Текст книги "Одержимость (ЛП)"

Автор книги: А. Джонсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

13

Разветвлённые кроны деревьев и запах свежей краски мог быть незаметен для других, но, когда я стояла на небольшом расстоянии от этой совершенной картины, то ощущала её запах. Он был острым и щекотал мой нос, и ещё боль – она была повсюду. Это было в каждом мазке кисти, в каждом тёмном цвете. Я отступила назад, и угрюмые ветви деревьев расцвели передо мной в открывшейся панораме. Глаза, которые смотрели на меня с холста, теперь были окружены заснеженной корой. Ветки и веточки разрослись во всех направлениях. Это была та зима, когда Деклан впервые пришёл ко мне домой, и мне хотелось, чтобы он стоял сейчас рядом, чтобы я смогла спросить, действительно ли это те деревья, что растут около дома моих родителей, означает ли, что он всё ещё лелеет воспоминания о старых временах, связанных со мной. Я очень хотела вернуться в тот день. К простым временам.

Я поднесла руки к губам и глубоко вздохнула. Я чувствовала его. Покалывание от его губ и бороды было в новинку для меня, но чувствовала это так, как будто всегда знала этого человека, как будто он был частью меня, и у меня не было другого выбора, кроме как найти его и быть рядом с ним.

– Пэйдж, пора идти. – Люка с раздражением уставилась на меня. Я редко работала вместе с ней. Она работала неполный день, так же, как и я, поэтому редко её видела.

– Я сейчас подойду, – сказала я со всей вежливостью, на которую была способна. Я хотела остаться.

Прошло три дня с нашего небольшого перемирия внутри церкви, и я до сих пор его не видела. Но картина Деклана, каждый день обрастала новыми деталями, и я задавалась вопросом, не приходил ли он после закрытия магазина, чтобы не встречаться со мной. Проверив чуть ранее журнал арендной платы, я заметила, что Чендлер забронировал Деклану место на неделе. Согласно журналу, Деклан заплатил наличными вперёд. Идея прокрасться в магазин позже была рискованной, и даже когда я просто думала об этом, моё горло сжималось при каждом вздохе.

Я хотела снова его увидеть, поговорить с ним, но ещё не готова к прогулке в тату салон «Дорога», чтобы сделать это. Лана сказала, что пойдет со мной, якобы она пришла выбрать рисунок для ещё одной татуировки, а я с ней за компанию.

Всё это вроде выглядит невинно и – о чёрт, приятно видеть тебя здесь. Это будет лицемерием, и последнее, что необходимо мне и Деклану – это фасад, за которым можно спрятаться. Я была рада видеть, что он всё ещё приходил в студию каждую ночь и выплёскивал своё сердце, свои мысли на холст. Я вторгалась во что-то очень личное каждый раз, когда заглядывала сюда, чтобы проверить, здесь ли он. Казалось, что здесь его святилище, и я волновалась, что совершаю ошибку, проникнув на его территорию покоя. Но, с каждым новым увиденным мною мазком кисти, новым цветом, картина сближала нас. Я кивнула, согласившись со своим решением вернуться сегодня вечером в надежде застать его здесь.

– Я уже собиралась запереть тебя, – лицо Люки было серьезным. – Но вспомнила, что у тебя есть чёртовы ключи.

Люка не очень много говорила – и, кстати, это было её единственное хорошее качество. Однако она была ошеломляющей: высокая, с длинными шелковистыми светлыми волосами, эффектными очками в черной оправе, а также с холодным и тусклым похожим на сталь характером. Когда я вышла из студии, она ждала меня у входной двери. Я схватила свою сумку и подарила ей извиняющуюся улыбку, когда она осмотрела меня, открывая дверь магазина.

Ночной воздух был сухим и прохладным, и мне захотелось жить поближе, чтобы иметь возможность прогуливаться до дома пешком. В воздухе витал особенный аромат, предшествующий смене времён года. Когда лето все ещё крепко прижималось к земле, но зима умоляла об изменениях. Это была смесь, которая создавала такие яркие цвета на склоне горы, когда листья дарили последнее дыхание изменяющиеся погоде. Когда я раньше рисовала это время года, то всегда использовала тёплые, землистые тона, а Деклан всегда тёмные. Мы были абсолютными противоположностями, но это работало.

