Текст книги "Сибирь не понаслышке"

Автор книги: Абел Аганбегян

Соавторы: Замира Ибрагимова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

Сама Сибирь не...

Это почти универсальная формулировка, когда речь заходит о машиностроении. Вы не найдете сибирских машин ни на лесоперерабатывающих комбинатах, ни на алюминиевых заводах, ни в химических производствах. И в то же время каждый машиностроительный центр Сибири перечислит десятки отечественных и зарубежных адресов, в которые отправляет свою продукцию.

За подтверждением далеко ходить не надо: более 70 процентов станкоинструментальной промышленности Сибири вывозится на запад. Но этого мало: из Сибири вывозится столько металлорежущих станков, сколько ввозится. Ежегодная стоимость этих встречных перевозок выливается в 8-10 миллионов рублей.

И, не вдаваясь в тонкости оценки эффективности машиностроения, не ссылаясь на авторитетные методики и расчеты, по которым выходит, что многие виды машин и механизмов выгоднее делать в Сибири, чем ввозить издалека, рискнем заявить, апеллируя просто к здравому смыслу: машиностроительный комплекс в Сибири, ориентированный на ее нужды и учитывающий ее специфику, дело государственно выгодное, экономически обоснованное и социально перспективное.

По этому пути и идет индустриальное развитие Сибири, хотя путь этот не так прям и беспрепятствен, как хотелось бы. А в качестве мажорного завершающего аккорда скажем, что в Красноярске, например, начато строительство завода тяжелых экскаваторов. Продукция будущего гиганта машиностроения – карьерные и мощные шагающие экскаваторы, роторные комплексы, отвалообразователи, перегружатели и погрузочные пункты – предназначена для крупных предприятий горнодобывающей промышленности, в том числе разрезов Канско-Ачинского бассейна.

И назовем формирующийся Саянский комплекс, в котором предусмотрено все: источник энергии – Саяно– Шушенская ГЭС, ее мощные потребители – Саянский алюминиевый завод, Минусинский комплекс электротехнической промышленности, объединяющий 13 взаимосвязанных предприятий одной отрасли в одном городе, Абаканский вагоностроительный узел, большегрузные платформы и контейнеры которого – первая продукция! – уже вышли на железные дороги страны (со временем он будет поставлять на БАМ 120-тонные вагоны), и создание крупной сельскохозяйственной базы.

Кстати, мы, кажется, слишком увлеклись индустрией и совсем забыли сельское хозяйство.

О делах аграрных

«Земледелие, начавшееся в Якутской области в XVIII столетии в самой южной ее части, в настоящее время, подвинувшись к северу, доходит до 64 градуса северной широты (Якутский, Олекминский, Вилюйский округа). Здесь с успехом культивируют яровые хлеба – ячмень и пшеницу, дающие крупное зерно. В северных округах этой области, Верхоянском и Колымском, земледелие не прививается по суровости климата и краткости лета».

Это сведения из "Путеводителя по Великой Сибирской железной дороге", изданного в Санкт-Петербурге в 1914 году. Мы сознательно начали с Якутии. Уж если в этом царстве вечной мерзлоты земледелием занимаются третье столетие, так что говорить о Сибири более теплой? А впрочем, почему бы не узнать, что говорилось о ней в начале нашего века?

Западная Сибирь (или Обь-Иртышская) представлена была тогда двумя губерниями – Тобольской и Томской, и вот что мы читаем.

Западная Сибирь

В Тобольской губернии "не только полная обеспеченность народного продовольствия, но и значительный годовой избыток, выражающийся в миллионах пудов зернового хлеба".

В Томской – "лучшие по урожайности местности находятся в Алтайском горном округе... По статистическим данным, в урожайные годы хлебный избыток в районе Алтайского горного округа достигает до 60000000 пудов в год".

Зато про Восточную Сибирь сказано (за исключением южной части Енисейской губернии, Минусинского уезда): "Эта часть Сибири, по сравнительно малому еще развитию в ней хлебопашества, ежегодно нуждается в привозе зерна и его продуктов из смежных губерний Западной Сибири..."

