Текст книги "По обе стороны сна (СИ)"

Автор книги: Владарг Дельсат

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

Глава 12

Часть 10

      Миссис Грейнджер пришла в себя к вечеру, ей все еще было нехорошо, но больше всего женщину удручало то, что она узнала и поняла. Пытаясь поставить себя на место доченьки, женщина поняла, что не смогла бы простить. Но ведь это же были зелья… Зелья. Магический мир заставил ее так относиться к дочери, являвшейся частью этого самого мира, значит…

      – Синдром разбитого сердца, – вещал пришедший доктор после осмотра женщины. – Это очень сложный и неприятный синдром. Вам теперь предстоит долгое время принимать таблетки и беречь себя. То же касается вашего мужа, отлично перенесшего операцию.

      – Я смогу дальше работать? – поинтересовалась женщина у врача, на что тот заверил, что ограничений никаких не видит, отчего миссис Грейнджер облегченно вздохнула.

      Доктор ушел, а женщина размышляла: «Если бы это была не Миона, а кто-то другой, то ничего бы не случилось. Значит, в произошедшем виновата, в том числе и Гермиона». Ошибкой доктора стало отсутствие психиатрической консультации, а женщина почувствовала ненависть к девочке, из-за которой муж получил инфаркт, а она сама оказалась в больнице. Миссис Грейнджер больше не считала себя виноватой в том, что сама же творила с девочкой, найдя для себя объяснение и поверив в него. Во всем виновата Гермиона.

      Девочка же в этот момент выбирала между двух зол. Понимая, что нужно проведать родителей, она все никак не могла заставить себя сделать это. Ей было просто очень страшно, даже несмотря на то, что в больнице вряд ли бы кто-то позволил сделать ей плохо. Но страх был иррациональным, поэтому ее мальчик прекратил терзания Гермионы, просто уложив ту в кровать. Отдыхая после обеда, рассматривая убранство комнат, объясняя гоблинскому мастеру, какая нужна защита, дети не заметили, как пролетел весь день.

      Мистер Грейнджер, приходивший в себя после операции, с выводами жены согласен не был, но доведя ту до истерики, понял, что ему предстоит выбирать между по-прежнему, несмотря ни на что, любимой женой и неродной девочкой. Выбор был непрост, но… Гермиона вряд ли сможет их простить, это-то мистер Грейнджер понимал, с другой стороны, они могут уехать, обзавестись нормальными детьми… Попросив лист бумаги и ручку, мужчина начал писать.

      Майор Березкин понимал, что происходит с Гермионой. Легко сказать «дай шанс», но вот дать его – безумно тяжело для девочки, которую доводили до обмороков болью, издевались и унижали. Поэтому он не говорил об этом с Мионой. Сегодня они обсуждали сказанное гоблином, при этом майор был с сыном согласен – информация, сообщенная ему, казалась не вполне достоверной, но вот как ее проверить, мужчина не представлял.

      – Попробуйте написать анонимку в… департамент магического правопорядка, так он, кажется, называется? – предложил офицер. – По идее, доносы в таком обществе должны быть нормой. Только почерк…

      – Есть самопишущие перья, – вспомнил об увиденном в магазине Гарри. – У них почерк стандартный должен быть по идее. А что такое анонимка?

      – Письмо без подписи, – объяснил ему Березкин-старший. – Только руками не касайся, чтобы отпечатков, по которым тебя можно вычислить, не оставить.

      – То есть, в перчатках, – поняла читавшая детективы девочка. – Сделаем… Папа Саша…

      – Что, моя хорошая? – офицер понял, о чем хочет спросить Гермиона. – О родителях хочешь спросить?

      – Да, – кивнула кудрявая девочка, доверчиво глядя на папу Сашу. – Я их боюсь, очень-очень, что мне делать?

      – Попробуй побывать дома еще раз, – посоветовал товарищ майор. – Посмотреть фотографии, привыкнуть, ну а не сможешь – напиши письмо.

      – Ты самый лучший папа! – воскликнула опять расплакавшаяся девочка.

      – Плачет часто? – тихо спросил сына офицер.

      – Очень, папа, – вздохнул Гарри. – Просто не знаю, что делать.

      – Ничего не делать пока, только согревать, – ответил ребенку Березкин. – Пока психика не стабилизируется, можно только хуже сделать. Так что завтра смотайтесь за игрушками, а потом заскочи к ней домой, договорились?

