Текст книги "Клетка. Грудная клетка (СИ)"

Автор книги: Vilen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

– Почему сюда? – выйдя из машины, я обернулась на Рому.

– Так сказал Кирилл, – он пожал плечами, захлопывая дверцу.

– И ты снова ему поверил, – оглядываясь, пробурчала я.

– А ты само очарование, – улыбнулся Иванцов, проходя вперед и открывая передо мной калитку.

– О, спасибо, сэр, премного благодарна, – “мило” улыбнулась я в ответ, в стиле гопника семеня к парадной двери.

Рома, даже если и хотел выдать мне в ответ какую-нибудь колкость, ничего не сказал. А может, пробубнел себе под нос, чтобы я не услышала. Так или иначе, он нагнал меня, и вместе мы за четыре с половиной секунды (я подсчитала) преодолели расстояние от ворот до входа в особняк. Возникла дикая мысль открыть дверь с ноги и с криками и оравой цыган появиться прямо перед наглой мордой Стальцева, но пришлось контролировать свое желание и просто ждать, нажав на кнопку звонка. Через половину минуты, хотя мне показалось, что прошло как минимум десять, в доме послышался шум, и двери открылись. На пороге стоял хозяин коттеджа собственной персоной. Как мне показалось вначале, Стальцев-старший был не в настроении, но, только разглядев в лохматом немытом пугале меня, он сразу засиял от счастья.

– ААА, ВИКУША, ДОРОГАЯ МОЯ!!! – лысеющий мужичок кинулся на меня с объятиями. – Что с тобой случилось? Пойдем в дом! Ромочка, чего ж вы стоите на пороге?!

Глядя на этого человека, невозможно не улыбаться. Настолько живой и веселый, казалось, он при рождении не кричал, а смеялся. Аркаша сдавил меня так, что, по-моему, у меня захрустели ребра. Потом отстранился, по отечески погладил по голове, цокнул языком и, взяв за руку, повел в дом. Массивый до того, что пуговицы пиджака вот-вот слетели бы с петель, при ходьбе, точнее, при беспечном подпрыгивании, он не создавал ощущение слоновости, то бишь пол не трещал у него под ногами. Два (или три) подбородка тряслись при любом движении мышц лица, поросячьи серые глазки улыбались сами по себе, придавая низкому лысому чудаку ещё больше умиления. Он что-то говорил по пути на, а я лишь согласно кивала или вставляла что-то типа “да-да” и “спасибо”. Аркаша, оценивающе оглядев меня, решил, что обед важнее душа, и повел прямиком на кухню, не забывая давать рекомендации к жизни Роме. Я высвободилась под конец из его хватки, быстро засунув руку в карман пропахшей плесенью куртки. Но хозяин дома исправил и этот факт, насильно стащив с меня верхнюю одежду, весело приговаривая что-то. Аркадий Владимирович с шутками и заумными речами довел меня до состояния радости к жизни. Мы подошли к кухне, из которой по воздуху просачивались аппетитные запахи, Аркаша потянул за ручку и хотел сначала пропустить, видимо, меня, но потом передумал, сам ступая вперед вместе с Иванцовым.

– Артемочка, к тебе друзья приехали! – оповестил пасынка на всю комнату задорным воплем мужчина.

Я стала за спину Ромы, ожидая увидеть его реакцию хотя бы на приход сюда моего друга. Но моя идея провалилась, так и не реализовавшись: Аркаша схватил меня за локоть и вытащил вперед себя. Эм...как бы так описать реакцию Стальцева, чтобы получилось именно так, как это было. Если взять приближенный вариант, то Артем был в ахуе. Вот.

– Т-ты? – удивленно вскинул он брови.

– Ага, – я по-детски закивала и невинно захлопала глазами. – Ты же рад? Все просил, чтобы я приехала – и вот я здесь.

Стальцев уронил в раковину недомытую тарелку и кинулся ко мне. На долю секунды я ужаснулась, но поняла, что, похоже, Артем всегда разыгрывает для отчима этот спектакль со своими псевдо-друзьями.

– Ну, наконец-то, – рассмеялся он, похлопав меня по плечу. – Подыгрывай, идиотка, – прошипел парень мне на ухо, все ещё сжимая в объятиях, пока я отходила от шока.

