Текст книги "Тайная беременность. Девочка Громова (СИ)"

Автор книги: Виктория Вишневская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

Глава 16

Ярослава

Как бы я сильно ни любила своих родителей, у меня к ним огромный вопрос. Как они вообще пришли к выводу, чтобы ЭТОТ человек помогал мне справиться с их утратой? Учил бизнесу?

Тот, у кого в любом действии пошлый подтекст. Озабоченный мужик, вечно намекающий на свой член.

– А я смотрю, тебе похвастаться больше нечем? – усмехаясь, стараюсь не смотреть в область его паха. Пусть демонстрирует, у него есть чем, но… не передо мной.

Да, раз у меня была ошибка. Но я была под препаратом, и он был незнакомцем. А не моим опекуном.

– Ничему тебя жизнь не учит, – слова – просто лёд, вылетают из его горла, проносясь по коже, задевая и вызывая мурашки. Отворачивается, и я еле сдерживаю тихий облегчённый выдох.

Было опасно.

Очень.

И меня радует, что эта скала с широченной спиной отдаляется от меня к мини-бару. Снова делает глоток виски и красиво ведёт пальцем по губам.

Мне сейчас бы тоже не помешало выпить.

Особенно после того, что я натерпелась.

Вся эта беготня, Артём, ментовка знатно высосали силы. А ещё этот тиран, от которого хрен знаешь чего ожидать.

Берёт стакан и отходит от меня всё дальше.

– Эй, ты куда? – беспокойство в один миг достигает предела. Он же не оставит меня так на стуле, прикованную к спинке? Мне жутко неудобно. Подушка давно упала на пол, а рубашка еле прикрывает опасную зону. Шелохнусь – и всё. Стыдно будет до скончания веков. – Отстегнуть меня не хочешь?

– Точно, – усмехаясь, останавливается прямо перед лестницей на второй этаж. Хоромы у него, конечно… Немного пустовато. Но оно и понятно – мужик всё же. Минимализм, все дела.

Неторопливо достаёт ключи из кармана. Делает шаг ко мне.

А может, он нормальный? Относительно.

Если закрыть глаза на все произошедшие с ним ситуации…

– Надо же тебя освободить.

– Надо, – киваю, делая умный вид. Как только расстегнёт – поеду домой. Не думает же он, что я реально с ним жить буду? Ладно, компанию унаследую, но… жить с ним? Ни за что.

– Надо, – повторяет за мной, делая кивок. И отчего-то делает шаг в сторону, подходя к книжному стеллажу. Не ко мне. А к какому-то стеллажу. Он большой, широкий, стоящий у стены.

Книг, кстати, много.

По бизнесу, по психологии, экономике и даже есть классическая литература. Это что там? Булгаков? «Мастер и Маргарита»? Заезжено. Явно стоит для пафоса. Многие на вопрос «какая у тебя любимая книга?» отвечают, что это «Мастер». Просто больше ничего не знают.

А то, что Громов вообще читает… сомнительно.

– Дочитал до момента, где Аннушка рассыпала семечки? – он вообще читал, или книги для красоты стоят тут? Чего он вообще там завис? У меня уже руки болят, и ветерок от кондиционера задувает не туда, куда нужно…

– Смешно, – без намёка на улыбку, очень даже серьёзно отвечает. – Но похвально. Я думал, твой максимум – цитаты в пабликах. А тут начало прочитала?

– Да пошёл ты, – выплёвываю.

За кого он меня считает? За тупую и ограниченную девчонку, которой нужны только салоны красоты, пабы и выпивка?

О чём ты, Яра?.. Он считает тебя проституткой.

Ладно, в нынешнем виде я не похожа на отличницу Державину с безупречным аттестатом и медалью. Мозгами тоже не особо, но…

Да пошёл он!

– Ты меня освободишь или нет?

Лучше бы я этого не спрашивала.

Громов кладёт ключ на стеллаж. На самый вверх. Не напрягаясь, не вставая на носочки, пряча мою свободу наверху. Я даже не вижу ключика отсюда…

– Нет, – отвечает на полном серьёзе, вновь оборачиваясь ко мне и делая глоток вискаря. Пытается скрыть улыбку за этим действием, но я всё равно вижу её. И эти хитрые глаза.

Сука.

Настоящая.

