Текст книги "О мифах и магии (ЛП)"
Автор книги: Wonkington
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)
– Мерзкие маленькие грязнокровки…
Он упал, непонятно откуда. Воздух вырвался из лёгких, и Снейп, покорёженный, съёжившийся, задыхающийся, снова очутился в давящем мраке.
«Лили?» – тщетно попытался выдавить Северус. Затем шепнул: «Гермиона?»
Не было ничего: ни Лили, ни замка, ни света. Только камень, чернота и тянущийся к нему холод, пробирающийся в темноту. Хватающий его длинными пальцами.
Буравящий кости.
***
– Его всё ещё нет, – сообщил бармен Гермионе, когда она вошла в дверь «Края света» – название трактира вызвало бы у неё горький смех, если бы не такое её мерзкое настроение. – Но вам кто-то звонил.
– Что? – спросила Гермиона. – Кто?
Бармен старательно избегал её взгляда, возясь с пультом, переключая каналы на единственном имеющемся телевизоре, но на экране был лишь снег помех.
– Ваша мама вас ищет.
Гермиона вздохнула.
– Проблемы? – спросил бармен.
– Ничего такого, о чем вам стоит волноваться, – хмыкнула Гермиона, но бармен не выглядел убежденным. Интересно, что мама ему рассказала.
Гермиона уже много дней не звонила домой. Она всё ждала, чтобы к ней вернулись голос и силы, и терпение выдержать докучливые расспросы и уговоры вернуться домой. Она отправила смску, пока они ехали на поезде вчера, но сообщение не прошло. Она практически не разговаривала с мамой, только сообщила название следующей деревни на их маршруте. «Шотландия! – воскликнула миссис Грейнджер. – В январе-то! С ним! Почему ты мне ничего не рассказываешь, Гермиона? Что он сделал?» Гермиона протестовала, пытаясь успокоить мамины тревоги, заверяя, что Снейп безобиден, но миссис Грейнджер ничего не желала слышать, в свою очередь заверяя, что, если Гермиона не выложит всё как есть, она сама всё разузнает. «И не забывай звонить. Не хотелось бы, чтобы пришлось пускать по вашему следу полицию».
Она поистине была матерью своей дочери.
– Уверены, что мне волноваться не о чем? – спросил бармен. – Похоже было, что она чуток не в себе.
Гермиона не обратила на его слова внимания и поднялась в свой номер, радуясь, что он хотя бы не отправился за ней следом. У неё одеревенели ноги, слегка зажатые в обуви и замерзшие. В ушах всё ещё гулко звенел голос Дина. «Это была ты».
Покопавшись в своём рюкзаке, она оставила на комоде две двадцатифунтовые бумажки – на всякий случай. Сложила свои немногочисленные пожитки обратно в сумку и затолкала полупустой Снейпов рюкзак в передний карман собственного рюкзака. Оставив дверь незапертой, а ключ на тумбочке, она прокралась к двери, пока бармен громко сетовал на телевизор, который не мог поймать ни одного канала.
Дождь усилился. У Гермионы жгло в горле от студёного воздуха. Она подняла воротник, защищаясь от колючего ветра. Её опять начинало пошатывать, вернулось легкое головокружение, но она сосредоточилась на своих ногах, заставляя их двигаться: поднять ногу, опустить ногу, вперёд, только вперёд, на холм Торкмида, мимо тёмных витрин магазинов, гладя обертку шоколадных лягушек в кармане.
Заброшенный домик выглядел зловеще в штормовой тьме, серый, призрачно-грозный, проглоченный колючими зарослями. Гермиона смотрела на него, опершись на турникет, пока переводила дыхание, и её нехорошо мутило. Слова Дина продолжали звенеть у неё в ушах, отдаваясь в мозгу эхом, дрожью – такие странные, такие знакомые: «Жили-были три брата, повелевавшие Смертью».
– Это не те же самые три брата, что в первой, – сказала Гермиона.
– Не те? – переспросил Дин.
– Нет, это не могли быть они – ведь двое из них уже были мертвы.
– Точно, – протянул Дин. – Ну, я не знаю. Это твоя сказка.
