сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)
========== Глава I. Показалось ==========
Маринетт снова посмотрела на часы. Стрелки неумолимо приближались к полудню, что не могло ее не беспокоить. В два часа начнется ее смена в кофейне, а они с Адрианом договорились погулять по набережной перед этим, но он уже двадцать минут не брал чертову трубку.
— Агрест, как же ты порой меня раздражаешь, — устало выдохнула она, снова набирая заученный еще три года назад номер.
Они начали встречаться во втором семестре первого курса, и с того момента все в жизни девушки перевернулось с ног на голову. Она и представить не могла, что когда-нибудь сможет так сильно влюбиться. Даже больше.
Она смогла полюбить.
Дни складывались в недели, недели в месяцы, и вскоре Маринетт даже не успела понять, как они с Адрианом отметили их третью годовщину.
Отношения до этого давались девушке с большим трудом, но когда она встретила Адриана, она поняла — вот он, родной человек.
Все правда было лучше, чем можно было представить. Это сперва казалось ей даже слегка неправдоподобным, поскольку, потому что, словом…
Такое только в фильмах бывает. У нее складывалось ощущение, что судьба просто притаилась и готовилась вот-вот напасть исподтишка, вставив нож в спину.
Но за все три года ничего подобного не происходило. Родители Маринетт были просто в восторге от такого приятного молодого человека и порой за семейными вечерами тихо шептали: «Поженятся, точно тебе говорю. Наша девочка нашла того, кто достоин ее.»
И Маринетт тихо улыбалась в такие моменты, сжимая руку Адриана под столом и делая вид, будто ничего не слышала.
Девушка давно собиралась съехать, но ее родители настояли на том, чтобы она сначала была уверена в своей работе и своем достатке, прежде чем навсегда покинула родной дом.
Сабин было только в радость видеть дочь по утрам. Она не была готова принять мысль, что Маринетт может съехать. Она тянула время.
К тому же, комната Маринетт — все равно была бы ее комнатой. Сабин заверила дочь, что, даже после ее переезда, они все равно не станут сдавать ее.
Адриан тоже не торопился съезжать из родительского дома. Да его и не торопили. Карьера модели пошла в гору, дома он бывал пару раз в неделю, только чтобы взять необходимые вещи, потому что большую часть времени он проводил в комнате Маринетт.
Адриан любил ее, всем сердцем любил, а она любила его. И все бы ничего, но… Порой Маринетт казалось, что она придирается к существенным мелочам. С другой стороны, и вовсе это не мелочь.
Она встречалась с Адрианом уже три с лишним года, познакомила его со своими родителями, они почти жили вместе, но… Он так и не познакомил ее со своим отцом.
Ей было даже немного обидно. Нет, ну вы сами подумайте. Как бы чувствовали себя на ее месте? Да, месье Агрест был известным на всю Европу модельером, но это же не значило, что она не может банально пожать ему руку и сказать: «День добрый. Я встречаюсь с вашим сыном уже три года. Может, все-таки познакомимся?»
И вы не думайте, она не из тех девушек, которые делают намеки или что-то в этом роде. Она даже в лоб спрашивала Адриана об этом, но тот только пожимал плечами, повторяя, что это не существенно. Маринетт не понимала только этого.
Почему он не позволял ей познакомиться с ним?
Что-то щелкало в сознании юноши, когда Маринетт заводила об этом разговор, и он наотрез отказывался знакомить их, только в завуалированной форме. Он не мог понять, почему не хотел их знакомить. И она не понимала, почему он не хотел. Маринетт даже дома-то у него была всего пару раз. И оба раза его отец был в отъезде.
Возможно, сама судьба подсказывала ей, что нужно просто все оставить так, как есть.
Но Маринетт никогда не слушала советов судьбы.
Монотонные гудки уже буквально взбесили девушку до края, и она сбросила звонок. Маринетт глубоко вдохнула, глядя через черные витиеватые прутья массивных ворот на огромный особняк Агрестов.
Вот же черт. Неужели ей придется зайти внутрь? Она прекрасно знала, что Адриан был дома, да только самостоятельно в этот дом она еще не заходила.
Она вытянула руку вперед, и та замерла в трех сантиметрах от звонка. Маринетт согнула палец, на секунду закрыв глаза, и, мгновение колебавшись, все же нажала на кнопку. Послышался массивный звон со стороны дома, и она непроизвольно от этого вздрогнула.
