Текст книги "Сибирь не понаслышке"

Автор книги: Абел Аганбегян

Соавторы: Замира Ибрагимова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

Эффект сочетания

Прежде чем ответить на этот вопрос, зададимся другим: а как и почему вообще возникли два принципа планирования и управления?

Вызваны они к жизни объективными предпосылками.

Что обусловливает необходимость отраслевого управления?

Специфика технологии. Уголь требует иного обращения, чем нефть или свинец. Самолетостроение непохоже на производство ткацких станков или химических реакторов. Следовательно, в основе отраслевого управления лежит единство организации производств, единство требований к качеству продукции, единство условий подготовки кадров. Все правильно.

Но вот мы идеально спланировали развитие сельскохозяйственного машиностроения, химической промышленности, металлургии и так далее и "посадили" на одну площадку (скажем, в Новосибирск) "Сибсельмаш", хим-фармзавод, крупное металлургическое производство и остальные. И выиграли, так как совмещение разных предприятий на одной территории экономит 15-20 процентов капиталовложений. (Эффект агломерации, о котором мы уже говорили.)

Так что же общего между этими предприятиями?

Отныне у них много общего: железная дорога, речной причал, инженерные коммуникации, строительная база, единые трудовые ресурсы (к примеру, семья, в которой муж – металлург, жена – швея, сын – химик, дочь – кондитер и т. д.), единая система снабжения и прочее, и прочее. То есть все то, что объединяется понятием "производственная и социально-бытовая инфраструктура", тот комплекс организаций, проблем, средств, который в принципе не просматривается с позиций ни одного из отраслевых предприятий.

Так объективно возникает необходимость территориального управления.

Делалась, как известно, попытка отказаться от отраслевого управления. Появились совнархозы, но с ними возник ряд новых сложностей. Та же угольная промышленность (или любая другая) оказалась разорванной по разным территориальным ведомствам, что делало практически невозможным осуществление единой технической политики, распространение лучшего опыта организации производства и т. д.

Таким образом, переход на территориальное управление вызвал негативные процессы в экономике: начали падать темпы роста производительности труда, снижаться фондоотдача, расти материалоемкость и др.

Где же выход? В двойном подчинении?

Но принцип разумного управления – одна линейная инстанция!

Как же увязывать интересы отрасли и территории?

В социалистическом хозяйстве эти интересы могут и должны быть согласованы в плане.

Сегодня наши планы носят преимущественно отраслевой характер. А нужен территориальный план, независимый от ведомственных интересов. Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР о дальнейшем совершенствовании хозяйственного механизма (июль 1979 г.) предусматривает важные мероприятия по стыковке отраслевого и территориального планирования.

Так, будут разрабатываться планы экономического и социального развития каждой республики в целом, независимо от ведомственной принадлежности расположенных здесь предприятий. Все предприятия и организации обязаны сообщать в плановые органы области или края контрольные цифры своей пятилетки. На основании этих данных местные плановые органы будут составлять территориальные балансы и в случае возможных диспропорций обращаться в Госплан республики или страны с просьбой скорректировать отраслевой план в направлении, отвечающем интересам территории.

Но это еще не все. Только в РСФСР 70 областей, краев, автономных республик да еще такие большие экономические системы, как Москва и Ленинград. То есть большая территориальная дробность, с одной стороны, а с другой – все более настоятельная потребность экономики в осуществлении крупных хозяйственных программ.

Возьмем, к примеру, все тот же Западно-Сибирский нефтегазовый комплекс. Ведь это не только Тюменская область, это и томская часть (более 10 миллионов тонн нефти приходится на ее долю), это и омский узел с нефтепереработкой и нефтехимией. Это программа, которая не может осуществляться без машиностроительных министерств, без металлургии, без энергетики и так далее. Короче, это всесоюзная межотраслевая программа, руководство которой в принципе не может быть возложено на местные органы.

И постановление предусматривает разработку крупных региональных программ (одна из первоочередных таких программ – хозяйственное освоение зоны БАМа, о чем уже упоминалось).

Как же тут, на наш взгляд, должно строиться управление?

Программа – это взаимосвязанная система общегосударственных мероприятий, направленных на достижение определенных конечных народнохозяйственных результатов, обеспеченная материальными, трудовыми, финансовыми ресурсами и разворачивающаяся во времени.

