Текст книги "Клетка. Грудная клетка (СИ)"

Автор книги: Vilen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

– Закрой рот! – рявкнула она, бросив стакан в мойку и развернувшись ко мне.

– А когда и где мне можно его открывать? – со щенячьим взглядом спросил я.

– Рот свой будешь открывать на уровне ширинки Кирилла, – хмыкнула она и вернулась назад на свою лавку.

А во рту на кончике языка все ещё привкус её губ. Не тех, что мне так нужны, но этот вкус ничем не хуже. Они похожи даже на вкус. Только у моей – это вкус шоколада, молока и мяты, а у этой – молока, мята и цитрусовые. Странные у меня ассоциации, пора звонить в дурку. Звонить… Я олень! Мой мобильный остался со мной! Я спасен, хвала мне же! А эту… Я подумаю, спасать её или нет.

====== Атмосфера ======

Мне хочется выблевать все свои кишки. Меня реально тошнит от осознания того, что я поцеловалась со Стальцевым. Это он меня поцеловал, блять, не я его! Но все равно противно до такой степени, что я хочу врезать ему, побить-побить-побить. Зачем он так сделал? Это отвратительно. И мой гордый независимый вид не помогает, внутри все пылает от ненависти, я не могу и не хочу больше притворяться.

– Ты совсем больной?!

– Нет, ещё держусь. Если ты о том, что меня ранили, – фыркнул он, даже не поднимая на меня головы.

Я опускаю ноги на ледяной пол с лавки и шумно вздыхаю. Как же он меня бесит. Просто ужасно…

За стеной раздался стук. Удар, если быть точнее. Я сначала даже не поняла, что это происходит на самом деле, потому что углубилась в свои мысли и слушала только стук сердца, просто оно слишком громко и звучно билось. А тут этот удар. Стальцев подскочил со стула и кинулся к шкафу, выгребая из него всё. Наверное, стоит упомянуть о том, что Стальцев позвонил кому-то и проорал в трубку что-то про огонь. И через полчаса вот этот стук.

– Вот он, наконец-то! – парень легко поцеловал ствол пистолета, который вытащил из-под груды хлама. – Так-с… черт… блять… Эм, Керимова, мне ужасно не хочется этого говорить, но придется – помоги вставить патроны.

Я приподняла бровь и удивленно посмотрела на Стальцева. Хотя бы то, что он назвал меня по фамилии, а не обратился на «эй, ты, тупая сука», уже было чем-то. Ну, и ещё то, что теперь он едва мог двигать правой рукой, да и вообще его походка из-за ранения была до ужаса смешной, так что он вдоволь потешил мое самолюбие. Я поднялась с лавки и подошла к нему. А стук за дверью тем временем превратился в смешанные с криками удары, доносящиеся до нас эхом.

– Быстрее, блять, если хочешь живой отсюда уйти! Вставляй патроны…вот…да не туда…да, вот сюда…умоляю, быстрее… Всё, отлично! Ты спасла нам жизнь. А теперь становись за меня и не кричи. Потому что…

Дверь распахнулась, и Артем сразу выстрелил. Я зажмурилась и зажала уши, пригнувшись. Закусила губу, чтобы даже не пискнуть от страха. У меня сердце в пятки ушло. Да, я слышала выстрелы и до этого, но сейчас было как-то по-другому. Страшно. Я прячусь за человека, с которым мы друг друга не выносим, он спасает меня, при этом поранив другого. И сам едва держится на ногах. На долю секунды, миллисекунды я прониклась благодарностью к Стальцеву. Но реальность, реальные действия… Он выстрелил в человека, в Кирилла, как я понимаю, потому что это его бешеные крики раздавались за стенкой меньше минуты назад.

– Нет… Нет! Твою мать!!! – прокричал Артем.

Я открыла глаза и без тени опасения выглянула из-за его спины. И мое сердце не просто остановилось. Оно, уже рухнувшее куда-то в колени, выскочило из тела, проделало дыру в полу и понеслось к ядру Земли. Я способна думать только потому, что адреналин качает кровь по венам.

– О, Господи… – я в ужасе прикрыла рот рукой, – что ты… ЧТО ТЫ НАДЕЛАЛ, ТВОЮ МАТЬ, СТАЛЬЦЕВ, ЧТО ТЫ…

В комнату врывается кто-то ещё, и Артем снова стреляет. Ещё одно тело падает рядом, и я даже не смотрю на второго. Мой взгляд прикован к первому. Распластанное на полу тело, застывшее в позе поломанной куклы, в руке окровавленный нож, возле головы большая лужа крови, а во лбу – дырка от пули. Насквозь. Рома мертв.