Она уже морально готовилась к тому, что придется объяснять охране, кто она такая, и что да: она девушка Адриана, а не просто мимо-проходил, но…
Послышался не очень приятный слуху звон, и калитка самостоятельно открылась, приглашая девушку зайти на участок. Маринетт округлила глаза. Неожиданно, что еще сказать.
Медленно шагая по каменной дорожке, она то и дело смотрела по сторонам, выискивая Адриана. Возможно, он просто оставил телефон дома, а сам засиделся в саду с хорошей книгой? Или решил заняться фехтованием на свежем воздухе и тоже потерял счет времени?
Но ни одна из ее догадок не воплотилась в реальность. Садовые дорожки, окруженные идеально постриженными кустовыми розами, пустовали. Лавочки, казалось, были подернуты невидимой корочкой пыли — так редко на них сидели. Так редко кто-то из жильцов дома наведывался в сад.
Маринетт покачала головой, поднимаясь по плоским каменным ступенькам круговой лестницы к дверям дома. Недолго думая, девушка сама осторожно навалилась на дверь и просунула голову внутрь.
Пусто. Даже прислуги не было. Маринетт помнила, как однажды, когда Адриан привел ее домой, тут суетилась с дюжина прислуги.
Все готовились к приезду хозяина. Казалось, что такая тишина была ей на руку. Нет суеты — владелец в отъезде. Так что Маринетт даже на секунду успокоилась.
С осторожным хлопком закрыв одну из двух главных створок двери, девушка двинулась по просторному светлому холлу. Гул ее шагов отскакивал эхом от стен, как бы тихо она ни старалась двигаться.
Наверное, отец Адриана не зря обустроил холл именно так. Простор, много света и отличная слышимость. Она почему-то представила, как месье Агрест входит в эти самые двери в новеньких ботинках от Гуччи на небольшом каблучке. Цоканье заполняет холл, и прислуга приходит в «боевую готовность» — нагрянул хозяин.
Девушка улыбнулась собственным мыслям.
Завернув голову вверх и разглядывая фрески под потолком с неописуемым восторгом, Маринетт не заметила, как со всей силы врезалась в кого-то, вышибая из легких воздух. Девушка попятилась назад и, опустив голову, замерла на месте с широко распахнутыми глазами.
— Чем я могу вам помочь? — глубоким низким баритоном проговорил мужчина, вскинув брови.
Маринетт только часто заморгала, то открывая, то закрывая рот. Складывалось ощущение, что она была немой. Но она правда не могла сказать ни слова. Одно дело — видеть на обложке с тонной фотошопа, совершенно другое — в реальной жизни.
И девушка готова была засмеяться фотографам в лицо, потому что они изо дня в день делали безумную глупость — старались отретушировать то, что не нуждается в ретуши.
У него были аристократические черты лица, высокие скулы и пронзительно серые глаза. И если бы ей сказали, что совершенного искусства не существует, она бы поспорила.
— М-месье Агрест, я полагаю, — заикнувшись, произнесла она и протянула вперед руку.
Мужчина, по-прежнему иглой держащий спину, бросил взгляд на вытянутую руку, но свою не протянул. А взгляд этот словно окатил кожу Маринетт кипятком, и та отдернула ее обратно, отчего-то заводя за спину.
— Правильно полагаете, — коротко кивнул он, посчитав, что слегка напугал девушку тем, что произошло. — А вот вас я здесь ни разу не видел. Кто вы?
Девушка перемялась с ноги на ногу, подбирая слова. Было и без того некомфортно быть всегда всех ниже, но сейчас, когда этот человек стоял подле нее на голову выше, она ощущала себя совершенно беззащитной и беспомощной девочкой.
Совершенно ничего из себя не представляющей. Незаконно разговаривающей с тем, с кем разговаривать в принципе можно по особому разрешению. У Маринетт даже сложилось впечатление, что из-за огромного горшка, стоящего в дальней части коридора, вот-вот выйдет охранник и взашей выгонит ее из этого дома.
— Меня зовут Маринетт, месье, — будто стараясь прыгнуть выше головы, произнесла она, глядя ему прямо в глаза. — Маринетт Дюпэн-Чэн. И я…
— Пройдемте в мой кабинет, — внезапно прервал он ее, протягивая руку в сторону комнаты, дверь в которую была открыта. — Если вы не торопитесь, разумеется.
