сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)
Зал взрывается аплодисментами, когда по подиуму идут модели новой коллекции, которая определенно произвела фурор и очередной переворот в мире моды. Зрители встают с мест и в унисон хлопают, в то время как за трибуну встает ведущий этого глобального мероприятия.
— А теперь представим создателя этой непревзойденной коллекции — Габриэля Агреста!
Зал аплодирует еще громче.
— И его незаменимого ассистента — Маринетт Агрест!
Зрители нестройно хлопают, среди них появляются перешептывания и сомнения. Ведущая тут же осознает собственную ошибку в написании сценария и чуть ли не бледнеет на глазах.
— Супругу сына месье Агреста — Адриана!
Все тут же понимают, что тоже не так восприняли сказанное, и аплодируют выходу Маринетт с той же страстностью, что и Габриэлю. Показ произвел фурор. Лучше и представить нельзя.
Вечеринка в честь очередной удачной коллекции снова шумная, как и всегда. Габриэль принимает поздравления, сдержанно жмет руки и держит спину иглой, все равно глядя не без холодности и радушия на своих подчиненных, но позволяя себе редкие улыбки. Он доволен собой. Он доволен их работой. Он доволен...
— Куда подевалась мадмуазель Агрест? — спрашивает он бармена, когда просит обновить свой бокал шампанского.
— Она отошла в уборную, месье. Буквально пять минут назад.
Габриэль отказывается от бокала и хмурится, направляясь туда. Открыв дверь, он слышит то, что не должен был слышать. Рвотные позывы ни с чем не перепутать. Он терпеливо ждет, и, когда дверь открывается, из кабинки выходит побледневшая Маринетт, утирая уголки губ белоснежным хлопковым платком.
Она тут же останавливается, когда видит его, и лишь закатывает глаза, направляясь к раковине.
— Мёд, — объясняет она, включая воду. — Его было слишком много.
Габриэль молчит около десяти секунд, наблюдая за ее действиями, а затем все же задает этот вопрос.
— Маринетт, ты беременна?
Девушка выключает воду и, сглотнув, смотрит ему в глаза.
========== Глава X. Дабл ==========
Он закрывает ей рот ладонью, чтобы она была тише, и, последний раз рвано дернувшись, выходит из нее, касаясь нижней губой разгоряченного лба девушки. Маринетт осторожно опускается на пол, чувствуя дрожь в ногах, и опускает подол лилового платья, мягко разглаживая хлопковую ткань на животе.
Габриэль бросает на него взгляд и сдерживает в себе горький выдох, сразу же застегивая молнию и ремень на брюках. Девушка поправляет волосы, наблюдая за ним, а после медленно подходит ближе, слегка касаясь рукой кончиков его пальцев и привставая на носочки.
Мужчина чуть отводит голову в сторону, Маринетт поджимает губы.
— Ты стал реже меня целовать, — замечает она, надевая на правую ногу лодочку.
Габриэль застегивает пуговицы жилетки и смотрит в зеркало, пересекаясь с ней взглядами.
— Это не так.
— Так, — настаивает она.
Габриэль качает головой, но не предпринимает никаких действий, и Маринетт коротко кивает, направляясь в сторону выходя из гостевой спальни.
— Я беременна, а не заразна, — сообщает ему девушка и, не дожидаясь ответа, выходит в коридор, чтобы снова присоединиться к гостям.
Вечеринка в честь ребенка — это самое глупое мероприятие, на котором ей приходилось быть, даже несмотря на то, что это событие было организовано по ее душу. Маринетт никогда не нравилось быть в центре внимания, ей было комфортно разделять его. С Габриэлем на показах, встречах со спонсорами, фотосессиях.
Но не сейчас.
— Ох, у тебя такой аккуратный животик, Маринетт, — щебечет Хлоя, не отходя от подруги буквально ни шаг с того момента, как она вернулась обратно к гостям в сад. — Боже, как я рада, что ты теперь тоже наслаждаешься этим!
— О, да, море наслаждения, — едва скрывая сарказм за обворожительной улыбкой, отзывается Маринетт, лениво потягивая из трубочки ананасовый сок.
— Какой у тебя срок?
Маринетт отставляет стакан на столик и опускает руки на живот, слегка его поглаживая.
— Начало четвертого месяца, — кивает она.
— Это так чудесно! — снова восхищается она. — Лучшее время! Никакого больше токсикоза, снова хочется секса...
— Да, спасибо, Хлоя, — прерывает ее Маринетт. — Софи проснулась или мне кажется?
