Текст книги "Свобода"
Автор книги: Афаг Масуд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)
Может быть, именно в эту минуту, в это мгновение, опять тайно готовятся к его убийству, строят коварные планы. Может, эти планы бродят в головах людей, с преданными лицами стоящих за спиной... И потому их дыхание так горячо... Потому от них пышет жаром... Потому и запотевают стены...
...Сердце сжалось. Вспомнил приснившийся на прошлой неделе сон...
...Узкий, темный коридор... в руке серебряная уздечка, оборвав которую уносится от него конь... мертвый ребенок...
...За колонной напротив, кажется, кто-то стоит. Или это мерещится?..
Потом откуда-то издали послышались приближающиеся звуки... Похоже на копыта кавалерии...
– Что это за звуки?..
– Какие звуки, ваше превосходительство?.. – снова проблеял кто-то сбоку.
Затаив дыхание, вслушался в тишину. Точно, стук копыт кавалерии... Не спеша, приближаются сюда...
Сердце встревожено забилось...
– Вы что, не слышите?..
– Нет, ничего не слышим...
Все стоят с пожелтевшими лицами. Или так ему кажется?!.
А потом словно увидел это войско... Прямо отсюда, сквозь звуконепроницаемые стены, увидел ушами...
В островерхих касках, с пиками с серебряными наконечниками, в серебряных кольчугах подобно величественной серебряной волне, приближалась кавалерия, поднимая за собой грозное облако пыли...
– Значит, ничего не слышите?!.
– Нет, ваше превосходительство, ничего не слышим...
– Почему тогда так пожелтели?..
И тут, словно по приказу, все отпрянули... из-за колонны напротив выскочили двое в масках, с оружием в руках и бросились на него... Один из них мгновенно скрутил руки за спину, заставил встать на колени, а другой рукой приставил к горлу плоское, широкое лезвие кинжала...
... Почувствовав острую сталь, обмяк... Кровь, прихлынув, закрыла дыхание...
...Потом из-за соседней колонны, словно отколовшаяся ее часть, возникло медленно приближающееся к нему полное ненависти и торжества молодое лицо Тысячника...
Тысячник приближался и в то же время, казалось, поднимался и плыл в воздухе... Или это он сам опускался вниз, уходил в глубь намокшего в крови шелкового воротника...
...Опустившись на колени, Тысячник, тяжело дыша, долго смотрел на него, потом осторожным движением взял за руку, снял с пальца перстень с государственной печатью, сжал в ладони и наклонился еще ближе.
...На лице его блестели капли пота...
***
– ...Господин Генерал... Господин Генерал... – пересохшими губами шептал профессор...
...Пульс Генерала не прощупывался... лицо побледнело, руки были холодными...
...Что же это такое?!. – в ужасе думал профессор. – Как это могло случиться?..
Дрожащими руками поднял веки Генерала, посмотрел в зрачки... Зрачки погасли, ни малейшего проблеска жизни...
...Задыхаясь от ужаса, расстегнул пуговицы на рубашке Генерала, прижал ухо к груди...
Грудь Генерала, была крепкой и безмолвной, как стена...
Взгляд профессора упал на темнеющий на столике в углу телефонный аппарат без диска... Он снял трубку, по ту сторону трубки послышался низкий вежливый голос:
– Слушаю, господин Генерал...
– Э... э, я... Вейсов... профессор Вейсов... – профессор чувствовал, что язык не слушается его – ...господин Генерал...
...Не прошло и минуты, как откуда-то послышался топот ног... Вооруженные охранники ворвались в кабинет... Один тут же отстранил профессора к стене, другие поспешно старались привести бездыханного Генерала в чувство. Отяжелевшее тело подняли с кресла и перенесли на ближайший диван, и там, спиной к профессору, засуетились...
Почти тут же в комнате появилась бригада врачей с кардиологической аппаратурой, множеством портфелей и коробок...
...Проверив пульс и зрачки Генерала, врачи побледнели, беспомощно переглянулись...
