонарь больше не двигался.

– Мне кажется, что ничего ненормального здесь нет, – сказал Уэстон.

Пуаро указал ему пальцем на нечто вроде карниза, находящегося высоко на стене грота.

– Надо бы проверить, нет ли там чего-нибудь.

– Если там что-то есть, то только потому, что кто-то это туда положил. Но мы можем посмотреть…

Получив это разрешение, Пуаро обратился к Лейну:

– Мистер Лейн, вы высокого роста. Не согласитесь ли вы убедиться, что на этом карнизе ничего нет?

Лейн повиновался, зацепившись одной рукой за край карниза и поставив ногу на выступ в скале. Вскоре его рука наткнулась на какой-то твердый предмет: эта была коробка…

Выйдя из грота, они разглядывали свою находку.

– Обращайтесь с ней осторожно, – предупредил их Лейн. – На ней могут быть отпечатки пальцев.

Это была зеленая жестяная коробка с надписью «Сэндвичи».

– Наверное, осталась после какого-нибудь пикника, – сказал Филипс.

Прикрыв коробку своим носовым платком, он осторожно поднял крышку.

– Внутри лежали две плоские коробки поменьше, тоже из жести, явно для бутербродов, и три другие с надписями «соль», «перец» и «горчица».

Филипс открыл коробочку с надписью «соль». Она была полна до краев белым кристаллическим порошком.

Он открыл следующую и удивился.

– Смотрите-ка, они и в перечницу насыпали соль!

Он снял крышку с плоских коробок и больше не стал называть их содержимое солью. Взяв немного порошка на кончик пальца, он слегка лизнул его и повернулся к Уэстону.

– Это совсем не соль, сэр. На вкус порошок горький, и я скорее скажу, что это какой-то наркотик!

Полковник проворчал, красноречиво выражая одолевавшие его чувства:

– Это не упрощает наше дело!

Они уже были в отеле.

– Если выяснится, что в эту историю замешана шайка торговцев наркотиками, – продолжал он, перед нами открывается несколько возможностей. Первая, это что миссис Маршалл входила в состав их банды. Что вы об этом думаете, Пуаро?

– Может быть, – осторожно ответил Пуаро.

– Вторая – это то, что она сама употребляла наркотики.

Пуаро покачал головой в знак несогласия.

– Это совершенно неправдоподобно, – объяснил он. – Арлена Маршал была уравновешенной женщиной, пышущей здоровьем, и вы не обнаружили ни малейшего следа уколов на ее теле. Я знаю, что это ничего не доказывает, так как она могла вдыхать наркотики. Но, поверьте мне, она ими не пользовалась.

– Тогда может быть, – сказал Уэстон, – что она случайно вступила в контакт с какой-нибудь бандой торговцев наркотиками и что они решили заставить ее молчать. Мы скоро узнаем, о каком наркотике идет речь. Несдон выясняет это. Очевидно, что если мы имеем дело с бандой, нам придется нелегко. Эти люди пренебрегают тем, что они называют предрассудками…

Он замолчал, так как дверь открылась, и в комнату вошел мистер Хорас Блатт. Он был мокрый от пота и вытирал свое лицо платком, но его мощный голос звучал по-прежнему громко.

– Я только что вернулся, – заявил он до того, как кто-либо успел открыть рот, – и мне сообщили о случившемся. Это вы начальник полиции? Мне сказали, что я найду вас здесь. Меня зовут Блатт, Хорас Блатт. Могу ли я быть вам полезен?

И, не дожидаясь ответа, добавил:

– Я лично этого не думал. С самого утра я весь день пробыл в море на своем паруснике. Я покинул отель очень рано и, естественно, все пропустил. Вот уж не повезло…

Он заметил в силе присутствующих Пуаро.

– А, Пуаро! Я вас сразу не увидел! Значит, вы тоже участвуете в расследовании. Этого было не избежать! Шерлок Холмс против местной полиции, как и полагается! А полковник у нас за Лестрейда. Что ж, мне это по душе! Я буду счастлив увидеть, Пуаро, ваш номер детектива любителя!

Он плюхнулся в кресло, вытащил портсигар, открыл его и предложил сигарету Уэстону.

С легкой улыбкой полковник отказался:

– Спасибо, нет! Я неисправимый курильщик трубки.