– Доброй ночи. Увидимся на следующей неделе, – попробовала быть вежливой я, но она просто помахала мне через плечо, пока шла в противоположном направлении.

Я пождала, пока она не уйдет, и подумала вернуться, но было ещё рано, всего лишь восемь. Медленно я пошла к своей машине. Притяжение студии было намного сильнее, чем желание поесть, но я поймала своё отражение в витрине соседнего магазина и приложила руку к животу. Я действительно была одна кожа да кости.

– Эта блузка слишком короткая, переоденься, – Кларк прищурил глаза, глядя на меня в зеркало и поправил галстук. – Ты набираешь вес, Пэйдж.

Я потянулась к краю блузки, пытаясь натянуть на живот, и опустила глаза на ковёр в спальне.

– Доктор сказал, если я наберу немного вес, это может помочь в регулировании овуляции. Я не наберу больше ста пятнадцати футов (Примеч. Около 52 кг).

Он повернулся, и его губы перекосились, когда он подошёл ко мне. Моё сердце упало, когда он поднёс руки к моей талии. Он всегда хотел иметь более высокую, более худую жену… детей. Я была таким разочарованием.

– Посмотри на меня, – потребовал он, и я повиновалась. Он анализировал выражение моего лица, и я надеялась, что он не сможет распознать страх в моих глазах, хотя звук моего сердца был похож на рёв быка в тихой комнате. – Сто пятнадцать фунтов приемлемо.

Я выдохнула, и он прижал свой рот к моему. Его губы были жаждущими, а дыхание теплое, с привкусом мяты. Он поднял руки к моему лицу, наклонил голову назад, и его язык ворвался в мой рот без изящества или разрешения. Он всегда только брал. Не было ни романтики, ни похоти… ни любви… Я была его, и это всё, что имело значение. Он отстранился и сделал шаг назад, оценивая меня, нахмурив брови. – Займи своё место, Пэйдж.

– Но мы опоздаем в церковь, – у меня пересохло во рту.

Он сжал челюсть.

– Из-за тебя мы и так опоздали. Я попросил тебя поменять блузку не без причины, не так ли? Ты не можешь носить это, она слишком мала, и теперь… ты не послушалась и разозлила меня… займи своё место, – его команда сочилась презрением, а губы сжались в твердую линию.

Кларк ослабил пояс ремня, расстегнул рубашку. Я опустила глаза в пол, когда знакомое чувство страха распространилось по моей коже сырым и холодным потом.

Холодный воздух превратил в лёд мои вены, пока спешила к машине. Я потеряла слишком много веса. Развод, Деклан, всё это сказалось на мне, и если бы я не была осторожна, то позволила бы и своим воспоминаниям превратить меня в пыль и пепел.

Своё место...

Моё место – это неподвижно лежать на спине, без звука, без удовольствия. Три ночи в неделю или более, если он сочтёт это необходимым. Мы должны были заниматься сексом для продолжения рода, а не для удовольствия, как всегда твердил Кларк, но при этом спал с Шерил. Я уверена, что с ней он спал исключительно для удовольствия. Мои руки сжались в кулаки. Когда я была с Кларком, позволяла себе забыть, как это было раньше… Думала, что это моё достоинство, что я не лучше племенной лошади. Я обменяла любовь на обладание. Забыла, каково это – наслаждаться тактильными прикосновениями. Кларк уничтожил любые понятия о романтических привязанностях. Наш брак всегда был для него, для его потребностей, его нужд и для того, что я не могла оправдать.

Я заскрипела зубами, когда села в машину и хлопнула дверью. Я позволила ему контролировать мою жизнь, мой разум и моё тело. Он использовал меня. Слёзы образовались в уголках глаз, когда вспомнила, какими мягкими были губы Деклана, какие чувства вызывали его прикосновения во мне, в моём теле, чего Кларк никогда не смог достичь. Деклан любил меня… он любил меня, и когда наши губы снова соприкоснулись в церкви, он ненадолго смыл всё уродство Кларка, накрывшее меня.

Больше не было вопросов. Моё прошлое связано с моим настоящим, и если я не попытаюсь поговорить с Декланом и не попробую исправить ошибки, которые совершила, то тогда эта изможденная девушка, которая смотрела на меня в отражении витрины магазина, выиграет, и даже смерти будет недостаточно, чтобы положить конец моим страданиям.

