Текст книги "What It Means to Stay Alive (ЛП)"

Автор книги: WordsLeftUnspoken

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

– С меня хватит, – она говорит это легко и смотрит за него, скользя взглядом по охранникам. – Те из вас, кто здесь из-за моей вербовки, могут идти со мной, или остаться и сражаться. Я не контролирую ваши решения. Этот выбор остается за вами.

Солдаты смотрят друг на друга с явным беспокойством, переминаясь с ноги на ногу. Двое из них, мужчина и женщина, что стоят совсем рядом, вдруг делают шаг вперед и присоединяются к Ясмин, а затем и третий человек поддерживает их решение, направляясь к ним.

– Если вы думаете, – тихо, угрожающе рычит Марнер, – что кто-то из вас сейчас покинет это место, вы серьезно ошибаетесь.

– Мой сын мертв, – едва слышно произносит Ясмин, и голос ее сочится горем. – Его вычеркнули из моей жизни навсегда. Делай со мной, что захочешь, хуже мне уже не будет.

Лиам делает шаг вперед, глаза его загораются, предвещая опасность.

– Ты позволишь им уйти, – произносит он твердо. – Потому что я не думаю, что ты захочешь сражаться в двух войнах сразу, не так ли?

Марнер смотрит на него с полнейшим презрением, отвлекаясь, и Ясмин с тремя охранниками незаметно и тихо проходят к выходу, стараясь держаться подальше от стаи. Четвертый охранник вдруг срывается с места в последнюю секунду, догоняет остальных и присоединяется к ним. Тео не может отвести взгляд от Марнера ни на мгновение – не тогда, когда тот безмолвно пытается убить Лиама, дрожа от непомерной ярости, – но Тео слышит, как пять человек выходят из комнаты и спускаются по длинному коридору, и мерный шаг их постепенно сменяется бегом прочь.

Лидия позволяет себе глубоко выдохнуть, Малия фыркает, а на губах Мейсона против воли расцветает победная ухмылка, и он старательно отворачивается, заступая за спины девушек. Марнер, напротив, выглядит окончательно разъяренным. Высокий мужчина не отходит от стены, на которую все время опирается, почти прячась за спинами оставшихся охранников.

– Ты заставил моего собственного напарника предать меня, – выпаливает он, цедя фразу сквозь сжатые зубы, – ты пожалеешь об этом, Лиам.

Тео испытывает настоящий взрыв удовлетворения от осознания той непоколебимой паники, что расцветает в глазах врага от потери половины его команды. Оставшиеся охранники образуют плотный полукруг вокруг своего лидера и начинают разговаривать друг с другом.

Лиам, наконец, отступает на несколько шагов назад, неохотно отводит взгляд от группы и почти врезается в Тео. Тот инстинктивно хватает его за талию, не давая упасть, и Лиам мгновенно расслабляется, реагируя на прикосновение, а Тео чувствует мягкое покалывание в собственных руках в ответ. Даже сейчас, в момент смертельной опасности, полностью отключить эту неудержимую реакцию на прикосновения друг друга они не в состоянии. Тео резко сгребает Лиама в охапку и пытается оттащить их вместе назад, но все, чего он может добиться – это сильной дрожи, волной расходящейся по телу Лиама. Тео с силой выдыхает через нос, подавляя пожар эмоций, и опускает руки. Они не могут продолжить сейчас.

Резкое отсутствие контакта, кажется, подействовало, Лиам напрягается на долю секунды, но затем дергает плечами, разминает мышцы шеи, словно надеясь отвлечься. Наконец, бета поворачивается, отказываясь смотреть в глаза (что, вероятно, к лучшему), и подходит к остальной части стаи, мирно разговаривающей между собой. Тео делает шаг к ним, но все еще стоически справляется с ролью наблюдателя. Он прислушивается к разговору стаи, улавливая все, что долетает до его ушей: в основном это похвалы Малии и ее обратные уверения в том, что она просто хотела, чтобы Ясмин прекратила говорить и ушла, что показалось ей самым лучшим решением. Тео тихо фыркает. Чушь собачья. Вражеская группа находится слишком далеко, чтобы вычленить суть их разговора, но он вдруг слышит щелчок пистолета, и в нем мгновенно поднимается волна тревоги. Круг внезапно распадается, и он видит Марнера, берущего почти пустой большой флакон с небольшим количеством жидкости, плескающейся на самом дне. Блестящая желтая жидкость. Яд для оборотней.