Дождь в деревьях зашумел громче, ночная тьма сгустилась. Батарейка Гермиониного телефона умирала, но выбора не было – нужно было осветить путь слабым фонариком. Роща была густая, тропинка мокрая и заваленная ветками. Гермиона старалась держать себя в руках, а ухо востро. Нужно было убедиться, не сошел ли Снейп случайно с тропы, не свернулся ли куда-нибудь, укрываясь от ночных опасностей. Вначале она была слишком занята своими мыслями, чтобы паниковать, но теперь паника поднималась в ней, разыгрывая перед воспалёнными лихорадкой глазами картину ужасной судьбы Снейпа. «Чума их прикончила», – сказал бармен, и Гермиона представила себе замок, усеянный гниющими телами и костями. И потерянного Снейпа среди них. «Всех до единого».
Голос Дина звучал по телефону гладко и чётко, несмотря на помехи, будто он читал вслух: «Три брата были всемогущи в мире магии. Но страну по-прежнему раздирали конфликты за власть и территорию, и у Смерти, собиравшей души их друзей, было достаточно дел».
– Магии, – выдохнула Гермиона.
– Магии, – подтвердил Дин.
Испуганные голуби вспорхнули с веток у неё над головой, вдали послышался пронзительный лисий лай. Гермиона закашлялась, начала задыхаться, споткнулась о торчащий корень и оперлась о дерево.
Стояло безмолвие после битвы, тишина, приносимая острием вонзающегося в плоть ножа. Братья наткнулись на тело друга, но Смерть запаздывала, бродя по полю битвы, собирая души в свой переполненный мешок.
«Мы не можем позволить Смерти забрать его, – сказал один из братьев остальным. – Только не его. Мы стольких уже потеряли».
«Но мы должны, – ответил младший брат. – У нас нет выбора».
«У нас есть выбор, – возразил старший. – У нас есть власть».
Лес поредел. Телефон Гермионы пискнул на последнем издыхании. Ветер стих, замер, словно затаив дыхание.
– Снейп? – позвала она, и вдалеке в багровой ночи проявились темные очертания, щербатые контуры обвалившихся камней.
Замок.
Но Смертью повелевать нелегко. Когда она явилась за душой, как всегда являлась, братья взмолились за друга, изнурённые своими потерями и измученные тяжким бременем своей магии.
– Снейп, – ещё раз позвала Гермиона, – Северус?
Только тихий свист ветра и уханье совы в ответ. Она приближалась к замку, замедляя шаг и ощущая странную тяжесть внутри, похожую на разочарование – словно она пришла домой и обнаружила, что дом сравняли с землёй. И это они искали? Серые каменные руины, воспоминание о величии, обернувшееся тенью, черной кляксой.
– Северус? – она не заметила даже, как хрипит её голос, ибо порыв ветра ударил вдруг так сильно, что проглотил имя целиком. Она попыталась крикнуть опять, но голос сорвался на первом же слоге.
Направив фонарик на землю, Гермиона осмотрела мёртвые комки травы. В грязи видны были смазанные отпечатки ног. Она сглотнула и пошла по следам, осторожно выбирая дорогу и стараясь не упасть.
И стали они торговаться. Братья предложили свою ставку, и Смерть приняла её. Но Смерть была хитра. Она не отпускала души без обмена – и в конечном счёте, не отпускала души вообще. Братья не знали, что заключённая ими сделка подарит Смерти весь мир.
«Я не верю в привидения», – сказал бармен, но в вихре ветра и мерцании красного света Гермиона могла их легко представить – перламутрово-прозрачные фигуры, скользящие по камням, туманные дымки, парящие сквозь бойницы и дверные проёмы. Сгущающийся, принимающий формы туман, парящий над склизким серым камнем.
– Снейп? – повторила она шёпотом, и нога её ткнулась во что-то мягкое.
Свет фонарика упал на нечто, похожее на большой узел, лежавшее у подножия лестницы, свернувшееся клубком, завернутое в чёрную шерсть.
У Гермионы перехватило дыхание, и туман как будто рассеялся, развеялся, пока не остались только она и её частое хриплое дыхание, и ночной холод.
И Северус Снейп, безмолвно и неподвижно лежавший на земле у её ног.
========== Хижина ==========
– Северус!
