Текст книги "Клетка. Грудная клетка (СИ)"

Автор книги: Vilen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

– По дороге всё объясню. Давайте скорее!

Мы выбежали из этой кунсткамеры, быстро прошли весь коридор. Я не могла отделаться от мысли, что мы сейчас совершаем побег, потому что это было так странно и дико. Наши шаги в гулком коридоре. Так… до мурашек по спине. Проходя по гулкому коридору, я повернула голову на свет в одной из камер-комнат. Стальцев отсчитывал зеленые купюры упитанному пожилому мужчине в милицейской форме. Яснее ясного.

– И почему в три часа ночи мы должны ехать в Гродно? – настойчиво спросила у парней Вика, когда мы уже прошли от отделения приличное расстояние.

– Потому что я так сказал, – рыкнул на неё Артем.

– Но…

– А что ты предлагаешь? Торчать тут? – крикнул Стальцев. – Вернуться на развалины моего дома? Остаться в обезьяннике и дожидаться суда, где выяснится вся эта херня про наркотики или что-нибудь ещё? Мы и так достаточно накосячили!

– Ладно, но какой поезд будет идти из Минска в Гродно в три часа ночи? Или, может, у тебя ещё и личный экспресс есть? – язвительно произнесла она.

– Не зуди, будь так добра.

– Стальцев, – я хватила спешащего черт знает куда парня за рукав, – Вика впервые в жизни права. Сейчас навряд ли что-то идет. И потом… Мы все помираем с голоду. Может, заглянем куда-нибудь?

– Все магазины закрыты, – Волди пожала плечами.

– МакДак, – предложил Андрей, указав пальцем на вывеску в нескольких метрах от нас.

Хоть на дворе и стояла ночь, но народу от этого в столице было не меньше. Андрей и Артем украли у кого-то куртки, пока мы стояли в очереди. Я возмутилась по этому поводу и хотела наорать на них, но когда увидела, что за окном опять повалил мокрый снег, согласилась и насунула куртку, которая пришлась мне, кстати, в пору. Что до Вики, она выглядела, как подросток-переросток, ну, была мала ей куртяшка. И это дало нам повод хоть как-то поднять настроение, чему сама Вика была не особо рада. Подкрепившись бургерами, мы спустились в метро и поехали на вокзал. Ночевать в зале ожидания я как-то не горела желанием. Но когда кассир сказала, что ближайший рейс будет через полтора часа, я начала искать всяческие оптимистические приметы в этих креслах. Ну, удобно, даже местами комфортно.

– А что вы им сказали, что нас выпустили? – накручивая прядь волос на палец, поинтересовалась Волди.

– Да денег дали, – зевнув, отмахнулся Андрей.

– А откуда у тебя столько денег? – прищурено посмотрела я на Стальцева.

– В кошельке лежали, – он пожал плечами.

– Ну да, обычные твои карманные деньги, – усмехнулась я.

– Это часть из тех двухсот тысяч баксов, что я получил от Кирилла, – объяснил Артем.

– Ой, а мы билеты-то не взяли, – Андрей хлопнул себя по лбу и встал на ноги. – Берем купе, да? – спросил он у нас.

– А деньги-то остались вообще или ты все ментам выложил? – спросила я у Стальцева.

– Мне хватит на прожитье.

– Тебе? – удивилась Вика.

– Он не поедет, – переглянувшись с Артемом, сказал Фейт.

– В каком это смысле? – Вика развернула Стальцева к себе за рукав и требовательно посмотрела на него.

– Сходишь со мной за билетами? – быстро спросил у меня Андрей.

– Эм, да, пожалуй, – ответила я, поднимаясь из кресла.

Я не знаю, о чем говорили-спорили-ругались эти двое, потому что орать во весь голос им мешала, видимо, неплохая акустическая система стен зала ожидания. Но когда мы вернулись, Вика и Артем смотрели друг на друга, как враги народа и самые ненавистные друг другу люди. Хотя в их взглядах я уловила что-то общее – что-то, похожее на сожаление. Ох, ребята-ребята, что ж вы всё никак не успокоитесь? И хотя я знала причину этой ссоры, спасибо Андрею, всё равно было интересно узнать версию Стальцева.

– А мне можно сказать, почему ты не поедешь с нами? – спокойно спросила я, проигнорировав взгляд Андрея.