– Лиам! – мгновенно зовет Тео, бета поднимает на него взгляд, отмечает выражение его перекошенного лица и направляется к нему. Очевидно, именно такой реакции враги и добивались, потому что боец легко вскидывает пистолет, прицеливается в бегущий силуэт Лиама и стреляет.

Тео не раздумывая бросается вперед, подставляется под летящий дротик, анализируя происходящее как в замедленной съемке. Он успевает как раз вовремя, и дротик попадает в него, вонзаясь чуть ниже груди. Для Лиама такое попадание стало бы смертельным. Он тяжело падает на бетон, с силой выдыхая весь скопившийся в легких воздух. Он замечает рядом какое-то движение, и Лиам падает рядом с ним, а на лице его проступает самая настоящая паника.

– Нет, – он шепчет это слово в таком ужасе, что в нем просачиваются разом все рвущие душу беты эмоции. Он резко вырывает дротик из груди Тео, и тот мучительно пытается отдышаться, заходясь кашлем. Рэйкен слышит крики вокруг себя: это стая заходится в гневе, страхе, ярости и негодовании. – Держись! – приказывает ему Лиам.

– Все хорошо, – едва умудряется вставить Тео между короткими вдохами. – Просто яд для оборотней.

Лиам тяжело вздыхает, только сейчас осознавая, что Тео сделал ради него.

– Ты идиот, – тихо бормочет он, и рука его неосознанно пробегает вверх и вниз по руке Тео, и, вероятно, это прикосновение сейчас одинаково важно для них обоих. Лиам несколько колеблется, но все-таки опускает голову и пристально смотрит Тео в глаза, выдыхая эмоциональное «спасибо». А затем поворачивается обратно к Марнеру. – Что с ним теперь будет? – в его голосе отражается горящее внутри бешенство, но на лице все же проскальзывает страх.

Тео не чувствует себя умирающим. Да, тело болит несколько сильнее, чем должно после падения, а дыхание все еще прерывистое и неровное. Он чувствует, как болезненно сжимается грудная клетка, но его кожа все еще не кровоточит, не слезает кусками, и он не корчится в муках, катаясь по полу. Он садится со срывающимся с губ стоном и небольшим головокружением, и ему приходится упереться в пол руками.

– Лиам, – произносит он, с удивлением отмечая, как резко пересохло во рту. Голова беты мгновенно поворачивается к нему, и Тео замечает, как волна облегчения затапливает теплеющий взгляд оборотня, медленно осознающего, что Тео смог сесть самостоятельно. Тео моргает, явно не ожидая таких проявлений эмоций, но заставляет себя растянуть губы в ухмылке. – Все не так уж плохо, возможно, этот яд не действует на химер.

– Он прав, это не убьет его, – пропитанный горечью и яростью голос Марнера эхом отражается от стен комнаты. – Как бы это и не было прискорбно.

Лиам злобно рычит в ответ на эти слова, а Тео не выдерживает и усмехается, опуская голову вниз, чтобы скрыть веселье.

– Ты обещал уничтожить весь яд для оборотней! – взбешенно вскрикивает Мейсон, но Марнер выглядит так, словно совершенно не боится кучки сверхъестественных подростков, готовых его убить.

– Одну дозу приберегли для чрезвычайной ситуации, – небрежно бросает он, смотрит на Тео, и его зрачки сужаются от злости. – Однако, кое-кто вмешался.

Тео оскаливается, обнажая зубы, позволяя разгневанному шипению вырваться наружу. Он даже приподнимается, словно готовясь к атаке. У них была сделка. Ему стоило задуматься, что Марнер мог обмануть его, но собственная мания величия затмила глаза. Еще больнее бьется осознание, что умри он здесь, Лиам все равно был бы… Нет. Он бы не пошел сюда.