У Гермионы едва не подкосились ноги, когда она присела на корточки, чтобы отыскать хоть участок кожи: лицо, руку, нащупать пульс. Пальто спутывало его, влажная чёрная шерсть обворачивала его как саван. Фонарик погас, телефон отключился, глаза Гермионы с трудом привыкали к темноте ночи в скудном лунном свете, отражаемом штормовыми облаками.
Во рту у неё пересохло, в горле запершило вдруг ещё сильнее, будто его изнутри кололо кончиком ножа. Она почему-то вспотела, испугавшись, что если даже она найдет пульс, это ничего не будет значить.
– О Господи, – прошептала она, бранясь и молясь одновременно. Она наконец нащупала холодную влажную кожу – палец. Добралась до ладони, запястья – кости не сломаны, и никакой реакции. – Северус! – прошипела она снова и с силой прижала пальцы к кости.
И задержала дыхание.
Сердце ещё билось. Её глаза приспособились к темноте ровно настолько, что она разбирала, где верхняя часть его тела, а где нижняя. Она нашла его плечи и перевернула его на спину. Бледное лицо отсвечивало бледно-голубым, губы были чуть приоткрыты. Гермиона подалась вперёд над его грудью, стараясь не очень сильно давить на него, и поднесла ухо к его рту. Резкий порыв ветра пролетел сквозь развалины, цепляясь за её пальто, за их волосы.
Она разъярённо выругалась, едва не рыдая, и сложила ладони лодочкой вокруг губ Снейпа, приложила ухо. Снова задержала дыхание, прислушиваясь.
Гермиона со вздохом опять присела на корточки.
Снейп был жив. Он дышал, и пульс у него был ровный и медленный. Он лежал без сознания. Определить точно было невозможно, но раненным он не выглядел – конечности не были повернуты под странным углом, ни крови не видно, ни ссадин. Она решительно ощупала его лицо – никаких припухлостей.
– Где же вы? – прошептала Гермиона. Снейп задрожал под её прикосновениями, и она внезапно поняла, что произошло.
Нет, не поняла – она просто знала, она чувствовала это раньше, видела в зеркале свои собственные глаза после «этого», широко раскрытые, ввалившиеся, полные тоски. Она вспомнила особняк в Уилтшире – холод в костях, образы и голоса, которых она никогда в жизни не слышала, невнятные, но такие реальные, они проносились в её голове, разрывая болью вены и в поисках выхода отключая всю её целиком. Гермиона не знала, каким образом она это знала, но чувствовала холод в безвольной руке Снейпа, видела леденящий туман, окутывавший развалины на подходе к замку, и видела, как туман улетел, оставив Снейпа лежать ничком в холоде и одиночестве на сыром каменном полу.
Порыв казался таким глупым, но она не знала, что ещё делать: достав из кармана шоколадную лягушку, она содрала обертку и втиснула лакомство ему между губ, придерживая, чтобы лягушка не проскользнула дальше в горло и Снейп не подавился, молясь и надеясь, что шоколад растает у него на языке, и не имея ни малейшего понятия, какой от этого может быть прок.
Она сидела так долго, казалось, несколько часов, как мать, терпеливо нянчащая младенца. Держа окоченевшие пальцы у рта Снейпа, гадала, согрелись ли его губы, потому что шоколад действовал, или потому что её замёрзшей коже что угодно сейчас показалось бы тёплым.
Ветер опять утих, и облака рассеялись, наконец, позволив полумесяцу убывающей луны тускло осветить бледное лицо Снейпа. Гермиона вынула шоколад у него изо рта – половины не было.
Ноги наконец ей отказали, и она чуть не свалилась на него сверху, удержавшись в последний момент. Гермиона осторожно придвинулась ближе, пытаясь сохранить вокруг Снейпа хоть немного тепла и сунула остаток шоколадной лягушки обратно ему в рот.
– Ну же, – тихо велела она, – доешьте. Вам станет гораздо лучше.
Снейп заворчал, и Гермиона подалась вперёд, липкими пальцами проводя от его подбородка к горлу, поддерживая его голову.
– Северус? – Ей пришлось произнести это очень громко, прокричать даже, потому что опять поднимался ветер, завывая в окружающих их деревьях и камнях.
Его голова качнулась на сторону, и в лунном свете поднялось облачко пыли. Голова качнулась обратно. Чёрные глаза открылись, и луна скрылась, вновь окунув их во мрак.
