Текст книги "Сибирь не понаслышке"

Автор книги: Абел Аганбегян

Соавторы: Замира Ибрагимова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

С юга на север

Представьте себе карту Восточной Сибири, на которой светящимися лампочками обозначены индустриальные зоны, узлы, города.

Вот Ангаро-Енисейский регион площадью в 3340 тысяч квадратных километров. Эту огромную территорию на юге перерезает железная дорога – Транссиб. До середины 50-х годов наша карта освещалась гирляндой лампочек только внизу, если не считать единственной далекой северной точки. Вся промышленность тяготеет к железной дороге, и лишь один Норильск отстоит от нее за тысячи неосвоенных километров, расположившись за Полярным кругом.

Опорой освоения региона служит южная зона, где наиболее развит район Иркутско-Черемховского бассейна. Здесь на полосе в 150 километров вдоль Транссиба расположилось несколько таких промышленных центров, как Иркутск, Ангарск, Черемхово, Усолье-Сибирское, Зима, Тайшет – нечастое для Сибири средоточие городов, особенно для Ангаро-Енисейского региона, где и сейчас живет немногим более 2 процентов населения страны.

Идея АЕ-проекта ясна и дальновидна: укрепить опору и двигаться дальше на север. В Директивах по пятому пятилетнему плану развития СССР на 1951 -1955 годы читаем: "Начать работы по использованию энергетических ресурсов Ангары для развития на базе дешевой электроэнергии и местных источников сырья алюминиевой, химической, горнорудной и других отраслей промышленности".

Первенцем крупного гидростроительства в Восточной Сибири стала Иркутская ГЭС. Ее первый агрегат вступает в строй в 1956 году. А в это время строители Братской ГЭС уже прощаются с палатками. На полную мощность (в 660 тысяч киловатт) Иркутская станция выходит в 1958 году. Но уже за год до этого ее энергия по ЛЭП Иркутск-Братск напряжением в 220 тысяч вольт пошла братчанам.

Крупнейшими центрами химической и нефтехимической промышленности Сибири становятся Ангарск и Усолье.

В Шелехове рядом с алюминиевым заводом появляется кабельный, и предприятия работают кооперированно.

В Иркутске, Усолье, Черемхове новые для Сибири отрасли машиностроения размещают ряд своих предприятий, продукция которых частично идет на экспорт.

Станция Зима превращается в город с крупным электрохимическим комбинатом.

И в продукции Ангаро-Енисейского региона доля Иркутско-Черемховского комплекса в 1970 году была представлена уже такими величинами: химия и нефтехимия – 53 процента; машиностроение – 30 и электроэнергетика – 25 процентов.

Но южный опорный пояс включает в себя и второй крупный комплекс – Центрально-Красноярский. В него входят Красноярская ГЭС, гигантский алюминиевый завод, Ачинский глиноземный и цементный заводы, заводы "Сибтяжмаш", комбайновый и лесного машиностроения, крупные предприятия строительной индустрии.

Доля этого комплекса во всей валовой промышленной продукции региона в 1970 году составляет 26,6 процента, а по отраслям: электроэнергетика – 36 процентов; химическая промышленность – 32; цветная металлургия – 24; машиностроение – 20 и черная металлургия – 19 процентов.

Развиваются опорные узлы. Строятся Ачинский нефтеперерабатывающий и нефтехимический комплексы, завод автоприцепов в Сосновоборске под Красноярском, экскаваторный – в Красноярске.

После завершения строительства Красноярской ГЭС имени 50-летия СССР широко развернулось сооружение второго енисейского великана – Саяно-Шушенской ГЭС мощностью в 6,4 миллиона киловатт.