– Первый воспитательный урок. Дерзить подружкам своим будешь, – мажет по мне раздражительным взглядом и вновь идёт к лестнице. Подпрыгиваю со стула, благо могу это сделать, и дёргаю запястьями, стараясь вырвать их вместе с этими металлическими прутьями.

– Как я тебе их достану?!

Да я даже нормально не могу встать! У меня руки болят от одного положения! И от стали, врезающейся в кожу.

– Встань на стул, – пожимает плечами. – Он у тебя есть.

– Да как я тебе на него встану?!

Сгорбившись в три погибели?! Допустим! А как я до полки дотянусь-то?!

– А это уже не мои проблемы, – вдруг оглашает и ступает одной ногой на лестницу. Теряет ко мне интерес, и каждый его шаг оглушает, как удар молотка по металлу возле уха. Пока тишину не разрезает насмешливый голос: – Кстати. Я бы на твоём месте так без трусов не резвился.

Краснею до кончиков ушей. Молниеносно.

И непроизвольно падаю опять на стул.

Он же ничего не видел, да?

Не видел бы – промолчал!

Чёрт!

Ненавижу его!

И оставаться здесь не собираюсь!

Когда слышу хлопок двери, означающий, что я осталась одна, уверенно встаю со стула, перекидываю одну ногу к другой и нормально выпрямляюсь, не боясь, что "душа" моя будет нараспашку.

Запястья ноют, но перехватываю стул поудобнее. Это нереально. Невозможно. Как бы ни пыталась – ничего путного не выходит.

И от злости хватаю как попало. Накипело.

Поднимаю стул и со всего маха бью по стеллажу, рассчитывая свалить его вместе с книгами. Простите, Булгаков, простите, Давид Хейне… Простите, я даже не могу прочитать вашу фамилию!

Перед всеми жутко извиняюсь, но не пошёл бы этот опекун в жопу!

Глава 17

Громов

Быстро вытираю волосы полотенцем, выходя из душа. И не могу сдержать улыбки от грохота и криков на первом этаже. Слышно даже здесь. А у меня изоляция. Открой дверь, не представляю, как она там голосовые связки рвёт, ругаясь.

Ничего, ей полезно.

Как хорошо искупаться и быть чистым после того захолустья, в котором я побывал! Везде грязь, пыль. Ощущение, что она осела даже под одеждой.

Но теперь хорошо.

Настроение отменное, особенно от того, что звуки воды заглушали все крики Ярославы.

По-любому решила опрокинуть книжный стеллаж. Не получится. Прикручен он накрепко к стене. Теперь очень интересно, что она там натворила за столько времени.

А сколько прошло?

Двадцать минут в душе был.

Нет, за это время она ничего не поймёт.

Хватаю полотенце со стула, обматываю бёдра. Падаю на кровать и достаю телефон. Коротаю время за работой, иногда прислушиваясь к несильному грохоту.

Крики и удары со временем прекращаются.

Чуть не засыпаю, но вовремя вспоминаю, что у меня там девица с трудным характером. Откидываю телефон, напоследок посмотрев время.

Два часа ей дал.

Хватило?

Встаю, поправляю полотенце и веду пятерней уже по сухим волосам. С предвкушением, медленно выхожу из комнаты. Так же медленно спускаюсь по лестнице, но нарочно шумно, чтобы знала, что иду.

Не теряю бдительности. Вдруг она на меня сейчас со стулом накинется?

Возвращаюсь в гостиную и первым делом замечаю всё ещё прибитый к стене стеллаж. Все книги до единой лежат на полу. Отлично, потом заставлю все перебрать и разложить по темам.

Стена пострадала, видимо, от ножек стула, и теперь на ней красуются боевые раны.

А сама девчонка…

Лежит на полу.

М-да. Думал, она додумается взять второй стул, встать на него и попытаться достать ключ. Но нет. Сдалась.

Зато за полотенцем в ванную комнату на первом этаже сгоняла. Раз задница прикрыта. Улеглась на бок, руки над её головой всё ещё прикованы к металлической спинке.

Подхожу тихо, проверяю. Жива, но вдруг лукавит?

Хм.

Спит правдоподобно.

Ладно, повоспитывали – и хватит.

Подхожу к стеллажу, не напрягаясь, достаю ключ и возвращаюсь к спящей девчонке. Присаживаюсь на корточки, рассматривая тонкие покрасневшие запястья.