– Гер… – начал он было, но сдался, потому что резкий порыв ветра швырнул их обоих набок.
Гермиона подобралась, прислонилась снова к тяжёлому камню и помогла Снейпу. Его движения в темноте были медленными и судорожными.
– Что случилось? – спросила она.
– Я… – Снейп на мгновение замолчал, прижавшись к её боку, съёжившись и дрожа. – Ещё?
Гермиона выудила из кармана вторую лягушку, вытряхнула её из обертки, разломила пополам и запихнула одну половинку обратно в карман, на всякий случай.
– Держите. Вы когда в последний раз что-то ели?
Снейп не ответил, захватив голову лягушки задними зубами и кусая. Половинка лягушки быстро исчезла.
– Воды? – попросил он.
Гермиона (глупая Гермиона!) не сообразила захватить воды.
– Сейчас опять дождь пойдет, – сказала она. – У меня со вчерашнего дня осталась чашка в рюкзаке.
– Вам нужно вернуться в трактир.
– Может быть, нам стоит переночевать здесь.
Если бы Гермиона могла его видеть, и, если бы у него было достаточно сил, его лицо наверняка выражало крайнее недоумение.
– Вы в своём уме? – спросил Снейп со всей энергий, на которую был способен. – Вы же знаете… – он замолчал и обмяк, прислонившись к стене и опять дрожа.
Гермиона расстегнула сумку, вытащила тонкий шерстяной плед, который украла со стула в их комнате, и набросила его Снейпу на колени.
– Я соберу хворост, – сказала она. – Разведём костер. Так вы расскажете мне, что произошло?
Снова молчание, снова промелькнул лунный свет, показав бледное лицо – Снейп отвернулся, уставившись в грязь.
– Идти можете? – спросила Гермиона.
Он попробовал вытянуть ноги, но не ответил.
– Ясно. – Она начала подниматься, используя стену как рычаг и стараясь не упасть. Перед глазами всё завертелось, и она схватилась за щербатый камень, чтобы не потерять равновесие, сделала глубокий вдох. – Я не буду уходить далеко.
Найти упавшие сучья и ветки было нетрудно – трудно было найти что-нибудь сухое. Пришлось зайти дальше, чем хотелось, чтобы прочесать подлесок в самой глубокой части леса, напрягая слух в ожидании крика, который она всё равно не услышала бы, и горящие глаза, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в темноте. Вернулась она в замок, подгоняемая ветром, позже, чем собиралась, и не нашла Снейпа там, где оставила его.
– Северус? – позвала она, крепко сжимая в руках ветки. В голове пульсировала боль.
– Я здесь!
Она обнаружила его ниже, в помещении, которого раньше не заметила. Это было что-то вроде землянки, выдолбленной в фундаменте. Большая часть стен землянки оставалась невредима, потому что её наполовину укрывала лестница. У Снейпа тряслись руки. Он помог Гермионе спуститься и рухнул обратно на пол под свист ветра над их головами.
– Проклятая буря, – пробормотала Гермиона, бросая растопку в углу.
– Вам нужно вернуться в трактир, – повторил Снейп. – Одну ночь я переживу.
– Благодарю за заботу, сэр, – огрызнулась Гермиона. Её интонация возымела бы больший эффект, не сорвись у неё голос на середине предложения. – Но мы прекрасно переночуем и здесь.
– Обещали ураганный ветер.
Гермиона шёпотом выругалась в свою охапку веток.
Но помещение давало достаточную защиту от ветра и почти достаточную – от дождя, хотя Гермиона не раз приходила в ужас, слыша громкие завывания и треск ветра, убеждённая, что стены замка обрушатся и оставят от них мокрое место.
– Этот замок простоял сотни лет, – сказал Снейп, голос которого снова обрел привычную силу и приятный тон, хотя он так и не сдвинулся со своего места у стены. – Я уверен, что он выдержит одну штормовую ночь.
– Да вы же сами… а, проехали.
Гермиона выставила чашку собирать дождевую воду, и они пили по очереди. Гермиона всё извинялась, что приходится делиться её микробами, Снейп уверял, что её микробов он уже давно успел причаститься. Только после того, как ветер вновь утих, поздно ночью, когда деревня, наверное, уснула, они оба ответили на так много раз заданные вопросы.