– Потому что он идиот, – фыркнула Вика. – И эгоист.

– Ну да, – в той же манере ответил Артем. – Я же поэтому нас всех от тюрьмы спас. Из-за своего огромного эгоизма.

– Прямо с языка снял, – она щелкнула пальцами.

– Потому что я должен завершить все дела с Кириллом. Наркотики, те, что остались в подвале дома, я должен их забрать и…

– Красиво врешь, – заткнула я его.

– А главное – на хрена? – продолжил за меня Андрей.

– Что… – Волди переводила растерянный взгляд с меня на Фейта.

– А обязательно было ей об этом говорить? – возмущенно крикнул Артем, махнув на меня.

– Стальцев, какого… – начала Вика.

– Я хочу устроить похороны отчима, – выдохнул он. – Но я не хочу, чтобы вы там были. И надо разобраться с тем придурком, который спас Кирилла тогда, в горящем доме. Он захочет отомстить, я его знаю. Я просто хочу… Хочу знать… Знать, что вы наконец-то дома и в порядке.

– Артем… – выдохнула Вика, и я не смогла сдержать умиления и одновременно сожаления, наблюдая за всем этим.

– Не говорите мне ничего, – сразу пресек он Андрея. – Не говори, не надо, ладно? – он поднял руку в знак молчания, повернувшись к прослезившейся Вике. – И ты тоже, – он резко развернулся ко мне. – Мне ваши милости уже в печенках сидят. Я хочу побыть один.

– Чтобы наверстать упущенное и снова стать самовлюбленным болваном? – ехидно поинтересовалась я.

– Я приеду. Андрей, – он поднял голову к другу, – ты же знаешь, как все уладить.

– Знаю… Черт, мне, правда, очень жаль.

– Ну всё, у меня передоз ваших нежностей. Будем считать, что я проводил вас на поезд, – он тряхнул головой и вскочил с места. – Я пошел.

Он обнялся с Андреем, что-то прошептав ему на ухо. Фейт согласно закивал головой. Стальцев повернулся к выходу, но резко развернулся и склонился ко мне. Что-то среднее между дружеским пацанско-братским похлопыванием по спине и няшными обнимашками на уровне удушения. Я просто не смогла ответить на это от легкого шока. Он отпустил меня и повернулся к Вике. Парень сжимал и разжимал пальцы, открывал и закрывал рот, даже ступил к ней на шаг, но снова отступил назад.

– Я… – он посмотрел на меня, потом на Андрея, словно ища подсказку.

– Положи ему на могилу лилии, – горячо прошептала Вика, вытирая дорожки слез. – Он ведь их любил.

– Д-да, хорошо, – промямлил Артем и развернулся к выходу.

====== NC-21. Коротко о главном ======

Веселье зашкаливало через край, если говорить на языке сарказма. Всю ночь в поезде, где в соседнем купе какие-то таджики распивали коньяк, терпкая вонь которого доносилась до каждого уголка наших полок. Вике было все равно, она сладко сопела на верхней полке, Андрей тоже спал, а я все вертелась. Голова была забита мыслями. Много мыслей, даже слишком. В какой-то момент, когда я уже полчаса пыталась отвлечься от этого мысленного наваждения и слушала бредни пьяных таджиков, мне даже показалось, что я понимаю и вполне могу свободно говорить на таджикском. Когда мы приехали в город, я сразу почувствовала родную атмосферу. Высокомерные гордые лица, игнорирующие все вокруг, модные многочисленные парни в оранжевых тимбелендах… Здравствуй, Гродно, а вот и я. У Андрея была мысль угнать машину, и этот тупизм даже поддержала Волди, но когда я показала им огромный кукиш и пригрозила милицией, мы поплелись к остановке. В грязной одежде (у Вики, ко всему прочему, ещё и маленькой), неумытые и пропахшие таджикским коньяком. На нас если не смотрели, то… Нет, на нас, все же, все смотрели. Зато в троллейбусе у нас было много места – все старались по максимуму отодвинуться от нас. Увлеченные переездом, мы позволили себе забыть о недавних событиях и обсуждали наше триумфальное возвращение в универ. Даже немного забыли про то, куда ехали в тот момент.