Резкое движение лишь усиливает головокружение, и Тео откидывается назад, фактически теряя равновесие из-за скользящих от слабости рук, и упирается в наклонившуюся к нему фигуру Лиама. Лиам слегка смещается, чувствуя его вес, так что Тео благодарно приваливается к его боку, потому что его собственные руки больше не справляются с нагрузкой. Их прижатые друг к другу тела почти оправдывают произошедшее. Почти.

– Никогда больше не поступай так, – шепчет ему на ухо Лиам, касаясь губами нежной кожи. Шепот так тих, что даже другие сверхъестественные существа не в состоянии его расслышать.

– Я не обещаю, – сухо отвечает Тео, вдруг морщась от боли, насквозь прошедшей через все его тело, и одна рука полностью повисает, теряя чувствительность. Лиам замечает его дискомфорт и встает, приподнимая Тео за ту руку, что вцепилась в его плечо, и поднимает взгляд на Марнера.

– Дай ему противоядие, – требует он так, что становится ясным: возражения не принимаются вовсе.

– Мне жаль, – совершенно бесцветным тоном замечает Марнер, – но мистер Рэйкен велел нам его уничтожить.

– Что ж, вы так прекрасно справились с уничтожением яда для вервольфов, что, возможно, у вас остался и антидот, – злобно добавляет Малия, клацая челюстями, и Тео старается подавить тот шок, что вызывает в нем ее забота. Возможно, это связано с тем, что он спас лидера стаи, или она просто хочет снова начать бой, поэтому он старательно отмахивается от ее слов, не разрешая себе анализировать их дальше.

Марнер тщательно оглядывает членов стаи и обнаруживает, что никто его не боится. Низкое предупреждающее рычание исходит из груди Лиама, и он делает один шаг к темноволосому мужчине, заставляя Тео полностью переложить весь свой вес на руки Лиама: самостоятельно стоять на ногах он уже не в состоянии. Очевидно, решив прекратить не особо выгодное для него сражение, Марнер, наконец, смягчается, указывая на охранника позади него, и тот быстро достает из переднего кармана черной вещевой сумки закрытый шприц, заполненный синей жидкостью, а затем передает его своему лидеру.

Тео не сказал бы, что ему больно, но чувство того, что медленно накапливается внутри, неприятно. Наряду с напряжением, почти парализующим его конечности, он чувствует, что его живот начинает сжиматься, а кожа становится горячее, чем обычно, как будто он в лихорадке. Энергия быстро покидает его тело, и он чувствует, как его голова медленно опускается на твердый бетон прежде, чем он успевает осознать, что происходит. Слышит, как всхлипывает Лидия, и тотчас Лиам снова с ним рядом, он опускается на колени и просовывает руку под его голову, создавая импровизированную подушку. Заботливое движение, такое беззастенчивое, вызывает на лице Тео слабую улыбку, и в груди его расползается чувство привязанности. Его голова немного кружится, а веки так и норовят закрыться. Но он не позволит этому произойти, хотя бороться все сложнее.

– Что происходит? – кричит Лиам, в голосе самая настоящая паника.

– Все хорошо, – Тео пытается успокоить и бету, и его собственную гордость, но слова путаются, теряя итоговый смысл.

– Я сказал, что это не убьет его, – говорит Марнер, – но я не говорил, что ему будет приятно.

– Противоядие, – твердо говорит Лиам, почти выплевывая слова. – Дай его мне. Сейчас же. – С той стороны – ноль реакции, поэтому Лиам зовет: – Малия…

– С удовольствием, – легко вызывается она, делая шаг вперед, явно намереваясь вонзить зубы в любое зло, что встанет у нее на пути. Она быстро продвигается прямо к Марнеру и выхватывает шприц из его руки, яростно рычит и легко разворачивается на каблуках, а затем направляется к все еще лежащим на земле Лиаму и Тео.

Она бросает шприц в протянутую руку Лиама и, строго смотря на Тео, произносит тихим голосом:

– Это не значит, что ты мне нравишься. Все еще нет, – уточняет она. Словно у кого-то были какие-то сомнения.

