сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)
Расчесав пальцами волосы, девушка забрала на макушке небрежный легкий хвост. Осторожно открыв кран, она сложила ладони вместе и, наполнив их водой, плеснула ее себе на лицо.
Прохлада немного подействовала. Значит, надо на воздух. Девушка глянула на электронные часы на прикроватной тумбочке: четверть третьего. Плевать.
Маринетт покачала головой и, недолго думая, натянула джинсы, майку на бретельках под серый пуловер с высоким воротником и кроссовки. Захватив только ключ от входной двери, девушка ловко и тихо спустилась через люк на первый этаж, а после пробралась к двери и вышла на улицу.
Первый глубокий вдох прохладного осеннего воздуха — и Маринетт стало легче. Духота комнаты давила, а на безлюдной улице был настоящий простор. Девушка вдохнула снова и, скрестив руки на груди, решила пройтись до набережной Сены. Жила она от нее всегда недалеко. Пара кварталов — и одна из четырех главных рек у тебя перед носом.
Она шла по безлюдной улице, опустив голову вниз, и старалась понять, что за чертовщина с ней начала происходить. Все же было в порядке. Она никогда раньше не замечала, что Адриан такой кипяточный во сне, спокойно спала рядом, обхватив его обеими руками, да и вообще: ее пушкой до утра обычно не разбудишь.
Но после той встречи Маринетт не могла спокойно спать. Габриэль Агрест не мог покинуть ее мыслей. Она засыпала с мыслью о его руках. В коротком и беспокойном сне видела глубину его серых глаз, а просыпалась в холодном поту в середине ночи со стойким ощущением, что все еще чувствует аромат его одеколона.
Она сходила с ума. Определенно. Другого варианта у нее просто не было.
Маринетт плюхнулась на лавку, стараясь быть незаметной для силуэта, сидящего на соседней лавке. Видимо, мужчина, по уши закутавшийся в воротник легкого черного пальто, смотрел на то, как медленно держит свой путь русло Сены.
Девушка выдохнула из легких белое облачко и закрыла глаза.
Надо успокоиться. Все в порядке. Она просто заработалась. Надо взять выходной и съездить с Адрианом за город на пикник. Нет у нее никакого Габриэля в голове.
Нет никакого Габриэля в ее мыслях.
— Мадемуазель Дюпэн-Чэн?
Девушка вздрогнула, убрав левую ногу с правой, и выпрямилась на месте, удивленно посмотрев на говорящего. На соседней лавке, слегка съежившись от холода и закутавшись в черное легкое пальто, сидел…
У нее чуть глаза на лоб не полезли от удивления. Нет, не может этого быть.
— Месье Агрест?
Слова застряли в горле, и Маринетт пришлось кашлянуть, чтобы хотя бы понять, вдыхала она вообще или нет. Модельер как-то неловко, но искренне попытался улыбнуться. Наверное, он просто редко это делал.
От этого, на первый взгляд, пустякового действия Маринетт внезапно стало легче.
— Доброй… Ночи? — теперь настала очередь Маринетт улыбнуться.
— Доброй, — кивнул он. — Совершенно не ожидал вас здесь увидеть, — потер он слегка замерзшие ладони.
— Как и я, — искренне отозвалась она, издав немного нервный смешок, и запустила крепко сжатые кулачки в карманы джинс.
Маринетт отвела выпученные глаза в сторону и нервно задергала левой ногой. Судьба, это ты так отомстить за три года спокойствия решила?
Очаровательно.
Пару раз нервно вдохнув и выдохнув, ощущая, как в грудной клетке будто что-то нагревается, Маринетт уже приготовилась вскочить с места и помчаться в любом направлении, только бы убежать отсюда.
Проклятье. Проклятье. Проклятье!
— Мадемуазель Дюпэн-Чэн, вы не против, если я сяду к вам? — поинтересовался Габриэль, непроизвольно наблюдая за нервным настроем девушки.
— Да, разумеется, — черт подери, за что мне это, — Никаких проблем. Присоединяйтесь, — присоединяйтесь к моей агонии, спасибо.
Мужчина поднялся на ноги и примостился рядом с взвинченной Маринетт, сохраняя дозволенную дистанцию. Габриэль и сам был шокирован данной встречей.
За эту неделю он почти не спал, и только ночные прогулки стали помогать ему поспать хотя бы пару часов. Но такой встречи он никак не ожидал.
Особенно, если учесть, что справа от него сидела причина его бессонницы.