Блять, не подумал, что у неё могут остаться какие-то следы.

Чёрт, Громов, перед тобой ребёнок. И девушка. Не надо ведь об этом забывать.

Но она сама напросилась!

Блин, так-то оно так… Но и я немного заигрался. Был мыслью проучить одержим.

Освобождаю её от наручников.

Тут оставить?

Чтобы она потом заболела?

Кондёр работает на славу.

Бля, ну и дура. Легла на пол, ещё и под сплит-систему.

Не больная? Сумасшедшая.

Подхватываю её на руки. Собираюсь только поднять, как девчонка неожиданно переворачивается. С открытыми глазами! Подаётся ко мне, наваливаясь и рассчитывая опрокинуть на пол.

Серьёзно?

Она решила повалить меня, и… Дальше что?

Поддаюсь ей, соприкасаюсь спиной с прохладной поверхностью.

А Ярослава сбежать хочет.

Думает, всё?

Хватаю её за запястья, сажаю на себя и не даю свалить. А она дёргается. Но так мило и вместе с тем эротично седлает меня, что теперь с места двинуться не может.

Перехватываю оба запястья в одну руку и дёргаю на себя. Резко, быстро, пока опомниться не успела.

Валится вперёд, касается своей грудью моей, и бьёмся лбами.

Сука.

Ладно. Сам виноват.

Главное, чтобы она последние мозги свои не растрясла.

– Ай! – пищит мне прямо в лицо. Улавливаю приятный аромат, въедающийся в ноздри. Пробивается даже через запах моей рубашки.

Так вот чем у меня в салоне провоняло. Ей.

– Ты чего творишь, ушлё…

Она замолкает, не решаясь сказать дальше. Замирает.

Я оттягиваю её руки и фиксирую над нашими головами, чтобы не мешали. А сам второй ладонью обвиваю её за талию.

Не убежит теперь.

Но, твою мать, опасно.

Я, блять, голый.

А она сидит на мне без трусов, касаясь всеми местами обнажённого торса. Если взглянуть вниз – увижу её грудь, что пытается не касаться меня. А прямо перед моими глазами – её карие воспламеняющиеся медового цвета радужки. Одно движение, один сантиметр, и я дотронусь до её губ.

В зоне риска, блять, оба.

Но она сама виновата, дрянная девчонка.

– Как ты меня назвать хотела?

– Никак, – быстро выпаливает. Судорожно взглядом бегает по моему лицу. Понимает, как мы близко. Сама виновата. Обмануть меня решила, убежать. – Зачем мне тебя обзывать? На минутку, я в невыгодном положении. У меня болит всё тело, и я хочу спать.

– Ты только что пыталась убежать, – припоминаю ей. Теряется, но всего на мгновение.

– Конечно, я же обижена.

– Мозги мне не пудри, – огрызаюсь. Тельце в моих руках вздрагивает.

– Отпусти меня, озабоченный извращенец.

Она вырывается, елозит по мне и останавливается, округляя глаза.

Явно из-за моего напряжения. Тело становится каменным, когда эта дура без трусов делает несколько неловких движений.

Нет. Всё. Нахрен.

Опрокидываю дурочку на пол. Сажусь сверху, не боясь, что полотенце спадёт. Есть на чём держаться. Если и упадёт – зацепится на стояке.

Да твою мать.

Быстро наклоняюсь к ней, чтобы ничего не увидела. И на полном серьёзе грожу ей пальцем.

– Видишь, к чему приводит твоё своеволие? Сейчас могла бы спать в кровати, отдыхать. А вместо этого лежишь на полу и опять без рук.

Не могу не улыбнуться.

– Отпущу тебя и дам пойти спать, если скажешь, что урок уяснила и больше не будешь доставлять мне проблем.

В карих глазах искристый огонь играет. Вот-вот сожжёт меня взглядом, но я с лёгкостью сделаю это в ответ. Поглощу и покажу, где её место.

– Я… – начинает со злостью, – искренне сожалею.

Неожиданно.

Даже очень.

Неужели поняла, в какую задницу попала?

– Что не могу плюнуть тебе в лицо ещё раз.

А я-то думал…

– Вот как, – задумчиво выдаю.

С трудом держусь, чтобы не улыбнуться.

Почему? Хрен знает. Весело мне. Задевает. Прямо так и хочется поставить её на место.

