Текст книги "Сибирь не понаслышке"

Автор книги: Абел Аганбегян

Соавторы: Замира Ибрагимова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

Словом, человек в Сибири должен жить лучше. И о человеке в Сибири нужно позаботиться. А техника? Техника для Сибири и Севера?

Север доказывает: люди по-прежнему крепче механизмов, однако это не дает нам права сбрасывать со счетов важнейший резерв XX века – технику.

Не числом, а умом

Предложения. Рекомендации. Предположения

К слову «ум» «Словарь синонимов» предлагает ряд таких тождественных понятий, как «интеллект», «рассудок», «разум», «голова», «толк» и т. д. Все уместно в понимании того смысла, который мы вкладываем в это слово, вынося его в заголовок заключительной главы, но к этому добавить хотели бы мы и собственное толкование такого емкого, такого обобщающего понятия.

"Какой вы видите Сибирь в 2000 году?" – спросили журналисты видных сибирских ученых 10 лет назад. И тогдашний председатель Сибирского отделения АН СССР академик М. Лаврентьев ответил, в частности: "Через 30 лет весь сибирский Север будет оснащен современнейшей техникой с минимальным количеством обслуживающих ее высококвалифицированных специалистов. Здесь люди будут работать определенное время, потом уедут на юг, откуда на их место приедут сменщики".

В этом случае формула "не числом, а умом" означает: осваивать Север надо не умножением числа работников, а приумножением могущества техники.

Физик-ядерщик, академик С. Беляев в ответ сказал: "Когда говорят о Сибири и ее освоении в будущем, почему-то атомной энергетике отводится второстепенная роль. Логика простая: в крае с большими запасами нефти, газа, угля, с мощными реками, удобными для строительства гидростанций, ядерной энергии соперничать с ними трудно".

А затем он доказывал экономическую целесообразность развития атомной энергетики в Сибири, особенно создание компактных транспортабельных атомных электростанций для пионеров освоения труднодоступных районов.

В подобном случае формула "не числом, а умом" означает не количественное приращение известных возможностей, а переход к использованию качественно новых, преодоление инерции в мышлении, некий перелом в традиционных подходах к решению сибирских задач.

Вы можете услышать от сибиряков: теми же деньгами, да по-другому бы распорядиться, и эффект был бы значительнее. И тут формула "не числом, а умом" содержит еще и проблему выбора экономического решения, возможность перераспределения средств во имя их максимальной отдачи.

Мы и хотим в этой главе предложить вам в заключение несколько сибирских расшифровок формулы "не числом, а умом" – формулы если не универсальной, то с позиций сибирской проблематики, без преувеличения, всеобъемлющей.

Отвечая на тот же вопрос о будущем Сибири, А. Трофимук уверенно заявил: "Конечно, в ближайшие 30 лет геологи найдут в Сибири новые кладовые цветных металлов, угля и другого сырья, необходимого для развития народного хозяйства страны... Но все-таки на пороге XXI века о Сибири будут говорить прежде всего как о крае нефти и газа".

И коли так, то резонно начать с выяснения того, что происходит на нефтепромыслах.

Вокруг буровой

Мы говорили, что Тюменский комплекс вступил во второй этап развития, особенность которого – повышение коэффициента сложности во всех делах – от разведки до добычи. Тюменцам нужно вдвое-втрое увеличивать объемы всех работ, а поиск и добыча все дальше уходят от транспортных магистралей, базовых городов и поселков, отрываются даже от рек, которые называют северяне артериями жизни, хоть и недолга «жизнь» на сибирской реке.

Чего, кажется, проще, чем добыча нефти: пробурил скважину, протянул от нее трубу, и потекло "черное золото"! Однако именно нефтедобыча принадлежит к числу самых капиталоемких производств.

Нефтяные месторождения опоясаны линиями электропередачи и дорогами. В год бурятся сотни и тысячи скважин, а одна скважина – это полторы-три тысячи тонн материалов и оборудования. В нефтяной пласт закачивается вода, что обеспечивается специальной технической системой. Нужны еще устройства для обессоливания нефти и освобождения ее от воды. И так далее.