Так что у сибирской пашни, а это сегодня почти 30 миллионов гектаров, то есть около 13 процентов общесоюзной, основательная история, и мы скорее для себя, а не для читателя начали с цитат из старого путеводителя, чтобы, размышляя о земле, не очень от земли отрываться и помнить все время, что сельское хозяйство в Сибири – это совсем не такое новое дело, как нефтедобыча, и вовсе не такая сомнительная затея, как строительство городов возле хоть и богатых, но все равно временных газовых промыслов. Сельское хозяйство здесь дело традиционное, но ведь теперь на сельское хозяйство работают еще и многие индустриальные отрасли, и старая и вечная цель земледелия, скотоводства, огородничества – обеспечить человека продуктами питания – достигается усилиями агропромышленного комплекса (АПК), что усложняет проблемы взаимосвязанности хозяйства.

Из того же путеводителя узнаем мы еще, что в "голодные для Европейской России 1891-1892 гг. из Сибири через Тюмень прошли в Россию значительные партии хлеба, до 10 000 000 пудов", что в стране "по достоинству лучшим маслом считается курганское, ишимское и барнаульское", что "в 1912 году сыр, вырабатываемый в Алтайском округе, был для пробы послан на лондонский рынок и оказался вполне удовлетворяющим в Англии требованиям", что "по своему химическому составу сибирская пшеница вместе с пшеницей Европейской России занимает на мировом рынке одно из первых мест", и прочие свидетельства подобного рода, из чего следует, что занятия сельским хозяйством в Сибири успешны и выгодны.

Но мы тут же обязаны оговориться: не сплошь во всей Сибири, а избирательно. Хочется процитировать еще отрывок из письма декабриста И. Пущина бывшему директору Царскосельского лицея Е. Энгельгардту, редактировавшему в то время "Земледельческую газету" и посоветовавшему однажды декабристам разводить картофель. И вот как на этот совет реагирует И. Пущин: "...почти со времен Елисаветы этот овощ во всеобщем потреблении между жителями средней полосы Сибири. Здесь, как и в России, у всех крестьян огороды очень хороши, а в некоторых местах разводят картофель даже в поле. Я не говорю о нашем Петровском, здесь ничего не созревает по особенным причинам местности, и картофель и огурцы почти всякий год погибают в июне от мороза. В окрестности же, в расстоянии 30 верст, по всем деревням все прекрасно родится, и оттуда нас снабжают всем".

Письмо написано 7 февраля 1836 года из Петровского Завода. В 30 верстах от какого-нибудь гиблого места и все "прекрасно родится" – это важно помнить в разговоре о Сибири сельскохозяйственной. Интересно, однако, что сообщение И. Пущина в некотором смысле опровергает следующее утверждение известного исследователя и писателя А. Гессена: "Декабристы положили в Чите начало развитию огородничества. У жен декабристов были собственные огороды, а на тюремной территории под огороды отведено было большое место. В первый год урожай был плохой, а затем в артельной похлебке появились картофель, репа, морковь. На следующий год засолили в больших бочках шестьдесят тысяч огурцов, которые до того были совсем неизвестны за Байкалом. Излишками картофеля декабристы делились с местными крестьянами. В парниках выращивали даже арбузы, дыни, цветную капусту, спаржу".

Не наша задача уточнять, кто же с кем на самом деле делился излишками – декабристы с крестьянами или крестьяне с декабристами, главное, излишки были, а еще были парники, а еще спаржа да дыни в Забайкалье были полтораста лет назад.

Конечно, Алтай и Таймыр, скажем, Бараба и Ямал, хотя географически и равноправные "сибиряки", но несравнимы по своим сельскохозяйственным возможностям. На алтайской земле выращивают свеклу, коноплю, лен, хмель, в то время как в таймырской Дудинке расцветают разве что неприхотливые ромашки. Но зачем, собственно, и сравнивать степь с тундрой, чернозем с торфяником и так далее? Нужно просто иметь в виду специфический характер сельского хозяйства в Сибири, которая и сегодня, как бы неожиданно это ни показалось людям, идентифицирующим всю Сибирь с хмурым и скудным Севером, производит на душу населения зерна, молока, мяса, шерсти больше, чем в среднем производит страна.