Упираясь в гранитные берега Саянских гор, полуциркульная бетонная плотина высотой в 240 метров образовала в узком ущелье глубокое водохранилище. Устремленная ввысь бетонная арка над наклонной плоскостью плотины обрамлена полуколоннами водоводов, у подошвы всего сооружения стоит легкое здание машинного зала... Красивая, величественная картина... А энергия станции дает жизнь новому Саянскому ТПК, в котором создаются алюминиевые и машиностроительные заводы, комплекс электротехнической промышленности, рудники, сельское хозяйство.

Начинает формироваться КАТЭК, о котором мы уже рассказывали, КАТЭК, который выводит АЕ-программу на качественно новый уровень: к гидростанциям присоединяются теплостанции, отчего надежность и эффективность всей системы резко возрастают.

А севернее на карте 60-х и 70-х годов одна за другой загораются лампочки предприятий Братско-Илимского ТПК, формирование которого завершается в десятой пятилетке.

В апреле 1960 года торжественно закладывается здание Братской гидроэлектростанции; в конце 1961-го, до завершения здания, начинают работать два агрегата с помощью временных водоприемников. А в 1963 году, когда до пуска последнего, восемнадцатого, агрегата остается еще три года, уже прокладывается временная автомобильная дорога от Братска до Усть-Илимска, куда не было до этого ни конного, ни водного пути, да и самолет не залетал за ненадобностью. Лишь изредка вертолет высаживал изыскателей на маленькой ледяной площадке замерзшей Ангары, долго выбирая удобный пятачок среди вздыбившихся торосов.

По новой автомобильной дороге грузы пошли из Братска в Усть-Илимск, а летом 1963 года первые суда по Ангаре открыли постоянный 300-километровый водный маршрут от Братска до Толстого Мыса.

Станции, заводы, города – и уже в 1970 году этот энергопромышленный комплекс союзного значения производит 30 процентов электроэнергии, 19 – продукции лесной, деревообрабатывающей и целлюлозно-бумажной промышленности, 11 – строительных материалов, 71 – черной металлургии (добыча железной руды) всего региона. Хотя еще не вышли на проектную мощность братские предприятия; еще не было заложено здание Усть-Илимской ГЭС; еще только строится силами шести социалистических стран такой гигант, как Усть-Илимский целлюлозный комбинат, который ежегодно должен выпускать тол-миллиона тонн беленой целлюлозы, 1,2 миллиона кубометров пиломатериалов, четверть миллиона кубометров древесностружечных плит, кормовые дрожжи, скипидар, канифоль и другую продукцию.

А затем Братско-Илимский комплекс, завершение которого продолжается, стал, в свою очередь, стартовой площадкой развития для Западного участка зоны Байкало-Амурской магистрали.

А севернее Братской и Усть-Илимской электростанций создается промышленная база для сооружения Богучанской ГЭС.

Нам довелось побывать в створе этого нового будущего гиганта отечественной гидроэнергетики. Мы стояли на цветущем берегу Ангары в жаркий летний полдень в смешанном лиственно-хвойном лесу, смотрели с высокого берега в быструю ангарскую воду (про которую в "Лоцманской карте" говорится: "Вода Ангары отличается прозрачностью и голубоватым цветом", а сама Ангара характером и обликом своим вполне соответствует названию, которое, как уверяют "лоцийные сведения", происходит от слова "ангар", что на местных языках, в том числе на якутском, означает "проем", "ущелье"), слушали рассказ главного инженера Управления строительства Богучанской ГЭС И. Кованова и пытались представить себе, что будет здесь через несколько лет.

Берег Ангары

Плотина длиной в 3 километра и высотой до 90 метров; изящное здание самой станции, так непохожее на промышленный цех; зеркало водохранилища площадью в 2326 квадратных километров; пятиэтажный симпатичный городок в лесу...

Богучанский район сегодня занимает территорию в 55 тысяч квадратных километров, на которой живут 53 тысячи человек и где около 30 предприятий производят промышленной продукции всего на 67 миллионов рублей в год.