Нефтедобыча требует развитой инфраструктуры, а забирается она в места все более отдаленные даже от разведочных лагерей цивилизации. Расчеты эту ситуацию характеризуют так: на каждую тонну прироста добычи нефти в десятой пятилетке потребовалось вдвое больше затрат, чем в девятой пятилетке, а в одиннадцатой нужно будет ассигновать уже втрое больше средств.

Для наглядности можно привести и такое сопоставление. Прирост добычи нефти в десятой пятилетке в 1,4 раза больше, чем в девятой. А объемы работ при этом в бурении и капитальном строительстве выросли в 3 раза!

Чем же все-таки объяснить такой разрыв между вложениями и отдачей?

Обратимся к ведущему тюменскому нефтянику, возглавлявшему в последние годы Главтюменьнефтегаз, Феликсу Григорьевичу Аржанову, лауреату Ленинской премии 1976 года, которую он получил совместно с другими специалистами за перевооружение нефтедобывающего производства на основе новых научно-технических решений и комплексной автоматизации, обеспечившее высокие темпы роста добычи нефти.

Так вот, Ф. Аржанов говорит: "В девятой пятилетке разрабатывалось 17 самых крупных месторождений, в том числе известный Самотлор. А на этих месторождениях, в свою очередь, выбирались преимущественно центральные и наиболее продуктивные участки.

В десятой пятилетке 9 из 17 месторождений переходят в стадию снижающейся добычи, 8 выходят на максимальный уровень, а бурение уже ведется на периферийных и менее продуктивных участках. И если в девятой пятилетке доля Самотлора в общем приросте добычи сибирской нефти составляла 73 процента, то в этой примерно одну треть!

Структура прироста добычи в десятой пятилетке в результате складывалась так: в первые три года основной прирост давали эти крупные 17 месторождений, в последние два задачи прироста решались за счет освоения новых месторождений. А их 29! По технико– экономическим показателям они уступают освоенным, но превосходят те, которые идут им на смену.

Так как с лучших мы переходим на средние, скажем, участки, то снижаются дебиты скважин. Поэтому значительная часть новых мощностей по добыче призвана компенсировать ее падение на большей части эксплуатируемых месторождений (на 9 из 17, о чем я уже упомянул).

Труднее становится добыча? Безусловно! Должны ли мы по этим причинам отказываться от ее наращивания?

Об этом не может быть и речи: стране нужна нефть! Значит, вопрос в том, как обеспечить рост объемов, который даже тюменцам, участникам сверхстремительного развития, представляется очень высоким.

Ну вот хотя бы такой показатель: в год тюменцы должны добавлять к существующим 2,5 миллиона метров скважин. Это масштабы Татарии и Башкирии, вместе взятых. Иначе говоря, львиная доля прироста бурения по стране ложится на Западную Сибирь, а если точнее, то именно на тюменцев.

Знаете, как бы я сравнил наше прошлое с нашим будущим? Если раньше для достижения цели мы поднимались по довольно крутой горе, то теперь до вершины мы должны добираться по вертикали. Туристы становятся альпинистами, скалолазами... Тяжело?

Да! Но альтернативы нет: только удвоением и утроением объемов работ можно решить поставленные перед нами государством большие задачи".

Вот ситуация, когда формула "не числом, а умом" становится руководством к действию.

Нефтяники прикидывают, сколько людей понадобится им в 1985 году, чтобы обеспечить предполагаемые высокие объемы добычи. Оказывается, в Главтюмень– нефтегазе должны работать при достигнутом уровне производительности труда 400 тысяч человек, тогда как сейчас – меньше 100 тысяч.