– ЭТО НЕ ОН?! – в страхе кричу я. – ЭТО ЖЕ НЕ ИВАНЦОВ?! НЕТ, НЕ ТРОГАЙ МЕНЯ, ТЫ…

– Скорее, у нас меньше десяти секунд!

Он схватил меня онемевшей правой рукой и потащил к выходу. Я ничего не вижу из-за слез, которые навернулись на глаза. У меня никто никогда не умирал. Мы перешагиваем через его тело, и я невольно смотрю на второго. Кирилл, сильно раненый в грудь и плечо, но не мертвый. Его тело трепыхается, увидев нас, удирающих, он хочет подняться, что-то безмолвно шепчет, но не может, жмурясь от боли. Ему нет дела до убитого, сукин сын.

– ТЫ МОЖЕШЬ БЫСТРЕЕ?! – прошипел на меня Артем, когда мы выбежали из этого подвала. – Где этот Илья, блять?

– КАКОЙ НАХЕР ИЛЬЯ? ТАМ РОМА, ПОНИМАЕШЬ?! И ОН МЕРТВЫЙ! ТЫ ВООБЩЕ ПОНИМАЕШЬ, ЧТО ТЫ УБИЛ ЕГО?! УБИЛ!!!

– Заткнись, замолкни, – он дернул меня за руку и поспешил вперед, к выходу.

Я бежала вместе с ним. Мы, блять, за руки держались. Я держала за руку убийцу своего друга. Внутри все оборвалось. Я успела принять Рому как человека, как друга. Успела привязаться к нему, пока он…ОН…не давал мне угаснуть за ту неделю заточения в подвале. Где его убили. Я ничего не соображаю, перед глазами все плывет. Что он натворил, он хоть имеет представление? Для него ничего не стоит убить друга? Они ведь были друзьями!

– Давай быстрее, – бормочет он какому-то незнакомому парню на выходе.

Стальцев снова дергает меня за руку. Я чувствую себя слепой, как будто меня лишили этого – возможности видеть правду. Я отказываюсь понимать. И слезы катятся из глаз без остановки. Артем садит меня в машину, захлопывает дверцу и плюхается на переднее сиденье. Через пару секунд в молчании, сопровождаемых моим всхлипыванием, я слышу что-то, похожее на взрыв или хлопок, и в глазах начинает рябить. Я поворачиваю голову, и… Мне даже не хватает матов, чтобы выразить свои эмоции. Они подожгли дом. Подожгли дом! Там же… Иванцов, мертвый Рома! Я дергаю защелку на себя, тяну дверную ручку, но она не поддается.

– БЛЯТЬ, ВЫПУСТИ МЕНЯ, ТАМ ЖЕ РОМА!!! ВЫПУСТИ!!!

Я колочу по спинке сиденья, по стеклу, снова плачу. Всё, что оборвалось внутри, перевернулось и комом подступило к горлу. В машину запрыгнул и третий, тот, который стоял на выходе. Он буркнул: «Готово!», завел машину, и мы понеслись со бешеной скоростью.

– ВЫ СОШЛИ С УМА?! ЭЙ, ВЫ СЛЫШИТЕ МЕНЯ? КАК ВЫ ТАК МОЖЕТЕ? ТАМ ЖЕ…

– ЗАТКНИСЬ!!! – проревел Артем, развернувшись ко мне, тогда как водитель на нас не реагировал. – Ты думаешь, я не переживаю?! Просто если бы мы остались там оплакать всё это, то нас бы убил Кирилл и его собачонки!!!

– ДА, КОНЕЧНО, – со слезами в голосе отвечала я, – ТЫ ПРОСТО СВОЛОЧЬ, УБЛЮДОК! ЭТО НЕ ТО, ЧТО УЖАСНО, ЭТО ПИЗДЕЦ И… ДА ТЫ ХОТЬ ПОНИМАЕШЬ, ХОТЬ МОЖЕШЬ ПОНЯТЬ…

– ЧТО ПОНЯТЬ?! ЧТО Я УБИЛ ЧЕЛОВЕКА? НЕ В ПЕРВЫЙ РАЗ, ЗНАЕШЬ ЛИ! Я НЕ ХОТЕЛ УБИВАТЬ РОМУ, Я ДУМАЛ, ЭТО КИРИЛЛ!

