Текст книги "По обе стороны сна (СИ)"

Автор книги: Владарг Дельсат

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

Глава 27

Часть 25

      Майя чувствовала какую-то странную слабость, диагност не отозвался, также как не отозвался ни один слуга дома. В первый момент женщина испугалась, даже слегка задрожала, но внезапно почувствовала тепло, тепло, смывшее все страхи. Мягкие, теплые руки обнимали ее, даря ощущение покоя и еще какое-то незнакомое пока Майе. Мягкие губы коснулись ее губ, и мир исчез, сконцентрировавшись в ощущениях только вокруг этих губ.

      – Здравствуй, душа моя, – произнес самый лучший голос на свете, заставив глаза распахнуться, чтобы увидеть того, ради кого она, как сейчас помнила Майя, отказалась от своего мира.

      – Здравствуй, Саша, – прошептала женщина, обнимая этого человека. – Ты не помнишь, как я здесь оказалась?

      – Ну почему сразу не помню? – хмыкнул мужчина, поглаживая ее лицо, отчего глаза норовили закрыться. – Ты появилась в метре над кроватью, совершенно обнаженной, и упала вниз, почти на меня, но при этом сладко спала. – Ощущения руки, скользившей по ней, были, с точки зрения Майи, совершенно необыкновенными. – Ну что? – поинтересовался Александр. – Валяемся в кровати или идем к детям? Только в первом варианте, скорее всего, они придут к нам.

      – Ладно, давай вставать, – улыбнулась Майя, чуть подаваясь навстречу мужчине, как-то очень необыкновенно погладившему ее. – А то, боюсь, еще немного, и мы займемся тактильным изучением друг друга.

      – Это мы можем, – кивнул Александр, успокаиваясь усилием воли. – Встаем?

      В столовую взрослые люди шли медленно, держась за руки и не сводя взгляда друг с друга. Под ноги они не смотрели, по сторонам тоже, отчего дважды чуть не протаранили стену, но все-таки сумели дойти. На пороге столовой они и встретились – дети и родители. Полный счастья громкий крик детей Майя вспоминала каждый раз, когда по какой-то причине становилось грустно. Потерянные возможности женщину больше не беспокоили, она была дома, со своей семьей.

      – Все-таки, мама, зачем мы здесь? – поинтересовалась Аленушка за завтраком. – Жить мы здесь не сможем, значит, запремся в крепости… А смысл?

      – Вы должны принять решение, – улыбнулась Майя. – Пытаться ли менять будущее, или же оставить все как есть.

      – Если менять будущее, то как бы хуже не было, – вздохнула Гермиона. – Мало ли как оно изменится.

      – Ну на Слизерина можно посмотреть, – задумчиво произнес Гарри. – А если сильно изменится и мы не встретимся с Мионой, что тогда будет?

      – С Мионой вы обязательно встретитесь, – женщина внимательно посмотрела на ставших едиными детьми. – Это будет другой мир, но Гарри и Гермиона в нем обязательно встретятся, а вот будут ли вместе, это будет зависеть от мальчика Гарри и девочки Гермионы…

      – Ну, тогда можно, – улыбнулась поглаживаемая мальчиком Гермиона. – А что будет потом?

      – После вашего решения будет сюрприз, – Майя подмигнула удивившейся кудрявой девочке. – А вот после сюрприза – будем просто жить.

      – Значит, посылаем голема с посланием, – решил Александр. – Кушайте и пойдем зверя программировать. Создает сегодня Аленка, ее очередь.

      – Ура! – девочка запрыгала на стуле от радости. – Ну я им создам… Я им такое создам!

      – А все остальные умные люди подумают над тем, на каком языке говорят ваши основатели, – улыбнулся мужчина, отслеживая радостно ускакавшего ребенка. – Идеи будут?

      – На гэльском, – грустно сообщила Гермиона, помнившая прочитанное в какой-то из Историй Хогвартса. – По крайней мере Ровена… Но я его не знаю…

      – Словарь у ва… у нас, – поправилась Майя. – По идее, есть. Надо только в библиотеке покопаться.