Технология бурения такова, что на каждого члена буровой бригады приходится около 10 человек "обслуги": вышкомонтажники, тампонажники, дорожники, строители, ремонтники и т. д. Ф. Аржанов сравнивает буровую бригаду с космическим экипажем, и по двум, во всяком случае, признакам сравнение правомерно. Нельзя посылать в космос случайных, неподготовленных людей, плохо контактирующих друг с другом. То же самое и с бурением. То есть, конечно, сделать это можно, что нередко и происходит, но в таком случае не нужно рассчитывать на хороший результат. Успех дела и в космосе, и на нефтяной земле в одинаковой мере определяется надежностью коллектива "десантников". Это первое. И второе общее свойство: как космический экипаж, так и буровая бригада – это своего рода вершина пирамиды, сложенной из множества служб и подразделений. Но существенная разница состоит, в частности, в том, что вся "обслуга" буровой бригады должна находиться при ней если не неотлучно, то, во всяком случае, поблизости.

Нетрудно представить, какие сложности возникают при таком огромном росте численности нефтедобытчиков: психологические, социально-экономические, среди которых и болезненная проблема жилья, о которой мы уже говорили...

Но век научно-технической революции дает возможность и другого счета. Газлифтный способ нефтедобычи (это такой способ, при котором часть попутного газа закачивается обратно в нефтяные пласты и выталкивает из них нефть) сокращает численность работающих вдвое. Нефтяники знают, что за счет дальнейшего процесса автоматизации добычи, внедрения высокопроизводительных долот, буровых станков и прочих технических новинок можно будет иметь в 1985 году не 400, а 240-260 тысяч работающих, то есть почти в полтора раза меньше.

"Нужна революция в отечественном нефтяном машиностроении", – считает доктор экономических наук, директор института "Гипротюменьнефтегаз" Я. Каган.

По проектам этого института обустроены и обустраиваются почти все месторождения нефтяного Приобья. "Но сделанное, – говорит он, – не идет ни в какое сравнение с тем, что нам предстоит сделать. Ведь придется ежегодно вводить 8-9 месторождений с несколь– I ко худшими экономическими и техническими показателями, более сложных по геологическому характеру".

Необходимо новое, более надежное, более производительное и менее габаритное оборудование, которое не нужно было бы "улучшать" за счет громоздких систем автоматики, как это нередко делается сейчас, когда, образно говоря, ракетный двигатель устанавливается на старую, разбитую телегу.

Кстати, о роли автоматики в нефтедобыче: нефтяники оценивают ее скромно, хотя у них в кабинетах электронный "ящик" почти вездесущий атрибут интерьера.

"У нас автоматизировано, – говорит Ф. Аржанов, – около 80 процентов объектов добычи нефти. Это позволяет "видеть", скважину, знать, работает она или нет, проводить определенные замеры и т. д. Более того, сейчас энергично внедряется автоматизированная система управления (АСУ) технологическими процессами, названная "Нефтяником". Созданы вычислительные центры (ВЦ) во всех районах и, конечно, здесь, в Тюмени. Все они включены в АСУ Главтюменьнефтегаза, систему многоуровневых ВЦ, систему коллективного пользования ими.

В институте управления разрабатывается очень перспективная, на мой взгляд, система автоматизированного проектирования, которая, конечно же, в условиях дефицита специалистов очень выручит нас.

Конечно, роль и значение автоматики в нашем деле так же велики, как и в любом другом, куда она приходит на смену старым способам контроля, управления и т. д. Но мне кажется, что перебарщивать с автоматикой не менее опасно, чем пренебрегать ею. Нужно повышать надежность оборудования, а автоматика должна быть простой. Ее задача – своевременно сигнализировать о неполадках в работе агрегата и выключать его в случае необходимости. Когда же мы сложными автоматическими приспособлениями пытаемся компенсировать малую надежность плохо изготовленного оборудования, то это, по-моему, дает только отрицательный результат".

Тюменцы – народ изобретательный, смелый, ищущий. Они многое придумали сами. За годы освоения тюменских месторождений нефтяники создали 80 буровых бригад, и в течение нескольких лет число это не увеличивалось: производительность росла за счет технических и технологических резервов. Повышалась выработка бригад, сокращался цикл строительства скважин, росли скорости бурения благодаря именно тюменским находкам.