Разрабатывается она как плановый директивный документ, а возглавляет ее реализацию Комиссия Совета Министров СССР. Руководит комиссией заместитель Председателя Совмина. Входят в нее представители головных министерств, партийные и советские руководители региона. Комиссия имеет небольшой аппарат в Москве и уполномоченного Совета Министров СССР на месте, который, в свою очередь, создает небольшую подкомиссию из руководителей отраслевых организаций непосредственно в зоне освоения или строительства.

Такой видится нам схема управления региональной программой.

Но в рамках региональных программ есть территориально-производственные комплексы. Так что же, создавать комиссии Совмина по каждому комплексу, скажем, по Братскому свою, по Норильскому свою, по Нижне-Ангарскому свою и т. д., в то время как каждый комплекс представляет собой часть Ангаро-Енисейской программы?

Нет! Такой подход затруднил бы рациональное и перспективное распределение средств, замедлил бы осуществление последовательной стратегии эшелонирования ресурсов.

Комплекс должен быть прежде всего объектом планирования. И это предусмотрено новым постановлением партии и правительства. В пятилетнем плане по важнейшим ТПК Сибири будут утверждены основные социальные и экономические показатели, те показатели, которые как раз и призваны обеспечить комплексность развития территориально-промышленных сочетаний.

При этом на территории самого комплекса могут работать и уполномоченные для координации действий партнеров, и общественные органы – те же советы директоров, о которых говорят братчане.

Комсомольская стройка

Только так можно добиться на деле соединения территориального и отраслевого планирования.

Но план – это тоже еще не все. В улучшении нуждается система проектирования ТПК. Каждый комплекс должен иметь генерального проектировщика. Вероятно, зональные проектные институты могли бы стать базовыми институтами территориального проектирования.

Как делается самолет? Создатель самолета не изготавливает радиоэлектронику, не выпускает алюминий, не производит шасси и так далее, для этого есть специальные организации и производства. Но все параметры задаются авиаконструктором, который говорит: шина должна быть такая-то, металл такой-то, аппаратура такая-то и т. д.

Так и генеральный проектировщик комплекса должен подчинять интересам общей оптимальной схемы всех участников формирования ТПК – энергетиков, транспортников, строителей и прочих, ставил их в определенные условия.

Итак, успешное управление гарантируется не противопоставлением, а сочетанием территориальных и отраслевых интересов, и осуществление недавно принятых решений вместе с мерами по совершенствованию хозяйственного механизма снимает с повестки дня многие проблемы реализации региональных программ формирования ТПК.

...Почему нефтяник начал прежде всего говорить о жилье? Почему угольщик с гордостью перечисляет объекты совсем не производственного назначения? Почему химик хвалится детским садом?

Да потому, что даже отрасли при всей своей ориентации на производственный результат все острее ощущают необходимость создания социального "приклада" к сибирским стройкам. Потому, что значение "социального фактора" в экономике неуклонно растет.

Во имя чего мы осваиваем новые районы, новые богатства?

Во имя того, чтобы человеку жилось лучше. И не только тому, который будет после нас. Но и тому, который сейчас занят трудной работой освоения.

Пока что сибиряку живется нелегко. И причина этого не только в суровых природных условиях, но и в тех самых издержках некомплексного подхода к решению сибирских задач.

"Обустройство" и "неустроенность" – два очень сибирских понятия. Обустройство скважин, месторождений, промыслов и т. д. И бытовая неустроенность работников, добывающих нефть и уголь, строящих дороги и заводы, производящие алюминий, целлюлозу, химические продукты.

Но не будем обобщать. На каждой стройке все складывается по-своему. А как на БАМе?

Посмотрим на те же самые проблемы с несколько другой точки зрения.

Дом у дороги

Социологические зарисовки

Сначала, наверное, нужно узнать, зачем человек приезжает в Сибирь.

Академик И. Бардин вспоминал: "Хотя к нам обращались с письменными предложениями сотни и тысячи людей со всех концов страны, но подходящих работников среди них было мало.

Кто только не предлагал нам свои услуги: фантазеры, романтики, рвачи, пылкие юноши и отчаянные старики. Одних увлекала романтическая новизна, героика, слава пионеров, желание проторить новые пути; других – просто грубая жажда наживы.

Нам же нужны были люди самоотверженные, смелые, готовые пойти на любые житейские лишения, дисциплинированные и упорные в стремлении преодолеть особенности суровой сибирской природы. И прежде всего нужны были квалифицированные строители".

Может подписаться под этими словами руководитель нынешней сибирской стройки?