– Эм… ты ешь за двоих? Есть ли что-то, о чем мне нужно знать? – глаза Ланы расширились, когда я запихнула кусок жаркого в рот.

– Оно и правда вкусное, – сказала я с набитым ртом.

– Я верю, что тебе нравится, но… ты торопишься. Если ты будешь есть ещё быстрее, то, думаю, не сможешь всё переварить, и в итоге будешь набита как гороховый стручок.

Я подавила смех, изо всех сил пытаясь проглотить еду.

– Ты не ела несколько дней, а теперь… ты торопишься?

Она посмотрела на меня знающим взглядом, и я прищурила глаза.

– Нет, – сказала я с раздраженным выдохом. – Я думаю… – пробормотала я, теребя салфетку, и перевела взгляд на стол. – Думаю, я вернусь в «Галерею» сегодня вечером, у него забронирована эта неделя.

– У Деклана? – вилка Ланы упала на тарелку.

– Да.

Несколько секунд стояла тишина, и никто из нас не произнёс ни слова. Лана посмотрела, как я ковыряюсь в своей тарелке, прежде чем сказала:

– Я думаю, это хорошо. После того, что случилось в соборе Святой Анны… вам, ребята, нужно снова воссоединиться, собрать всё это дерьмо… и… избавиться от него… наконец-то.

Я прикрыла веки.

– Мне страшно.

– Но ты должна попробовать, верно? – Лана нацепила на вилку морковь и поднесла ко рту. – Ведь хуже, чем уже есть не станет, верно?

Могло стать, но, по крайней мере, сейчас, у меня была призрачная надежда.

– Посмотрим.

– Хорошо, я рада, что к тебе вернулся аппетит, даже если будешь питаться своими эмоциями, ты должна надрать задницу. Мне нужна горячая напарница для свиданий, – Лана ухмыльнулась, откусывая кусочек от моркови.

– Я не готова к статусу напарницы для свиданий. – Я встала с дивана и отнесла свою тарелку к раковине.

– Нет? Но посмотри, как далеко ты продвинулась. Ты оставила тиранию контролирующего, обманывающего ублюдка, чтобы жить с грешником из твоего прошлого… – она сделала паузу и начертила пальцем нимб над головой. – И теперь ты собираешься взять быка за рога и вернуть любовь всей своей жизни. Это похоже на пьесу Шекспира.

– Ему нравилось писать трагедии.

– А-а-а. Но он писал хорошие сонеты, так я слышала, – усмехнулась Лана.

– Лана, ты заставляешь меня нервничать. – Это было правдой, и вся еда, которую я только что съела, взбунтовалась в желудке и грозила вернуться обратно, когда я вернулась к дивану.

Улыбка Ланы исчезла, и она взяла меня за руку.

– Если я понадоблюсь тебе, то напиши мне. Я буду ждать. На завтра у меня нет никаких планов, поэтому если Деклан окажется хреном, я появлюсь с миссией спасения.

Я подарила ей улыбку, хотя внутри кричала от ужаса.

– Я… Со мной всё будет в порядке! – я сжала её руку, не уверенная, для неё эти слова или для меня.

Мой живот всё ещё был полем битвы, когда я подъехала к задней части «Галереи» и припарковалась. Полнота чувств затопила меня, и валуном припечатала к сидению автомобиля, пока я выключала двигатель. На стоянке не было других машин, но, когда проезжала мимо задней части магазина, видела свет, льющийся из окна. Мои ноги были как желе, когда я выбралась из машины. Все мои сомнения бурлили желчью в горле.

Что я здесь делаю? Что скажу? Я вытерла дрожащие руки о джинсы. Тонкий светло-голубой свитер свисал с левого плеча, и прохладный воздух щекотал кожу, но никак не помогал успокоить жар, нарастающий в крови.

Лицо покраснело, пока я ключом отпирала вход. Играла музыка, и я узнала песню – «Evergreen» группы «Broods», она была одной из любимых у Ланы. С тех пор, как я переехала, она включала альбом этой группы почти каждый день. Звуки были медленными, угрожающими, затянутыми и чувственными, и я подумала, соответствует ли мелодия его настроению. Дверь студии была открыта и подперта табуретом, который обычно стоял за кассой, и, пока я приближалась, моё сердце трепетало, как запертая в клетке птица. Свет от открытой двери прорывался сквозь темноту, и мои глаза не отрывались от него. Я вглядывалась в тёплый жёлтый силуэт, и, прежде чем появилась возможность перевести дыхание, я увидела его, стоящего перед холстом.