Перспективы района богучанцы связывают с освоением его ресурсов. Прежде всего с освоением гидроресурсов среднего течения Ангары. Богучанская ГЭС даст жизнь новому комплексу. Расчетная лесосека в районе составляет 12 миллионов кубометров, и логично планировать крупное лесопромышленное производство. Древесина здесь такая, какой нет почти нигде больше, – ангарская сосна! Достаточны запасы железной руды и цветных металлов, следовательно, появятся предприятия черной и цветной металлургии. Степень геологической изученности района низка – 3-5 процентов. Но геологи ищут нефть...

Геологи! Нет сейчас, наверное, такого района в среднем и нижнем течении Ангары и Енисея, где бы не ждали от геологов чуда, на которое сами они смотрят как на естественный результат большой работы. Чудо – открытие нефти и газа – будет непременно, если увеличить, например, объем поисковых работ, обеспечить эти работы материально и так далее.

Но это уже другая тема, тема риска, организации геологоразведки. Однако, как уверяли нас в Туруханске, сейчас ученые и практики единодушны в оценке Восточно-Сибирской платформы: это перспективный район для добычи нефти и газа нашей страны. Когда писались эти строки, было известно, что первая нефть Восточной Сибири уже открыта. Дебиты ее пока скромные, но качество подходящее. И хоть геологи ругают эту самую платформу за сложность условий, за то, что нет "ни одной похожей скважины!", кто знает, может быть, когда читаются эти строки, страна радуется открытию новых природных кладовых.

Может быть, может быть. Сегодня мы этого не знаем. Но мы знаем некоторые запланированные, обсуждаемые, намечаемые проекты.

Створ одной из предполагаемых – Туруханской – ГЭС выбран на Нижней Тунгуске. Неподалеку на высоком берегу уже живут в славном деревянном поселке изыскатели "Ленгидропроекта". Мощность этой станции будет равна 12 миллионам киловатт (говорят, можно и 12,5 и 13). Это будет самая крупная в мире гидростанция. В паводок Нижняя Тунгуска, река в сравнении с Енисеем небольшая, вдвое превосходит Енисей по мощности стока: вода весной поднимается здесь до 30 метров. Места изумительно красивые, богатые и... конечно, почти безлюдные.

Курейская гидроэлектростанция мощностью в 600 тысяч киловатт уже вызвала к жизни город Светлогорск, город ее строителей. Створ ГЭС выбран возле второго Курейского порога, между каменными берегами высотой в 75-78 метров с нежным лиственничным лесом над серыми долеритовыми стенами.

Самая северная в стране Усть-Хантайская ГЭС, мощностью всего в 440 тысяч киловатт, по производимому впечатлению сравнима с гигантами. Здесь три каменнонабросные плотины общей протяженностью в семь километров. Врублено в скалу трехэтажное здание главного корпуса. Бело-красные агрегаты почти в стопятидесятиметровом зале. Чайки над черной бурлящей рекой... Станция предназначена для снабжения Норильского промышленного узла электроэнергией. Уже есть две линии электропередачи до Норильска. Строится ЛЭП-220 до Игарки.

В итоге вот какая получается картина по каскаду Ангаро-Енисейских гидростанций (указан год пуска первого агрегата).

Станции, оставшиеся за пределами перечня, – Средне-Енисейская, Осиновская, Тунгусская и называвшаяся нами Туруханская – существуют пока как реальные варианты, но согласитесь, что и без них картина действительно впечатляющая!

Как планомерно и последовательно освещается наша карта все новыми огнями энергопромышленного освоения! И эти огни есть опознавательные знаки продуманной стратегии развития огромного и богатого региона. Так наглядно предстает перед нами хозяйственная программа в строгом поэтапном решении задач. Южный пояс смотрится как фундамент огромного здания, возведение которого продолжается. Впереди развитие деревообрабатывающей, целлюлозной, гидролизной промышленности, транспорта, машиностроения... Впереди Восточносибирский металлургический завод. Впереди жизнь, развитие, свершения.

