Текст книги "О мифах и магии (ЛП)"
Автор книги: Wonkington
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)
– Там ничего нет, – Снейп становился всё сварливее. – Просто старый домик.
– Да откуда вы знаете. – Гермиона сощурилась в темноту. Она повернула фонарик своего мобильника вверх, освещая фасад дома тусклым голубым светом. Впрочем, на самом деле она могла только предположить, что это был дом – фасад почти целиком поглотили колючие заросли, заколоченные окна были сломаны и переплетены голыми плетьми плюща, а то, что когда-то, наверное, было печной трубой, наполовину обвалилось, и кучку кирпичей припорошил снег. Гермиона зашла за угол, зацепившись отворотом штанины за колючку и вырвавшись на свободу. – Думаете, можно пролезть внутрь?
– Нет, Гермиона.
– Почему это?
Его белая рука взметнулась вверх, указывая длинным пальцем на табличку, которую Гермиона видела, но проигнорировала: «ОСТОРОЖНО! ОПАСНО ДЛЯ ЖИЗНИ».
– Как-то чересчур драматично.
– Вы пьяны. – Голос Снейпа звучал странно, как-то сдавленно. – И сейчас темно. Пойдемте обратно.
– Я не устала, – ответила Гермиона, но позволила снова взять себя под руку. Он осторожно повел её вниз по холму, стараясь не дать ей поскользнуться на снегу.
Они уже наполовину спустились, когда она вдруг остановилась, почти проехавшись по снегу за продолжавшим идти Снейпом.
– Смотрите, – сказала она, светя фонариком на подпорную стену, за которой стоял знак, отмечающий невидимую под снегом тропу. – Тропинка.
И действительно – тропу отмечал старый, покосившийся деревянный столб, потрёпанный дождями и ветром. Телефонного фонарика хватило на то, чтобы еле-еле осветить полустёртые буквы: «ЗАМОК».
– Карта, – напомнила Гермиона. – Это ведь правильное направление? Там стоит вторая звёздочка.
– Замок, – недоверчиво произнёс Снейп.
– Почему бы и нет?
– Не знаю.
– Пойдём. – Гермиона сделала нетвёрдый шаг вперёд, но Снейп потянул её назад, и её ботинки слегка заскользили по снегу.
– Завтра, – сказал он.
– Обещаете? – спросила она, не заботясь о том, как глупо, по-детски, это прозвучало.
– Да, – мрачно ответил Снейп.
Мобильник упал на землю, на дюйм зарывшись в снег. Гермиона не дала Снейпу сделать больше ни шагу, а развернула, потянув за руку, лицом к себе, сама, пошатываясь, шагнула вперёд и обхватила его лицо обеими руками в перчатках, забираясь кончиками пальцев под края связанной ею шапки. Она едва видела его в темноте, но чувствовала его щёки под тканью перчаток, чувствовала, как жёсткие волоски его щетины цепляются за шерсть.
Его руки обхватили её талию. Какое-то мгновение Гермионе казалось, что он сейчас оттолкнет её, но он этого не сделал. Они просто стояли так, почти без напряжения, просто чувствуя тепло друг друга рядом.
– Спасибо, – сказала Гермиона, глядя в черноту в том месте, где должны были быть его глаза, проводя большими пальцами от крючковатого носа к уголкам рта.
– За что? – спросил Снейп. Его дыхание было сладким – пряности с мускатом, корица, гвоздика.
– За то, что вы здесь, – ответила она, всеми мыслями сосредоточившись на расстоянии между их губами. – И мне не нужно делать всё это в одиночку.
========== Развалины ==========
Гермиона вывернулась из цепких лап смерти – а именно так она чувствовала себя, проснувшись на следующий день рано утром. Она лежала обнажённая, вся в поту. Ей было слишком жарко, и свет из окна, прикрытого шторами, был серо-стальным, недобрым. Снейп лежал рядом – она проверила, протянув руку и ухватив в кулак прядь его волос. Снейп застонал, и она выпустила его волосы.
Снейпу тоже было слишком жарко. Она спихнула одеяло и сделала глубокий вдох. Воздух в горле пылал. Она кашлянула раз, другой и зашлась в оглушительном приступе, наконец вернув к жизни и Снейпа.