      – Договорились, папа, – твердо ответил мальчик, искренне желавший оказаться там, где папа, и согласный за это почти на все.

***

      В Лондон добирались сначала порт-ключом, а потом уже и через вокзальный камин. Интересно было то, что порт-ключи были и в Хогсмид, что позволяло не трястись целый день в поезде, что Гарри считал очень хорошей мыслью, потому что мало ли. Опасаясь пользоваться таксомотором, двое детей отправились на автобусе на самую окраину города, чтобы потом очень осторожно искать признаки, о которых говорил папа Саша.

      Район был не самым благополучным, поэтому за девочкой и мальчиком в приличной одежде внимательно следили, явно, чтобы улучшить момент, отчего рука Гарри на парном порт-ключе вспотела. Гермиона тоже чувствовала давление чужого взгляда, но, глядя на мальчика, старалась быть спокойной. Наконец Гарри обнаружил характерный признак, явно обрадовавшись. Местная шпана, обнаружив, что прилично одетые дети сами загнали себя в ловушку, окружили заброшенный дом. То, что детям всего ничего, никого бы не остановило.

      С трудом отодвинув какую-то железку, Гарри попал в пещеру Али-бабы. По крайней мере, мальчик воспринял это именно так. Узнаваемые ящики с винтовками, автоматами, цинки патронов, они полностью совпадали с тем, что он видел во сне. Заулыбавшись, он рванулся к ящикам с автоматами, выбрав Гермионе и себе, потом настал черед пистолетов.

      – И гранаты надо не забыть, – Гермиона была ошарашена, она и представить себе не могла, что имеют в виду мужчины под словом «игрушки». Девочка подозревала, конечно, но вот что все прямо так…

      – Не забудем, – заметил Гарри, когда куча оружия и патронов стала выше него. Мальчик грустно посмотрел на оставленное, а потом что-то вспомнил и улыбнулся. – Даки!

      – Даки тут! – «эльф» появился с негромким хлопком. – Чем может помочь Даки?

      – Скажи, пожалуйста, что из этой комнаты тебе по силам забрать? – осторожно спросил мальчик, ожидая услышать неприятные новости.

      – Даки может забрать все! – ответил волшебный слуга. – Забирать?

      – Забирай, – улыбнулся Гарри. – Только куда-нибудь в подвал сложи.

      – Даки сделать! – счастливый домовик исчез, оставив после себя только голые стены, а Гарри задействовал порт-ключ, ведущий на вокзал. По какой-то нелепой случайности народные мстители, пришедшие обновить арсенал, увидели на своем складе местный криминалитет, уставший ждать развлечений. Обидевшиеся мстители сократили поголовье лондонского отребья. Впрочем, дети об этом так и не узнали.

      – Предлагаю покушать, – мягко произнес Гарри. – А потом съездить к тебе домой, родители твои наверняка еще в больнице, поэтому дома никого не будет, давай?

      – Хорошо, Гарри, как скажешь, – произнесла Гермиона и сразу же сделала щенячьи глазки. – А давай нездоровой еды поедим?

      – Это какой? – удивился мальчик.

      – Макдональдс, – шепотом ответила ему испугавшаяся своей смелости девочка.

      – Что за звери твои родители, – Гарри обнял Гермиону, отправляясь в сторону ресторанчика быстрой еды. – Тебе чего хочется?

      Мистер и миссис Грейнджер были довольны, несмотря даже на то, что ответ чиновники пришлют на домашний адрес, но оба очень надеялись поскорей избавиться от этой принесшей им обоим столько горя обузы. Встающие в памяти картины того, что мужчина делал с девочкой, теперь были скорее приятны, потому что «эта мерзость заслужила». Сейчас мистер Грейнджер жалел только о том, что не успел «попробовать» девчонку.[1] Обоим Грейнджерам срочно требовался психиатр, но вызвать его было некому, ибо врачам кардиологии никто не платил за душевное состояние пациентов.

***

      Гермиона очень осторожно подходила к дому, с которым у нее было связано столько боли и страданий. Но Грейнджеры действительно были еще в больнице, поэтому открыв дверь своим ключом, девочка вошла в сопровождении Гарри. В доме все оставалось именно так, как было оставлено, поэтому Гермиона выдохнула. В гостиной лежало на боку страшное кресло, открывая темные потеки на стене, лежала на полу клеенка, стыдливо прикрывая орудия истязания. Будто бы какая-то сила повлекла девочку к этой клеенке. Гарри не успел остановить девочку, когда увидел наконец «полный набор» – короткий кнут, паддлы, ремни и… Некоторые орудия мальчику были незнакомы, а девочка смотрела на них, расширив глаза, из которых непрерывным потоком текли слезы.