– Я тоже! При случае не откажусь от сигареты, но ничто не сравнится с хорошей трубкой!

– Ну так курите, не стесняйтесь! – любезно предложил Уэстон.

– У меня нет с собой трубки.

Он закурил сигарету и продолжал:

– Но речь не об этом! Расскажите мне, что произошло! Единственное, что я знаю, это то, что миссис Маршалл нашли убитой на одном из пляжей острова.

– В бухте Гномов, – уточнил Уэстон.

Он поджидал реакцию Блатта, но оказался разочарован.

– Ее, говорят, задушили?

– Да, задушили.

– Это скверное дело, ужасно скверное! Заметьте, что она сама нарывалась на неприятности. Любила повеселиться, ничего не скажешь, а, Пуаро? А кто ее убил? Вы сами не знаете, или нельзя спрашивать?

Уэстон улыбнулся.

– Видите ли, в принципе вопросы здесь задаем мы, – мягко проговорил он.

– Простите меня. Давайте ваши вопросы! – с жестом извинения сказал Блатт.

– Сегодня вы выходили в море. Во сколько вы ушли из отеля?

– Без четверти десять.

– Вы были с кем-нибудь?

– Нет, один! На борту лишь я составлял компанию мистеру Блатту.

– Где вы были?

– Я отправился вдоль берега по направлению к Плимуту. Обед я взял с собой. Ветра не было, и далеко я не уплыл.

Уэстон задал еще два или три вопроса на эту тему и затем сменил ее.

– Вы были знакомы с Маршаллами. Можете ли вы сообщить нам о них что-нибудь полезное?

– Я вам уже высказал свое мнение: это убийство из ревности! Все, что я могу добавить, это то, что убил ее не я! У прекрасной Арлены не нашлось для меня роли в ее труппе. Герой-любовник с большими голубыми глазами у нее уже был… И, если вам угодно знать мое мнение, Маршаллу это не нравилось!

– Вы можете это доказать?

– Я видел пару раз, как он исподлобья смотрел на Редферна, вот и все. Любопытный экземпляр, этот Маршалл! С виду такой тихий и спокойный, большую часть времени полусонный, но в это поверит только тот, кто не знает, какая у него репутация на бирже! Мне рассказывали о нем две-три истории, которые что-нибудь да значат. Один раз дело просто кончилось настоящей дракой. Надо сказать, что тот тип действительно подложил ему свинью. Маршалл доверял ему, а он его обманул. Скверное дело, говорили. Ну так Маршалл к нему явился и избил его до полусмерти! Тот тип не подал в жалобы в суд, как мне сказали, потому, что не захотел, чтобы полиция совала нос в его дела. Я вам просто передаю то, что мне рассказали…

– Значит, – проговорил Пуаро, – вы считаете возможным, что капитан Маршалл задушил свою жену?

– Секундочку! Я этого не говорил! Я просто сказал, что Маршалл из тех людей, с которыми шутки плохи, а это совсем не то же самое!

Наступила тишина.

– У нас есть основания полагать, – продолжал Пуаро, – что миссис Маршалл отправилась сегодня в бухту Гномов для того, чтобы встретиться там с кем-то. По вашему мнению, с кем?

Мистер Блатт подмигнул.

– Это не только мое мнение, это факт: с Редферном.

– Нет, это был не Редферн.

Мистер Блатт очень удивился.

– Ну, в таком случае, я не знаю, – заколебался он. – Я, правда, не знаю…

Потом уже уверенным тоном он добавил:

– Единственное, что я могу утверждать, как я вам уже говорил, это то, что встретиться она собиралась не со мной! Счастливчиком был не я! Я не думаю, что это был Гарднер. Его жена не спускает с него глаз! Тогда кто же? Этот старый дурак Барри? Ну так это просто было бы обидно! Остается один пастор… Вот смех-то, если это он!

И он громко расхохотался.

Затем, отвечая на вопрос Уэстона, который невозмутимо и несколько холодно спросил его, не видел ли он кого-либо еще, добавил:

– Нет, как я ни стараюсь, мне никто не приходит в голову. У меня впечатление, что эта история наделает много шума. Пресса бросится на нее, как мухи на варенье, и достопочтенным постояльцам «Веселого Роджера» придется сбавить гонор. Им это пойдет на пользу! Ведь они куда как больше воображают и меньше веселятся, чем это обещает вывеска отеля!

