Текст книги "Тайная беременность. Девочка Громова (СИ)"

Автор книги: Виктория Вишневская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Глава 46

– Да, шесть ящиков виски, шесть ящиков джина. И водки, – перечитываю список у себя на бумажке и диктую поставщику ещё раз, перепроверяя, – двенадцать.

– Понял, записал. Завтра привезу, позвоню за час.

– Хорошо, буду ждать, – отключаюсь и зачёркиваю у себя в блокнотике пункт под номером три: «заказать алкоголь». Осталось купить туалетку, салфетки и по мелочи. Чёрт, а ещё нанять новую уборщицу. Сделаю, наверное, чуть попозже, когда приду…

Чувствую на своих волосах пальцы и дёргаюсь. Роняю ручку, но стараюсь никак не реагировать на прикосновения Громова. Чревато последствиями. Отключенными мозгами.

Я держусь. Уже три недели. За это время я уже сломалась два раза, дала слабину – и каждый раз жалела об этом.

После своего обещания никогда больше не давать Громову я сделала это два раза. Хотя что уж говорить. Он опять меня ни о чём не спросил.

В первый раз пришёл жутко злой с работы. Пожарная инспекция откровенно – цитирую – «выебала его во все щели». И он решил сделать это со мной же, только частично. Его снова сорвало от моей бездумно брошенной фразы. Я уже даже не помню какой.

И всё закончилось сексом на столе.

Разнообразие, чёрт возьми. Было бы. Если бы он хоть раз взглянул мне в глаза во время этой ошибки.

Ублюдок.

Но совру, если скажу, что мне не понравилось.

Правда, потом плакала, отмывалась от его рук. А наутро получила очередной выходной на работе.

Во второй раз он не вовремя зашёл. Я как раз мерила новый комплект белья, который купила с подругой.

Всё кончилось бурным вечером…

И в откуп я снова получила очередной выходной. Но не воспользовалась им.

Решила, что как можно быстрее стану управляющей и уеду отсюда. После этого я поняла, что так не могу. И две недели динамлю его, даже когда вижу, что вот-вот сорвётся. Кобель.

Всё время работе уделяю.

Я плотно ею занялась.

Ещё немного, и я съеду от Громова. Хочу. Всё. Хватит. Устала. Морально.

Каждый раз бояться, что он подойдёт со спины, трахнет меня, забыв надеть презервативы? А мне потом опять пить те жуткие таблетки, от которых у меня всё же сбился цикл?

Из-за этого хожу злая. Из-за него страдает моё здоровье.

И уже две недели не подпускаю его к себе.

Всё. Он для меня лишь опекун.

Которого я скоро пошлю.

Завтра поговорю с ним насчёт переезда обратно на квартиру. Пора взрослеть и становиться самостоятельной.

– Ты позвонила поставщику? – требовательный, но в то же время бархатистый голос поднимает рой бабочек в животе.

Сдохните вы там уже, пожалуйста.

– Да, – показываю свой блокнот. – Завтра привезут.

– Ты молодец, – неожиданно делает первую похвалу за эти три недели. – Работаешь. Скоро свергнешь меня, займёшь престол.

Мечтаю об этом.

– Ещё бы в бумажках разбиралась.

Цокаю, поджимая губы.

Это – самое тяжелое.

Поэтому запрокидываю голову назад, смотрю на мужчину снизу вверх и отчего-то выдаю:

– У меня для бумажек есть ты. Я ничего не подписываю без твоего ведома.

А то продам клуб и свои органы какому-нибудь поставщику.

В тёмных омутах от моих слов плескаются чёртики. У него сегодня хорошее настроение.

Испортить, что ли?

– Отлично. Месяц поработаешь управляющей, если успешно – отдам второй клуб. И третий.

Господи, я с ним так надолго?

– Ладно, – снова поднимаю голову и смотрю обратно в блокнот. У нас сегодня выходной, и я собираюсь встретиться с подругой. Дела вроде на сегодня все сделала, завтра продолжу.

Встаю с дивана, откидываю ежедневник и потягиваюсь на месте.

