Текст книги "Игра даэдра (СИ)"

Автор книги: Zarylene

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 33 страниц)

Подумать только, как быстро женщина может забыть того, ради кого ещё пару дней назад готова была разорвать даже медведя? Будто и не стояли за спиной даэдра, фалмеры, Братья Бури и прочая грязь и ужасы этого мира. Мне, окружённой вниманием Белранда, начало казаться, что даже Эрандура и Мьол в моей жизни не существовало вовсе.

Но увы, эта влюблённость просто очередная часть игры даэдра. Я должна была сделать так, чтобы наёмник мне доверился. И он сам сделал за меня большую часть работы, но закончить её придётся самой.

========== Глава двадцать девятая. Турнир недостойных ==========

Мысли стали похожи на маятник, раскачивающийся от одного решения к другому. Рассказать Белранду правду, остановиться, убежать, спасти его? Или идти до конца?

Недавно выпавший в предгорьях Виндхельма снег хрустел под ногами. День, по мере подъёма на гору, быстро превращался в ночь, созданную Боэтией. Белранд шёл рядом и мурлыкал себе под нос вчерашнюю песню про отряд акавирцев, а я всё ощупывала рукоять жертвенного клинка, отданного мне жрицей Принцессы Интриг.

Убить или спасти? Спасти или убить?

– Надеюсь, мы не попадем в ловушку в горах? – Белранд вдруг пристально посмотрел на меня, а моё сердце чуть не остановилось от его шутки.

– Что? – внутри всё похолодело, будто я проглотила кусок льда. Изо рта вырвался то ли кашель, то ли нервный смешок.

– Говорю, нет ли там ловушки? – громче повторил Белранд.

– Надеюсь, что нет, – мне удалось выжать из себя подобие наигранного смеха, но наёмник не заметил моего смятения. Он скинул с головы мешающий обзору капюшон и осмотрелся.

– Похоже, мы почти на месте, – заключил норд, кивнув на рыжеватые отблески костров на вершине.

– Да, осталось недолго, – пытаясь взять себя в руки, выговорила я.

– Кажется, там кто-то есть… Даэдропоклонники? – Белранд достал из-за пояса наточенный стальной клинок, готовясь к возможному сражению.

– Они не враждебны, если ты не захочешь бросить им вызов, – обретая былую уверенность в голосе, отозвалась я и снова принялась поглаживать шершавую рукоять кинжала. – Я же была там…

Наёмник в сомнениях посмотрел на меня, но ничего не сказал. Похоже, в своих силах он был уверен больше, чем во мне.

Убить или спасти? Спасти или убить?

Колебания мысленного маятника оборвала безобразная ухмыляющаяся голова, насаженная на кол, показавшийся чуть выше по тропе. Цель достигнута.

– Пришли, – просипела я, сглотнув ком в горле. – Спрячь-ка пока меч в ножны, а то ещё подумают не то.

Белранд хмуро огляделся, поморщился при виде головы и нехотя убрал оружие.

Я смело пошагала через лагерь, приосанившись, будто меня совершенно не пугало происходящее. В круге арены шёл очередной бой, но на сей раз сцепились босмер в кожаной броне и имперец в железной. Их лица были залиты кровью уже поверженных врагов. Короткий золотистый клинок босмера мелькал в его ловких руках, выискивая слабые места обороняющегося врага, имперец прятался за щитом и сжимал в руке стальной боевой топор, стараясь не подставляться под удар.

Белранд, увидев сражение, тут же потянул из ножен меч, но я не позволила ему обнажить оружие, мягко положив ладонь на локоть. Норд на пару мгновений замер и вернул оружие в ножны.

– Что тут происходит? – он сурово посмотрел на меня, и в его голубых глазах загорелось с каждой секундой возрастающее недоверие.

– Кажется, они просто что-то не поделили, – успокаивающе, но немного нервно сказала я. – Идем наверх. Покажу, зачем мы здесь.