Думаем, что да, но просто слова для современного компетентного руководителя значат мало, и опирается он в своих выводах на результаты конкретных социологических исследований. Социологи приезжают на сибирские стройки не только в командировки. Во многих строительных и производственных управлениях созданы штатные социологические подразделения, работники которых добывают... надежную информацию о социальных отношениях и процессах. Жизнь доказывает, что и хозяйственная практика, и сама экономическая наука не могут успешно развиваться, занимаясь лишь технико– экономическими проблемами. Как в свое время развитие реактивной техники и освоение космоса стали лимитироваться неизученностью человека (его способности к перегрузкам и адаптации, к переработке информации, смене режимов и т. д.), так и дальнейшее совершенствование планирования и управления на определенном этапе стало сдерживаться недостаточностью знаний о социальных процессах в нашем обществе, слабым развитием социологии. И поначалу социологам приходилось тратить немало сил на доказательство важности, полезности и перспективности своих занятий.

"...Мы вступаем на зыбкую почву исследования субъективного: вкусов, мод, предпочтений, настроений и т. д. Но это не должно нас смущать. Вероятностный план производства, основанный на научном прогнозе (тоже вероятностном) субъективных потребностей населения, во много раз точнее и эффективнее, чем план, построенный без их изучения и учета". Так писал один из авторов этой книги более пятнадцати лет назад, посвятивший не одну научную работу исследованию некоторых особенностей познания социальных явлений.

И тогда и сейчас он твердо убежден, что в познании социального процесса важно доискаться до истинных причин, условий и факторов, порождающих этот процесс. Здесь необходимость пробивает себе дорогу через массу случайностей, которые связаны с индивидуальными особенностями людей, общий результат складывается из многочисленных, обычно противоречивых действий, вызываемых личными мотивами, но в конечном итоге определяемых условиями, в которых протекают эти процессы.

Социаологические зарисовки

Социологические исследования, изучающие поведение людей, могут и должны становиться важным средством реализации плана и управления производством. И в первую очередь это касается службы труда, управления трудовыми ресурсами – главной силы производства. Социализм немыслим без эффективной системы управления трудовыми ресурсами, а основываться она должна на конкретном знании реальных закономерностей.

И появление социологических подразделений в аппаратах управления крупными производственными коллективами – это черта времени, нуждающегося в глубоком, оперативном и конкретном экономическом анализе практики.

Вот почему современный руководитель в отличие от И. Бардина мог бы довольно точно сказать, сколько именно приехало на стройку "фантазеров" и "романтиков", "пылких юношей" и "отчаянных стариков", да и "рвачей" – категории вполне учитываемой, так как они не скрывают обычно своих намерений в анонимной анкете, которой встречают на стройке приезжего социологи, выясняя мотивы появления человека в Сибири, его планы и намерения, цели переезда и т. д.

И еще одна поправка к констатации И. Бардина представляется нам существенной. Рискнем утверждать, что сегодня Сибири прежде всего нужны люди, преданные интересам общего дела и самой Сибири. Профессиональная квалификация – ценность большая, но куда проще стать квалифицированным строителем, чем квалифицированным гражданином, если можно назвать так человека с высокоразвитым чувством ответственности за порученное ему дело, доверенные ему ценности, за качество, наконец, им создаваемой жизни. Последнее особенно важно в Сибири, в районах пионерного освоения.

Впрочем, попробуем это показать.

«Все дело в Малинникове»

«Первая, вторая и третья наши проблемы – люди!»

Смуглый, черноглазый ростовчанин Сергей Михайлович Мурадов сказал это с непередаваемой запальчивостью южанина, опаленного сибирскими стужами и познавшего истинный вкус сибирских проблем.

Сколько их, горячих детей юга, нетерпеливых, искренних, бесстрашных, ворочает сибирскими делами в северных широтах, создавая вокруг себя поле особой эмоциональной деловитости, в котором даже сдержанные сибиряки невольно поддаются соблазну подражания, перенимая жесты и интонации темпераментного юга!

С С. Мурадовым, главным инженером одного из строительных управлений комбината "Якутуглестрой", познакомиться довелось в те дни, когда город Нерюнгри только начинался. Разговор получился торопливый и многотемный. Управление С. Мурадова строило для города только жилье. Сначала это были деревянные дома, так называемая пионерная база. В дни встречи двухэтажный деревянный городок рос, кажется, даже без перерыва на обед – так оживленно и деятельно выглядела стройка. А упоительный запах свежей стружки и заботливо сохраняемые между домами лесные "пятачки" создавали ощущение то ли праздника, то ли сказки, ощущение, с которым всегда так жаль расставаться. Но главный инженер был с головой погружен в реальность, отталкивался от чисел, нырял в числа, ударялся о факты и делал неожиданные выводы.