– Эм... – я лживо улыбнулась и, незаметно пнув Стальцева коленкой, подошла к столу. – Ну, чем сегодня угощаешь? А то я проголодалась зверски.

– Ах, Волди-то как обрадуется твоему приезду! Она только о тебе и говорила все это время! – Аркаша практически перешел на радостный поросячий визг, прихлопнув в ладоши размером с окорок. – Ну, Ромочка, что же ты стоишь на месте? Ты же тут все знаешь, иди, разогрей обед, пожалуйста!

Мы дружно помахали мужчине вслед, и милые улыбки сразу исчезли с лиц, когда дверь за ним закрылась. Я заложила выбивающуюся прядь за ухо, прошлась вдоль кухонных тумбочек, с видом хозяйки разглядывая всё, что там стояло. Что до Стальцева, то вид у него был самый разочарованный и ужасно злой. Ой, как будто мне не все равно.

– Какого хрена ты тут делаешь? – процедил Артем, вернувшись в раковине и закручивая кран.

– Я же уже сказала – ты все так просил...

– КАКОГО ХРЕНА??? – взревел Артем. – Рома, на кой черт ты притащил эту дуру сюда?!

Рома в этот момент спокойно доставал из холодильника продукты и ставил их на стол. Сок, бутерброды, пирожные. Поставил в микроволновку оладьи и мирно улыбнулся “коллеге”.

– Так сказал Кирилл.

Это заметно остудило ярость Стальцева, из чего я сделала вывод о том, что он боится своего главаря. Парень бросил на меня презрительный взгляд, взял с полки стакан и подошел ко мне, снова презрительно оглядывая.

– И надолго это всё? – отливая себе сока, спросил он.

– Как справится со всем, так вернет её, – со смаком жуя бутерброд, проговорил Рома.

Если я все правильно поняла, а я в последнее время редко ошибалась, меня вернут обратно в этот вонючий притон к этому извращенцу, после того как...как что?

– О чем это ты? – я требовательно уставилась на Иванцова.

Парниша понял, что сказал лишнего...снова...и, подхватив со стула куртку, которую только что успел снять, поспешил к двери. Я так быстро сдаваться не собиралась. Черт, я не собираюсь возвращаться туда, торчать здесь тоже не хочется – это ж будет адское мучение. И с чем должен справиться этот говнюк? С Андреем? Тогда я хоть сейчас готова вернуться!

– Рома, даже не думай! Я задала вопрос!

– Скажу всё, когда точно узнаю, – натягивая куртку, сказал он.

– А зачем ему... – поинтересовался Стальцев, попивая сок как виски.

– Нуу...

– Неужели? Что-то давненько он не...

– Я пытался отговорить...

– Пфф, зачем? Одной проблемой меньше.

– Ты омерзителен, – вздохнул Рома.

– Может. Зато говорю правду.

– Если бы это помогло с ней...

– У него отвратительный вкус, как по мне.

– Ага, скажи это Андрею.

– Да, я же спешу умереть.

– Не опоздай, – фыркнул Рома, справившись, наконец, с молнией.

Я...как бы...немного не поняла, о чем они только что говорили. Конечно, море сарказма в последних фразах я уловила. И то, что речь обо мне, тоже стало понятно после имени “Андрей”. Но основную мысль их диалога я осознать не смогла. Прикидывая в уме, что, как и зачем, я вынесла на слушание свидетелей только два варианта: либо Кирилл хочет сделать меня такой же, как Рома, либо хочет убить или что-то в этом роде. И вот второй вариант в сравнении с первым радовал меня куда больше. Я хотела бы уточнить все детали из того, что нарочно не договорили эти двое, но Рома, схватив с тарелки ещё один бутерброд, пулей вылетел из кухни, сказав, что ему надо срочно вернуться. Наверняка, Кирилл просил своего раба не задерживаться, а то страсть как охота выебать его. От одной только мысли об этом затошнило. Я повернулась обратно к столу, на мгновение забыв, что Стальцев все ещё в одной комнате со мной. Это было чудесное мгновение, ребята.