Но вернемся к идеям. Вспомним: до момента начала строительства комплексы строила мысль, передовая, научная, техническая, проектная мысль.

Именно так и представлял себе это В. И. Ленин. Между 18 и 25 апреля 1918 года написал он "Набросок плана научно-технических работ" (30 строчек в книжке!), в котором рекомендует Академии наук страны "образовать ряд комиссий из специалистов для возможно более быстрого составления плана реорганизации промышленности и экономического подъема России.

В этот план должно входить:

рациональное размещение промышленности в России с точки зрения близости сырья и возможности наименьшей потери труда при переходе от обработки сырья ко всем последовательным стадиям обработки полуфабрикатов вплоть до получения готового продукта".

Вторая программа освоения ресурсов Сибири – Ангаро-Енисейская – дала мощный толчок развитию производительных сил Прибайкалья и Красноярского края, стимулировала хозяйственный рост Забайкалья. И хоть эта программа давно уже вышла за пределы 28 томов Ангарского бюро, ее истоки – теоретические и практические – там, и не только истоки этой программы.

Промышленное покорение Сибири в XX веке, как и территориальное ее освоение четыре столетия назад, идет с запада на восток. УКК, АЕ и, наконец, БАМ, вызывающий к жизни новые индустриальные комплексы в глубинах Восточной Сибири и на Дальнем Востоке, – вот шаги этого движения.

Но сибирские открытия могут резко изменять направление вложений и характер предположительного развития. Доказательство тому – нефтяная эпопея Сибири.

«Везде теперь его ученики»

И. Бардин уже строит Кузнецкий металлургический. Н. Колосовский уже договаривается с теплотехническим институтом об испытании черемховских углей на химическую перспективу. А академик Иван Михайлович Губкин на чрезвычайной сессии Академии наук СССР 21 июня 1931 года заявляет: «Необходимо искать нефть и на восточном склоне Урала...»

Предвидения обычно поражают не современников, а потомков. Только потомки могут оценить силу провидящего ума, современников предвидения чаще раздражают. Идея сибирской нефти не была исключением. О трудной жизни ее написано много и будет, вероятно, еще написано немало. История эта содержит и драматические, и поучительные, и детективные моменты. Мы ограничимся несколькими цитатами: время придает им особый смысл.

За нефть И. Губкина классически обругали значительно раньше этой чрезвычайной сессии академии. Классически потому, что произнесенная фраза стала едва ли не крылатой, сначала как приговор идее, позднее как исторический анекдот.

В 1926 году президиум ВСНХ, где был очень велик авторитет И. Губкина, признал необходимым создать специальный трест для поисков нефти между Волгой и Уралом. Госплан, ссылаясь на заключение Главного геологического комитета, отказался финансировать эти поиски. А Главгеолком был настроен резко отрицательно к идее "второго Баку". Тогдашний его председатель и оценил усилия И. Губкина репликой, не умирающей вот уже шестое десятилетие: "Нефть на Урале! Это даже не утопия. Это очередная авантюра Губкина, как и его курское железо". (Справка: И. Губкин настаивал на широкой разработке железных руд Курской магнитной аномалии, доказывая их конкурентоспособность по отношению к криворожским, и считал это необходимым с точки зрения перспектив бурного развития черной металлургии, но в 1925 году проиграл сражение за КМА. Временно. Однако козырями своих противников вооружил.)

Днем рождения "второго Баку", нефтяного Урало– Поволжья, считают 16 апреля 1929 года. В этот день скважина близ деревни Березники на далекой речке Россошке в полукилометре от впадения ее в Чусовую дала нефть.

