сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)
К ней были прикованы взгляды. Каждый мужчина благородным кивком приветствовал ее, девушки, сначала покорно обменявшись с Маринетт любезностями, вскоре начинали шипеть, скрипя зубами. И Маринетт услышала одно четкое предложение: «Кто она вообще такая? И откуда у нее такое потрясающее платье?»
— Хлоя, Натаниэль, хочу познакомить вас со своей возлюбленной…
Стройная блондинка приятной внешности с высоким пучком обратила на них внимание, держа в руках бокал с шампанским, к которому, казалось, даже не притронулась. Она выглядела так умиротворенно и спокойно, что тут же понравилась Маринетт.
Ее супруг — Натаниэль, как поняла Маринетт — был на голову выше нее, и даже со стороны было видно, как сильно он оберегает свою супругу. Он приобнимал ее за талию одной рукой, а второй периодически чуть отодвигал в сторону слишком близко проходящих рядом с Хлоей мужчин и женщин. Маринетт не очень понимала, зачем он это делал.
— … Это Маринетт, — представил он им девушку. — Маринетт, — теперь он обратился к ней, — это Хлоя и Натаниэль Курцберги, мои хорошие друзья.
— Приятно познакомиться, — тепло улыбнулась Хлоя, протягивая девушке руку и слегка ее пожимая.
— Мне тоже очень приятно, — поцеловал ей тыльную сторону ладони Натаниэль, вынудив Маринетт чуть смутиться.
— Хлоя, я приятно удивлен тем, как ты изменилась, — восхитился Адриан. — Ты стала такой доброй и вежливой. Неужели Нат покорил твое сердце настолько, что полностью растопил лед, который в школьные годы никого к тебе не подпускал?
Хлоя засмеялась мягким звоном колокольчиков. Маринетт непроизвольно улыбнулась, глядя на нее. Они были такой счастливой парой. Адриан приобнял Маринетт так же, как Натаниэль Хлою, но девушка не ощутила такого же трепета, который появился на лице ее новой знакомой.
Маринетт просто стало некомфортно. Она отпила большой глоток вина и непроизвольно начала смотреть по сторонам. Взгляд блуждал по толпе, стараясь хоть за что-то зацепиться, но, как бы Маринетт ни старалась обмануть саму себя, она понимала, кого ищет в толпе. И найти его она не могла.
— Ты согласна, Маринетт?
Девушка рассеянно повернулась к своим новым знакомым, потеряв нить разговора. Адриан вскинул брови, ожидая ее ответа. Маринетт решила использовать методику «пальцем в небо».
— Разумеется, согласна, — положительно кивнула она и улыбнулась.
— Вот видишь, даже Маринетт заметила, какая ты счастливая, — радостно отметил Адриан. — Брак идет тебе на пользу.
— Дело не только в браке, — загадочно произнес Натаниэль и посмотрел на супругу. Та кивнула, смущенно улыбнувшись. — Это пока что большой секрет для прочих, — шепотом произнес он, — но мы скоро станем родителями.
Маринетт потеряла почву под ногами. Она знала этих людей только несколько минут, но чувствовала себя так, будто знала их сто лет. Адриан щебетал без умолку тихим шепотом о том, как сильно рад за них, Хлоя не могла перестать улыбаться, а Маринетт чувствовала себя так, будто сейчас что-то произойдет. Что-то, к чему она не готова.
— Я так за вас рад, — снова повторил Адриан. — А сколько вы встречались перед тем, как пожениться?
— Восемь месяцев, — ответил Натаниэль, целуя жену в висок.
Адриан чуть повернулся к Маринетт и посмотрел ей в глаза. Девушка прочитала его мысль сразу же. Адриан сиял, и это могло означать только одно: он хочет сделать то, к чему она совершенно не готова. Только он собрался было что-то сказать, как Маринетт высвободилась из его объятий.
— Прошу прощения, — голос девушки был напряжен, хотя она старалась улыбнуться, — я отлучусь попудрить носик, мне не очень хорошо, — постаралась правдоподобно солгать она. — Тут очень душно.
Снова извинившись, Маринетт прошла через толпу в сторону лестницы, ведущей на второй этаж, попутно допивая второй бокал вина и оставляя пустую тару на подносе официанта. Ей хотелось сбежать отсюда. Хотелось исчезнуть с лица земли. Она поняла, что за этап в долгосрочных отношениях вот-вот нагрянет.
Адриан задумался о том, чтобы завести семью.