Белранд вперил взгляд в статую Боэтии, окруженную сгоревшими телами и каменными зубьями, и тихонько произнёс:

– Кажется, я знаю, что это за даэдра. Без боя мы сокровища не получим…

Меня едва ли не тошнило от того, что собиралась сделать. В состоянии, схожим с наваждением, в котором реальность воспринимается отстраненно, словно сквозь пелену тумана, я шагнула на лестницу и столкнулась взглядом со жрицей Боэтии. Она стояла на самом верху, скрестив руки на груди, и недовольно осматривала приведённую мною жертву. Возможно, она предпочла бы, чтобы на месте Белранда был Эрандур. Только в мои планы это не входило.

Поднявшись по роковой спирали, мы обошли жрицу, сделавшую вид, что увлечена боем на арене, и остановились напротив колонны. Наёмник уставился на даэдрические символы у её основания и повернулся ко мне, указывая на надписи.

– Что это означает?

– Если бы я знала… – притворный вздох удался так хорошо, что сама в него поверила. – Дело в том, что из-за Эрандура я не успела переписать символы и зарисовать святилище для отчёта в Коллегию. Там я хотела заняться расшифровкой… Вернее, просто отдать эти записи Финису Гестору. Он колдун, и без труда это прочтёт.

– А что эти? Тоже не знают? – Белранд кивнул на показательно-безучастную жрицу, стоящую к нам в пол-оборота. – Они позволят просто так перерисовать свою святыню?

– Насколько я знаю, это не является осквернением… – пожала плечами и избавилась от рюкзака, чтобы вытащить оттуда полевой дневник и уголь. – Когда жрец бросился бежать, как-то не успела поинтересоваться… – презрительно добавила я.

– Он сбежал? – удивился Белранд, вскинув брови.

– Ну да, а ты что думал? Иначе, поплыла бы я за тобой в Солитьюд?!

– Само собой! – норд загордился, и его бдительность немного притупилась. – Так что же мне делать?

Я раскрыла дневник, взяла уголь, но руки предательски задрожали, как и голос, произносящий фразу:

– Ты не мог бы встать рядом с колонной и положить на её верхушку ладонь, чтобы я могла отметить её высоту в сравнении с человеческим ростом?

Жрица заинтересованно повернулась к нам и хищно улыбнулась за спиной Белранда. Я сделала вид, что жду, но норд снова заколебался.

– Почему сама не положишь?

– И как, по-твоему, мне рисовать, держать дневник и одновременно с тем руку на колонне?! – страх сменился уколом раздражения от его недоверчивости. – Ты, что, боишься? Убежишь, как жрец?

Наёмник нахмурился, злобно пробурчал что-то себе под нос и хлопнул ручищей по колонне. Волной вырвавшейся магии меня оттеснило назад. Символы и спираль перед Боэтией вспыхнули пронзительно-ярким голубым светом, а рука норда будто приклеилась к верхушке обелиска. Я выронила дневник и уголь из рук и вытащила из-за пояса жертвенный клинок. Заинтересованная данмерка неторопливо двинулась ко мне, обойдя по кругу, и прошептала:

– Ты знаешь, что делать…

– Джулия! Что происходит? Помоги! – завопил Белранд, пытаясь отдернуть прилипшую к камню руку.

Вверх от колонны устремилось клубящееся пульсирующее свечение. Сияющая спираль образовала вокруг жертвенного столба непроницаемую завесу, похожую на мутное стекло. Внутри этого кокона кричал и корчился Белранд. Неодолимая сила заломила его руки за спину и поставила спиной к колонне.

Не в силах оторвать взгляд, я стояла с кинжалом в руке, вдруг заметив сквозь непрерывно льющееся свечение, что на площадке собрались все даэдропоклонники, что прежде стояли внизу вокруг арены.

Отступать было поздно. Дело почти сделано. Осталась самая малость – лишить жизни и вспомнить зачем.

– Джулия! – надрывно завопил Белранд и заметил кинжал в моей руке. – Почему?

Поздно он догадался, что оказался жертвой на алтаре даэдра, а я решительно ступила в круг, увидев вдруг вместо наёмника Эрандура, прикованного к этой колонне, прямо как во сне. Жрец должен был занять это место, но мне удалось изменить ход игры.

Я выставила перед собой руку с кинжалом и, отогнав наваждение, встала перед нордом, в глазах которого был вовсе не жар гнева, не ослепляющая ярость и не страх.

Жалость. Жалость ко мне.