– СКАЖИ ТРУПУ ОБ ЭТОМ!!! ГОВНЮК, ОМЕРЗИТЕЛЬНЫЙ… – я снова разрыдалась.

– Я ЗНАЮ, ЧТО УБИЛ ДРУГА! ... – и его голос дрогнул.

Я увидела, как слеза скатилась по его щеке прежде, чем он успел отвернуться. И это так паршиво, скудно, то, что от этого я заплакала ещё сильнее. То, что ему тоже не наплевать. То, что я потеряла друга. Я не могу не рыдать. Все кипит, плавится, сжимается от боли. Я не видела смерти прежде. И знаю, что больше не позволю себе видеть подобное. Я не могу ничего поделать с собой, когда слышу жуткий взрыв позади. Я прекрасно знаю, что там взорвалось, и оборачиваться нет смысла. Я поджала ноги под себя и опустила голову на сиденье. Свернувшись так и тихо рыдая, закусив губу, чтобы не застонать от отчаяния, я смотрела вперед, на Стальцева. Его руки, поднесенные в лицу, мелко дрожали. Пистолет лежал на коленях, и парень посекундо смотрел на тот, словно не верил в произошедшее. И он плакал. Я видела – мне очень удачно открывался его профиль – что слезы падают с подбородка на его рубашку.

– Ну-ну, – причмокнув, водитель похлопал его по плечу. – Ты не виноват…

– Просто веди машину, – тихо процедил Артем, так же, как я, прикрыв ладонями рот.

Я боялась того, что не смогу сюда вернуться. Правда, боялась, что не смогу вернуться, чтобы увидеть Рому. Мне это было так нужно: знать, что он жив, что он мог бы выжить. Мы даже не проверили пульс… Кто, к чертям, проверяет пульс у человека, у которого дырка в голове от пули, под которым растекается лужа крови?! Перед глазами все помутнело, почернело от воспоминаний. Мозг так ярко и четко воспроизвел в голове это действо, что к горлу опять подступил ком. Нервно сглотнув, я поднялась и приткнулась головой к окну. У Стальцева завибрировал мобильник.

– Да… Все в порядке, мы выбрались… Да, и твоя Вика тоже… Нет, она спит… Иди нахер, всё потом!

– Почему ты не дал мне трубку? – вытирая слезы, спросила я, когда он прервал соединение.

– Потому что, – точно так же вытерев слезы, ответил Стальцев. – Просто заткнись.

– Это твоя вина… – прошептала я.

Мы добрались до города. Так непривычно было снова видеть много людей вокруг. Я успела выучить знакомых наизусть, а тут что-то новое, забытое старое, волшебное. Омраченное смертью Ромы. И измученная улыбка сразу же исчезает с губ. Нас везут к гостинице, я даже название не смотрю. Плетусь, как робот, ни черта не соображаю. Этот город…столица республики…к этому начинаешь привыкать, когда за пять минут ты столько всего увидел. А у кого-то сейчас свадьба. Мне снова доставляет удовольствие то, что Стальцев еле ходит, но в то же время я не могу не признать, что мне его жаль. Он спас меня. Ценой чужой жизни. Он спас Андрея и Вику. И только поэтому я подаю ему руку, помогаю опереться на себя, и мы идем внутрь. «Водитель» что-то тихо говорит портье, ему дают ключи от номера, и мы бредем к лифту. Молча, напряженно. 5 этажей за 18 секунд. Я тащу на себе Стальцева, но третий-нелишний и не думает помочь. Да пошел он, кто бы это не был, если Артем его ненавидит, то и я тоже. В эту секунду я с эти придурком заодно, и на тот момент меня не пугает наша с ним схожесть. Номер 67. Я помогаю Стальцеву сесть и сама сажусь рядом.

– Надо обработать рану, – в который раз говорю я сиплым голосом.

– Я сейчас, – отвечает из соседней комнаты любимый голос.

К нам выходят Вика и Андрей. С Викой все в порядке, лишь губа разбита да пара ссадин, а вот Андрей… Ну, по сравнению со Стальцевым, он просто мисс Вселенная. Лицо похоже на один сплошной синяк. Он идет, опираясь на трость. Трехдневная щетина, доктор Хаус, блин. Я мягко улыбаюсь, когда Андрей садится рядом и прижимает меня к себе.

– Теперь всё будет хорошо, – шепчет он.