— Мадемуазель…
— Просто Маринетт, — не выдержала она, повернувшись к нему, и теперь улыбнулась искренне и открыто. — Нет, правда. Здесь нет камер, нет журналистов. Здесь только мы. Просто Маринетт, хорошо? — снова повторила она, чуть улыбнувшись.
— Тогда я просто Габриэль, — предложил альтернативу мужчина, и уголки его губ слегка дернулись вверх, когда он на мгновение посмотрел на Сену.
В этот момент Маринетт подумала о том, что ей только что удалось увидеть то, что даже самые внимательные папарацци, возможно, видели всего пару раз. Улыбку.
Маринетт увидела, как улыбнулся Габриэль.
— Согласна, — кивнула девушка, теперь чувствуя себя немного комфортнее и откидываясь на спинку лавочки, даже позволив себе чуть пододвинуться к Габриэлю.
Черт, к этому придется привыкнуть.
— Почему ты в одиночестве бродишь по улицам Парижа, — девушка сделала небольшую паузу, — Габриэль?
Она почувствовала странный восторг от этого. От того, что назвала его по имени. Такое неразумное сочетание детской радости и некоторого трепета перед человеком, с которым она виделась всего раз.
С образом которого она не может расстаться уже черт знает какой день. И радость девушки сменилась какой-то тянущей холодной патокой вдоль позвоночника. Маринетт не любила это чувство.
Маринетт не любила безнадежную тоску.
— Не мог уснуть, — запустив руки в карманы пальто, произнес он, глядя на проезжающее такси на другом берегу Сены.
Интересно, кто сидел в этом такси? Какой-нибудь вымотанный офисный работник? Может, завсегдатель ночного клуба или просто возвращающийся из дальней поездки мужчина, что страшно соскучился по своей девушке, которая в одиночестве спала на двуспальной кровати четырнадцать ночей подряд?
Вот он сейчас тихо войдет в небольшую квартирку на девятом этаже, окна которой выходят на Эйфелеву башню, оставит у дверей чемодан и пройдет в спальню, где его возлюбленная от тоски уже прижимает к себе подушку любимого, уткнувшись в нее носом.
Он опустится на колени, уберет прядь волос ей за ухо и мягко прикоснется губами к теплому виску, почувствовав запах дома. Девушка проснется от этого, потому что мужчина будет замерзший и пахнущий двойным эспрессо, который он купил в аэропорту.
Она почти вскрикнет от неожиданности, зажмет ладошкой губы, а после его шея будет обвита ее руками, и она почти заплачет от этого. От того, что он дома.
Габриэль поразился собственным мыслям.
— Что странно, — внезапно осознав, что сделал паузу, а Маринетт ждала продолжения, сказал он. — Обычно мой сон спокоен и стабилен. Шестичасовой, причем ежедневно. А сейчас, — он бросил быстрый взгляд на девушку, — показы… Коллекции, — искусно соврал он. — Вот и не уснуть, — пожал он плечами. — Я думаю, что в этом дело…
— И я не могу уснуть, — призналась она. — Дом-работа-дом, — покачала она головой. — Пожалуй, просто нужно пару выходных. И все будет в норме.
Так мы и живем в этом мире. Лжем, скрываем, держим в себе, выдавая желаемое за действительное. Люди все никак не могут понять, что станут счастливее, если будут более искренними.
Все лгут. Это механизм выживания. Ключевая особенность выживания в современном мире.
Габриэль снова дернул уголками губ, а после повернулся к ней. Он собирался спросить, кем она работала, нравится ли ей эта работа и давно ли она ее получила. Хотел спросить всю эту банальщину, только бы поддержать диалог.
Только бы удовлетворить воющих внутри демонов; дать им то, что они просят.
Но Габриэль просто молчал. Чуть улыбался, глядя то на нее, то на Сену. И Маринетт это заметила. Нет, не то что он на нее смотрел. Этого она как раз-таки не заметила.
— Ты другой, — внезапно начала она, и Габриэль к ней повернулся.
— Что ты имеешь в виду?
Девушка закусила губу и чуть нахмурилась, запустив руки в карманы джинс и рассматривая огоньки на противоположном берегу.
— Другой, когда знаешь, что посторонние не видят, — чуть конкретизировала она. — Я впервые увидела твою улыбку, — после небольшой паузы продолжила она, глядя перед собой. — И ты, оказывается, умеешь горбить плечи, — девушка издала смешок. — И без строгого костюма ты становишься собой.