– Ибо очень хочу спать и искупаться. Попробовал ты этот стул поднять… Я бы на тебя посмотрела.

Оставляю это без комментариев.

Ещё раз смотрю на девчонку сверху вниз. С матерью они похожи, но различия имеются. Значительные, если приглядеться. Но отчего-то именно сейчас, сглатывая, просматриваю каждую виднеющуюся родинку.

Одна над губой, совсем маленькая. Другая на тонкой шейке. Ещё две – на острых ключицах, до которых хочется дотронуться губами.

Но мешает это сделать белая рубашка и здравый смысл. А я на грани потери своего здравомыслия.

Подпрыгиваю с места, тяну девчонку на себя, поднимая.

– Иди спать, – сдерживаю с трудом свой пыл. Бесит она меня. Я взрослый мужик, который различает, что трогать можно, а что нельзя, но почему-то сейчас хочется сорваться. И тронуть то, что запрещено.

Разодрать эту рубашку и…

Отворачиваюсь.

Если воткнёт нож в спину – хоть мои мучения прекратятся.

– Выбирай любую комнату, – инструктирую чётко, спешно, лишь бы свалить уже отсюда.

– Я домой…

– Ты. Будешь. Спать. Здесь, – прерываю её своим рычанием. Сколько ещё можно не понимать, что мои слова не обсуждаются? – Иди. Чтобы до утра не высовывалась.

– Ну ты и…

Она опять прерывается. Поворачиваюсь к ней, чтобы хорошенько дать по губам, но эта пигалица голожопая уже бежит по лестнице на второй этаж. Молодец, смекнула, что там спальни.

Выдыхаю и смотрю вниз, на Эйфелеву башню у себя под полотенцем.

Пиздец.

Возвращаюсь в свою комнату, хватаю телефон и захожу в контакты. Почему-то я не сомневаюсь, что Любаша ответит даже поздней ночью.

– Да, котёнок? – мелодичный и довольный голос по ту сторону линии немного успокаивает. И мгновенно бесит.

– Хуетёнок, – выпаливаю. – Тысячу раз просил без твоих животных.

– Ну, прости-прости, медвежо… Ой.

– Без «ой». Просыпайся там, скачи в ванную. Буду через полчаса.

Глава 18

– Пей. При мне.

Зажав сигарету между губ, прикуриваю и глубоко затягиваюсь, выдыхая сизый дым через нос.

– Параноик, – самонадеянно усмехаясь, блондинка закидывает в рот таблетку. Проглатывает, запивая водой. Красные губы с остатками помады, что десять минут назад побывали на моём члене, изгибаются в ехидной улыбке. – Доволен?

– Доволен, – чётко и сухо. – Пора было уже привыкнуть. Если хочешь по-прежнему трахаться.

– Ради тебя стоит потерпеть твои заскоки, – эта шкодница стирает оставшуюся помаду с губ и словно обольстительница, виляя бёдрами, направляется ко мне. Залезает на кровать, хищно, как пантера, подползая ко мне и оказываясь возле ног. – Презервативы, таблетки… Гинеколог каждый месяц… Ты повёрнутый, но мне с тобой нравится.

Пальцами порхает над бедром.

– Продолжим?

Не даю дойти до цели. Отодвигаюсь, встаю с кровати и скидываю полотенце с бёдер. Всё же хорошо, что мы закончили в ванной, и не придётся оставаться у Любы, пока принимаю душ.

Домой ехать надо.

Делаю ещё одну затяжку, поднимаю брюки с пола.

– Ты чего так? – обиженно, наверняка надув губы, спрашивает блондинка за спиной. – Хватило сегодня? Ты обычно раза три-четыре за ночь, а сегодня всего два раза… И всего на час заехал…

– Не твоё дело, – грубо отрезаю. А сам думаю о черноволосой девице с родинкой над губой, наверняка устроившей хаос в моей квартире. Расслабился – и хватит. Пора опять вступать в бой, сняв напряжение.

Теперь у меня нет риска и желания трахнуть девчонку, жутко похожую на мою первую юношескую любовь. Выстою. И смогу нормально поговорить.

Натягиваю брюки, накидываю майку и, хватая ключи от машины и телефон, подзываю девушку рукой. Та покладисто, как послушная кошечка, подпрыгивает с кровати и летит ко мне. Обхватываю её шею пальцами, притягиваю к себе под её замершее дыхание.