Водитель хмыкнул и ушел. А Вика уже несется к нам с огромной аптечкой. Она села на колени рядом с Артемом, открыла аптечку и принялась рыться в ней, бормоча под нос себе что-то.

– Тебе надо к врачу, – с ужасом произнесла Волди, глядя на рану Стальцева. – Снимай рубашку.

– Я не буду трахаться с тобой на людях!

– Очень смешно. Снимай рубашку.

– Нам надо поговорить, – я повернула голову к Андрею.

– Все в порядке? – вглядываясь в мое лицо, спросил он.

– Хочет сказать, что я омерзительная дрянь, – прошипел от боли Стальцев, стягивая рубашку. – Верно?

– Рома умер, – я сжала руку Андрея в своей.

– Ч-что?

– Я случайно выстрелил в него, – нехотя сказал парень. – Так получилось.

– ЧТО ЗНАЧИТ: «ТАК ПОЛУЧИЛОСЬ»?! – вскрикнул Андрей.

Я в недоумении посмотрела на Стальцева. Где вся его чертова искренность? В машине он был совсем другим. Я перевела взгляд на Волди, с нервной дрожью в руках вкалывающую Стальцеву антибиотики в руку. Она уловила мой взгляд и тоже посмотрела на меня. Наверное, мы обе сейчас выглядели такими испуганными. Вот только её там не было, чего же она трясется?

– Может, хватит? – я пнула Артема ногой, когда Вика вытащила иголку из-под кожи.

– Надо было говорить мне это, когда целовалась со мной! – фыркнул он и поморщился от боли, потому что Волди, обрабатывающая рану, линула спирта прямо в дыру от пули и сцепила зубы.

Зато Андрей отреагировал ярче. Он убрал мою руку, с пренебрежением отодвинувшись, медленно поднялся, опираясь на трость, и холодно посмотрел на Стальцева:

– Я не убью тебя только потому, что тебя спасает моя подруга, – процедил он. – Ты… А впрочем, мне плевать.

– Тот, кого ты наметил себе в жертву, уже смотрит тебе в затылок, – ухмыльнулся Артем.

– Идиот! Ты совсем тупой, что ты несешь?! – я снова пнула Стальцева и схватила Андрея за руку, поднявшись. – Он чушь несет…скотина.

– Дрянь, – отозвался Артем, но тут же снова зашипел от боли, спасибо, Волди.

– Я похож на кретина? – усмехнулся Андрей. – Я же вижу, что это правда! Вы целовались?

– Андрей…я…

– Да или нет? – прорычал он, снова вырвав свою руку из моей хватки.

– Андрей… – я смахнула новую слезинку, готовая закричать от всего этого ужаса. – Да… Но это не я, это он меня…

– Шлюха, – бросил Андрей и вышел из номера.

– Ненавижу тебя! – в слезах я повернулась к Стальцеву. – Я тебя ненавижу! Зачем ты это сказал?

– За все хорошее.

– Дрянь! – в сердцах бросила я и тоже выскочила из комнаты, хлопнув дверью напоследок. – Андрей, да подожди ты!!!

Он сделал только пару шагов по направлению к лифту. Маленький коридор между номерами был пуст и звучен, и говорить…кричать, оправдываться… не хотелось для всей гостиницы.

– Какого черта? – взревел он, чуть повернув голову и все ещё стоя ко мне спиной.

– Тебя этот поцелуй, блять, волнует больше, чем смерть твоего дру…

– Он не был мне другом. Он был мне никем. А вот ты…

– Я же сказала, это не моя вина! – я подошла к нему и развернула на себя. – Это он меня поцеловал!

– Ну, да, а ты даже не сопротивлялась.

– Я как раз-то и сопротивлялась…

– Нахер ему тебя целовать? Он бы сказал мне, если бы…

– Ты в своем уме? Он тебя продал этому долбоебу Кириллу, и ты ещё такое говоришь? О каком, блять, ебаном доверии может идти речь?!

– А как мне верить тебе?

– Как… верить? – я чуть не задохнулась от возмущения.

– Ты сама себе на уме, ты никогда мне ни черта не рассказываешь…

– Да потому что ты, блин, знаешь всю мою жизнь. Ты следил за мной, и это ни хрена не было романтично, чтоб ты знал! Ты навел про меня справки без моего согласия! И что тебе рассказывать, если ты и так все знаешь?!

– Может, ты не заметила, но так заведено в моем мире! – сорвался Андрей, отбрасывая трость в сторону и припечатывая меня к стене, вцепившись в плечи.

