Текст книги "О мифах и магии (ЛП)"
Автор книги: Wonkington
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)
– Вы помните что-нибудь из того, что написали?
– Ни слова. Помню только, как смотрю на листы, а они все исписаны какой-то чепухой, и как меня отправляют к школьной медсестре – с меня пот лил градом, и экзаменаторы решили, что я могу упасть в обморок.
Гермиона отодвинула тарелку в сторону и пригасила икоту тыльной стороной ладони.
– Ваша очередь.
– Пожалуй, за последние несколько дней я достаточно выставлял себя идиотом, – ответил Снейп.
– Недостаточно, – не согласилась она. Ухватив себя за голую ступню обеими руками, Гермиона подалась вперёд. – Глупость за глупость. Расскажите мне о каком-нибудь своём дурацком поступке. Так будет справедливо.
Снейп не улыбнулся. Не засмеялся, не застонал, не возразил. Просто посмотрел на неё пристальным, стеклянным, почти влажным взглядом тёмных глаз.
Гермионе вдруг стало не по себе. Она вцепилась в пальцы на ногах. «Он же некрасивый, – напомнила она себе. – И ворчливая скотина».
– Ну, скажем, во сне вы ходите, – предложила она в попытке сгладить внезапную неловкость. – Или что-нибудь ещё такое необычное. Нам наверняка крайне важно фиксировать подобное.
Поёрзав, Снейп откинулся на изголовье кровати, явно не расположенный к беседе, и наконец сказал:
– Однажды я спрыгнул с крыши.
Гермиона едва не свалилась с кровати. Поспешно, с пылающим лицом, она выпалила:
– Я не имела в виду самоу—
– Нет же. – Снейп до побелевших костяшек сжимал край подушки. – Это вышло случайно.
– С крыши вашего дома? – выдохнула Гермиона.
– Да. Мне совершенно нечего было делать на крыше. Я просто подумал, что умею…
– Летать, – договорила за него Гермиона.
Он кивнул. Их глаза вновь встретились, и её вдруг слегка замутило.
– У вас случаем не было с собой метлы? – спросила она, опуская взгляд на покрывало.
По крайней мере, он не фыркнул, но ответ его был вполне чётким:
– Нет.
– Гм. – Дневник лежал в рюкзаке на другой стороне комнаты. Гермионе лень было вставать за ним. – Что ещё?
– Ну уж нет, – отозвался Снейп. – Ваш черёд.
– Вы ведь читали мой дневник, – возразила она.
– Только первые несколько страниц, – сказал он (слишком поспешно. Неужето опять покраснел?) и повторил: – Ваш черёд.
Нахмурившись, Гермиона провела большим пальцем по шраму на левой руке.
– Я купила родителям билеты в Австралию в подарок на годовщину свадьбы.
Снейп усмехнулся.
– Ну и чего тут стыдиться.
– Билеты в один конец, – пояснила она, и он наконец расхохотался. Не злобно, а как-то весело, будто на самом деле смеялся не над ней, хотя ей в это не верилось.
– И как они отреагировали?
– Они были в восторге от подарка. – Гермиона тоже позволила себе самоуничижительную улыбку. – А потом, за две недели до отъезда обнаружили, что обратная поездка в билеты не входит. Мало им радости было заплатить за обратную дорогу в два раза больше того, что я уже потратила. Но мне в итоге удалось уговорить их поехать. – Чувствуя, как начинают потеть руки, она подумала о наводнивших её электронную почту фотографиях из Австралии: родители, загорелые, улыбающиеся, позируют перед Харбор-Бридж в Сиднее; коала льнет к груди перепуганного отца; радостная мама у огромного термитника в Квинсленде. Избавившись наконец от дочери, оба они выглядели счастливее, чем когда-либо в последние годы.
Наверное, её улыбка дрогнула: подняв голову, Гермиона обнаружила, что Снейп озабоченно наблюдает за ней. Или завистливо? По нему не поймёшь.
– Что будем делать завтра? Я подумывала вернуться в деревню…
– Лично мне тут больше делать нечего, – ответил Снейп. – По-моему, можно переходить к следующему пункту.