Габриэль непроизвольно улыбнулся. Он не понимал, как этой девушке удалось нарушить его душевный покой, но она сделала это.
Она нарушила его.
Одним своим взглядом Маринетт создала трещину в айсберге аристократической холодности, и та становилась с каждым днем только больше.
— Я долго этому учился, — с наигранной строгостью заметил Габриэль.
— Чему именно?
— Горбить плечи, — почти серьезным тоном ответил он, и Маринетт разразилась звонким смехом.
Она смеялась и не понимала, от какой мысли ей хотелось сбежать сильнее: от осознания, что Габриэль Агрест — такой же обычный человек, как и она; или от того, что именно в эту самую секунду она влюблялась в этого человека с той же скоростью, с которой потеряла свой сон после их первой встречи.
Габриэль не помнил, когда последний раз так просто и открыто с кем-то разговаривал. Не помнил, когда в его жизни был человек, способный понять его самого, его глуповатый юмор, или честно и открыто сказать, что его образ с обложки и он настоящий — это антонимы.
До Маринетт это заметил только один человек. И от осознания, кто это был, Габриэль внезапно помрачнел. Потому что этим человеком была мать Адриана. И только спустя столько лет судьба решила дать ему второй шанс на счастье.
Какой же это шанс, долбанная судьба?! Кто же так делает?! Это же просто насмешка! Проблемой являлся даже не возраст, а тот факт, что сердце его шанса уже было занято.
И от этого становилось в несколько раз больнее.
— Ты помрачнел, — негромко произнесла Маринетт. — Я что-то не так сделала?
Габриэль помотал головой из стороны в сторону. Это не ты не так что-то сделала, Маринетт. Это судьба прямо в этот самый момент делает что-то из рук вон неправильное. Девушка кивнула в знак согласия и непроизвольно вздрогнула.
Габриэль заметил, как на тонкой шее девушки проступили мурашки.
— Ты замерзла.
Это даже не было вопросом. Габриэль просто констатировал факт. Он незамедлительно встал с места, расстегивая пуговицы своего пальто.
— Что ты?.. — девушка не успела договорить.
— Давай, вставай, — спокойно продолжил он, вытаскивая руки из рукавов.
Маринетт покорно поднялась с места, натягивая на замерзшие пальцы уже вытянувшиеся рукава пуловера, и продолжила наблюдать за Габриэлем.
Только она собралась перемяться с ноги на ногу, как вдруг он подошел к ней ближе, и девушка просто застыла. Застыла, потому что снова почувствовала этот аромат.
Все пальто Габриэля пахло им.
Широкие плечики свисали с миниатюрных острых плеч Маринетт, но внезапно окутавшее ее тепло буквально выбило из-под ног девушки почву. Габриэль заботливо застегивал все пуговицы, направляя взгляд именно на них, в то время как Маринетт просто не давала отчет своим действиям.
Всему виной тепло и его запах, окутавший ее здоровенным коконом с головы до ног, иначе она объяснить этого не могла. Потому что она на него смотрела.
В упор.
Он был занят тем, чтобы обеспечить ей тепло и отсутствие простуды на утро, а она — как настоящая дурочка — чуть ли не с математической точностью могла сказать в ближайшие тридцать секунд, сколько ресниц у него на правом глазу.
Когда Габриэль закончил с пуговицами и потянулся к ремешку у шеи, он внезапно понял, что ворвался в ее личное пространство. И даже больше. Он позволил кому-то ворваться в свое. Габриэль пропустил тревожный звоночек своего сознания, когда сам пригласил во время их первой встречи Маринетт в свой частный кабинет.
Но той ночью сон впервые покинул его. И он сделал невозможное. Создал невообразимый эскиз вечернего платья, Музой которого стала она. Девушка смотрела на него снизу вверх, немного прикрыв веки.
Странная тяжесть, появившаяся в них, свидетельствовала о том, что возникло внезапное желание поспать.
Сон. Боже, да какой сон! Габриэль был здесь. Он был близко. Настолько запредельно, что это опьяняло не хуже выдержанного красного вина. Габриэль замер и почти не дышал. Он беспокоился о том, что может что-то случиться, и этот волшебный момент ускользнет от них, как песок сквозь пальцы.
Он все еще слегка сжимал полы воротничка пальто, когда одна мысль поразила его сознание. Так что прежде, чем мозг начал хоть что-то анализировать, он медленно потянулся вперед, и невесомо прикоснулся губами к прохладной и суховатой щеке Маринетт.
