Текст книги "Рыцарь пустыни. Халид ибн ал-Валйд. Крушение империй"

Автор книги: А. Акрам

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 35 страниц)

Между тем в секторе Шурахбйла армянам удалось прорвать оборону мусульман и оттеснить их к их лагерю. Армянам оказывали мощную поддержку арабы-христиане Джабалы, и этот прорыв мусульманского фронта оказался наиболее серьезным. Шурахбйл сумел замедлить наступление армян, но не смог отразить его. Вскоре стало ясно, что долго его корпусу не продержаться. Теперь в этом секторе стало необходимым вмешательство Халида с его резервом.

Больше всего Халида страшило массированное наступление врага по широкому фронту. Если бы врагу удалось прорвать в нескольких местах мусульманскую оборону, то резерв оказался бы бесполезным, так как не мог действовать одновременно во всех точках. Во второй день сражения Халид сумел восстановить положение на обоих флангах, сначала нанеся удар по одной вторгшейся в расположение мусульман группировке, а затем – по другой. Однако если бы римлянам удалось прорвать оборону в нескольких местах, подобное оказалось бы невозможным. Поэтому, заметив начальный успех в действиях неприятеля против 'Амра и Шурахбйла, Халид приказал Абу 'Убайде и Йазйду перейти в наступление на своих частях фронта и тем самым предотвратить римскую атаку на левый фланг мусульман, если римляне таковую замышляли. Это наступление должно было сорвать планы противника. Часам к девяти утра корпуса Абу 'Убайды и Йазйда вступили в бой с армиями Курйна и Григория, и к тому времени, как положение Шурахбйла пошатнулось, оба этих корпуса уже вовсю наседали на правую половину римского фронта.

Халид, более спокойный за свой левый фланг, решил ударить по армянам. Он разделил армейский резерв на две равные группы, из которой одну отдал Кайсу ибн Хубайре, а вторую сохранил при себе. Возглавив своих кавалеристов, Халид проехал позади корпуса Шурахбйла и появился на северном фланге армянского клина. Последовал тройной контрудар по армянам и арабам-христианам: Халид ударил справа, Кайс – слева, а Шурахбйл– в лоб. (См. карту 23.) На этом участке поля боя началась лютая сеча. Враг оказывал сильное сопротивление, и в течение нескольких часов мусульмане и христиане вели яростный бой, однако в конце концов армяне дрогнули под ударами мусульманской кавалерии и пехоты и отошли на свою позицию, понеся при этом тяжелые потери. В этом бою, продолжавшемся в течение всего дня, самые тяжелые потери понесли арабы-христиане.

Когда армяне попятились назад, 'Амр ибн ал-'Ас возобновил попытки выбить славян с той позиции, которую они захватили, и славяне, лишенные поддержки армян на своем фланге, также были вынуждены отступить. Шурахбйл и 'Амр вернулись на свои исходные позиции. Однако эта операция на правом фланге мусульман продолжалась до вечера, а пока она продолжалась, такой же решающий и еще более ожесточенный бой шел и на левой стороне мусульманского фронта. Это обстоятельство было особенно угрожающим потому, что армейский резерв был основательно задействован на правом фланге и не мог прийти на помощь Абу 'Убайде и Йазйду, которым приходилось полагаться исключительно на собственные резервы.

По приказам Халида два левых корпуса пошли в атаку на римлян на своих участках фронта и вступили в бой, когда Халид бросил Мобильную Гвардию против армян. Сначала эти корпуса добились определенных успехов и смогли отбросить римлян назад, однако продолжалось это недолго, потому что мусульмане подверглись безжалостному обстрелу лучников. Тысячи римских лучников вели обстрел мусульман, и стрелы летели с такой скоростью и так кучно, что, согласно некоторым свидетельствам, «стрелы падали как град, и за ними не было видно солнца»![277 Вакиди: с. 146, 148.]. Множество мусульман были ранены стрелами, и раны варьировались от легких до смертельных, причем 700 мусульман лишились одного глаза. Из секторов Абу 'Убайды и Йазйда доносились жалобные вопли: «О мой глаз! О мое зрение!» [278 Там же: с. 149.]Считается, что в этом бою лишился глаза и Абу Суфйан.[279 Мы уже упоминали, что Абу Суфйан лишился глаза при Та'ифе. Впрочем, некоторые источники указывают, что это случилось при Иармуке, а не при Та'ифе.] Из-за этого постигшего мусульман несчастья четвертый день сражения вошел в историю как день Потерянных Глаз [280 Там же: с. 148.] , дань искусству римских стрелков. И для мусульманской армии этот день сражения, вне всяких сомнений, оказался самым ужасным.