– Да, но…
– Я – читать, – отрезал Снейп, поднимаясь. Ухватившись за раму своей кровати, он потащил её назад, пока ножки не попали во вмятины в полу, затем подтянул ещё на пару дюймов к окну. Поставив свою тарелку на прикроватную тумбочку, он брякнулся на возмущенно скрипнувший матрас, раскрыл книгу, которую ему доверила Гермиона, и сказал, сохраняя совершенно бесстрастное выражение лица и таким же бесстрастным голосом: – Затем мы можем обсудить, куда направляться дальше. И возможно, – добавил он равнодушно, уставившись на чистый лист оборота обложки, – вам пора уже задуматься о возвращении домой. Ваши родные наверняка соскучились.
Гермиона поразмыслила немного, не зная, что ответить. Она совсем не была уверена, что по ней кто-то скучает, но вслух это признавать не очень-то хотелось.
– Северус, что случилось с вашими родителями?
Шелест страниц.
Гермиона подвинулась назад в постели. Покрывало сбилось вокруг колен.
– Поговорим завтра. – Лицо у неё пылало: ясно, ляпнула что-то не то.
– Завтра, – только и ответил Снейп, и оба зарылись в книги.
***
Она снова очутилась в лесу. Ночь, холодно, так же холодно, как в тот день, когда они со Снейпом наткнулись на оленя. Но сейчас Гермиона была в помещении. Лежала в постели, которая скрипела и покачивалась, будто висела высоко, где-то под потолком.
Гермиона подняла руку. Пальцы упёрлись в парусину.
– Гермиона?
И голова тоже.
– Рон? – откликнулась она.
– Привет. – Гермиона не видела его, но знала, что он рядом. Чувствовала, как прогибается её матрас под его ткнувшимися в пружины локтями. Нижняя койка скрипнула: он переступил с ноги на ногу, подняв облачко затхлого воздуха и запаха кошачьей мочи.
– Что происходит? – спросила Гермиона.
– Ты спала?
– Я и сейчас сплю. – Она протянула дрожащие пальцы и тут же отвела обратно, испугавшись, что рука пройдет сквозь него. Явь ли это? Она ведь не здесь. Здесь, но не здесь. Гермиона понимала, где она должна быть – в маленьком пансионате, со Снейпом, миссис Джонс и вечно тявкающей собачкой, храпящей этажом ниже.
– Рон, – произнесла Гермиона, снова пробуя имя на слух. У неё болела голова, словно моторчик в её мозгу тщетно пытался завестись, скрежеща всеми шестёренками. – Кто ты?
Озабоченный голос:
– Ты себя нормально чувствуешь?
Голова раскалывается.
– Сейчас, – сказал Рон. – Инсендио.
Рядом с ней вспыхнул фонарь. Но в неярком свете видны были только парусиновая стена, Гермионина койка, шесты. Всё, чего не касался свет фонаря, было утренне-серым, выцветшим, будто отмершим. Гермиона знала, где находится, но не знала, откуда ей это известно. Казалось, она сидит в каком-то кармашке, и свет не достает ничего и никого вне этого кармашка.
Никого, кроме него.
Гермиона не сдержала потрясённого вздоха. Блестящие рыжие волосы, ярко горящие даже в свете лампы. Веснушки, рассыпавшиеся по щекам и носу. Рон убрал что-то в карман и сложил большие руки перед собой на матрасе, совсем рядом с её укрытым одеялом коленом.
– Ты бросил нас, – сказала она.
Лицо Рона дрогнуло – жесткость и сожаление отразились на нем.
– Я знаю, – неловко буркнул он. – Но мы ведь уже поговорили об этом.
– Ты бросил нас.
– Гермиона?
Она снова легла, опрокинулась на спину, уставившись в потолок, и подвинулась только тогда, когда Рон влез под одеяло и улёгся рядом, опершись на локоть, но тщательно избегая касаться её рукой.
– Ты умеешь колдовать, – выдохнула она.
И вздрогнула – рука Рона опустилась ей на лоб, проверить, нет ли жара.
– Ты нормально себя чувствуешь?
Нет, Гермиона определённо не чувствовала себя нормально. Её мутило, голова кружилась, казалось, койка вот-вот выскочит из-под неё веретеном, сбросит её, отшвырнёт прочь.
Нащупав его штанину, Гермиона мёртвой хваткой вцепилась в ткань.