Мои щёки вспыхнули, а мышцы сжались и тут же ослабли. Он был без рубашки, раскрашенные краской джинсы сидели низко, руки закинуты за голову, пока он смотрел на картину. Его тело было не таким, каким я помнила. Теперь он был словно вырезан из камня. Единственное слово, которым я описала бы его, – мощный. Мощная красивая сила запечатлена в каждой мышце. Я попыталась сглотнуть, наблюдая, как его руки упали и повисли вдоль тела, но рот был словно набит золой. Он повернулся, и я смогла увидеть татуировки, покрывающие его грудь и мышцы идеальной буквой V, исчезающие за поясом джинсов. Я пыталась дышать, но мальчик, которого знала, превратился в привлекательную статую, а я была просто тенью, вуайеристом… и не могла отвести взгляд.

Я не должна была быть здесь. Моё мужество испарилось, и я сделала шаг назад. И тут споткнулась и ошеломлено ахнула. Взгляд Деклана метнулся к двери и поймал меня в ловушку.

Он посмотрел на меня, и его голубые глаза широко раскрылись, как будто думал, что я – игры его разума.

– Пэйдж? – спросил хриплым голосом, который прошёлся теплой дрожью по моему позвоночнику.

Не было смысла уходить, он уже поймал меня, и я зашла в студию. Мое сердце билось где-то в животе.

– Я… я не уверена, должна ли я, но мне нужно было увидеть тебя.

Он схватил тряпку со своего рабочего стула и стёр краску с пальцев. Мышцы на руках напряглись, и застывшая сила, которую я видела минуту назад, казалось, запульсировала волнами.

– Почему? – он бросил тряпку на рабочий стул и вздрогнул, как будто его потряс собственный резкий тон.

Потому что хотела тебе сказать, что сожалею. Потому что я потеряла себя и думаю, что ты единственный, кто мог бы сделать меня цельной. Потому что я всё ещё люблю тебя, всегда буду любить.

Воздух между нами потрескивал от напряжения, его цитрусовый запах заглушил мои мысли, и мне пришлось закрыть глаза. Нужно сказать ему. Я должна была хоть что-то сказать.

– Потому что я скучаю по тебе.

Я слышала, как он выдохнул, и мои глаза открылись и уперлись в толстый черный крест, вытатуированный в центре его груди. Подъём и падение его груди были заметны, когда Деклан делал каждый рваный вздох. Он сделал шаг ко мне, и я подняла взгляд к лицу.

– Я не знаю, куда уйду отсюда, но я скучаю по тебе, Деклан и…

Он поднял руку, и на секунду я потянулась к нему. Мне хотелось ощутить жар его ладони на моей щеке, позволить прощению ускорить мой пульс, но он поднял руку, чтобы просто коснуться пальцами своих волос. Деклан посмотрел на меня ярко-голубыми глазами и сказал:

– Принеси холст, – он посмотрел на дверь.

– Тебе нужен ещё один холст? – моё сердце пропустило удар, он меня отпустил или впустил?

– Нет, он нужен тебе.

14

Лёгкое шипение бури вторило тонкому звуку гитары. Музыка была ленивой, она подпитывала моё сердце и разум, пока я рисовала. Это были дни, в которые я чувствовала себя живой. Дни, когда снег достиг трёх футов и всё ещё продолжал идти, и я стала пленником красивого художника. Улыбка расползлась по моему лицу, когда я села на белый мрамор рядом с Декланом.

– Мне очень нравится эта группа. – Он повернул голову и улыбнулся мне.

– Мне тоже. Она помогает сосредоточиться на работе. – Я наклонилась в сторону и увеличила громкость.

Мы сидели, скрестив ноги, бок о бок около полутора часов. Мы вот так и проводили большую часть времени, сидя в моём укрытии, над чем-то работая. Сегодня я изначально планировала нарисовать то, чем гордился бы Дали, но вместо этого карандашом сделала набросок изгиба челюсти Деклана, наклон его носа, и прежде чем я поняла, что именно рисую, у меня уже был почти полный портрет.