      – Ура! Библиотека! – порадовалась подсказанному выходу Гермиона. – Пошли в библиотеку!

      – Да, гэльский мы не знаем, – согласился с ней папа Саша, благодарно поцеловав Майю. – Значит, будем изучать.

      – Учиться, – вздохнул Гарри, подталкиваемый своей Гермионой в сторону библиотеки. – Хочу каникулы, отдых…

      – И телевизор, – поддакнула ему кудрявая девочка, сразу, впрочем, рассмеявшись.

      Словарь в библиотеке, разумеется, нашелся. Правда, заглянув в него, Гермиона приуныла, ибо было все грустно. С одной стороны, разобраться можно, а вот с другой… Незнакомые сочетания, непонятные построения, не дай бог ошибиться в формулировке… В общем, для понимания еще как-то, а вот для написания письма – никак.

      – Даже воспоминания не послать! – в отчаянии воскликнула девочка.

      – Спокойно, душа моя, – произнес неунывающий Гарри. – Ровена должна знать латынь, она ученый, судя по скелетам.

***

      С латынью дело пошло веселее, ибо книг, с ней связанных, оказалось целых три, и в них рассказывалось, в том числе и о правилах письма. Поэтому кудрявая девочка погрузилась в изучение латыни, Гарри никто не спрашивал, а Аленка упражнялась в приложении фантазии к големостроению. Предоставленные сами себе взрослые тихо улизнули в направлении спальни.

      Майе очень хотелось странного, это странное ей готов был показать и дать почувствовать Александр, с учетом того, что пугать женщину не стоило, а что ее могло напугать, было неизвестно уже Саше. Поэтому он осторожно и очень нежно целовал женщину, замиравшую в попытке оценить свои ощущения. Саша же никуда не спешил, не спешил обнажать, не спешил лезть «куда не надо», хотя смущения Майя была лишена, она просто наслаждалась Сашей и тем, что он делал, хотя тело ее отвечало, конечно.

      Гарри пытался вникнуть в латинские глаголы, думая о том, что такими темпами не пройдет и года, как их станет больше. Представив вопросы маленького братика или сестрички, мальчик тихо захихикал, привлекая тем самым внимание любимой девочки. Гермиона сначала заглянула в лежавшую перед Гарри латинскую грамматику, потом с подозрением посмотрела на мальчика, заглянула под довольно тяжелый том и наконец поинтересовалась:

      – Переучился, что ли?

      – Просто представил… – Гарри помолчал. – Вот представь, через годик появится у нас маленький братик или сестричка, представила? – Гермиона покраснела, но кивнула. – Вот как ему будем объяснять, что мама и папа у нас одни, для Аленки мы сестра и братик, а друг для друга жених и невеста?

      – Ну, наверное, – кудрявая девочка задумалась, а потом тоже захихикала, представив процесс таких объяснений. – Тогда просто скажем, что это ма-а-агия!

      – Я голема сделала! – в библиотеку вбежала Аленка, явно желающая, чтобы ее похвалили. – А где мама и папа?

      – Ну как тебе сказать, – задумчиво проговорила Гермиона. – Они заняты тем, для чего мы с Гарри пока еще, к сожалению, маленькие.

      – Ой… – Аленушка густо покраснела, сразу поняв, о чем говорит ее кудрявая сестричка. – Тогда пойдемте, я вам своего голема покажу!

      Голем любимой сестрички поражал воображение. Когда Гарри его увидел, то сначала подумал о том, как бы не сходить по-маленькому от вида такой страхолюдины, а потом представил на своем месте Годрика, так как его описывали легенды, то есть: мозгов нет, зато есть меч. Так как Аленка позаботилась о защите, добавив в произведение своей фантазии металлические элементы, то меч Годрику мог и не помочь.

      – Ты молодец, сестренка, – похвалил обрадовавшуюся Аленушку Гарри. – Я это уже вижу: наш голем топает за Годриком, а тот его мечом, мечом, до затупления оного. И тут ему голем говорит человеческим голосом: «вам письмо».