– Нам нужно условиться о месте встречи, – сказала она. – На случай, если мы опять разделимся.
– Я не…
– Так нужно, Рон, – настаивала она.
– Ну ладно, ладно, – прошептал он, обхватив её затылок рукой – такой тёплой, такой живой, что хотелось плакать. – Нора. Встретимся в Норе, идёт?
– Нора в Девоне.
– Э-э, ну да, Нора в Девоне. – Он перестал успокаивающе поглаживать её по волосам. Койка отчаянно закачалась, и Гермиона вцепилась в него крепче. Он будто не заметил. – Тебе кошмар приснился? Я больше вас не брошу.
– В том-то и дело, Рон, – обречённо произнесла она. – Бросишь.
Койка крутнулась в последний раз, и Рон исчез, вместе с палаткой и светом фонаря. Гермиона лежала на полу в пансионате. Сквозь окна в комнату пробивался седой утренний свет, и Снейп с непроницаемым выражением лица стоял над ней в халате нараспашку.
– Вам опять что-то снилось. Что вы увидели?
– Его, – ответила Гермиона. Она встала, споткнулась: щиколотки лианами обвивали одеяла. – Мне нужно ехать.
– Куда ехать? – не понял Снейп. Она швырнула в дорожную сумку кошелек, дневник, телефон.
– В Нору. Я найду его и привезу сюда. Северус… – У неё дрогнул голос. Снейп виделся ей каким-то слабым мерцанием, будто огромное чёрное нефтяное пятно расплылось у неё перед глазами. – Я найду Рона.
========== Нора ==========
Путешествие получилось мучительно медленным. Гермиона не любила летать (и, собираясь с родителями на лыжный курорт во Францию, всегда старалась уломать их ехать на машине). Но нелепо ведь: чтобы добраться из одной точки на карте в другую, отстоящую от первой всего на несколько дюймов, нужно сменить два поезда, три автобуса и потратить безвозвратно несколько часов жизни. Быстрее было бы собственноручно изобрести телепортацию.
Но всё это не имело значения. Всё это было неважно сейчас: при себе у Гермионы была её верная сумка, погода стояла прекрасная, а до того места, где на карте была отмечена Нора, предстояло пройти пешком четыре мили. Последние несколько миль на автобусе Гермиона ехала с пересохшим от паники и волнения горлом. Она впервые в жизни жалела, что под рукой нет прописанных таблеток, которым можно было бы притупить нервы, обуздать эмоции. Всё, что она видела прошлой ночью, было ненастоящим – она не лежала в койке, Рон не лежал подле неё, положив руку ей на лоб. Не было гнева и печали, не было облегчения от того, что он рядом. И всё же она ощущала его влажную ладонь, слышала его дыхание, слышала, как складывалось на его губах её имя – не растянутое правильной дикцией, а такое, обрубленное на выдохе. Рон знал её достаточно хорошо и понимал: ей всё равно, правильно он произносит её имя или нет, лишь бы произносил с любовью.
Гермиона каждому встречному готова была рассказывать, куда едет и зачем. Водитель одного из автобусов окинул её быстрым взглядом с головы до ног (но не похотливо – просто чтобы убедиться, что она молода и здорова, а не волочит перед собой тележку-ходунки) и спросил:
– Какими судьбами в эти края?
– Хочу кое-кого увидеть, – сказала она, не в силах больше держать восторг в себе, – Рона.
– Бойфренд? – спросил водитель, и Гермиона польстила себе мыслью, что в его голосе мелькнуло разочарование.
– Да. – Каким правильным, нет, даже недостаточно полным казался этот ответ.
– Два тридцать. – Водитель протянул ладонь за мелочью. Он даже пожелал ей удачи, когда она сходила, будто знал, что удача ей понадобится.
Овцы свободно бродили по холмам, пролезая через обваливающиеся каменные стены, рассыпаясь по одноколейкам. Гермиона спугнула не одну овечку, внезапно появляясь из-за угла или высокой изгороди. Испуганное блеяние, стук копыт помогали ей расслабиться, изгоняли напряжение из её тела, словно животные служили проводниками её страхам и панике, смиряя, смягчая её беспокойство, что она гонится за очередной пустой грёзой.