Он глянул на неё одним глазом. Волосы прилипли к одной стороне лица.
– Воды принести? – предложил он полусонно. Гермиона наконец перестала кашлять и со стоном откинулась обратно на подушки.
– Я думала, всё уже прошло.
– Затишье перед бурей, – вздохнул Снейп. Он тоже откинул одеяло, и Гермиону ослепило сияние его бледной кожи – обычно такое интересное, интригующее, сейчас оно казалось слишком ярким, будто так и хотело вызвать у неё головную боль. Снейп прошлёпал в ванную и вернулся с кружкой тепловатой воды. Она благодарно, но молча приняла кружку, и Снейп потрогал её лоб тыльной стороной ладони, как обеспокоенная мать… которая совсем не выглядела обеспокоенной.
– Это всё мой дом, – сказал он. – Вы никак не могли не заболеть. Я искренне прошу прощения.
Гермиона опять кашлянула и отхлебнула воды. Глотать было больно.
– Вам лучше остаться в постели.
– Нет! – прохрипела Гермиона. – Я хочу пойти… в замок.
– Там холодно. И дождь собирается. Вас нужно держать в тепле.
– Да всё нормально, – возразила Гермиона, пытаясь приподняться. Покрывало упало к талии, но Снейп, крепко держа её за плечи, вынудил её лечь обратно.
– Дайте угадаю, – сказал он, нависая над ней, очень-очень близко к её лицу, так что его чёрные глаза казались бездонными. Его черты слегка размывались, у Гермионы голова кружилась от попытки приподняться, и лицо Снейпа выглядело картиной с потёкшими красками. – Вы ни разу не пропускали школу?
Гермиона насупилась, пытаясь сфокусировать взгляд.
– До определённого момента.
Она жалобно закашлялась.
– Мне нужно позвонить маме, дать знать, что со мной всё в порядке.
– Сначала спать, – сказал Снейп. Его губы сжались в ниточку, и он выпустил её плечи, но сначала запечатлел тщательно рассчитанный поцелуй на её щеке, в дюйме от уголка рта. – И на улицу не выходить, – велел он, натягивая брюки. – Если я вдруг увижу, что вы бродите по Хогсмиду, вы у меня получите.
– Хогсмиду? – пролепетала Гермиона.
– Торкмиду, – Снейп глянул на неё так, будто она спятила, и, склонившись над ней, поцеловал её ещё раз – в губы, жёстко и самоуверенно, видимо, совершенно не боясь заразиться. – Не выходить, – повторил он, уже коснувшись двери. Его взгляд говорил: только попробуй ослушаться.
Дверь распахнулась, окно всосало в себя занавеску и выдуло обратно порывом взметнувшегося ветра. Хлопок, затихающий звук шагов, и Снейп исчез.
***
Днём Торкмид выглядел чуть более живым. Ставни нескольких домов и магазинов были закрыты, окна некоторых – заколочены досками взамен стекол, явно выбитых бурей. «Ещё одна на подходе, – сказал ему хозяин трактира за завтраком (Снейп чуть было не забыл попросить его отправить что-нибудь съедобное в номер для Гермионы), – так что держитесь крепче. Трясти будет не на шутку».
Кондитерская была открыта, но он не стал туда заходить, опасаясь истратить всю мелочь на то, чего ему не нужно и не хочется, а Гермиона не может съесть, потому что слишком больна. Но благотворительный магазинчик казался достаточно тусклым и страшненьким, а сварливая женщина за кассой только мельком глянула на Снейпа, когда он вошёл. Даже не поздоровалась.
В магазине царило необычайное изобилие шотландки: красно-зелёные, зелёно-жёлтые квадраты выстилали перила, занимая больше места, чем следовало бы. Книжные полки ломились от безделушек и керамических котиков, а ниши в старых толстых стенах были заставлены позолоченным фарфором. С крючков у кассы свисала гроздьями бижутерия, и только когда Снейп встал там, перебирая бусы, женщина подняла глаза от книги и уставилась на него воспалёнными глазами.
– Сколько? – спросил Снейп.
– Смотрите ценник, – бросила женщина и перевернула страницу.