– Каком «твоем мире»?! – закричала я. Эмоций и переживаний слишком много, это требует выхода, мне нужно выплеснуть злость. – Нет у тебя никакого мира! Ты жил с бомжами и дурь курил! А потом лизал Кириллу зад за очередную дозу! – Кирилл склонился надо мной и сдавил плечи ещё больнее. – У тебя не было и никогда не будет нормальной жизни, наркоман хренов! Что ж тебя так папочка с мамочкой воспитали, а? Как неудачника. Как ебаного неудачника, отпусти, ублю…

К щеке словно приложили каленое железо. Кость противно ноет, кожа горит, и меня с ног до головы переполняет злость. Как он посмел. Как он посмел ударить меня. Вот он, прямо передо мной, настолько злой, и от этого до невозможного уязвимый.

– Ты ничто и никто, чтобы судить меня, – склонившись к самому уху, прошептал мне Андрей, навалившись сверху. – Никогда не была и не будешь для меня важна…

– Ты ж по этому меня спасал.

– Шлюха, – процедил он. – Я очень надеюсь, что Кирилл успел хорошенько вытрахать тебя…

– Да пошел ты! – я с силой отпихнула его и повернула к номеру, и уже держась за дверную ручку, крикнула ему: – Я тебя больше знать не хочу, говнюк ты ебаный! Катись на все четыре стороны и не возвращайся, понял? Подойдешь ко мне…или к Вике ближе, чем 50 метров, выбью из тебя все мозги, скотина! – я зашла в комнату, с размаху захлопнув за собой двери.

На меня смотрела лишь одна пара глаз. Стальцев. Мелкий самодовольный придурок, который сейчас был, наверное, настолько удивлен впервые в жизни. С отвисшей до пола челюстью, он даже никак не реагировал, как Вика дрожащими пальцами налаживала швы на его рану. В тишине, в этой ужасной давящей тишине я слышала только собственное сердце и всхлипывания Волди. Черт. Она должна понять, это все не так, как кажется. Блять, да гори оно все… И я снова вспомнила про пожар. Огонь, взрыв. Пылающее огромное пламя, поглотившее наркопритон и людей в нем. Кирилла, чтоб он навсегда в аду остался. Рому… Господи, сколько можно рыдать? Я не могу остановиться. Злость, обида, печаль, скорбь. Воспоминания проплывают в голове, задерживаясь на секунду на главном фоне, и от этого так щемит в груди, так противно скручивает кишки, так болит голова. Я убежала в ванную и закрыла за собой двери. Открыла краны в душевой и прямо в одежде уселась на пол кабинки. Я не могу успокоиться. Эта истерика сильнее меня. Мне нужно дать этому выход. Разбить что-нибудь, потому что просто крики и ругань сделали все только хуже. Идиот, Фейт, это всё из-за него. До его появления в моей жизни все было прекрасно. Ну почему я? Почему?

====== Мама, мы просто взяли 2 билета ======

Приготовления к балу были в самом разгаре. Аркадий Владимирович, маленький полный мужичок, бегал по дому и отдавал распоряжения одно за другим. Уже наступил декабрь, а это значило, что по сложившейся традиции в компании Стальцева-старшего должен был состояться некий праздник по случаю приближающего католического Рождества. Сам же Аркаша, как его звали все вокруг, не то, что не хотел праздновать, он даже католиком не был. Вечно веселый, мужчина на самом деле безумно горевал. Его любимая жена, женщина, с которой он провел лучшую часть своей жизни, уехала за границу, как она сказала, восстанавливать здоровье. Помнится, как-то Стальцев приехал домой и застал там жену, всю побитую и почти без сознания. В больнице она сказала, что упала с лестницы. И хотя пасынок, Артем, подтвердил, что слышал какой-то шум внизу, мужчине все равно в это не верилось. В последнее время все шло как-то не так, вещи изменили свой привычный порядок, и это не могло не сказаться на всех, включая самого Аркашу.

– Аркадий Владимирович, куда это? – молодой паренек с громадным растением в тяжелом горшке обратился к хозяину дома.

– О, милок, это на террасу всё, на террасу, – по-детски визгливым голосом ответил мужчина, прищурив и так маленькие глазки цвета вишни.

Практически все готово. Осталось только позвонить пасынку и сказать, что если он не будет на этом вечере, вся карьера его отчима может кануть в лету.

– Значит, так, – выдохнул Артем, с трудом поднимаясь с кровати, – вы едете со мной, все вы, ясно?