«Рон», – несколько раз произносила она вслух, пробуя имя на вкус, на слух, проверяя, сколькими разными способами и со сколькими оттенками теплоты она может его произнести. Его образ с прошлой ночи ярким отпечатком горел в её сознании: медные веснушки, сияющие волосы. В Роне сошлись черты всех парней, с которыми она встречалась с восемнадцати лет. Правда, Рон был гораздо, гораздо привлекательнее их всех. Само имя его заставляло её сердце биться чаще, и не только скверная Гермионина физическая подготовка была тому виной.
По крайней мере, было ясно, что Рон для неё важен. Из-за него она злилась и плакала, о его отсутствии горевала. Теперь, при свете дня, эмоции из сна поблекли, но чувственная память о Роне оставалась такой же яркой, как его образ, мысль о нём увлекала её, как особенно хорошо прописанный персонаж книги. Слова Рона мало что значили, но тот факт, что он находился рядом с ней, свидетельствовал о его истинных намерениях гораздо красноречивее.
Вполне возможно, что Рон ненастоящий – да, совсем как персонаж книги.
Нет, с упавшим сердцем, в отчаянии думала Гермиона. Он должен быть настоящим. Что делать, если он окажется ненастоящим? Если всё это окажется ненастоящим?
Шесть лет ей понадобилось на то, чтобы вспомнить его имя. Она не откажется от него так просто.
Уже перевалило за полдень, и Гермиона успокаивалась тем больше, чем ближе подходила к звёздочке на карте. Сердце вдруг замерло: впереди показался обнесённый каменными стенами фруктовый сад с равно отстоящими одна от другой голыми яблонями. Странные картинки замелькали у неё перед глазами: вот она лежит, растянувшись под зелёными ветвями, читает книжку, коротает дни детства с безликими друзьями. Друзья смешат её, она игнорирует их призывы поиграть в какую-то спортивную игру, побросать мяч. Вот они охотятся за садовыми вредителями вместе Косолапкой, вот родители друзей провожают её на поиски приключений… Нелепые мизансцены, словно сошедшие со страниц книг Энид Блайтон[1]: слишком радостные, слишком счастливые – они никак не могут быть настоящими.
– Рон, – снова сказала Гермиона, смакуя короткое слово, и прошла в садовую калитку Норы.
– А, славно, вы вернулись!
Миссис Джонс с поразительной скоростью вылетела в прихожую, поправляя очки. Генри следовал за ней по пятам.
– Не знаете, Гер… моя спутница ещё не вернулась? – спросил Снейп, поддевая один ботинок носком другого и пытаясь удержаться на ногах.
– Не вернулась, – ответила хозяйка. Она вытащила из кармана карточку и вручила Снейпу, держа её между большим и указательным пальцами. – Кое-кто приходил и оставил для вас кое-что.
Заломив бровь, Снейп взял карточку, оглядел.
– Это же ваша визитка.
Миссис Джонс махнула рукой.
– На обороте.
Снейп перевернул карточку.
– Номер телефона, – сухо констатировал он.
– Такой милый мальчик. Очень симпатичный, примерно того же возраста, что ваша подруга. Чёрный. Можно так говорить, нынче-то? Чёрный?
Снейп не ответил.
– Чего он хотел?
– Просто поговорить с вами.
– Он что-то продавал?
– Да вроде нет. – Миссис Джонс пожала плечами. Она замолчала, втянула носом воздух, как собака, напавшая на след. – Вы пили?
– Я гулял, – сказал Снейп, надеясь, что язык у него не заплетается. Обслуживающий персонал паба в Лощине Тьмы сегодня был приветливее и не жалел эля. Официантка даже разбудила его, когда он умудрился задремать, привалившись к стене, и едва не пропустил последний автобус.
Непродуктивный получился день.
– Хорошо погуляли? – всё любопытствовала миссис Джонс.
– Он сказал, как его зовут? – Снейп крепко сжал карточку в кулаке.
– Вы знаете, не припомню, – ответила миссис Джонс, щурясь и сдержанно улыбаясь. Пёсик заскулил. – Не дай вам бог дожить до моего возраста, – поделилась она, взмахом руки утихомиривая животное, – я теперь просто открывалка для консервов.