– Раз уж я хорошо постаралась, пойду погуляю.

– С кем? – опять этот повелительный тон. Всё ему нужно знать!

– Не с Ингой, – предупреждаю его. Он против неё. Да и у меня немного изменились взгляды. Просто раньше мы виделись каждый день, а теперь… нет.

Выдалась вот возможность. Встретимся.

Но Громову знать об этом не надо.

– Куда?

– Это допрос? – выгибаю бровь.

– Да.

Вздохнув, закатываю глаза.

– Я с Ульяной в кафе, – говорю о своей новой знакомой.

– Ульяна? – переспрашивает. Хочет знать о ней больше.

– Нет уж, – поднимаю руки, останавливая его. Как папочка прямо. Контролирует всё. – Опекунство опекунством, но докладывать я тебе всё не обязана. Скажи спасибо, что иду не бухать.

Нет, от алкоголя меня воротит. Я и раньше не пила, но сейчас только вижу – аж тошнит. На бар этот смотреть невозможно в его квартире. Так и хочется каждую бутылку разбить.

– Узнаю – башку откручу, – кидает серьёзно, упираясь ладонями в спинку дивана.

Пф. Открутит, конечно.

Откидываю волосы назад и спокойно направляюсь в свою комнату. Не идти же мне в монашеском халате на встречу?..

Глава 47

– Вкус отвратительный, – отодвигаю от себя кружку кофе.

– Тебе же нравился, – Инга засовывает ложку мороженого в рот и болтает ногами. Меня даже от мороженого воротит. Хотя раньше ела его как минимум раз в неделю.

– Не знаю, – хватаю бутылку воды, которую только купила в баре. Да, Эмина я чуть-чуть обманула. Я пошла не в кафе и не с Ульяной. А в бар. К Инге. Но не пить, а просто пообщаться, пока у неё не начался рабочий день. – Настроения, видимо, нет. Громов каждую минуту мою контролирует.

Опять вспоминаю его жёсткий контроль.

Задрал уже.

– Это твой папик? – усмехается, облизывая двусмысленно ложку.

От этого слова аж корёжит.

– Он не папик, а опекун, – поправляю её.

– Да-да, прости, – говорит, отмахиваясь, но явно не воспринимает мои слова всерьёз. – Просто не знаю, как можно называть опекуном того, с кем ты чпокалась.

Вот не нужно было мне делиться этим с Ингой. Для неё это пустяки, а меня совесть мучает каждый раз. Родители его попросили за мной присмотреть, а он…

– Мож, ты того, беременна? – усмехаясь, кивает на полную кружку с латте. – Кофе ей не нравится, мороженое тоже. Это звоночек, мать.

– Да конечно, – язвительно отвечаю, отворачиваясь к пустым столикам. Через несколько часов здесь начнётся мощный движ. И если честно, мне не хочется в нём участвовать. Тихие вечера в своей комнате мне нравятся больше, чем времяпровождение здесь. – Я таблетки пила абортивные. Два раза.

– А остальные разы?

– С чего ты взяла, что были остальные?

– Прости, я видела твоего горячего дядьку, и там устоять сложно.

Хмыкаю. Тут она права. Устоять сложно.

– Нет, он предохраняется, – два внеплановых раза у него были презервативы. Осознал свою ошибку. Это радовало.

– Да мало ли. Презик порвался. У тебя месяки когда были?

– Давно, – вздыхаю. – Но это побочка. Цикл сбился.

– А что ещё было?

Пожимаю плечами.

– Да ничего больше.

– Может, не сработала? Я знакомую знаю. Её прямо плющило от абортивных. От одной! Она пошла себе трубы потом перевязала. Ну, конечно, четвёртого-то не хотелось.

Трое… Представить не могу, как с ними справляться.

– Да вряд ли, – отмахиваюсь, прекрасно зная, что не могу быть беременна. Громов это очень тщательно контролирует.

Не хочет он детей. Я так и не решилась спросить – почему.

