Текст книги "Сибирь не понаслышке"

Автор книги: Абел Аганбегян

Соавторы: Замира Ибрагимова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

Молодость старого Кузбаса

Уголь, чугун, сталь, прокат, синтетические смолы и пластмассы, капролактам, азотные удобрения, синтетические красители, горные машины, шахтная автоматика, шелковые ткани, фарфоровые изделия, мясо, молоко, овощи... Все это продукция нынешнего Кузбасса, где вслед за первенцем сибирской индустрии, у которого, кстати, сейчас 2,5 тысячи потребителей только в нашей стране, появились машиностроительные заводы в Кемерове и Новокузнецке, Прокопьевске, Киселевске и Анжеро-Судженске; крупнейшие химические комбинаты и объединения; второй металлургический завод – известный Запсиб, на котором в девятой пятилетке вошел в строй новый огромный конвертерный цех, что увеличило производство стали на три миллиона тонн; мощные сельскохозяйственные комплексы; большие предприятия легкой промышленности – Киселевская обувная фабрика на пять миллионов пар обуви в год, Прокопьевский фарфоровый завод на 65 миллионов изделий в год (самый крупный завод в Европе выпускает ежегодно лишь 42 миллиона), Кемеровский комбинат шелковых тканей (кузбасские ткачихи – новая профессия в этом комплексе! – ежесуточно ткут более 60 тысяч метров шелковых тканей) и так далее; двадцать проектно-конструкторских и научно-исследовательских институтов; вузы и техникумы; электростанции и линии электропередачи; санатории и дома отдыха...

Кузбас

Кузбасс – это и комплекс специализированно развивающихся городов, где тем не менее рядом с традиционными угледобычей, металлургией, химией с каждым годом все более укрепляют позиции электротехническая промышленность и энергетика, машиностроение и металлообработка, стройиндустрия и легкая промышленность. Но не отработал ли свое старый Кузбасс? Не пора ли ему уступить завоеванные в экономике страны позиции более молодым и, как может показаться, более перспективным районам?

Попробуйте сказать это кузбассовцам и услышите в ответ примерно следующее:

"Беспочвенное сомнение! Кузбассу как одной из ведущих индустриальных баз страны с мощным топливно-энергетическим и химическим комплексом в планах партии всегда отводилось значительное место.

Природных богатств Кузбасса хватит еще многим поколениям. Область уникальна по сочетанию и количествам запасов полезных ископаемых. В кузнецкой земле "зарыта" буквально вся таблица Менделеева, а прогнозные запасы угля мы исчисляем "скромно" в 735 миллиардов тонн. Уместно напомнить, что это самый качественный и один из самых дешевых углей страны. У нас есть месторождения, расположенные в 30 сантиметрах от поверхности. В обозримом будущем снижения спроса на уголь не предвидится, наоборот, энергетические потребности бурно развивающейся Сибири и всей страны растут, и освоение новых районов в Сибири только стимулирует рост добычи топлива, и... "безработица" Кузбассу не угрожает".

Да, "безработица" и крупнейший в стране бассейн каменного коксующегося угля, расположенный вблизи центров потребления, понятия взаимоисключающие. И роль Кузбасса как угледобывающей базы союзного значения не снижается, а, напротив, все возрастает. К тому же происходит некая переоценка значения кузбасских углей в межрегиональных связях. Их выгодно возить, о чем мы уже говорили, даже на Украину для нужд ее металлургии. Потому что кокс, получаемый из кузнецкого угля, лучше донецкого, и крупнейшая криворожская домна, например, с каждым годом потребляет все больше именно кузнецкого кокса. Да и себестоимость угля в подземной добыче в Кузбассе почти вдвое меньше, чем в Донбассе, удельные капиталовложения примерно в 2 раза ниже, а производительность труда в 1,5 раза выше.

Кузбасс – это и единственный в стране бассейн, где сначала разрабатывались худшие по горно-геологическим условиям месторождения. Сначала осваивались те, что тяготели к железной дороге, а выход на лучшие только начинается. Одна из последних введенных здесь в строй шахт – Распадская – быстро вышла на миллион тонн ежегодной добычи и на одно из первых мест по всем показателям: по себестоимости, производительности, затратам и т. д.