Тео пытается улыбнуться снова, потому что ее действия отличаются от ее же слов, но теперь любое движение требует слишком много энергии. Он будет чувствовать себя крайне странно, если Малия вдруг не захочет разорвать его на куски; но что-то подсказывает ему, что теперь она, на самом деле, и не сделает этого, даже имея такую возможность. Пожалуй, он сможет принять это как нормальное положение вещей. Жар на его коже вдруг начинает гореть, и он вздрагивает, когда его мышцы буквально начинают рваться на отдельные волокна.

– Держись, – тихо просит Лиам прямо над ним. – Мне нужно, чтобы ты немного сдвинулся, иначе я не смогу сделать укол, хорошо?

Тео не уверен, что сил его мышц хватит на малейшую помощь в передвижении собственного тела, но Лиам делает большую часть работы, перетаскивая его тело так, чтобы голова оказалась у него на коленях. В другой момент он был бы совершенно обескуражен, находясь в таком положении в комнате, полной людей; но у него в голове так сильно плывет, что, к счастью, он просто не в состоянии чувствовать должной доли унижения. Лиам мягко приподнимает рукав свитера, и его беспокоит, как слабо сейчас он чувствует его прикосновение.

– Приготовься, – предупреждает он, и у Тео едва хватает времени осознать происходящее, прежде чем он чувствует укол в почти онемевшей руке и слышит, как вводится под кожу антидот, наблюдая, как поршень стремительно движется вниз.

Он резко вдыхает, когда раствор доходит до его вен; становится невыносимо холодно, и все его тело начинает непроизвольно дрожать. Лиам сжимает его руку, давая хоть что-то реальное и осязаемое, на чем можно сосредоточиться. Противоядие мгновенно охлаждает кожу и оседает где-то в животе. А с холодом возвращаются и потерянные силы, даруя неимоверно потрясающее чувство. Он закрывает глаза, когда все начинает вращаться быстрее и быстрее, как будто он на полпути в никуда, но затем все внезапно возвращается на круги своя, и головокружение рассеивается. Несколько секунд спустя оцепенение начинает исчезать, голова медленно проясняется. Тем не менее, он делает глубокий вдох, наслаждаясь тем, что его легкие больше не болят, когда он двигается, и смотрит на обеспокоенного Лиама.

– Ты в порядке? – спрашивает бета, не заботясь даже о том, чтобы скрыть беспокойство в голосе, и Тео безмолвно кивает, его волосы трутся о джинсы. Глотка слишком пересохла, а голова все еще немного гудит, но, черт подери, ему намного лучше, чем минуту назад.

Лиам проводит большим пальцем по мягкой коже его руки там, где кисть все еще держит его.

– Ты чувствуешь это? – тихо спрашивает он, не отводя взгляда. – Тебе не больно?

Тео не может сдержать легкую ухмылку от его очевидной заботы. О да, он чувствует. Это вызывает строй мурашек по руке, следующих за движениями чужого пальца.

– Чувствую, – тихо подтверждает он, его голос немного грубоват после пережитого. Он сдается и улыбается по-настоящему, надеясь, что такая слабость не спровоцирована отравленным сознанием. – И мне определенно не больно, – добавляет он почти беззвучным шепотом, так, чтобы его услышал только один человек.

Лиам моргает, и его палец останавливается, как, похоже, и разум. Тео улыбается так широко и ехидно, что этого хватает, чтобы запустить в бете обычное раздражение, и тот закатывает глаза, ударяя по руке вполсилы.

– А это чувствуешь? – поглядев на него, бормочет Лиам, и Тео только фыркает в ответ.

– Удивительно, на что была бы способна полная доза, не так ли? – с недовольством в голосе шутит Марнер, нарушая тишину, у Мейсона вырывается взбешенный, низкий звук, и он делает шаг вперед. Лидия протягивает руку, чтобы остановить его и угрожающе смотрит в сторону мужчины.

Лиам все еще не двигается с места, позволяя Тео лежать на нем, пока тот не предпринимает попытки сесть, и, с помощью рук Лиама, что подталкивают его в спину, они оба поднимаются. Прикосновение длится на пару секунд дольше, чем требовалось, но Лиам все еще остается сосредоточенным на группе противника прямо перед ним. Тео ощущает себя до тревожности нормально, и лишь легкий остаточный холодок все еще пронизывает его, словно действия яда никогда и не было. Очевидно, Лиам не разделяет его мысли потому, что если раньше он зло смотрел на Марнера, то теперь его выражение лица становится попросту убийственным.