Все безделушки были уродливы, но Снейпа это не волновало. Он вспоминал подарки Лили – палочка, которую Гермиона осмелилась тайком спрятать в его сумку, пакетики со сладостями и книжки, обёрнутые в яркую подарочную бумагу – он засовывал их под кровать, подальше от глаз родителей – и снова чувствовал себя виноватым, потому что не мог отплатить Лили за её доброту. Забота о других людях давалась ему нелегко. После неё.
Но теперь она здесь.
То есть, там.
Лежит обнажённая в его постели.
Он выискал наименее уродливое украшение – черный камешек на кожаном шнурке. Оно стоило 99 пенсов, а ему карман жёг фунт.
– Сдачи не надо, – сказал Снейп женщине за кассой, будто она и не собиралась прикарманить задолженный ему пенс.
***
Без Гермионы было одиноко. Разум его, терзаемый странными вопросами и ответами, без собеседника лихорадило сильнее обычного. Он шёл пешей тропой от холма в рощу, хлюпая по слякоти. Едва не потерял ботинок в трясине у турникета. Он брел вперёд, опустив глаза, забывшись, чернее тучи, и всё же…
Когда поля под паром остались позади, за завесой ветра и брызг дождя, и Снейп шёл уже среди деревьев, он постепенно понял, что идёт вовсе не по роще, а по самому настоящему лесу. Лес был большой, густой и тёмный – таких он в Англии нигде не видел – Снейпа окружали не хиленькие насаждения, а высокие, плотно растущие деревья, не пропускающие сквозь свои ветви серый дневной свет. Лес казался бесконечным. Колючие кусты цеплялись за пальто, в листве слышались шорохи, и что-то следовало за ним во тьме – лисы, птицы, длинноногие пауки, молчание наблюдающего за ним оленя….
К тому времени, как Снейп снова увидел солнечный свет, он успел промокнуть до нитки. Заляпанный грязью, запыхавшийся, он тем не менее несколько повеселел и перестал обращать внимание на свое состояние. Ощущение было странное. Он словно гудел. Его тянуло вперёд, будто пружиной, крючком зацепленной за его пупок.
Почти дойдя до края леса, куда уже пробивалось всё больше слепящего света, Снейп споткнулся о сучковатый корень старой ивы и кубарем вылетел на опушку, прямиком в мокрое поле, густо поросшее бурьяном. Он выругался и оглянулся. Взгляд его поднялся до склона, на котором возвышались щербатые каменные развалины, грозные, серые и похожие на…
– Северус? —позвал из деревьев призрачный шёпот.
Снейп почему-то не повернулся. Он просто стоял на месте, и шепчущий голос вплывал в его уши, обволакивая его чувства. И вдруг он уловил запах весны, увидел яркий солнечный свет, развевающиеся знамена, услышал шумные восклицания.
Он обернулся и посмотрел назад, сквозь рябую темень леса. Ничего. Только болотистые заросли.
Снова собирался дождь. Снейп поднял воротник пальто, сдержал дрожь и продолжил путь.
***
– Судя по вашему виду, вам бы лучше обратно в постель, – сказал бармен Гермионе, усевшейся за один из многочисленных пустых столиков. Её кости и мышцы каждой клеточкой протестовали против контакта с сиденьем. Она намеревалась смелым приступом взять внешний мир – выйти на улицу, бегом нагнать Снейпа и идти за ним на таком расстоянии, чтобы когда она на него налетит, они отошли бы уже слишком далеко от Торкмида и возвращаться в номер уже точно не было бы смысла.
Вот только не будет никакого налёта. Гермионе не удалось добраться даже до входной двери.
– Всё нормально, – скрипнула она. Она слишком устала, чтобы радоваться тому, что понимает выговор буфетчика, но это всё равно было по меньшей мере приятно. – Можно мне лимонаду?
– Сейчас десять утра, – сказал бармен.
– Я знаю, – прохрипела она.
Через несколько минут бармен вернулся с лимонадом, глядя на неё строго, словно сам был олицетворением здоровья и образа жизни, отрицающего употребление сахара. Гермиона сразу вспомнила о матери. Нужно позвонить.
– Интернет где-нибудь в деревне есть? – спросила Гермиона (не с первого раза получилось – всё перехватывало голос).
– В библиотеке, – ответил бармен, – вроде компьютер есть.
– Там сейчас открыто?
Бармен пожал плечами и скрылся на кухне.