Но внутренние резервы не бесконечны – раз. Самодеятельные возможности объективно ограничены – два. Инициатива, выходящая на уровень межотраслевых решений, требует основательной директивной поддержки – три.

И тюменцы вынуждены в последние годы резко увеличивать численность буровых бригад.

Проиллюстрируем свою посылку некоторыми примерами.

Мы уже расписывали, как трудно "выходить" с оборудованием на северные болота. Не боясь повториться, напомним, что тюменцы сплошь и рядом должны были решать вопрос, как завозить в необжитые места Оборудование, те же буровые – ждать зимы, строить дорогу, доставлять вертолетом, ставить на "воздушную подушку"... Фантазий на эту тему в свое время было много. Некоторые считали, например, что экономичнее всего прорыть в зоне освоения каналы и пустить по ним баржи с вышками! Опыт других районов оказывался малопригодным для условий, когда нужно было бурить то на болоте, то на озере, под водой, при архибездорожье. И тогда тюменцы изобрели свой знаменитый способ кустового бурения: обосновываться в одной точке, бурить сразу 6-8-10 и более скважин.

Это совершенно новая технология для условий сибирского Севера. Применение ее позволило довести выработку одной буровой бригады до 80 тысяч метров в год. Но уралмашевцы разрабатывали специальную установку для кустового разбуривания 16 лет! Шестнадцать лет понадобилось для того, чтобы идея практиков получила профессиональную реализацию в машиностроении. А вот ее результат. Если раньше при монтаже неспециального станка для бурения нужно было варить на месте 120 тонн металлоконструкций, то теперь, при наличии специальной установки, варится ненамного меньше – 80 тонн. А нужен такой комплект, который доставлялся бы на Север в готовом виде!

Блоки, комплекты... Какая ясная и здоровая в своей основе идея: идешь в глушь с объектами-"кубиками", из которых можно быстро собрать все, что нужно, – производственный узел, жилой поселок... Тюменцы и здесь зарекомендовали себя новаторами. В речи на XVIII съезде комсомола Л. И. Брежнев особое внимание уделил блочному методу строительства, который "разработали и внедрили молодые энтузиасты, рабочие и инженеры треста "Тюменьгазмонтаж". Суть метода, пояснил Генеральный секретарь ЦК партии, в том, "что многие промысловые объекты изготавливаются на тыловых базах, в заводских цехах, а затем блоками завозятся на место, в любую даль и там монтируются. Подсчитано: такой метод позволяет на обустройстве сибирских месторождений вчетверо увеличить производительность труда".

Блочный метод, который тюменцы первыми в стране в подобных масштабах внедрили в строительство, безусловно, одно из перспективных направлений повышения эффективности капитального строительства. Но довольны ли сами тюменцы развитием своей прогрессивной инициативы?

Недовольны. Во-первых, темпы роста производства блоков не очень высоки и заметно отстают от потребностей. Объединение "Сибкомплектмонтаж" выполняет строительно-монтажных работ примерно на 100 миллионов рублей в год, при этом на продукцию в блочно-комплектном исполнении приходится лишь около половины. А по тюменским масштабам это очень мало. Ведь область ежегодно должна увеличивать объемы строительно-монтажных, работ на 500-700 миллионов рублей!

Во-вторых, дает себя знать несоответствие существующей системы управления капитальным строительством новым методам организации, в том числе блочно-комплектному. В этой сложной цепочке "заказчик – подрядчик – поставщик – проектировщик" и т. д. и т. п. не всегда легко разобраться, кто за что отвечает, кто кому и чем обязан. В результате завод бывает вынужден отправлять блоки на место... пустыми, "без начинки". И приходится монтировать установку на месте, что противоречит принципу блочной комплектности.

Запланировано, к примеру, пустить нефтеперекачивающую станцию в августе. Для этого завод должен получить оборудование не позднее июня, чтобы успеть сделать блок и в июле отправить его на место, иначе сорвется срок пуска. Но практически получается по-другому – предприятия, поставляющие "начинку" для блоков, планируют поставку оборудования... тоже на август, и идея сборки и испытания установки на заводе фактически убита.