Мусульмане на левой стороне начали отступать. Их луки оказались неэффективными против римских лучников, потому что луков было мало и били они на более короткое расстояние. Единственный способ избежать дальнейших потерь заключался в том, чтобы выйти из зоны досягаемости для римских стрелков, что Абу 'Убайда и Йазйд сразу и сделали. Когда противники разошлись, оба фронта застыли на месте, и мусульмане благоразумно воздержались от нового наступления. На самом деле мусульмане были изрядно напуганы ранами от стрел и потерей глаз.

Однако Махан и его полководцы Григорий и Курйн видели, как сильно пострадали мусульмане, и решили воспользоваться своим преимуществом. Теперь эти две армии перешли в наступление на мусульман, не давая последним оправиться от полученного ими отпора, и противники вновь сшиблись в горячем бою. В результате атаки римлян мусульмане были отброшены на их исходную позицию, и тут римляне, понимая, что настал решающий день сражения, набросились на них с еще большей яростью. Корпуса Абу 'Убайды и Йазйда были отброшены еще дальше, и только полк 'Икримы по-прежнему удерживал свои позиции на левом крае сектора Абу 'Убайды.

Бесстрашный 'Икрима отказался отступать и призвал своих воинов принести ему клятву сражаться насмерть, то есть умереть в бою, но не сдать свои позиции. В ответ на его призыв 400 его бойцов тотчас же принесли эту клятву и набросились на римлян как голодные волки. 'Икрима не только отбил атаку римлян на своем участке фронта, но и дал отпор римлянам, наседавшим на его фланги. Мусульмане так и не сдали эту позицию. Из 400 смертников, принесших страшную клятву, все либо погибли, либо получили тяжелые раны, но их было во много раз меньше, чем пострадавших римлян. 'Икрима и его сын 'Амр получили смертельные ранения.

Карта 23. Йармук – день четвертый

На этот раз корпуса Абу 'Убайды и Йазйда не дошли до лагеря. Этого не потребовалось, потому что сами женщины, многие из которых были вооружены мечами, бросились вперед и присоединились к мужчинам. Даже женщины понимали, что битва вступила в решающую фазу. Они шли с мечами и шестами от шатров, предназначенными для римлян, и водой для раненых и желающих пить мусульман. Среди них были Хаула, жена Зубайра и Умм Хакйм, которая кричала женщинам: «Бейте необрезанных по рукам и ногам!»[281 Там же: с. 149. Согласно Балазури (с. 141), эти слова произнесла Хинд.]

Видя, что женщины сражаются рядом с ними, а некоторые даже впереди них, мусульмане превратились в неистовых демонов. В слепой ярости они налетали на римлян в этом бою, где больше не было места маневрам и указаниям полководцев, а были только воины, сражавшиеся на пределе человеческих сил. Орудуя мечами и кинжалами, отважные бойцы Абу 'Убайды и Йазйда погнали римлян со своих позиций, и римляне поспешно отступили под яростными ударами взбешенных мусульман. (См. карту 23.)

К концу дня сражение четвертого дня достигло апогея по всей линии фронта. К этому времени все полководцы принимали участие в битве вместе со своими воинами и каждый командир корпуса доказывал свое право быть предводителем смельчаков. Несколько римлян упали на землю под ударами мусульманок. Хаула напала на римского воина, но ее противник владел мечом лучше и ударил ее мечом по голове, и она осела на землю, а ее волосы стали красными от крови. Когда римляне были отброшены назад, другие женщины обнаружили ее неподвижное тело, заплакали от горя и принялись разыскивать Дирара, чтобы сообщить ему о гибели его любимой сестры.