– Ты мог убить его, – рычит Лиам, и Тео закатывает глаза. Даже когда бета безнадежно ошибается, он каким-то непостижимым образом остается раздражающим и очаровательным одновременно.

– Мы только что выяснили, что не мог, – Марнер говорит медленно, таким снисходительным тоном, который мгновенно заставляет его кровь закипеть. Никто не смеет говорить так с Лиамом, кроме него.

– Значит, вы бы просто его пытали, – выплевывает Лиам. – Это должно звучать лучше?

– На самом деле я не заинтересован в том, чтобы облегчить кому-то из вас жизнь, – беззаботно говорит Марнер. – Единственное, о чем я сожалею, так это о неправильном выборе яда для выстрела.

Лиам громко рычит и угрожающе дергается в сторону высокого мужчины, пронзая его темным взглядом. Тео знает этот взгляд слишком хорошо. Это явно выходит за пределы самоконтроля, и он выскакивает перед бетой, прежде чем тот успевает сделать шаг, и толкает его в плечо, заставляя отойти обратно. Лиам зажмуривается, но не сильно сопротивляется, позволяя увести себя за спины стаи. Их тела слишком близко друг к другу. Тео слышит, как Мейсон плавно вступает в переговоры, и, черт подери, как же здорово, что Кори смог привести его сюда с ними.

Лиам все еще выглядит кровожадно, но близость к Тео и довольно большая удаленность от Марнера быстро успокаивают его. Но даже сейчас он не убирает руки с плеч Тео, и во взгляде его читаются сдержанность и уверенность.

Лиам замедляет дыхание, и, сознательно или нет, но теперь оно идеально совпадает с Тео. Он медленно разжимает кулаки.

– Можно я убью его? – прямо задает вопрос бета, и Тео ухмыляется. Это кажется несколько неправильным, потому что обычно именно он задает этот вопрос.

– Если сделаешь это, потом будешь сожалеть, – отвечает он, зная мысли Лиама. И, исходя из собственного опыта, твердо добавляет: – Ты никогда не сможешь забыть об этом. Оно будет преследовать тебя всю жизнь.

Лиам скалится, сжимая челюсти.

– Возможно, он заслуживает этого, – угрожающе бормочет бета. – По крайней мере все стало бы намного проще.

Тео выдыхает. Это то же самое, что он всегда говорил себе раньше. То же самое, что до сих пор твердит внутренний голос в голове.

– Эй, – тихо говорит он с явной настойчивостью, потому что они не смогут оставаться и говорить здесь вечно. Когда Лиам не смотрит на него в ответ на оклик, он осторожно касается его подбородка и заставляет поднять взгляд. – Убивать никогда не проще, – шепчет он, ища в голубых глазах отклик. – В краткосрочной перспективе да, возможно. Но это не стоит того, что будет происходить с тобой после, мы ведь оба знаем, чем кончается эта дорога.

Лиам кротко кивает, пристально глядя на Тео, словно ища в глубине серых глаз столь необходимую ему сейчас мудрость, что так нужна, чтобы уговорить самого себя не делать желанного. Тео мягко отпускает плечи Лиама, слушая его ровное, спокойное сердцебиение.

– Ты пришел в себя? – осторожно интересуется он, и Лиам неохотно переводит взгляд на беседующую с Марнером стаю, но затем снова смотрит на Тео.

– Я в порядке, – твердо отвечает Лиам, и уверенность в его тоне заразительна.

Тео делает шаг в сторону.

– Тогда идем, – говорит он, следуя позади Лиама, буквально сорвавшегося с места быстрым шагом.

– …но вы не можете ожидать, что не будет никаких последствий, – терпеливо продолжает Мейсон, когда они подходят. – Если вы продолжаете хранить яд для оборотней после того, как утверждали, что полностью уничтожили его, то доверие полностью теряется.

– Мейсон прав, – подхватывает Лидия. – Как мы можем вести переговоры с человеком, который подтвердил ничтожность данного им слова?