Гермионе понадобилось на удивление мало времени, чтобы отыскать библиотеку – она поковыляла прямиком к цели, даже не спросив, где искомое находится. Библиотека открывалась только в половине одиннадцатого, и Гермиона прислонилась к двери, кутаясь в свитер и безуспешно пытаясь собраться с силами, чтобы вернуться в трактир за своим пальто. Несколько минут спустя у двери появилась женщина – библиотекарша так удивилась, увидев Гермиону, что выронила ключи.
– О Господи! – сказала она, словно не привыкла встречать незнакомых людей. – Доброе утро.
– Доброе утро, – выдавила Гермиона, и женщина заметно отпрянула. Всё равно как от мальчика пубертатного возраста, только заразного. – У вас есть компьютер с Интернетом, которым я могла бы воспользоваться?
– Иногда есть Интернет, – вздохнула женщина. – Может быть, сегодня и повезет. – Она повозилась с ключом в замке, потянула и, наконец, распахнула дверь. Её глаза посмотрели на Гермиону из-под обвисших век: – Ну, входите же.
Гермиона мгновенно почувствовала себя перед ней в долгу, но сделала как было велено и поволокла ноги в полутёмную сельскую библиотеку с одним-единственным читальным залом, где в углу приткнулся дряхлый компьютер.
– Пароль – «hello», – сказала библиотекарша, выдавливая на ладонь санитайзер из бутылочки на столе выдачи книг. – Дайте знать, если понадобится помощь.
Гермиона некоторое время сидела, уставившись в монитор, прежде чем её взгляд сфокусировался на указателе мыши. Она как раз ввела пароль, когда библиотекарша заговорила.
– Что вы делаете?
Гермиона вздрогнула.
– Что, простите?
– Здесь. На моем компьютере.
– Э-э…
– Просто у нас тут не часто бывают южане, особенно молодежь. А тут ещё и буря прошла…
– Я слышала, буря была… – Гермиона закашлялась, – простите… я слышала, буря была сильная.
– Ужасная была буря, – сказала библиотекарша, и Гермиона завозилась с клавиатурой, пытаясь вспомнить, зачем она, собственно, пришла. – В жизни таких страшных завываний не слышала. Говорят, на этой неделе опять рванёт, да ещё сильнее.
– Хм, – отозвалась Гермиона и снова сосредоточилась на экране. Экран в бешеном ритме то расплывался у неё перед глазами, то опять приобретал резкость, и воспалённые глаза её горели.
– Получилось? – спросила библиотекарша.
На экране открылась страница поисковой системы ASK JEEVES.
– Да.
Наконец библиотекарша раскрыла книгу, предоставив Гермионе вспоминать, что же такое она собиралась делать тут в тишине и покое. Несколько секунд она стучала пальцами по клавиатуре, грызя губу, и вдруг – Гермиона не успела даже понять, что набрала адрес – открылась страница: вырвиглазный водоворот из белого, зелёного, красного сообщал, что, вопреки её вставшему с ног на голову миру, форум «Мифы и магия Британских островов» оставался прежним.
Новое сообщение.
Тема: Три брата
От: ФанатВестХэма
«Привет, – говорилось в сообщении. – Кажется, я могу тебе помочь».
***
Каждый шаг казался знакомым, правильным, словно он уже ступал когда-то по этим камням, оставляя в их поверхности углубления своих следов. «Видите, – сказала бы Гермиона, задыхаясь (особенно учитывая её недавние проблемы с дыханием), будь она здесь. – Вы чувствуете правильность этого… чем бы оно ни было. Оно хочет, чтобы его нашли».
Снейп по-прежнему не знал, что такое это оно, как бы она это ни называла (магия, безумие, сумеречное помрачение сознания, которое он никак не мог с себя стряхнуть), и всё же, будь Гермиона рядом, он мог бы обнять её рукой за плечи. Выдохнуть, дрожа. Притянуть её к себе. Он даже не уверен был, что ему нужна именно она, а не просто кто-нибудь. Кто-то, кто понимает. Что-то, что не оставит его тут в одиночестве, совершенно ошеломлённого внезапным знанием: высящаяся над ним башня, высокая, серая, с разрушенной крышей, будет наклонена вправо.