Попытка спровадить до одури счастливую подругу оказывается удачной, и Хлоя тут же мчит к стоящей в тени коляске, начиная слегка ее покачивать. К счастливой мамочке тут же ретируется Натаниэль, обнимая супругу за талию, и Маринетт тошнить начинает от всей этой картины. Она закатывает глаза и отводит взгляд, снова принимаясь за ананасовый сок.
Сегодня собрались все их близкие друзья и родственники, и Маринетт смеется про себя до хрипа, что умудрилась снова провести хорошо время с Габриэлем буквально у всех под носом. Хлоя и Нат воркуют над проснувшейся дочкой, Адриан о чем-то разговаривает с Нино, постоянно улыбаясь, Аля уже около часа не выходит из дома на улицу, Сабин суетится в гостиной с приготовлениями к главной фишке этого торжества, а Габриэль и Том стоят у барбекю и жарят стейки.
Точнее, Том жарит, изредка потягивая пиво, а Габриэль находится неподалеку, иногда прикасаясь губами к бокалу сухого красного и стараясь не смотреть ни на кого, кроме своего вынужденного собеседника. Маринетт кусает нижнюю губу, когда замечает, что он не застегнул верхнюю пуговицу рубашки, и едва подавляет в себе желание подойти и расстегнуть их все.
Чтобы избавиться от таких мыслей в неподходящий момент, она решает вернуться в дом и хоть чем-то себя занять. А еще она хочет, чтобы этот день поскорее закончился.
— Тебе помочь? — с порога произносит Маринетт, с облегчением глядя на наконец освободившуюся подругу.
Аля поднимает глаза и улыбается, убирая со щеки кусочек заварного крема. Она делает розовые и синие розочки на верхушку торта, сама попросила у Тома сделать последние штрихи, а тот и не был против, потому что и сам хотел немного отдохнуть и пообщаться с Габриэлем.
— Отдыхай, детка, сегодня твой день, — возвращаясь к занятию, отвечает она.
Маринетт прислоняется спиной к кухонной тумбе и хватает из вазы зеленое яблоко, начиная без надобности крутить его в руках.
— Аля, ты после рождения Эллиота совсем не спишь, тебе тоже нужен отдых...
— Вам обеим нужен отдых, девочки мои, — появляется на кухне Сабин и суетливо забирает из рук Али заварной крем. — Идите на свежий воздух, выпейте лимонад, я все закончу сама.
— Мам...
— Это приказ, — настаивает Сабин. — Давайте, живо-живо, — прихлопывает она в ладоши, указывая им на дверь.
Маринетт сдается, когда мама легонько целует ее в лоб, и берет Алю под руку, направляясь в сад. Они медленно идут по дорожкам и молчат, дышат воздухом, и Маринетт изо всех сил старается заглушить свои слишком громкие мысли. Официант приносит им лимонад, и они садятся в два мягких кресла под зонтиком.
Аля благодарит официанта и изредка бросает взгляд на подругу. Ждет. Преданно ждет, когда наступит подходящий момент, и та наконец сама с ней заговорит. Сама скажет что-то, что давно горит у нее на языке. Но Маринетт молчит. Молчит и смотрит на то, как спокойно и стойко держится Габриэль, о чем-то разговаривая с ее отцом.
— Вздрогнем, как будущие дедушки, — смеется Том, протягивая вперед бутылку пива, и Габриэль сдержанно протягивает свою бутылку, после открытия которой так и не прикоснулся к содержимому.
Маринетт попросила его быть приветливым с ее отцом, не быть слишком чопорным и холодным, и Габриэль, кажется, даже немного старается, хоть и не понимает в принципе этой неприятной привычки Тома звонко чокаться бутылками перед каждым глотком пива. Габриэль терпеть не может пиво.
— Кого хочется больше, внука или внучку? — интересуется Том и переворачивает щипцами стейк.
Вино встает поперек горла от этого вопроса, но Габриэль держит себя в руках. Шипящие звуки капающего на угли масла заполняют воздух, помогая прийти в себя.
— Я хотел бы внука, — продолжает тему Том, — учил бы его печь, сделал бы первоклассным пекарем! А Вы?
Габриэль чуть ведет линией плеч.
— Я не знаю, не задумывался, — сухо отвечает он, но взгляд сам снова возвращается к ней, сидящей под сенью деревьев.
Такой хрупкой и маленькой, такой чистой и грязной. Такой его. Его Маринетт, что носит под сердцем жизнь, которую породил не он.
— Лишь бы ребенок был здоров.