– Ничего личного, – я обошла колонну и приставила кинжал к горлу Белранда, только чтобы не видеть его глаз. – Это всё ради него…

Зажмурившись, сделала всего одно движение рукой, при котором показалось, что я режу не плоть – пергамент. Из-под острого лезвия брызнула горячая кровь, показавшаяся на холоде кипятком. Я не увидела её сразу, но ощутила, как темный ручеёк обжёг мои ладони, а густой запах на мгновение перебил даже витающий вокруг вездесущий аромат горелой плоти.

Когда открыла глаза, письмена под ногами засияли карминово-красным, а Белранд вдруг судорожно дёрнулся.

Я в ужасе выскочила из круга, держа перед собой кинжал. Неужели Боэтия воскресила норда?

Наёмник медленно поднимался. По его плащу и железной броне стекала неестественно яркая алая кровь. Голова Белранда была низко опущена, будто он неотрывно смотрит на руны. А потом он рывком поднял лицо и огляделся бездонными, словно даэдрическая ночь, глазами. И я поняла, что это уже не Белранд.

Изо рта наёмника вырвалась тьма. Металлически гулкий, глубокий голос разнёсся над святилищем, возвещая волю Боэтии. В словах даэдра рокотали камни, скрежетало оружие, ядом переливалась ложь, и змеилось жестокое предательство.

– Кто? – вопрошала она, пока норд, ставший её вместилищем, безвольно раскрывал рот и одновременно с тем улыбался от уха до уха перерезанным горлом. – Кто достоин?!

– Я достойна! – выступив вперёд с кинжалом в руке, встала перед Боэтией и заглянула во мрак, заполнивший глаза Белранда. – Он пал от моей руки!

– Зачем ты вызвала меня? Хочешь служить мне? – голова наёмника наклонилась, рот изломился в жуткой ухмылке.

– Нет, я хочу, чтобы твои последователи оставили меня в покое!

Боэтия рассмеялась. В её смехе тонули звезды, его раскаты гасили луны. Перед моими глазами встала пелена тьмы, которая рассеивалась лишь, когда я смотрела на Принцессу Интриг. Но её сила вовсе не сковывала мою волю, она возрождала в душе что-то тёмное, грязное, извращённое. Понукала убивать и предавать.

– Редко остаются в живых те, чьи цели не совпадают с моими… – мгла расступилась, а ухмылка не сошла с и без того ужасного, перекошенного смертью лица Белранда. – Докажи, что ты достойна этого! Вы все! Докажите, что достойны! Лишь один, находящийся здесь, выживет! С тем я и стану говорить!

Тело наёмника вдруг обмякло у колонны, его кровь разлилась, заполняя спираль и даэдрические руны, а я догадалась, что сейчас будет происходить. Времени на раздумья не оставалось. Если верить книге, надо убивать и делать это как можно быстрее. Развернувшись с кинжалом в руке, я всадила оружие в глаз жрице почти по самую рукоять. Данмерка улыбнулась мне напоследок и стояла, пока я не выдернула кинжал из глазницы, в то же время призывая защитные чары.

Что-то сильно ударило меня в спину и сбило с ног. Судя по растекающейся вокруг лопатки горячей боли, в меня угодила стрела, и хорошо если не отравленная. Вокруг зазвучали крики, топот ног и лязг металла. Лежа на камнях, рядом с телом жрицы, я попыталась слабо пошевелить рукой. Повезло, что чары сработали в тот момент, когда стрела достигла цели. Она прошила висящий за спиной плащ и увязла в уплотнившейся магической броне, впившись в кожу лишь острием.

Решив, что в битве всех со всеми лучше заблаговременно прикинуться мертвой, я застыла и старалась даже не дышать. От волнения и холода камней святилища, тело начинало дрожать, а мои попытки сдержаться ни к чему не приводили. Лежала я лицом вниз и лоб касался руки мёртвой данмерки.

Снизу всё ещё слышались звуки сражения, которое плавно переместилось обратно к арене, к подножию святилища. Наверное, даэдропоклонникам там было привычнее сражаться. Мне с каждой минутой становилось всё труднее лежать неподвижно. Пальцы рук и ног постепенно немели, холод проник сквозь одежду к телу, а зубы предательски застучали.