«Её там не было», – сказала Гермиона, вернувшись с поисков Норы. Она была такой подавленной, почти недоступной, и чуть-чуть поддержал её только непривычный приступ говорливости Снейпа, его предположение, что она упускает что-то (каким образом тогда в его голове всплыло это имя: Уизли? Придумал ли он его из ниоткуда?). Делать выводы, играть словами было просто; труднее было признать, что звёздочка на карте, их общая иллюзия, привела его прямиком к подножию этого замка, по ступенькам к зияющему провалу входа, будто он бывал здесь уже тысячи раз.
Крыши не было совсем. В образовавшихся углублениях гнездились вспархивающие там и сям птицы, над головой вдруг появились тёмные тяжёлые тучи. В любой другой день Снейп пожалел бы о том, что не захватил зонта, но сегодня ему было всё равно. Пусть разверзнутся небеса. Он останется здесь.
А ведь он и мог бы остаться здесь. Питаться ягодами в лесу, фильтровать воду из озера. Он умер бы от переохлаждения к февралю, но это было лучше, чем упасть в тупике Прядильщика, где его найдут только через три недели, когда соседи заявят в полицию, что из дома воняет.
Над головой у него заворковал голубь, нахохлившийся в мёртвом плюще. Снейп провёл пальцами по пыльным каменным стенам. Замок был огромным и очень хорошо сохранился. В вестибюле когда-то была колоссальная лестница, теперь ведшая только к лоскуту неба в пятнадцати футах над землёй. Половина ступенек покосилась и провисла. Арки всё ещё опирались друг на друга, и стены когда-то громадного зала окаймляли великолепную лужайку зеленой травы.
Увидев знак на пешей тропе, Снейп ожидал увидеть поросшую травой насыпь, или несколько торчащих камней, выдающих себя за могучую крепость. А тут такое. И никто не взымал плату за вход, нигде не висела табличка с описанием того, что это такое – чем это было.
Он опять услышал этот голос, на сей раз не позади, а из-под низу, поднимающийся сквозь камни под его ногами, шепчущий его имя: «Северус». Он шагал медленно, спокойно, поскальзываясь во мху и грязи. Крупная дождевая капля скользнула по щеке на губы. Он коснулся капли языком: вкус меди – или огня. Снейп прикрыл на мгновение глаза – ему показалось, что он вот-вот опрокинется навзничь – и снова открыл их, и увидел вспышку света, тающую тень.
Бело-жемчужно-серая дымка.
Дымка свернулась в клубочек, сгустилась и растворилась, проплыв мимо него, словно согнанная быстрым внезапным ветерком. Следом за ней пролетели опавшие листья, и пронёсся обратно в большой зал, огибая лестницу, Снейп. Обойдя тушку дохлого кролика, невесть откуда нападавшие толстые ветки, камни, щебень – но не мусор, тут не было мусора, словно ни единой живой души никогда не посещало это место. Но Снейп не заметил бы, даже если бы весь замок был усеян пустыми банками «Ред Булла» и кока-колы – он видел только эту дымку, белую вспышку света, завернувшую за угол, взлетевшую на ступеньку и исчезнувшую.
Снейп прислонился к нише, слушая свое частое хриплое дыхание. Он на миг пришел в себя, не понимая, что происходит. Как с оленем тогда, только совсем не так. На этот раз дымка не была осязаемой, реальной, и тем не менее, он гнался за ней, петляя в развалинах, идя по ним так, будто он не переставал это делать, будто здесь было его место, будто он никогда отсюда не уходил.
Северус…
Он поднимался, он прошёл столько ступенек, что уже должен был запыхаться, и всё же дыхание не сбилось. Он не совсем понимал, как попал сюда, потому что в замке не осталось лестниц, поднимавшихся так высоко. Решись он выглянуть из бойницы, он увидел бы, как далеко забрался, как далеко внизу остались поля, озеро, лес. Но Снейп не решался, потому что продолжал подниматься, протягивая руку, ловя серебристую дымку, ускользающую багровую тень, пытаясь накрутить её на пальцы.
Ступеньки закончились. Снейп остановился, тяжело дыша. Дымка исчезла, исчезла большая часть башни, стены горбились и оседали, потолок открывался в сизое небо. На краю без поручня стояла фигура – жемчужно-белая, бесцветная, как воспоминание, расцвеченная лишь молнией медных волос.