Однако найти Дирара удалось только к вечеру. Когда он прибыл, его сестра села и улыбнулась. С ней и в самом деле все было в порядке!

К сумеркам дневные бои завершились. Обе армии вновь стояли на своих исходных позициях. День был ужасный – он навсегда запомнился ветеранам Йармука, день, когда римляне чуть не стяжали победу. Однако многие из них заплатили жизнью за успех, которого им не суждено было достигнуть. Самые опустошительные потери понесли скованные цепями воины, армяне и арабы-христиане. Мусульмане пострадали больше, чем накануне, и среди них было больше раненых, чем нераненых, но их сердца согревались гордостью и удовлетворенностью, и особенно это относилось к сердцу Халида, который знал, что кризис миновал. Положение переменилось.

Осталось рассказать еще об одном эпизоде, прежде чем мы завершим повествование о дне Потерянных Глаз. Во время затишья в секторе Шурахбйла там внезапно появился до крайности обеспокоенный Халид. Это удивило воинов, потому что они никогда прежде не видели его в подобном состоянии. Однако они поняли, в чем дело, когда Халид приказал воинам найти его красный головной убор, который он потерял во время сражения. Немедленно были организованы поиски, и шапка нашлась, за что Халид рассыпался в благодарностях. Были и такие, кто не знал про эту шапку, и попросили Халида рассказать, что в ней такого замечательного. И Халид рассказал историю о своей красной шапке:

«Когда Посланник Аллаха обрил голову во время своего последнего паломничества, я подобрал часть его волос.

Он спросил меня: "Зачем они тебе, о Халид?" Я ответил: "Они будут придавать мне силы, когда я буду сражаться с нашими врагами, о Посланник Аллаха". Затем он сказал: "Ты будешь побеждать, пока они будут при тебе".

Я велел вплести эти волосы в мою шапку и всегда сражался с врагами, одерживая победу по благословению Посланника Аллаха, Аллах да благословит его и дарует ему мир».[282 Вакиди: с. 151.]

Такова история красной шапки Халида – сокровища, с которым он никогда бы не расстался.

Халид сидел на забрызганной кровью земле на левом краю сектора Абу 'Убайды, когда стемнело. На колене у него покоилась голова 'Икримы, его племянника и дорогого друга. На другом его колене лежала голова 'Амра, сына 'Икримы. Жизнь быстро покидала тела отца и сына. Халид то и дело обмакивал пальцы в чашу с водой и подносил их к губам умирающих, чтобы она скатывалась в их полураскрытые рты. И время от времени он повторял: «Неужели Сын Хантамы сомневается в том, что мы станем мучениками?»[283 Ат-Табари: т. 2, с. 597. Сыном Хантамы был 'Умар, а под «мы» Халид подразумевал бану махзум.] Так, в нежных объятиях Халида, умерли 'Икрима и его сын. Человек, который столько лет был самым кровожадным врагом Ислама, окончательно искупил свой грех, приняв мученическую смерть. В день Потерянных Глаз, день, который мусульмане будут помнить всегда, величайшая слава, которой не удостоился ни один другой мусульманин в Сирии, досталась 'Икриме ибн Абу Джахлу.

Ночь прошла спокойно, если можно говорить о покое применительно к измученным, израненным воинам, которые заставляли себя совершать такие чудеса, которые лежат за пределами человеческих сил и возможностей. Обычно на ночь Абу 'Убайда назначал одного из генералов дежурным офицером, в обязанности которого входил обход сторожевых постов и аванпостов с целью проверки бдительности стражников. Однако в ту ночь и генералы были до такой степени уставшими, что Абу 'Убайда, добрый и внимательный к другим, как всегда, не решился просить кого-то из них взять на себя эту трудную задачу. Хотя его собственный меч был обагрен кровью нескольких римлян и сам он нуждался в отдыхе не меньше других, Абу 'Убайда решил сам выполнить обязанности дежурного офицера. Вместе с некоторыми избранными сподвижниками Пророка он отправился в обход. Однако ему не стоило беспокоиться. Куда бы Абу 'Убайда ни пошел, повсюду генералы бодрствовали, находясь в полной боевой готовности, и, совершая объезды, беседовали со стражниками и ранеными. Зубайр объезжал войска в обществе жены, которая также ехала верхом!