Она скрылась в кухне. Генри проскользнул вперёд хозяйки, стуча когтями по полу.
Снейп взглянул на карточку, на вмятины, оставленные на бумаге его пальцами. Затем снял трубку с телефонного аппарата в прихожей и набрал первую цифру номера.
***
– Нашли его?
Тот же самый водитель принял у неё билет и пробил его так же ритмично и равнодушно.
– Да, – сказала Гермиона.
– Быстро вы обернулись, – заметил он.
Гермиона прошла в конец автобуса и уселась прямо на любимое место Снейпа, едва чувствуя спиной сиденье. Она прошагала восемь миль, но не стёрла ступни, и ноги не болели. Водитель закрыл двери, тронулся с места. Гермиона прижалась головой к запотевшему стеклу, совсем как Снейп тогда, и слушала свое хриплое дыхание.
Она не совсем понимала, чего она ждала. Само название – «Нора» – вызывало столько ассоциаций: хоббичья норка с круглой зелёной дверкой, открывающейся в бунгало с низким потолком, или (интересно, с чего бы) что-то вроде старой пивоварни, из тех, по которым водили её родители во время загородных поездок: слепленные кое-как старые дома, строившиеся по кускам, росшие вверх и вширь по мере растущей потребности в пространстве.
Точно так же Гермиона рассчитывала, что на этом автобусе (если она вообще поехала бы обратно, а не поселилась бы навеки в Норе, среди людей, которые её знают, понимают, хотят быть с ней) будет вместе с ней ехать Рон. Что он будет разговаривать с ней, напоминая обо всем, что она потеряла, и помогая вспомнить всё, что она забыла. Что она усадит его в их со Снейпом комнате, и Рон им всё-всё расскажет. Что камень с её души упадёт, а этот мир померкнет и растворится, и останется только чистое, правильное, хорошее и доброе.
Но.
Но… Рона там не было.
Рона не было нигде.
Не было Норы – ни построенной как попало хибары, ни аккуратного домика. За калиткой Гермиона увидела только коровник, старый каменный свинарник, используемый в качестве кладовой, да свежую постройку под названием «Горностаево гнездо». В доме жили двое неприветливых рабочих, чьих познаний в английском хватило лишь на то, чтобы сказать ей, во-первых, что никакого Рона тут нет и никогда не было, а во-вторых, чтобы она сваливала нахрен с их земли.
И теперь у Гермионы было такое чувство, что проклятый водитель автобуса ожидал увидеть её с надувным бойфрендом подмышкой.
«О господи», – несчастно думала Гермиона, переправляясь с автобуса на автобус, с автобуса на поезд. В её голове заезженной пластинкой крутилась одна мысль: «Что скажет Снейп?»
Сбагрит её специалистам, так же, как родители в своё время.
Отречётся от неё.
Назовет её сумасшедшей, на сей раз всерьёз.
Она пнула мусорную урну на улице в Бристоле – то есть, попыталась пнуть: урна была привинчена к тротуару, и остаток пути домой у Гермионы болела нога. Но ей было плевать. Она едва заметила бы, даже если бы ушибленную ногу переехала машина.
К тому времени, как она добралась до пансионата, уже стемнело. Никто не выглянул в прихожую, когда Гермиона открыла входную дверь, слишком сильно гремя ключами и вызывая у себя самой головную боль. Дом был погружён во мрак, горел только фонарь у входа.
Гермиона оставила ботинки у двери, поднялась по лестнице, согнув ступню так, чтобы кровь, просочившаяся сквозь носок (ноготь сломала), не запачкала ковер. Под дверью спальни виднелась полоска света.
Она сглотнула, хотя во рту не оставалось слюны. Пальцы потянулись к ручке двери.
Снейп её опередил.
– Мне показалось, я услышал, как вы поднимаетесь, – сказал он, распахивая дверь. Снейп не взглянул красноречиво на пустое пространство рядом с Гермионой, не стал допытываться, не стал даже дожидаться, пока она заговорит.
– К вам тут кое-кто пришёл. – Снейп отодвинулся, жестом веля ей заходить.
Гермиона не сдвинулась с места. За Снейпом открылась комната: украденные ею из библиотеки книги были разбросаны по ковру, некоторые из них были открыты на произвольных страницах, другие стояли переплетом вниз, приткнувшись к предметам обстановки, будто их пинком отбросили в сторону.