"План на нынешний год, – говорил он, – равняется почти одиннадцати миллионам рублей, а рабочих нет и ста семидесяти. При наших же объемах нужно вдвое больше, ведь деревянное строительство в несколько раз по трудоемкости превышает панельное. Сейчас в комбинате лежит 20 тысяч заявлений со всего Советского Союза; я бы, конечно, прежде чем приглашать, порылся бы в этих заявлениях – кого попало нам тоже не надо, но у нас не то что по заявлениям, по физиономиям нет возможности набирать. Народу приезжает уйма, а мы почти всем отказываем потому, что жить негде! А жить негде потому, что строить некому, а строить некому... Знаете, здесь нужны не просто работники. Здесь нужны качественные работники. Видели, начали первый крупнопанельный дом?"

Да, до беседы с главным инженером мы побывали на стройке первого крупнопанельного. Побывали, надо признаться, в неудачный момент. Задайся целью снять обличительный киносюжет – лучшей минуты, пожалуй, не выбрать бы: полное затишье в рабочее утро, строители отдыхали в тенечке (июль тогда был беспощадный: плюс 35 над вечной мерзлотой, неподвижная пыль в неподвижном зное, настоянном на аромате то ли можжевельника, то ли багульника). Затеваешь с ними разговор, и точно в кипящую воду входишь: сердитые, если не сказать, обозленные. Простаивали чуть ли не вторую неделю. Причина? О, она достойна упоминания.

Гордость Нерюнгри, первый 114-квартирный жилой дом из панелей, проектировщики "посадили" на скалу, и потому строительство его велось без традиционных для вечной мерзлоты свай. Но вели-вели строители фундамент, довели до середины и потеряли скалу! Зато нашли... уголь. И работы остановились, стройка замерла, точно разморенная жарой и дурманом; комиссия заказчика все где-то заседала, решая судьбу дома, скалы, мерзлоты, а рабочие томились в ожидании гонца с вестью и ругали на чем свет стоит геологов, изыскателей, землю эту, буквально "набитую такой дрянью, как уголь"...

С. Мурадов тоже ругался: "Начали строительство без достаточного геологического обоснования. Была скала. Зимой. Тут зимой все скала, до чего ни дотронься. Но надо же соображать?! Дело свое надо хорошо делать или нет? "Поплыла" скала – кто виноват? Природа? Нет! Люди! Тут все из-за них или благодаря им!"

Деревянные дома показывал С. Мурадов не без удовольствия (все удобства, квартиры разной планировки и размеров, изящные радиаторы, современные утеплители, деревья заглядывают в окна), но, увлекаясь, резко обрывал себя. "Это необходимость, вынужденный маневр освоения. Производительность низкая, результат не масштабный. Закончим микрорайон – и всего на 720 семей. Но мы деревяшки строим последний год, вот-вот начнем переучивать своих плотников на каменщиков, бетонщиков, монтажников. Это же будут совсем другие темпы! Нужно к ним готовить людей, нужно создавать слаженный ансамбль, который сможет все строить – и городок и город! Люди – первая, вторая и третья наши проблемы!"

Тюменцы жалеют о том, что недооценили в свое время деревянное строительство. Нерюнгринец, строящий Деревянные дома, мечтает о каменных. Где истина?

Но почему же все-таки С. Мурадов считает до трех?

Как организатор и руководитель стройки он испытывал большие трудности из-за дефицита рабочей силы.

Как один из первостроителей нового города он болезненно переживал все проявления небрежного, халтурного, рваческого отношения ко всякому делу, тут же прорастающего необходимостью переделок, перестроек, промедлений и т. д.

Как человек хороший, имеющий свои представления о том, как могут и должны жить люди, во имя чего страна осваивает природные богатства Сибири, зачем должно с честью вынести все трудности "нулевого цикла" обустройства, он мечтал об образцовом городе в студеных якутских лесах, городе, в котором людям жилось бы уютно, удобно, радостно.

Люди, люди, люди... Если вам удастся увидеть подряд несколько прибамовских поселков, вы сможете по ним судить о людях, которые их создали.