Уточнение запасов позволяет просматривать в перспективе ежегодную добычу в Кузбассе 500 миллионов тонн угля. А совсем недавно максимальной называлась добыча в 200 миллионов тонн. Но ученые считают, что если параллельно с подземной развивать такие прогрессивные способы добычи, как открытый и гидравлический, то Кузбасс сможет давать и 600-700 миллионов тонн в год! Если в среднем месячная производительность на рабочего на шахтах Кузбасса составляет 72 тонны, то на гидродобыче – 200 тонн, а при открытом способе – 250. А в институте ВНИИгидроуголь есть проект гидрошахты с производительностью 500 тонн на рабочего по добыче.

Кузбасс имеет огромные, еще мало изученные возможности строительства разрезов, и не бурого, как в КАТЭКе, а коксующегося и каменного энергетического угля!

Все эти обстоятельства, вместе взятые, дают нам основание решительно утверждать: Кузбасс в ближайшей и отдаленной перспективе будет основным угледобывающим центром страны.

А положение центра ко многому обязывает. Прежде всего к техническому перевооружению ведущей отрасли, к постоянному стремлению "быть на уровне" последних достижений научно-технического прогресса.

Кузбассовцев же как раз очень заботит отставание горного машиностроения, недостаточное развитие механизированных способов добычи.

"...Пора Кузбассу, – не без обиды говорят кемеровчане, – обзавестись собственным институтом по проектированию горных машин. Посмотрите, "Сибгипрогормаш" в Новосибирске, Институт горного дела в Новосибирске, а само горное дело в Кузбассе. Почему?

Понятно, что так сложилось исторически. Но пора, наверное, переломить эту тенденцию и отдать Кузбассу должное. Беда не в том, что нет современных мощных машин. Беда в том, и это так хорошо известно, что машины, комбайны, крепи, сделанные "на стороне", традиционно создаются для условий Донбасса или Караганды, а мы, сибиряки, приспосабливаем их к своим условиям в рабочем процессе и, естественно, много теряем при этом".

Собственное машиностроение – главная проблема нынешнего Кузбасса, но, конечно, не единственная. Развитие магистрального железнодорожного транспорта не успевает за ростом объемов перевозок. Техническое переоснащение нужно многим предприятиям металлургии, химии, электротехнической промышленности.

Новый этап – это новые проблемы. Но и новые достижения.

Пришел в Кемеровскую область тюменский газ, и общий объем производства химической промышленности вырос в 1,5 раза, в том числе химического волокна в 2 раза, минеральных удобрений на 45 процентов, синтетических смол и пластмасс на 80 и капролактама на 25.

Так живет сегодня Кузбасс, современность которого отчетливо просматривалась в далеких теперь прогнозах 30-х годов.

Вернемся в прошлое и попробуем подытожить. Два опорных предприятия, связанных между собой "маятниковым обменом" сырья, стали не чем иным, как своего рода "дрожжами" хозяйственного развития большой территории, на которой расположено несколько административных районов.

Средства на капитальное строительство выделялись целенаправленно, и средства немалые: 44 процента всех вложений в Западную Сибирь за первую пятилетку пошли на реализацию сибирской части этого проекта. Концентрация ресурсов небывалая по тем временам. Предприятия строились быстро и тянули за собой другие отрасли, все более превращавшие промышленный узел в производственный комплекс.

Концентрация. Темпы. Взаимосвязанность. Как современны эти понятия, не правда ли?

Тачки и лопаты "Кузнецкстроя" – и вездеходы и вертолеты нынешнего Среднего Приобья. Несравнимы технические средства строительства. Несравнима первая пятилетка с десятой ни по техническим, ни по материальным, ни по организационным возможностям. А идеи? Они, что же, не стареют?

В научных работах можем прочесть: "..идеи, положенные в основу проектов Урало-Кузнецкого комбината... сыграли выдающуюся роль в развитии теории размещения производительных сил при социализме". Но о каких идеях идет речь, когда И. Бардин – повторим! – писал: "Мы догадывались, что Кузнецкий бассейн с его огромными запасами углей может послужить базой для развертывания новой, передовой металлургии".