Магия могла меня выдать, но изображать мертвую я больше не могла. Тихонько шевельнулась и повернула голову вправо, сразу увидев убитого Белранда, торчащую колонну и нависшую надо мной статую Боэтии, словно готовящуюся опустить меч и перерубить меня пополам за неповиновение.

Площадка святилища была пуста, и я поползла к лестнице. Если не смогу победить, может, получится убежать. Сейчас бы не помешало зелье невидимости, но в кошеле были только целебные и двемерский куб, который, наверное, заполнился ещё и данмерской душой. В сиянии, исходящем от святилища, я даже не заметила, случилось ли это после убийства жрицы Боэтии.

Я подползла к краю и, услышав чей-то предсмертный хрип снизу, замерла возле Белранда, будто хотела за ним спрятаться. Очень странно было внезапно осознать, что вчера мы с ним спали вместе, а сегодня он уже погиб от моей руки. Безжалостно и быстро.

– Я достоин! – вопил кто-то в раздираемое Боэтией небо. Но поскольку я была жива, владычица интриг не считала эту битву оконченной.

А я поползла дальше, остановившись под сожженным, висящим на колу телом, и попыталась посмотреть вниз, силясь увидеть того, кто остался. Холодный наконечник стрелы царапал лопатку, и очень хотелось его выдернуть, но на подобное у меня не было времени.

Достойный на арене, похоже, догадался, что остался не один. Все звуки снизу прекратились. Он искал меня. Двинувшись назад в коленно-локтевой позе, я добралась до рюкзака и взяла оставленный возле него Ваббаджек. Жертвенный кинжал бросила в груду тел. В моем положении только и оставалось, что уповать на удачу и молиться одному даэдра, чтобы спас от другого.

Быстро оглядев площадку, нашла валяющийся у ног Боэтии череп и потихоньку поползла к статуе. Кто бы ни был внизу, надо отвлечь его. Создать какой угодно звук, чтобы культист пошёл искать его источник.

Взяв череп, решила, что лучше будет ещё немного посидеть и поразмышлять. Лестница справа от статуи, слева дороги нет, лишь серая скала. Если думать как тот, кто поклонялся Боэтии долгие годы, станет ясно, что любой, кто планирует засаду не пойдет по лестнице, а полезет по камням, чтобы ударить в спину. А значит, сейчас последний воитель стоит спиной к святилищу. Шанс этого был довольно большой, к тому же у меня было преимущество в виде Ваббаджека. Риск в данном случае стоил шанса узнать, с кем имею дело. Я снова поползла к лестнице, заметив, как внизу туда-сюда расхаживает босмер в кожаной броне – тот самый, что сражался в круге с имперцем. Эльф переступал через тела пронзенные стрелами и держал на изготовке заряженный изогнутый лук.

Если он и впрямь такой мастер стрельбы, то мне осталось недолго.

Потом я догадалась. Он думает, что уже убил меня, поэтому не смотрит наверх. Его цепкий взгляд скользил по скалам вокруг святилища, частоколу и палаткам. Босмер подозревал, что там кто-то прячется, пока я наблюдала за ним сверху. Всего-то и надо было кинуть череп в одну сторону, а самой ударить со спины.

Привстав на колени, размахнулась пошире и отправила череп в полёт по дугообразной траектории мимо статуи даэдра, в сторону скал, а сама, пригибаясь, кинулась к лестнице, держа в одной руке Ваббаджек и призывая молнию на свободной ладони.

Босмер отвлёкся на гулкий звук удара кости о камень и выстрелил в другую сторону. Момент, когда нужно было развернуться и стрелять в меня, он упустил. Я ударила молнией и Ваббаджеком одновременно, надеясь, что попаду в цель, пока эльф вытаскивал из колчана стрелу и пытался уклониться от двух атак сразу.

Что удивительно – он успел выстрелить в тот самый миг, когда громыхнула молния, а красноватая вспышка из Ваббаджека окутала его ноги льдом.

От силы вырвавшейся из посоха и ладони магии я не устояла и опрокинулась навзничь. Падение и спасло от просвистевшей надо мной стрелы. Рухнув на спину, услышала подозрительный хруст и ощутила боль. Торчащая в лопатке стрела переломилась и глубже вонзилась в меня, усилив и без того скверное ощущение, не дающее нормально шевелиться.