Парень звучно поставил полупустой стакан на стол-стойку, так, что пара капель кислотно-оранжевой воды выплеснулась на поверхность столешницы. Я шумно вздохнула. Хоть мы с Артемом ненавидим друг друга, но прекрасно понимаем “тонкие” намеки один другого. И сейчас ему было совершенно ясно, что мой вздох означал – я не хотела с ним говорить. Но ему ж надо выговориться, ещё разок сделать вид, что он стал лучше, унижая меня. Артем подошел ко мне, однако оставаясь на достаточном расстоянии – тут, я думаю, сработало отвращение, потому что я, всё же, неделю душа не видела в этом заблеванной сырой каморке. И если лучшая защита – это нападение, то я готова защищаться. Артем сделал ко мне пару шагов, оставаясь при этом на достаточном расстоянии.

– Нахер ты хотел отравить Вику? – выпалила я, уперевшись в края кухонной тумбы.

– Твое какое дело?! – фыркнул он.

– Да уж, действительно. Я всего-то была отравлена, и она моя подруга.

– Ну да, – он многозначительно посмотрел на меня.

– И что это значит?

– Ничего не значит.

– Я могла умереть из-за твоего уебанства!

– Но не умерла, – пожал плечами Стальцев. – Я все рассчитал.

– Ах ты ж, Божечки, – я всплеснула руками, – счастье-то какое! Падаю тебе в ноги и благодарю, здоровья тебе, детям твои, хозяйству...

– Я знал, что ты ебанутая.

– Аналогично, – фыркнула я. – Зачем тебе надо было отравить Вику?

– Ты будешь последней, кому я об этом скажу.

– Я, конечно, понимаю, что ты самое уебищное чмо на планете, но все же объясни.

– Я. Тебе. Ни. Хрена. Не. Объясню.

Он сделал ко мне один шаг, и меня тошнит от одного только факта, что он рядом. Безумные серо-голубые глаза сканируют, просвечивают насквозь. Его улыбка, отвратительная настолько, что хочется въебать ему по роже, а потом ткнуть головой в навозную кучу.

– Стальцев, ты ведешь себя, как последний хуй, как какая-то крыса!

– А как по мне, так это ты крыса. Ну, ты же то ещё животное...

Злость переполняет меня. Я оторвалась от тумбы, подалась вперед и со всей силой пихнула его в грудь. Не удержавший равновесие, он хотел ухватиться за что-нибудь и нечаянно разбил стакан. Все штаны мокрые, но это сейчас не самое важное. Звон разбитого стекла эхом отдает в голове. Я снова пихнула Артема и прижала его своей – ах, чего тут скрывать – огромной грудью.

– Знаешь что, – мне нравится только то, что наша ненависть на все сто взаимна по шкале от одного до десяти, – я тебя приебу чем-нибудь, если ты выкинешь что-то такое по поводу меня. Или Вики, или Андрея, или Ромы, ты понял?! И я не шучу! Если ты не смог ещё своим крошечным мозгом понять, какое ты дерьмо, то я открою тебе глаза! Ты высокомерная зазнавшаяся тварь, которой плевать на других, и люди тебя за это ненавидят. И я ненавижу, и все остальные, не пытайся делать вид, что ты этого не замечаешь! Знаешь, я жду не дождусь, когда Кирилл сделает тебя своей личной шлюхой и вытрахает из тебя всю гордость! И когда ты, как Рома, будешь делать ему минет, а потом бежать выполнять очередное его уебищное поручение!

– Замолчи...

– Или он прикажет тебе ублажать всех, и тебя пустят по кругу конченных укуренных педофилов, которые будут ебать тебя так, что кровь из ушей пойдет! За всё то дерьмо, что ты сделал! А я буду стоять в сторонке и снимать всё это на видео, чтобы потом выложить ролик на сайт таких же озабоченных уебков, как и ты!

– Закрой рот, сука...

– А то что? Что ты мне сделаешь? Ударишь? Ну, давай, ударь! Покажи ваше хваленое гродненское воспитание! Покажи, чему ты научился у папочки с мамочкой, потому что у отчима ты ничего хорошего не перенял! Только унижаешь всех, не замечая, насколько ты сам жалок!

– Сука...

Он уже занес надо мной руку, но, сжав её в кулак, опустил назад. Злость буквально витает в воздухе. Власть над людьми и деньги – это всё, что ему надо, я уже поняла. И понимать, что я задела первое, чертовски приятно. Это не успокаивает, но наоборот, придает сил. Кричать на него дальше, смешивая с дерьмом...Тогда чем я буду лучше?

– Не смей...Что угодно...Только не это...Никогда больше...Не смей, – закрыв глаза, прошипел он.