      Смеялась Аленушка, смеялась Гермиона, хихикал Гарри, даже помощники смеялись, а отсмеявшись, к детям подошел Старейшина, протянув им черный кристалл. Он внимательно посмотрел на каждого, улыбнулся им и объяснил, что это такое:

      – Этот кристалл позволит изучить один язык, – Старейшина вздохнул. – К сожалению, только один, для этого вы должны положить его на книги, имеющие наиболее полную информацию о языке, а когда он станет белым, приложить ко лбу каждого, кто захочет изучить этот язык.

      – Спасибо огромное! – заметно было, что Гермиона хочет обнять Старейшину, но опасается обидеть это мудрое существо, улыбнувшееся им всем и куда-то сразу же исчезнувшее.

      – Латынь, – заключила кудрявая девочка, переглянувшись с Гарри и Аленушкой.

      Майя даже не замечала, что лежит обнаженной. Нежные пальцы и губы Саши заставляли ее то уплывать, то взрываться вместе с чем-то в ней самой. Женщина не понимала, что происходит и почему она испытывает настолько сильные ощущения, что совершенно не в силах шевелиться. А Саша раз за разом доводил любимую до экстаза, наблюдая за тем, как она реагирует, и внимательно изучая ее тело.

      – Саша, мне хочется чего-то непонятного, – слабым голосом произнесла Майя. – Как будто чего-то не хватает внутри…

Глава 28

Часть 26

      О процессе размножения Майя, разумеется, знала, но представляла его себе исключительно механическим действием, в соответствии с заложенными творцом механизмами. На деле все оказалось совсем иным и не поддающимся анализу. Поэтому женщина отдыхала после… задумчиво глядя в потолок и поглаживая своего мужчину. Теперь Майя понимала, что означает словосочетание «мой мужчина».

      – Надо будет повторить, – произнесла женщина, изучившая новые для себя ощущения. – Очень надо будет.

      – Повторим, родная, – от нежности в голосе Саши Майе хотелось странного, а мужчина как будто точно знал, чего именно хочется женщине и с удовольствием проделывал это.

      – Не знала бы, что ты этого не умеешь, – прошептала Майя, прижавшись своим телом к такому теплому телу Александра. – Подумала бы, что ты мысли читаешь, хотя я и сама не могу понять, что со мной.

      – Это любовь, она бывает разной, – объяснил ей мужчина, умевший дарить такие яркие ощущения. – Ну что, пойдем к детям с надеждой на то, что крепость еще стоит?

      – Не уверена, что могу ходить, – задумчиво произнесла Майя, которой вставать совсем не хотелось.

      – А тебе и не надо, – нежно поцеловал ее Саша, отчего женщина будто бы выпала из реальности. Выплыла она из этого состояния уже одетой и передвигавшейся на руках своего мужчины. Дети в столовой не обнаружились, поэтому взрослые представители семьи двинулись в библиотеку, где младшие что-то строчили на пергаменте, точнее, строчила Гермиона, а Аленка и Гарри комментировали. – Что тут у вас? – поинтересовался Александр и пошатнулся от строенного «Ура!» младших Березкиных.

      – Нам Старейшина подарил кристалл, вот он, – Аленушка протянула папе белый кристалл. – С ним можно изучить любой язык, но только один, – объяснила девочка. – Мы решили, что это будет латынь, потому что она должна быть распространенной, да и Ровена тоже ее, наверное, знает.

      – Мысль интересная, – согласилась все еще пребывавшая в каком-то сладко-теплом потоке Майя. – Мы его тоже изучим. И что вы собрались делать дальше?

      – Я голема сделала, – показала пальцем на застывшее в углу каменное чудовище Аленка. – Он отнесет письмо, а сами мы идти боимся.

      – Это хорошо, что инстинкт самосохранения у вас есть, – кивнул отец семейства. – Но все-таки мне интересна аргументация.

      – Ну… Во-первых, – начала рассказывать Гермиона. – По попе, даже от любимого папочки, совсем не хочется. Во-вторых, по легендам, Салазар был злым, Годрик безмозглым, а Ровена – ученым, и еще неизвестно, что хуже. А в-третьих… Голем каменный, его не так жалко, а мы не каменные, и неизвестно еще, как нас воспримут.

