сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)
Первые месяцы она занималась лишь офисной работой, приносила договоры, назначала встречи, отвечала на звонки, задерживалась до позднего вечера, мычала в ладонь его имя прямо на его столе. Со временем он начал позволять ей присутствовать на встречах, общаться с швеями, рекламодателями, ездить с ним в командировки.
Она почти перестала появляться дома, почти перестала видеть мужа, вся ее жизнь крутилась вокруг него. Габриэль стал для нее центром Вселенной, совершенно не понимая, что она также являлась центром его мироздания.
В те немногочисленные перерывы между показами, новыми коллекциями и бесконечным потоком командировок Маринетт снова надевала обручальное кольцо, целовала мужа и была примерной женой, считая минуты до следующей поездки в Милан или Мадрид. За этот год Хлоя и Натаниэль стали родителями, назвали дочку прекрасным именем Софи и окунулись в родительский долг. Нино все же сделал Але предложение, и они обручились.
Маринетт по-прежнему порой извиняется за то, что из-за самолета чуть не опоздала на церемонию лучшей подруги. Аля уже в положении, по прогнозам, кажется, будет мальчик, и беременность так ей идет, что даже вызывает у всех добрую зависть. У всех, кроме Маринетт. Девушке не на руку обременять себя ребенком, но в последние месяцы Адриан буквально с цепи срывается.
"Зачем мы с тобой поженились, если дети не входили в твои планы?!" — закричал Адриан однажды.
И Маринетт не могла его винить. Все их друзья либо уже были родителями, либо готовились ими стать. Все они были счастливы, до края земли любили друг друга, а Маринетт не могла иногда на них смотреть, едва справляясь с позывами рвоты. Ей это не было нужно. Ей нужен был только он. Человек, с которым ее связывает самая грязная и страшная тайна из всех возможных.
— Почему ты решил, что нам это надо? Это нужно тебе, меня ты даже не потрудился спросить, — раздраженно выдохнула девушка.
— Маринетт, — он глушит двигатель автомобиля, — прошел целый год после свадьбы и... Я люблю тебя, знаешь же, да? Люблю, малышка. И очень хочу, чтобы мы тоже могли быть... полноценной семьей.
— Ах, то есть сейчас мы не полноценны?
— Не передергивай, Маринетт, пожалуйста, — хватается Адриан за переносицу. — Я просто хочу знать, все ли у нас в порядке.
Девушка едва не закатывает в раздражении глаза от этого "нас", но сдерживается.
— Пожалуйста.
Маринетт смотрит на него и понимает, что не может винить его за простое желание иметь детей. Они вместе уже четыре года, один из которых провели в браке. Но брак ли это? Ее совершенно не бывает дома, потому что она не хочет в нем находиться. Ее не разрывает от любви к мужу, а в те редкие моменты интимной близости она представляет другого человека и просто хочет, чтобы это побыстрее закончилось.
Что за грязную игру она затеяла? Они оба. И внутренний голос вторит: "Во имя любви."
Маринетт фыркает.
— Ты смеешься? — не понимает Адриан.
— Аллергия, — отмахивается она. — Хорошо, Адриан, — кладет она ладонь на ручку двери, — так и быть, давай узнаем, всё ли у... нас в порядке.
Адриан улыбается, а Маринетт этой улыбкой хочется вскрыть себе вены.
С ними обоими врач репродуктолог разговаривает на интимные темы, спрашивает о том, как протекает их половая жизнь, хотя в целом выглядит вполне приличным человеком. Он одиннадцать раз — Маринетт считала — говорил о том, что такова его работа, и он лишь хочет им помочь, но все равно это выглядело как-то некорректно. После общего диалога их повели в разные лаборатории, чтобы взять необходимые для первого визита анализы крови и чего-то еще, и вот тогда Маринетт не на шутку начала нервничать.
— Вам нехорошо, мадемуазель? — спрашивает ее сестра, держа в руках внушительных размеров шприц с тонкой иглой.
— Я... да... Я да.
Адриан сгибает руку в локте и прижимает к себе, когда врач наконец заканчивает.
— Что-то еще необходимо сегодня сдать?
— Нет, месье, на сегодня это всё, — снимает с рук перчатки док. — Я уверен, что никаких аномалий или отклонений нет. Вы молоды и здоровы, мне кажется, мы найдем решение вашей ситуации в ближайшее время.
Адриан с благодарностью кивает, захватывая сумку и уже хочет идти в приемную, чтобы дождаться с процедуры Маринетт, как вдруг вопрос, долгое время обжигающий его легкие, наконец срывается с языка.