Выдыхаю ей в лицо вредный, но успокаивающий никотин. И привычно целую в щёку.

– Молодец, отработала. Пришлю бабки, как приеду.

– Обижаешь, Громов, – бьёт меня в плечо. И тут же ведёт ноготками, словно залечивая. – Я сама могу себя содержать. У меня, помимо красивого тела, есть мозги.

Что есть, то есть. Эта тридцатилетняя мегера уже имеет несколько салонов красоты и пару бутиков. Старательная, идёт к своей цели. Независима от мужиков в плане денег. И покладистая до жути. Чем меня и привлекла.

– Подарок себе купишь.

Отпускаю её, убираю сигарету от губ и тушу в пепельнице.

– Я была бы рада, если бы ты купил его самостоятельно.

– Делать мне больше нечего, как подарки выбирать, – фыркаю, сую телефон в карман штанов. – Всё. Поехал.

– Пока-пока.

После хорошей ночи и расслабления со спокойной душой направляюсь домой. Обыденно паркуюсь на своём излюбленном месте, поднимаюсь в лифте на свой этаж. Захожу в квартиру, рассчитывая увидеть Армагеддон, но… его нет.

Осматриваюсь по сторонам. Где эта гиена? Набросится ведь – моргнуть не успею.

Скидываю обувь, прохожусь по гостиной придирчивым и внимательным взглядом.

Никого.

Поднимаюсь на второй этаж, нахожу закрытую дверь, которая до этого была приоткрыта. Значит, там спит.

Ладно, отлично, можно выдохнуть. С остальным разберёмся с утра.

Зеваю, попутно раздеваясь. И падаю в постель без задних ног. Завтра тяжёлый день. И тяжёлое утро. Снова придётся говорить с соплячкой, упёрто стоящей на своём.

Всё завтра.

Касаюсь головой подушки и мгновенно засыпаю.

* * *

– Т-ты! Старый извращенец!

Мигом распахиваю глаза, подрываясь с кровати. Какого хрена? Что за сигнализация с утра пораньше?

Поворачиваю голову в сторону обычно пустующей половины кровати. А в этот день она нихрена не пустует. Замечаю заспанную девчонку. Но уже бодрую. Вцепилась в одеяло, спряталась за ним. Хотя, судя по плечам в белой майке, одетая. И чего прячется?

Стоп.

Ничего не понял.

– Я старый извращенец? – недоумеваю. – Ты чего несёшь? Не проснулась ещё?

– Ты какого чёрта залез в кровать, пока я сплю?! – орёт во всё горло. – Ты что-то со мной делал? Трогал? Обещаю, я подам на тебя в суд, и плевать, что ты с моими родителями был знаком…

Выслушиваю весь этот фарс.

– Эй, неправильная девчонка-проститутка.

– Я не проститутка!

– Я вижу, аферистка, – осматриваю её критическим взглядом. – Ты то ломаешься, то сама ко мне прыгаешь в постельку. Ничего не напоминает? Нарываешься, царапаешь мою тачку. Отбиваешься, а потом кончаешь от моих пальцев…

Зачем я вспоминаю об этом?

Почему воспроизвожу в голове те ощущения? Как внутри неё было хорошо, узко и мокро…

Блять, Люба, ты мне срочно нужна.

– И сейчас. Кричишь. Но сама прыгнула ко мне в кровать. Юная аферистка. Мне что, тебя ещё и подлечивать придётся от твоих наклонностей?

– Я запрыгнула? – таращит глаза, теряя одеяло из белых пальцев. Всё же одетая. В моей футболке. Не из шкафа, а из моей ванной. – Ты сказал выбрать мне любую комнату. Я выбрала. Просыпаюсь, а тут ты, старый извращенец.

Старый.

Ну, для неё – может быть.

– Ты выбрала мою спальню. Если не заметила, тут мои вещи.

Странно, когда я заходил сюда ночью, никого не было. А! Она, наверное, была в ванной.

Чёрт.

А я-то думал, что ночью грудь в моей ладони и голая попка, утыкающаяся мне в пах, это всего лишь сон… Нет. Ни черта не сон.

Блять.

Надеюсь, я насаживал её во сне, а не в реальности.

Ярослава смотрит по сторонам, пытаясь убедиться в моих словах. Подпрыгивает с кровати, несётся к большому шкафу на всю стену. Заглядывает в первый, где висят в один ряд белые и чёрные рубашки. Мои.