Добавим: сибиряки, которых (напоминаем) в стране 8 процентов, производят 12 процентов зерна, 12 процентов шерсти, 10 процентов молока, 9 процентов мяса, 8 процентов яиц, 8 процентов картофеля.

И в заключение скажем, что годовая выработка на одного работника в сельском хозяйстве Сибири примерно на 20 процентов выше, чем в среднем по стране, а затраты на производства основных сельскохозяйственных продуктов в Сибири не выше, а часто даже ниже общесоюзных показателей.

Выше здесь и эффективность капитальных вложений. В том же Алтае 100 рублей капитальных вложений в агропроизводство дают в 1,5 раза больший прирост продукции, чем в среднем по Российской Федерации.

Но будущее агропромышленного комплекса зависит от ответа на вопрос: а сколько же людей предстоит кормить в Сибири в 1990 году, в 2000-м и в последующие?

А ответ нужно искать в перспективах промышленности. Пока же мы только хотели сказать, что и сельское хозяйство в Сибири...

Впрочем, сошлемся еще раз на опыт тюменцев. Такой это разнообразный опыт, что есть возможность обращаться к нему по многим поводам. Тюменская область сама себя кормит всеми продуктами питания. Зерна тюменцы производят на каждого жителя выше среднего показателя по стране. Производством мяса комплекс способен обеспечить свои фонды. Около трети тюменского молока вывозится за пределы области. Яйца, овощи, картофель – все свое. И в то же время потребности быстро растущего комплекса все время опережают его возможности.

Природа словно позаботилась о Сибири, создав здесь все предпосылки для гармоничного развития. Уместно вспомнить, что еще в 50-х годах урожайность зерновых в Сибири была несколько выше среднесоюзной. Почему она стала ниже – это уже к природе не имеет отношения, но она была и может быть выше!

Дебиты выше. Производительность выше. Урожайность выше. Стоит ли возражать против того, что и темпы развития Сибири должны быть выше?

Нас упрекнут в местничестве; живете, дескать, в Сибири, вот и стараетесь, а переедете куда-нибудь на Украину или в Прибалтику, найдете сто аргументов в пользу их ускоренного развития.

Конечно, проработав и прожив в Сибири много лет, мы стали ее патриотами, но, право, питается наш патриотизм не столько нынешней, сколько будущей ролью Сибири в судьбе страны, а осознать эту роль, провидеть ее помогает наука.

Помните цифры 20-40 процентов? Сибирское ускорение в развитии по отношению к другим районам страны. Вы думаете, эти проценты продиктованы только нашими патриотическими чувствами?

Ничуть не бывало, они выданы бесстрастной машиной, которую заставили просчитать множество вариантов одной задачи под названием "Сибирь в экономике страны".

Сибирь в экономике страны

То есть, конечно, официальное название у задачи другое, и длиннее и сложнее, но один из результатов экономико-математической задачи, сформулированной и решенной сибирскими учеными, сводится именно к этому: место Сибири в народнохозяйственном комплексе, пути ее развития с позиций общесоюзных интересов.

Инструмент решения задачи – оптимизационная межрайонная межотраслевая модель (ОМММ). Четыре слова, и каждое требует пояснения.

Начнем с последнего. По словарю, "модель" – "воспроизведение предмета в уменьшенном или увеличенном виде" (одно из пяти толкований, наиболее подходящее к нашему случаю).

Модель платья, модель самолета, модель технологии.

Это все понятно и зримо. А вот что такое модель, которую нельзя ни надеть, ни испытать в аэродинамической трубе, ни привести в движение нажатием кнопки и т. д., которая не есть механическая игрушка или микровещь, копирующая (или предопределяющая) оригинал?