Вряд ли мы найдем не только в Тюмени, но и во всей стране противников блочно-комплектного метода строительства. Его горячие поборники все, а тюменцы в первую очередь. И они делают все от них зависящее для его развития: переносят прогрессивный принцип и на обустройство месторождений, и на строительство установок комплексной подготовки газа и компрессорных станций, и на сооружение газоперерабатывающих заводов, и прочее. В тюменских институтах разрабатывается документация на выпуск более крупных блоков, что должно повлечь за собой создание особых баз укрупнительной сборки. На заводе есть образцы жилых домов для Севера в блочном исполнении: они так уютны и предусмотрительно защищены от северных ветров и морозов, что, право, ради того, чтобы получить такой дом, охотно поедешь куда угодно.

Но такие дома существуют только в образцах и макетах, так как до сих пор тюменская инициатива – это лишь тюменская инициатива. А ведь примерно половина всех вложений на освоение нефтяных месторождений идет на обустройство промыслов; именно здесь блочно-комплектный метод дает огромный эффект.

Еще недавно кустовую насосную станцию, например, строили два с половиной года. Теперь эти станции делаются на заводе в Тюмени, отсюда вывозятся на площадку, где ставятся на готовый фундамент. И на все это нужно... несколько недель.

Преимущества нового метода очевидны, но мало добиваться только его утверждения в правах и роста объемов "Сибкомплектмонтажа". Сама "начинка" блоков тоже нуждается в совершенствовании,

Тюменцы везут сегодня на Север примерно полтора миллиона тонн горюче-смазочных материалов. Тратят на транспортировку 7-8 миллионов рублей в год. Но уже есть в практике принципиально иные решения: прямо к нефтяным скважинам подключают специальную установку, которая, перерабатывая миллион тонн нефти, производит сотни тысяч тонн солярки, низкооктанового бензина, других нефтепродуктов. Прекрасно? Еще бы! И нефтяная Тюмень мечтает о таких установках.

Бурение – передний край добычи нефти. Уровень добычи прямо зависит от метров проходки: сколько пробурил, столько нефти и получил. По сравнению с союзными тюменские показатели бурения высоки, но они могут быть еще выше. Многое здесь зависит от качества долот. Геологические условия тюменской земли позволяют бурить скважину одним долотом, а тюменские буровики тратят восемь, а то и десять.

Отечественные насосы имеют маленький межремонтный срок, что заставляет держать возле них очень много ремонтников.

Техника, техника, техника... Всем надоели разговоры о ней, но еще больше надоели машины и механизмы, не приспособленные к условиям Севера.

"В свое время, – вспоминает Ф. Аржанов, – наше министерство разрабатывало программу повышения уровня нефтепромыслового оборудования. Но когда эта программа отправилась "гулять" по отраслям, то выяснилось, что уровень нефтепромыслового оборудования зависит от уровня буквально всей промышленности: и металлургии, и машиностроения, и приборостроения, и так далее. И "захлебнулась" программа в ведомственных пучинах".

Север, Сибирь нуждаются в надежных транспортных средствах для передвижения по болотам, в специальных для этих районов разработанных технологиях.

Пока на тюменских месторождениях работают точно такие же комплексные установки подготовки газа, что и в средней полосе России, несравнимой с Сибирью по природно-климатическим условиям.

А между тем в серийное производство передана патоновская установка "Север-1", которая успешно прошла опытно-промышленные испытания на строительстве трубопровода Вынгапур – Челябинск. Если сварщик на трубе диаметром 1420 миллиметров варит один стык в смену, то машина варит такой стык... пять минут! Вот это техника! Вот уж где действительно успех обеспечивается "не числом, а умом"!

Происходящее "вокруг буровой" не исключение, а скорее типовая сибирская ситуация с техникой в региональном исполнении. Знакомишься с проблемами агропроизводства – такое же положение и здесь: есть образцы машин, разработанных специально для сибирских условий, превосходящих действующие по всем показателям и успешно прошедших все испытания, а промышленность продолжает выпускать машины устарелых конструкций, малопригодные или вовсе не пригодные для восточных районов.