— Дело может быть во мне? В моей... способности... к продолжению рода?
Врач снимает очки и кладет их на стол, внимательно глядя на пациента.
— Месье Агрест, в вашем возрасте таких проблем не бывает. Я повторю, что уверен: все на поверхности. Мы проанализируем результаты ваших с женой анализов и пригласим вас на встречу, чтобы обговорить детали.
Адриан кивает, но легче ему не становится.
— Месье Агрест! — снова окликает его врач. — Вы станете отцом, даже не сомневайтесь.
Ждать Маринетт в приемной ему не приходится, потому что, едва закрыв дверь кабинета своего врача, парень видит ее в кресле возле стойки регистрации. Адриан садится к ней рядом, слегка сжимая ладонь. Руки у девушки холодные.
— Ты быстро, — замечает Адриан, — я боялся, что придется подождать, и тогда я бы опоздал на фотосессию. Почему ты так быстро?..
— Мне стало нехорошо, — убирая ладонь из его руки, произносит Маринетт и слегка трет лицо. — Я вернусь в клинику завтра, всех врачей я уже предупредила.
Адриан касается ее бледной щеки пальцами и слегка проводит подушечкой большого пальца по скуле. Он так ее любит. Боже, как он ее любит.
— Прости, что так вышло.
— Не нужно извиняться, Маринетт. Все в порядке.
Он мягко целует ее в губы, и Маринетт даже не отстраняется, потому что так надо. Он подвозит ее домой и едет на фотосессию, а девушка вводит на телефоне давно заученную комбинацию номера, стоит машине скрыться за поворотом, и ровно через два гудка слышит голос человека, от ноток которого сразу же становится легче.
— Когда ты скажешь ему?
Его губы ведут цепочку поцелуев от уха по шее и вниз, кончик языка юрко ласкает ямочку на ключице, от чего Маринетт раньше таяла, как пломбир на июльском солнце, а сейчас лишь обреченно смотрит перед собой, умоляя все свое существо, чтобы ее перестало так переклинивать от одной только мысли, чего хочет от нее Адриан.
— О чем? — отрешенно отзывается она.
Его губы замирают на остром плече брюнетки.
— О том, что у тебя спираль.
— Не нужно ему знать, — в грубой форме реагирует она.
Габриэль останавливает цепочку поцелуев, горячий воздух над ее ухом колышет прядь ее волос.
— Как ты объяснишь это репродуктологу? Сегодня ты избежала анализов, но однажды их придется...
— Я не хочу говорить об этом сейчас, Габриэль, — чуть повернув голову, дерзко отвечает Маринетт, ощущая спиной горячее тело мужчины.
Агрест хмыкает, убирает ей волосы рукой на правое плечо и с влажным звуком целует левое, чуть покусывая кожу. Внизу живота девушки все дрожит, она сухо сглатывает и прикрывает глаза.
— Ты не хочешь детей?
Маринетт резко открывает глаза, чувство эйфории снова уходит.
— Ты сейчас серьезно? — уже правда злится она.
Мужчина усмехается, ведет рукой по внешней стороне ее бедра, наслаждаясь ее наготой. Он так привык к ней, к изгибам ее тела за это время, но каждый раз исследует каждую родинку и каждый сантиметр ее кожи, как в первый.
— Несерьезно, — шепчет он. — Но послушай... Год прошел, я думаю, тебе стоит...
— Опять принимаешь решение за меня? Как со свадьбой? — поворачивает к нему голову Маринетт.
Габриэль пронзает серым взглядом ее глаза, но вскоре смягчается, хмыкает и зарывается носом в ее шею.
— Нет, — только и отвечает он.
Рука мужчины скользит от колена выше, чуть сжимает внутреннюю сторону ее бедра, придвигает девушку к себе ближе и прикасается пальцами к влажной плоти, вызывая ее сдавленный вздох. Она обхватывает его руку своей, направляет, руководит им, делает так, как нравится ей. Они привыкли к этому. Они оба.
Привыкли угадывать свои желания. Понимать их, исполнять. Подчиняться.
— Мы с ним... почти не бываем... вместе, — задыхаясь, с паузами произносит она.
Габриэль активнее двигает пальцами в ней, ласкает грудь, наслаждается ее тяжелым дыханием.
— Но ребенок, — шепчет она, на мгновение открывая глаза, — это важно для него.
Возбуждение становится невыносимым, Маринетт разворачивается, садится на него верхом и сжимает пальцами волосы на затылке Габриэля, отдаваясь ему целиком.
— Я решу все потом. Потом...