– Почему вы не возвращаетесь в деревню? – настойчиво спросил Снейп, бросив в огонь ещё ветку, промазав и едва не погасив костер.
Гермиона встала, пристроила ветку над пламенем рядом с остальными. Её голос прозвучал так тихо, что пришлось повторить:
– Меня мама ищет.
– Я думал, вы с ней созваниваетесь.
– Я и созванивалась. Несколько дней назад. Рассказала о наших планах. Но после того, как мы… – она замолчала и покашляла в плечо, – …ну, знаете. – Она опять покраснела, и наверняка это было видно при свете костра. – Я…
– Вам было стыдно перед ней?
– Нет, – твёрдо ответила Гермиона. – Я заболела и… занята была. И мама меня любит, но она просто такая… властная.
– Да быть того не может, – сухо отозвался Снейп.
– Она грозилась послать за мной полицию, – сказала она. – В последний наш разговор она сказала, что выяснит, из-за чего у вас были проблемы. И, зная её, я уверена, она уже выяснила. Это только вопрос времени – кто-нибудь обязательно появится в трактире и уволочёт меня домой, потому что мама убеждена, что мне грозит насильственная смерть.
– И вы решили переночевать в разрушенном замке, чтобы избежать этой участи.
– Есть идея получше? – огрызнулась Гермиона, затем смягчилась. – Простите. – Она запустила пальцы в свои кудряшки, причёсывая их насколько это было возможно, бросила несколько выпавших волосков в огонь. Волоски съёжились и превратились в пепел. – Так, ваша очередь, – вздохнула она. – Рассказывайте, что с вами приключилось.
Снейп по-прежнему сидел, прислонившись к мокрой стене, кутаясь в клетчатый шерстяной плед, наброшенный на плечи и завернутый вокруг шеи. Его узкое лицо ловило отблески костра. Ноги его лежали недвижно перед ним, вытянутые, как кукольные, сгибающиеся только в бедрах.
– Мне лучше, – сказал он, прежде чем она успела спросить. Он согнул одну ногу в колене, как бы в доказательство своих слов, и немедленно уронил её обратно на пол.
– Это не ответ на мой вопрос.
– Нет, – Снейп повертел в руках пустую чашку, отодвинул её в сторону и начал рисовать в грязи, втирая в камень треугольник, круг и линию.
– Ну и? – настаивала она.
– Что такое грязнокровка? – Снейп растянул губы в презрительном оскале.
Гермиона вздрогнула и сказала:
– Не знаю.
– Звучит не очень вежливо, – сказал он.
– Не очень, – согласилась она.
Снейп беспокойно заерзал и прикрыл глаза.
– Худшие мгновения своей жизни, – сказал он. – Вот что я видел. А вокруг темнота.
«Я думала, что никогда больше не почувствую себя счастливой», – подумала Гермиона.
– И кое-что, чего никогда не было на самом деле, – торопливо добавил он, прежде чем она могла задать ещё вопросы. Его палец опять двигался по грязи, рисуя две параллельные линии, изгибающиеся сверху, соединяясь и продолжаясь, как вилочка. – Что произошло с вами? – спросил он, изображая рассеянность. – В Неверном Доме.
– Я же рассказывала вам, – сказала Гермиона.
– Некоторые детали, – ответил он. Оторвавшись от своего творения, Снейп потянулся грязной рукой в её открытую сумку, вытащил дневник с ручкой и, открыв одну из немногих оставшихся чистых страниц, зарисовал треугольник, круг и линию. Затем просто круг, ещё и ещё, в столбики, как ряды кнопок.
– Вы почувствовали то, чего никогда не чувствовали. Мрак, удушье, боль.
Гермиона слегка кивнула и шмыгнула носом, упрямо глядя в пламя.
– Чувство вины?
Она рывком подняла голову, встретившись с ним взглядом.
– Нет?
Она покачала головой.
– Наверное, вы никогда не делали ничего плохого, – горько заметил Снейп.
– В тот момент ничего на ум не пришло, – точно таким же тоном ответила Гермиона.
Вздохнув, Снейп захлопнул дневник, убрал его в свою сумку, затем порылся в кармане пальто.