Дверь на кухню открылась, и с шумом, гомоном, смехом и писком на меня накинулась Волди. Аркаша же, прихлопнув в ладоши, стер невидимую слезу и ушел, сказав что-то типа: “Оставляю вас одних, ребятушки”.

– Мерлин всемогущий, ты жива! – вытерев слезы, Вика чуть не задушила меня в объятиях. – А ты что тут делаешь? – она враждебно посмотрела на Стальцева.

– Я тут живу, тупая овца, – процедил он, отпихнув ногой крупный осколок разбитого стакана на полу.

– Пошли ко мне в комнату, – не отрывая взгляда от Артема, сказала мне подруга.

– В мою комнату. В моем доме, – чуть ли не по слогам произнес Стальцев.

– Я это запомнила уже, – огрызнулась Вика. – Пошли.

– Запомнила? Что ж тогда сказала “моя комната”?

Разъяренный, злой, бешеный. Он бросил на меня такой взгляд, что мне резко захотелось добавить ещё множество колких фраз ко всему тому, что я только что сказала.

– ВИКА, ПОШЛИ В КОМНАТУ ЭТОГО УЕБКА! – отчеканила Волди. – Подавись, еблан.

– Не слишком много уважения, – цокнул Артем.

– Ты его не заслужил, – одновременно с Викой сказала я.

– Мерзкие, тупые твари, – сорвался Стальцев, швыряя в стену ещё один стакан. – Убирайтесь! Пошли вон!

– Пошли, – показав ему неприличный жест, махнула мне Волди. Отсюда стало ясно, что к такому общению эти двое уже привыкли.

Мы поднялись на второй этаж, прошли в просторную и светлую комнату. Вика усадила меня на кровать, а сама пошла к шкафу, роясь в нем. Оглядевшись, я даже немного удивилась, отметив, как быстро Волди оприходовала эту спальню под себя.

– Ну, как ты? Что с Андреем? – вернувшись ко мне с халатом, бельем и полотенцем, выдохнула подруга.

– Левчук, хватит так смотреть, – я слегка улыбнулась.

– А что со мной не так?

– Ты ведешь себя, как ебанутая.

– Ну, неправда!...Ну, не настолько же?

– Настолько, – я покачала головой, поднимаясь на ноги. – Где ванная?

– Пошли, покажу, – она вышла в коридор, и я за ней. – Рома приезжал сюда постоянно, и по их разговорам с Артемом я поняла кое-что, но совсем мало. Что ты в каком-то подвале сидишь. Андрей поссорился с Артемом почти сразу, врезал ему, наорал на меня ни за что и уехал. А потом я узнала, что его тоже забрали туда, – взволнованно говорила подруга.

– Стоп! Ты назвала Стальцева по имени? Стальцева? По имени? – я изогнула бровь в удивлении.

– Не называла...или назвала, – она опустила голову, покраснев, но тут же сделала вид, что ничего такого не произошло. – Какая разница?

– Большая! Какого хера тут произошло?

– Мы с ним не разговариваем, – грусть в голосе была видна, не то, что слышна.

– Какая трагедия. А то поговорить-то с этим пиздоебом очередь до Москвы выстроилась!

– Он потребовал, чтобы я помогала ему тебя ещё больше загнобить. Я отказалась, – с тенью гордости сказала Вика. – Стальцев хотел или выгнать меня, или убить к чертям, но ему отчим помешал. Он как раз вовремя появился. Короче, я наплела с три короба, и Аркаша разрешил мне остаться как другу Артема.

– Другу Артема? – настраивая воду в душе, переспросила я.

– Я осталась тут ради тебя, чтобы знать, что происходит.

– О, классный запах, – открыв какой-то гель для душа, глубоко вдохнула я. – Это ванная Аркаши, что ли?

– Это ванная Стальцева, – вздохнула Волди. – Он приходит сюда, когда вздумается и, если я в это время моюсь, ломится в двери, пока не выйду. Блять, как он меня достал.

Я с отвращением вернула гель на место, через пару секунд раздумий снова открутила крышечку и от всей души плюнула в тюбик несколько раз. По-детски глупо и отвратительно, но так ему и надо. Маленькая месть – тоже месть.

– И что теперь делать? У них Андрей, и я не знаю, сколько его там продержат. Да и почему...тоже не знаю.