      – Битвы лучше избежать, – заметил Гарри, экс-героиню магического мира безусловно поддерживавший. – А голем передаст письмо и воспоминания, Миона нашла в книге, как их можно извлечь, оказывается, маги это уже умеют.

      – А поймут ваши Основатели эти воспоминания? – поинтересовалась Майя, очень заинтересовавшись тем, как дети будут выкручиваться из подобной ситуации.

      – А мы сначала их сольем в сосуд, а потом снабдим переводом, – ответила Аленушка и показала на очень толстую книгу. – Вот тут написано, как это сделать.

      – Очень хорошая идея, молодцы, – похвалил Саша сразу всех и добавил: – Сейчас все кушать, а голем и до завтра подождет.

      – Точно! Кушать! – вспомнила кудрявая девочка, сразу же с преувеличенным опасением покосившись на папу, отчего тот засмеялся.

      – Умница, доченька, – произнесла Майя, скопировав обращение Саши, отчего Гермиона замерла, будто вслушиваясь в звуки голоса женщины. – Смеяться над своими страхами – правильно.

      Во время ужина в голове кудрявой девочки пульсировало это ласковое «доченька», от которого хотелось просто растечься по поверхности и слушать бесконечно. Гарри с пониманием смотрел на девочку, и, улыбаясь, ел. Всю жизнь желавший семьи, обретший ее в снах, а теперь и наяву, мальчик хорошо понимал и Миону, и Аленушку. Майя несколько раз обращалась к Аленушке, заставляя ту, подобно Гермионе, замирать от ласки, звучавшей в голосе, а вот Саша очень хорошо видел, как реагируют дети, понимая, что это значит.

      – Саша и дети, – объявила после ужина Майя. – Сегодня мы будем учиться ходить в сны. Первый опыт должен быть безопасным, поэтому нужно выбрать, куда мы пойдем. Ваши предложения?

      – У меня только мысль о Грейнджерах, – вздохнула Гермиона, – но это уж точно не безопасно. Гарри?

      – Можно к Петунье, – задумчиво проговорил Гарри. – Она, вроде бы, ко мне более-менее адекватно относилась… Но Ма… ма говорила, что им стерли память?

      – Скорее, заблокировали, – кивнула женщина, улыбнувшись выбору мальчика. – Но во сне это неважно, она вспомнит тебя… Ты точно не боишься?

      – Чего мне бояться во сне? – хмыкнул мальчик. – Давайте попробуем…

      – Хорошо, – кивнула Майя, улыбнувшись. – Тогда сейчас идем по кроватям, Гарри вспоминает Петунью во всех подробностях, а я отведу вас.

***

      Петунье снился сон. В нем перед женщиной появился так похожий на погибшую сестру зеленоглазый мальчуган, рядом с ним стояли две девочки, мужчина и женщина. Кроме мальчишки, которого Петунья даже видеть не могла, она никого не знала, что заставляло задуматься над природой сна. Миссис Дурсль всю жизнь видела эти зеленые глаза, смотревшие сначала с болью, с непониманием, с… а потом мальчишка изменился, но у него были эти глаза, напоминавшие Петунье о давней ссоре и о практически выкинутой из дома сестре. Женщина никогда и никому не рассказывала о том, что тогда произошло. Тогда… после похорон родителей.

      – Здравствуйте, тетя Петунья, – улыбнулся этот ненормальный мальчишка, отчего Петунья едва подавила желание ударить его, чтобы заставить исчезнуть, пропасть глаза Лили, чтобы он сам исчез, лучше всего присоединившись к своим магам… или к родителям. Сейчас как никогда Петунья хотела его смерти, но не могла и двинуться с места.

      – Сыночек, – вздохнула неизвестная Петунье женщина. – Твоя тетя сошла с ума на почве чувства вины перед твоей мамой.

      – А разве так бывает? – удивился Гарри. – Я думал, тетя маму ненавидела…

      – Твоя тетя любила твою маму, – женщина погладила проклятого урода. – А вот тебя ненавидела, за то, что у тебя ее глаза.