– Думаю, у вас нет другого выбора, – снисходительно отвечает Марнер, переводя взгляд со стаи на бету. – Ах, Лиам. Ты уже оправился после небольшого недоразумения?

Тео свирепо сверлит его взглядом из-за спины Лиама, но сам бета попросту игнорирует насмешку, и быстро меняет тему разговора, умудряясь говорить с твердостью в голосе.

– Есть одна вещь, которую я не понимаю насчёт тебя. Насчёт этого, – он обводит взглядом комнату, задерживаясь на охранниках.

– Только одна? – язвительно переспрашивает Марнер, приподнимая бровь.

– Одна, которая имеет для меня значение, – прерывает его издевки Лиам. – Почему из всего многообразия сверхъестественных существ, ты ненавидишь только химер? В этом нет смысла.

– Они неестественные! – злобно рычит Марнер.

– Да, как и вервольфы, чисто технически! – выкрикивает Лиам. – Это не вендетта, чтобы убивать нас всех!

Тео подавляет желание хлопнуть себя по лбу.

– Ты пытаешься нарисовать у себя на спине еще большую мишень? – шепчет он Лиаму на ухо. – Потому что лично мне кажется, что та, что уже есть, достаточно большая.

Лиам отвечает ему долгим взглядом, а Мейсон продвигается поближе к солдатам.

– Я думаю, он пытается сказать, – терпеливо добавляет он, – что химеры не просили создавать их такими. Они просто невинные жертвы обстоятельств, по сути.

– Я тебя умоляю, – фыркает Марнер. – Ты просишь меня поверить, что он, – он быстро указывает пальцем в сторону Тео, – невинная жертва?! Ты вообще знаешь, что он творил?

– Неужто он хуже тебя? – прерывает его Лиам с поднятыми в притворном удивлении бровями, и Тео не может удержать скользящую по губам улыбку. Все еще так странно понимать, что на свете есть люди, защищающие его. Готовые сражаться вместе с ним, а не против.

– Он убил моих друзей! – гневно напоминает Марнер, и что-то щелкает внутри Тео.

– Да, а ты почти убил моих! – наступает недолгое молчание, и Тео понимает, что только что ответил, и все снова смотрят на него. Лиам бесстыдно, с неприкрытым счастьем ухмыляется, словно еще недостаточно часто слышал подобные признания. И если он будет реагировать так каждый раз, когда с губ Тео слетают эти слова, то, возможно, Тео никогда не перестанет это произносить.

– Я думал, ты говорил, что у тебя нет друзей, – Марнер говорит тихо, и голос его сквозит закравшимся в тон подозрением. Тео не уверен, что у него больше одного друга, в самом деле. С остальными все больше похоже на одностороннюю симпатию.

– Что ж, он солгал, – вмешивается Мейсон. Тео резко оборачивается на него, и глаза его выдают нескрываемый шок. Парень дарит ему в ответ широкую улыбку. Ладно, возможно, не совсем одностороннюю.

– Это он умеет, – услужливо добавляет Малия, и он закатывает глаза. Что-то никогда не меняется. И осознание этого распространяет по телу странную теплоту.

– У него есть не просто друзья, – решительно заявляет Лиам, делая шаг влево, почти вплотную прижимаясь к Тео. – У него есть стая.

Эти слова ласкают слух, и он чувствует, как грудь разрывается, а эмоции бесконтрольно нарастают внутри лавиной. Он продолжает ждать, пока кто-то возразит против, но никто этого не делает. Стая. Он знает, что это неофициальное решение, но уже просто сама мысль опьяняет, звучит в его ушах бесконечным гулом. Ему срочно нужен какой-то сдерживающий якорь, прежде чем подсознание окончательно вырвется наружу, и Тео неосознанно перемещает свою руку на полдюйма ближе к Лиаму, и они почти соприкасаются. Его кожа касается чужой так, что он никогда не перестанет удивляться необычному чувству, что возникает при простом действии. Он никогда не привыкнет.

Лиам сам берет его руку без малейшего сомнения и переплетает их пальцы, как бы безмолвно добавляя: «У него есть я». Это вызывает головокружение, но как-то и удерживает его мысли, заземляя их. Это все, что ему нужно.