У окна стоял молодой человек, слабо освещённый тусклым мерцанием Снейпова ночника.
– Гермиона, – с серьёзным видом кивнул он ей.
– О нет, – выдохнула Гермиона и выбежала из комнаты прежде, чем Дин Томас успел сказать хоть слово.
Комментарий к Нора
[1] Популярная английская писательница, автор приключенческой литературы для детей
========== Путь к безумью ==========
Впервые Дин написал ей анонимно, за две недели до её двадцать второго дня рождения. Гермиона увидела его сообщение далеко не сразу. Она ютилась у себя в комнате, пока отец, распевая на весь дом, выпекал на кухне запрошенный ею именинный торт (двойной шоколадный, с шоколадными завитками). Гермиона и не подозревала, что на форуме вообще имелась функция приватной переписки: сайт, казалось, слепили из полузабытых строчек кода, содранных с учебника веб-дизайна времен середины девяностых. А теперь она заметила среди мигающего текста ещё какие-то мигающие жёлтые строчки, сообщающие, что кто-то на форуме «Мифы и магия Британских островов» наконец счел её достаточно адекватной для беседы.
«Привет».
И всё. Гермиона узнала имя пользователя, «ФанатВестХэма», – она сцеплялась с ним на нескольких ветках по поводу фундаментального канона артуровских легенд. Гермиона считала его недалёким. Все свои познания о британских мифах, «ФанатВестХэма» похоже почерпнул из высокобюджетных голливудских фильмов – но даже при всей анонимности своего присутствия в сети Гермиона не решалась так жестоко и прямо выразиться о его умственных способностях.
«Привет?» – озадаченно написала она в ответ.
Через два дня от него пришло новое сообщение: «Привет, я просто подумал, вдруг ты захочешь поболтать. Меня зовут Дин. :)»
Смайлики. Ну конечно.
Ещё неделю Гермиона раздумывала, что бы такого ему написать. Так продолжалось три месяца: бессодержательные сообщения перерастали в дружелюбную беседу (у него три сестры, он закончил школу в тот же год, что и она, живёт всего в паре миль от неё). А потом Дин спросил наконец: «Как ты думаешь, нам стоит встретиться?»
Только через две недели она написала нерешительно, со строчной буквы: «да».
И они действительно встретились, в кафе в ближайшем к Гермиониному дому «Сейнсбери», во время субботнего семейного похода по магазинам. Гермиона оставила мать в сырном ряду, пообещав той изучить специальное предложение на сладости без содержания сахара. Усаживаясь за пластмассовый столик в кафе, она чувствовала странный подъём. Закинула ногу на ногу, зажала руки между коленок и стала ждать. Кончики пальцев замерзли, ладони вспотели, а нервы посылали быстрые импульсы мозгу: паника! «А вдруг он извращенец?» – невольно думала она. «Или убийца? А вдруг он…»
– Гермиона?
Она вздрогнула: оказывается, она так глубоко погрузилась в свои мысли, что только теперь заметила, что он стоит по другую сторону её столика и машет рукой.
– Дин, – сказала Гермиона наконец, радуясь, что его имя состоит всего из одного слога – на более длинном голос у нее наверняка дрогнул бы и сломался. Гермиона встала, улыбнулась и протянула парню руку, подумав мельком, не лучше ли бы было обняться и твёрдо решив, что нет, не стоит.
Дин уверенно пожал ей руку. Лицо его было приветливым. Он описал себя на удивление точно, но даже теперь, когда он стоял прямо перед ней во плоти, Гермионе так и виделся на его месте ходячий подмигивающий смайлик.
Беседа началась неловкими рывками – точно так же они общались в сети. Гермиона, конечно, понимала, что первая личная встреча с виртуальным знакомым будет необычной, но Дин её… удивил. Он оказался очень вежливым – этого она совершенно не ожидала, вспоминая их публичные посты на форуме. Держался Дин несколько неестественно, словно старательно чего-то недоговаривал.
– Так что же, – в конце концов сказал он, когда Гермиона уже допила чай и заметила свою слегка замученную маму, которая выкладывала покупки из тележки на дальней кассе. Дин коротко и смущенно рассмеялся, вновь обращая на себя Гермионино внимание. – Ты всем этим вроде как всерьёз увлекаешься, да?