*  *  *

В самом начале пятого дня сражения две армии вновь построились вдоль своих линий – тех самых линий, вдоль которых они стояли перед началом сражения. Однако в тот день солдаты стояли не столь прямо и не выглядели столь впечатляюще. Рядом с каждым невредимым воином стоял раненый. Некоторые еле держались на ногах, но все же стояли в строю. Халид напряженно вглядывался в ряды римлян, ища признаки движения, и задавался вопросом о том, пойдут ли римляне в очередную атаку. Однако они не двигались в течение целых двух часов. Затем из римского центра выступил некий человек. Это был посол Махана, который доставил предложение о заключении перемирия сроком на несколько дней для проведения новых переговоров. Абу 'Убайда почти согласился принять это предложение, но Халид удержал его. По настоянию Халида он отправил посла назад с отрицательным ответом, добавив: «Мы спешим закончить это дело!»[1]

Теперь Халид знал. Его догадка была правильной. Римляне больше не горели желанием воевать. Остаток дня прошел без приключений, Халид раздавал приказы о контрнаступлении и проводил кое-какую реорганизацию. Все кавалерийские полки были объединены в единую конницу, ядром которой стала Мобильная Гвардия. Общая численность этой кавалерийской группы составляла примерно 8000 всадников.

На следующий день на Равнине Йармука должен был засверкать меч отмщения.

*  *  *

Шестой день сражения выдался ясным и солнечным. Шла четвертая неделя августа 636 г. (третья неделя месяца раджаб, 15 г. хиджры). Утренняя тишина никак не предвещала грядущего побоища. Мусульмане чувствовали себя немного отдохнувшими. Зная, что их командир планирует наступление, и, имея кое-какие представления относительно его планов, они рвались в бой. Надежды, связанные с этим днем, заслонили мрачные воспоминания о дне Потерянных Глаз. Вдоль мусульманского фронта вытянулись ряды римской армии – настроенной менее оптимистично, но все же достаточно многочисленной, чтобы потребовалось много сил для сражения с нею.

Когда солнце встало над подернутым утренней дымкой очертанием Джабал ад-Друз, Григорий, командующий армии цепей, выехал вперед, но из центра имперской армии. Он выехал, намереваясь убить командующего мусульманской армией, надеясь, что это окажет деморализующее воздействие на мусульманских воинов. Подъехав к мусульманскому центру, он выкрикнул вызов на бой, требуя, чтобы с ним сразился «лично командир арабов».

Абу 'Убайда тотчас же вознамерился принять вызов. Халид и другие пытались отговорить его, ибо у Григория была репутация отличного бойца, да и вид у него был соответствующий. Все чувствовали, что было бы лучше, если бы этот вызов принял Халид, но Абу 'Убайда был непреклонен. Он передал армейское знамя Халиду и со словами «Если я не вернусь, ты будешь командовать армией до тех пор, пока халиф не примет решение» выехал навстречу противнику.

Оба полководца были на конях. Они обнажили мечи и начали поединок. Оба великолепно владели мечом и продемонстрировали зрителям искусство рубить, колоть и парировать удары противника. Римляне и мусульмане затаили дыхание. Затем, через несколько минут после начала боя, Григорий развернул коня и легким галопом поскакал прочь. В рядах мусульман раздались радостные возгласы, так как казалось, что римлянин признал свое поражение, однако Абу 'Убайда так не считал. Не отрывая взора от отступающего римлянина, он погнался за ним.