      – Охренеть Санта-Барбара, – непонятно для Петуньи высказалась девочка, стоявшая рядом в ненормальным. – Может, пойдем отсюда?

      – Да… – Гарри не хотел больше ни о чем спрашивать миссис Дурсль. – Какие все-таки люди странные…

      – Люди жестоки, – погладил Гарри мужчина, и сон для Петуньи внезапно закончился. А в светлом классе сидели Березкины, молчаливо поддерживая Гарри.

      – Да, – задумчиво проговорил мальчик. – Значит, нужно только потянуться к кому-то… – Сцена резко изменилась, кабинет стал темнее, на стенах проявились какие-то карты, портреты, а за длинным столом сидел тот, кого Гарри во время второго испытания называл дядей Васей.

      – Здравствуй, Василий, – произнес шагнувший вперед Александр. – Как вы тут без меня?

      – Здравствуй, товарищ майор, – радостно улыбнулся сидевший за столом офицер. Он резко поднялся со стула и подался навстречу другу. – Дай хоть обниму тебя! Как там, в загробном мире?

      – Мы были перенесены в другой мир, помнишь фантастику Валерка приносил? – поинтересовался товарищ майор. – А взрыв – это побочное явление. Кстати, познакомься с моей семьей. Аленку ты знаешь, – улыбавшаяся Аленушка помахала рукой. – Гарри и Гермиона, – представил Саша остальных детей, отчего вдруг растерявшаяся кудрявая девочка исполнила книксен, а Гарри коротко поклонился. – А это моя любимая жена, Майя.

      – Вижу, ты счастлив, это самое главное, – кивнул Василий. – Ну, загробный мир или другое пространство, ты знаешь, мы тебе всегда рады. И тебе, и твоей семье.

      – Как там наши? – спросил Александр, когда они все сели за длинный стол.

      – Людка плакала сильно, – вздохнул офицер с погонами подполковника. – Сергей роет землю, ибо бумкнуло вашу хату неизвестно чем.

      – Попросите тетю Люду не плакать, – попросила Аленка, помнившая жену дяди Васи. – Мы, наверное, попробуем и к ней в сон прийти, когда хорошо научимся.

      – Она будет рада, – улыбнулся Василий. – А так и рассказать нечего, полгода прошло, а новостей особо так и нет никаких.

      – Ну пока новой войны не придумали, – Сашка подмигнул другу. – Живем спокойно.

      – Это точно, – кивнул ему самый лучший друг. – У нас учения скоро, кстати, Витька-косой из госпиталя вышел, что-то ему там подкрутили, теперь нормально на нестроевой. Так вот он говорил, что видел сон, в котором ты был парализован.

      – Интересно девки пляшут, – задумчиво проговорил товарищ майор. – А детей он видел в том сне?

      – Не говорит, только загадочно улыбается, – подполковник тихо хмыкнул. – Оп-па, будильник…

      – Ну тогда давай до следующего раза, – решил Александр. – А то у нас тут первые опыты, как бы дети не переутомились.

      – Будь жив, майор! – пожелал ему Василий и все погасло. Они снова находились в светлом помещении, похожем на класс. Саша с теплотой вспоминал друзей, а Гарри сдерживал слезы. Мальчик кусал щеку, чтобы не расплакаться, как маленькому, но Майя заметила его состояние.

      – Что случилось, сыночек? – очень ласково спросила женщина, и Гарри поднял полные слез глаза.

      – Во время испытания папины друзья были рядом, и даже, когда его не стало в том мире, его помнят и любят, а я… а меня… – Гарри просто не мог понять, почему у него с детства был только папа Саша и никогда не было таких друзей, ведь Миона – она больше, чем друг. Мальчик вспоминал Хогвартс и просто не мог понять, почему…

      – Придет время, и у тебя будут такие друзья, – пообещал ему папа, прижав ребенка к себе, а затем Миона и Аленка принялись обнимать мальчика, успокаивая его.