      Гарри уверенным движением собрал все орудия в клеенку и двинулся на выход. Гермиона без слов следовала за ним, как привязанная. Ей было интересно, что хочет сделать мальчик, хотя она понимала, что именно. Действительно, все орудия упокоились в мусорном контейнере, что подарило ощущение какого-то внутреннего освобождения.

      Возвращаясь, дети были остановлены почтальоном. Мужчина был Гермионе знаком, по-видимому, он тоже вспомнил девочку, отчего улыбнулся и протянул Гермионе длинный конверт официального вида с эмблемой суда графства.

      – Передай родителям, пожалуйста, – попросил почтальон. Девочка чувствовала, что в конверте такого официального вида содержится что-то очень страшное, поэтому вскрыть его сразу не рискнула.

      – Пойдем, – предложил Гарри, заводя девочку обратно в дом. Конверт устроился на журнальном столике, а слегка подрагивавшая девочка отправилась в родительскую спальню. Она смотрела на фотографии этих людей и понимала, что принять их обратно в свое сердце будет очень сложно, хоть они и не виноваты. Погуляв по дому, девочка спустилась обратно в самое страшное место – гостиную. Гарри что-то готовил на кухне, а страшный конверт притягивал взгляд девочки.

      Услышав даже не рыдание, а какой-то вой, донесшийся из гостиной, Гарри чуть не уронил сковороду, одновременно с этим пришло ощущение такой душевной боли, что мальчик в первый момент задохнулся. Он отставил посуду в сторону, рванувшись к Гермионе. Девочка сидела на полу, рыдая. На лице ее были такие эмоции, что мальчик испугался, он кинулся к Гермионе, обнимая ее, прижимая к себе, целуя лицо девочки, когда взгляд мальчика упал на лист бумаги, лежавший на полу. Подняв его, Гарри понял, что случилось – «родители» предали девочку. Видимо, она еще во что-то верила, раз это стало таким ударом.

      – Даки! – воскликнул державший в руках доказательство предательства мальчик. – Домой нас обоих, немедленно!

      «…рассмотрев ваше заявление, суд графства постановил назначить слушание по делу о разудочерении[2] несовершеннолетней Гермионы Грейнджер на…»

***

      Гермиона все не могла успокоиться. Прочитанное рвало душу во что-то еще верившей девочки, но сухие строки официального письма ставили точку на всех надеждах, да и на маггловском мире. Отныне девочке туда хода не было. Гарри тоже не горел желанием возвращаться к Петунье и Вернону. Получалось, что у них отныне и навсегда есть только папа Саша…

      С трудом, но зелья все-таки подействовали, отчего Гермиона начала рассказывать. Она рассказывала о том, что именно с ней делали и для чего были нужны те орудия, которые не узнал мальчик. Гарри чувствовал, как его волосы поднимаются дыбом, несмотря ни на какую лохматость. Это было действительно очень страшно, Гарри себе даже представить не мог, что с ребенком можно делать такое, Дурсли действительно оказались милыми зайчиками.

      – Зато теперь не надо мучиться и пытаться принять их, – Гарри во всем находил положительные стороны. – А они, они да будут прокляты!

      – Пусть будут прокляты! – тихо, но от души произнесла Гермиона, и проклятье озаренной магией юной семьи легло на предателей доверенного им ребенка.

      – А теперь мы с тобой покушаем, – сообщил Гермионе Гарри. – Потом почитаем и пойдем спать, потому что…

      – Потому что там папа, – откликнулась девочка, понимая и принимая произошедшее.

      Проходившая общее обследование миссис Грейнджер почувствовала себя плохо. У нее внезапно началось довольно сильное кровотечение, поэтому, не сумев с ним справиться, гинекология отправила женщину на стол. Через два дня миссис Грейнджер рыдала, услышав приговор, гласивший, что своих детей у нее не будет.