Девушка влетела на второй этаж быстрее, чем планировала. Хорошо, что платье было выше колена, и оно не стесняло движений. Маринетт цокала небольшими каблучками по полу, и просторный коридор заполнялся эхо. Она едва сдерживалась. К горлу подступили слезы.
Она зашла в ванную и закрыла за собой дверь. Бросив сумочку на раковину, Маринетт включила воду и наполнила ладони. Она плеснула водой себе в лицо и уперлась вытянутыми руками в край раковины, опустив голову вниз.
Она слушала шум воды, смотрела на то, как стекают капельки с кончика ее носа, и понимала, что не сможет. Она не сможет выйти за Адриана. Девушка громко всхлипнула, ее плечи дернулись, и нижняя губа задрожала.
Маринетт приложила тыльную сторону ладони к губам и, снова не сдержавшись, повторно всхлипнула. Она умылась во второй раз. Выключив воду, девушка выпрямилась и посмотрела на себя в зеркало. Что с тобой происходит, Маринетт? Что происходит?! Теперь ты понимаешь, что нужно было прислушиваться к советам судьбы?
Она тебе говорила, что нельзя знакомиться с Габриэлем. Потому что Адриан оказался лишь станцией, а не пунктом назначения.
Маринетт схватила полотенце и прижала его к лицу, с силой зажмуривая глаза. Все ее тело дрожало. Надо выбираться отсюда. Маринетт вытащила телефон и быстро настрочила Адриану сообщение: «Плохо себя чувствую. Уехала на такси домой.» Убрав телефон обратно в сумочку, она открыла ванную и вышла в коридор.
— Маринетт.
Этот голос она никогда — никогда, черт возьми — ни с кем не перепутает. Она резко повернулась назад, глядя на то, как Габриэль стоял в конце коридора у окна, запустив руки в карманы брюк.
Их разделяло только десять шагов. Десять шагов отделяло Маринетт от человека, который представлял из себя ее пункт назначения. Она тяжело дышала, стоя на месте. Грудную клетку разрывало от невозможности быть с ним и необходимости быть с другим.
Ее ломало. Маринетт не помнила, когда последний раз с такой болью у нее билось сердце.
Он смотрел на нее, и у него перехватывало дыхание. Она такая красивая. Господи, зачем она такая красивая? Платье было просто идеально. Оно было создано для нее. Из-за нее. Ради нее.
Овальный вырез, тянущийся полукругом от одного края плеча до другого, открывал выступающую линию ключиц, а рубиновый оттенок ткани выгодно подчеркивал ее светлую кожу, гармонично сочетающуюся с темными волосами.
Кружево вьюном оплетало ее руки от предплечий до локтя, струилось вдоль точеной талии, мягко обхватывая ее, и гипюровым огненным водопадом волнами лилось вниз, останавливаясь чуть выше острых коленей.
— Ты просто восхитительна, — негромко произнес он, сухо сглотнув. — Просто восхитительна, — непроизвольно повторил он, чуть вскинув брови.
Кошки в душе Габриэля уже не скребли, а зубами выгрызали плоть. Он ненавидел себя за это. За то, что привязался к ней. За то, что не может от нее оторваться. Он должен был продолжать притворяться, что есть и другие. Он должен был искать других, но… Проклятье! Это была такая глупая ложь. Потому что была только она.
— Мне было бы намного проще, если бы ты сейчас отправилась вниз к гостям, — перешагивая через себя, произнес он.
Ложь. Такая долбанная ложь. Очевидная, плохо отрепетированная. И она понимала, что он говорил не то, что хотел, а то, что было нужно. И Маринетт не выдержала. Она сорвалась с места, сжав маленькие кулачки, и вплотную подошла к нему, снова врываясь в его личное пространство.
— Ты прав, — шепотом ответила она, глядя ему прямо в глаза. — Было бы проще…
И он сделал это быстрее, чем подумал. Хотя бы раз, Господи. Габриэль вытащил руку из кармана и, обхватив ее лицо ладонью, рывком притянул девушку к себе, впиваясь в губы. Это почти лишило ее равновесия, но он обвил ее второй рукой за талию, сокращая расстояние до минимума.
Он целовал ее так, что Маринетт просто потеряла связь с реальностью. Его губы были такие чувственные, такие желанные, горячие. Их хотелось целовать, ими хотелось владеть. Девушка сделала полушаг вперед и, прогнувшись в пояснице, прижалась к нему еще ближе, обдавая жаром своего тела.