Поселок Улькан на Западном участке БАМа выделяется среди других продуманностью планировки, основательностью застройки и организации жизни и... какой– то, пожалуй, заласканностью, если можно сказать так о человеческом поселении. Детская площадка с разноцветными теремками и веселыми деревянными фигурками. Широкие чистые улицы с приветливым взглядом уютных окон добротных домов. Яркие щиты с материалами, рассказывающими об истории поселка, задачах и трудовых успехах его жителей. И, что покоряет окончательно, – летний бассейн для детей в центре Улькана. Это уже экзотика – единственное в тот момент, во всяком случае, сооружение подобного рода на всей трассе.

При входе в поселок вас приветствует деревянная "мисс БАМ" – озорная выдумка улькановцев, шутка, легкая улыбка, милая и согревающая. Рядом с "деревянной мисс" – "визитная карточка" ее творцов: "Поезд 571 "Юность Сибири". Дата рождения – 2 ноября 1974 года. Место рождения – поселок Улькан, 209-й км западного БАМа".

От такого несерьезного соседства серьезная "визитка" ничуть не проигрывает, наоборот, те, кто помоложе, сразу проникаются ощущением родства с хозяевами, а люди постарше с добрым снисхождением объясняют себе и другим: "Юность Сибири".

И нет безликого занумерованного "поезда". Нет наспех, кое-как бездумно сделанного поселка. Нет случайного вокзального сборища людей, соединенных на короткое время только для того, чтобы разъехаться; нет равнодушных попутчиков или раздраженных сутолокой и неприкаянностью "ожидальщиков".

Есть "Юность Сибири", отряд из шестисот строителей, русских, украинцев, азербайджанцев. Есть слаженный трудовой коллектив – "наша главная победа", как сказал начальник строительно-монтажного поезда 571 А. Машуров.

Есть хороший поселок Улькан на стройке БАМа, городок, не избавленный, конечно, от всех проблем пионерного поселка (рождение детских садов и яслей отстает от рождения детей, школа на 400 мест при наличии 700 школьников работает в две смены, не все женщины могут "трудоустроиться"), но выгодно отличающийся от других стремлением к постоянству, что уже само по себе прекрасное профилактическое средство против многих болезней "летучего" освоения.

Есть лидеры-энтузиасты, понимающие свою ответственность перед государством и каждым человеком, волею судеб вовлеченным в выполнение важного государственного задания и... преисполненным особой нежности к суровой и беззащитной Сибири. Понятие "временности" ненавистно улькановцам как синоним хищничества, потребительства, корыстной беспечности ("после нас хоть..."), профессиональной, гражданской, человеческой ненадежности.

Заместитель начальника поезда Валентин Ураков именно в этом зле – в микробе временности – склонен видеть причину некоего особого качества человека, приобретаемого, к сожалению, в Сибири и наносящего Сибири немалый урон, как моральный, так и материальный. Как назвать это качество одним словом?

"Ощущение временности стройки, поселка, жизни – это, по-моему, одно из самых губительных сибирских бедствий, потому что именно оно мобилизует в человеке самые плохие свойства, – с тревогой говорил молодой руководитель. – Где-нибудь у себя в Подмосковье или на Кубани трудится человек честно, живет скромно, на цветок не наступит, ветку не обломит, вьет гнездо свое с любовью, терпеливо, с думой о детях, с заглядом вперед, с оглядкой на людей и природу. А приезжает порой тот же самый человек в сибирские дали – его не узнать. Спалит кусок леса – хоть бы что! Дом тяп-ляп поставит где попало, грязь вокруг себя разведет, браконьерствует без зазрения совести – и у него даже сомнений не возникает, что можно бы иначе! Он, герой, в Сибирь приехал, в морозы, в глухомань, и Сибирь ему вроде за одно это всем обязана и даже как будто виновата перед ним за свою нетронутость, необжитость. И он торопится "отметиться" пожарами, рубками неразумными, разбазариванием государственных ценностей и накоплением собственных...

А виновато в этом уродстве отношение к Сибири как к временной выгодной остановке, где денег платят побольше, рыба еще ловится, зверь на шапку на свободе бегает. Вернется такой ухарь домой и снова станет заботливым хозяином, честным тружеником. А тут его будто подменили!"