– У меня для вас кое-что есть, – сказал он.
Она нахмурилась. Снейп вытащил из кармана кожаный шнурок с чёрным камешком, сверкавшим так, будто внутри него горело пламя. Гермиона уставилась на камешек на протянутой ладони. Чёрный шнурок свисал с длинных Снейповых пальцев.
– Подарок, – пояснил он.
– Спасибо, – изумленно ответила Гермиона, беря подарок из его руки.
Она подержала камень между пальцев. Он был тёплым на ощупь, даже не влажным – ночной холод не сконденсировался на его поверхности. Некрасивый и совсем не её цвета. Но была какая-то красота в его угловатости и слабых линиях, вытравленных на его поверхности, еле видимых в свете костра. Она чувствовала в нём какую-то близость, знакомость – будто он всегда принадлежал ей.
– Поможете? – Она передала шнурок Снейпу. Повернувшись к нему спиной, Гермиона перебросила копну своих волос на одно плечо, крепко придерживая волосы обеими руками. Прикосновение его холодных пальцев бодрило – он провел ими по линии её шеи, поместив камешек между ключиц, а потом по линии роста волос, чтобы застегнуть замочек.
– Это было отвратительно, – прошептал он ей на ухо, – я видел то, чего никогда не было. Галлюцинации. Выдуманные слова.
– У меня это тоже бывает, – шепнула она в ответ.
– Это всё не на самом деле, Гермиона, – настаивал Снейп, не снимая руку с её плеча, держась за воротник её пальто, как за спасательный круг. – Это всё происходит только у нас в голове.
– То, что это происходит у нас в голове… – Гермиона крепко сжала его руку, лежавшую на отвороте её пальто: холодная кожа прильнула к холодной коже, горя золотом в свете костра, как алебастр, как мрамор, – …вовсе не значит, что оно не происходит на самом деле.
***
– Гермиона, просыпайтесь.
Он мог и не повышать голос. Сознание Гермионы уже давно плавало туда-сюда в пограничном состоянии между сном и пробуждением, а сон её был беспокоен и неглубок – закрыть глаза, замедлить дыхание, забыть, что замерзаешь до смерти.
Первое, что она заметила, открыв глаза – костёр погас, а второе – причина, по которой погас костёр: поленья дюйма на четыре скрывала вода.
По крайней мере, был уже день, хоть утро и выдалось ветреным, серым и неприветливым. Теперь она ясно видела Снейпа, его синяки под глазами и сероватую бледность кожи.
– Это было глупо, – проворчала Гермиона, прижимая к глазам ладони. – Не стоило устраивать костёр в самой низкой части помещения.
– Ну, выбор был – либо костёр, либо мы, – ответил Снейп, – и мне не особенно улыбалось спать в луже. Помогите мне встать.
Он протянул руки, и Гермиона послушно и на удивление легко подтянула его в вертикальное положение, придерживая его чуть дольше, чем требовалось, в надежде, что от него исходит хоть немного тепла. Напрасно.
– Простите, – извинился он, когда она выпустила его, дрожа.
– Надо было вернуться в трактир, – пробормотала Гермиона, и Снейп насмешливо хмыкнул. Она сжала его руку. – Давайте поищем ещё растопку.
– Гермиона… – начал Снейп, но она уже выбиралась наверх, не желая это обсуждать. Не сейчас.
Неизбежный вопрос: Что дальше?
Она не знала, какой теперь смысл в их предприятии, но ей было всё равно. Если бы Снейп спросил, она ответила бы: выживание. Впрочем, Гермиона понимала всю нелепость такого ответа, даже не произнося его вслух. Для выживания нужно было всего-то пройти одну милю в одном направлении до деревни и их гостиничного номера. Для выживания нужно было уехать домой, к родителям, и игнорировать малейшую мысль о том, что абсолютно всё в её жизни неправильно.
От этих доводов было легко отмахнуться, отвлекшись на рутинные занятия. Нужно было разделить на двоих завтрак, состоявший из батончиков мюсли, припасённых в Гермионином рюкзаке, скормить Снейпу остаток шоколада, чтобы разогнать его уныние. «Со мной всё в порядке», – настаивал он, что, как подозревала Гермиона, всегда являлось ложью. Снейп шагал твёрдо, хоть и медленно. Она не помнила, чтобы на неё так сильно повлияло её собственное происшествие… чем бы оно ни было. «Чувство вины», – объяснил он. Пожалуй, Снейп видел больше беспросветного мрака за один день своего детства, чем Гермиона за всю свою жизнь.