Молодые люди были, кажется, из личной охраны Генерала. Один подошел к профессору, стал прямо перед ним и с посиневшим от волнения лицом, бросил долгий, полный ненависти взгляд, а потом вдруг огромной ладонью, как ненужный клочок бумаги, сжал лицо профессора, ломая очки.
Осколки стекол вонзились в крепкую ладонь охранника и порезали профессору бровь...
То ли оттого, что ему смяли нос, то ли от ладони телохранителя профессор ощутил странный химический запах...
...Охранника оттолкнули в сторону...
...Кровь с рассеченной брови стекала в глаза и полутемный кабинет, как в кошмарном сне, стал красным.
...Потом вошли четверо одинаково одетых, похожих друг на друга людей. О чем-то вполголоса поговорили с охранниками, поглядывая в сторону профессора. Потом один подошел к нему.
– Прошу вас, господин Авиценна... – сказал, с насмешливой вежливостью указывая на дверь...
***
...Машина мчала по безлюдным темным улицам, а перед глазами, мучая и без того больное сердце, все еще стояла страшная картина – Генерал внезапно издает протяжный, полный боли стон, и, словно от удара в шею, откидывается назад, голова падает на плечо...
...Еле дыша, профессор терзался, стараясь вспомнить, откуда и когда попала к нему эта старинная рукопись с описанием проведенного им энергетического сеанса, и вспомнил...
Ее подарил несколько лет назад один русский ученый, многие годы проработавший в Тибете, потом он переехал в Россию, жил в каком-то областном городке, где и скончался...
...Пожелтевшие страницы рукописи содержали тексты ворожбы и заклинаний, правила их произнесения, различные таблицы точек соприкосновения человека с потусторонним миром и собственной душой, коэффициенты деления энергетических полюсов... Все это были давно и многократно проверенные методы... Сколько раз профессор с их помощью находил пути к тайным участкам мозга больных, замораживал или, наоборот, возбуждал...
Профессор вспомнил вчерашний вечер – свои безуспешные сеансы, серые глаза, словно защищенные от постороннего проникновения некоей невидимой оболочкой...
Он был вынужден прибегнуть к самой опасной, последней главе рукописи, -оправдывался перед собой профессор...
– Приложите к ране... – обернулся с переднего сидения парень и что-то протянул ему...
...Без очков профессор не мог разобрать, что ему дали... Похоже на сложенный кусочек бинта... Он приложил бинт к брови, и кровь тут же перестала течь.
Профессор достал из кармана носовой платок вытереть кровь с лица и вспомнил, что его портфель, рукопись – все осталось в резиденции Генерала, в той страшной, полутемной комнате...
– Мой портфель...
Парень на переднем сидении обернулся и спросил:
– Что вы сказали, профессор?..
– Мой портфель остался там... – ответил профессор.
...Парень поглядел на него с полуироничной улыбкой, потом, ничего не сказав, отвернулся...
– Не беспокойтесь, профессор, ничего с вашим портфелем не случится... – произнес кто-то совсем рядом.
...Только теперь профессор обнаружил, что рядом сидит еще один, совершенно похожий на того, вежливого, и от этого... сердце тревожно сжалось...
Несколько раз повторил про себя эти, сказанные с особым выражением слова, от которых несло смертью, и отвратительный холодок пополз от ног вверх. "С вашим портфелем ничего не случится... а с вами случится..." словно хотел сказать парень.
Значит, его везут не домой...
От новой страшной мысли колени свело судорогой...
Естественно, что не домой. Как же они могут везти домой врача, убившего Генерала?!. Его...
...Тело вздрогнуло, как от удара тока...
...Они везут его убивать...
...Машина свернула во двор семиэтажного здания, сделала круг и остановилась у задних дверей.
Профессор узнал это здание еще, когда машина только повернула в его сторону. По утрам по дороге в клинику, он проходил мимо него и, глядя в его зимой и летом, днем и ночью темные, затененные окна, не мог не вспоминать страшные годы прошлого, трагические события, связанные с этим зданием...
...Профессора вывели из машины и провели внутрь. Миновав полутемный коридор, вошли в просторную, светлую комнату.