Простонав пару ругательств, я некоторое время неподвижно лежала у подножия лестницы, созерцая звезды на небе и то, как Белранд чеканит шаг, преодолевая ступеньку за ступенькой.

Привстав на локте, поняла, что Боэтия в теле норда движется прямо ко мне. Показывать слабость и скулить от боли теперь было нельзя. Жмурясь и глотая непроизвольно покатившиеся слёзы, я поднялась и горделиво выпрямилась.

– Я достойна, чтобы ты выполнила уговор… – начала говорить с важным видом.

– Уговор? – Белранд вымученно оскалился. – Ты путаешь меня с Вайлом. Я пришла не для того, чтобы заключать с тобой сделки.

Боэтия замерла передо мной на нижней ступеньке у подножия святилища.

– Тогда зачем ты говоришь со мной? Отпусти Белранда и жди, пока у твоего алтаря появятся другие достойные.

И снова зазвучал смех, погружающий сознание в непроглядный мрак.

– О, ты думаешь, это единственные мои последователи здесь? Нет. Их много. И есть более достойные. Те, кого не победить хитрой девчонке, возомнившей, что она способна тягаться с богами! – ядовитые слова лились изо рта наёмника, который вдруг наклонился надо мной и заглянул прямо в глаза. – Но они не станут гоняться за тобой и тем, кого ты изо всех сил хочешь спасти…

Я всмотрелась в черноту, клубящуюся во взгляде Боэтии.

– Значит, я победила? – спросила с вызовом, но Принцесса Интриг покачала головой.

– Я сама тебя накажу.

Белранд дёрнулся вперёд, схватил меня за шею, привлёк к себе и впился губами, вынуждая открыть рот и впустить в себя даэдрическое проклятье. Я затрепыхалась в его руках, забилась, попыталась пнуть в пах, ловя сквозь удушающий поцелуй крохи воздуха, но Белранд больше ничего не чувствовал. Мои губы терзали лишь холод и боль, мертвец кусал их и пытался ухватиться за язык. Я стиснула зубы и упёрлась в его плечи кулаками, но Боэтия повелела марионетке отстраниться лишь, когда сама насытилась моими страданиями.

– Ты предала, и тебя предадут, – изрекла она. – Тот, кого ты подпустишь близко, будет не тем, за кого себя выдаёт. Ты поймёшь всё слишком поздно, когда в спине уже будет торчать нож. И тогда ты вернёшься ко мне.

Отпрыгнув от Белранда в сторону, я вытерла рот рукавом и увидела, что тьма Боэтии оставляет мужчину. Наёмник упал на лестнице безвольной куклой, и я, оббежав норда, помчалась вверх за рюкзаком. По пути подобрала дневник и уголь, чтобы не оставлять ни следа своего пребывания здесь. Потом ринулась вниз, навсегда покидая проклятое место, залитое кровью и усыпанное телами недостойных. Разум жгла мысль, что Боэтия говорила об Эрандуре, но душа, соединенная с его душой, эту мысль яростно отвергала.

«Кто угодно только не он!» – кричало моё одуревшее от страха сердце. И больше всего сейчас я боялась встретиться именно с ним, заглянуть в печальные рубиновые глаза и рассказать правду, почему оставила его одного в Коллегии и ради чего совершила такое злодеяние.

Я бежала вниз по тропе, часто спотыкаясь на ровном месте, и вся промокла от бега, но не могла остановиться. Стыд вперемешку с ужасом пожирал меня, и угнетала мысль: «что будет между мной и Мьол, после того как я так вероломно предала её?»

Когда спуск почти привёл меня к тракту, ведущему к Виндхельму, уже вечерело. Нельзя было сказать, что стемнело, но серый полумрак сгущался с каждой минутой. На дороге, у каменного столбика, отмечающего горную тропу, стоял некто в чёрном.

Порывистый ветер, летящий со стороны побережья, растрепал его пепельные волосы. Я резко остановилась и едва не помчалась назад, затоптавшись на месте.