И. Губкин – победитель, но его мысли устремлены в будущее. Он считает, что работы по поиску и разведке нефти все еще не получают у нас должного размаха. Он много пишет о риске в поисках нефти, и большом риске, "миллионами", но убежден, что "на этот риск нужно идти. Наше правительство должно учитывать то обстоятельство, что нефтяные разведки связаны с большими капиталовложениями, с громадным риском (риском, повторяю, миллионами). Может быть, в десяти местах мы будем бурить впустую, пускай пробуренные купола окажутся пустыми, но зато в одиннадцатом месте мы, может быть, найдем большое месторождение, которое не только оправдает наши расходы по разведкам, но и даст нам большие выгоды, даст нефть, которая сторицей покроет все расходы и принесет еще большую прибыль, ибо богатое месторождение дает не миллионы, а сотни миллионов тонн нефти".

Искать нефть, искать самый, по его определению, "политический продукт"! Но где именно?

В интервью газете "Правда" 14 июня 1932 года И. Губкин упрямо повторяет: "...Пора начинать систематические поиски нефти на восточном склоне Урала. Геологические условия позволяют предполагать, что поиски нефти на восточных склонах Урала не останутся безрезультатными... Перспективы и значение разработки нефти в этих районах огромны. Добыча... может обеспечить потребности не только Урало-Кузнецкого комбината, но и всего народного хозяйства".

У И. Губкина много оппонентов, иногда их голоса звучат ворчливо: "Мало одного желания изменить географию нефтедобычи. Нужны еще месторождения. А если природа их не создала..."

Красноречивое многоточие упрекало И. Губкина в беспочвенном фантазировании. А он знал, что, во всяком случае, "по краю великой Западно-Сибирской депрессии, совпадающей с Западно-Сибирской равниной, могут быть встречены структуры, благоприятные для скопления нефти".

Выступая 5 марта 1934 года перед работниками треста "Востокнефть", он и высказал им "те соображения, которые заставили" его "выдвинуть идею поисков нефти на восточном склоне Урала". Это были соображения первоклассного ученого, умеющего сопоставлять накопленные опытом и наукой факты и делать из этих сопоставлений неожиданные выводы.

И. Губкин предположил, что Западная Сибирь геологически представляет собой гигантскую депрессию – чашу, в которой в далеком прошлом накапливались благоприятные для образования нефти и газа осадки, и, по всей вероятности, здесь должны находиться промышленные запасы углеводородов.

Предположение И. Губкина нередко называют теперь "гениальной догадкой" потому, что высказано оно было тогда, когда самих знаний о строении сибирских недр было недостаточно для обоснования выводов.

Время проверки "гениальной догадки" (или научного прозрения, может быть, так точнее?) И. Губкина пришло не так скоро. Поисками занялись в конце 40-х – начале 50-х годов. "Соображения" И. Губкина на 2– 3 десятилетия опередили технические возможности разведки. Когда же возможности "созрели", пишут историки, "то даты открытий замелькали так же часто, как когда-то во втором Баку".

Тюменский геолог В. Козлов написал стихотворение "Губкинцы". Там есть такие строки:

...Земля кричала складками структур

И радужною пленкой у истоков,

Но не пробила чью-то немоту.

Лишь Губкин понял: начинать с Востока!..

Везде теперь его ученики:

В Усть-Балыке, Шаиме, Мегионе.

По всей Сибири, взгляд куда ни кинь,

В колоннах нефть от нетерпенья стонет,

От радости играющим потоком -

И в танкеры излиться норовит:

В ней голос Губкина, он говорит:

– И все-таки пошла она – с Востока!

"С Востока", то есть из Западной Сибири.

Беседуем с академиком Андреем Алексеевичем Трофимуком. "История создания нефтяного Приобья достаточно хорошо известна, и тем не менее я хотел бы еще раз подчеркнуть одну ее особенность: такого темпа роста нефтяной и газовой промышленности за счет одной геологической провинции наша страна еще не знала. Напомню лишь одно сопоставление: добыча нефти в Западной Сибири была начата, по существу, в 1964 году, а уже в 1970 году Западная Сибирь дала нефти больше, чем вся страна имела в 1940-м. Правда, речь идет и о самой крупной нефтегазоносной провинции нашей страны: сама ее площадь втрое больше площади Урало-Поволжья. И эти сибирские результаты, которые известны сегодня всему миру, получены благодаря осуществлению генерального плана изучения Западно-Сибирской равнины, в основе которого лежали идеи Ивана Михайловича Губкина".