Не успел Григорий проскакать и сотню шагов, как Абу 'Убайда настиг его. И вот Григорий, который специально сдерживал бег своего коня, стремительно развернулся и нанес удар по Абу 'Убайде. Его мнимое бегство было уловкой, призванной притупить бдительность противника. Однако Абу 'Убайда не был новичком: он знал об искусстве владения мечом намного больше, чем Григорий. Римлянин успел занести свой меч, да и только. Абу 'Убайда нанес ему удар по основанию шеи, и, выронив меч, римлянин рухнул на землю. Несколько мгновений Абу 'Убайда неподвижно сидел на своем коне, дивясь огромным размерам римского генерала. Затем, в свойственном ему духе игнорирования мирских сокровищ, не позарившись на изукрашенные самоцветами и инкрустированные золотом доспехи и оружие римлянина, этот праведный воин развернулся и направился к своим.

Когда Абу 'Убайда вернулся, Халид покинул его, чтобы присоединиться к кавалерии, стоявшей позади корпуса 'Амра ибн ал-'Аса. Приехав на свое место, он подал сигнал к общему наступлению, и весь мусульманский фронт устремился вперед. Мусульманские центр и левый фланг ударили римлянам в лоб, но не стали развивать наступление. На правом фланге кавалерия приготовилась ударить по левому римскому флангу. Оттуда Халид направил полк, чтобы вступить в бой с римской кавалерий на левом фланге и связать ее, а с остальной частью мусульманской конницы ударил в бок римскому левому флангу (по славянам), тогда как в это же самое время 'Амр неистово обрушился на него спереди. Славяне были храбрыми воинами, и в течение некоторого времени они держали героическую оборону, но, не получая поддержки от своей конницы, атакуемые и спереди, и с фланга, они были вынуждены отступить. Откатываясь назад под ударами Халида и 'Амра, они отошли к центру, где находились армяне.

Когда римский левый фланг рассыпался на части, 'Амр повел свой корпус вперед и, отклонившись немного влево, ударил по левому и теперь незащищенному флангу армян, в рядах которых из-за беспорядочного отступления побитых славян теперь царил изрядный хаос. Тем временем Халид развернул свою кавалерию и атаковал римскую кавалерию левого фланга, которую до этого втянул в бой отряд, отправленный им ранее. Вторая фаза мусульманского наступления началась тогда, когда Шурахбйл атаковал фронт армян, а 'Амр тем временем ударил по их флангу. Затем Халида нанес удар по кавалерии левого фланга и заставил ее отступить с занятых ею позиций. Эта конница, основательно потрепанная Халидом, спасая свою жизнь, ускакала в северном направлении. Она свое отвоевала. (См. карту 24.) Я не стану пытаться объяснить суть плана Халида, так как она станет понятной читателю по мере того, как мы будем следить за ходом сражения. Однако особо следует отметить намерение Халида в отношении вражеской конницы. Он вознамерился изгнать римскую конницу с поля боя, чтобы пехота, из которой состояла основная часть римской армии, осталась без поддержки кавалерии и тем самым оказалась бы незащищенной от атак с фланга и с тыла. В стремительных операциях кавалерия играла главную роль, и без нее пехота оказалась бы в незавидном положении, не имея возможности быстро передвигаться или спастись за счет стремительной смены позиции.

Примерно в то время, когда Халид гнал кавалерию левого фланга римлян, Махан собрал оставшуюся у него кавалерию в единый мощный, мобильный отряд, стоявший за римским центром, чтобы идти в контрнаступление и вернуть себе утраченные позиции. Однако еще до того как римская кавалерия приступила к осуществлению каких бы то ни было маневров, она была атакована с фронта и фланга мусульманской кавалерией. Римляне, побуждаемые бестрепетным Маханом, какое-то время героически сражались, однако в такой стремительно меняющейся ситуации регулярная тяжелая кавалерия не могла сравниться с легкой, стремительно передвигавшейся конницей Халида, которая могла нанести удар, откатиться назад, совершить маневр и нанести новый удар. Наконец римская кавалерия, не видя иного выхода спастись от истребления, прекратила бой и ускакала на север, увлекая за собой пытавшегося остановить ее Махана. Таким образом, римская кавалерия бросила пехоту на произвол судьбы. Всего с Маханом поле боя покинули 40 000 всадников, часть которых относилась к римской кавалерии, а другая часть – к мобильным отрядам арабов-христиан Джабалы ибн ал-Айхама.