– Да сделай, чо ты, – опять засовывает ложку в рот. – Тест дешманский. Зато спокойна будешь. У нас аптека напротив клуба. Удобно, знаешь, когда надо потрахаться, презиков нет, а напротив…

– Ой, не надо, – не хочу эту грязь слушать. Встаю с барного стула и всё же решаю послушать подругу. Я просто для собственного спокойствия. Убедиться. Куплю. Только позже.

– Ты, кстати, слышала? Про Артёма?

– А что с ним? – мне, если честно, неинтересно. Я его не видела больше, и слава богу.

– Посадили.

Поднимаю взгляд на Ингу и приоткрываю в изумлении губы.

– Как посадили?

– Вот так, – передёрнула плечами и, кажется мне, даже немного расстроилась. – Пару дней назад суд был.

– И за что?

Не удивлюсь, если за изнасилование…

– За наркоту. Распространял. Подсаживал. И ещё ему какую-то статью там подтянули за растление малолетних. Хрен знает, я за ним не замечала, но мало ли… Жалко, конечно. Хоть и мудак, в сексе был хорош.

Морщусь.

Не хочется мне что-то здесь сидеть. Пожалуй, поеду домой, нужно найти уборщицу.

Целую Ингу в щёку и говорю, что отпишусь ей. На обратном пути домой покупаю тест в аптеке. На удивление я жутко спокойная. Уверена в том, что со мной всё в порядке. Никакой беременности нет. Даже забываю про тест, когда захожу домой.

Громов привычно сидит за барной стойкой, попивает виски как чай и работает за ноутбуком.

– Нагулялась? Быстро.

Сама удивлена. В клубы не тянет, развлекаться не хочется. С друзьями я виделась давно. Начала замечать, что круг моих знакомых сузился. И я начала знакомиться с другими людьми.

Возвращаюсь обратно, в прежнее состояние. После сорока дней скитаний в клубах с какими-то наркоманами и пьяницами прихожу в себя. Спасибо Эмину за это. Хотя бы за это.

Я теперь не так болезненно реагирую на упоминание о моих родителях. Но безумно скучаю.

– Да. Мы попили кофе и разошлись. Ульяне нужно было уехать.

– Ясно, – безучастно кивает, даже не поворачиваясь ко мне. – Я заказал ужин. Твой в холодильнике.

Отлично, не надо готовить. Настроение у меня что-то пропало. Инга всё, Артём этот, папик.

Поднимаюсь в свою комнату, кидаю сумку, переодеваюсь. Думаю уже включить ноутбук и поискать уборщицу, как замечаю выпавший из сумки тест.

Отмахиваюсь.

Да не беременна я.

Таблетки это всё проклятые.

Надеюсь, месячные пойдут недели через две.

На полпути от сумки всё же останавливаюсь.

Да ладно, это ведь ерунда. Зря купила, что ли?

Возвращаюсь к сумке, хватаю тест и иду в ванную комнату. Следую инструкции на упаковке. Пока жду результата – проверяю отчётность администратора. Рабочий день в клубе начался, надо всё проконтролировать.

Мельком проверяю тест.

Одна полоска.

Да нормально ведь всё.

Только вот…

Присматриваюсь. Снова. Рядом с отчётливой красной виднеется…

Слабая розовая полоска. Вторая.

Глава 48

Ерунда какая-то.

Бракованный? Или это тест на овуляцию?

Ещё раз рассматриваю коробку. Кручу дрожащими отчего-то пальцами. Почему я нервничаю? Знаю ведь, что результат – ошибочный.

Шумно сглатываю и смахиваю капельку пота со лба.

Ни фига это не на овуляцию.

Да нет. Какая беременность? Я за этим следила. Громов за этим следил.

Тест нерабочий.

Выкидываю его в мусорку вместе с коробкой. Прикрываю салфетками, чтобы Эмин ничего не увидел. Вряд ли он будет лазить по моей ванной, но всё же.

И сразу после этого в рекордные сроки переодеваюсь. Выбегаю из комнаты и надеюсь, что Громов уже ушёл. Но нет. По-прежнему сидит на месте, разговаривая с кем-то по телефону.