– Профессор Вейсов?!. – По середине стоял человек средних лет в военной форме, с погонами полковника на плечах. Он скрестил руки на груди, так словно давно уже ждал профессора.
Потом, даже не взглянув, приказал:
– В 44-ю...
– А оформление... – начал было один из конвоиров.
– Потом, – прервал его полковник.
...Профессора завели в узкий лифт, пахнущий перегоревшей электропроводкой. Около кнопок номеров этажей не было. Конвоир нажал кнопку, и лифт поехал не вверх, как ожидал профессор, а вниз.
...На одном из этажей у двери лифта уже ожидали двое вооруженных солдат.
...Приняв его у предыдущих, долго вели куда-то по полутемным коридорам. Остановившись перед одной из комнат, открыли низкую дверь, включили бледную лампу, ввели его туда и заперли дверь, трижды повернув ключ. Потом он долго слышал их удаляющиеся по коридору шаги...
...Это было тесное помещение с низким потолком, где не было ничего, кроме постели с серым одеялом и стоящей на полу какой-то миски, напоминающей рукомойник...
...Еле волоча онемевшие ноги, профессор прошел на середину камеры, постоял, потом сел на постель, перевести дух. Сердце совсем ослабело, иногда воздух застывал в легких, и тогда глаза заливала чернота...
...Снова вспомнилась недавняя картина – Генерал, с закрытыми глазами сжимающий в ладонях медный нож... плечи его опадают, руки, ослабев, роняют нож на колени... а через несколько минут...
...Профессор даже засек время. Ровно семь минут...
...Через семь минут Генерал, словно задыхаясь, вдруг хватается рукой за горло и хрипит, будто его полоснули ножом...
Что все это могло значить?.. Что могла означать смерть человека, погруженного в собственное подсознание?.. Может, это подсознательная смерть?!.
...Сердце его готово было остановиться... Встал, на дрожащих ногах прошелся по камере...
А может, это простое совпадение?.. Как он во сне случайно стал свидетелем убийства академика, так и сегодня оказался при предначертанной судьбой смерти Генерала?..
...Сунул руку в жилетный карман. Часов не было... Где мог оставить часы? Потерять их он не мог, потому что они цепочкой были прикреплены к поясу брюк.
...Ощупал рукой пояс, сердце оборвалось...
...Цепочка на месте, свисала с петли на поясе, а часы исчезли...
Может, оборвались по дороге или когда на него набросился охранник... Таинственные странности продолжаются, – подумал профессор, садясь на край постели...
...Значит, выходит, он – убийца. Убийца Генерала... Если бы его даже выпустили из этой тесной душной камеры на свободу, все равно спокойно жить не дали бы.
...Почему-то вспомнились страшные кадры из фильма "Ленин в 1918 году", когда Каплан стреляла в Ленина, и разъяренная толпа готова была растерзать ее. Профессор затрепетал от страха...
Видно, случайно промелькнувшие несколько лет назад на похоронах мысли об убийстве Генерала были не просто глупой игрой воображения...
Ведь, по сути, тайные участки подсознания заинтересовали профессора после похорон, когда Генерал затылком уловил чьи-то случайные мысли.
Следовательно... – от новой мысли у профессора потемнело в глазах... следовательно, выходит, что в тот миг, когда, глядя в спину Генерала, он вспомнил сцену убийства из детективного романа, внезапный поворот головы Генерала внедрил этот акт в его подсознательную память... Получается, он всю жизнь прожил во имя этого мгновения – убийства Генерала?!.
– "Меня физически уничтожить невозможно!.." Снова встали излучающие опасность серые глаза Генерала...
...Как же все сложно... – думал профессор с горящими от бессонницы глазами. Не разобрав постели, закутался в пальто, и прямо так, сидя, не вытянув ног, прилег боком на постель...
...Опять смерть... снова тайные силы... Все с ювелирной точностью, подчиняясь неведомым, но выверенным законам, с логической, аккуратной последовательностью вело к одному – его казни...
Перед глазами явственно предстало... по узкой дороге, плотно сжав с двух сторон, его ведут на казнь...