– Чем – этим? – не поняла Гермиона.
– Историей мифов и так далее.
Она изумлённо глянула на него искоса.
– Так и ты ведь…
– Я знаю, – опять рассмеялся Дин. – Просто на меня-то это совсем не похоже.
– В смысле – встречаться с людьми из Интернета? – предположила Гермиона.
– Писать на форумах. Я даже объяснить не могу, почему меня это интересует. Просто интересует и всё.
– Меня тоже, – согласилась Гермиона, и в груди у неё разлилось странное тепло.
Через минуту ей пришлось поспешно распрощаться. Большая, рациональная, нормальная Гермиона испытывала облегчение: наконец-то можно уйти. А маленькой Гермионе, Гермионе-чудику уходить не очень хотелось – хотя бы потому, что у неё было такое чувство, что Дин забыл ей что-то рассказать.
Он попросил номер её телефона. Гермиона растерянно уступила – чем сам Дин был, кажется, озадачен не меньше.
Две недели спустя Дин уже постоянно бывал в доме Грейнджеров. Родителям Гермионы он нравился: они просто не знали, как молодые люди познакомились. Мистер Грейнджер всё деликатно предлагал им сходить в кино вместо того, чтобы сидеть наверху в Гермиониной комнате с демонстративно открытой дверью, как бы показывая, что между ними ничего нет и что они действительно просто друзья. И как ни убеждала Гермиона родителей, что никакой взаимной приязни между ней и Дином нет (сущая правда – хотя в глубине души Гермиона считала его вполне привлекательным), что каждый из них находит другого слишком странным, чтобы питать какой-либо романтический интерес, мама только фыркала и улыбалась: «Ну конечно, он же не рыжий».
Они проводили много времени вместе, но разговаривали относительно мало. Их не связывало ничего, кроме одного общего интереса. У Дина чуть ли не из ушей тек футбол (его гардероб, пожалуй, процентов на восемьдесят состоял из одежды бордового цвета – цвета Вест Хэм Юнайтед), он не любил кошек, хотя Гермиона с пеной у рта утверждала, что Косолапка кошка не простая. Дин очень вежливо соглашался: если бы он не был равнодушен к кошкам в принципе, Косолапка наверняка была бы его любимицей.
Он повторял эту сентенцию уже в третий раз – с их первой встречи прошло два месяца – когда Гермиона наконец спросила:
– Дин, почему ты постоянно здесь?
– Ты хочешь, чтобы я ушел? – удивился он.
– Нет, – поспешно сказала она. – Я имею в виду… ну, я не твоя девушка. Мы не делаем вместе ничего особенного. Я просто не понимаю.
– Ты могла бы мне отказать, когда я попросился в гости.
– Я знаю, просто…
– Гермиона, – Дин вдруг посерьёзнел. Он сидел на её кровати по-турецки, прямо в кроссовках. – Ты ведь знаешь, почему я прихожу.
– Потому что со мной тебе… правильно, – тихо отозвалась Гермиона.
– Ага. Не потому что ты мне нравишься. Без обид. Ничего…
– Да нет, я знаю, – покраснела Гермиона. – Ты мне тоже не нравишься.
– Это хорошо, – сказал Дин. – Значит, ты понимаешь, о чем я.
Гермиона скрутила край своей футболки в руках и нехотя призналась:
– Да, пожалуй, понимаю.
После этого они неожиданно разговорились. Начали читать вместе, обмениваться записями. Именно Дину хватило смелости высказать вслух свою гипотезу, то самое нелепое заявление, которое Гермиона с тех пор носила в себе повсюду как значок тайного сообщества: «Магия существует. Мы просто её не видим». Сначала она жестоко высмеяла его, но после ночи беспокойного сна пришла к тому же заключению: Дин совершенно прав.
Что делало его предательство ещё более болезненным.
И вот он здесь, перед ней, спустя годы. Дин стоит в её комнате, в лесу Дина. Рядом со Снейпом.
Которому разве что таблички с надписью «Я твоя замена» на шее не хватает – судя по тому, как те несколько секунд до её побега Дин переводил взгляд с него на Гермиону и обратно.