Он обвел взглядом присутствующих, и по взору этому было понятно, что «все вы» совсем не хотят даже находиться в одной комнате. Парень вздохнул и, почесав затылок, отвернулся к окну. Ещё три человека с ним в этом гостиничном номере, а кажется, что уговорить Сибирь развязать войну с Канадой куда проще. Эти трое обменивались многозначительными взглядами, каждый чувствовал обиду и вину, но никто не сознается первым, у всех гордости через край. Собралась, блин, «могучая кучка».

Номер тускло освещался, хотя на дворе вроде как утро стояло. Часов одиннадцать, не меньше, судя по шуму на улице и громким голосам под окнами. Артем развернулся к присутствующим и снова вздохнул. При скудном свете эта троица казалась ещё более насупленной и агрессивной, хотя куда уж дальше. Возле ванной, облокотившись о дверной косяк и скрестив руки на груди, стояла долговязая худощавая девушка. Каштановые волосы до плеч, похожие на ржавую солому, под глазами мешки, красные щеки, покусанные распухшие губы и взгляд, целиком и полностью выдающий её ревность и негодование. Вика, или Волди, девчушка со странной кличкой по Гарри Поттеру, сверлила Артема своими карими глазами, точно хотела проделать в нем дыру. На его просьбу-приказ она никак не отреагировала, как ей показалось. Пытаясь подражать тем двоим дальше, она продолжала стоять с каменным лицом, но взгляд выдал её. Взгляд, который словно говорил: «Эй, а это отличный способ помириться». Хотя с ней никто не ссорился, наоборот, эта самая девчушка по кличке Волди всегда сама всех мирила и ссорилась только при крайней необходимости. А сейчас она выглядела немного растерянно. Наверняка, её желание мира во всем мире было важнее всего на свете.

На двуспальной кровати с помятыми простынями восседал широкоплечий юноша. Разбитая губа, рассеченная бровь, синяк под левым глазом, куча царапин на всех открытых участках кожи. Синий мешковатый свитер поверх белой футболки с обтянутыми рукавами, чтобы скрыть порезы, которые и так видели все в этой комнате. Ярко-зеленые глаза окидывают остальных взглядом. И если на Артеме и Волди этот взгляд задерживается, чтобы пристально изучить поведение после брошенной «главным» парнем фразы, то на третьей присутствующей взгляд не задерживается, и юноша, презрительно хмыкая, поворачивает голову к парню у окна. Андрей, и в то, что его фамилия Фейт, практически никто сразу не верит, потому что фалимия-то заморская такая, а парень с виду истинно славянский. Взъерошенные черные волосы, немного отросшие за три месяца, щетина, которая делает этого «славянина» чертовски сексуальным, особенно в сочетании с глазами, о насыщенности которых уже упоминалось. Взгляд Андрея направлен в данный момент лишь на парня у окна, с пониманием их сопливой трагедии ожидающего ответа. Этот взгляд злой и ожесточенный, пристальный, словно пытающийся найти хоть что-нибудь, за что можно зацепиться, чтобы надрать тому задницу. Даже руки сжал для пущего вида в кулаки, подмяв под ладонями простыни.

Возле платяного шкафа с самым независимым видом стоит третья, от которой ждут ответа. Короткие темно-русые волосы, большие бездонные серо-голубые глаза, одна бровь рассечена, но шрам небольшой, на тыльной стороне запястья пара царапин, а под кофтой, где никто не видел, огромные синяки от избиений за свободу того, оскорбленного, на кровати. Ярко-синий джемпер довольно откровенный, и всем прекрасно видны неплохие формы девушки, тело которой так удачно облегает этот джемперок. Услышав фразу Артема, она громко фыркнула и отошла к зеркалу на шкафу, с важным видом поправляя прическу. Вика, ещё одна Вика, но уже по кличке Гарри, хотя все называли её по имени. Она вела себя так, как будто ничего не случилось. Гордо вздернув подбородок и ворочая головой из стороны в сторону, крутясь перед зеркалом, девушка бросала взгляды на отражения остальных. На ту, что стояла в дверях открытой ванной, невозможно было смотреть без некой улыбки, что бы не случилось, так повелось. На того, что сидел на кровати, смотреть даже не хотелось, это бросалось в глаза, столько пренебрежения было в этом взгляде. И, наконец, на того, кто стоял у окна, чуть оттягивая пальцами нижнюю губу от безделья, разрешался тридцатисекундный взгляд с мысленным посылом в прекрасные края пиздаболии.