Пытаюсь прошмыгнуть мимо незаметно. Делаю вид, что обуваюсь, как всегда, и веду себя обычно.

Только пытаюсь уйти, как Эмин оборачивается и, отстраняя телефон от уха, нахмурившись, чеканит:

– Куда?

– Потеряла документы в кафе, – нахожу быстро отмазку. – Нашли, позвонили, чтобы забрала.

Кивает, отворачиваясь. А я выбегаю на лестничную площадку и не сразу понимаю, к кому обращается Громов:

– Такси вызови. И по тёмным переулкам не гуляй, а то знаю тебя.

Ого, беспокоится обо мне! Но хорошо, что не предлагает подвезти. Иначе бы мой план не сработал.

А так всё проходит успешно. В аптеке покупаю целых пять тестов. Разных фирм. Чтобы наверняка. Прячу их в сумку.

И домой уже возвращаюсь через пятнадцать минут.

Эмина за барной стойкой уже нет. И я, выдохнув, поднимаюсь по лестнице.

Но ощущаю на своей заднице странное жжение.

– Кафе находится на соседней улице? – мурашки от тихого – что плохо – голоса маленькими иглами рассыпаются по всей задней части тела. Оборачиваюсь, слыша, как сердце бьётся о рёбра, вот-вот намереваясь проломить их.

Боже, Ярослава, говори уверенней! Лишь бы голос не дрогнул!

– А? – всё, на что меня хватает. Горло сдавило и зачесалось изнутри. Прокашливаюсь чисто рефлекторно.

– Быстро съездила, – кидает, стоя в дверном кухонном проёме. Подносит чашку кофе к губам и ждёт ответа.

– Ну да, быстро. Кафе недалеко, а я на такси, туда-обратно. А ты что, меня контролируешь?

– Нет. Ищу подвох.

– Какой? – выгибаю озадаченно бровь.

– С трудом верится, что я спокойно живу три недели, без приключений и очередного выкрутаса с твоей стороны.

– Взрослею, – пожимаю плечами. И отворачиваюсь, продолжая подниматься на второй этаж. – И раз уж ты на кухне, разогрей мне ужин, дядя опекун.

Последние слова говорю только для поддержания образа «сучки Яры», как он меня однажды назвал.

Быстро оказываюсь в своей комнате, закрываюсь на замок. Уже подозрительно, но плевать.

Делаю тесты. Первый, второй, третий, пятый…

Сверлю взглядом все пять штук с двумя полосками.

Здесь что-то не так.

Надо утром делать! Точно!

Сгребаю все тесты и выкидываю в пакет вместе с салфетками и туалетной бумагой. Упаковываю так, что ничего не увидишь.

Пока паниковать не буду. Сейчас я спокойно пойду поем, а завтра с утра точно узнаю о том, что не беременна. План готов, осталось дожить до результатов.

Делаю шаг вперёд из ванной комнаты.

Тошнота неожиданно подступает к горлу. Машинально разворачиваюсь, открываю крышку унитаза.

Твою мать. Твою мать. Твою мать!

Да нет!

Я просто траванулась!

Ага, чем? Я ничего не ела толком два дня. Хватала кусочками. А сегодня вообще только завтракала. В баре у Инги ничего не пошло.

А это…

Как доказательство для моего сомнения, судя по всему, долбаный токсикоз. И кажется, ничего мне проверять не нужно. Все шесть тестов показывают правильно.

И я даже поняла, где лоханулась.

Сложно не вспомнить, когда одинаковое чувство подступает к горлу, жжётся изнутри и вырывается изо рта.

Клуб, пожар, аптека.

Закуток, в котором меня вырвало. Темно было, и я даже не заметила бы эту таблетку… И не додумалась, дура, что она могла там оказаться. Так хреново было на душе. И состояние не очень.

А сейчас…

Боже мой, что делать?

Выпрямляюсь и чувствую, как дрожат ноги.

Беременна.

Мне, блять, девятнадцать.

Какая беременность?