Хозяйка встретила нас не самым радужным образом. Вообще, она встретила нас не одна. Вот в ту самую минуту я восхитилась собой и мысленно погладила себя, гениальную, по голове. Дело в том, что когда мы заселялись в нашу мегаофигенную комнату с красным ковром на стене, наша хозяйка, мисс Даниловна, попросила номера наших родителей. Вика дала номер своей мамы, а я – номер своей тети. Так вот, Волди ошиблась в одной цифре, к нашему общему счастью, ну, а что до меня… Вместе с Даниловной на пороге стояла моя тетя, серьезная и даже взбешенная.

– Ты вообще можешь себя хоть как-то оправдать? – кричала она на меня.

– Ну… я…

– Понимаете, – вклинилась Вика, – мы… наш друг… и…

– Это я, – Андрей поднял руку, виновато улыбаясь, – я их друг. Они ездили ко мне, в Минск, но…

– Но мы забыли предупредить об этом…

– Ваши родители явно не были бы рады, – тетя покачала головой.

Что ж, она у меня классная. Она не стала звонить нашим родителям, просто решила дождаться нашего возвращения. Поскольку она видела меня и Вику иногда в онлайне за все это время, то была уверена, что с нами все в порядке. Поведать правду мы ей не решились, да и не собирались. Но она все поняла, естественно, лишних вопросов не задавала, всыпала, конечно, моральных пиздюлей по первое число. В общем итоге её матерной показушной брани выяснилось, что она за то время, что ждала нас, то бишь за неделю, моя святая тетушка нашла нам новую квартиру. Она сказала, что ей самой задолбалось находиться в одной квартире с Даниловной. С ворчащей, толстой, противной, лживой…Даниловной. Мы безумно обрадовались, ну, а кто бы не обрадовался? Приведя себя в порядок, мы с помощью моей тети и Андрея за пару часов упаковали свои вещи и, вызвав такси, поехали на новое место жительства. Не знаю, что наговорила тетя нашим родителям, но когда мы позвонили им по приезду в новую квартиру, они просто расспрашивали, как нам обстановка и все такое. Но, судя по вопросам из разряда «слишком», родители вообще уже были здесь и видели эту на самом деле мегаофигенную новую квартиру с евроремонтом.

Суета, распаковка сумок, привыкание к городу, перепады настроения из-за внезапной ностальгии. Артем не звонил, и я, признаться, переживала из-за этого временами. В сравнении с Викой я переживала совсем чуть-чуть, потому что за эту пять дней, что мы обживались на новом месте, она постоянно вздыхала, вещи у неё валились из рук, и ещё я заметила у неё привычку все время смотреть на телефон. Андрей не остался с нами, потому что у нас не было свободного места – из спальных мест был пригоден только диван. Поэтому он вернулся обратно к себе, в его любимый гараж.

В пятницу мы, наконец-то, собрались с силой, деньгами и документами, и пошли в универ. Наш великий медицинский никак не отреагировал на наше там появление. Жизнь текла своим чередом, размеренно и абсолютно так же, как и до нашего отъезда. Появились мы к обеду, то есть в самый пик ухода студентов. О, Боги мои, как же шикарно было – я просто ликовала в душе – увидеть удивленные лица Комельского и Василисы, выражение лиц которых обозначало что-то вроде: «Её, что, не исключили?»

Мы торчали под дверьми деканата уже полчаса. Я и Андрей, пока Вика восстанавливала нужные ей документы. Фейт говорил со мной о чем-то пустяковом, я быстро отвечала, обсыпая своего парня кучей сарказма. Я пересматривала свои документы, любовалась своей фотографией в зачетке, задавала какие-то левые вопросы. Всё было спокойно, привычно и легко, словно все это уже закончилось давным-давно, словно убийств, обвинений, похищений… Словно всего этого никогда не было.

– О, Боже, Андрей! – раздался писклявый голосок.

На «козьих» каблучках к нам с лестницы сбежала какая-то девушка. Платиновые волосы, много-много-много-много автозагара, розовый джемперок и зауженные-заниженные светлые джинсики. Типичная тупая пездочка. Она подошла – процокала на своих ужасных каблучках – к окну, бросила сумочку на подоконник и кинулась Фейту на шею.