– У тебя получается всё лучше, – Деклан слегка ухмыльнулся.

– У меня хороший учитель, – сказала я, и, когда он наклонился ко мне, моё сердце забилось чаще.

У нас случился первый поцелуй несколько недель назад, и с тех пор мы крали поцелуи всякий раз, когда могли. Это было глупо, но мне нравилось, когда Деклан тратил несколько минут между занятиями в школе и целовал меня в нише или заброшенном коридоре. И когда звенел школьный звонок, то перспектива опоздания – последнее, о чём мы думали.

Наши художественные проекты были забыты, поскольку его рот нетерпеливо двигался напротив моего. Мне было всё равно, что мои родители были на кухне и могли поймать нас. На вкус он был как зубная паста и что-то сладкое – просто он. Когда он обнял меня сзади за шею и потянул губу зубами, я рвано выдохнула. Я потеряла себя в ощущениях его губ и пальцев, запутавшихся в моих волосах. Я застонала, когда он отстранился, и его хихиканье разогрело мои щёки. Возможно, он посмеивался надо мной, но и он также тяжело дышал, как и я, и что-то подсказывало мне, что он сдерживается. Мы были слишком молоды, чтобы хотеть большего.

Скажи это моему сердцу.

– Мне нравится целовать тебя. – Я смущенно шмыгнула носом, потому что правда легко соскользнула с моих губ.

Его смешок превратился в хохот, и мой живот наполнился бабочками. Я попыталась ударить его по плечу, но он осторожно перехватил меня за запястье и соединил наши руки, переплетя пальцы.

– Я ненавижу, что мне приходится уходить. – Его улыбка пропала, и цвет глаз углубился.

Я посмотрела на наши соединенные руки, как они сочетались. Моя рука была такой маленькой по сравнению с его, но это не было неудобно.

– Я тоже это ненавижу.

Это правда. Я слишком скучала по нему, когда его не было рядом, и беспокоилась, что его настроение ухудшается, когда меня нет рядом. Он так много боролся с мыслями и голосами, которые слышал. Он рассказал мне о них, прежде чем мы начали официально встречаться, и должна признать, что сначала это напугало меня. Но он всегда был так откровенен со мной, и, если честно, мне нравилось, что он особенный. Я рассказала ему столько же, и с тех пор, наши отношения… они изменились, и он стал для меня больше, чем просто друг, стал для меня важным. Мы стали важными друг для друга.

Музыка переключилась, и группу «Low» заменила «Interpol», и настроение поднялось.

– Если снег будет валить так же, я мог бы спрятаться в твоём шкафу и остаться на ночь, – улыбка Деклана была озорной.

Я наклонилась и поцеловала его в щеку, прежде чем сказать:

– Обещаешь?

Песня «Low» «Over the Ocean» играла и отражалась от стен студии. Она окутывала меня. Волна мелодии разбилась и поглотила меня, когда слёзы обожгли глаза. Я сделала глубокий успокаивающий вздох, когда оттолкнула воспоминание. Деклан пригласил меня остаться сегодня, он впустил меня, и когда заиграла знакомая мелодия и я взглянула на него, мне захотелось вернуться в убежище того снежного дня. Начать заново и никогда не отпускать его.

– Не могу поверить, что ты всё ещё слушаешь это. – Дрожащими руками я установила свой холст на мольберт, который он поставил для меня.

Он кивнул и надел белую футболку, провел рукой по взлохмаченным волосам и нахмурил брови.

– Иногда… иногда это единственное, что помогает мне рисовать.

Я посмотрела на него, благодарная ткани, которая укрыла его точёную грудь. Не уверена, что смогла бы говорить как настоящий взрослый, если бы Деклан всё это время оставался полуголым.

– Я… я не рисовала годами. – Горло сжалось, и мой язык стал похож на наждачную бумагу.

Деклан отвернулся от меня, посмотрев на собственный холст.

– Начни с основ, Пэйдж, – втянул он воздух. Моё имя влияло на него, и я не была уверена: хорошо это или плохо. – Нарисуй то, что знаешь, – сказал он, не отрываясь от изображения моих глаз.