«Сев», – произнесла или подумала фигура, или это подумал Снейп – его разум услышал слово, хотя он не знал, откуда оно взялось. Его мозг оживал. Стремительно побежали нервные импульсы. Он чувствовал себя одновременно бодрствующим и спящим, и голова кружилась, и казалось, что он сейчас провалится сквозь пол.
Мы дома.
Рука, призрачная, серебристая детская рука протянулась к нему, в пространство меж ними. Над провалом пола, над бесконечной пропастью внизу.
Снейп поднял руку и шагнул к краю.
========== Три брата ==========
Опять темнело. Гермиона не знала, сколько времени сегодня вообще светило солнце, но по ощущениям – недолго. Даже Снейп ещё не вернулся. Она просидела в библиотеке до закрытия, потратив несколько гостевых сеансов на компьютере.
– Простите, – сказала библиотекарша, без предупреждения выключая свет, – но мне очень хотелось бы пойти домой. Нужно огородить яблони, чтобы их ветром не вырвало.
– А. – Гермиона рывком поднялась из-за компьютера. – Хорошо.
Она послонялась возле библиотеки ещё несколько минут. Библиотекарша заперла дверь и вышла на улицу, на секунду помедлив, будто собиралась попрощаться, но передумала. Снова холодало – дождь прекратился, но небо по-прежнему хмурилось. Дул резкий ветер и собирался снег.
– С возвращением, – сказал сонный бармен, когда Гермиона вошла в трактир, оставляя за собой мокрые следы на узорчатом ковре времен восьмидесятых. – Кухня ещё открыта. Поздний обед не желаете?
У стойки не было никого, кроме Гермионы. Она подумала, не врёт ли бармен – может быть, он пытается приударить за ней, предлагая различные услуги. Шотландия ли тому виной, или то, что она просто была не в Лондоне, или то, что она забывала стесняться своих передних зубов, но в последнее время Гермиона как будто ловила на себе гораздо больше заинтересованных взглядов от особей мужского пола (пусть они и были лет на тридцать её старше). А может быть, дело было в том, что она теперь встречалась (если это можно так назвать) со Снейпом.
В любом случае, и несмотря на колючее першение в горле, в желудке у неё урчало.
– Можно просто сэндвич с сыром? – попросила она.
– Сейчас сделаем.
Она неподвижно смотрела на свой мобильник (уровень приёма которого беспрерывно скакал между отсутствием сигнала и одним делением), когда перед ней на стойке возникла тарелка, а соседний стул скрипнул – бармен со вздохом сел рядом с ней.
– Где ваш друг?
Гермионе вдруг пришло в голову, что следовало, пожалуй, сразу спросить бармена, не видел ли он Снейпа. Голова у неё была словно ватой набита, и она с трудом припоминала, чем занималась весь день, кроме того, что таращилась на экран компьютера и собирала по крупицам информацию. Она всё ждала, что на дисплее мобильника вот-вот высветится имя Дина. Но этого не произойдёт, разве что она выйдет на улицу и отправится обратно к развалюхе на вершине холма.
– Он ещё не вернулся? – Гермиона оторвала у сэндвича корочку. – Он пошёл в замок.
Повисла странная тишина, и Гермиона вроде бы краем глаза заметила, как бармен вздрогнул.
– Что такое? – спросила она.
– Неподходящая погода для такой прогулки.
– Могло быть хуже. – Она понаблюдала за ним немного: красное лицо было неподвижно, взгляд маленьких глаз не отрывался от рук, сложенных на стойке. – Вас что-то ещё тревожит, – добавила она.
Бармен скорчил гримасу, продемонстрировав кривые зубы.
– Я не верю в привидения, – сказал он.
– Вы думаете, там водятся привидения? – отозвалась она.
– Нет! – торопливо возразил он. – Да просто… рассказывают всякое, знаете?
– Что там было? – спросила Гермиона. – Ну, раньше. В этом замке.
– Старый монастырь. По крайней мере, я так слышал. Сначала, наверное, крепость, а потом монахи поселились. Правда, они там недолго пробыли. Чума их прикончила.
– Откуда вы это знаете? – удивилась Гермиона.
Бармен пожал плечами.
– Все это знают.
– Значит, они умерли.
– Все до единого.