– Андрюша, – писклявым голосом заныла она, – почему же ты не сказал, что уедешь? Мы всей группой переживали, когда ты забрал документы… Теперь решил вернуться в учебу?

– Алиса, ты… эм… – он убрал её руки с плеч и покосился на меня. – Это Вика, моя…эм…

– Я учусь на твоем потоке, – спокойно ответила я. – И я тоже переживала, когда он бросил учебу, Алис… А вы встречались, верно?

– Ты ничуть не изменился, Андрюша, – девица надула губки и похлопала Фейта по плечу.

Я махнула им рукой и направилась к лестнице. То, как эта Алиса смотрела на моего парня…моего бывшего теперь парня…блин, что за… у него был роман с этой девицей? Все ясно, хотя я даже не знаю, что мне, мать вашу, ясно. Накинув пальто, я вышла на улицу и пошла домой. Переполненная злостью и в какой-то степени разочарованием. От него пришла смс: «Вик, что случилось?» Да ни хера, парень, вообще ничего такого не случилось, просто тебе на шею вешается какая-то шалава. Через пятнадцать минут пришло ещё одно в такой же манере, а потом и звонки. Через каждые пять минут. Я фыркнула и запустила телефон в стену, когда от него пришло сообщение: «Прости меня». Что за фигня, что за абсолютно-невыносимая-херня, Фейт? Я бросила недоеденный йогурт в мусорку, ударила по кухонному шкафчику ногой и вернулась в прихожую. Стащила «колючие» колготки, поправила платье. Да, все же я хороша. Тогда почему мне кажется, что у меня на лице написано: «Приходи ко мне, когда вдоволь натрахаешься»? Или я просто себя накручиваю… В двери позвонили. Поправив платье и прическу ещё раз – я же догадывалась, кто пришел – я подошла к двери.

– Зачем пожаловал? – открыв двери, начала я.

– Хотел поговорить.

– Круто. Ну, говори, – я пожала плечами.

– Так и будем на пороге стоять? – язвительно ухмыльнулся Андрей.

– Меня устраивает.

– Ну, тогда я пройду, – он отпихнул меня и зашел в квартиру.

– Я тебя не приглашала, – возмутилась я.

– Я за паспортом пришел, – скидывая пальто, ответил он.

– Каким ещё паспортом?!

– Да любым паспортом, – хмыкнул Андрей.

– Иди-ка ты лучше обратно в универ к своей подружке.

– Так ты из-за этого взъелась? – удивился Фейт.

– Нет-нет, что ты! Неееет, – протянула я с сарказмом.

– Блин, Вика, ты… – замялся он.

– Что, мозгов не хватает придумать отмазку?

– Мне и не нужна отмазка.

– А, так значит, ты неплохо устроился с той шалавой.

– Ты её даже не знаешь. Впрочем, как и я, – буркнул он.

– Тогда почему же она смотрела и говорила с тобой так, словно вы переспали?

– Даже если бы я переспал с другой, чего не было, – подчеркнул Андрей, – я бы не смог быть с ними таким, какой я с тобой.

– И какой же ты со мной? – ядовито ухмыльнулась я.

– А ты позволишь показать? – удивился Фейт, подходя ко мне.

– Даже вот интересно стало, на что ты способен.

– Тогда закрой глаза, – прошептал он.

Я усмехнулась, но все же закрыла глаза.

– Нет-нет, – он покачал головой, – не так.

Мой удивленный взгляд так и не достиг адресата: на глаза лег черный платок. Андрей плотной повязкой закрыл мне глаза и развернул к стене. Я хотела что-то возразить – смущение, непонимание, возмущение перемешались в чаше эмоций, и едкие слова вертелись на языке. Но Фейт прервал мою речь ещё тогда, когда я только сделала предмоноложный вздох:

– Ты хотела увидеть, – он вдавил меня в стену, и пришлось упираться руками, чтобы не удариться головой, – на что я способен с тобой, верно?

– Андрей, ты вообще…

– Мне нужно только «да» или «нет», – прорычал он у самого уха и прижался ко мне.

– Я…

– Только «да» или «нет».

Его шепот резал слух. Сзади его тяжелое тело, навалившееся на меня. Это странно, по меньшей мере. И все же я не могла не отметить про себя, что мне это понравилось. То, как он прижался, то, как он обнял меня, скользя руками от талии до бедер.