Девушка несколько раз судорожно кивнула, не понимая, на что соглашаясь. В кабинет? К лучшему модельеру Европы? Да без проблем.
Мечта Маринетт стать великим дизайнером канула в Лету, и сейчас она зарабатывала на жизнь тем, что варила первоклассный кофе, однако она не могла жаловаться.
Работу свою она чертовски любила. Особенно, если учесть тот факт, что благодаря ей она и познакомилась с Адрианом. Кстати о работе. Вообще, она торопилась. Вообще, она искала Адриана. Вообще…
Месье Агрест вошел за ней следом и, закрыв дверь, прошел чуть быстрее вперед к столику, на котором явно стояло какое-то спиртное, и Маринетт в нос ударил аромат его одеколона. Девушку непроизвольно повело в сторону.
Никогда в жизни ей не было так сильно приятно вдыхать мужской аромат, учитывая тот факт, что ароматов она повстречала немало.
От Габриэля веяло сдержанностью и стойкостью. Аристократической утонченностью и мужеством. Он держался так уверенно и спокойно, что она непроизвольно задержала дыхание, чтобы удержать этот аромат в легких.
В нем сочеталось что-то противоречивое. Что-то, с чем она никогда в жизни не сталкивалась.
— Желаете выпить? — не поворачиваясь к ней, спросил мужчина.
— Я вот-вот должна идти на работу, — не сразу ответила девушка, продолжая переминаться с ноги на ногу у входа в его кабинет.
Он на мгновение посмотрел на нее, а после налил себе на дно стакана темную жидкость и направился в сторону рабочего стола.
— О, прошу, не стесняйтесь, проходите, — чуть дернув левой бровью, ровным тоном произнес он, усаживаясь в кресло.
Девушка робко прошла вперед, со всем энтузиазмом начиная рассматривать орнамент на плитке, по которой шла. Сев на мягкое кресло, Маринетт только через бесконечные три секунды заставила себя поднять взгляд.
— П-простите, что влетела в вас, — не совсем правильно подобрала она слово и на секунду зажмурилась от неловкости, мотнув головой. — В смысле… Въехала. То есть, я хотела сказать… Впечаталась, — снова зажмурилась. — Простите, в голове какая-то каша.
Она была привлекательна. Очень даже, можете не сомневаться. Слегка вьющиеся темные волосы с прямой челкой шли в диссонанс с алыми щеками, но придавали ей некий шарм.
Острые плечи периодически горбились и распрямлялись, словно то забывая, с кем она находилась рядом, то снова вспоминая. Глубокого цвета синие глаза молодой леди бегали по комнате, стараясь за что-нибудь зацепиться, и это показалось Габриэлю забавным. Сколько ей лет? Двадцать? Двадцать пять?
— Все в порядке, мадемуазель Дюпэн-Чэн. Не извиняйтесь. Вы…
— Я искала Адриана, — выпалила она. — Простите, что без приглашения. Что вошла вот так…
Габриэль повел линией плеч от упоминания имени сына, глядя на буквально не находившую себе места девушку. Мимолетная улыбка вновь пропала с его губ, возвращая невесомую холодность, и мужчина слегка посуровел.
— Адриана? — переспросил он.
— Я… — Маринетт снова подняла взгляд и столкнулась с завораживающей серостью его радужек. — Я его девушка, месье, — после небольшой паузы произнесла она.
Габриэль почувствовал странный привкус на корне языка. Невесомое покалывание, смешанное с необходимостью смочить это место высокоградусной жидкостью. Это чувство было редким гостем в его обыденности. На языке колола она.
Досада.
Маринетт смотрела на него несколько секунд, а после невесело усмехнулась, подкладывая ладони под бедра. Она всегда так делала, когда не знала, куда девать руки. И куда девать себя.
— Я вам совсем не нравлюсь, верно? — с особым энтузиазмом начиная рассматривать носы своих туфель, негромко произнесла она и чуть нахмурилась. — Я не слишком хороша для вашего сына? Я права?
Она снова через силу подняла взгляд, против воли закусив нижнюю губу с левой стороны, чтобы унять непроизвольно появившуюся дрожь, заглушив ее небольшой физической болью.
— Почему вы так решили, мадемуазель? — искренне удивился Габриэль, после чего одним глотком осушил размазанный по дну стакана виски.