«Единое экономическое целое...»

В конце 60-х годов журнал «Бизнес уик», орган деловых кругов Америки, проявляя повышенный интерес к западносибирским находкам, оценивал их как «столь значительные, что это потрясло даже прожженных нефтяников».

Любопытно, как этот журнал рисует картину нефтяной Сибири. "Одно из суровейших мест на земле. Основа новых нефтяных и газовых месторождений – клин в 25 тысяч квадратных миль, охватывающий пространство на север от Тюмени, на восток от самого Урала и далее до Арктики. Унылый и безлюдный край покрыт замороженной тундрой на севере, болотистыми лесами и бесплодными степями на юге. Летом оттаивающая пустыня становится непроходимой трясиной.

Непривлекательная картина не охлаждает энтузиазма разрабатывающих планы русских, которые вместо простой эксплуатации нефтяных и газовых ресурсов решили развивать этот край как единое экономическое целое. Запланированы как индустриальные комплексы, включающие нефтехимические, нефтеперегонные, деревообрабатывающие предприятия, электростанции, так и города и поселки с населением от 30 до 100 тысяч человек.

Тюмень, когда-то сонный перекресток на Транссибирской железной дороге, уже превратился в кипучий центр, откуда направляется активная работа по бурению скважин и строительству".

"Единое экономическое целое". Примечательное наблюдение. Да, открытие сибирской нефти отменило одни планы, резко изменило другие, породило третьи. Но, несмотря на всю внезапность концентрации ресурсов на этой сибирской площадке, создание нефтяного Приобья стало третьей программой освоения Сибири, потому что именно программный подход определяет важнейшие решения по развитию Западно-Сибирского комплекса.

Партия и правительство, определяя высокие темпы роста нефтедобычи, намечали и комплекс хозяйственных мероприятий для обеспечения этих темпов. От Тюмени через Тобольск на Сургут и Нижневартовск потянулись железные дороги. От Оби к месторождениям – автомобильные. Строились аэродромы и вертолетные площадки. В Сургуте (по терминологии 60-х годов, столице сибирской нефти) начиналось создание строительной базы и сооружение электростанции. Прокладывались трубопроводы, сначала Усть-Балык – Тобольск – Омск, затем Александровское – Анжеро-Судженск, Самотлор – Усть-Балык – Курган – Уфа – Альметьевск. Все лучшее из технического арсенала нашей страны: транспортные средства, буровые установки, строительные машины и т. д. – отправлялось в новые нефтяные районы. В Тюменском обкоме ВЛКСМ в 1966 году рассказывали, что челябинские комсомольцы прислали пять мощных новеньких машин высокой проходимости и помогли стройматериалами и запасными частями, а горьковчане обеспечивали нефтедобытчиков своими знаменитыми автомобилями. Так стройка становилась всесоюзной...

Быстро, умело, творчески формировался коллектив нефтяников и строителей. Освоение нефтяной сибирской целины комсомол назвал ударной стройкой номер один, посылая в Сибирь лучшую студенческую и рабочую молодежь. Только в 1965 году пять тысяч студентов– добровольцев жили в палатках на всем протяжении от Нижневартовска до полуострова Ямал, от Сургута до Урала и строили жилые дома для нефтяников, школы и детские сады для их детей.

Одновременно открывались профессионально-технические училища и техникумы. Тюменский индустриальный институт начал готовить геологов, нефтяников, газовиков, строителей. Шла массовая ликвидация "нефтяной безграмотности". Инженеры тюменских институтов составили курс лекций, а открыл лекторий глава сибирских нефтяников Герой Социалистического Труда В. Муравленко. Очень быстро армия нефтяников выросла до 50 тысяч человек, в основном за счет молодежи. И что же?