– Блять, – выплёвывает.

– Рот с мылом вымою.

Такая мелкая – и такая дерзкая.

– Хочу и буду материться, – цедит сквозь зубы.

Бесится, что не права.

А я так просто это не оставлю.

– Кто здесь извращенец теперь? Пришла на запах моего тела? – не могу не ущипнуть её. Жалко, что словами. Поднимаюсь с постели, и как раз эта девчонка оборачивается ко мне, скрещивая руки на груди.

Распахивает рот, но сказать ничего не успевает.

Ошарашенный взгляд летит вниз.

Хочу улыбнуться.

Но сдерживаюсь, делая вид, что мне абсолютно безразлично.

– Ты…

– Зачем мне бельё в собственной спальне? – говорю серьёзно. Нет, знал бы я, что она тут, может, и остался бы в одежде. Но надо предупреждать ведь.

Машу ей рукой, чтобы пришла в себя.

Бодрое у нас утро, ничего не скажешь.

– Сделай нам что-нибудь на завтрак. После него поедем за твоими вещами. Переезжать будешь.

Веселье, твою мать, начинается.

Глава 19

Ярослава

Почему я вообще делаю ему завтрак? Себе-то ладно. Я до жути голодная, не ела со вчерашнего вечера. И готова наброситься на эту яичницу с помидорами и съесть её прямо из сковородки.

Но выкладываю на тарелку, делаю нам кофе. Не дожидаясь, пока этот Колыван* накупается, приступаю к трапезе. И надеюсь, что он хотя бы оденется, когда спустится.

А то этот эксгибиционист достал.

И мне везёт.

Переступает порог кухни в серых штанах. Без майки, давая оценить размер его бицепсов и сосчитать кубики на прессе. И на что он рассчитывает? Что я буду отводить взгляд, смущаться? Ни фига. Делаю вид, что не замечаю. Хотя постоянно цепляюсь за рельеф и даже проявляю желание дотронуться.

Да пошёл он.

– Похвально, – сурово произносит. С утра он не с той ноги встал? Вчера был каким-то игривым, а теперь… не знаю. Слишком серьёзный. И это, мягко говоря, мне не нравится. Пугает немного. Я же помню те угрожающие моей жизни моменты в машине. Тогда, на дачах, когда он вытащил меня из полицейского участка.

Чёрт.

– Думал, снова покажешь, какая ты характерная, и не послушаешься.

Я не послушалась бы. Если бы стыдно не было.

– Это извинения. За то, что я забралась в вашу спальню и обвинила вас в домогательствах.

– Вашу? – выгибает вопросительно бровь и садится напротив меня. Хватает вилку, дотрагивается до яичницы и будто проверяет, не сыпанула ли я туда чего. – Не плюнула?

– Не плюнула, – не догадалась просто. Еду портить не хотелось. – Ешьте, не волнуйтесь.

– Мы перешли на «вы»?

– Я решила соблюдать правила хорошего тона, учитывая нашу разницу в возрасте и наше положение, господин опекун.

И это правда. Но я лишь очерчиваю грань дозволенного между ним и мной.

«Опекун» – всего лишь фарс. Но это единственная моя защита от того, чтобы он меня не трахнул. Не уверена, что он попытается это сделать, но мне хватило кончить у него в машине на заднем сиденье. Повторения… я не хочу.

Нет, это приятно, но…

Мне с этим мужчиной ещё бизнес вести. Правда, я не представляю как. И буду ли делать это вообще. Я же ничего не смыслю. И попросту убью всё, что создали мои родители.

Но попробовать стоит.

Ради мамы, папы…

Вчера я была на эмоциях, возможно, сболтнула лишнего. Но проснувшись, немного поубавила свой пыл.

– Вот ка-ак, – задумчиво тянет.

– Да. И прошу не обращаться к своей подопечной как к «проститутке», – мне неприятно. Очень. Я сама понимаю, как выглядела в те минуты, но… Тогда – простительно, но не сейчас! – В первую нашу встречу мы друг друга недопоняли.

– Недопоняли? – вижу, как хочет саркастически улыбнуться, но держится. Всё ещё суровый вид и нахмуренные брови. Накалывает кусочек яичницы и помидора на вилку и с опаской отправляет в рот.