...У кровати кто-то тихо поскреб по стене... Или показалось?!.
...Профессор вскочил, вслушиваясь в тишину...
...Кто-то осторожно постукивал в кривую, закопченную стену с облупившейся побелкой...
...Профессор встал на колени, прижал ухо к двери. По ту сторону все было тихо...
Несколько минут просидел, прижав ухо к холодной стене, потом осторожно стукнул в ответ.
– ...Профессор... – послышался из-за стены тихий голос, – профессор, это вы?!.
...Сердце чуть не разорвалось...
...Голос академика, тело которого, укрытое в гробу красным бархатом, хоронили несколько дней назад...
...Он хотел ответить, но не было сил произнести ни слова... Голос съежился где-то под желудком и вызывал тошноту...
– Профессор, это я... академик Сираджов... помните?!.
– Да... – слабым голосом ответил профессор...
...Снова послышался требовательный стук в стену...
– Профессор?!. Вы слышите меня?..
– Слышу, слышу... – собрав все силы, громче ответил профессор.
...Как же такое может быть?.. Как мог попасть сюда академик?.. Если он здесь, тогда кто же лежал под траурные звуки музыки на сцене в Академии наук, обложенный цветами, орденами и медалями?..
Попробовал вспомнить утонувшее в цветах восковое лицо академика в день похорон...
Однако, как ни странно, лица вспомнить не мог... Оно каким-то чудом, стерлось из памяти. Словно кто-то в один миг бесследно уничтожил в памяти облик академика, который он еще несколько минут назад помнил до мельчайших черточек.
– Теперь вы верите мне, профессор?.. – полушепотом, знакомой взволнованной скороговоркой произнес академик... – Хотя бы теперь поверили, что я не душевнобольной?!. Ведь я говорил вам... я говорил... говорил, что...
...Голос вдруг куда-то пропал, и профессор с ужасом услышал с той стороны странный жалобный шепот, тяжелое дыхание нескольких людей. В страхе отпрянул от стены...
...Но скоро в стену опять так же осторожно постучали, и снова послышался тихий голос академика:
– Профессор?!. Куда вы ушли?..
...Голос звучал странно, отчетливей прежнего. Как будто из толщи стены.
– Профессор, вы слышите меня?..
– Слышу, слышу... – нервно ответил профессор.
– Я говорил... но вы не верили... говорил, что меня заберут?.. Говорил?..
...У профессора волосы на голове встали дыбом:
– Я... я думал, что вы... имеете в виду какие-то иные силы...
– Силы?!. -академик вроде бы растерялся. – Какие силы?..
– Высшие силы... – ответил профессор, чувствуя, что говорит глупости.
– Ну да, высшие силы... Я о них и говорил, профессор... Потому что я писал о нем... А они тут же узнали...
– О ком вы писали?.. – мысли профессора опять смешались...
– О нем...
– Да о ком же – о нем?..
...В это мгновение профессор почувствовал у самого уха жаркое дыхание академика... Будто академик шептал прямо в стынущее ухо.
– О человеке, которого вы убили пять минут назад... – обожгли слова академика.
...Словно пронзили холодным электрическим током...
– Я никого не убивал...
– Убили, убили... – настаивал академик, – вы ведь всю жизнь ждали этого мгновения, профессор...
Академик говорил еще что-то, но профессор не разобрал. Голос отдалился, смешался с каким-то чужим шепотом, за стеной злорадно хихикнули.
– Вы там не один?.. – испуганный и изумленный профессор снова растерянно прижался ухом к стене.
Почему он так покраснел от слов академика?!. – взволнованно подумал профессор. – Разве академик не прав?!. Разве не ждал он всю жизнь этого мгновения?!.
Мысли снова смешались – страшный взгляд серых глаз, стрелой вонзившийся в него много лет назад, рука, грозящая с трибуны... сотни сеансов гипноза, которые проводил над людьми, лица, когда пациенты во сне вздрагивали, плакали, кричали.
– Профессор, вас завтра же отведут на нижний этаж и там, в комнате с круглыми стенами, расстреляют из отверстий в стенах... – произнес голос по ту сторону стены.