"Догадывались"... Это писал металлург, к тому же о том времени, когда ни о каком УКК, "проекте", "комплексе" никто и не помышлял. В 1916 году прозрение на уровне догадки делало, безусловно, честь людям, болеющим за судьбы отечественной промышленности. Но догадка – слишком зыбкая почва для того, чтобы ставить на ней "фундамент социализма", создавать индустрию, одним из первенцев которой и был УКК. И конечно, не глаголом "догадывались" приводилась в движение первая и плодотворнейшая во всех смыслах программа хозяйственного наступления на восточные районы.

Пора нам поближе познакомить читателей и еще с одним человеком, словами которого мы и закончим разговор о значении Урало-Кузнецкого проекта в развитии Сибири. "...Процесс, связанный с индустриализацией восточных районов, за три довоенные пятилетки не ограничился созданием двух мощных угольно-металлургических баз на Урале и в Кузнецком районе, дополнивших нашу первую Донецкую угольно-металлургическую базу. Он захватил в большей или меньшей степени всю территорию Востока, вплоть до полупустынь Казахстана, до холодных таежных пустынь сибирского Севера и дальневосточных районов. В разных частях Сибири были сосредоточены очаги тяжелой промышленности. Однако восточнее Кузбасса эти очаги были отдалены друг от друга огромными расстояниями в сотни и тысячи километров.

Наступил момент, когда необходимо переходить к более планомерному комплексному использованию богатств Сибири на основах экономического районирования, сконцентрировав усилия на использовании ресурсов массовой дешевой энергии сибирских рек".

До начала строительства

И. Бардина как технического специалиста интересовал в первую очередь технический проект будущего завода, и поэтому, дав согласие ехать в Сибирь, он отправился прежде в Гипромез. А ведь к этому времени «дело» по Урало-Кузнецкому комбинату накопило много материалов иного характера.

Из книги одного из участников событий узнаем: в 1918 году по указанию В. И. Ленина Высший Совет Народного Хозяйства РСФСР объявил конкурс на составление лучшего проекта развития угледобычи и металлургии на востоке. И в 1921 году Госплан получил три проекта.

Первый проект – Урало-Кузнецкий – был представлен Обществом сибирских инженеров из Томска. Проект предлагал строительство четырех заводов коксового металла по 820 тысяч тонн каждый, трех на Урале и одного в Кузбассе на тельбесских рудах, кроме того, еще и производство древесно-угольного металла на Урале.

Второй – Урало-Сибирский – разработала группа инженеров Урала и Сибири. Вот как они видели решение задачи: 2870 тысяч тонн коксового металла на Урале на древесном уральском и привозном сибирском угле и 2470 тысяч тонн на кузнецком коксе, а в Сибири – 1070 тысяч тонн.

Третий проект – Уральский – принадлежал Уральской комиссии отдела металла BCHX. В этом проекте Сибири отводилась лишь роль поставщика топлива.

В Госплане страны секцией Сибири и Дальнего Востока руководил в это время молодой инженер Н. Колосовский. Пять лет назад он окончил Петроградский институт инженеров путей сообщения и уже успел несколько лет отработать в Сибири в качестве инженера– проектировщика и руководителя дорожного строительства. Это еще один человек, знавший Сибирь не понаслышке и посвятивший затем Сибири много трудов и добрых мыслей.

Из трех названных проектов, свидетельствует Н. Колосовский, в основу дальнейшей работы Госплана был положен первый как наиболее передовой и целесообразный.

И началась работа по созданию теории освоения ресурсов Сибири, определению стратегии и поиску тактических решений развития производительных сил в восточных районах. Будучи председателем Урало-Сибирского бюро, Н. Колосовский деятельно участвует в создании новой "конструктивной" географии Сибири и оказывает заметное идейное влияние на проектирование УКК, на организацию производства в новых районах.

Первая сибирская программа есть и рождение науки о лучших способах и формах хозяйственного покорения бесконечных пространств востока нашей страны, о методах решения новых по масштабам и характеру практических задач.