Дирар в то утро не принимал участия в кавалерийских операциях. Мусульмане не видели знакомого полуобнаженного воина в битве, в которой он мог бы отличиться. Они не знали, где он, а Халид ничего им не говорил!

Тем временем армяне стойко отбивали попытки сокрушить их, предпринимавшиеся 'Амром и Шурахбйлем. Эти два мусульманских корпуса смогли немного продвинуться вперед, но не слишком значительно, и это понятно, потому что армяне были по-настоящему героическими воинами. Абу 'Убайда и Йазйд также наступали на римлян на своем фронте (хотя пока что они играли второстепенную роль, связывая силы противника), но им не давали развивать наступление армия Курйна и армия цепей. Именно на этой стадии сражения изгнавший с поля боя римскую кавалерию Халид занялся армянами и ударил им в тыл. (См. карту 25.) Подвергшись атаке с трех сторон, армянские ряды раскололись на части. Бросая свои позиции, они бежали на юго-запад, в единственном оставшемся свободном направлении, и испытывали большое облегчение и удивление по поводу того, что мусульманская кавалерия не предпринимала ни малейших попыток помешать их отступлению, хотя ей это ничего бы не стоило. Армяне двигались в том направлении, где, по их мнению, они могли оказаться в безопасности. Они не подозревали, что Халид хотел, чтобы они пошли именно в этом направлении.

Карта 24. Йармук – день шестой (1)

Когда армянская армия была ослаблена и, превратившись в толпу, перемешавшуюся с остатками славянской армии Канатира, побежала в сторону Вади ар-Раккад, остальные римские армии поняли безнадежность своего положения. Их фланг и тыл оказались совершенно незащищенными. Поэтому они тоже начали отступать и стройными рядами, в полном порядке отходить в западном направлении. И вновь Халид не стал препятствовать их отходу.

Солнце еще не поднялось в зенит, когда вся римская пехота перешла в отступление: часть ее бежала, охваченная паникой, другая часть отступала в полном порядке. Она двигалась к Вади ар-Раккад. За отступающими римлянами шли мусульманские корпуса, теперь выстроенные стройными рядами вдоль укороченного фронта. Мусульманская кавалерия переместилась севернее римской армии, чтобы никто не мог ускользнуть в этом направлении, хотя до того как этот путь к спасению был полностью перекрыт, им все же успели воспользоваться тысячи славян и армян. Так мусульмане взяли в кольцо уже разгромленную ими армию Кесаря.[284 Утверждение некоторых более поздних западных писателей, что римляне потерпели поражение из-за того, что Халид воспользовался сильнейшей песчаной бурей, когда ветер дул в лицо римлянам, в корне неверно. Ни один мусульманский историк не упоминает об этой буре. Гиббон (т. 5, с. 327) утверждает, что, согласно Феофану, были «туча пыли и неблагоприятный ветер», но только ребенок может вообразить, что мусульманская армия, все еще состоявшая из примерно 30 000 способных носить оружие воинов, растянутая вдоль 11-мильного фронта, могла столь быстро осуществить столь тщательно продуманный маневр, просто воспользовавшись песчаной бурей. И это во времена, когда сообщения доставлялись всадниками! Это всего лишь попытка надменного западного историка найти предлог для объяснения понесенного римлянами поражения.]

*  *  *

У бежавших с поля боя римлян было одно желание: оказаться как можно дальше от мусульман. Они знали, что путь на север перекрыт мусульманской конницей, однако оставалась еще одна возможность бегства – через Раккад, в том месте, где находился брод, по хорошей дороге. И командиры вели своих воинов к этому броду. Когда первый полк дошел до брода, люди стали стремительно спускаться по склону ущелья, чтобы перебраться на другую сторону ручья. Здесь восточный склон был не таким отвесным, как в других частях ущелья, однако западный склон был намного круче, а в верхней его части дорога оказывалась зажатой между двумя обрывами, создававшими узкую горловину, в которой несколько отважных человек могли бы остановить целую армию.