Габриэль выдохнул в поцелуй раскаленный воздух, позволяя девушке скользнуть тонкими пальцами в свои волосы. От ощущения ее прохлады кожа покрылась мурашками. А у нее внутри все переворачивалось, когда он вел своей широкой ладонью по ее открытой спине.
Девушка бесстыдным образом углубила поцелуй, зажмуриваясь, взрываясь, умирая. Позволяя ему. Умоляя его. Желая его больше, чем можно себе представить. Только внезапно проснувшееся благоразумие заставило девушку на секунду оторваться от него.
— Так нельзя, — прошептала она, а сама все равно снова потянулась к его губам, зажмуриваясь только сильнее. — Так нельзя, Габриэль.
— Знаю, — на выдохе ответил он. — Я знаю.
Маринетт не выдержала и снова впилась в его губы, отключая сознание и галдящую на первом этаже реальность. Она хотела его. Безумно, бездумно. Полностью. И она позволила ему подхватить себя за бедра, в то время как сама обвила его талию ногами.
Словно мотыльки, стремящиеся к огню, они летели к своим чувствам, не видя ничего вокруг. Они понимали, что обожгут свои крылья, что достигнут огня и погибнут, истлев в нем полностью. Что будут последствия всего того, что происходило между ними.
За чувства надо платить. И они надеялись, что им не предоставят счет в конце вечера.
Габриэль шел, держа ее на руках, в гостевую спальню, ни на секунду не прерывая отчаянных, слишком живых, необходимых и правильных поцелуев.
Маринетт обвила руками его шею, растворяясь в запахе его одеколона и океане всепоглощающих чувств. Дверь гостевой комнаты закрылась за ними на ключ.
Разноцветный свет залил опустевший темный коридор второго этажа, послышались аплодисменты из холла первого. Фейерверк в этом году был в несколько раз прекраснее, чем в прошлом.
========== Глава V. Тише ==========
Маринетт, закусив нижнюю губу, стояла в ванной комнате у зеркала, упираясь руками в раковину, и не могла перестать улыбаться. Она просто сияла. Белая рубашка мешком висела на стройном теле; темные пряди, некогда закрученные в вечернюю прическу, были небрежно забраны с левой стороны за ухо.
Девушка постукивала пальцами по раковине и все еще исподтишка смотрела на свое отражение. Она не помнила, когда последний раз чувствовала себя настолько счастливой. Каждая клеточка тела отзывалась приятной болью, не позволяя забыть ощущений прошлой ночи. Маринетт снова улыбнулась, опуская ладонь на шею. Три красных пятнышка в крапинку кривой дорожкой вились по светлой коже за ухом.
Они заснули только к рассвету; Маринетт отдавалась ему снова и снова до тех пор, пока сама окончательно не выбилась из сил. Такого первоклассного секса у девушки еще не было.
Она хмыкнула, покачав головой, и обхватила себя руками, поглаживая пальцами приятный материал его хлопковой белой рубашки. Девушка не могла думать ни о чем. Только о том, что она безгранично, безумно счастлива. И она с досадой понимала, что никогда не испытывала таких ощущений вместе с Адрианом.
Она внушала себе, что была безгранично счастлива вместе с ним. Маринетт постепенно стала принимать отношения с Адрианом, как данное. Словно за них решили другие, что они должны быть счастливы. Будто они были вместе ради других. Ведь никто не видел, что происходило в стенах ее комнаты, или когда они оставались наедине.
Маринетт не знала, что сама со стороны — тонкая, изящная, высокая, грустная ива, и витиеватое кружево, забытое хозяйкой, за отсутствием праздника и повода. Она забыла, ведь никто ей этого не говорил уже довольно долгое время. Поэтому она и смутилась, когда Адриан сделал ей комплимент вчера по поводу платья. Она забыла, каково это.
Габриэль показал ей, что значит быть любимой. Любимой по-настоящему, а не по шаблону бумажных историй героинь, выдуманных одинокими писательницами, которые заперты в четырех стенах съемной квартиры в маленьком проулке бедного квартала.
Он касался ее так, что у Маринетт каждая клеточка вопила от нахлынувших ощущений. Он целовал ее так, что у нее голова шла кругом. Он любил ее так, что она задыхалась. А она любила его, даже не успев понять, как это получилось. Но теперь Маринетт видела разницу.
Она собственноручно смогла провести наконец границу, разделяющую понятие страсти и похоти, поняла разницу между влюбленностью и любовью; осознала, что чувства и чувствительность — это совершенно разные слова.