– Вы недовольны вашим пребыванием здесь? – мягко спросил Пуаро.

– И да, и нет. Что касается моря, пейзажа, обслуживания и пищи – ничего не скажешь! Но вот клиентура – полный нуль! Им не хватает сердечности! Вы меня понимаете? Мои деньги не хуже их, и мы здесь для того, чтобы поразвлечься и повеселиться… Так почему же не делать этого? Люди, которые делятся на кланы, которым нечего сказать, кроме как «здравствуйте», «до свидания» и «какая хорошая погода» все эти чучела, которым, похоже, не нравится жить на земле… Я их не переношу!

И, еще более красный, чем всегда, он умолк. Потом вытер лоб и произнес, словно извиняясь:

– Не обращайте внимание на то, что я говорю! Сегодня я устал, как черт!

– Мы замерили время, – сказал инспектор Колгейт. – Дойти от отеля до лестницы, которая спускается у бухте, три минуты, если идти, пока вас видно из отеля, а потом бежать во всю прыть.

– Это меньше, чем я думал, – ответил Уэстон.

– От верха лестницы до пляжа – одна минута пятнадцать секунд. Чтобы подняться – две минуты. Это цифры полицейского Флинта, который в своем роде атлет. Чтобы добраться до бухты не торопясь, нужно около четверти часа.

– Нам надо заняться выяснением еще одного момента, – продолжал Уэстон. – Я имею в виду трубку…

– Это уже сделано, – отозвался Колгейт. – Блатт курит трубку. Мистер Маршалл и мистер Лейн тоже. Редферн курит сигареты, американец предпочитает сигары. В номере Маршалла есть трубка, в номере Блатта – две, в номере Лейна – одна. Глэдис Нарракот говорит, что у Маршалла две трубки; другая горничная, которая не особенно памятлива, не знает, сколько трубок у остальных. Она только помнит, что видела две или три трубки у них в номерах…

– Так. Больше у вас ничего?

– Я поинтересовался, чем был занят сегодня утром обслуживающий персонал. Ничего подозрительного я не обнаружил. Генри, бармен, не покидал своей стойки. Его показания подтверждают слова Маршалла: он видел капитана примерно без десяти одиннадцать. Уильям провел почти все утро за починкой лестницы. Джордж подкрашивал белые полосы на теннисном корте, а потом ухаживал за зелеными растениями и цветами в столовой. Ни тот, ни другой не могли видеть, шел ли кто-нибудь по направлению к острову.

– Во сколько вода схлынула с дамбы?

– Примерно в пол-десятого.

Уэстон погладил большим пальцем свои усы.

– Может быть, кто-то и пришел оттуда, – сказал он. – Нам ведь теперь надо рассматривать вещи под другим углом… И он рассказал о том, что они обнаружили в гроте Гномов.

В дверь постучали.

– Войдите! – сказал Уэстон.

Это был капитан Маршалл.

Он хотел узнать, можно ли приступать к подготовке похорон.

– Разумеется, – ответил Уэстон. – Судебное следствие состоится послезавтра.

Инспектор Колгейт подошел к ним, держа в руках три письма, доверенных ему Маршаллом.

– Разрешите мне вернуть вам это.

Капитан Маршалл взял письма и поблагодарил Колгейта с многозначительной улыбкой.

– Я полагаю, что вы проверили скорость моего печатания на машинке и надеюсь, что получили нужные вам сведения.

– Да, и я могу выдать вам справку о том, что вы совершенно здоровы, – пошутил полковник. – Нам понадобился почти час, чтобы перепечатать ваши письма. К тому же, горничная слышала стук вашей машинки до без пяти одиннадцать. И наконец, еще один свидетель видел вас за работой в двадцать минут двенадцатого.

– Что ж! – ответил Маршалл. – Все это действительно приятно слышать.

– Да-да. Мисс Дарнли открыла дверь в ваш номер в двадцать минут двенадцатого. Вы были настолько поглощены своей работой, что даже не слышали, как она вошла.

На лице Маршалла не дрогнул ни один мускул.

– Это мисс Дарнли вам сказала? – спокойным голосом спросил он. – Она ошибается. Я ее прекрасно видел, хоть она этого и не заметила. Я видел ее отражение в зеркале.