– Нет, – почему-то против моей воли ответ прозвенел в воздухе прежде, чем я осознала это.

– Глупая, глупая моя девочка, – в словах слышалось ехидство. – Ты же

прекрасно знаешь, что…

– Что ответ тебе и не требовался, верно? – закончила я за него, разворачиваясь.

– Хочешь в этом убедиться? – спросил он, приподняв мое лицо за подбородок.

– Ну, тебе же ответ не нужен.

Он припечатал меня к стене, и я сразу почувствовала его дыхание в сантиметре от себя. Руки беспощадно блуждали по телу. Сначала пропуская сквозь пальцы мои волосы, потом сдавливая горло. Спускаясь ладонями к груди, но не касаясь, а аккуратно огибая по контуру. Манипулируя мной. Каждое чертово касание. По талии к бедрам, повелевая моим разумом, моими желаниями. Даже моим дыханием. Вдруг он зарычал и, отстранившись, с силой ударил меня по лицу. От хлесткой пощечины на глазах проступили слезы, но из-за повязки их не было видно. На разбитой скуле сразу почувствовался жар. Прижимался ко мне губами, ладонями, словно пытаясь оправдаться за содеянное.

– Ты боишься, – звучало как утверждение.

Щека горела. Я не моргала даже, и от этого в глазах появилось какое-то режущее чувство. Руки дрожали. Ноги были ватные, я не понимаю, как я вообще могла ещё нормально стоять. В плечи что-то вонзилось. Резкая, острая боль, но я не смогла вскрикнуть – на меня буквально обрушились его губы. Сухие, обветренные, каждое прикосновение к ним казалось кощунственным. Ноги грубо раздвинули, и я почувствовала пульсирующий член сквозь всю эту одежду. На лбу выступил пот. Дыхание стало частым и рваным, легкие как будто сжали изнутри. Шершавые влажные ладони приподняли мою ногу, резко двинулись от колена к бедру, обхватывая зад и продвигаясь ближе к ткани белья. Платье задралось на талию. Я запрокинула голову, ударяясь затылком о стену. Жар от собственного дыхания опалял кожу. К шее, точно там, где можно прощупать пульс, снова прикоснулся он. Горячие губы присосались к коже, оттягивая её на себя. Чуть отодвинув меня от стены, мужские руки потянулись к молнии. Я хотела снять повязку, но мои запястья резко перехватили и развели в стороны. Скользкий язык прочертил дорожку от шеи до груди, остановившись в глубокой ложбинке. В ушах слышалось только биение сердца и наше дыхание. А теперь ещё, всего на секунду, треск рвущегося платья. Грубо и несдержанно оттянули резинку белья, и та же влажная вспотевшая ладонь скользнула вниз. Слегка, совсем на пару сантиметров, отступив, Андрей обхватил рукой грудь и больно сжал её. Я выгнулась, и против воли с губ слетел стон. Сосущий жар языка, вычерчивающего невидимые вензеля на моей груди, перебивал все другие эмоции, кроме пульсирующего ощущения ниже живота. Потянув белье вниз, он оставил меня полностью обнаженной.

И всё. Пустота. Легкость. Пару секунд на то, чтобы втянуть в легкие как можно больше свежего воздуха. Пока я слышу, как расстегивается его рубашка и джинсы, как они звучно падают на пол, перед глазами вспыхивают яркие круги, несмотря на плотную черную повязку. Дрожащие руки ложатся мне на талию, и снова захватывает дух. Руки ведут меня, управляют мной…

…моими желаниями…

…что я не могу контролировать. Сдерживать себя. С губ снова срывается стон. Я опираюсь только на ощущения. И это ужасно пошло, развратно. Это потрясающе. По телу проходится электрический разряд, когда меня бросают на кровать и голову сразу резко оттягивают за волосы назад. Его губы едва ли не касаются моих. По телу бегут мурашки. Он осторожно коснулся живота и провел пальцами дорожку ниже. Я непроизвольно раздвинула ноги пошире и чуть приподнялась. Давай же… Но я услышала только наглый смешок у самого уха, и его пальцы легли на бедро, постепенно плавно скользя от внешней стороны к внутренней. Я заерзала под его телом, всем своим видом призывая…умоляя…дотронуться до меня там. Волосы снова оттянули назад, и парень прикусил тонкую кожу мочки уха, сразу отпуская меня и целуя в щеку. Я выгнулась в спине и протяжно застонала. Мышцы ног уже начинали болеть от напряжения, но это была такая сладкая боль. Я хотела ещё. Ревность уже давно исчезла, Боже, как я вообще могла его ревновать...