За закрытыми дверями личной спальни месье Агреста слышатся тяжелые вздохи, прислуге в этом крыле с полудня до шести вечера находиться запрещено по личному приказу хозяина. Адриан вернется с фотосессии в половину седьмого.
========== Глава IX. Мёд ==========
Полтора года со свадьбы Адриана и Маринетт
— Что, еще раз? — действительно удивляется Габриэль, когда рука Маринетт снова тянется к его паху, сжимая напряженный орган. — Четвертый раз, что на тебя нашло?
— Нервничаю перед показом, наверное, — закрывает на мгновение глаза девушка, лежа рядом с ним и продолжая плавно водить рукой по стволу.
Габриэль втягивает воздух сквозь плотно сцепленные зубы и почти шипит, хватаясь за бедра девушки и притягивая ее к себе, после чего подхватывает ее правую ногу чуть выше колена и резко входит на всю длину, рвано дернув бедрами.
Мужчина зажмуривает от удовольствия глаза и кусает ей плечо, начиная задавать ритм. Маринетт сжимает в кулак белую хлопковую простынь и протяжно выдыхает, подставляя ему свою шею для цепочки влажных поцелуев.
— Я заказала нам завтрак в номер, — сбивчиво произносит она, — машина за нами приедет в восемь утра, а еще...
Она не успевает закончить предложение, потому что в следующее мгновение уже кусает подушечку его указательного пальца, в то время как широкая ладонь любовника чуть сжимает ей шею. Как она любит. Он знает.
— Давай все это оставим до утра, сейчас три часа ночи, закрой уже рот и дай мне тебя как следует трахнуть.
Больше о работе Маринетт до самого утра не говорит, лишь прогибает спину, позволяет иметь себя на всех поверхностях номера-люкс и ужас как жалеет, что в сутках всего двадцать четыре часа. Маринетт даже успевает без посторонних глаз вернуться в свой номер, чтобы не было вопросов ни у кого, поспать два часа и в семь утра принять душ.
Когда ей приносят в номер завтрак, она набрасывается на бекон так, словно неделю не ела, уплетает глазунью и не брезгает тремя кусками багета, что на нее совсем не похоже. Истерично собирая раскиданные по номеру вещи, она надевает на себя строгую юбку ее любимого костюма и чертыхается, когда смотрит в зеркало. Маринетт искренне надеется, что пиджак скроет это досадное недоразумение.
К хлебу она больше не прикасается.
— Мы так опоздаем, черт тебя дери, Маринетт, — стучится Габриэль в дверь ее номера. — Проклятье, можно быстрее?!
Девушка с недовольным лицом открывает дверь и бросает в руки сотруднику отеля сумку, громко хлопая дверью. И молодой парень, и Габриэль чуть шарахаются в сторону.
— Передайте мое неуважение повару, — рычит она, так непривычно для самой себя чуть тыкая пальцем. — Завтрак был отвратительный. Можете сами посмотреть. В уборной, — бросает она через плечо, направляясь к лифту. — Поехали, месье Агрест!
В личном автомобиле она ведет себя еще хуже, чем с утра в отеле. Габриэль закрывает окошко, отделяя их от взгляда водителя, и кладет руку Маринетт на колено, слегка его сжимая. Девушка сбрасывает его руку, хмуро глядя в планшет и сверяя все данные для сегодняшнего показа.
— Что не так? — почти закатывает глаза Габриэль. — Ночью же всё было в порядке...
— Я работаю, месье Агрест, чтобы показ вашей коллекции прошел без всяких проблем!
— А, "месье Агрест", понятно, — отодвигается он на свою половину сидения, убирая руку с ее колена.
Маринетт переводит на него раздраженный взгляд и взрывается.
— Держи свой член в штанах, Габриэль, сейчас не время и не место, — агрессивно шепчет она.
— Вчера в гардеробе ресторана ты так не говорила.
Маринетт снова бросает в него испепеляющий взгляд, и Габриэль сдается, примирительно выставляя вперед руки и открывая свой планшет.
В доме моды легче не становится. Суета нескольких десятков человек привычна для них обоих, особенно в день показа, но Маринетт сегодня просто с цепи сорвалась. Она отчитала визажиста за отвратительный тон лица для модели, совершенно не подходящий для нее и платья в целом, нарычала на модель довольно открытого платья, что с момента примерки она набрала вес, уволила шестерку, приносящего кофе, потому что ее напиток оказался слишком сладким, и чуть не поругалась с одним из спонсоров, скандал с которым Габриэль едва успел пресечь.