– Пожалуй, все же придется поговорить со Стальцевым, – перекричала шум воды Вика. – Но, судя по всем предыдущим их разговорам, такое там бывает часто – ну, чтобы всякие типа заложники были или как-то так. Они чаще недели там не задерживаются. Их или отпускают, или они сами остаются...Если я все правильно поняла.

– На этот раз, что удивительно, я даже могу с тобой согласиться. Я-то там пробыла как раз неделю, Кирилл же меня отпустил...А Рома тут часто бывает? – вспомнила я.

– Ну...через день, а что? Чем тебе этот придурок может помочь?

– О, ты даже не представляешь!

– Так-так-так, я хочу знать подробности, – с азартом вымолвила Волди.

– Блин, Левчук, долго рассказывать, – недовольно пробурчала я, роясь во всевозможных тюбиках на полке.

– Гарри, любимый мой, я никуда не опаздываю, – слащаво улыбнулась она.

После подробного рассказа, сопровождаемого отборными матерными замечаниями Вики, мы пришли к выводу, что более полной жопы с нами ещё не случалось. Хотя, это, может, станет нашим самым увлекательным приключением за всю жизнь: не думаю, что я снова свяжусь с потенциальными маньяками и наркоманами. Что до Волди, то что бы она не говорила, ей это всё в кайф. И как бы она не отнекивалась, я видела, как она смотрела на Стальцева. Ну, это больные отношения какие-то. Больные отношения...Я вспомнила про Андрея. Что с ним делает этот урод? Почему Рома ему не поможет? А как могу помочь я? И зачем меня вернут в этот вонючий притон? Торчать мне тут ещё неделю. Под одной крышей с этим ублюдком Стальцевым. Ну что ж, ад, а вот и я, открывай пошире ворота.

====== Я вполне готова, сэр ======

Терпение. Терпение. Терпение, которое уже было на исходе. Терпение, которого практически не осталось из-за этого сволочного ублюдка. Я пыталась найти ему хоть какое-то оправдание (правда, случалось это в очень, очень, очень, очень редкие моменты, когда мне совсем нечего было делать), но все мои попытки потерпели поражение. Мамы Стальцева здесь, как я поняла, вообще не было, да и черт с ней. Аркадий Владимирович дома не бывал практически, уходил-убегал рано утром, возвращался поздно вечером, измотанный и совершенно без настроения. Вика каждый день спускалась вниз, чтобы встретить его. Она говорила, что просто хочет быть с ним милой, но я-то знала истинные мотивы: в гостиной, что рядом возле холла, по вечерам бывал Артем. Первые два дня я спускалась вместе с Волди, мы дружелюбно и искренне улыбались Аркаше, он в ответ так же искренне, но устало, улыбался нам. Вместе мы шли на кухню, ужинали, и мужчина рассказывал нам о своей жизни. Первые два дня. На большее меня не хватило – изображать вечное неуныние совершенно не по мне. Да и к тому же, не унывать я не могла, потому что за эти два дня…Ох, можно даже поминутно все расписать, но ничего дельного не выйдет.

Утро понедельника началось замечательно. Вновь засыпать в объятиях Морфея на мягкой перине и укрываться пуховым теплым одеялом вместо пледа на деревянной лавке – это космос. Иметь возможность просто принять душ, поесть нормальной еды, сколько захочется. Чувствовать себя чистым и сытым. И теперь я не считаю цитату: «Что имеем, не храним, потерявши – плачем» пафосной, теперь это имеет смысл. По правде, я проспала больше 12 часов, но мне все равно хотелось ещё. И если бы не Вика, так бы оно и было.

– Гарри, солнышко, вставай! Второе солнышко уже встало! – взвизгнула она, вбегая в комнату.

Я пробубнела в подушку пару-тройку любимых выражений из арсенала слесаря-сантехника и запустила в подругу чем-то, что ближе всего ко мне лежало на тумбочке. Какой-то журнал, который удачно полетел Вике прямо в лоб. Трехочковый бросок, посоны, браво. Волди, подобрав с пола журнал, глянула на разворот и с шумным фырканьем отбросила тот в сторону.

– Это какое-то наваждение, – вздохнула она, подойдя к окну и распахнув золотистого цвета шторы.

Полупрозрачная от солнца ткань разъехалась в стороны, предоставляя ярким лучам светить на постель, от чего я зажмурилась и снова швырнула в Вику, на сей раз подушкой.