Марнер в отвращении качает головой.

– Что ж, Тео, похоже, ты наконец-то сумел в достаточной мере промыть людям мозги, чтобы они сделали такой вывод.

– Я не промывал никому мозги, – фыркает он и кидает предупреждающий взгляд назад на Малию, прежде чем она успеет добавить едкий комментарий. – Не в этот раз.

– В любом случае, – прерывает его Мейсон, пытаясь вернуться к утерянной теме, – все это показывает, что химеры превзошли свое предназначение. Их точно не создавали для создания дружественных уз.

– Извините, что не хлопаю в ладоши, поздравляя его, – шипит сквозь стиснутые зубы Марнер.

– Я не прошу тебя этого делать, – с неожиданным блеском в глазах продолжает Мейсон. Тео быстро переводит взгляд на Лиама, который смотрит на своего лучшего друга с крайне заинтригованным выражением лица. Он тоже видит это. – Прямо сейчас все, о чем я тебя прошу, сводится к признанию факта, что химер против их желания создала группа сумасшедших ученых, прозванных Ужасными Докторами.

Марнер двигает нижней челюстью, пытаясь найти скрытую уловку. По-видимому, не найдя таковой, он медленно соглашается:

– Это так.

Мейсон улыбается, при этом умудряясь не выглядеть слишком снисходительным или взволнованным.

– Отлично, – говорит он, сохраняя все тот же нейтральный тон. – Если я все правильно понял, вы ненавидите химер за то, что они противоестественны, а также за непредсказуемые, а иногда и насильственные действия, которые они совершают, верно? – После осторожного ответа Марнера: «Более или менее» он продолжает: – В этом случае, хотя я и полностью не согласен с вашими желаниями и необоснованной ненавистью, если вы хотите остановить производство сверхъестественных существ, таких как химеры, и наказать виновных, я бы предложил вам пойти за теми, кто их создает.

Мужчина выглядит немного сбитым с толку.

– Ужасные Доктора, как я понял, мертвы…

– Или что-то вроде того, – быстро уверяет его Мейсон. – Но я уверен, что вы должны знать обо всех подпольных движениях, все еще действующих вокруг сверхъестественных экспериментов. Они обычно похищают молодых или сверхъестественных подростков и подвергают их жестоким, калечащим и убивающим испытаниям. Некоторые все еще хотят узнать больше о создании канимы и других возможных мутациях…

– Это твое предложение? – фыркает Марнер, скрещивая на груди руки.

Мейсон глубоко вздыхает и продолжает.

– Я говорю, что подростки, на которых проводились ужасные эксперименты, выйдут из своих тюрем крайне потерянными и все, что они будут знать, – что единственный способ выжить достигается путем насилия, что и приравняет их к химерам. Но если вы хотите остановить это, то сосредоточьтесь на тех, кто этого заслуживает, и тех, кто непосредственно источник всех бед: на самих экспериментаторах.

Повисает длительное молчание. Мейсон наконец-то позволяет себе выглядеть немного удовлетворенным; Лиам смотрит на него с удивлением, Лидия выглядит взволнованной, даже Малия выглядит несколько впечатленной, и только выражение лица Марнера по-прежнему абсолютно нечитаемо. Тео впечатлен. Это действительно элегантное решение, идеальное, если бы не:

– Мы уже пробовали, – наконец, сердито выдает Марнер, и лицо Мейсона вытягивается. – С докторами. Они бы разорвали нас на куски, продолжи мы преследование.

У Тео появляется идея, но он знает, что все, что слетит с его губ мгновенно отбросят и обесценят. Он отпускает руку Лиама и мягко подталкивает его, надеясь, что они думают в одном направлении, как это обычно бывает у них в подобных ситуациях. Как будто только и ожидая поддержки, Лиам прерывает Марнера.

– Это было годы назад! И это были Ужасные Доктора. Люди, с которыми вы столкнетесь, не были здесь с 1700-х годов, а ваша группа явно развивалась и росла за эти годы. – И, глядя на колебания Марнера, добавляет: – Или вы уже стараетесь избежать боя, даже не попробовав?