Девушка ощутила, как ее повело в сторону. Только держащийся за полы пальто Габриэль не позволил ее ногам подкоситься. Она непроизвольно закрыла налившиеся свинцом веки. Она чувствовала себя так, будто выпила самостоятельно бутылку вина.
Прикосновение его губ вырывало почву из-под ног, заставляло сознание отключиться, а тело просить большее. Она никогда не испытывала такого наплыва эмоций и ощущений рядом с Адрианом.
Она не могла подумать, что можно испытывать что-то подобное от такого безобидного касания. Габриэль с тихим звуком отстранился, прочертив кончиком носа линию по скуле, и ее сознание уловило размытую гулом в голове фразу:
— Доброй ночи, Маринетт.
В ушах звенело от переизбытка ощущений, во рту скопилась густая слюна. Маринетт сумела справиться с собой, но не успела понять, сколько ей понадобилось на это времени. Просто когда она открыла глаза, его на мостовой уже не было.
Было только черное дизайнерское пальто на ее плечах, которое позволяло Маринетт понять, что все это случилось на самом деле, а не являлось очередным сном, после которого она обычно просыпалась в холодном поту с щемящей тоской в грудной клетке.
Это было реальностью, и только блаженный покров ночи пока не дал Маринетт понять, во что в скором времени выльется все то, что сейчас произошло.
========== Глава III. Паутина ==========
Ноги несли ее в сторону дома самостоятельно, словно шагая по заданному навигатором маршруту уже не первый раз. Маринетт не сопротивлялась. Она просто брела вперед, глядя перед собой в одну точку и сжимая пальцами кромки длинных рукавов черного пальто. То место на щеке, куда Габриэль прикоснулся губами — пылало.
Она осторожно повернула в замочной скважине ключ и зашла внутрь. Все так же тихо на цыпочках пробравшись наверх в свою комнату, девушка закрыла за собой люк и выпрямилась, глянув на кровать. Адриан все так же спал, лежа на животе и подложив под подушку левую руку.
Маринетт глубоко вдохнула, глядя на него. Странная мысль появилась у нее в голове, но она тут же ее отбросила, покачав головой. К черту. Расстегнув пуговицы пальто, Маринетт сняла его с себя и бросила на маленькую софу возле шкафа. Стянув намагнитившийся пуловер вместе с майкой, девушка потянулась в шкаф за сухой сорочкой.
Она уже шла обратно к постели, чтобы забыться сном, как вдруг взгляд снова наткнулся на черный сгусток, лежащий на софе. Она остановилась, не сводя с него взгляда, и закусила губу. Черт бы его. Качнув головой, Маринетт снова подошла к софе и протянула вперед руку, намереваясь коснуться приятной ткани.
Задержавшись на мгновение, она все же схватила пальто и взяла его в руки. Прижимая к груди и утыкаясь в него носом. Девушка зажмурилась и, пару секунд колебавшись, вдохнула полной грудью. В глазах взорвались искорки. Внутренности будто сжались до размеров спичечного коробка, и кожа на руках непроизвольно стала гусиной.
Господи. Маринетт резко открыла глаза и отбросила пальто обратно на софу, пошатнувшись назад. Что она делала? Что творила?! Маринетт покачала головой. Она сама не понимала. Девушка приложила еще прохладную из-за долгого пребывания на улице руку к разгоряченному лбу и закрыла глаза, стараясь нормализовать дыхание.
Простояв так какое-то время, она все же медленно открыла глаза и вернулась в постель к Адриану, поворачиваясь на бок и до ушей закутываясь одеялом. Она боялась, что снова не сможет сомкнуть глаз, но, вместо этого, провалилась в сон с такой скоростью, что не ожидала сама.
На часах мелькала половина четвертого. Сегодня Маринетт Дюпэн-Чэн впервые за последнюю неделю удалось хоть немного поспать без тревожащих душу снов в своем сознании.
***
— Маринетт…
Мягкий баритон ласковым котенком согрел слух, и, все еще наполовину пребывая во сне, девушка чуть улыбнулась. Подушечка указательного пальца провела дорожку по ее левой брови и линии скулы, убирая волосы за ухо.
— Доброе утро, — вторил шепот.
Девушка чуть приблизилась, все еще не открывая глаз, и ощутила дыхание в паре сантиметров от ее губ. Мягкий толчок вперед — и Маринетт почти теряет связь с реальностью, когда мягкие губы накрывают ее собственные, почти по-хозяйски прикусывая верхнюю губу.