– За что?..
– За то, что вы – убийца, профессор... вы – убийца Генерала... академик проговорил это и, кажется, прыснул от смеха.
– Вы... вы там смеетесь?.. – заплетающимся от ужаса языком пробормотал профессор.
– Кто, я?.. В моем положении остается только плакать... Чему я должен радоваться?!. Через несколько дней и меня расстреляют в той же комнате...
Академик будто всхлипнул... голос задрожал от слез... Но почти тут же из-за стены опять послышался тихий смех...
...Чувствуя, как слабеет сердце, профессор представил завтрашний день, круглую комнату, о которой говорил академик...
За стеной стихло. Как будто там уже никого не было.
Профессор прижал ухо к стене и постучал...
– Вы там?..
– Здесь... – опять совсем близко прошептал академик...
– Я боюсь... – проговорил профессор, чувствуя, как спазм сжимает горло...
– Я тоже... – снова зашептал академик... – Есть только одна возможность спастись... Бежать отсюда...
– Бежать?.. Отсюда?..
– Мы все продумали...
– Мы?!.
– Да, здесь двое моих людей... они нам помогут... я давно должен был бежать, ждал вас. Знал, рано или поздно появитесь...
– Вы...
– Слушайте, сейчас вашу камеру с той стороны тихо откроют. Подождите, досчитайте до сорока, потом выходите в коридор и идите налево. Там вас встретят...
– Но вы же ничего не сказали... – начал профессор, однако не договорил...
...Послышались шаги. Кто-то тихо, крадучись приближался к камере профессора...
...Обхватив руками колени, профессор сидел, прижавшись к стене... и, чувствуя, как бьется жилка в виске, впитывал эти звуки.
...В замок камеры, действительно, вставили ключ... Он трижды заскрежетал, потом все опять стихло... Человек за дверью, кажется, не ушел, или профессор сквозь гул в ушах не расслышал его мягких шагов?!.
...Дрожа от бьющего тело озноба, досчитал до сорока... Осторожно соскользнул с постели, встал и с трудом направился к двери.
...Постоял, вслушиваясь в тишину коридора. Там все было тихо... Осторожно приоткрыв дверь, выглянул в коридор...
В коридоре ни души... Направо и налево тянутся полутемные проходы...
...Как и велел академик, пошел по коридору налево. Он шел по пустому коридору и думал о вопросах, которые не успел задать академику.
А вопросов была сотня, и все важные и мучили профессора – как академик попал сюда, о чем он писал в своей работе, как узнал о смерти Генерала, откуда заранее знал, что профессора посадят именно в эту камеру, кто были люди, хихикающие рядом с ним...
...В конце коридора профессор остановился. Здесь возник еще один коридор, ведущий налево к ступенькам на нижний этаж...
Ступеньки сравнительно широкие. В конце коридора с трудом различались две тени. Увидев его, замахали руками... Или померещилось?!.
...Задыхаясь, еле волоча ноги, поплелся в ту сторону... Там ждали двое в военной форме, лица профессор разглядеть не смог... Как только он приблизился, они огромным ключом открыли тяжелые тюремные двери и без слов выпустили его...
...Профессор попал в пустое пространство, залитое желтым светом...
– Сюда... – профессор хотел что-то спросить, но в ту же минуту позабыл, что же собирался спрашивать... Когда он повернулся, чтобы поблагодарить выпустивших его солдат, лицо одного из них показалось ему знакомым. В желтом свете оно становилось все отчетливей, и профессор с ужасом разглядел серую клетчатую куртку.
...Парень в серой куртке, с прежней пугающей ухмылкой, смотрел на профессора и, что-то бормоча про себя, медленно закрывал высокие двери...
Профессор долго стоял и объятый страхом смотрел, как запирается дверь... На двери стояло число 21, а на белой табличке серебряными буквами написано "Профессор Вейсов Н.А."
Узнал собственную дверь, но подумать, что это может означать, не успел... Кто-то сзади положил руку ему на плечо...