В обычных обстоятельствах она бы не сбежала, но и день у неё выдался необычный. Гермиона надеялась так много сделать по возвращении – поспать, поесть, поплакать, может быть, даже выпросить утешительное объятие у Снейпа, если тот будет в подходящем расположении духа (что вряд ли) – но появление Дина как напоминание о её безумии в эти планы уж никак не входило. «Привет, – как бы говорило его присутствие. – Я просто пришел напомнить, что ты чокнутая и что твой воображаемый бойфренд на самом деле не существует, и я волнуюсь о твоей безопасности, потому что ты явно бредишь. Я позвонил твоим родителям, они будут тут через час. Желаю приятно провести время в клинике».
Гермиона стиснула кулаки. Предатель проклятый.
Снейп отыскал её на скамье в саду за домом. Гермиона не была уверена, можно ли там сидеть постояльцам (со скамьи было отлично видно миссис Джонс, развалившуюся на диване в гостиной и ярко освещённую светом телеэкрана – хорошо хоть прореху между распахнутыми полами её халата скрывала темнота).
– Не уверен, что нам можно тут находиться, – сказал Снейп. Он был почти невидим, если не считать облачка его дыхания, серебрившегося в голубом свете от экрана телевизора. Он заметил хозяйку в окне, быстро посмотрел ещё раз и решительно отвел взгляд. – Нет, я уверен, нам тут определённо нельзя находиться.
– А ему там? Могли бы меня спросить сначала.
– Нет, не мог, потому что вы отключили свой мобильник. Будьте так любезны вернуться со мной в дом и объяснить…
– Да нечего тут объяснять, профессор, – выплюнула Гермиона. Снейп шагнул назад, и Гермиона мгновенно почувствовала себя виноватой за то, что нагрубила ему. Правда, не настолько, чтобы извиниться. – Что он вам рассказал? Как он нас отыскал?
– То есть, вы всё-таки знакомы, – в голосе Снейпа ясно слышалось облегчение.
– Что он вам рассказал?
– Что вы с ним друзья.
– Были друзьями.
– Что вы друзья, – повторил Снейп. – Что вы перестали с ним общаться после…
Оба вдруг смолкли – оказывается, миссис Джонс встала с дивана. Она стояла у раздвижной стеклянной двери и смотрела прямо на них. Снейп и Гермиона перестали дышать, будто хозяйка могла услышать шум их дыхания. Будто им влетело бы, если бы их застали в саду. Миссис Джонс моргнула, наклонилась назад, почесала бедро, развернулась и вышла в соседнюю комнату.
Они облегчённо выдохнули, когда она скрылась в коридоре.
– Он сказал, – шёпотом продолжил Снейп, – что вы перестали общаться с ним после того, как легли в лечебницу.
– А как я оказалась в лечебнице, он вам не рассказал? – прошипела Гермиона.
– Он сказал… – Снейп замолчал. Последний светильник в коридоре погас, и дом погрузился во мрак. Только окно их спальни горело желтым в ночи. – Вы собирались что-то сделать с собой.
– Он так и сказал моим родителям.
– Это неправда?
Гермиона не ответила.
– Вы замерзли, – заметил Снейп. – Пойдемте в дом.
Кажется, он протягивал ей руку. Гермионе плохо было видно в темноте, но руки его она всё равно не приняла бы.
– Не пойду, пока он там.
– Одно неверное движение, и он отправится восвояси, – пообещал Снейп.
Гермиона не сдвинулась с места. Снейп стоял неподвижно и безмолвно, словно бесследно исчез с газона.
– Я устала.
– Значит, он в любом случае скоро отправится восвояси.
Гермиона ощетинилась – Дин сидел на краю её кровати, опершись подбородком о сложенные руки. Он поднял на неё глаза и, сдвинувшись в сторону, плюхнулся в стоявшее у стены кресло.
Гермиона осталась стоять.
– Ты следил за мной? – спросила она.
– Нет.
– Тогда как ты меня нашел?
Дин промолчал. Гермиона почувствовала, как на её плече смыкаются длинные Снейповы пальцы, и замерла на месте, до дрожи взбудораженная редким проявлением солидарности от Снейпа… если его жест действительно таковым являлся, если он таким образом не пытался просто удержать её на месте.