– Наваждение – это ты! Дай поспать!

– Даю, – хмыкнула она, скрестив руки на груди.

Все ещё стоя спиной ко мне, укутанная в махровый до пола малиновый халат, Вика была похожа на молодую женщину. Каштановые по плечи волосы были взъерошены и растрепаны, переливаясь на солнце, и от того казались рыжеватыми. Сутулая фигура, поднятые плечи, вздернутый подбородок. Она показалась свободной и в то же время до смерти напуганной. Повернувшись на носочках, она вернулась ко мне и, подняв журнал с пола, бросила его на постель.

– Этот гад…он меня бесит, – сразу же рухнув на постель рядом с глянцевой прессой, сказала Волди.

– Левчук, успокойся, – потянувшись, я приподнялась. – Ну, дебил он, как будто для тебя это проблема…

– Да я не об этом! Он на развороте! Та вечеринка, на которой тебя отравили! Этот урод на развороте вместе со мной!!!

– ЧТО???

Сон как рукой сняло. Я подскочила на кровати – та недовольно скрипнула – и цапнула журнал: «Шестая страница», – буркнула Вика. Я быстро отлистала первые страницы и в открытом удивлении прочла заголовок статьи:

« Сын одного из самых лучших белорусских адвокатов замечен с неизвестной на вечеринке своего отца…» И дальше уже более мелким шрифтом шел подробный рассказ. Махнув Вике, я углубилась в чтение, из которого узнала несколько вещей. Отчим Артема, Аркадий Владимирович, являлся одним из самых успешных и самых влиятельных адвокатов в Беларуси. Он занимается самыми провальными делами, вытягивая их, однако, со дна судебной корзины. Его жена, мама Стальцева, раньше занималась бухгалтерскими делами в конторе, но теперь, если верить слухам, она уехала на какую-то реабилитацию во Францию. Правда это или нет, меня мало интересовало. Пробежавшись взглядом по части карьеры мужчины, я нашла самый смак – про ту вечеринку. Она была организована в честь дня рождения начальника Аркаши. Важные в светском мире персоны, высокостоящие по чину прокуроры и адвокаты, интеллигенция. Конечно, там был Артем.

«Появившийся на вечере один, юный будущий медик уже поразил нас своим внешним видом, больше уготованным для выхода на красную дорожку, чем для простого праздника. А его спутница, которую приметили только в середине вечера, абсолютно не соответствовала образу высшей аристократии, нежели сам Артемий. Возможно, их знакомство произошло лишь на празднике, но интервью, которое нам дал позже хозяин дома, говорит об обратном. Сам же Артем не дал никакой информации по поводу своей…подружки?»

– Я аплодирую стоя, – заливаясь смехом, произнесла я, – автор этой статьи…это…ахахахха….

– Я хочу ей руки оторвать, блин, – Вика закрыла лицо руками.

– Да почему?! Это же здорово! Вот и сбылись все твои…ахаха…мечты!

– Блять, эта овца обосрала мой внешний вид, выставила Стальцева в лучшем свете, чем меня, и назвала его подружкой! Нормально это?

– Стоп, – снова прыснула я, прикрыв рот рукой. – Ты… Ты хочешь сказать, что ты беспокоишься о том, что какая-то журналистка сказала, будто вы не смотритесь вместе?

– НЕТ!!! Нет, ты совсем…

Я ухмыльнулась и изогнула бровь, всем своим видом выражая уверенность в правоте. Конечно, я права. Стоит только взглянуть на пунцовые от стыда щеки Волди, и все становится более, чем ясно.

– Ой, да, хорошо, я об этом беспокоюсь! – она встала с кровати и принялась наворачивать круги по комнате, скользя при ходьбе шерстяными косками по идеально гладкому паркету. – Я хотела поговорить с Артемом об этом, но…

– Ебнулась, что ли? – удивленно спросила я. – Как ты себе это представляешь? «Мм, привет, Стальцев, не хочешь обсудить эту ебаную статью?» – так, да?

– Да просто… Как он мог допустить, чтобы это попало в прессу? – она запустила руку в волосы, пытаясь расчесать пальцами спутанные пряди. – Если это увидит моя мама! Она же постоянно покупает этот журнал! Блять, что мне делать?