      – Так, погуляли, и пока хватит, – улыбнулась Майя. – Давайте-ка просыпаться, давно утро наступило, а у вас голем стоит нерасчесанный.

      От этой нехитрой шутки Березкины рассмеялись, класс медленно померк, а в постелях просыпались дети и взрослые, готовясь к новому дню. Сегодня они пошлют голема, узнают реакцию основателей и… И примут решение. Это решение будет общим, потому что они одно целое – они семья. А после принятия решения будет сюрприз. Или не сюрприз. Но точно, будет, Майя хорошо это понимала, загадочно улыбаясь мужу. Она теперь знала, как правильно говорить…

      – Голем ждет, письмо мы не дописали… Интересно, как Ровена отреагирует на это? – задумчиво проговорила проснувшаяся, но еще лежащая в кровати Гермиона.

      – Полагаю, с интересом, – подчеркнуто-важно сообщил Гарри, отчего дети захихикали.

      Начинался новый день, а станет ли он днем решений, изменит ли он что-нибудь в жизни Березкиных – этого сказать еще никто не мог, ведь день только начинался. Привычно расчесывал Гермиону мальчик Гарри, привычно поскакала в ванную Аленка, также привычно воскликнув: «Я первая!»… Улыбалась Майя своему избраннику, и носил ее на руках сам избранник. Начинался новый день.

Глава 29

Часть 27

      Голем, украшенный проблесковым маячком синего цвета, что сразу же вызвало смех отца семейства, медленно приближался к Хогвартсу, за ним следили внимательные глаза Александра, оставшегося у прохода в мир, пока остальное семейство изнывало от беспокойства, но с папой был еще и помощник, готовый помочь в любую минуту. По поводу проблескового маячка, как и вида голема, вышел у Березкиных жаркий спор, ибо Аленушкина фантазия изобразила что-то динозавроподобное, что, конечно, внимание привлекало, но и напугать могло.

      Так или иначе, голем подошел к самому замку, вежливо постучав в ворота хвостом. Оставалось только ожидать реакции. Первая реакция в виде не очень высокого молодого человека, украшенного полуторным мечом, последовала незамедлительно. Отодвинув, опять же хвостом, азартно рубившего его молодого человека, голем прошел внутрь замка. После этого оставалось только ждать и надеяться на то, что создание магии не спалят Адским огнем.

      А в замке в этот момент голема окружили скелеты, вынудив создание остановиться. Согласно заложенной программе, голем воздел зажатый в руке свиток и небольшой мешочек, перекочевавшие затем к Ровене, как самой смелой из всех, собравшихся в этот час в Хогвартсе. Название замку дал Салазар, поскользнувшись как-то утром на чьих-то останках, так оно и прижилось.

      Убедившись, что Ровена все еще жива, Годрик тяжело вздохнул и пошел точить меч, а Салазар подошел поближе. Четвертая представительница Основателей еще сладко спала в обнимку с любимой секирой, поэтому будить ее не стали – у всех Основателей был хорошо развит инстинкт самосохранения, без которого, в их просвещенном тысяча сколько-то там году, было совсем никак. Свиток оказался письмом, а в мешочке звенели два флакона, заполненных, как мгновенно определила женщина, воспоминаниями.

      – Интересно, – проговорила Ровена, отправившись в направлении своих покоев. – Таких гонцов еще не было.

      – А, так это гонец? – удивился Салазар, уже думавший, как бы захватить такое забавное существо.

      – Это голем, – задумчиво просветила его глава, по легенде, дома воронов. – Голем, принесший послание. Значит… Или нас уважают, или боятся, что, в общем-то, одно и тоже.

      – Боятся – это хорошо, – кивнул Слизерин, отправляясь вслед за женщиной.

      Послание было составлено на немного корявой латыни, изобиловавшей повторениями, но демонстрировавшее четкость формулировок, что говорило о том, что составил его человек, на латыни не говорящий, однако имеющий научный склад ума. То есть, не воин. Вчитавшись в послание, Ровена сначала посчитала его чей-то глупой шуткой, ибо оно описывало историю их детища почти на тысячу лет вперед. Покосившись на флаконы с воспоминаниями, женщина вздохнула.