Эрандур решительно двинулся ко мне. При нём не было Волендранга и Маски Вайла, только меч на поясе да треснувшая броня. Он шел навстречу, и на его лице застыло такое выражение, будто данмер пришёл сюда, чтобы меня убить.

========== Глава тридцатая. Пост Предателя ==========

Я не знала, куда бежать. Да и стоило ли откладывать неминуемое? Рано или поздно нам пришлось бы объясниться и лучше уж сразу, чем тянуть много дней в попытке подобрать слова. Я лгала достаточно, и вот к чему это привело. Пришло время говорить правду. Рассказать всё, как есть, не утаивая ничего, даже самого сокровенного. Пусть выражение лица данмера и передавало его скверное настроение, он же не станет, в самом деле, меня убивать.

Эрандур подошёл вплотную. Он не произнёс ни слова, пока я старалась сделать самое жалобное лицо, на которое только была способна. Жрец быстро стащил с руки эбонитовую перчатку, размахнулся и ударил ладонью. Звонкая отрезвляющая пощечина угодила прямо по моим шрамам, и из глаз покатились слёзы обиды. Физическая боль, пришедшая за этим, не шла ни в какое сравнение муками сердца. Этим ударом друг заставил меня увидеть, в кого я превратилась, связавшись с Боэтией.

– Где Белранд? – твёрдо спросил данмер. Я закрыла лицо ладонями. Стыд и страх снова перемешались внутри, лишая меня контроля над собой и оставив в сознании единственную жгучую как раскалённый прут мысль: «Что же я наделала?»

Язык подвёл меня, и ответить на вопрос Эрандура не получилось. Я прерывисто выдохнула, проглотив рыдания. Удержала в груди рвущийся наружу шквал.

– Где Белранд? – повышая тон, повторил жрец. – И не лги мне! Не смей больше мне лгать!

Я подняла полные слёз глаза, увидев лишь расплывающееся в холодной пелене серое лицо друга, и пролепетала:

– Он… мертв… Я зарезала его… У святилища…

Эрандур развернулся и молча пошел прочь, оставив меня на склоне держаться за распухающую от удара щеку. Он дал мне несколько мгновений на то, чтобы осознать, что из-за своих необдуманных действий, лжи и предательства, которое оправдывалось спасением ближнего, я действительно рискую потерять всё, что мне дорого. Начиная с друга, заканчивая женой, которой явно не понравятся новости о моей измене с каким-то наёмником. Пусть он даже и мертв. Если Мьол узнает, это станет концом.

Сорвавшись с места, я помчалась за Эрандуром, глотая слёзы. Все мои прежние жизненные цели свелись только к его удаляющейся по дороге фигуре. Только шел данмер почему-то не к городу, а в сторону границы с Морровиндом.

– Стой… – прохрипела я ему вслед. – Подожди, пожалуйста…

Он не остановился и даже не обернулся на меня. Впереди, слева от тракта я увидела полуразрушенный дом, над которым змеился черный дымок горящего очага. Поняв, что друг намеревается и дальше меня игнорировать, решила продолжать говорить:

– Ты же не расскажешь об этом Мьол?

И снова молчание. Раздавался только звук шагов в тяжелых сапогах и глубокое дыхание.

– Эрандур, – я попыталась схватить его за руку, но он вырвал свою ладонь из моей, едва почувствовав слабое прикосновение. После чего, конечно же, продолжил молчать и целенаправленно идти к дому.

– Эрандур, послушай, – с каждой секундой говорить было всё сложнее. Мне и раньше-то непросто было с ним общаться, а теперь, когда он наглухо закрылся от меня, это стало невыносимой пыткой. Некстати припомнился давний факт его служения Вермине. Эрандур прекрасно знал, как свести меня с ума в самом плохом смысле.

– Я всё равно не отстану, – твердо заявила я, и также молча последовала за ним.

Данмер свернул к дому, а моего молчания не хватило даже на минуту. Внутри все кипело, рвалось наружу и требовало, чтобы я немедленно высказалась.

– Я же сделала это ради тебя! – выкрикнула ему на ухо, но жрец лишь покосился на меня и вошёл в дом, где сразу уселся перед очагом и подкинул в костер парочку дров.