Сейчас исследователи констатируют, что при проектировании основных объектов Урало-Кузнецкого комбината практически использовались такие идеи построения программы, которые спустя десятилетия стали основополагающими в методологии системного подхода.

Комбинат представал перед авторами технико-экономических обоснований как огромная по масштабам и сложная по внутренней структуре и внешним связям промышленная система. При этом интересами разных отраслей управляла главная цель всей строительной программы – обеспечить "предельное использование ресурсов, максимальную ликвидацию потерь" (вспомним, кстати, об "оптимизационной задаче", "оптимальном плане"...).

В то же время Урало-Кузнецкий комбинат стал и первым в социалистическом государстве межрайонным производственным комплексом, ориентированным на взаимосвязанное использование ресурсов большой территории соседних (или сопредельных) районов Урала и Башкирии, Западной Сибири и Северо-Восточного Казахстана.

Время не только не понизило ценность этих идей, но, напротив, признало за ними "выдающуюся роль" в развитии теоретической мысли и, смело можем добавить, в планомерности поэтапного вовлечения богатств Сибири в хозяйственный оборот.

В августе 1929 года, когда И. Бардин с головой погружен в горячие будни сибирской стройки, Н. Колосовский делает один из докладов на пленарном заседании Госплана СССР, где под председательством Г. Кржижановского рассматриваются проекты первого пятилетнего плана РСФСР. Госплан СССР принимает одновременно два решения, сама временная "стыковка" которых говорит о многом. (Обратите внимание на то обстоятельство, что решения приняты едва ли не в один день.) В план первой пятилетки Госплан страны решает включить строительство Урало-Кузнецкого комбината и комплексные исследования ангарской проблемы с подготовкой вначале так называемого "Малого проекта" (создание промышленного комплекса в районах Иркутск – Черемхово на энергии установки в истоках Ангары и энергии черемховских углей), а в дальнейшем – "Большого проекта" (использование порогов Ангары). Следует сказать, что в окончательном варианте плана ГОЭЛРО в главе, посвященной электрификации Западной Сибири, об Ангаре говорилось уже так: "Ангара благодаря своим порогам обладает колоссальными запасами энергии, пользование которыми в условиях большого масштаба не может не отразиться на экономической жизни Западной Сибири".

Строить по одной научно проработанной программе и вести исследовательскую подготовку по другой... Логично и перспективно, не так ли? В августе 1929 года Н. Колосовскому уже было что сказать сотрудникам Госплана по проблеме Ангары, так как он начал систематически заниматься ею с 1925 года. Вместе с ним работал и инженер В. Малышев, который еще в первые годы Советской власти провел небольшие полевые изыскания по использованию энергии быстрин Ангары на истоках реки выше Иркутска.

Когда в 1931 году было создано при Госплане знаменитое теперь Ангарское бюро, для руководства им "был привлечен профессор И. Александров (использовать опыт проектирования Днепростроя)".

Так Н. Колосовский, В. Малышев, И. Александров стали идеологами второй программы освоения ресурсов Сибири, позднее получившей название "Ангаро-Енисейской".

Каждый из них оставил труды, обогатившие экономическую теорию. Но чрезвычайно интересно работало и само Ангарское бюро, имевшее "тип научного и организационного аппарата, объединяющего и координирующего усилия лучших ученых, инженеров и экономистов, интересовавшихся проблемой Ангары". Деятельность бюро оформилась в конечном счете в 28 томов.

Когда вы читаете книгу самого Н. Колосовского, в частности "Проблемы территориальной организации производительных сил Сибири", книгу, законченную в Москве в 1949 году, а изданную в 1971 году в Сибири, вы можете с одинаковым успехом назвать автора и экономистом, и инженером, и географом, и историком, и даже химиком – настолько разносторонни и глубоки познания автора, излагающего подробнейший научный план крупной хозяйственной затеи. И объяснение этой энциклопедичности находится в стиле деятельности бюро. Даже лаконичные хроникальные сообщения дают возможность представить, как именно работало Ангарское бюро, какими способами добывалась информация для подтверждения или развития научной гипотезы, откуда, собственно, произошли 28 томов многосторонних проработок одной хозяйственной программы.