      – Салли, пойдем-ка, воспоминания посмотрим, – ей не хотелось, просто очень не хотелось смотреть присланное им, но Ровена понимала, что все равно придется. – Ты мне там нужен будешь, достоверность оценишь.

      – Чего оценю? – удивился зельевар.

      – Увидишь, чего, – еще раз вздохнула Ровена, подумав об окружающих ее идиотах. Скелеты на всякий случай отошли на десять шагов назад, а некоторые залезли на факелодержатели. Легендарные Основатели нырнули в извлеченные из первого сосуда воспоминания.

      Воспоминания что из первого, что из второго сосуда принадлежали… Вполне взрослым людям, по мнению Салазара, и детям, по мнению Ровены, ибо она замечала то, что не заметил Салли – чистокровность детей, которых воспитывали довольно сурово, но почему-то воспитывали неодаренные; при этом из всего этого торчала борода одаренного, оказавшегося каким-то «директором» Хогвартса. Осознавать, что всего за тысячу лет замок так обветшает, что на помещениях перестанут держаться чары, было грустно.

      Из воспоминаний Ровена выпала, весело смеясь. Они увидели историю наследника Салли, и от этой истории женщина уже не могла не хохотать. Разорвавший душу наследничек – это было очень смешно, с точки зрения женщины, вот история дочери Ровену, конечно, впечатлила, а во всем остальном она не видела ничего особенно страшного.

      – С наследниками разберемся сами, – задумчиво произнес Салазар Слизерин. – Годрик пусть меняет свои правила так, чтобы никакая баба никогда не стала деканом факультета боевых магов… ты, Ровена, конечно, извини…

      – Да я согласна, – вздохнула поименованная женщина. – Если защитников дрессируют защищаемые, то зачем такие нужны. Еще с этим странным «директором» – это, вообще, кто?

      – Узурпатор, живущий в какой-то пристройке… – задумчиво проговорил Салазар. – Надо пославших это послание захватить и пытать, пока не расскажут, откуда у них такие сведения.

      – Согласна, – кивнула Ровена. – А если у них есть портал времени, тогда сами все решим. Сейчас напишу письмо, зачарую и, когда его возьмет в руки живой – сработает захват пространства.

      К счастью Березкиных, о том, что голем постоянно записывает происходящее вокруг него, Основатели и не подозревали. О таких возможностях они почему-то не знали. Поэтому все детали ловушки были записаны на кристалл, теперь все зависело только от того, что произойдет после передачи послания. Увидев возвращавшегося голема, Александр уже хотел шагнуть к нему, но помощник остановил его. Он достал кристалл из произведения Аленкиного искусства, при этом проигнорировав послание, зажатое в руке голема. Проход закрылся, а творение фантазии человеческой, отработав программу, застыло в двух метрах от точки перехода.

      – Да, – вздохнул Березкин-старший. – Все-таки поступили ваши основатели ожидаемо.

      – Они хотели нас… – Гермиона не могла поверить тому, что услышала. – Мучить?

      – Похоже на то, – Аленка чего-то подобного, учитывая, как обошлись с Гермионой и Гарри, от магического мира как раз ожидала. – Пошли тогда они все к… Ой! – Гарри успел закрыть сестренке рот до возникновения проблем. Девочка благодарно кивнула.

      – Согласен, – вздохнул Александр и посмотрел на Майю. – Мы обязаны с ними общаться, или они могут быть свободны? – на что Майя только улыбнулась.

      Ровена Райвенкло в это время, посчитав, что лишние пару плетей никому не вредили, объясняла любимой дочери, как себя правильно вести и почему воровать – неправильно. Дочь, повизгивая, внимала мудрому слову матери.

***

      Молли Уизли, вынужденная бежать из Британии с семьей, в Румынии вполне обжилась, хотя и возникли свои трудности, но женщина вспомнила, из какого она рода, поэтому теперь дети были опрятными, дисциплинированными и не смели перечить матери. Только Джинни часто плакала, но Молли знала, что все сделанное, делается для блага избалованной ею девочки, поэтому на слезы внимания не обращала.