Артем отошел от окна, сунул руки в карманы и ещё раз обвел ребят сканирующим взглядом. Парень глянул на часы, висевшие на стене возле входной двери. Прошла целая минута. Пожалуй, молчания достаточно, за минуту ведь можно принять решение. И пусть они все теперь ненавидят друг друга – или же просто делают вид, что ненавидят – но это не мешает им быть…одной командой. Так или иначе, помогать они друг другу обязаны. Артем подошел к шкафу, вытащил оттуда первый попавшийся свитер и, проигнорировав возмущенный взгляд Вики, так как её на целых две секунды лишили зеркала, вернулся к своему теперь уже излюбленному месту.

– Так вы согласны или нет? Мы, конечно, можем и дальше пялиться друг на друга…

– Давайте же заниматься тем, что выходит у нас лучше всего, – монотонно сказала Вика.

– Глумиться друг над другом? – усмехнулся Андрей, потирая щетину с характерным скрежетом жестких волос на подбородке.

– Как я рад, что вы такие милые сегодня, – вздохнул Артем, возводя глаза к потолку.

– А ты надеялся на что-то другое? – подала голос Волди, отлепляясь от дверного косяка.

– Ррр, да! Мне осточертели ваши обиды…

– Может, потому что ты сам виноват? – ухмыльнулась Вика, развернувшись к остальным и задержав взгляд на парне, что все ещё сидел на кровати, с идеально ровной осанкой, кстати.

– Согласна, – поддакнула Волди. – Ты же…

– Сейчас речь не о моих косяках, окей? – Артем поднял руку в знак молчания. – Моему отчиму нужна помощь. Не думаю, что он будет счастлив, если его уволят из-за вашего идиотизма.

– А мы-то тут при чем? – оскалился Андрей.

– Долго объяснять.

– А ты все же объясни, мы никуда не торопимся, – лживо умилялась Вика. – Ну, я тебя слушаю, тупое животное, – она присела на стул возле комода у кровати и сложила руки на коленях, как маленькая невинная девочка.

– Я могу сделать это по дороге. Просто бал начинается через три часа, а до этого надо ещё…

– Бал? – встрепенулась Волди.

– Ну, это что-то вроде бала-маскарада, фигня полная. Это закрытая частная вечеринка для избалованных зажиточных клоунов…

– Ох, кого-то мне это напоминает, – изучая свои ногти, откомментировала Вика.

– И я должен туда явиться. А вы вместе со мной, – проигнорировал это ехидство Артем. – Костюмы будут, но отчим сказал, чтобы я обязательно пришел вместе с вами.

– Какая прелесть, – буркнул Андрей.

– Думаешь, я этого так хочу? Да я мечтаю поскорее разделаться со всем этим и снова зажить нормальной жизнью!

– Снова убивать людей? – злобно прищурилась Волди.

– Заткнись, – Артем бросил на неё испепеляющий взгляд. – Я не прошу у вас о чем-то сверхъестественном. Это не приказ. Но если вы не придете, то мне придется использовать весь свой компромат…

– Что??? – одновременно воскликнула вся троица.

– Знал, что вы согласитесь, – потирая ладони, довольно улыбнулся парень и направился в ванную. – Выходим через пять минут, нам ещё доехать надо.

Дом уже блистал в праздничном сиянии. Предновогодняя атмосфера витала в воздухе хвоей и мандаринами. Вся территория вокруг особняка была окружена по живой изгороди множеством белых огоньков, так что казалось, снег светится и переливается. Из самого дома доносились приглушенные звуки музыки. Огни разноцветных прожекторов были видны в окнах, но народу не было, что значило, великая четверка молодых людей не опоздала. Этот дом успел стать почти родным для троих из них, для четвертого он уже являлся таковым. Отметив каждый про себя, насколько замечательно украшен особняк, ребята отворили калитку, прошли по заснеженному с двух сторон, но уже протоптанному пути и сын хозяина дома нажал на кнопку звонка.

– А ключами открыть не вариант? – ядовито спросила самая низкая и сама язвительная особа.

– Я их в куртке оставил, – нехотя ответил худой парень и выбросил недокуренную сигарету на порог.

– А куртка пропала без вести?

– Этот час, что ты молчала, был лучшим в моей жизни, – прошипел он.