С ума сходят очень по-разному, так тоже Отмена решения об удочерении называется именно так

Глава 13

Часть 11

      Такого товарищ майор все-таки не ожидал. Веривший в то, что родители девочки были взрослыми людьми, он не учел менталитет и прочность башни… теперь каким-то чудом свернувшаяся у него на руках девочка тихо плакала от предательства взрослых. Но самым страшным было не это. Надеявшийся на то, что в этом мире у детей появится какая-то опора, Березкин понимал простую истину – у них есть только он и больше совсем никого, а вот врагов хватает. Дети, лишенные детства, будут вынуждены прогрызать свое право на жизнь. Именно это и было страшно прикипевшему сердцем к ним офицеру.

      Сегодня ночью они больше молчали, даря тепло друг другу. Саша понимал, что не будь его, и дети бы погибли, но и так им очень тяжело далось понимание того, что на свете есть только они и опереться не на кого. Поэтому по просыпанию Гарри и Гермиона принялись сортировать оружие, выбирая то, отдачей которого обоих не унесет в лес, по выражению папы Саши, а Гарри гладил ребристые непонятно как здесь оказавшиеся «лимонки», приводя их в боевое состояние. Каникулы продолжались, но вот что-то делать желания у детей не было.

      Явившиеся к Грейнджерам работники социальной службы уехали ни с чем, попытка запросить школу… Выяснилось, что закрытой школы, в которую, по словам мистера и миссис Грейнджер, уехала их дочь, в природе не существует. Подключилась полиция, однако, кроме слов почтальона, из которых следовало, что совсем недавно ребенок был жив и дома, ничего установить не смогла. Дело принимало опасный поворот. Далеко не все соседи стоматологов были слепы и глухи. Далеко не все…

      Так как ни Гермионы Дагворт-Грейнджер, ни Гарри Поттера в природе больше не существовало, то настроенные на их магию артефакты вдруг остановились, будто бы одновременно сломавшись и озадачив тем самым Дамблдора. Выяснив у гоблинов, что в случае его смерти и оставления завещания далеко не факт, что деньги получит именно опекаемый, так как наличие прямых родственников считалось более приоритетным, Альбус задумался о смене пары. Жертва и вместилище всегда рассчитывались вместе, именно поэтому в случае смены Поттера на другое вместилище, Дагворт-Грейнджер уже на роль жертвы не подходила. Обдумать процесс смены вместилища и жертвы для него следовало ближе к лету. А пока Дамблдор намекнул деканам, что избранная более не находится под его защитой, заметив, как заблестели радостью глаза Минервы.

      Наемники, посланные за головой Августы, до сих пор не вернулись, что было не очень хорошо, впрочем, Альбус умел ждать. Выбросив из головы Поттера и Дагворт-Грейнджер, директор сосредоточился на новых расчетах. Эти расчеты он не мог доверить никому, ибо они граничили с демонологией, а за такое его бы скормили драконам, несмотря ни на какие регалии. Очень уж демонологи были страшны по сути своей, поэтому так рисковать Дамблдор был не готов.

      – В Хогвартс порт-ключом? – поинтересовалась собиравшаяся девочка. – Или на поезде?

      – Давай порт-ключом, – предложил мальчик, раздумывая над тем, взять ли автомат. – Даки!

      – Даки здесь! Что может сделать Даки? – в первую же очередь дети отучили домовиков звать их «хозяин» и «хозяйка», поэтому эльфам было трудно.

      – Даки, ты можешь пробраться в Хогвартс? – поинтересовался Гарри, пристраивая гранату так, чтобы она была под рукой.

      – Даки может, – улыбнулся домовик, тряся ушами. – В Хогвартс эльфам можно!

      – Значит, в случае чего, сможешь нас оттуда забрать? – тихо спросила понявшая своего жениха девочка.

      – Даки сможет! – закивало это волшебное существо. – В замке вам угрожает опасность? – вдруг проницательно спросил он, на что Гермиона только всхлипнула. Домовики видели, что дети совсем одни, только ночью они будто бы уходили куда-то, не телом, а душами. Их юные хозяева нашли родную душу на границе миров, очень мучаясь от того, что не могут быть в одном из них. Волшебные существа о таком, разумеется, знали. К сожалению, эльфы были ограничены древним колдовством и прямо помочь не могли, а могли только надеяться на разум маленьких хозяев.