Вот-вот исполнится двадцать, через месяц.

А что сделает Громов, когда узнает?

Твою мать.

Нельзя. Нельзя.

Он опекун. Всего лишь опекун, с которым мы иногда спали. Мозг в те моменты отключался, а желание захлёстывало в своей мощи.

Да и я подозреваю, что его щепетильность в этом вопросе… не просто так. Детей он не хочет. Да о чём говорить! Я пока не хочу!

Не буду говорить, что не нагулялась! Мне плевать!

Но никогда не могла представить, что в двадцать уже стану мамой.

Это дикая ответственность.

Я себя порой из задницы достать не могу, поскольку слабая и никчёмная. А тут?..

Нет-нет. Я не готова.

На панике нажимаю на кнопку слива и под журчание воды промываю рот. Смотрю в одну точку распахнутыми глазами и пытаюсь придумать, что сделать.

Сказать Эмину?

И что потом? Он пошлёт на аборт.

А разве может быть иначе?

Сплёвываю в раковину, умываюсь прохладной водой.

Ненавижу эти моменты. Бьют по башке, не дают нормально мыслить. И сейчас я не знаю, что делать. Хочется свернуться калачиком на кровати, позвать маму и банально поплакать.

Мамы рядом нет… Она бы подсказала. Помогла бы.

Я одна. И должна решить эту проблему самостоятельно.

Выхожу из ванной, падаю на кровать и смотрю в потолок, чувствуя, как по виску скатываются слёзы.

Ладони неосознанно опускаются на плоский живот.

Решу. Всё решу. Только завтра. Без паники, с чистыми мыслями.

Глава 49

– Я приеду на работу после обеда, – выхожу в гостиную и предупреждаю уже обозлённого на меня Громова. Ненавидит, когда мы опаздываем. И теперь недовольно сверлит взглядом, накидывая белоснежную майку на своё тело.

– Причина?

– Плохо себя чувствую.

Не обманываю. Я прорыдала несколько часов, не зная, что делать. Уснула разбитая, с головной болью и тяжестью в грудной клетке. Проснулась еле-еле. И решила для себя, что делать дальше.

Сейчас, как только Эмин уедет, поеду в клинику.

– Вызвать врача? – хмурится. В его глазах на мгновение вижу искреннее волнение. Но оно тут же скрывается за толщей льда этого человека.

– Нет, не нужно. Выпью таблеток, прилягу, и всё будет «о’кей».

Слабо улыбаюсь. И, не дожидаясь, что он скажет, иду обратно в комнату. Сижу в тишине, слушая, когда он уйдёт.

Через минуту хлопает дверь.

А через пять я уже провожаю его взглядом через окно до машины. Он отъезжает от парковки, и я облегчённо выдыхаю. Не до конца. Но осталось поволноваться совсем немного.

Скоро не придётся трястись, думать, как поступить.

Одеваюсь я в спешке, боясь, что что-то пойдёт не так. Заказываю такси и уже через полчаса стою перед зданием клиники.

Шага не могу ступить дальше.

Уговариваю себя подняться по ступенькам, записаться на аборт.

Поднимаю ногу – а её словно гравитацией тянет обратно.

Сглатываю и не могу ничего сделать с собой.

Блять, Ярослава, решись. Здесь нет ничего такого. Тысячи людей делают это. Ты ведь и раньше пила абортивные. Разве что-то изменилось?

Изменилось.

Тогда во мне была его сперма, а теперь маленький живой организм, который будет расти и дальше. В нелюбви.

Да и если я не сделаю этого… Громов сам меня притащит сюда.

Может, если бы любил, ещё подумал.

Но такие, как он, не любят.

Но может, попробовать? Поговорить? Спросить совета?

В груди загорается маленький огонёк надежды.

Я не знаю, что делать. Мамы нет. Только Эмин, который помогал мне всё время.

Поддерживает, беспокоится, хоть и жутко контролирует меня. И я понимаю почему. После того, что я вытворяла вначале, это логично. И он всего лишь всё держит под контролем.

Были и хорошие моменты.