Двери отворились, и в который раз взору предстал веселый живой мужчина. Правда, на сей раз он отличился. Кхм, Аркадий Владимирович Стальцев, известный белорусский адвокат, хозяин этого шикарного особняка, состоятельный человек сорока лет от роду, стоял в прохожей в костюме пчелы, причем с огромным брюшком и жалом, которые начинались от задней точки тела мужчины.

– Аа, Артемочка, наконец-то! – Аркаша рассмеялся и с радостью обнял пасынка.

– Охтыжблять… – одними губами прошептал Артем, чуть ли не задыхающийся от столь ярых объятий. – Швы же разойдутся…

– Что-что? – переспросил Аркаша, отпустив парня. Он перевел взгляд на остальных, которые до сей минуты просто не были различимы в темноте: – Ааа, ты и друзей позвал с собой! Просто замечательно! Эх, и почему я забыл тебе это сам предложить? Ну, хорошо, проходите скорее, бегите наверх, выбирайте костюмы, а то вы, как я вижу, налегке пришли!

Мужчина отсалютовал ребятам и поспешил в гостиную, где как раз раздался ужасный звук разбивающегося стекла. А на Артема Стальцева, готового притвориться фикусом, лишь бы уйти отсюда живым, в полнейшем возмущении уставилось три пары глаз.

– Мм, как это мило-то, – чуть ли не по слогам проговорила Вика, разворачиваясь к двери.

– Нет, – Артем перехватил её и дернул обратно. – Вы нужны мне…

– Ты разрушил наши жизни и теперь просишь о чем-то? – воскликнул Андрей.

– Да… Погодите всего одну минуту, – он взял Волди за руку, махнул рукой оставшимся и увел девушку за собой.

– Какого…

– Не верится, что я это говорю, но мне нужна твоя помощь, – свернув за угол, прошептал Артем.

– Какая ещё помощь? – удивленно спросила Волди.

– Твой дар умоления.

– Да пошел ты…

– Я тебе жизнь спас, помнишь? И твоей подружке, – придержал её за локоть Стальцев.

– Да, а потом целовался. С. Моей. Лучшей. Подругой.

– Там все было не так… Да и вообще, с чего это я перед тобой оправдываюсь?!

– Да пошел ты дважды.

– Если не поможешь, я расскажу отчиму, что это вы убили Рому, – внезапно резко и зло сказал Артем.

– Ч-что?... Но мы же не…

– Мое слово против твоего, как думаешь, кому поверят?

– Ну ты и скотина, – процедила Волди. – Что я должна сделать?

Он склонился над девушкой и, усмехнувшись, прикусил мочку уха, отодвинулся всего на пару сантиметров, так, что теперь при любом движении чуть-чуть соприкасался с ней губами. И стоило бы отпихнуть нахала, но шатенка, казалось, замерла, боясь пошевелиться.

– Ты уговоришь их остаться, – прошептал Артем. – А дальше можете делать всё, что захотите. Главное – чтобы вы все были на вечере.

– Зачем…

– Зачем мне это? – усмехнулся он.

– Нет, – она судорожно вдохнула, – зачем тебе просить об этом меня? Ты мог сам сказать. Видишь же, что я с ними не общалась после вашего возвращения.

– Ну, знаешь, невинной девочке они поверят быстрее, чем самодовольному убийце.

То, что Волди принимала в уме какое-то решение, было видно даже слепому. Она прикусила нижнюю губу и изучала парня напротив взволнованным взглядом. Открывая и закрывая рот, она все хотела что-то сказать, но никак не могла решиться. Стальцев закатил глаза и шумно вздохнул. Он чуть выглянул из-за угла: нет, все, кто есть в доме, сейчас бегают по прихожей и гостиной, и в коридоре пусто. Артем вернул свой взор к девушке и припечатал её к стене за плечи.

– Я уже знаю, что ты хочешь сказать, – едко улыбнулся он. – И мой ответ – нет. Я сделал это просто так, мне не нравится твоя подружка.

Он снова улыбнулся и прижался губами к приоткрытому влажному рту, скользя горячим языком по губам и проникая внутрь. Руки спустились с плеч к запястьям, и пальцы переплелись вместе.

– Мне не нравится твоя подружка, – повторил Артем, отстранившись. – Впрочем, так же, как и ты.

– Ты, – прошипела Волди, – ты… ты просто гребаная скотина.

– Нас ждут, – он перехватил её руку прежде, чем взбесившаяся успела бы вломить Стальцеву.

– Козел, – фыркнула Волди, вырвав свою руку из его хватки и выходя в коридор.