Камни были скользкими, и ей пришлось помочь Снейпу спуститься. На территории вокруг замка царил хаос: поваленные деревья шрамами изрезали стену леса, сломанные ветки валялись по всему полю, куски пластмассы, пригнанные ветром невесть откуда, усеивали ландшафт, во всех остальных отношениях выглядящий так, будто его много столетий не касалась рука человека.
Гермиона оглянулась и задержала дыхание, готовясь увидеть, как выглядит при свете дня их вожделенный ориентир, кульминация их поиска, последняя звёздочка на карте.
Просто развалины – она ведь знала это. Промозглые, тёмные, полуразрушенные камни, пропитанные стойким, кислым духом разложения. «Вы тут что-нибудь узнаёте?» – спросил прошлой ночью Снейп, когда они оба пытались уснуть. «Не знаю», – ответила Гермиона, втайне чувствуя: нет.
Снейп нашёл ветку и опирался на неё, идя рядом с Гермионой. Он внимательно смотрел себе под ноги, стараясь не спотыкаться, и, тем не менее, заметил мелькнувшее на её лице беспокойство.
– Что такое? – спросил он и добавил, подняв брови: – Вас что-то тревожит?
– Меня всё тревожит, – отозвалась она.
Они продолжили путь.
Хвороста было вдоволь, мёртвая древесина только отчасти была влажной от дождя. Гермиона сделала стропы из пледа и волокла их, а Снейп слишком долго выбирал, тянул, хмыкал и охал, и в целом сводил её с ума. Однако, она сохраняла спокойствие, не понимая, почему так бесится и откуда вдруг взялось стремление вернуться в замок и сброситься с самой высокой осыпающейся башни.
– Что-то не так с этим местом, – пробормотал Снейп, легонько отбрасывая ногой в сторону кучку переплетённых веток, и Гермиона согласно вздохнула.
– По-моему, так быть не должно, – сказала она и вдруг резко остановилась.
Перед ними из грязи и сумрака встала ветхая хижина с покосившимися латанными стенами и наполовину обвалившейся крышей. Старая конюшня или хлев, самая обычная хибарка – и в то же время странно знакомая.
– Смотрите-ка, крыша, – вздохнул Снейп, а Гермиона сделала ещё несколько шагов вперёд, заглядывая за пристройку, туда, где лежала сломленная, сражённая бурей громадная ива.
Гермиона нахмурилась.
– Низкоствольная, – растерянно сказала она. – Её подрубали. Значит, кто-то здесь всё же бывал.
Снейп пожал плечами.
– Никаких других свидетельств человеческого присутствия мы не видели.
– Значит, кто-то практиковался в подрезке. Пойдёмте, похоже, дерево мёртвое. Может быть, ветки…
Оба вдруг застыли. Земля была не просто взрыта и выдрана там, откуда буря вырвала с корнями дерево – в земле был вырыт ровный квадрат, а под ним уводила в черноту под землёй яма.
– Как вы думаете? – произнесла Гермиона, задумчиво приподняв бровь, до мурашек охваченная внезапным духом озорства. Камешек на шее под воротником странно потеплел. – Туннель.
На бледном лице Снейпа явственно читались удивление и обида.
– Нет.
– Не туннель или лезть не хотите?
– Нет, – повторил Снейп.
Гермиона выпустила хворост из рук и бросила Снейпу свою сумку. Он не поймал, и сумка шлепнулась на землю.
– Ну, тогда до скорого, – сказала она, исчезая в темноту.
***
Пришлось ползти по мягкой земле, хлюпающей под ладонями и коленями. Снейп, ползший за нею, возмущался, пока она терпеливо ждала, чтобы он её нагнал.
– Это нелепо. – Его глубокий голос непривычно обрывала, глотала окружавшая их со всех сторон земля. – Тут тесно, узко, и мы наверняка выползем прямиком в озеро…
– Я говорила с Дином, – сказала Гермиона, глубоко выдыхая. Она начала потеть, хотя тепло не было, и тяжёлая подвеска отбивала регулярный ритм на грудине.