Схватив девушку за руку, он потащил ее в сторону уборной, почти с силой запихивая ее внутрь и рыком заставляя двух молодых людей оттуда исчезнуть в мгновение ока.
— Да что с тобой сегодня?!
— Не кричи на меня! — скрываясь в ближайшей кабинке, сильно хлопает дверью Маринетт.
Габриэль подходит ближе и резко стучит ладонью по дереву.
— Твою мать, Маринетт! Это спонсор! Возьми себя в руки, показ через пятнадцать минут! Выходи!
— Нет! — почти кричит она.
— Маринетт!
— Я твоя ассистентка! Твой помощник, твоя правая рука! Прекрати рычать на меня, черт возьми!
— Да ты можешь так не кричать, — цедит он сквозь зубы. — Нас могут услышать! Выходи!
— Ты в моем доме, в моей постели и моем личном времени! Могу я побыть в кабинке пять чертовых минут!
Габриэль опасливо бросает взгляд на дверь и нервно начинает ходит кругами по туалетной комнате, цокая каблучками ботинок и запустив руки в карманы брюк. Спустя тридцать секунд он уже не выдерживает, смотрит на часы и рычит сквозь зубы. Только он собирается снова повысить голос, как вдруг...
— Ты что, плачешь?..
— Просто помолчи. Всего минуту, — сквозь слезы произносит она, промакивая сухим платком влажные нижние ресницы, чтобы не потекла тушь.
Ровно через минуту она выходит из кабинки так, словно вообще ничего не случилось, спокойно улыбается и целует Габриэля в щеку. Агрест в шоке провожает девушку взглядом.
Показ кипит, всюду снуют помощники, модели и визажисты. Взятый совсем недавно в штат фотограф снимает жизнь модного дома Агрестов изнутри и делает свою работу хорошо, потому что не мешается под ногами. Маринетт извиняется перед моделью и визажистом, сухо, конечно, но извиняется, меняет платье для пополневшей модели на другое и снова вливается в работу.
— Эй, кто-нибудь, — щелкает она пальцами, убирая изо рта булавку, которой подгибала подол одного из платьев, что уже находился на модели.
Зашуганная блондинка тут же появляется на первый зов Маринетт с ручкой и блокнотом, готовая к указаниям.
— Мадам, вы звали?
— Звала! Принеси мне что-нибудь жирное и с сыром, — с энтузиазмом начинает Маринетт. — И прожаренное.
— Да, мадам! — кивает та и тут же бежит в сторону кухни, чтобы дать указание повару.
— И с медом! — бросает ей вдогонку Маринетт. — Много меда! Я не ела со вчерашнего дня, — зачем-то объясняется с стоящей рядом моделью Маринетт, и та лишь кивает, подозрительно бросив на начальницу взгляд.
Габриэль чуть хмурится, наблюдая за поведением девушки последний месяц, но все же отбрасывает дурные мысли в дальний ящик стола, потому что сейчас совсем не до этого. Однако мысли его возвращаются в тот момент, когда он замечает одну странную деталь. Маринетт потянулась за измерительной лентой, висящей на шее манекена, и у нее чуть задрался сзади пиджак, оголяя участок кожи.
И он обратил внимание, что молния на ее юбке не до конца застегнута, а пуговица расстегнута вовсе.
— Модель три, образ семь, вперед, на подиум!
Габриэль отправляет на суд критиков следующую девушку и тут же ретируется к следующей, проверяя, все ли в порядке. Маринетт суетится возле последней из них, он видит ее краем глаза. И ему куда спокойнее, когда она у него на виду.
— Лента... Атласная, проработанная в новом дизайне лента, где она? — не понимает Габриэль, указывая на оголенное предплечье модели.
— Кажется, в вашем офисе, месье, — блеет от волнения она. — Не все коробки находились здесь и...
— Проклятье, — срывается он с места.
Буквально залетая в кабинет, он начинает рыться в одной из коробок и ничего не может найти.
— Бардак, — констатирует он.
— Месье, лента здесь! — слышится голос из фойе, и мужчина уже собирается уйти, но не успевает и шагу сделать, потому что дверь кабинета закрывается, и его губы сразу чувствуют привкус меда ее губ.
Маринетт бросает планшет на диван и с силой прижимает его к двери, жадно осыпая поцелуями.
— Нам на подиум через двадцать минут выходить! Завершать показ, Маринетт!
— Мне хватит, — горячо шепчет она, хватая непослушными пальцами ремень его брюк и опускаясь перед ним на колени.
— Ох, твою мать, — запрокидывает он голову, стукаясь затылком об дверь, и закрывает глаза, запуская пальцы ей в волосы.