– И тем не менее, – заметил Пуаро, – вы не перестали печатать?

– Нет. Я хотел побыстрее все закончить.

Он осведомился, есть ли к нему еще вопросы и, услышав отрицательный ответ Уэстона, слегка наклонил голову в вежливом поклоне и вышел.

Уэстон огорченно вздохнул.

– Ну вот! Уходит наш подозреваемый номер один! Он невиновен!

Чуть позже к ним зашел доктор Несдон. Он выглядел крайне возбужденным.

– С тем, что вы мне прислали, можно отправить на тот свет порядочное количество людей!

– Что же это?

– Что? Это хлоргидрат диацетилморфия. То, что обыкновенно называют героином.

Инспектор Колгейт обрадованно присвистнул.

– На этот раз мы на верном пути! Поверьте мне, эта история с наркотиками – ключ ко всему делу!

10

Из таверны «Пурпурный бык», в зале которой только что закончилось судебное заседание, вышла небольшая толпа людей.

Розамунда Дарнли подошла к капитану Маршаллу.

– Ну что, Кен? – сказала она. – Все довольно хорошо кончилось…

Он не ответил, возможно, потому, что чувствовал на себе взгляды деревенских жителей, которые смотрели на него во все глаза и с великим трудом удерживали себя от того, чтобы показать на него пальцем и громко заявить «Это он! Это муж убитой!» Они говорили так тихо, что их голоса не доносились до него, но все-таки он их слышал. Это был современный вариант позорного столба.

С прессой у него тоже возникли проблемы: молодые люди, ведущие себя самоуверенно и дерзко, оказались способными пробить стены молчания, за которыми он пытался укрыться. Он ответил на их вопросы односложными репликами в духе «Мне нечего вам сказать», убежденный таким образом, что его слов никто не исказит, и, тем не менее, обнаружил в утренних газетах длинные высказывания, которые он якобы сделал и где не было ничего похожего на правду. «На вопрос, считает ли он, что таинственная смерть его жены может иметь другое объяснение, чем то, согласно которому на остров специально с целью убийства проник преступник, капитан Маршалл заявил, что…»

Фотографы щелкали своими аппаратами без устали. Один из щелчков затвора заставил его повернуть голову. Молодой блондин, довольный сделанным снимком, поблагодарил его улыбкой. Мисс Дарнли шепнула:

– Подпись под фотографией: «После следствия капитан Маршалл вышел из „Пурпурного быка“ в сопровождении своей знакомой.»

Маршалл нахмурил брови.

– Зачем сердиться, Кен? – сказала она. – Надо с этим смириться. Я имею в виду не только смерть Арлены, но и все, что из нее следует: устремленные на вас взгляды, шепот у вас за спиной, нелепые интервью в газетах и так далее. Чтобы пройти через это, нужно относиться ко всему с юмором. Не поддавайтесь унынию из-за этих глупостей и отвечайте на все иронической улыбкой!

– Такое поведение в вашем стиле, не правда ли?

– Да. Я знаю, что оно не в вашем. Вы надеетесь защититься напускной холодностью. Не реагировать, оставаться невозмутимым и быть выше молвы… Это все отлично, но к вашей ситуации не подходит! Вознестись над толпой вы сейчас не можете. Вы находитесь в центре сцены, у всех на виду, в свете прожекторов. Как полосатый тигр на белом фоне! Вы муж убитой!

– Розамунда, я прошу вас!

– Но, мой дорогой Кен, я ведь желаю вам только добра!

Они сделали несколько шагов молча, потом он сказал с глубокой искренностью:

– Я знаю это и беспредельно вам за все благодарен.

Они вышли из деревни. Любопытствующие еще смотрели на них, но уже издалека. Розамунда вернулась к тому, о чем она только что говорила.

– В общем, все не так уж плохо. А как вы думаете?

Он ответил не сразу:

– У меня нет на этот счет никакого мнения.

– А что говорит полиция?

– Она ведет себя очень сдержанно.

Они помолчали, потом она сказала:

– Этот маленький человечек, Пуаро… Он активно принимает во всем участие?

– Он как будто выбрал местожительство карман начальника полиции и не отходит от него ни на шаг.