Маринетт смотрела на себя в зеркало и видела не человека, а мотылька, который бился об кипяточную лампочку, уже опалив одно крыло полностью. Она чувствовала, что любовь к Габриэлю убьет ее, и что ей придется сделать страшный выбор в скором времени. Маринетт сжала виски, пытаясь перебить боль, которая жгла под кожей, и заменить ее на другую.
Нет, она не могла больше думать. Думать — слишком болезненное занятие. У нее есть только «сейчас». И она не могла больше терять времени. Девушка снова посмотрела в зеркало и только тогда увидела, что по правой щеке бежала слеза. Маринетт смахнула ее тыльной стороной ладони и улыбнулась.
Все будет хорошо. Она справится со всем этим.
Маринетт осторожно вышла из ванной и прошла к мятой постели, на левой стороне которой, закинув руку вверх, на спине спал Габриэль. Его наготу прикрывало лишь почти свалившееся на пол одеяло, но Маринетт даже дыхание непроизвольно задержала, глядя на него.
Он был прекрасен. Прекрасен настолько, что хотелось закусить костяшку пальца, заглушив беззвучный вопль безысходности. Безысходности ситуации, в которой она очутилась.
Маринетт легла рядом с ним, наблюдая за его ровным дыханием. Черты его лица были расслаблены, и девушка только сейчас поняла, что он действительно на публике был в образе. Настоящий Габриэль — нежный, страстный и искренний. Он даже сейчас, лежа рядом с ней, выглядел так умиротворенно и спокойно, что ей не хотелось его будить. Хотелось прижаться к нему котенком и утонуть в омуте его рук и сером океане глаз.
— Ты смотришь, как я сплю? — невнятно пробормотал он, не открывая глаз.
Маринетт широко улыбнулась и легла на бок, подпирая голову рукой.
— Нет, — шепотом отозвалась она, глядя на то, как от этого он чуть улыбнулся, и в уголках его глаз появились россыпи смешинок, к которым Маринетт ужас как хотелось прикоснуться.
Габриэль мягко выдохнул смешок и повернулся на бок к ней лицом.
— Маленькая врушка, — приоткрыв один глаз, отозвался он и, вытянув вперед руку, обвил талию Маринетт.
Девушка даже не успела ничего сказать, потому что в следующее мгновение Габриэль уже притянул ее к себе для поцелуя. Маринетт и подумать не могла, что у него могут быть такие чувственные губы. Она обвила руками его шею, когда он завалил ее на спину, нависая сверху.
Габриэль мягко повел ладонью по внешней стороне левого бедра Маринетт, и та чуть раздвинула ноги, закидывая одну ему на талию. Девушка прерывисто выдохнула, когда запрокинула голову, позволяя Габриэлю оставлять цепочку поцелуев на шее и спускаться все ниже.
Маринетт закусила губу, когда его пальцы невесомым касанием провели по внутренней стороне ее бедра, и чуть задрожала от волной нахлынувших ощущений. Девушка непроизвольно сжала в кулак волосы на затылке любовника, снова притягивая его для поцелуя. Ее тело выгнулось ему навстречу, давая понять, что хочет большего.
Только Маринетт приготовилась упасть с обрыва еще раз, как вдруг на тумбочке резко завибрировал ее телефон. Она вздрогнула, разрывая поцелуй, и посмотрела Габриэлю в глаза. Она не знала, что он видел, глядя на нее, но ей показалось, что нотка паники у нее проскользнула.
Маринетт потянулась за все еще вибрирующем мобильником и посмотрела на экран. Это звонила Аля. На секунду девушке стало легче, но только на секунду.
— Надо ответить, — выбираясь из его объятий, сказала она, снова направляясь в ванную комнату.
Габриэль лег на спину, потерев лицо обеими руками, после чего заложил их за голову. Кажется, только сейчас он начал понимать, что именно они с Маринетт сделали. И, только он об этом подумал, как его телефон тоже один раз издал вибрацию. Габриэль встал с постели и, взяв брюки, вытащил его из кармана, глядя на экран. Это было сообщение от Адриана. И он прислал его в два часа ночи.
— Аля? — заправив за ухо волосы, подняла трубку Маринетт, когда закрыла за собой дверь в ванную. — Что случилось? Семь утра.
— Это я у тебя хотела спросить, что случилось, подруга, — взволнованно проговорила она. — Мне только что звонил Адриан.
У Маринетт резко пересохло в горле. Она перемялась с ноги на ногу и нервно облизнула губы.
— Адриан? — переспросила она.
— Да, он самый. Твой парень, не забыла? — иронично добавила она. — Маринетт, ты не ночевала дома. Где ты была?
— Я…