Карта 25. Йармук – день шестой (2)

Радуясь тому, что им удалось покинуть Равнину Иармука, передовой отряд тяжело поднимался по дороге на западном склоне ущелья. Лишь добравшись до верха, римляне заметили, что выше них находится отряд мусульман с обнаженными мечами, возглавляемый поджарым молодым воином, обнаженным до пояса!

Ночью Халид отправил Дирара с 500 всадниками Мобильной Гвардии, велев им обойти римскую армию слева, переправиться через Вади ар-Раккад и блокировать проход на другом берегу ущелья. Дирар, проводником которого выступил араб-христианин Абу Джувайд,[1] блестяще выполнил маневр. Незаметно для римлян, которые считали, что переправа через Раккад находится слишком далеко позади, чтобы иметь тактическое значение, он укрепился на правом берегу ущелья и укрыл своих людей неподалеку от брода. Дирар со своими людьми стоял в верхней части западного берега и смотрел, как по склону поднимались усталые, с трудом переводящие дыхание римляне. (См. карту 26.)

Скоро на римлян обрушился град камней. Те немногие из них, кому удалось подняться наверх, внезапно попадали. Оказавшись под градом камней, первые ряды отпрянули, сминая тех, кто оказался за ними, а те, в свою очередь, откатились назад, сбивая с ног остальных. В результате атаки Дирара римляне начали скатываться вниз, на дно ущелья, вопящей, извивающейся, все подминающей под себя лавиной.

Находившиеся еще на левом берегу римляне остановились, увидев кошмар, обрушившийся на передовой полк. Стало ясно, что и этот путь к отступлению отрезан. Из-за узости переправы, не оставлявшей места для маневра, ничего нельзя было предпринять, чтобы выбить Дирара с занятой им позиции, поэтому римская армия начала защищаться от грозящего ей нападения с востока. Полководцы, которые по-прежнему оставались с армией, поспешно расставляли полки для обороны, разворачивая их тылом к Вади ар-Раккад, чтобы их правый фланг упирался в реку Иармук. Они оказались зажатыми между двух огней – ущельем и мусульманами – и не могли решить, что хуже!

Под занавес шестого дня сражения началась заключительная фаза мусульманского наступления. (См. карту 27.) В этом забитом людьми уголке Равнины Иармука собралась уцелевшая треть римской армии, аккуратным полукругом выстроившаяся для обороны от мусульман: пехота стояла в восточной части, кавалерия – в северной. У мусульман здесь было не менее 30 000 человек. Время для действий полководцев и маневров истекло. Искусство полководца позволило войскам занять идеальное место для ведения боя, и теперь дело было за солдатами. Полководцы обнажили мечи и стали такими же воинами, как все остальные, подобно львам пустыни, приготовившимся к последнему прыжку.

Атакующие ударили мечами и копьями по находившейся перед ними смешавшейся, бурлящей толпе. Местами римляне стояли так тесно, что у них не было возможности воспользоваться оружием, однако их передняя линия сражалась с героической, хотя и бессмысленной отвагой, стараясь остановить наступление. Вскоре бойцы передней линии были уничтожены, а затем, в процессе наступления мусульман, сеявших вокруг себя смерть рубящими, колющими, оглушающими ударами, – еще ряд, и еще. В клубах пыли и смятении римляне наталкивались друг на друга, и те, кто был недостаточно проворен, падали и погибали ужасной смертью, затоптанные собственными товарищами. Мусульманская кавалерия вместе с отрядом Дирара загоняла римлян все дальше в угол, полностью лишая их свободы действия. Теперь уже всадники Халида действовали копытами и ногами своих лошадей, втаптывая в землю измученных римлян. Вопли римлян смешивались с криками мусульман, и вскоре последнее сопротивление прекратилось, сражение превратилось в побоище, обернувшись самым настоящим кошмаром. В последний раз римляне дрогнули и бросились в беспорядочное бегство. Те, у кого до сих пор сохранилось желание сражаться, были подхвачены волнами своих охваченных ужасом товарищей по оружию, особенно армией цепей, где воины, скованы цепями по десять человек, двигались и падали одновременно.