"Осенью 1931 года по договору с Ангарским бюро Московский теплотехнический институт начал обширный цикл испытаний углей Черемховского бассейна" (сюда были доставлены 12 вагонов черемховских углей для всестороннего испытания в качестве энергетического топлива и сырья для получения жидкого топлива).

"В 1932 году Ангарское бюро организовало через Иркутское геологоразведочное управление широкие поиски железных руд, в частности, путем магнитометрических исследований Ангаро-Илимского района".

"В 1934 году по заданию Ангарского бюро были проведены разведки опытного участка на Зоринско-Быковском месторождении, химические и петрографические исследования сапропелитов и опыты полукоксования и разгонки смол из углей зумпфового пласта".

И так далее.

А начали с того, что в 1925 году правительство поставило перед Госпланом задачу подготовить исследования по обоснованию создания в районе Иркутска крупного опорного центра на энергии углей Черемховского бассейна и гидроресурсах Ангары, который мог бы в сочетании с Урало-Кузнецким комбинатом сделаться одной из основных хозяйственных баз СССР на востоке.

Работа сотрудников Госплана над этой задачей доказала необходимость создания специальной организации нового типа, своего рода мозгового треста, наделенного большими правами и возможностями по привлечению специалистов любого рода.

Так складывается практика разработки хозяйственной программы, в процессе которой успешно развивается теория, скажем ненаучно, заведомо выигрышной борьбы с сибирским пространством за пользование сибирскими богатствами.

Автором понятия, к которому мы наконец подошли вплотную, Н. Колосовский себя не считает. Однако в работе "Основы экономического районирования" он пишет: "С начала крупных реконструктивных работ, то есть со времени первой пятилетки, в советскую экономическую и экономико-географическую литературу вошел новый термин "производственный комплекс", отразивший собой новое явление в нашем строительстве". Зато сейчас, когда опубликовано более сотни различных определений понятия "территориально-производственный комплекс", исследователи считают, что классическое определение принадлежит именно Н. Колосовскому.

Итак, территориально-производственным комплексом (ТПК), по Колосовскому, называется "такое экономическое (взаимообусловленное) сочетание предприятий в одной промышленной точке или в целом районе, при котором достигается определенный экономический эффект за счет удачного (планового) подбора предприятий в соответствии с природными и экономическими условиями района, с его транспортным и экономико-географическим положением". Упомянутые 28 томов Ангарского бюро и содержали программу создания на базе дешевых энергоресурсов Восточной Сибири крупных территориально-производственных комплексов.

По поводу первого из них – Иркутско-Черемховского – в заключении экспертизы Госплана в 1936 году говорилось, в частности: "Сочетание энергетических условий позволяет проектировать в районе такие производства, которые требуют как значительных количеств дешевого электрического тока, так и дешевого пара, горячей воды или угольного топлива... Учитывая транспортные и сырьевые факторы, следует признать необходимым развитие в составе Байкало-Черемховского комплекса в первую очередь производств синтетического каучука, металлического алюминия и ферросплавов..." Далее идет перечень других звеньев одной цепочки, именуемой ТПК.

Проектные предположения Ангарского бюро проверялись несколько раз. Авторитетная экспертиза 1936 года была первой: ведь проект должен стать делом четвертой пятилетки.

Этому помешала война...

В 1947 году проект обсуждается в Иркутске на конференции по развитию производительных сил, затем на Красноярском и Иркутском региональных совещаниях. "Все проверки... проходили с блестящим результатом для основных положений проекта, – писал позже Н. Колосовский. – Если он выдержал такую серьезную критику и самое тяжелое испытание – испытание временем в 12 лет со дня составления, то можно, очевидно, считать, что проект построен на достаточно здоровых основах".

Спустя 30 лет, когда Ангаро-Енисейская программа (АЕ-программа) из томов проработок превратилась в гидростанции и предприятия, города и комплексы, специалисты признают: научные прогнозы оправдали себя, находят отражение в народнохозяйственных планах и воплощаются в жизнь.