Так или примерно так говорил В. Ураков, но портрет алчного недальновидного временщика рисовал он с болью и возмущением, с чувством, хорошо знакомым тем, кто любит Сибирь со всеми ее суровостями и проблемами, кто в эпопее освоения ее богатств видит не возможность что-то ловко ухватить для себя, а возможность щедро поделиться с другими лучшим, что имеешь. О первых говорят с отвращением, но как о явлении, – во что верят! – непременно временном. Про вторых, назовем их творцами стиля созидательного освоения, рассказывают со множеством оттенков, могут и посмеяться, могут и ругнуть, но все это при единственно возможной в таких случаях исходной коллективной оценке: хороший человек!

Первым начальником поезда "Юность Сибири" был Анатолий Никитьевич Фролов. Это именно он высадился с десантом 2 ноября 1974 года в деревне Юхта. Сейчас А. Фролов в Тынде, занимает в Главбамстрое более высокую должность. Но в Улькане, да и не только в Улькане, а во всех поселках западного БАМа вы при желании можете составить "житие Анатолия Фролова" из многочисленных рассказов о нем, ссылок на него по разным поводам, частых упоминаний его имени к слову и так, как бы мимоходом. Точно живет среди людей тень хорошего человека А. Фролова... Может быть, тень – это обидно? Тогда скажем – душа хорошего человека! А. Фролов, как писатель в книге, оставил себя в этом поселке, в добрых традициях строительного коллектива, в уроках культуры организации новой жизни...

Поселок Беркакит один из тех, в чьем облике угадывается тот же благотворный стиль созидательного освоения. Здесь из стандартных панелей собираются разные дома, строительство ведется по единому плану, лес и стройка не враждуют, одним из первых создан отличный торговый центр из уютных магазинчиков и т. д. А какой здесь великолепный клуб на триста человек, превосходно отделанный и внутри и снаружи, афишами и объявлениями извещающий об интересной и бурной клубной жизни: художественная самодеятельность, драматический коллектив, музыкальный ансамбль... Дом культуры "Маяк" – гордость Беркакита, да, пожалуй, и всего нерюнгринского окружения. И не только потому, что хорош сам дом, но и потому, что жизнь в нем бьет ключом. Завклубом Нелля Тихонова, выпускница института культуры, приехала в Беркакит из Караганды.

"Поначалу так скучала! Такое здесь все было чужое, что каждый день готова была сорваться. А теперь... теперь не просто привыкла. – Н. Тихонова оглядывала свои роскошные клубные хоромы. – Обстановка тут удивительная. По-настоящему творческая. Начальник поезда и парторг прекрасные люди, для них клуб, знаете, не менее важен, чем дорога".

Рассказывала, как помогает ей руководство стройки в материальном обеспечении клуба всем необходимым, как поддерживает ее морально, какое значение придается клубу на стройке, где работает в основном молодежь. Сравнивала с соседними поселками, и все получалось в пользу Беркакита. И потом, как бы сама объясняя себе, почему же в одинаковых примерно условиях, при равных возможностях у одних есть и баня, и клуб, и магазины, и школа, и детские сады, а у других нет ничего, кроме неустроенности, безалаберности, сказала убежденно: "Все дело в Малинникове. И в Ильяше. Золотые люди!"

Ильяш – начальник СМП-591 и Малинников – его заместитель по производству, он же секретарь парткома поселка Беркакит, были в момент нашей встречи с Н. Тихоновой где-то на объектах, познакомиться с ними не удалось, но зато появилась еще одна точка зрения на возможность решения многих сибирских загадок. И с этой точки зрения можно смело сказать вот что: не верьте строителям, оправдывающим безобразную организацию пионерных городков и поселков их временностью, отсутствием средств, мощностей, стройбазы и т. д. Не верьте! Это значит только, что перед вами или люди неопытные, или, что много хуже, люди ограниченные, мало, простите, развитые, воспринимающие Сибирь как стартовую площадку для личной карьеры или отбывающие здесь общественную повинность. Ведь рядом же, рядом, не на Аляске, а тут же, в Сибири, при тех же правилах экономической игры торжествуют принципиально иные подходы, от которых выигрывает человек, а значит, и дело, которым он занят.

"Первая, вторая и третья наши проблемы – люди!"

Да. Однако мы бы слишком упростили сложнейшую проблему "временщины в Сибири", если бы ограничились призывом: люди, любите Сибирь и творите для нее добро!

Человек уезжает в поисках лучшего. Из Сибири уезжают и хорошие люди. И очень хорошие люди. И есть тут, конечно, причины объективные.

Впрочем, по порядку.