– Ну, тогда ладно, поговори с ним. Нормально поговори, без твоих подъебов не в тему.

– Это как? – обреченно спросила она.

– Ну… Я не знаю. Представь, что он человек. Представь, что он – это я, может, так тебе проще будет, – я пожала плечами.

– Точно не будет, но, – Вика снова села рядом на постель, – что, если я потренируюсь на тебе?

– Я уже говорила, что ты ебнулась?

– Да, но пожалуйста!

– Ну…эм…ладно. Начинай.

– Привет, Стальцев…А дальше что? Спросить, как у него дела, блять?

– Я понятия не имею сама, о чем с таким, как он, можно говорить. Ты этого хотела, так что не мне придумывать тебе оправдания.

– Спасибо, Гарри, ты мне очень помог!

– Ну, блять, откуда я знаю, что ему говорить?! Поздоровайся, вмажь ему за всё дерьмо, что он сделал, въеби с ноги так, что… -воспоминания об Андрее снова накрыли меня.

Вика чуть подвинулась ко мне и взяла за руку. Искренне добро улыбнулась, и от этого захотелось плакать. Она знала о том, что сказал мне в подвале Фейт. Эти слова, это признание, так глубоко запало мне в душу. И я с полной уверенностью могу сказать, что тоже его люблю. Даже не уверена, что у этих отношений есть точка отсчета. Потому что все началось раньше, чем я думаю. Но найти именно тот момент, когда я начала любить Андрея, я не могу. Ха, я сама же опровергаю свои жизненные позиции: я была убеждена, что нет определенной минуты, в миг которой ты начинаешь любить, я даже не была уверена, что любовь вообще существует.

– Все будет хорошо, – с заботой проговорила Волди.

– Ага, – промямлила я, подавив в себе желание открутить голову Артему и искупаться в его крови.

– В конце концов, вспомни какой-нибудь веселый стишок.

– В-веселый…Веселый стишок?

– Ну, например…

«В страшной и темной чащобе лесной

Грязный, оборванный и утомленный

Бродит, обросший густой бородой,

Мальчик, забытый экскурсией школьной.»

Решив, что мини-взгляда а-ля «ты окончательно ебанулась» будет достаточно, чтобы Вика поняла, что очередной тонкий юмор будет уместен, когда я стяну с себя мысленную петлю, я поднялась на ноги.

– Какие планы на сегодня? – снова потянувшись, поинтересовалась я.

– Вернее, какие не-планы на сегодня? – грустно усмехнулась Волди. – Потому что нам по индивидуальному закону Стальцева-младшего запрещено трогать его вещи, кроме тех, что у нас в комнате. В прошлый раз он орал на меня матами минут пятнадцать, только потому что я зашла в библиотеку.

– Библиотеку? – роясь в шкафу в поисках штанов, переспросила я.

– Интернет под запретом, звонки только родителям, телевизор тоже смотреть нельзя. Я удивляюсь, как он меня на кухню вообще пустил. Поэтому пришлось спереть парочку книг из библиотеки, чтобы не умереть от скуки.

– Пфф, Волди, сладкий, отныне для нас ничего не будет проблемой, – отмахнулась я. – Мы тут как гости Аркаши?

– Эм, нет. Как друзья Артема.

– Но у Аркаши мы все равно может клянчить всё, что угодно, верно?

– Ну…если я правильно тебя понимаю, то даже не думай, Гарри! Он устает на работе! Полезешь к нему с просьбами?

– Нет, это не мой метод.

– А что «твой» тогда?

– Увидишь. Иди говори со Стальцевым, а я – в душ.

Она свернула журнал в трубку, поднялась с кровати и, громко шаркая, посунулась к себе, уже больше не выглядевшая свободной. Но ужасно испуганна все так же. Пока в соседней комнате раздавался бешеный шум и грохот – все в порядке, у неё всегда так – я отыскала в шкафу брюки, свитерок по размеру, взяла с полки большое полотенце и вышла в коридор. Судя по нереально громкому сумбурному стуку, Волди как раз уронила те украденные книги из домашней библиотеки сумасшедшего тирана. Я усмехнулась и, оглянувшись на дверь, пошла вперед. Прямо и направо, в первую дверь. Зачем им такой огромный дом? Я подошла к нужной комнате и потянула на себя ручку. Горячий пар влажной сетью опутывал комнату. Приглушенный плеск воды в душе ясно дал понять, что я тут не одна. На корзине для белья лежат мужские вещи. Черт, не хотела бы я так пересекаться со Стальцевым. От одной только мысли о том, какой он голый, стало противно до тошноты. Нервно сглотнув, я повернулась назад, но задела полотенцем какие-то тюбики на раковине, и они с триумфом упали.