– Ты уже настолько мокрая, – прорычал Андрей прямо мне в губы.

Он спустился ниже, слегка прикусив мой сосок, и остановился, замерев на месте. Его дыхание – я чувствовала, что он улыбается сейчас – добавляло ещё больше агонии в мой нарастающий оргазм. Он то приближался, едва касаясь клитора кончиком языка, то резко отстранялся. Сукин сын, он растягивал удовольствие до невозможности, и я уже была готова кричать от наслаждения. Я мяла простыни в руках, извивалась, как змея, а его это забавляло. Я уже сама не хотела снимать повязку. Этих ощущений мне хватит надолго. Его язык прошелся по внутренней стороне бедра, и резко я почувствовала в себе его палец. Стон превратился в крик. Я не заметила, в какой момент это произошло, но я протянула руку, положив её на голову Андрея, и притянула за волосы ближе. Не останавливайся. Его язык, его палец…пальцы…там… Быстро, легко, словно вибрация. Вспышки перед глазами. И моя ногти уже впиваются в кожу на его голове, тянут за волосы ближе и ближе, чтобы я смогла кончить, я хотела почувствовать его в себе. Но он отстранился, цокнув языком. Разочарованный вздох вырвался со дна грудной клетки, и он забрал этот вздох поцелуем. Это никогда не было настолько потрясающе. Забыв о всех правилах гигиены, приличия, я жадно облизала его губы, собирая на язык собственные соки. Он отстранился, довольно рыча. Я приподнялась на локтях, принимая более удобную позу, положила руку ему на спину и притянула к себе. Я услышала биение его сердца совсем рядом, поднялась повыше и провела языком по груди, прикусывая затвердевший сосок. Гортанный рык из его рта эхом звенел у меня в ушах. Я протянула руку ниже, скользя по рельефному торсу, и надавила на головку члена…

…пульсирующего, каменного…

…он показался слишком большим для моей маленькой ладони. Внезапное желание охватило меня, поглотило с головой. Он понял, что я собираюсь делать, и поднялся с кровати, за локоть поднимая меня. Его губы снова обрушились на меня, и в этом поцелуя я почувствовала благодарность. Я обхватила руками его шею, подчиняя себе, и провела языком по коже. От пульсирующей жилке у ключицы до самой груди, снова прикусывая сосок. Парень выгнулся в спине, и задышал так часто, что уже само дыхание было похоже на оргазм. Я медленно опустилась на колени, параллельно шаря руками по его телу. Гладкая спина, накаченный пресс… напряженный член. Я взяла его в одну руку и придвинулась ближе, подавшись вперед. Губами вбирая, словно всасывая в себя головку, я провела по уздечке языком. Медленно, так же, как и он, я выводила по контуру невидимые линии, изгибы, приподнимая член в руке и спускаясь язычком к самому основанию. Он так же, в порыве, вцепился в мои волосы и буквально повелевал мной, насаживая на себя. И мне это нравилось. Я чувствовала, что если позволю ему так кончить, то кончу сама вместе с ним. Вторая рука непроизвольно потянулась вниз, пальцы двигались быстрее и быстрее. Я выпустила его член изо рта, запрокинув голову, и теперь просто двигала по тому одной рукой, а другой – пальцы внутри меня. Вместе. В ритм. На секунду мне показалось, что это всё не со мной. Не может быть так развратно и потрясающе.

Андрей резко поднял меня с колен, почти на пике, когда я стонала и кричала, уже не сдерживаясь. Он сам вошел в меня пальцами, я раздвинула ноги и вцепилась в его спину, царапая кожу ногтями. Он повалил меня на кровать и принялся жадно целовать. Все так стремительно. Липкий страх, почти вожделение, забирается под кожу и щекочет нервы. Никто не торопит события, но все равно все кажется слишком быстрым. Алчным. Ненасытным. Он сильно сдавил мою грудь, и я закричала. Полу-вздох, полу-стон, когда он припал к моей шее губами, ласково гладя кожу вокруг груди. Меня передернуло от нового электрического разряда ниже живота. Он сжал пальцами шею и вернулся к моим губам. Его рот мягкий, теплый и умелый. Он укусил мою губу до крови. Я чувствую свои стоны на его губах.