Как ни странно, теперь профессор совершенно не испугался, а, оглянувшись, застыл в замешательстве...
...На него полными печали глазами смотрела жена... из ее левого глаза по щеке сбегала слеза...
...Профессор обнаружил, что его окружают люди... В ярко-желтом свете они касались его плечами, волосами, щеками и, мелькнув, растворялись...
– Наконец-то, ты пришел... – сказала жена и тихо замурлыкала песню, которую пела в его снах...
– Я не знаю никого из этих людей... сердце совсем уже измучилось... Наконец-то, ты пришел... пришел...
Жена прижалась головой к его груди.
...Профессор чувствовал себя совершенно спокойным и бодрым...
– Профессор!.. Профессор!.. Профессор!.. – снова послышался откуда-то вблизи беспокойный голос академика. Он не обратил на него внимания.
***
– Господин Генерал... Ваше превосходительство...
– Не так громко, я сам, – тихо сказал кто-то и, наклонившись над ним, проговорил:
– Господин Генерал...
...Это был его личный врач, словно, во время опыта, он, близко наклонясь, внимательно вглядывается в него...
– Как вы себя чувствуете, господин Генерал?
Он хотел ответить, но язык, казалось, распух и не двигался во рту.
– Вы нас так напугали. – Врач сидел рядом с кроватью.
– Что со мной было?.. – спросил он, оглядываясь вокруг.
...Это не резиденция.
– Ничего опасного. Легкая сердечная недостаточность.
...Какая-то тупая боль давила в висках.
– Голова болит.
– Это от лекарств. Вам необходим полный отдых. Все от переутомления, господин Генерал. Я вас предупреждал, но вы и слушать не хотели. И вот результат.
Захотел подняться, но руки и ноги отяжелели.
– Руки как будто распухли... – вытащил руку из-под одеяла и повертел ею.
– Это так кажется. Действие лекарств. Так будет некоторое время. Не шутка, мы вырвали вас у смерти.
При слове "смерть" его отчего-то затошнило.
– Двое суток бились...
– Двое суток?!.
– Двое суток...
– Ты хочешь сказать, что я двое суток спал?..
– Точнее, мы усыпили вас. Вы были в таком состоянии, что... – глаза врача прищурились.
– В каком это состоянии?!.
Врач помялся в нерешительности и печальным голосом проговорил:
– Ваше сердце остановилось ровно на восемь минут...
– Восемь минут?..
Врач кивнул с такой печалью, будто хотел сказать, что через те самые восемь минут он умер...
– Значит, восемь минут...
...Врач на этот раз почему-то отвернулся, то ли на глаза навернулись слезы, то ли – хотел произвести такое впечатление?!.
Попытался вспомнить свои ощущения в те восемь минут, но не смог.
– Ничего не помню... – произнес он.
Напряг память, чтобы вспомнить хотя бы, где и с кем был перед этим, но и это безуспешно... Вспоминались какие-то ярко освещенные сцены – большие и маленькие, – много лиц...
...Осторожный стук в дверь, врача вызвали в коридор. Он, извинившись, вышел, но тут же вернулся.
– К вам кто-то пришел, но я не разрешил впускать...
...После ухода врача две медсестры принесли тазик с теплой водой, мыло, полотенце и мягкими движениями умыли его.
...Этот серебряный тазик, тонкие фигурки девушек что-то напоминали... Одна из медсестер принесла на серебряном подносе легкий обед и два стакана с соками.
– Приятного аппетита... – сказала и бесшумными шагами вышла.
...Присев на кровати, он ел суп, скорее похожий на кипяченую воду, и, не переставая, думал о тех таинственных восьми минутах. Вспомнил...
Профессор...
Медленно опустил ложку, вспомнил вечер того дня, свою резиденцию, полумрак в комнате, неуверенный голос профессора, медный нож...
...Ладони тут же ощутили тупую боль...
На ладонях, виднелись следы от лезвия... Видно, во время сеанса сжимал его изо всех сил...
В памяти всплыли отрывочные картины...