Он подвинул рабочий стул, который стоял между нами, ближе ко мне. Его палитра была заполнена цветами: синим, фиолетовым, серым, оранжевым и красным. Я очень хотела поднять свою кисть и окунуть её в краску, хотела узнать, существую ли ещё в этом мире. Посмотреть, действительно ли Пэйдж Саймон умерла, или я всего лишь сошла с ума. Я едва не умирала со страху. Деклан начал работать, а я не могла не смотреть на него. Его руки порхали по картине, как будто опытный музыкант играл на пианино. Мой пульс беспорядочно бился, а желудок закрутился в узел. Моё же полотно оставалось таким же пустым, как и я.

– Деклан, я…

Он остановился, наклонил голову и спросил:

– Ты нервничаешь?

– Что, если я слишком сильно изменилась? – мой голос был слабым.

– Я думаю, что всё осталось, как прежде. – Он не сводил глаз с пола, но его голос стал громче, и я почувствовала, как в моих венах вспыхнула надежда. Она расцвела в моей груди, как блестящая красная роза. – Талант не исчезает.

Талант.

Я позволила себе поверить, что мы говорим о нас, а не о моей способности рисовать.

Он снова замолчал, и комок в горле превратился в осколки стекла, когда я снова повернулась к своему полотну. Я не готова.

Я отступила от мольберта и посмотрела на Деклана краем глаза. Он возобновил работу, словно меня не было рядом, и, если бы я не была такой эгоисткой, то ушла бы. Но я не могла, поэтому отошла и села у дальней стены. Сидела и смотрела на него. Я восхищалась им издалека, как когда была подростком, и когда музыка нашей юности заиграла вновь, всё, казалось, вернулось на круги своя. Я только надеялась, что на этот раз мы оба получим немного решимости.

Я проверила свой телефон: пятнадцать минут второго. Мой копчик болел от долгого сидения на холодном бетонном полу. Но до сих пор я отказывалась двигаться. Деклан закрыл свои краски, вытер руки полотенцем и посмотрел на мой неиспользованный холст. Он уставился на него, его губы разомкнулись и кулаки сжались. Если бы это было в прежние времена, я бы спросила, что только что сказали голоса. Он бы посмотрел на меня грустными глазами, прежде чем сказать мне что-то ужасное. Голоса всегда были жестокими, и если бы я была в силах изменить одну вещь в Деклане, то не избавила бы его от галлюцинаций, а сделала бы их полезными, заставила их говорить то, насколько он замечателен.

Я оторвалась от наблюдения, разминая конечности. Глаза Деклана двигались по моему телу, и я дернулась под тяжестью его взгляда. Я нервно потянула край моего свитера, а затем вытерла руки о джинсы, пока он следил за мной. У меня не укладывалась в голове, насколько он изменился с годами. Этот великолепный мужчина сейчас шёл ко мне. Деклан взял свой телефон, который был подключён к стерео, и положил его в карман. Музыка затихла, и я ощутила клаустрофобию. Я пришла сюда, чтобы поговорить, и всё, что сделала – пряталась всю ночь в углу. Это был огромный шаг вперёд, белый флаг, но я всё ещё была как на иголках.

Деклан молча глубоко вздохнул, собираясь с духом, прежде чем снова взглянуть на меня. Я закусила губу, не зная, что делать или говорить, пока стояла на месте, словно немая. Он снова посмотрел мне в лицо, и его нахмуренные брови выражали то, что казалось беспокойством.

– Ты голодна? – спросил он.

Мой желудок готов был рухнуть прямо ему под ноги при одном упоминании о еде. Я покачала головой.

– Нет.

– Есть одно место, ниже по улице. Оно открыто двадцать четыре часа.

Снова покачала головой. Я столько хотела рассказать ему, но ресторан был неподходящим местом для этого, и, кроме того, когда он смотрел на меня, его глаза наполнялись смесью страха и неопределенности, я не хотела заставлять его… нас.

Наступила тишина, и всё, что я слышала, было его дыхание. Это успокоило меня и придало немного уверенности.

– Спасибо, что позволил мне остаться.

Он потёр шею, и от этого движения край футболки задрался, обнажив кусочек кожи. Я опустила взгляд.

– Я не буду тебя беспокоить.

– Не надо.

Его тон был суровым, и я подняла голову, встретив его холодные глаза.

– Что?

– Не строй из себя жертву. Мы оба потеряли достаточно, чтобы заслужить это.

Я вздрогнула, его челюсть сжалась, плечи напряглись от гнева.