– Артем, это ты? – хриплый бас из душевой.

– Рома… – одними губами прошептала я.

Краны закрутили, и из кабинки ко мне вышел Иванцов. Радостно выдохнув, переполненная счастьем, я бросилась к нему на шею с объятиями. Сдавила, наверное, очень сильно, потому что мне показалось, что у него хрустнуло что-то.

– Вика, эм…ты меня обнимаешь…

– И что? – я оторвала голову от его груди и посмотрела в глаза.

– А я голый.

– Оу.

Я быстро расцепила хватку и отвернулась, заливаясь краской. И все же украдкой посмотрела в зеркало, наполовину запотевшее от жара. Все плечи, грудь, торс были в отметинах, шрамах. Он говорил, что Кирилл – маньяк и извращенец, но не до такой же степени. Шрамы были такие, словно кожу хлыстом рассекали. А может, так оно и было. Не обязательно быть геем, чтобы быть извращенцем.

– Есть новости? – переведя взгляд на полку, чтобы не смотреть ниже пояса, спросила я.

Рома посмотрел на меня в отражении, и взгляд был такой печальный, такой сожалеющий, как будто он знал все наперед, знал и ничего не мог сделать. Сколько можно притворятся, что у него связаны руки? В эту минуту мне показалось, что Рома сожалеет не об Андрее, а о себе. Вся эта физическая боль… Я понимаю, что это ужасно, что это аморально. Но Рома переживал не по этому поводу, как заметила я. Взгляд был такой…словно он может для меня что-то сделать, но при этом сам лишится чего-то, при чем чего-то менее важного, чем могу потерять я. Вот такие непростые выводы за три секунды.

– Я не могу помочь, – с горечью произнес Иванцов. – Я не думал, что это случится. Надеялся на другой исход, не знал. Каждый вдруг стал сам по себе. Артем – со своими левыми мотивами, о которых никто не знает, Кирилл – которому непонятно зачем нужен твой благоверный. Ты – не знаешь, чего от тебя ждать. Да, блять, даже Вика, которую я толком не знаю…

– Могу познакомить, – приглаживая мокрые от воды пряди, ехидно ухмыльнулась я.

– Я лишь посредник, я ничего не решаю, понимаешь?

– Нет, я этого определенно не понимаю! Рома, почему, ну, почему? Ты ведь помог мне один раз!

– Это было один раз, и я за это поплатился, – застегивая штаны, вздохнул он.

– Его никак не вытащить оттуда? – повернувшись к Иванцову, безнадежно вымолвила я.

– Есть один вариант… Если на это согласится Артем…

– А он-то тут при чем? Он свое задание уже выполнил, – сжав кулаки, прошипела я.

– Я ничего не могу сказать. Если скажу, испорчу план Артема…черт… Ну вот, я опять сказал тебе лишнего!

– Это неважно, потому что я ни хрена не поняла! И что, ты сейчас уедешь к нему? – с надеждой спросила я.

– Да. Но тебя с собой я не возьму, – сразу пресек меня Рома.

– Когда увидишь его, скажи, что… А нет, ничего не говори, – я отвернулась к стене, чтобы он не дай Бог не увидел, как слезинка скатилась по моей щеке.

– На кону моя и его жизни. И я не стану этим рисковать ради твоего спокойствия. Прости меня.

Он приобнял меня за плечи, подхватил с корзины футболку и ушел, оставив меня одну. Одна слеза, вторая. Я разделась и зашла в кабинку. Стенки душевой были в каплях пара и мыльной пене. Я провела заледеневшими пальцами по плитке, вырисовывая какие-то по-детски милые цветочки, включила воду и просто постаралась забыться.

Вечер наступил как-то слишком быстро. Спустившись вниз за две минуты до положенного возвращения Аркаши, я только в тот момент заметила на щеке Волди уже почти зажившую не очень глубокую царапину.

– Ты где так умудрилась? – присев на ступеньки лестницы, я махнула на шрам.