Он приподнял меня, больно схватив за бедра. Сегодня мое тело работает за меня, я трепещу от предвкушения. Всё уже пульсирует, и я боюсь привыкнуть к этой неге. Он медленно входит, а я уже стону. Андрей затыкает мне рот поцелуем, новым укусом, ещё больше крови. Я царапаю ему спину и, поднося пальцы к губам, слизываю кровавые сгустки в бешеном порыве. Он входит в меня полностью, до конца, и я прикусываю собственные пальцы, процеживая стон сквозь полузакрытый рот. Его пальцы наверняка оставили ссадины на моих предплечьях. Это так сладко. Так восхитительно. По телу разливается тепло. Там, внизу, все настолько напряжено. Настолько горячо, влажно. Его кожа великолепна, одновременно солоноватая и горькая, а ещё она пахнет дорогим парфюмом. Он снова вошел в меня. Тело содрогнулось от боли, от сладкой…томной…волнующей…боли. Мне это необходимо. Жажда. Тело. Я не думала, что могу что-то сравнить с этим чувством. Так и есть – с этим ничто не сравнится. Это не счастье, это удовольствие. Нега. Наслаждение. Экстаз. Толчок, ещё один. Темп ускоряется, его головка упирается там, внутри меня, я чувствую, насколько липко и вязко становится, как соки вытекают из меня, как кожа вокруг покрывается испариной. Наши столкновения, прикосновения друг к другу кожей. Я не мог дышать, мне катастрофически не хватает воздуха. Он разводит мои ноги до предела, и мозг взрывается, потому что он, почти замерев, добавляет к члену ещё и палец. Один, но мне и этого достаточно, чтобы отчаянно, сочно застонать. Скользит по стенкам подушечкой пальца и плавно, осторожно двигается. А потом резко выходит и снова входит, уже только член, до упора, до предела. И двигается, быстро, дерзко, приглушая мои крики поцелуями. Тело сотрясается в оргазмах. Я выгибаюсь в спине, запрокидываю голову, простыни рвутся в моих руках, я выпускаю ткань и снова царапаю тонкую кожу, на сей раз его грудь, опуская ладони все ниже и ниже. Глубже…сильнее…я хочу ещё. Дрожащие пальцы нервно, быстро теребят розовые лепестки половых губ и клитор, а он двигается во мне с прежней быстротой, даже ещё быстрее. И через пару секунд я чувствую внутри невероятное тепло излившейся спермы. Его член, пульсирующий внутри меня. Он утыкается мне в шею носом и расслабленно дышит.

====== Медовый вечер ======

Глава последняя

Я отчетливо помню, что в тот день был сильный снегопад. Тонкие хрупкие узоры из заледеневшей воды аккуратным хороводом кружили по воздуху и опадали на землю. По всему городу, в каждом окне ярко мигали огоньки, так, что рябило в глазах. В воздухе стоил отчетливый запах елки и мандаринов. Не хватает только оливье и «Иронии судьбы». Кстати, не люблю я этот фильм. Андрей, когда узнал об этом, раз пять удивленно переспрашивал меня, закатывая глаза и активно жестикулируя.

– У меня была та же реакция, – усмехнулась Вика, бросив на него понимающий взгляд.

– Вика, но это же… Это же… Как можно не любить… Волди, ну скажи ты ей!

– Пыталась в прошлом году, – вздохнула Вика, помешивая что-то в кастрюле.

– А почему только в прошлом?

– Потому что мы только в прошлом начали общаться, – рассмеялась я. – Так, всё, Фейт, не встревай, только отвлекаешь.

– Ладно, пойду я тогда, что ли, «Иронию судьбы» посмотрю, – с нажимом на каждое слово проговорил он, поднявшись из-за стола.

– Сыр верни на место, – я закатила глаза, протяжно вздохнула, протянув ему руку.

– Ой, да пожалуйста, – фыркнул Андрей, втиснув в мою ладонь тарелку с нарезанным сыром, – жадина-говядина.