– Я знаю. Но чем-нибудь он занимается?

– Откуда же мне знать?

Она задумалась.

– Он уже стар, – сказала она после паузы. – И, наверное, начинает выживать из ума…

– Возможно.

Они подошли к дамбе. Остров перед ними, казалось, спал в лучах солнца.

– Странно, – начала Розамунда, – как иногда вещи выглядят нереальными. Мне сейчас кажется, что все это только приснилось, а на самом деле ничего не было…

– Я понимаю вас, – ответил он. – Природа безразлична. Что изменилось, если стало одним муравьем меньше?

– Да. И именно так на это надо смотреть.

Он бросил на нее быстрый взгляд и очень тихо проговорил:

– Не волнуйтесь, Розамунда. Ведь для этого нет никаких причин… Никаких!

Навстречу им по дамбе бежала Линда.

Добежав до них, она остановилась, тяжело переводя дух. Розамунде показалось, что она нервничает. Даже слишком. Ее губы были сухими, а темные круги под глазами портили ее детское лицо.

– Ну что? – спросила она.

– Дело отложили на две недели, – ответил Маршалл.

– Это значит, что они ничего не решили?

– Нет. Им нужны новые данные.

– Но… что они думают?

Маршалл непроизвольно улыбнулся.

– Моя бедная малышка, – сказал он. – Откуда мне знать? И кого ты подразумеваешь под словом «они»? Королевского прокурора, присяжных заседателей, полицию, журналистов или лезеркомбских рыбаков?

– Полицию.

– Полицию! Ты же понимаешь, что она не станет кричать на всех перекрестках, о чем она думает!

Они подошли к отелю, и он вошел в него, не добавив больше ни слова. Розамунда пошла за ним следом, но Линда окликнула ее.

Молодая женщина повернулась. Она увидела такое несчастное маленькое личико и прочла в глазах Линды столько отчаяния, что направилась обратно и подошла к девочке. Она взяла Линду под руку и потянула ее за собой в сторону от отеля на маленькую тропинку, ведущую на другой конец острова.

– Самое главное, Линда, – сказала она с почти материнской нежностью, – это больше ни о чем не думать! То, что случилось, ужасно, я знаю, что ты перенесла тяжелый шок, и догадываюсь, о чем ты хочешь мне сказать. Но зачем все время думать о таких страшных вещах? Почему ты только об этом и думаешь, раз уж, если говорить правду, ты не любила Арлену?

– Да, это так, – дрожащим голосом воскликнула Линда. – Я не любила ее!

– Вот именно! Горевать о ком-то, кого ты любила, это понятно! Тогда сам себе не прикажешь: «Я больше не хочу переживать!» Но в других случаях, как бы ужасно все ни казалось, достаточно по-настоящему захотеть, чтобы больше об этом не думать!

– Вы не понимаете меня, – сказала Линда.

– Я как раз, наоборот, отлично тебя понимаю.

Линда покачала головой.

– Нет, вы меня не понимаете… Даже совсем не понимаете! И Кристина тоже! Вы обе очень добры ко мне, но вы меня не понимаете! Вы считаете, что я просто забиваю себе голову бог знает чем, что все это игра воображения… Но это не так… Если бы вы знали то, что знаю я!

Молодая женщина вздрогнула и резко остановилась. Она высвободила свою руку из-под руки Линды и, напрягаясь, чтобы сохранить спокойствие, спросила:

– Что же ты знаешь?

Линда отвела глаза.

– Ничего, – прошептала она, опустив голову.

Розамунда сжала ее локти в своих руках и, глядя ей прямо в глаза, медленно произнесла:

– Будь осторожна, Линда! Я тебя умоляю, будь осторожна!

Девочка смертельно побледнела.

– Я и так осторожна, – прошептала она. – Я все время осторожна!

– Послушай меня, – начала Розамунда голосом, в котором звучала страстная мольба. – Я повторяю тебе то, что только сказала… Но оказывается, это еще более необходимо, чем я думала! Выброси всю эту историю из головы и больше не думай об этом!.. Забудь о ней!.. Если ты захочешь, ты сможешь.. и это надо сделать!.. Арлена умерла, и к жизни ее ничто не вернет!.. Ну так забудь… и думай о будущем! А самое главное, держи язык за зубами!