Он потянул ладони, щёлкая костяшками пальцев. Ему явно было не по себе.
– В тесноте-то зараза быстро распространяется. Невесело им пришлось.
– А что случилось потом? – спросила Гермиона. Её желудок снова сердито заворчал; она забыла о сэндвиче, не доев и половины – мягкий белый хлеб и чатни липли к небу.
– Не знаю. Развалился замок, наверное. Никто туда не ходит. Мы вроде как делаем вид, что его не существует. Да и не ищет его тут никто из приезжих.
– Никто? – почему-то удивилась Гермиона.
– Я таких не припомню.
Она повертела в руках половинку сэндвича, стуча треугольничком по тарелке.
Дисплей её телефона вдруг вспыхнул, и раздался громкий звонок, от чего они оба вздрогнули.
– Сигнал слабый. – Гермиона вскочила, схватила телефон и рванулась к двери. – Простите. Нужно ответить.
– Не торопитесь, – сказал бармен и отодвинул подальше её тарелку, будто его тошнило от запаха.
***
Рука Северуса Снейпа схватила пустоту, багрянец замерцал и рассеялся сквозь пальцы.
– Лили? – оказывается, он повторял это вслух, и дыхание его вырывалось изо рта завитками пара в тумане.
Он сделал шаг вперёд, и желудок вырвался куда-то наружу, ноги стали лёгкими, а потом разом потяжелели и потянули его вниз. Он протянул руку, хватаясь за воздух. Вдохнул. Попытался вдохнуть – воздуха не было.
Холодно.
Снейп попытался открыть глаза, но они уже были открыты. Открыты – и видели черноту, глубокие чёрные ямы.
Он моргнул.
Тихо. Так тихо. Влажный, всепоглощающий холод, всеобъемлющая тишина – только гулкое и ленивое кап…кап…кап.
***
– Их две, – сказал Дин.
Гермиона на секунду остановилась и засопела, отпихивая ногой остатки льда у обочины дороги. В желтом свете из кондитерской на тротуаре суетилась её тень, длинная, протянувшаяся до самой каменной стены домика на противоположной стороне улицы.
– Две чего? – спросила она. Она наступила на кусок льда, раздробив его носком ботинка.
– Сказки, – ответил Дин. Отрывисто, почти как робот, но он говорил, его голос смазывался расстоянием и плохим приёмом. Он отказался отвечать на Гермионины расспросы о том, как его дела, как ему у сестры и знает ли сестра, что он звонит Гермионе. – Две сказки под названием «Три брата».
– Похожие?
– Вроде того. Разные сказки, но с одинаковыми персонажами. По крайней мере, зовутся они одинаково: три брата и Смерть.
Гермиона подняла взгляд к небу, моргая. Начинали падать крохотные капли дождя, хаотичные, резкие, ледяные, жалящие щёки. Она отступила обратно под навес, но дождь последовал за ней.
– Ты их где-то читал? – Гермиона спряталась в кондитерской. Звякнул колокольчик над дверью, и скучающая девушка-продавщица мельком глянула на неё, оторвавшись от журнала. Гермиона с извиняющейся улыбкой шмыгнула за банки с мятными конфетками, приподняв в качестве объяснения свой телефон. Она отвернулась к окну, приглушив голос и стараясь не кашлять в открытую банку с лимонными шипучками.
– Нет, – голос Дина стал запинаться ещё сильнее из-за ослабшего сигнала.
– Тебе их кто-то рассказал? – волнение почти лишало Гермиону и без того скрипучего голоса. – Кто?
На другом конце линии повисло сдержанное молчание, слышно было только, как скрипят пружины под ёрзающим Дином.
– Гермиона, – сказал он. – Это ты мне их рассказала. Это была ты.
***
Туман собрался и прояснился.
Снейп находился в спальне – в спальне его родителей, обрамляемой по краям, как виньеткой, туманом и мраком отчаяния. Багровые брызги покрывали пол, собираясь во вмятинах узорчатого ковра, на кровати, на стенах. Безмолвие неподвижно белого лица матери, пустой взгляд её открытых глаз, направленный на отца. Так она никогда не смотрела на отца при жизни. Так она никогда больше не взглянет на него.
***
– Я… я не помню.
– Это ты мне рассказала, – повторил Дин.