– Очень по-взрослому, – пробубнела я.

Дверь за парнем захлопнулась. Я поставила тарелку на стол и подошла к плите, и с каждым шагом мое удивление нарастало. Вся плита – отмывать потом не мне, так что хоть это успокаивало – была в желтых пятнах, в кастрюле что-то активно шипело и шкворчало, а сама Вика с огромным энтузиазмом досаливала и доперчивала сие месиво, по цвету и консистенции похожее на густой борщ.

– И что это за херня? – сморщив от запаха нос, спросила я.

– Можешь называть это «Мой личный сорт Кровавой Мери», – откликнулась Вика.

– Слушай, не хочу сказать, что ты совсем не умеешь готовить, но ты уверена, что ЭТО не взорвется?

– Да, конечно, – прошипела она, щурясь от боли из-за огромного лопнувшего пузыря этой «Мери».

– Мы это на стол ставить не будем, учти, – я многозначительно посмотрела на неё.

– Но я тут уже полчаса торчу!

– И что теперь? Хоть всю ночь тут просиди над этой фигней, я её на стол не поставлю, – повторила я.

Вика стала чернее тучи. Она выключила газ, опорожнила содержимое кастрюли и, нахмурившись, посмотрела на меня. Я невинно похлопала глазами и отвернулась к столу, продолжая нарезать продукты. На часах уже девять, до Нового года осталось каких-то несчастных три часа. Вообще, не понимаю, как я могла допустить такое. Впервые за всю свою жизнь я отмечала этот праздник не с родителями, а с друзьями, и, конечно, не смогла все нормально организовать. Как-то вылетело совершенно из головы, что надо бы потихоньку готовиться к празднику. Пока мы возились с зачетами, зубрежкой и экзаменами, Андрей на это время решил отстраниться от процесса и ушел в легкое небытие, дабы не мешать нам. Пару раз он звонил, спрашивал про оценки и все ли мы учим, словом, вел себя как старый сварливый муж. Я порывалась спросить об Артеме, но, глядя на в-кои-то-веки радостную Вику, уже наверняка забывшую обо всем этом дурдоме, так и не решилась.

И вот, когда канун Нового года наступил, мы спохватились. Если углубиться в детали, то к нам в десять утра – мы ночей не спали, зубрили все, мать вашу – прилетел Андрей. Без конца звонил в двери, стучал, пока Вика, взлохмаченная и ужасно злая, не открыла ему, сопровождая его заход в квартиру сочными матерными выражениями.

– Скажи, что у тебя веская причина будить нас в такую рань, – процедила она, нетерпеливо стуча пальцами по бедру.

– Я принес вам газету, – он с виноватой улыбкой протянул Вике «Комсомолку».

– Спасибо, нам эту газету и так приносят под двери.

– Ну, а я лично в руки передал.

– Ты сегодня головой не ударялся?

– А ты сегодня умывалась? – улыбнулся Андрей, оглядев Вику.

Пока она искала, чем бы запустить в парня, кроме уже брошенной в его физиономию газеты, я неспешно поднялась с постели и вышла в коридор, к смеющимся и дерущимся.

– Левчук, Фейт, уймитесь уже, – потянувшись, сказала я.

– О, ещё одна Спящая Красавица, – усмехнулся Андрей, заламывая Вике руки. – Вы чего так долго спите?

– Не уверена, но одной из причин может быть то, что мы легли спать где-то в четыре утра.

– А почему так поздно?

– Учили физику, нам надо практически всю книжку вызубрить, потому что весь семестр мы… Ауч, придурок, – вырвалась Вика.

– Ну, мне очень вас жаль, но и сегодня вы спать не будете.

– В каком это смысле? – прошагав в ванную, параллельно спросила я.

– Так сегодня 31 декабря, – в легком недоумении ответил Андрей.

– И что?

– Ох, черт, сегодня Новый год, – вздохнула Вика. – Ну, блин, как раз вовремя.

– Мда, а вы так и сияете, – причмокнул губами Андрей. – Прям как лампочки.

– Чего? – в своей манере произнесла Вика, высунувшись из-за шкафа.

– Целый склад женственности, – Фейт закрыл лицо рукой.

– Ой, ну перестань, – Волди театрально смутилась и махнула ему.