Линда дрожала.

– Похоже на то, что вы все знаете, – выдохнула она.

– Я ничего не знаю, – ответила Розамунда голосом, полным отчаянной решимости. – Ничего, слышишь? Я считаю, что убийца просто неизвестно откуда взявшийся маньяк, сумасшедший!.. Это самая правдоподобная гипотеза, и рано или поздно полиции придется с ней согласиться! Так, наверное, должно было случиться, и так оно и случилось!

– Если папа…

– Молчи!

– Я хотела вам что-то сказать. Мама…

– Что мама?

– Маму обвинили в убийстве?

– Да.

– А потом папа на ней женился. Значит, папа считает, что убивать – это не плохо?.. То есть, не всегда плохо…

– Не говори таких вещей, Линда! Даже мне… У полиции нет никаких улик против твоего отца. У него есть алиби… Неопровержимое алиби. Он ничем не рискует…

– Значит, они думали, что папа…

– Откуда мне знать, что они думали? Главное, теперь они знают, что он не мог ее убить! Ты понимаешь? Он не мог ее убить!

В ее голосе звучала необычайная сила, нота полной убежденности, которую она настойчиво старалась передать девочке.

Линда была глубоко взволнована. Ее тело содрогалось от нервной дрожи.

– Не бойся! – продолжала Розамунда. – Скоро ты сможешь уехать отсюда и забыть обо всем плохом!

С неожиданной яростью Линда крикнула:

– Нет! Я никогда этого не забуду!

Она вырвалась из объятий молодой женщины и со всех ног ринулась к отелю.

Изумленная Розамунда осталась стоять, как вкопанная.

– Дорогая миссис Редферн, я бы хотел кое-что у вас спросить.

Кристина Редферн взглянула на Пуаро, но мысли ее были явно далеки от него.

– Да?

От Эркюля Пуаро не ускользнуло, что она думала о чем-то другом. Он заметил, что молодая женщина уже давно не сводила глаз со своего мужа, который ходил взад и вперед по террасе перед баром. Но на данный момент его не интересовали проблемы их супружеской жизни. Ему нужно было получить от нее информацию.

– Речь идет о фразе, которую вы на днях произнесли и которая привлекла мое внимание.

Кристина с отсутствующим видом опять следила за Патриком.

Несмотря на это, Пуаро продолжал:

– Это было в тот момент, когда вы отвечали на вопрос начальника полиции. Вы рассказали, как в то утро, когда было совершено преступление, вы вошли в номер к Линде Маршалл. Там никого не было, и по вашим словам, Линда, вернулась в тот момент, когда вы находились у нее. Уэстон спросил вас, где была Линда.

Кристина ответила с легким нетерпением в голосе:

– Я ответила, что она ходила купаться.

– Вы сказали не совсем это. Вы не сказали: «Она ходила купаться», а «Она сказала мне, что ходила купаться.»

– Это одно и то же.

– Нет, и здесь есть одна очень существенная разница! Сама форма вашего ответа дает некоторые интересные указания о ходе ваших мыслей. Линда Маршалл входит к себе в пляжном халате и, тем не менее, по какой-то причине вам не сразу приходит в голову, что она ходила купаться. Что и доказывает произнесенные вами слова: «Она сказала мне, что ходила купаться.» Я хотел бы знать, почему вас удивило то, что она вам сказала. Потому ли, что в поведении ее что-то говорило об обратном? Потому ли, что на ней было что-то надето? – Можете ли вы мне это объяснить?

Кристина больше не смотрела на Патрика. Слова Пуаро, видимо, заинтересовали ее.

– Ну, мсье Пуаро, – ответила она, – вы действительно очень сильны! Ведь вы правы!.. Как вы говорите, я и вправду слегка удивилась – я теперь это хорошо помню, – когда Линда сказала мне, что она ходила купаться.

– Почему вы удивились?

– Я стараюсь вспомнить… Наверное… Да, наверное, из-за пакета, который она держала в руках.

– У нее был пакет?

– Да.

– Знаете ли вы, что в нем находилось?

– Да, знаю, потому что бечевка, которой он был связан, порвалась и потому еще, что, как это обычно случается в деревнях, пакет был завернут плохо. Упав на пол, он развернулся. Там были свечи, и мы вместе собрали их.