Я сделала шаг назад к двери.

– Я-я-я…

– Подожди, – выругался он. – Я не имел в виду… я имею в виду… чёрт возьми, Пэйдж, ты здесь, – он с недоумением посмотрел на меня.

Моя нижняя губа начала непроизвольно дрожать, и мне пришлось сделать несколько коротких вдохов. Вдох и выдох. Вдох и выдох, чтобы удержать эмоции. Я узнала от Кларка, что слезами ничего не добьёшься.

– Мне не следует быть здесь, но я должна сказать…

– Что сказать? – спросил он, повысив голос.

– Я должна сказать… – у меня сжалось горло, и когда я попыталась заговорить, слова застряли в горле.

– Что сказать? – его взгляд смягчились, и он подошёл ко мне.

Плотину прорвало, и я поняла, что задыхаюсь, глотая воздух сквозь рыдания. Жар от его ладони на моей щеке облегчил каждый вздох, пока я не смогла видеть сквозь поток слёз.

– Извини меня, – его тон был полон такой грусти и тоски, что вина, которую я ощущала, разорвала моё сердце, и я развалилась на куски.

– Прости меня, – удалось мне сказать. Когда он снова посмотрел на меня, я была уверена, что у меня галлюцинации – он снова был мальчиком: невинным, с широко раскрытыми глазами. – Мне очень жаль.

Он обнял меня, и когда моя щека коснулась его футболки, я снова почувствовала себя в безопасности.

– Я знаю.

Некоторое время мы так и стояли. Он обнимал меня, крепко прижимая к груди. Никаких обещаний или серьёзных обсуждений. Только два человека, которые в тот момент нужны друг другу больше, чем кровь, что быстро бежала по их венам.

Это было очищением.

Возможным возрождением.

Никаких улыбок и поцелуев. Не нужно больше слов сегодня. Только мирный бальзам принятия. Мы были одни в целом мире, и, конечно, я удостоверюсь, что он обо всём узнает, но прямо сейчас мне нужен его запах, наполняющий мои лёгкие, и сердце, которое бьётся напротив моего уха. И когда он отпустил меня, я знала, что в какой-то момент он выяснит, что Пэйдж из прошлого испарилась, и я должна была быть готова к тому, что за пределы извинений он не выйдет.

Молчание не ощущалось странным, когда мы заперли магазин. Когда он предложил проводить меня до моей машины, я согласилась. В конце концов, было уже поздно.

– Ты будешь здесь завтра вечером? – спросила я, открывая дверь машины.

– А ты будешь? – он придерживал дверь для меня, пока я садилась. Я хотела посмотреть на него в последний раз, но моё сердце забилось, бабочки закружились и затрепетали от его слов. – Я забронировал целую неделю, думаю, у тебя достаточно времени, чтобы снова найти своё вдохновение.

Я не уверена, но мне послышался юмор в его словах, и, когда приподняла подбородок и взглянула на него, увидела, что от улыбки у него появились морщинки вокруг глаз. Я откинулась назад и решила, что завтра буду рисовать. Я бы нарисовала его глаза, точно так же, как он нарисовал мои. Но вместо зимы я окружу их весной, жарким светом солнца и яркой зеленью летней травы. Я изобразила бы их как вспышку взрыва, нечто, достойное поклонения, потому что знала только одно божество, и он оставил меня, чтобы позаботиться о себе.

– Я думаю, что буду готова завтра, – в моём заявлении было так много значений и смысла. Когда я подарила ему небольшую улыбку, его кадык нервно задвигался, и стало ясно, что впереди у нас длинное путешествие.

Он снова кивнул и начал закрывать дверь машины.

– Я буду здесь около одиннадцати.

Он закрыл дверь, прежде чем я смогла ответить, и пока наблюдала, как он уходит, повернула ключ зажигания. Закрыла глаза и поблагодарила Бога в надежде, что меня услышат. Я молилась в надежде, что это только начало. То, что тропинка, которую мы проложили сегодня, может исцелить нас обоих. Молилась и надеялась, чтобы мне повезло, потому что я не заслужила ничего лучшего, кроме шанса, но молилась, чтобы Деклан мог снова полюбить меня. Эгоистично хотеть, чтобы такой свет был потрачен впустую на потерянную душу, но всё равно, закрыв глаза, я молилась за него.