Мечась, как перепуганное стадо, толпа римлян оказалась прижатой к краю ущелья. Страшно было смотреть вниз, но неистовый натиск мусульман был не менее страшен. Задние ряды тупо наседали на передние, находившиеся на краю ущелья, и римское войско ряд за рядом начало срываться в пропасть. Некоторые продолжали издавать леденящие кровь вопли, пока долетали до дна, другие же кричали коротким криком, разбиваясь о каменистые утесы и продолжая падение в виде обезображенных, бесформенных останков.

Когда последний из римлян прекратил шевелиться, было почти темно. День «бушующего пожара» завершился. Величайшая из битв Халида была закончена.[285 Мнения расходятся по поводу двух основных моментов этого сражения: численности войск противников и точного указания места, где проходило сражение. Комментарий по этому поводу см. в примечаниях 12 и 13 в приложении Б.]

На следующий день, рано утром, пока остальная армия занималась сбором военных трофеев и хоронила мучеников, Халид с мусульманской кавалерией направился по дороге на Дамаск, надеясь догнать Махана. Римский главнокомандующий, подавленный разгромом его армии и не думавший о том, что мусульмане станут преследовать его, не торопился. Вскоре после полудня Халид догнал римлян в нескольких милях от Дамаска и немедленно обрушился на их арьергард. Махан бросился к арьергарду, чтобы командовать его действиями, и тут армянский царь и главнокомандующий имперской армией пал от руки мусульманского всадника. Вскоре после его смерти римская кавалерия развалилась на несколько отрядов и, поскакав на север и на запад, выскользнула из клещей Халида.

И вот жители Дамаска высыпали приветствовать Халида. Они напомнили ему о заключенном с ними два года назад договоре о сдаче города, и Халид заверил их, что они по-прежнему находятся под защитой заключенного договора.

На следующий день Халид воссоединился с мусульманской армией на Равнине Йармука.

Битва при Йармуке стала самым катастрофическим поражением, которое когда-либо наносилось Восточной Римской империи, и оно ознаменовало окончание римского правления в Сирии. Месяц спустя Ираклию пришлось покинуть Антиохию и по суше отправиться в Константинополь. По прибытии на границу между Сирией и территорией, которую мусульмане именовали «Римом», он оглянулся на Сирию и с грустью произнес: «Привет тебе, о Сирия, и прощай! Никогда больше римляне не ступят на твою землю без страха. О, какую прекрасную страну я оставляю врагу!»[1]

Как образец военной операции, битва при Йармуке представляла собой сочетание многих тактических форм: фронтального столкновения, фронтального прорыва обороны, контратаки, отражения атаки, атаки с фланга, атаки с тыла и обходного маневра по флангу. План Халида держать оборону до тех пор, пока враг не выбьется из сил, дал блестящие результаты. В ходе оборонительной фазы, продолжавшейся в течение четырех дней, все наступательные удары Халида имели характер ограниченного тактического маневра, направленного на восстановление линии обороны. Он начал контрнаступление в последний день сражения, только после того как стало ясно, что римляне понесли основательные потери и больше не в состоянии продолжать наступление. В тот день Халид обрушился на позиции римлян с фланга, но лишь после того как отделил пехоту от кавалерии и оставил первую беззащитной. Затем он загнал римскую пехоту в угол, образуемый Вади ар-Раккад и рекой Йармук, заранее поставив Дирара на переходе через ущелье, чтобы никто не смог ускользнуть, и начал свою последнюю, сокрушительную атаку. Ударив по наковальне Вади ар-Раккад, мусульманский молот растер римскую армию в порошок.