Громов, как взрослый человек, смилостивился надо мной, позволил не ехать на поминки. Спас от изнасилования. И в последнее время я немного зависима от него.

Так хочется выговориться, услышать что-нибудь, что мне поможет.

Но я уже заранее знаю его ответ.

И не понимаю, почему разворачиваюсь и снова сажусь в заказанное в тумане такси. Мне нужно подумать ещё. Совсем немного.

Опять сомнения, опять стою на распутье, не зная, куда пойти.

Тело колотит мелкой дрожью, а из глаз снова вырываются слёзы. Я так много плакала только тогда, когда умерли родители. И снова. Думала, что никогда в жизни так больше не буду рыдать.

Оказалось, что нет.

Возвращаюсь домой в ещё худшем состоянии. Добряк таксист дал мне салфетки, и я высморкалась. На улице подышала свежим воздухом, немного сняла красноту.

Нужно ехать в клуб, но сначала переоденусь. Если приеду в юбке на работу, Эмин не погладит меня по головке. А вот по попе – да. Пока он не видит – одеваюсь как хочу.

Захожу в квартиру, разуваюсь. Поднимаюсь в свою комнату, открываю дверь. И подпрыгиваю на месте, перестав чувствовать сердцебиение.

В моей комнате стоит человек.

Тревога мощным сигналом кричит в голове.

Но я быстро успокаиваюсь.

Выдыхаю, когда вижу знакомый профиль.

Громов? Что он забыл в моей комнате? И с фотографией моей мамы в руках?

Он ещё смотрит так… Странно. Пристально. По-особому. Никогда такой взгляд не видела. Тоска вперемешку с…

Лёгкие сдавливает, а в солнечном сплетении закручивается узел обиды, ревности и одновременно шока.

Не смотрят так на друзей.

Не так!

– Ты был влюблён в неё? – вдруг выпаливаю, видя это выражение лица впервые. Беспристрастное, но в то же время полное боли.

Спокойно поднимает голову, врезаясь в меня испепеляющим взглядом.

– Где ты была?

Глава 50

– Ты… – не верю в то, что вижу. В голове складывается паззл, и на место встаёт последняя деталь, – её любил.

Говорю уже с утверждением.

И теперь понимаю, почему он себя так ведёт. Я наверняка понравилась ему из-за схожести с мамой. Ещё тогда, у клуба. Доходит до моего воспалённого мозга сейчас.

Громов не спит со всеми подряд. У него есть одна чёткая любовница. Узнала это от той крали, что приходила сюда. Я ещё долго думала, почему тогда, у клуба, он сказал засунуть меня в машину. Это было по-варварски, странно.

И сказал мне отрабатывать не просто так. Зачем? Он брезглив до мозга костей. А со мной вдруг изменился? Да-да, из-за первой встречной девчонки!

А потом я видела в его глазах… неверие.

Он не мог поверить, что под ним лежала я. Копия мамы.

И наш секс… Он никогда не смотрит мне в глаза. Неужели стыдно перед ней? Или что?

Господи, от этого разрывается сердце.

Всё это было только потому… что я жутко похожа на мать. Но не потому, что я – это я. Со своим характером, со своим стилем, стержнем. Он не видит всего этого.

Обидно до жути. Хочется расплакаться, но я не сделаю этого перед ним. Пытаюсь совладать со слезами и перестать чувствовать сосущую боль в районе сердца.

– Херни не неси, – чеканит, откидывая рамку на кровать. – И прими таблетку от температуры. Она у тебя, судя по мозгам, за сорок скачет. Или нет?

Он прищуривается, о чём-то думая.

– Куда ты бегала, Яра? Ещё и в таком виде, – критично осматривает меня, пожирая взглядом с головы до ног. Но не меня.

Блять. Я для него лишь тело. Просто тело.

И неважно, что он говорит. В этом никто и никогда не признается. Зачем? Он потеряет моё доверие, секс. Получит только добавку головной боли.

– Я отчитываться не должна. Хватит меня контролировать, – выплёвываю ему и прохожу вперёд. Кидаю сумку на кровать и делаю вид, что не замечаю его.