Тео довольно ухмыляется, глядя, как Марнер в бессильной злобе стискивает зубы. Он бы не смог сказать лучше.

– Смотри, – начинает Мейсон таким тоном, словно говорит с провинившимся одноклассником. Это почти чудо, что он умудряется говорить так с человеком, чуть не убившим его парня. – Очевидно, что вы не желаете прекращать охоту, значит, тогда стоит охотиться хотя бы на правильных людей.

– Мы предотвращали насилие, – коротко отвечает Марнер, и Мейсон несогласно трясет головой, но прежде, чем он успевает открыть рот, Лидия подхватывает разговор первой.

– Это неэффективно. Если вы просто будете убирать жертв одну за другой, ваша миссия никогда не будет закончена. – Марнер непонимающе смотрит на нее, и Лидия поясняет. – Я имею в виду, что пока вы устраняете одну жертву, экспериментаторы сотворят еще троих. Это бесконечный процесс. Иссечение корня проблемы – лучший способ остановить безумие. – Она мрачно улыбается. – Вы охотитесь не на тех.

Солдаты, стоя за Марнером, неловко переминаются, некоторые даже осмеливаются шептаться друг с другом, и Тео чувствует что-то, смутно смахивающее на надежду. У них появился шанс достучаться до их сознания. Малия скрещивает руки, вероятно, наименее угрожающим способом, на который способна, и люди смотрят на оставшуюся часть стаи. Это напрягает, но она почти готова кивнуть ему. Слегка потрясенный, Тео отвечает неловким жестом. Похоже, он не единственный, кто думает, что шансы есть, по крайней мере, с некоторыми людьми в комнате.

– Химеры и эти ваши «жертвы» все еще должны заплатить за то, что сделали, – твердо заявляет Марнер после почти минутного молчания. Тео кажется, что он слышит безнадежный вздох Лиама, но Мейсон ни капли не возмущенно продолжает. У него бесконечный запас энергии и терпения, да?

– Не совсем так, – утверждает он. – Если эти сверхъестественные существа злы и агрессивны, то не потому, что таковыми являются. Всякая ненависть и насилие имеют первоисточник. – Мейсон колеблется, но затем продолжает. – Твоя ненависть – это создание, что причинило тебе боль. Но ты не ненавидишь себя за то насилие, что делал и сделаешь сам. Вы просто все ненавидите тех, кто первым навредил вам, и поставили это на первое место. – Он пожимает плечами. – Такой же принцип и с химерами. Вы же не обвиняете лабораторных крыс в том, что с ними происходит? Потому что у них не было выбора чем становиться.

– Ты назвал меня крысой? – тихо бормочет Тео, несколько обиженный сравнением, и Лиаму приходится легко ударить его по бедру, чтобы дать Мейсону закончить.

– Я не говорю, что вам нужно перестать сражаться, – продолжает Мейсон, понижая голос. – Но я думаю, если вы пересмотрите свой план атаки, вы станете намного более эффективными защитниками, которыми явно и хотите быть.

На последнем комментарии Марнер поднимает голову, сверкая недобрым взглядом, но Мейсон даже не вздрагивает. Тео слышит, как все в комнате задерживают дыхание, и понимает, что он тоже. Кажется, целая жизнь проходит прежде, чем кто-то прерывает молчание.

– Если, – жестко начинает Марнер, – я согласился с вами, что устранение грязных лабораторий, которые создают эти мошеннические и неконтролируемые сверхъестественные явления, является разумным…

Дерьмо, думает Тео в удивлении. Где-то в полном беспорядке ненужной болтовни он вдруг просто признал, что Мейсон был прав.

– …тогда я могу согласиться, что охота на экспериментаторов может быть наиболее подходящим курсом действий.

Тео в шоке едва удерживает собственную челюсть от падения. Малия не такая тактичная, и он видит, как Лидия щелкает пальцами, чтобы та хотя бы перестала пялиться. Лиам смотрит на него широко раскрытыми глазами и слегка приоткрытыми губами, и Тео впервые видит проблеск надежды, заставляющий уголки его рта приподняться. Мейсон выглядит совершенно спокойным, как и обычно, с дипломатической улыбкой на лице.