Вместо 20-25 запланированных миллионов тонн в 1970 году добывается 31, вместо 120-125 миллионов тонн в 1975-м добыто 148! И так далее, и так далее.

Но программа Западно-Сибирского комплекса – это многоцелевая программа, которая отнюдь не сводится только к добыче нефти и газа.

Ее первая целевая задача – формирование главной топливной базы страны. В 1980 году комплекс обеспечивает треть потребностей СССР в топливе, а в дальнейшем – наращивание этих темпов.

Но дело тут не только в доле, а в динамике. Весь прирост, а также возмещение неизбежного падения добычи нефти в старых районах идет и еще долго будет идти за счет Западной Сибири. Страна осваивает новые угольные бассейны – Экибастузский и Канско-Ачинский. Стройки эти крупны даже по мировым меркам. Напомним (уместно повторить здесь эти показатели), что в Канско-Ачинском бассейне к 1990 году планируется добывать 115 миллионов тонн бурого угля. Это немало, но такое количество угля только эквивалент приросту добычи нефти и газа на тюменской земле за год.

Вторая целевая задача – создание главной базы советской нефтехимии. Еще недавно в Сибири нефтеперерабатывающие и нефтехимические узлы были лишь в Омске и Ангарске. Росла добыча сибирской нефти, росли и эти комплексы. Крупнейшим в стране стал Омский нефтеперабатывающий завод и нефтехимический комбинат, в составе которого несколько предприятий по глубокой переработке нефти, построены заводы по производству синтетического каучука, шин, пластмасс и др. Почти втрое увеличил мощности Ангарский комплекс. Строятся нефтеперерабатывающие заводы в Ачинске, а также в Павлодаре и Чимкенте, и хоть это не Сибирь, но вызваны они к жизни сибирской нефтью. Создаются гиганты нефтехимии в Тобольске и Томске.

Когда "нефтехимы" в Томске и Тобольске заработают, наша страна заметно увеличит производство искусственного каучука и наиболее эффективных видов пластмасс.

Но дело не только в этом. Возможности и темпы развития нефтехимической промышленности в районах Сибири, как, впрочем, и в других районах страны, в большой мере определяются точностью выбора наиболее эффективных видов" и источников углеводородного сырья.

Немалую ценность представляет в этом отношении попутный нефтяной газ, "спутник" добываемой нефти. И если в первые годы разработки западносибирских месторождений приходилось мириться с его потерями (горящий газ журналисты называли "факелами бесхозяйственности" – остро, конечно, но, может быть, не очень справедливо, так как погасить такой факел – дело длинное и дорогое), то затем, при возрастании объемов добычи, задача утилизации попутного газа становилась все более безотлагательной. Построены и строятся Сургутский, Нижневартовский, Правдинский, Южно-Балыкский заводы, перерабатывающие этот газ. Намечена специальная программа решения этой задачи, и в 1980 году перерабатывается уже не меньше 80 процентов попутного газа. Из него извлекаются ценные фракции, которые – в частности, нестабильный бензин – будут поставляться в Тобольск.

Но сделанное только первое приближение к полному циклу "добыча – переработка". Расчеты доказывают, что вполне целесообразно создавать в Западной Сибири крупную промышленность по химической переработке попутного нефтяного газа, а также по производству аммиака, метанола и многих других продуктов из природного газа.

Тут, например, важны и такие соображения. Пропускная способность газопроводов приблизительно в четыре раза меньше, чем трубопроводов, транспортирующих жидкость. И жидкие аммиак и метанол, получаемые из газа прямо у месторождений, с большей эффективностью перекачиваются в районы потребления, чем природный газ. Да и использование этих высокоценных продуктов в народном хозяйстве дает немалые выгоды. К тому же валютная их цена вчетверо больше, чем цена природного газа, и вдвое превышает цену нефти.