Маринетт ощущает его взгляд на своих плечах, поворачивает голову и смотрит в самую душу. Она чувствует себя преступницей, которая нарушила все законы, что только возможно, но при этом не испытывает ни капли сожаления или раскаяния. Не чувствует своей вины, и ее поражает собственное безразличие к голосу совести, который давно охрип.
— Непривычно видеть его таким, — врывается в ее мысли голос Али, и Маринетт отводит взгляд, вливаясь в разговор с подругой.
— Кого? — не понимает она.
— Габриэля, — кивает Сезер, и Маринетт снова приходится испытывать эту муку. Смотреть на него.
— Каким таким?
— Домашним.
Маринетт позволяет себе улыбку, когда видит, как они с Томом снова чокаются бутылками и просто пьют пиво, поддерживая обычный диалог. Габриэль просит официанта унести на стол часть готовых стейков и снова отпивает вина, потому что Маринетт знает, что он лишь делает вид, что пьет то, что находится в бутылке.
— Подруга, давай на чистоту.
Аля решается начать разговор сама, потому что не выдерживает того, что видит. Она не глупая, она, кажется, единственная, кто видит хоть что-то, чего не замечают другие. Она видит, как он смотрит на нее, и как она на него смотрит. Маринетт не дарит таких взглядов Адриану, давно не дарит. Она перегорела к собственному супругу задолго до свадьбы, и Сезер поражает, как слепы остальные.
Но не ей судить.
— Тебе есть, что мне рассказать?
Маринетт поджимает губы, отводит взгляд от Габриэля и, опуская голову вниз, чуть гладит живот. Аля замечает, как Габриэль бросает на нее секундный взгляд и снова возвращается к диалогу с Томом.
— Холоден, как и всегда, — констатирует Сезер. — Шифруется божественно.
— Ничего такого, Аля...
— За дуру меня не держи, — немного резко отвечает девушка. — Подруга, я не говорю с тобой об этом, но я не идиотка. Я правда не понимаю твоего решения до сих пор. Не понимаю, почему ты вышла тогда за Адриана. Все твое существо кричало, что ты хочешь сбежать.
— Я не хотела сбегать, Аля, — морщится Маринетт, — я люблю Адриана и...
Сезер цокает языком и закатывает глаза.
— Хотя бы мне не ври, будь так добра, я по горло сыта, честное слово.
Маринетт замолкает и тянет из трубочки лимонад, не чувствуя его вкуса. Адриан и Нино присоединяется к Тому с Габриэлем и громко смеются, обсуждая какую-то чепуху. Сезер пристально смотрит на Маринетт, которая всеми силами избегает ее взгляда. Она спросит в лоб, потому что больше так продолжаться не может.
— Маринетт, ответь мне, — Аля выдерживает небольшую паузу и продолжает тише: — Этот ребенок его?
Возле гриля слышится нестройный смех, и из всего потока голосов выделяется едва уловимый баритон Габриэля. Маринетт откидывает голову на спинку кресла и закрывает глаза.
— Знаешь, когда на узи меня спросили, хочу ли я знать пол, я отказалась. Сказала, что хочу устроить вечеринку. Бред полный, я ненавижу вечеринки, сама знаешь, — она недолго молчит. — На самом деле, я не хочу знать, кто будет, Аля.
Сезер чуть поворачивается к ней и хмурит брови.
— Почему?
— Не знаю, — нервно облизывает она губы, не открывая глаз. — Знаю одно, это должна быть девочка. Бога молю, чтобы была девочка, — рука плавно проводит по небольшому животу. — Чтобы она выросла безмозглой и красивой дурочкой, потому что только такие девочки и смогут выжить в этом мире.
Маринетт открывает глаза и наконец смотрит на Алю. Смотрит прямо, не избегая пристального и, возможно, осуждающего взгляда подруги.
— Она будет безумно красивой, — продолжает Маринетт. — У нее будут светлые волосы, как у ее отца, его цвет глаз и маленькие аккуратные ладошки. Она не будет похожа на меня, я этого не хочу, — она сглатывает с поджимает губы. — И ее будут звать Эмма.
— Ты так уверена, что будет девочка?
Аля делает вид, что не замечает, как подруга снова сменила тему. Как снова проигнорировала вопрос. Как снова избежала неизбежного.
— Нет, — Маринетт замечает, как у Габриэля слегка розовеют щеки от выпитого вина, и как он неосторожно снова смотрит на нее, жадно цепляя взглядом. — Я просто хочу, чтобы мои мысли стали материальны. И все это побыстрее закончилось.