И конечно, пока машины в Сибири, на Севере, на Дальнем Востоке будут слабее и капризнее людей, любая продукция здесь будет доставаться нам нелегко и недешево.

Постановление ЦК партии и Совета Министров СССР о дальнейшем совершенствовании хозяйственного механизма (июль 1979 г.) предусматривает разработку специальных научно-технических программ.

Одной из первых, по нашему глубокому убеждению, должна быть программа по реализации региональной технической политики в районах Сибири и Дальнего Востока. Тюменцы говорят о программе "Север". Нам кажется, задачу нужно ставить более широко – программа должна ориентироваться не только на приспособление к более трудным климатическим условиям Севера, но разрабатываться под флагом трудосберегающей политики. Эта доминантная идея должна пронизывать все технические решения для восточных районов, часто даже независимо от их отраслевой принадлежности.

Работник тут дороже, жилье дороже, дорога дороже, и хоть эти факторы не "съедают" эффективность сибирского производства (о чем мы говорили во второй главе), но использование более совершенной, более мощной и автоматизированной техники, безусловно, только повысит выгодность сибирских дел.

Борьба с пространством

Работник в зоне БАМа или в районах нефте– и газодобычи обходится в год, как уже говорилось ранее, в 15-20 тысяч рублей. Отсюда следует единственный вывод: лучшие высокопроизводительные машины страны должны использоваться прежде всего на востоке.

Есть, скажем, ограниченное число 380-сильных бульдозеров – они должны работать не под Москвой, а на сибирском или дальневосточном Севере. Применение здесь одного такого бульдозера экономит только за счет сокращения числа бульдозеристов (вместо пяти обычных машин одна высокопроизводительная) около двухсот тысяч рублей в год. К тому же эта машина требует существенно меньших затрат на ремонт, чем, скажем, бульдозер С-130. А ремонт здесь стоит... Заметим, кстати: стоимость, например, трактора – это всего семь процентов от всех затрат, которыми обеспечивается его многолетняя деятельность. Вольно говоря, семь процентов стоит рождение трактора, 93 процента – его рабочая жизнь. Так, самый распространенный в стране бульдозер С-100 стоит 4100 рублей, его обслуживание и ремонт в течение года стоят на северо-востоке... 14 тысяч рублей.

Проблема ремонта техники в сибирских условиях очень остра. Ремонт поглощает львиную долю труда. А неприспособленные автомобили, бульдозеры, краны в северных районах выходят из строя в 5-6 раз чаще, чем в среднем по стране, и ремонт их обходится в 3-4 раза дороже, что ведет к большим потерям.

Так что любые затраты, связанные с повышением надежности машин и механизмов, продлением их жизни и межремонтных сроков работы, с лихвой окупятся в восточных районах.

Особое направление научно-технического прогресса в Сибири связано с "преодолением пространства", с решением транспортных проблем. Нужны вездеходный транспорт, погрузочно-разгрузочные средства механизации, гидро– и пневмотранспорт, когда по трубам можно будет передавать... уголь или руду и... Словом, борьба с пространством в Сибири в век самолетов так же актуальна, как и в век лошадей, хотя, разумеется, речь идет об иных скоростях, об иных масштабах.

Но техника при всех выгодах, которые сулит нам технический прогресс, разумеется, не единственное средство решения задач способом "не числом, а умом". Более того, в сельском хозяйстве, например, как уверяют специалисты, наращивание технического потенциала совсем не решает многих вопросов эффективности агропроизводства. И дело тут не только в том, что многие

хорошие машины, например трактор К-701, не снабжаются соответствующими агрегатами, которые позволяли бы совмещать несколько операций и использовать могучий трактор в течение всего года. И не только в том, что сельскохозяйственное машиностроение плохо учитывает природно-климатические особенности восточных районов. Нужна генетическая революция в агропроизводстве, утверждают сибиряки, добывающие хлеб, молоко, мясо, овощи...