      Медленно подступал срок отправления в Хогвартс, куда Гермиона всей душой ехать не хотела. Может быть, это было предчувствие или просто страх перед деканом, девочка не знала, но она изо всех сил не хотела отправляться в школу, отчего у нее и произошла истерика накануне. Что же, Гарри ее ощущения разделял, но он знал, что выхода нет. На самом-то деле выход был, молодые люди были о нем попросту не проинформированы играющими в какие-то свои игры гоблинами.

***

      Северус Снейп думал над словами Альбуса, убеждаясь в том, что выживший из ума директор решил просто довести детей до самоубийства. Декан Слизерина это понял, увидев какую-то предвкушающую улыбку Минервы. Теперь уже ему предстояло принять решение, очень нелегкое решение, ибо вступать в прямую конфронтацию с директором зельевар не мог – клятвы не давали. «Как бы их предупредить?» – в отличие от Дамблдора, Северус кольца увидел, сразу же поняв, что это значит.

      Гермиону мучило какое-то предчувствие, но девочка привычно отмахнулась от него, порт-ключом отправившись вечером в Хогсмид с Гарри. Впереди было полгода учебы, девочка молилась, чтобы Гарри не понадобился весь его арсенал, а мальчик молился… Он надеялся успеть, когда начнется. В том, что начнется, Гарри ни минуты не сомневался. Впереди были полгода ада и постоянной готовности, а ведь в спальне с Гермионой могут сделать, что угодно, и он даже помочь не сможет.

      Девочку еще одолевали мысли по поводу лета. Они совсем одни, в маггловском мире считаются детьми, как им попасть в Швейцарию? Это было серьезной проблемой. Впрочем, девочка решила, что будет день, будет и пища. Двигаясь в Большой зал, дети были неожиданно остановлены профессором Снейпом. Мужчина будто бы с брезгливостью осмотрел их, что было замечено другими учениками, ускорившими шаг. Всем было понятно, что Ужас Подземелий нашел себе жертву, отчего многие старались скрыться из виду, чтобы не стать следующими.

      – Будьте очень осторожны, – проговорил профессор, сохраняя брезгливое выражение лица. – Директор разрешил вас травить. Проверяйте еду, не оставайтесь в одиночестве, не доверяйте деканам, – резко развернувшись, зельевар пропал в глубине коридоров, а Гермиона задрожала. Гарри же понял, на какой риск пошел профессор, чтобы их предупредить.

      – Профессор очень рискует, – поделился с Гермионой мальчик. – Если кто-то узнает, ему могут сделать плохо.

      – Он хотел нас предупредить, – прошептала в ответ девочка, которой захотелось убежать, но убежать было просто некуда – вокруг был серый камень стен. – Значит…

      – Всюду ходим вдвоем, – заключил Гарри, понимая, что в случае травли надо будет бежать любой ценой, потому что сердце Гермионы может и не выдержать… Или психика, что еще хуже. Папа Саша всегда прав, это мальчик знал абсолютно точно.

      В еде, ожидаемо, обнаружились зелья, по дороге в гостиную пришлось лавировать, чтобы не попасться ни декану, ни старостам. Теперь Гарри понимал, что такое «боевой режим», понимала это и Гермиона. Вновь все возвращалось – постоянный страх, ожидание боли, ожидание предательства. К тому же Гарри не был уверен, что Гермиона сможет выстрелить в живого человека, если что; по поводу себя-то мальчик давно уже не сомневался.

      – Значит, ты считаешь, что боевой контакт обязательно будет? – спокойно поинтересовался папа Саша у мальчика.

      – Все к этому идет, папа, – вздохнул мальчик. – Очень уж предвкушающе смотрит на Миону декан. Это к беде.

      – Ты прав, не конфеты она себе представляет, – кивнул обнимавший своих детей офицер. – Значит… Может, вам заранее убежать? Поищи в библиотеке, вряд ли вы такие первые на свете.

      Совет был очень хорошим, ни Гермиона, ни Гарри о таком не подумали, поэтому дети закопались в историю Хогвартса, переходя от тома к тому, выискивая хоть какие-то намеки. Их интересовали подобные случаи и как они решались в древности. В более новых изданиях были ссылки на то, что декан имеет право хоть убить ребенка и ничего ему за это не будет, а вот более древние книги говорили о другом.

      – Подожди, я не поняла, – задумчиво пробормотала девочка, еще раз открывая только что прочитанное. – Это значит, мы можем убежать?