...Полутемный, душный дворец... он в окружении людей... с кем-то говорит... задыхаясь в спертом, горячем воздухе...
Все это, кажется, происходило после профессора!.. В голове снова все перемешалось...
Что же произошло?!. Это продолжение беспокойных снов, которые мучили его в последнее время, или?!.
Без профессора не обойтись. Эта восьмиминутная остановка сердца, этот сумрачный, душный дворец... Что все это могло значить?..
...Отставив поднос на стол, осторожно встал... Голова кружилась. Двинувшись к двери, остановился... Схватился рукой за горло и снова вспомнил...
...Вновь ощутил, как в том душном дворце кто-то полоснул его по горлу плоским кинжалом. Вздрогнув, провел рукой по горлу...
Попытался вспомнить лицо человека, перерезавшего ему горло, но не смог. Что это?.. Кошмарный сон или?..
Вернувшись к кровати, нажал на краснеющую у изголовья кнопку.
Дверь почти сразу же отворилась. Вошла медсестра, за ней спешил врач.
– Срочно найдите профессора Вейсова...
– Господин Генерал, вам...
– Я сказал – найдите Вейсова... – требовательно, резко повторил он.
– Слушаюсь, сейчас же займусь этим... – покорно ответил врач. Только, прошу вас, ложитесь. Вам нельзя быть на ногах...
...Когда врач вышел, поискал башмаки, но не нашел.
Нарочно спрятали, чтобы не вставал... – подумал раздраженно.
Осторожно ступая по суконному ковру, подошел к окну, выглянул во двор...
Погода была спокойной... Приближался вечер...
...И тут снова вспомнил... Вспомнил все, до мельчайших деталей...
...Полутемное помещение, похожее на дворец... Проклятые колонны, сырые стены мучающего во сне мавзолея... убийцы, выскочившие из-за колонн, один устремился к нему, выхватив из-за голенища короткий, плоский кинжал... Лезвие вошло в горло, скользнуло по жилам... кровь, заливая дыхательные пути, забурлила в легких...
...Все это произошло во время того сеанса... Тогда же остановилось сердце... Значит, он умер, как только кинжал вонзился в горло....
Это мог знать только профессор...
...Долго напрягал память, вспоминая имя того толстошеего, склонившегося над ним, не вышло...
...Вот, значит, что имел в виду профессор, когда после первого сеанса, сказал ему: "Отступить на шаг назад – вглубь себя..." Так вот, что таится в нем...
Значит, все это было, – подумал с замирающим сердцем. – Значит, когда-то его предали, убили...
Когда-то... – загудело в ушах... Снова вспомнились черные светильники на мраморных колоннах, кинжал в руке убийцы, конница в кольчуге, серебряным морем окружившая мавзолей... Когда же все это было?!. Где?!.
Теперь знал точно, все это было... и в этом заключена тайна мавзолея, который тайным убийцей каждую ночь крадется в его сны...
Наверное, эту величественную картину смерти невозможно стереть из памяти.
А если – возможно... А если эта полутемная, кошмарная, полная угрозы смерти картина уже стерта из подсознания и он, наконец-то, свободен?!.
...От слабости или лекарств чувствовал дрожь в коленях. Сел на кровати прямо на подушку, потер лицо. И на лице кожа словно онемела... Ясно одно все это творилось не здесь... Все это происходило не в этой маленькой теплой стране...
А если даже и эта?.. Это те же люди... Они снова здесь, и с той же преданностью готовы служить ему...
...В дверь постучали, потом осторожно приоткрыли.
...Министр безопасности. Сначала просунул голову в полурастворенную дверь, посмотрел полным сочувствия взглядом, потом вошел в палату, подошел к кровати и сел на стул.
– Рад видеть вас на ногах, господин Генерал...
– Я еще лежу... – процедил сквозь зубы.
– Бог даст, скоро встанете... – сказал, садясь на стул.
...В глубине глаз министра блестела трусливая радость. Он, кажется, был очень рад, что Генерал жив...
– ...Я велел вызвать Вейсова...