Повисла пауза, прерываемая только хлюпаньем Снейповых рук и колен в грязи.
– Продолжайте.
Гермиона пробиралась дальше по туннелю. Перед глазами у неё плыло и вертелось, а горло драло сильнее, чем утром.
– Он слышал эту сказку раньше. Ту, которую я искала. «Три брата».
– Да что вы.
– Я ему её рассказывала.
Снова молчание, на сей раз искреннее – оба остановились. Гермиона присела на корточки и отвела влажные волосы со лба.
– Что, простите?
– Когда я болела, – выдохнула Гермиона хрипло, – несколько лет назад. Это я рассказала ему ту сказку.
– Он лжёт.
– Ну, не знаю.
Ещё пауза. Снейп был настроен скептически.
– Думаете, он говорит правду?
– Я не знаю, откуда берётся и половина моих мыслей. Есть вероятность, что я что-то насочиняла себе в горячечном бреду, а потом просто забыла.
Она содрогнулась: что-то коснулось её уха, что-то, подозрительно напоминавшее паука. Она поползла вперёд, Снейп за нею.
– Похоже, конец близко, – сказал он.
Гермиона почему-то задрожала.
– Ну и что это было? – спросил Снейп. – Эти «Три брата».
– В том-то и дело, их две, – ответила Гермиона. – Две разные истории. Обе вроде как народные сказки, хотя первая больше похожа на фольклор, чем вторая.
– И первая… – подгонял Снейп.
Земля под ними пошла под уклон, потолок опускался. Только тогда темнота начала её беспокоить, и беспокоила всё больше: подумать только, она без малейшего колебания спустилась в какой-то непонятный туннель. «Ну кто так делает?» – хотела она сказать (но не решилась, потому что Снейп точно потащил бы их назад).
– Три брата пришли к реке и… – начала Гермиона.
– Построили переправу, – в явной растерянности продолжил Снейп. – Да, знаю такую.
– Откуда?
– Понятия не имею. Разве её не все знают?
– Сомневаюсь.
– Значит, только мы.
– И Дин. И Бэгшот.
– А вторая? – напомнил Снейп.
– Ну… – Гермиона остановилась, чтобы перевести дыхание, и распрямила ноющие пальцы, слегка повернулась к нему, гадая, можно ли хоть чуточку разглядеть Снейпа в темноте. Снейпа было не разглядеть. – …значит, первая – это вроде как история происхождения трех мифических предметов – меча, плаща и камня.
Снейп согласно заворчал.
– Во второй опять появляются братья, несмотря на то, что в изначальной истории двое из них погибли из-за подаренных Смертью предметов. Вроде как по мотивам первой истории, что ли. Братья пытаются использовать предметы и заключённую в них власть над Смертью, чтобы вернуть к жизни своего погибшего друга, что приводит к ужасным последствиям.
– К каким? – выдохнул Снейп. По голосу его было похоже, что он нервничал. Гермиона не имела представления о том, как далеко от неё в туннеле он находился – то ли в нескольких миллиметрах, то ли в нескольких лигах. Голова начинала кружиться, а глаза болели от темноты.
– Смерть провела их, – продолжила она. – Их друг воскрес, но Смерть получила полную власть над всем. И Смерть…
Протяжную тишину в темноте прерывал только тревожный стук капель, падающих с низкого, всего в нескольких дюймов от их голов, потолка – капель воды, надеялась Гермиона.
– Смерть забирает обратно власть, которую им подарила, силу жизни, силу… в сказке не говорится прямо «магия», но мне кажется, это подразумевается… и… там говорится: «Она поднимает завесу». – «Это же мои слова, – подумала Гермиона. – Почему именно эти слова?» – Смерть стирает их с лица земли. Уничтожает всех до единого, на корню.
– Кого их? – сказал Снейп неожиданно зло.
– Н-не знаю.
– Волшебников? – выплюнул Снейп. – Ведьм?
– Нас, – сказала Гермиона. Голос её дрожал.
– Отличная теория, мисс Грейнджер, – ответил Снейп, наполняя пещеру своим глубоким гулким голосом, – но мы всё ещё здесь.