Даже в литературе по методологии научных исследований мы найдем немало существенно различных определений понятия "модель", с ним связана некоторая путаница в научной терминологии, и тот, кого не удовлетворит выбранное нами определение, сможет сам познакомиться с другими в объемных монографиях и новейших журнальных статьях. Мы приведем то, которое ближе к характеру описываемой нами работы.

Учебник говорит: "Модель – это такой материально или мысленно представляемый объект, который в процессе исследования замещает объект-оригинал так, что его непосредственное изучение дает новые знания об объекте-оригинале".

Экономико-математическая модель пользуется языком логики и математики. Ее можно охарактеризовать так: это определенная система математических отношений и логических выражений (функций, уравнений, неравенств, алгоритмов и т. д.), отражающих свойства исследуемого объекта.

Объектами могут быть цеха, предприятия, промышленные объединения, отрасли или районы, города, области, республики в зависимости от уровня исследования и подхода к нему. Объектом может быть народное хозяйство СССР, система, которая характеризуется кибернетикой как очень сложная. Впрочем, сложность этого объекта очевидна и без кибернетической терминологии: сотни тысяч хозяйственных организаций, свыше 24 миллионов наименований продукции, суммарные усилия более 135 миллионов трудящихся, процессы технологические, биологические и социальные, управляемые и стихийные.

Но ученые считают, что можно моделировать объект любой сложности, и именно сложные объекты представляют наибольший интерес для науки, потому что как раз в этом случае моделирование может дать результаты, не получаемые никакими другими способами исследования. (В таких, например, случаях, когда объект недоступен для непосредственного исследования – ядро Земли, звезды других галактик, или когда объект еще реально не существует – будущее состояние экономики, будущие потребности общества и т. д.)

В специальных монографиях вы найдете и обязательные оговорки типа: "Понятно, что никакие частные модели не могут претендовать на полное описание такой сложной системы, какой является народное хозяйство нашей страны". И народное хозяйство страны предстает перед наукой в виде системы, состоящей из связанных между собой подсистем.

Обратимся к слову "оптимизационная". Латинское "оптимум" трактуется словарями как "наилучшее", "совокупность наиболее благоприятных условий". И это ключ к постижению таких понятий, как "оптимальный план", "оптимизационная задача". Впервые задача оптимального перспективного планирования была развернуто сформулирована в работе академика Л. Канторовича "Экономический расчет наилучшего использования ресурсов". Оптимальный план призван обеспечить "наиболее благоприятные условия" для развития каждой хозяйственной ячейки, в которых она работала бы эффективно с позиций общей цели социалистической экономики, состоящей, по словам В. И. Ленина, в "обеспечении полного благосостояния и свободного всестороннего развития всех членов общества".

Однако эти "наиболее благоприятные условия" расцвета каждого на благо всех нужно еще найти, и один из новейших способов поиска – оптимизационная модель. Она и явилась в свое время на свет как средство экономического расчета наилучшего использования ресурсов.

С распределения ресурсов, которых, как известно, всегда не столько, сколько хочется, а несколько меньше, и начинается обеспечение эффективности общественного производства. Кому дать деньги, сырье, машины сегодня с тем, чтобы завтра получить от этого наивысшую отдачу для всего общества? На что израсходоваться сегодня, не считаясь с затратами, в предвидении больших государственных барышей завтра? Где с посеянного рубля можно будет "собрать" два, три, пять и так далее – чем больше, тем, разумеется, лучше, ибо речь идет об "оптимуме"?

Непростая это задачка даже для одного предприятия, распределяющего ограниченное количество ресурсов между цехами, один из которых нуждается в полной реконструкции, другой – в расширении, третий – в частичной замене оборудования и т. д. Что же говорить об отрасли? Об экономическом районе? О народном хозяйстве страны, наконец, которое представлено и отраслевой и территориальной иерархией, где хозяйственные связи чрезвычайно сложны, а объемы циркулирующей информации грандиозны?