Когда вечером все собираются в гостиной с кучей угощений для главного момента этого вечера, Маринетт улыбается родным и друзьям, позволяя Адриану обнимать себя за талию, и лопает с ним большой черный шар. Светлый ковролин окрашивается розовыми и синими сердечками. И только когда все взрываются аплодисментами, и Адриан крепко ее обнимает, подняв в воздухе, Маринетт видит побледневшее лицо Габриэля и осознает причину всеобщей радости.
Ночью она выбирается из горячей постели супруга и идет босыми ногами в другую часть дома, заворачивая в левое крыло. Она даже не успевает коснуться ручки, потому что дверь сразу открывается, и он прижимает ее к себе, жадно впиваясь в губы.
Они целуют друг друга этой ночью намного чаще, чем делали это в последние пару месяцев. Она скрещивает с ним пальцы и часто дышит, а он вбивает ее в постель, покрывая поцелуями все, до чего может дотянуться.
Они оба стараются выбить из мыслей то, что узнали.
На следующий же день заголовки желтой прессы кричат на главных страницах о том, что новоиспеченная чета Агрестов станет родителями прекрасной двойни.
========== Глава XI. Двадцать три ==========
Год и десять месяцев со свадьбы Адриана и Маринетт.
— Адриан опаздывает.
— Как всегда.
Маринетт удобнее садится за столиком под номером двадцать три и делает небольшой глоток красного сухого.
Благотворительный ужин был организован в поддержку фонда защиты вымирающих видов животных и, разумеется, все шишки Парижа были в списке приглашенных. Габриэлю и Маринетт с Адрианом конверты доставили лично в руки, и это стало одной из основных причин их нахождения здесь. Изначально Маринетт не хотела на него идти, последнюю неделю она не очень хорошо себя чувствовала, и ее состояние не мог не заметить Габриэль.
Но они были здесь, и организаторы мероприятия из кожи вон лезли, чтобы таким уникальным гостям все здесь понравилось.
— Вино неплохое, — замечает Маринетт.
— Не налегай, — холодно отзывается Габриэль, отодвигая от себя фуагра.
Маринетт цокает, закатывая глаза.
— Давай без нотаций, — шепчет она, хмуря брови. — Мне пару часов назад стало легче, не порти мне настроение.
Габриэль не отвечает на ее пассивную агрессию и сам отпивает немного вина. Он знает, каких усилий ей стоило взять и собраться в свет, учитывая плохое хроническое самочувствие на протяжении нескольких дней и истерику двухдневной давности, касающуюся того факта, что она ненавидит собственное отражение в зеркале и не может влезть ни в одно свое вечернее платье.
Мужчина снял с нее мерки и за двенадцать часов бессонной ночи создал шикарное светлое платье в пол с открытыми плечами, которое хоть немного скрывало бы ее беременность, чтобы Маринетт хотя бы на вечер снова могла почувствовать себя так, как раньше.
— Ты великолепно выглядишь сегодня, — решается он на комплимент, действительно переживая о том, как она воспримет его.
— А в другие дни не великолепно?
Габриэль хмыкает. Мимо.
— Если ты ждешь, что я извинюсь за свою грубость в последние дни, то не надо.
— Не стану.
— Отлично.
Маринетт снова делает большой глоток вина и держит напиток во рту, чувствуя на корне языка приятную терпкость. Ей приносит дискомфорт собственное поведение, но она не может его контролировать, как ни старается, и ее это приводит в еще большее бешенство. Ей не хватает Габриэля, не хватает тех дней, которые у них были. Все портила эта чертова беременность, и Маринетт злилась.
Злилась на себя, на свое обручальное кольцо и на двух маленьких человечков, что находились у нее под сердцем.
— Габриэль, можно мы сейчас забудем, какая я стерва последние несколько месяцев, и хорошо проведем вечер?
Мужчина переводит на нее взгляд, не зная, что ответить. Поэтому он молчит. Маринетт тянется к нему и чуть сжимает под столом его ногу.
— Пожалуйста.
Габриэль мельком смотрит по сторонам и чуть сжимает ее руку в ответ. Девушка расцветает на глазах.
— Идем танцевать, — тут же оживляется она.
— Маринетт, я не танцую, ты же знаешь.
Девушка сдувает прядь волос со лба и дуется, как маленькая девочка.
— Ну и пожалуйста, месье зануда, я пойду танцевать одна.
Едва девушка встает с места, как Габриэль дергается, округляя глаза, и хватает девушку за запястье.
— Маринетт, — тревожно произносит он, — у тебя кровь.