Возможности Сибири позволяют думать о создании десятимиллионных комплексов по производству аммиака, двадцати-двадцатипятимиллионных по производству метанола, электростанций мощностью по 7-10 миллионов киловатт каждая... Впрочем, это уже другая цель Западно-Сибирской программы.

А завершая тему нефте– и газохимии, скажем только, что с решением второй задачи наша страна станет мировым лидером по производству нефтехимической продукции.

Третья цель – это развитие мощной базы энергетики и энергоемких производств союзного значения. Здесь пока можно говорить только о Сургутской ГРЭС, вторая очередь которой по экономическим показателям оказывается одной из самых эффективных в стране, несмотря на удорожание строительства в условиях Севера. Опыт Сургутской ГРЭС, работающей на газе, убеждает, что в Тюменской области может быть создан высокоэффективный комплекс электростанций на природном газе суммарной мощностью 20 и более миллионов киловатт. И тюменцы активно выступают за использование природного газа для выработки электроэнергии. Здесь вы можете услышать такие доводы, рассуждения: "Что есть электростанция на буром угле в 6,4 миллиона киловатт? При его низкой теплотворной способности такого угля надо около 25 миллионов тонн в год. Их нужно добыть, доставить на электростанцию, сжечь, выбросить тысячи тонн в сутки золы и пепла на окружающую среду, а потом думать, что делать с золоотвалами. А что значит построить станцию такой же мощности на тюменском газе? По трубе в 1020 миллиметров (сейчас они считаются небольшими) можно передавать в год 10-11 миллиардов кубометров газа. (Сегодня строятся трубопроводы диаметром 1420 миллиметров с производительностью в 30-35 миллиардов кубометров газа в год.) Этих 10-11 миллиардов как раз достаточно для обеспечения работы станции в 6,4 миллиона киловатт.

И все больше природного газа будет идти на выработку электроэнергии.

Мощность Сургутской ГРЭС в десятой пятилетке доводится до 2,4 миллиона киловатт. Ведется подготовка к строительству второй очереди Сургутской ГРЭС-2 с турбинами по 800 тысяч киловатт и намечается ГРЭС-3 с турбинами по 1200 тысяч киловатт.

А в перспективе просматривается новый сибирский Электроград – город электростанций без угля и плотин, производитель десятков миллиардов киловатт-часов электрической энергии за счет природного газа. А будет энергия, значит, можно строить большие производства по выпуску метанола, аммиака и других ценных продуктов газопереработки.

Будет энергия – можно специализировать металлургию Урала на производстве электростали. Электроград в Сургуте или в Сергине – где именно, покажет время, – будет создан энергопромышленный узел в Сибири, сопоставимый по масштабам с энергетическими мощностями на Ангаре и Енисее, в Экибастузе и КАТЭКе. Фантазия?

Точнее, идея. А от идеи до строительства путь в Сибири, как мы уже убедились, прямой, хоть и не всегда короткий. (А строить тюменцы умеют неплохо. В девятой пятилетке строители Сургутской ГРЭС перевыполнили план в два раза и ввели в строй шесть блоков вместо трех. В 1977 году ввели седьмой; в 1978-м – восьмой и девятый. А каждый блок, между прочим, 210 тысяч киловатт, значит, 420 тысяч киловатт вводится в строй за один год! Первая очередь Днепрогэса, легендарного Днепрогэса, которым страна гордится и по сию пору, всего 500 тысяч киловатт. В Тюмени Днепрогэс, можно сказать, входит в строй так бесшумно, что никто, кроме специалистов, и не знает об этом.)

Еще одна цель – четвертая – газификация индустрии и хозяйства самой Сибири. Мы уже говорили, что значит тюменский газ для Кузбасса. Добавим, что с приходом газа эффективность кемеровской химии заметно повысилась. Газ интенсифицирует металлургию, дает возможность ежегодно в Новокузнецке экономить более двух миллионов тонн кокса. Газ избавит сибирские города от сотен мелких угольных котельных, защитит города от промышленных смогов.