Поэтому, видимо, меньше других нуждаются в объяснении слова "межрайонная" и "межотраслевая", являющиеся характеристиками уровня моделирования. Вопрос развития Сибири, ее будущего – это не вопрос самой Сибири... Впрочем, мы невольно пересказываем мысль Г. Кржижановского, первого председателя Госплана СССР, писавшего в 1930 году: "Бывает, что докладчики с мест, выдвигающие местную проблему и защищающие местные нужды, частенько впадают в некоторое хвастовство, но вот если Сибирь говорит о своих богатствах, то тут нечего опасаться некоторого уклона, ибо вопрос об использовании богатств Сибири, об утилизации этих богатств – это даже не вопрос СССР, а вопрос мирового порядка. Тут никаких элементов мещанского хвастовства нет. Нужно учитывать перспективу развития Сибири как позицию мировой борьбы. И всякое сопротивление, которое нам начинают оказывать под флагом рентабельности, расчетов сегодняшнего дня на основе сегодняшней конъюнктуры, – есть прямое непонимание того, в какую игру сил мы включились".

Так вот, модель, о которой мы говорим, решает вопрос Сибири "как вопрос СССР". Сибирь – неотъемлемая часть народнохозяйственного комплекса, и нельзя выделять Сибирь, не думая об интересах Украины или Поволжья, Средней Азии или Дальнего Востока.

Модель – это только инструмент, а как все-таки формулируется сама задача, для решения которой понадобилось создание ОМММ?

Страна разбита на крупные территориальные зоны. Их одиннадцать.

В каждой зоне выделены крупные отрасли, занимающие там ведущее положение. Всего таких отраслей восемнадцать.

Рассматриваются пределы роста каждой отрасли в каждой зоне: по сырьевым возможностям; по мощностям строительной базы, с учетом ее наращивания; по потребностям в поставках (производству металла нужен коксующийся уголь, химическим производствам – газ и так далее) и возможностям транспортировки требуемой продукции; по состоянию трудовых ресурсов; по капитальным вложениям и прочее и прочее, то есть исследуются определенные ограничения, с которыми вынуждена считаться любая хозяйственная система.

Спрашивается, как в условиях существующих (и прогнозируемых, в частности, с трудовыми ресурсами) ограничений развивать отрасли каждого района, куда, во что и сколько вкладывать денег, сколько рабочих занимать в каждой зоне с тем, чтобы все районы и отрасли, взаимодействуя, обеспечили бы наивысший подъем уровня жизни населения Советского Союза, являющегося сегодня главной экономической задачей нашего общества?

Числа, числа, числа... Один вариант этой задачи требует несколько миллиардов вычислительных операций – работа, которая под силу только самой современной электронно-вычислительной машине, считающей со скоростью в сотни тысяч и миллион операций в секунду. Да и при такой скорости нужны часы на решение только одного варианта глобальной задачи. А ученые посчитали не один – множество вариантов.

И что удивительно, так это стабильность результата по Сибири. Варьировались числа, менялись постановки вопросов, а суть ответов на них оставалась неизменной. Вот иллюстрация. Каков оптимальный темп развития Сибири при оптимальном темпе развития страны в целом на перспективу в 5 процентов в год (речь идет об общественном продукте, о сумме продукции всех отраслей)? Ответ получился – 7 процентов!

А как будет развиваться страна при сибирских 6 процентах? Ответ: темп развития СССР снизится с 5 процентов до 4,3. При сибирских 5 процентах? СССР – 3,5 процента. И так далее, и так далее. Миллиарды и миллиарды вычислительных операций.

Вот откуда наши 20-40 процентов, о которых мы с такой уверенностью заявили в начале этой главы. Необходимость сибирского ускорения – это научный результат исследовательской работы, которую сибирские ученые провели впервые.

Однако в осознании этого стабильного результата нужно иметь в виду то обстоятельство, что он получен на основе неполной информации о Сибири. Неполна она, разумеется, не потому, что ученые недобросовестно отнеслись, скажем, к моделированию, а потому, что Сибирь сегодня еще очень плохо разведана. Скажем, Западно-Сибирская провинция разведана почти в 30 раз хуже Татарии. Геологическая изученность Красноярского края составляет лишь 4-5 процентов. Зона БАМа едва ли не сплошное белое пятно и с точки зрения геологии, и с точки зрения биологии.