— Ваш взгляд красноречивее всяких слов, — снова начиная играть в опасную игру, ответила она, посмотрев ему в глаза.
Было что-то завораживающее в этой холодности. В этой стойкости и непривычной для нее утонченности. Она казалась ей ненастоящей. Казалась ей наигранной, неживой.
Будто ему самому было противно глотать каждое утро железный шест и держать спину иглой, даже не подавая руку для знакомства или банального приветствия.
— Не стоит верить моему взгляду, — бархатом отозвался он, навалившись руками на стол. — Даже я ему не доверяю.
Только Маринетт собралась ему ответить, как дверь в кабинет резко открылась.
— Отец, я собираюсь…
Молодой человек встал в дверях, совершенно не ожидая увидеть здесь кого-то, кроме его отца. Тут даже прислуга бывает не чаще раза в три дня для уборки. Это как храм вдохновения его отца. Как обособленный мир для одного. Это его частный, а не публичный кабинет.
За все свое детство Адриан был здесь от силы раз десять, а с возрастом перестал делать больше трех шагов от порога, и это считалось нормальным. Сейчас же он видел совершенно непредсказуемую картину. В обители Музы его отца сидел человек. И не просто кто-то, а…
Маринетт.
— Адриан, почему ты не познакомил меня со своей девушкой раньше? — не дав сыну отойти от шока, спросил он.
— Я… не знаю. Правда, не знаю, — спустя какое-то время ответил он, все еще немного оглушенный от этой ситуации.
— Что ж, — встал Габриэль с места, — был рад с вами познакомиться, мадемуазель Дюпэн-Чэн.
Мужчина, не прерывая с ней зрительного контакта, одернул пиджак и, секунду раздумывая, протянул вперед руку. Маринетт тоже поднялась с места. Правда, не сразу. Ее ноги дрожали. И она не могла понять, откуда эта дрожь появилась. То ли от трепета перед этим человеком, то ли от холода. То ли от…
— Мне тоже было приятно, — негромко произнесла она, коротко кивнув, и не сразу заметила вытянутую вперед руку.
Девушка непроизвольно сделала паузу. Робко подняв руку, она вложила ее в неожиданно теплую и сухую ладонь Габриэля.
От этого касания вдоль пальцев девушки и вверх к сгибу, предплечью и к солнечному сплетению пробежала нестройная вибрация. Маринетт опустила руку и, развернувшись, прерывисто выдохнула, после чего непроизвольно приложила эту руку к груди.
Перед тем, как выйти из кабинета, девушка бросила взгляд на человека, с которым судьба не могла ее познакомить три года и два месяца. Он так и стоял за своим широким столом из темного дерева, глядя вниз на чуть согнутую руку, которую протягивал Маринетт.
Он сжал и разжал пальцы, будто проверяя чувствительность.
Маринетт резко отвернулась. Она решила, что ей просто показалось.
========== Глава II. Бессонница ==========
Маринетт ворочалась без сна уже третий час подряд. Она не могла уснуть, было чертовски жарко, хотя за окном был прохладный сентябрь. Ей мерещились то какие-то букашки, бегающие по груди, то казалось, будто на грудной клетке появилось раздражение, и она бегала в ванную, чтобы проверить.
И от Адриана исходил жар; лежа рядом с ним, Маринетт чувствовала себя так, будто находилась возле печки. Она не могла отодвинуться от него, и так лежала почти на самом краю кровати, сбросив тонкое одеяло, которым укрывалась.
Это просто невыносимо.
Она подумывала о том, чтобы подремать на софе, но Адриан очень не любил просыпаться и не видеть Маринетт рядом; от этого с самого утра он становился раздражительным, и день начинался с какой-нибудь ссоры на пустом месте.
Хуже невыносимой жары могли быть только мысли, которые не давали Маринетт покоя. Она впервые увидела, насколько ее комната была тесной. Девушке не хватало воздуха.
И когда она умудрилась настолько растерять сон? Неужели она сама до этого докатилась? Маринетт точно помнила, что неделю назад все было нормально, а сейчас она не могла спать, стала плохо есть и не могла по-человечески вернуться в образ вечно жизнерадостного бариста.
Не могла, потому что чертовы мысли снова и снова возвращались к человеку, с которым она познакомилась неделю назад. Маринетт поняла, что правда не в силах больше это выносить. Осторожно поднявшись с постели, она скользнула в ванную комнату.