Тяжело.

Особенно когда я слышу за спиной его шаги, он оказывается возле меня, хватает за шею и грубым движением разворачивает к себе. Наклоняется, останавливаясь своим лицом в паре миллиметрах от моего.

– Где. Ты. Была?

Хочется послать его нахер. Не ответить, позлить.

Раздражает его контроль!

Или ревность? Боится, что вторую версию другой забьёт? Потерять боится? Конечно, маму же живую только во мне увидит!

– Куда мне нужно, там и была. Я девочка уже взрослая. Или ты бесишься, что я надела юбку покороче? И не для тебя?

Глаза звереют. В них будто бьются молнии друг о друга.

Пахнет жареным.

Знаю я, чем это заканчивается.

И что-то мне сегодня не хочется заниматься с ним сексом.

– Я плохо себя чувствую, – говорю с трудом, всматриваясь в дьявольски красивое лицо. Почему у такого охрененно красивого мужика поганый характер? – Я ходила в аптеку. Поэтому, будь добр, уйди из моей комнаты. Мне надо отдохнуть.

Из его носа вот-вот пойдёт пар.

Но он отпускает меня и просто вылетает из комнаты. Через несколько минут слышу, как хлопает входная дверь.

И опять хочется разрыдаться.

Что я не так сделала? Разве сказала что-то плохое?

Мудак!

Смотрю на кровать, веду по щекам, смахивая вырвавшиеся слёзы.

Мама с фотографии смотрит прямо на меня, улыбаясь.

Поджимаю губы и впервые в жизни на мгновение задумываюсь о том…

Выгляди я по-другому, у нас были бы другие отношения?

Мотаю головой.

Ересь!

Выбегаю из комнаты, звоню Инге, спрашивая, где она сейчас. Я не хочу рыдать, мне нужно просто выговориться. Мне даже не с кем поделиться о своей беременности. Не у кого попросить совета.

И я ищу маленькой поддержки, которую надеюсь получить хотя бы от подруги…

* * *

– Ты беременна от Громова? Фу, что за грязь? – недоумённо шепчет Инга. А ведь вчера она облизывала его с ног до головы. Говорила, что он горячий. А теперь… – Он же твой опекун!

Бьёт больно. Но не сильно.

Меня перестало это задевать. Абсолютно. Да, он порой ведёт себя как заботливый папаша, но… Я не вижу в нём его.

Для меня он – ходячий тестостерон. И я к нему неравнодушна. Совсем.

Было бы плевать, сейчас бы не чувствовала это угнетающее чувство на душе.

Какой бы он ни был козлина, мне обидно.

А ещё… Кажется, я ревную этого мужика к собственному отражению. Точнее… К маме.

Не хочу об этом думать.

Не могу. Так нельзя, это некрасиво.

– Заткнись, – закрываю лицо ладонями. – Какая грязь? Мы не связаны кровью, родственными узами. Он – всего лишь друг моего отца и…

Я останавливаюсь на этом злополучном «и».

Инга права.

Это – грязно. Неправильно. Ошибочно.

Как я могла полюбить человека, которого ненавижу?

Полюбить.

Звучит абсурдно.

Жутко.

Но я никогда ничего подобного не испытывала к человеку.

В школе были парни, которые мне нравились.

Но сердце так не грохотало.

Бабочки в животе не порхали.

А мозги и тело не плавились ни с кем рядом. Кроме него. Постоянно.

Я противоречу сама себе. Без него – говорю одно, а когда вижу его, чувствую запах, ощущаю прикосновения его пальцев на теле, вызывающие мурашки…

И я – всё.

Схожу с ума.

Дура. Дура. Дура.

Как можно было полюбить такого мудака?

– Ты ему сказала? – спрашивает Инга, поглаживая меня по волосам.

– Нет.

И не скажу. Не смогу. Он точно не хочет детей.

– Так это ж хорошо, Яр… – спокойно произносит. – Сделай аборт. И всё. Никаких проблем.