Иначе говоря, возможность открытий, принципиально меняющих наши представления о сырьевой базе, а значит, и о путях и темпах экономического развития, очень велика в Сибири, и, возможно, когда-нибудь именно "вторая Тюмень" где-то в глубинах Восточной Сибири или "Курская магнитная аномалия" на сибирском Севере вдруг резко повернут в свою сторону поток ресурсов, машин, людей, отправляя затем во все концы страны самую дешевую нефть, самую дешевую руду.

Кстати, до сих пор, рассуждая об эффективности сибирского хозяйства, мы пользовались в основном единичными примерами и сопоставлениями. Это, конечно, легкоуязвимый способ доказательств, ибо, как кто-то мудро заметил, Монблан фактов всегда может быть противопоставлен Гималаям фактов, и наоборот. В ответ на наше утверждение о дешевизне кузбасского угля нас могут упрекнуть дороговизной освоения отдельных месторождений сибирской железной руды, которая таки действительно дороже той, что получают с вышеупомянутой Курской магнитной аномалии. Или забросают какими-нибудь примерами из машиностроения, где картина так пестра, что в ней при желании можно найти любые краски. Или... Словом, нужны обобщающие расчеты.

И такие расчеты выполнены сибирскими экономистами. Ученые сравнили показатели эффективности производства в Сибири и других районах страны. Оказалось, что при расчетах в действующих ценах производство национального дохода на душу населения в Сибири на 16 процентов выше, чем в среднем по стране; производительность общественного труда во всех отраслях на 19 процентов выше, а фондоотдача (по сопоставимой структуре отраслей) – примерно на уровне общесоюзной.

Но это еще не все. Нельзя судить о вкладе Сибири в экономику страны в оценке по действующим ценам, потому что действующие в Сибири цены на топливо, энергию, сырье и материалы, а именно по этим отраслям вклад Сибири наиболее ощутим, очень занижены и не дают точного представления о народнохозяйственной эффективности сибирских производств.

И если считать правильно, то есть соответственно реальному эффекту, который приносит стране сибирская продукция, то мы должны будем внести существенные поправки в нами же названные цифры: удельный вес Сибири (те 8-10 процентов, которые приводились в начале этой главы) в производстве валового общественного продукта страны должен быть повышен, по крайней мере, в 1,3 раза. И тогда окажется, что производство национального дохода в Сибири на душу населения в 1,4 раза выше, чем в целом по стране; производительность общественного труда выше в полтора раза, а фондоотдача в 1,2 раза.

Такова Сибирь в зеркале экономических расчетов.

Можем ли мы считать, что переубедили нами же изобретенных оппонентов и достойно противопоставили эмоциональной "Антисибириаде" экономическую "Сибириаду", сумев наглядно показать, зачем страна осваивает Сибирь, и убедительно доказать, что делается это в интересах всей страны?

Пожалуй, нет, потому что задача нашей "Сибириады" выполнена пока не до конца. Ведь в сердитых монологах говорилось еще и о том, что человеку трудно жить в Сибири, труднее, чем во многих других районах страны. Это большая самостоятельная тема, исследуемая медиками и социологами, географами и экономистами, тема, материалом для которой может служить жизнь миллионов сибиряков, добывающих для страны в трудных широтах тепло и энергию. О некоторых аспектах этой темы речь впереди, но прежде мы должны еще совершить небольшой экскурс в историю, дать толкование некоторым ключевым сибирским понятиям, попытаться проанализировать практику освоения новых районов и...

Словом, мы еще много должны по счетам "Антисибириады", хотя бы потому, что эффективность теоретическая, или потенциальная, не есть эффективность практическая, реализованная, и выгодность сибирского хозяйства нужно еще и обеспечить рядом условий, а это не всегда удается.

Вопрос, как осваивать богатства Сибири, возникает закономерно после утверждения о необходимости их освоения.

Вопрос этот ненов, и поэтому мы переходим к следующей главе, из которой читатель узнает кое-что из истории мысли и практики освоения Сибири.