      – В случае серьезной опасности, – ответил ей Гарри. – Например, если тебя захотят убить или побить… Для тебя уже любая опасность серьезная, – папе Саше мальчик верил больше, чем местным докторам. Если папа сказал, что сердце может не выдержать, значит так оно и есть. Правда, к исходу второй недели дети начали уставать от постоянного ожидания какой-нибудь пакости. Притуплялось внимание, появилось что-то похожее на отупение… Папа Саша понимал, что детские организмы на такую нагрузку не рассчитаны и просто могут не выдержать, но выхода не было.

***

      Амелия Боунс получила два письма. Одно было анонимным настолько, что определить отправителя не удалось совсем никак. Уже одно это было настолько интересным, что мадам Боунс решила ознакомиться, а второе – от Августы Лонгботтом с приглашением на чай. Обещались интересные новости, которые ей точно понравятся.

      Прихватив анонимку, Амелия отправилась к Августе, всё-таки интересные новости были важнее невнятного письма об одержимом в Хогвартсе. Фантазия у написавшего, конечно, была на высоте, это же надо такое придумать… Улыбаясь, женщина шагнула в камин. В гостиной мадам Лонгботтом будто слон потоптался, а сама женщина была в боевых доспехах, что несколько смутило главу ДМП.

      – Здравствуй, Амелия, – кивнула ей Августа, укладывая палочку в кобуру. – Меня тут убивать приходили, представляешь?

      – Как убивать? – поразилась мадам Боунс.

      – Насмерть, – любезно отозвалась мадам Лонгботтом. – Пойдем, избежавшее мясорубки мясо допросим, – женщина повела Амелию в сторону подземелий, где обнаружились трое мужчин в слегка неодетом и сильно прибитом к стенам состоянии.

      – Молчат, небось? – поинтересовалась глава ДМП, разглядывая мускулистые тела.

      – Уже нет, – хмыкнула Августа и, вытянув палочку, наградила жалящим висевшего слева. – Но многого они не знают. Воспоминания я выкачала, полюбопытствуй, – она показала в сторону Омута памяти.

      В воспоминаниях, казалось бы, не было ни одной ниточки, если бы не две детали, мелькнувшие на общем фоне. Одно рыжее узнаваемое, а вот второе… Второго человека Амелия знала, безусловно знала его и Августа, все-таки в одном Ордене были, а это уже означало руку Дамблдора. Мадам Боунс стало страшно, даже заныло где-то сзади, намекая на грядущие проблемы. В этом свете и анонимка выглядела иначе.

      – Что там у тебя? – поинтересовалась мадам Лонгботтом, заметив лист пергамента в руках главы ДМП.

      – Да, думала, шутник какой-то, – вздохнула Амелия. – Вместе бы посмеялись…

      – Мели! – Августа почувствовала, как зашевелились волосы у нее на голове. – А если это не шутка? Ты представляешь, в какой опасности дети? И твоя племянница, между прочим!

      – Но, Августа, Дамблдор не мог… – Амелия замолчала на середине недосказанной фразы, ведь только что она сама видела, что Дамблдор как раз мог.

      – Мели, проверить это – дело пяти минут, – Августа уже собиралась. – А если это так, то мы все в дерьме, ты это понимаешь?

      – Понимаю, – вздохнула женщина, отправляясь обратно в Министерство. Следовало собрать группу и послать проверять сигнал.

      Минерва МакГонагалл рисовала себе картины того, что она сделает с этой Дагворт-Грейнджер, картины ей особенно нравились, когда женщина представляла, как эта девчонка будет ползать перед ней на коленях, готовая на все. Грезы были настолько сладкими, что МакГонагалл почувствовала странные ощущения в районе таза. Гермиона в свою очередь подозревала, что профессор МакГонагалл ей точно добра не желает, но теперь-то у нее клыки вырваны, так думала Гермиона, потому что родителей больше нет, и такие угрозы совсем не страшны.

      Гарри же готовился. Он не знал, кто из профессоров будет первым, не представлял, в кого надо будет стрелять, но готовил себя к этому, прося папу Сашу показать ему очередной фильм «про войну». Сидя вместе с Гермионой, Гарри не отрываясь смотрел на то, как защищать свой дом, свою страну, свою любимую. Мальчик смотрел тяжелые фильмы, которые дядя Саша называл «еще советские», и понимал: того, кто покусится на Гермиону, он будет рвать зубами.