Оставшись стоять перед ним как статуя, я чувствовала, что самообладание начинает меня подводить. Мне было жизненно необходимо, чтобы друг сказал хоть слово. Пусть пошлёт меня в Обливион, обматерит, скажет, что я была не права. Согласилась бы даже подставить вторую щёку, только бы разрушить эту гнетущую, душащую тишину, в которой данмер оставил меня наедине с собственной совестью.

– Ты злишься? – спросила, уже не надеясь на ответ, и снова угадала.

Эрандур молчал, смотрел в огонь и на моё присутствие никак не реагировал.

– Ты ждёшь извинений? – напирала я. – Так вот они. Прости меня. Или не прощай, но скажи об этом! Я не могу выносить твоё молчание!

Данмер соизволил повернуть голову, окинуть меня жалостливым взглядом и снова со вздохом отвернуться к очагу.

Я заметалась по дому, заламывая руки. Можно было уйти отсюда в Виндхельм! Этого Эрандур бы мне точно не позволил! Он не отпустит меня и пойдет за мной.

– Ладно, сиди тут, раз не хочешь разговаривать, – высказала с необычайно гордым видом, поставив ногу на обломки деревянной полки. – Я пойду в Виндхельм и переночую в таверне. А ты как знаешь!

Эрандур даже не шелохнулся после моего признания, а я продолжила попытки состроить хорошую мину при плохой игре и широким шагом покинула дом, крикнув напоследок:

– Я ушла!

Похоже, эта новость для жреца не была хоть сколько-нибудь значимой, потому как погони за мной не последовало, даже когда я ушла на достаточное расстояние от полуразрушенного дома.

Начало стремительно темнеть. Мне стало страшно стоять на тракте в полном одиночестве с обломком стрелы, царапающим лопатку. Выдернув докучливый наконечник, я порвала плащ и поплелась по дороге обратно к другу, истекая кровью. Выпила зелье, чтобы остановить её, и продолжила путь назад в ещё более скверном состоянии. Тошнило от ран, от усталости. И, как обычно, от себя самой. От глупости, на которую так безрассудно решилась. От того, что Белранда уже нельзя вернуть и ничего не исправишь. И почему же я сразу не поговорила об этом с Эрандуром? Теперь-то он со мной ничего обсуждать не станет.

Поднявшись на крыльцо, остановилась и прислушалась. По-прежнему тихо. Только прогоревшие дрова в очаге слегка потрескивали.

Я вернулась в дом, посмотрела на неподвижного жреца и, понуро опустив голову, обошла его и уселась рядом. Данмер продолжал смотреть в пламя, будто выискивал среди танцующих языков огня только ему понятные образы и ответы.

– Прости, – тихонько сказала я, но и это признание своей вины никак его не заинтересовало. Кричать мне больше не хотелось – не осталось сил. Ко всему прочему, это ни к чему бы не привело.

Оглядевшись в доме, увидела старую, заваленную сеном и шкурами кровать, стоящую за перегородкой и направилась туда, чтобы скинуть вещи и сложить оружие. В комнатушке не было части стены, и через эту брешь виднелось устье Белой Реки, впадающей в море. Вода казалась чёрной на фоне молочно-белого снега.

Я недолго посмотрела на неё, а потом легла на кровать, свернулась калачиком и, накрывшись дырявым плащом, заплакала. Но тихо, чтобы Эрандур не услышал.

Какая-то часть меня у святилища Боэтии умерла вместе с Белрандом. До сегодняшнего дня, я ещё пыталась считать себя доброй и хорошей, но теперь не получалось. Раньше постоянно находились оправдания, но теперь даже необходимость спасения жизни и победы в игре даэдра, не избавляли меня от нарастающего с каждой секундой желания прекратить всё это и слиться с морем, погрузившись в ледяную воду реки.

Это же будет так просто. И после всё станет неважно.

Дышать под плащом становилось всё тяжелее, я высунула голову и вдруг увидела чёрный силуэт, обрамленный рыжим светом очага. Печальные глаза стоящего передо мной друга поблескивали в полумраке, а я снова спряталась под накидку, испугавшись его присутствия. Пока пряталась, не услышала, как он подошёл, но почувствовала, как сел на кровать рядом со мной и положил ладонь на плечо.