      В эту ночь уставшей женщине приснился странный сон. В нем она увидела тех двоих, которые и были в ответе за все, но именно эти двое захотели допросить Молли. Ощущая себя на дыбе, женщина с ужасом смотрела на Гермиону Дагворт-Грейнджер и Гарри Поттера. В пыточной еще находилась незнакомая девчонка, явно грязнокровка, и двое взрослых, смотреть на которых было женщине особенно страшно.

      – Мама, – поинтересовался Поттер у незнакомки, удивив тем самым миссис Уизли, точно знавшую, кто и когда убил маму мальчишки. – А почему… Антураж такой специфический?

      – Это ее фантазия, – улыбнулась названная мамой Майя. – Она так воспринимает разговор с тобой и Мионой.

      – Вот как, – Гермиона немного подумала, взглянула на Молли исподлобья потемневшими глазами, внезапно буквально выстрелив вопросом: – Кто заколдовал Грейнджеров и зачем?

      – Артур по приказу Альбуса, – почему-то миссис Уизли не могла сопротивляться, как под Веритасерумом. – Я сварила зелье, это нужно было для того, чтобы ты не думала возвращаться к магглам и была согласна на все, лишь бы не было больно.

      – На все – это на что? – Гарри представлял несколько вариантов, понимая, что если будет озвучен хоть один…

      – Ты – парная жертва, – сообщила Молли подслушанный однажды факт. – Альбус хотел переселиться в Поттера, а ты должна была стать, – тут она захрипела, глядя в сияющие зеленью глаза Гарри.

      – Гарри! Гарри! Остановись! – кудрявая девочка, только что узнавшая о том, что ей готовили, тем не менее пыталась остановить готового убивать за нее мальчика.

      – Ф-ф-ух, прости, любимая, – выдохнул Гарри, не заметив, как вслух произнес то, что доселе предпочитал говорить только про себя.

      – Почему я оказалась той, которая выжила? – тихо спросила Гермиона, успокоив мальчика. Его слова заставили почувствовать себя счастливой, но было еще не время.

      – Случайность… Поттер должен был быть на твоем месте, – объяснила миссис Уизли. – Но грязнокровка ни за что не хотела его отдавать, пришлось убивать ее раньше, значит, в ритуал Поттер уже не вписывался, да и с тобой не все так просто получилось.

      Гермиона и Гарри просто вывалились из сна, они плакали, обнявшись, а Молли, глядя в глаза незнакомой женщины, понимала, что час расплаты, возможно, уже близок. Ведь не зря ей приснился этот сон? Гарри отлично понял, кого Молли назвала «грязнокровкой», но от того, какая судьба их ждала, хотелось уничтожить Британию. И не только магическую.

      В эту ночь мало кто спал в крепости. Взрослые успокаивали детей, особенно Гермиону, воспринявшую все очень остро. Гарри в свою очередь сравнивал то, как относился к нему папа и как все, кто окружал мальчика, кроме Гермионы, конечно. Майя видела, что мальчик стоит на пороге своего решения, также как и Гермиона. Женщина поддерживала это решение, ибо у нее было право на одно «влияние» и только в отношении своей семьи.

      – Скажи, Саша, – женщина помолчала. – А ты хотел бы вернуться в свой мир, свое время?

      – Только вместе с тобой и детьми, – улыбнулся ей Александр Березкин.

      – А если вместе с нами, то да? – спросила она, прижавшись к груди мужа.

      – Конечно, – мужчина гладил свою супругу, думая об оставленных друзьях.

      Майя размышляла о том, что ничего раньше о людях не знала, а вот теперь… Теперь все воспринималось иначе: забота мужчин о девочках, в том числе и о ней, ничуть не унижала, скорее давала ощущение защищенности и тепла. Что же… Дети выскажутся, тогда можно будет и ей озвучить свои мысли.

      – Все-таки правильно, что голем с посланием остался нетронутым, – вздохнула Майя, понимая, что очень большой беды они избежали только чудом и только благодаря уму ее Саши.