– Мы закрываемся, – сказала продавщица.
Гермиона вздрогнула и прошептала в трубку: «Погоди», затем подошла к кассе и с виноватым видом положила на прилавок две шоколадные лягушки в целлофановой обертке.
– Гер..о..на? – позвал на другом конце трубки Дин.
– Это всё? – спросила продавщица. Гермиона кивнула и вручила ей свою последнюю пятифунтовую купюру.
– Я тут. – Дверь кондитерской захлопнулась у неё за спиной. Перевёрнутая табличка гласила теперь: «ЗАКРЫТО». Гермиона понизила голос до резкого шёпота, почти шипения: – В каком смысле, я тебе рассказывала?
– Я… я… – Дин растерялся. – Ты не помнишь?
Она не знала, что сказать.
– Нет.
– Ты болела гриппом. Я приходил тебя проведать. Это ты помнишь?
Гермиона помнила. Дело было незадолго до лечебницы. Она никогда в жизни так тяжело не болела. Несколько дней Гермиона не могла вставать с кровати, кости наливались тяжестью от горячки, а мышцы начинали судорожно дрожать, как только заканчивалось действие парацетамола и ибупрофена, которыми её пичкала мать.
– Помню, – проскрипела она.
– Ну так вот, я уже собирался уходить, чтобы ты могла поспать – и тут ты спросила, можно ли рассказать мне сказку на ночь.
Гермиона хрюкнула, но Дин сказал только:
– Я серьёзно.
– Я бредила.
– Что не помешало тебе рассказать мне сказку на ночь. Две сказки. И не очень-то они были веселые.
– И что за сказки? – слабым голосом спросила Гермиона.
– В первой… – начал Дин. – Три брата приходят к реке и строят переправу, и тут появляется Смерть, разозлённая тем, что братья лишили её трех своих душ. Поэтому Смерть предлагает им подарки…
– Я помню, – задумчиво произнесла Гермиона. – Меч, камень и плащ.
– Ага, – сказал Дин, – и двое из них в конце всё равно умерли из-за этих подарков Смерти.
– Я об этом забыла. – Гермиона пыталась подумать, вспомнить, как лежала, распростёртая в постели, в поту и горячечном бреду, и, хрипя, рассказывала всё это Дину, но не могла. Она не могла даже вспомнить, откуда взялась эта история, как она сложилась в её голове и как пробралась в разум Дина. Её лицо вспыхнуло вдруг внезапным горячим стыдом: не с этого ли началась его одержимость смертью, его убеждённость в том, что смерть – это выход, возвращение к их истинным «я», какую бы форму ни имели их истинные «я»?
– Ты эту сказку искала? – спросил Дин.
Гермиона стряхнула с себя призрачное чувство вины, закрыла глаза и вернулась мыслями к книге, занимавшей существенное место в её сумке, впивавшейся ей в спину по пути к деревне от железнодорожной станции. Мысленно она нашла точный абзац и видела печатные слова, окружающие упоминание о «Трех братьях» у Бэгшот.
– Нет, – сказала Гермиона.
– Ты уверена?
– Она не имеет смысла в контексте. – Спрашивать отчаянно не хотелось – по некой извращенной причине, она была убеждена, что не хочет знать ответ: – А вторая?
Снова повисло странное молчание, и на секунду Гермиона запаниковала, что линия отключилась, что серые накатывающие тучи у неё над головой и ледяной дождь вконец убили телефонную связь, и она застряла тут навсегда.
– Она о конце, – сказал Дин. Внезапный шквал пронёсся по улице, расшвыривая палую листву, натягивая навес над Гермионой. Голос Дина дрожал, словно он тоже почувствовал этот ветер и ветер пробрал его до костей. – Ты сказала, Гермиона, что это история, – затухающим, неуверенным голосом продолжил Дин, – о конце света.
***
Снейп вдохнул медный запах крови. Родительская спальня завертелась, растворилась в белом свете, перешедшим в ярко-голубой, цвет лета. Ярко-голубой, цвет мира, перевёрнутого вверх дном.
Это была кровь, прилившая к его голове, тянувшая его книзу, перекашивая его угол зрения. Он видел ноги, странные перевёрнутые лица, и во рту вдруг стало горько, противно, как от пенящегося мыла.