От мягкого прикосновения я вздрогнула и нисколько не успокоилась. Рыдания прорвались с новой силой, особенно когда нужды скрывать их больше не было.

Перевернувшись под плащом, я положила голову Эрандуру на колени, а он накрыл ладонью мою разгоряченный от истерики лоб. Жрец по-прежнему ничего не говорил, но его близость значительно облегчала ситуацию. Я хотя бы могла прореветься, зная, что не одна, и что смогу пережить это, как и все прочие приключившиеся со мной беды.

– Ты… злишься? – сквозь слезы, выговорила я, всё ещё не надеясь на взаимность, но данмер удивил.

– Это не злость. Это скорбь. Принято молчать, когда кто-то умирает.

– Скорбь? – удивилась я.

– Когда-то давно, я скорбел по погибшим товарищам, теперь по Джулии Октавии, с которой познакомился чуть более полугода назад. По её невинности и почти детской непосредственности. Она спасла меня тогда, а я её уничтожил. Безжалостно убил в Храме Призывателей Ночи. Пожертвовал ею ради искупления своих злодеяний, – Эрандур погладил мои волосы, а я громко всхлипнула.

– Я сама… выбрала этот путь… – рыдания и заложенный нос не давали мне внятно говорить. Жрец вдруг протянул мне руку, и я вцепилась в его горячую ладонь в надежде, что это поможет мне прийти в себя и вернуться к свету.

– На этот путь я тебя подтолкнул, а ты решила, что нужно идти по нему и дальше, – прошептал данмер, перебирая пальцами мои локоны. – Но ты должна рассказать мне правду, и впредь не должна бояться советоваться со мной, что бы ты ни задумала. Мы обязательно найдём решение. Вместе и только так. Иначе игра даэдра закончится для нас обоих плачевно. Меня слишком долго мучило чувство вины из-за того, что однажды я предал своих друзей и сбежал, как трус. Если и с тобой случится беда, пока я отсиживаюсь за стеной из собственных убеждений, то не смогу себя за это простить.

– Я буду… рассказывать… Обещаю… Там, в Коллегии, я была уверена, что мне… – я сделала глубокий вдох, чтобы набраться сил говорить. Особенно тяжело это было потому, что намеревалась рассказать абсолютно всё, даже о том, что спрашивала у Урага книгу про Вермину. – Была уверена, что необходимо сделать это и заручиться поддержкой Боэтии, после того как прочитала про Владычицу Кошмаров, но… мне не удалось. Поклонники Боэтии больше не будут нас преследовать, их можно не бояться. Их… Их попросту не осталось, все погибли. Но сама даэдра меня прокляла. Сказала, что меня кто-то предаст, – рыдания возобновились. Успокоиться оказалось сложно, а после признания возродившиеся воспоминания наполнили меня страхом и болью.

– Не бойся этих пустых проклятий, Мара нас защитит, – уверил меня жрец, проводя пальцами по щеке и вытирая слезы, вновь посыпавшиеся из глаз. – Я оставил в Коллегии все даэдрические артефакты. Больше с Обливионом меня ничего не связывает. Я молился Маре, чтобы указала путь и, к счастью, мне удалось найти тебя, пока ничего не случилось. Не плачь об ошибках, без них не научишься жить.

– Мара меня не защитит, я изменила жене. Мы женились в храме, а значит, проводили ритуал. Богиня теперь должна покарать меня за неверность… – отдышавшись, я выпалила, пока не передумала все рассказывать: – Чтобы затащить Белранда к святилищу, пришлось с ним переспать. И что самое страшное… Мне это нравилось. Нравилось быть с ним, и чем-то нравился он…

Эрандур вдруг освободил руку из моей хватки и замолчал. Его пальцы зарылись в мои волосы, и жрец вздохнул, будто удержал себя от проявления эмоций. Наверное, его задела моя откровенность, и теперь я подумала, что позволила себе наговорить чересчур много правды. Про связь с Белрандом и в самом деле можно было опустить… Но спустя мгновение, я прокляла себя за эти мысли – пообещала быть откровенной, так нечего жалеть о словах.

Глаза горели, и хотелось пить. Эрандур с силой сжал моё плечо.