– Меня опоили возбудительным. Поэтому моё поведение могло показаться некорректным.

Его взгляд поднимается с тарелки на меня. И я сразу напрягаюсь, ловя маленькие, но изменения в его поведении. Пережёвывает пищу медленно, сжимая в руках вилку. Плавно отрывается от стола и откидывается на спинку стула.

– Кто? – бросает грубо.

– Это неважно.

Не хочу посвящать его в подробности. Потому что это – моя жизнь. Мои проблемы.

– Важно. Я за тебя в ответе.

– Не стоит, – говорю уже настойчивее. – Не лезь… Не лезьте в мою жизнь. Я сама о себе позабочусь.

– Ярослава.

– Господин Громов, – язвительно произношу, подаваясь вперёд. – Давайте уясним несколько правил…

– Правила устанавливаю здесь я, – резко, жёстко. Холодок скользит от затылка по спине, поднимая крохотные волоски. – Я спрашиваю – ты отвечаешь. Кто?

Поджимаю губы. Совершенно не знаю, как себя вести.

Быть собой? Вернуться к неформальному «ты», огрызаться, действовать против его правил? Злить сильнее? Не хочется. Мне хватило первого раза тогда, в машине, когда он напугал меня до усрачки.

Опять вспоминаю ту встречу и сглатываю.

Нехорошо постоянно думать об этом. Особенно после того, как узнаёшь, что он твой новый опекун и друг родителей.

И самое, блять, поганое: я смотрю на него не так.

По-другому.

В голове постоянно всплывает образ мужчины-маньяка-извращенца. Грубый и властный незнакомец, будоражащий голосом и движениями.

И пугающе притягательный.

Конечно, после этого я ещё немного играла с ним в догонялки… Но это было в состоянии аффекта. А сейчас проснулась.

И не знаю, какую позицию выбрать.

Покладистость? Не для меня.

Скажу имя? И что? Он разберётся с ним? Хм… Не хочу стучать.

В голове каша. Ощущение, что мы торопимся. Ещё не во всём разобрались.

– Артём, – нехотя проговариваю.

– Вчерашний парень?

– Он самый, – отворачиваюсь и хватаю кружку с кофе. Делаю несколько глотков. – Но это в прошлом. Я не хочу вспоминать тот случай.

– Ты права, – отчего-то задумчиво тянет. – В прошлом. По клубам и по тем местам, откуда я тебя вчера забрал, ты больше не ходишь.

Фыркаю.

Да сейчас.

Клуб – это то место, где голова не варит. Я там ни о чём не думаю. Ни о родителях, ни о том, что осталась одна. Как существовать дальше, куда двигаться. Мозг забивают биты, музыка, гогот остальных. Даже пить для этого не надо. Хотя я иногда балуюсь. Отгораживаюсь от этого мира. И мне нравится.

А ещё там моя подруга Инга. Мы вместе с первого года обучения в универе. И поскольку там она чаще, чем в университете, мы можем видеться только там.

И я не собираюсь прощаться с тем, что помогало мне справиться эти сорок дней без них.

Точнее… Тридцать семь.

Впереди те нещадные сорок дней, когда сестра папы, полностью забывшая о моём существовании, устроит поминальный обед. И на него идти я абсолютно не хочу. Не выдержу. Опять разревусь, забьюсь в истерике и не выйду из комнаты дня три.

Игнорирую слова Громова. Смысла спорить нет.

– Доедай. Я отвезу тебя домой, соберёшь вещи. Приеду за тобой вечером, погрузимся, вернёмся. Со следующей недели ты будешь стажироваться в компании, которую потом я отдам тебе.

Чего?

– Стажироваться? То есть работать? – не верю своим ушам. А как же?.. Стойте. Я не готова. Нет-нет-нет. Что за дела?

– Да, – встаёт, не притрагиваясь к кофе, который ему сделала. Жалко. Я добавила туда шесть ложек сахара, чтобы у него жопа слиплась. – Будешь учиться.

– А мой университет? У меня пары и…

Не помню, когда появлялась там в последний раз. Может, меня уже отчислили?

– Он тебе будет не нужен, – отрезает. – Справишься без образования. На кого ты там учишься?..

Последними словами он словно высмеивает меня. Прямо как папа с мамой.

Поджимаю губы и резко встаю из-за стола. И молча, не ответив, быстрым шагом вылетаю из кухни.