...Врач сзади показал взглядом на министра и, пробормотав:
– Он пришел по этому вопросу, господин Генерал, – торопливо вышел из палаты и мягко прикрыл за собой дверь.
– Не понял, по какому вопросу...
...Министр побледнел:
– Ваше состояние в ту ночь... э...э... Мы ведь тогда задержали профессора, господин Генерал...
– Где?..
– Там...
– Где там?.. – воскликнул нетерпеливо.
– В подвале...
– В подвале?.. – хотел встать, но не получилось, ноги слишклм ослабели. – Кто разрешил?..
– Я... – проговорил министр умирающим голосом и посмотрел, быстро моргая глазками.
– Ты?..
– Так точно, я...
– Да ведь... – хотел что-то сказать, но в горле перехватило, взгляд упал на врача, неизвестно когда оказавшегося в палате. – Что вы мне кололи, не могу дышать нормально?!.
Теперь бледность залила и лицо врача.
– Вы только не нервничайте, господин Генерал... – запинаясь, бормотал министр, – выслушайте меня. Значит, в ту ночь, когда ваше сердце... э... когда вы почувствовали себя нехорошо, в кабинете, рядом с креслом, был обнаружен нож, а, кроме профессора, никто в резиденцию допущен не был. Вы сами подумайте...
Никак не удавалось восстановить дыхание.
– Где профессор?..
...Лицо министра слегка порозовело, нервно щипля свои руки, ответил:
– Господин Генерал, я очень прошу... я ...умоляю...
– Срочно доставьте сюда Вейсова...
Министр молчал, опустив голову.
– Что ты сидишь?..
– Господин Генерал...
– Ну, говори же...
Губы министра дрогнули.
– ...Профессор Вейсов в ту же ночь в камере... скончался... проговорил он, почему-то не отрывая глаз от пола.
– Как – скончался?..
– По заключению медицинской экспертизы, ночью, примерно в четыре часа умер во сне от остановки сердца...
...Потемнело в глазах.
Вспомнилось спокойное, мудрое лицо профессора...
...Министр говорил, так же царапая себе руки, то молча смотрел в пол, а иногда бормотал что-то отрывистое...
...Открылась дверь, вошли телохранители со стульями, поставили их перед кроватью и вышли. В дверях показался премьер-министр. Просеменив мелкими быстрыми шажками, с легким поклоном пожал руку и сел.
Палату заполнили министры, госсоветники... Осторожными шагами входили в комнату, некоторое время глядели на него тараканьими глазками, затем усаживались на стул и, не отрывая от него глаз, с искусственными улыбками на лицах, о чем-то перешептывались.
При мысли о том, что профессор умер во сне, становилось тоскливо...
...Министры встали. Произнося какие-то слова, по очереди целовали его в руку... От них несло бумагой...
...Потом пришли врач с медсестрой, засучили рукав и сделали какой-то укол. Потом захотелось спать, веки отяжелели...
...Потом...
...Потом он шел среди людей... Над головами плыл гроб, укрытый национальным флагом... В этой огромной, без конца и края черной процессии шли женщины и дети, старики и инвалиды, хромые и паралитики... Мужчины кричали, женщины рвали на себе одежду, дети плакали...
Гроб внесли в мавзолей, водрузили на пьедестал, под прозрачную воздухонепроницаемую коробку... Огромные двери открыли нараспашку... У входа, на возвышении, откуда видна вся страна, разводили костер.
Люди несли охапки дров, пламя костра поднималось уже до мавзолея... Они срывали с себя одежды, раздевали своих детей, бросали тряпки в огонь...
А потом и сами, выстроившись в очередь, бросались в костер и в абсолютном молчании превращались в пепел...
Все вокруг оглашено криками...
– Господин Генерал!!!... Ваше превосходительство!!!..
...Врач, осторожно взяв за руку, разбудил его и, беспокойно глядя в лицо, сказал:
– Мы решили прекратить уколы. Сердце ваше в норме, с завтрашнего дня отменим постельный режим. Надо как можно больше двигаться и обязательно на свежем воздухе. Обязательно...
...Сел в постели. Подвигал во рту языком. Язык был прохладным...
