Текст книги "Карэле Карэле и другие волшебные существа (СИ)"

Автор книги: Векша

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

– Сегодня эта дверца будет открыта, только и всего. Лучше, если вы не станете спрашивать, зачем. Пока я не могу объяснить. И самое сложное – вам придётся делать вид, будто ничего особенного не происходит. Не говорить об этой дверце, не смотреть на неё, вести себя, как обычно. Я знаю, что это сложно, поэтому вы можете рассмотреть её сейчас, время ещё есть.

Карэле отодвинул щеколду и открыл дверцу под общий испуганный вздох.

За нею оказалась темнота – не пыльная тьма, обитающая в подвалах и чуланах, а глубокая, иссиня-чёрная мгла ночи.

– Что это такое блестящее там пролетело? – шепнула Лина.

– Звезда? – предположил Ивер.

Снизу поднялось яркое, но не дающее тепла пламя, вытеснив темноту. Теперь казалось, что они глядят в открытую дверцу печи.

Затем пламя унесло ветром, и в тёмной дали заиграли радужные сполохи.

– Вот это красота, – сказала тётушка Нанне, качая головой.

– Смените нас кто-нибудь! – возмутилась Бринни. – Мы тоже хотим поближе посмотреть!

Деревянная лопаточка выскользнула из её руки и принялась размешивать булькающее повидло самостоятельно. Карэле, пожалев безропотную Мадален, занялся вторым котлом.

– Хватит, – негромко сказал он через пятнадцать минут. – Пора делать, как я сказал. Не смотрите на дверцу, вообще забудьте о ней.

Тётушка Нанне нехотя подняла голову и ахнула.

– Повидло-то уже уварилось! А у нас ещё и яблоки на вторую порцию не нарезаны, ну-ка живо за работу! Ивер, снимай котлы, неси в пекарню.

– Да и обедать пора, – решительно заявила Алли. – У нас уже всё готово, только вниз спустить. Ну-ка быстро освобождайте один стол. Да не мраморный, Юта, за ним же холодно сидеть. Второй, деревянный.

Она заговорщицки улыбнулась мужу. В поднявшейся суете, когда все бестолково метались с тазами и вёдрами, было уже не до дверцы. А потом пришлось отправлять в печь противни с пастилой, нарезать яблоки про запас, нести с третьего этажа на первый блюда с жареной картошкой, ветчиной и сыром – и как-то неожиданно все обнаружили себя сидящими за столом, со стаканами сидра в руках. Только Бринни и Мадален дежурили у котлов, ожидая, пока кто-нибудь их сменит. Впрочем, и они держали стаканы.

Прибежала запыхавшаяся Лина, относившая обед Рониму в подвал, поспешно заняла своё место. Карэле встал и оглядел всех, кто был в комнате.

– Я рад, что вы есть, – сказал он, салютуя им стаканом.

*

До вечера всё шло как обычно. Гремели противни, остывала на мраморном столе готовая пастила, медленно, но неотвратимо пустел бочонок с сидром. Только запах гины витал над кондитерской, кружа головы случайным прохожим.

– Теперь понятно, почему мы делаем пастилу в выходной, когда кондитерская закрыта, – рассуждала Юта, раскрасневшаяся не то от сидра, не то от жара противней. – Это для того, чтобы покупатели не умоляли продать им хоть кусочек. Господин Карэле добрый, не выдержит и всё раздаст, а нам самим ничего не достанется.

– Моя бабка тоже делала пастилу, – рассказывала Лина госпоже Алли, стоя у плиты. – Но она её до конца высушивала, так что пастила выходила совсем жёсткой. Мягкая и толстенькая, как у нас, намного вкуснее. Правда, бабка говорила, что сухая пастила хранится дольше.

– Просто надо держать её в холодном месте, – объясняла Алли. – Мы же всегда оставляем один лист до Йоля, и он прекрасно сохраняется. Я тоже не люблю сухую пастилу.

В сторону дверцы, из которой теперь дул ощутимо прохладный ветер, никто уже не смотрел. Она как-то незаметно стала привычной частью обстановки – не до неё было. Тётушка Нанне гоняла всех туда-сюда, требуя одновременно мыть посуду, нарезать последние оставшиеся яблоки, вынимать противни из духовки и перекладывать готовую пастилу пергаментной бумагой. Тем, у кого появлялась свободная минутка, незамедлительно находили какое-нибудь дело Карэле и Алли. А сидр придавал беспечности, так что начинало казаться, будто любое волшебство в мире – в порядке вещей, такова и есть норма. Беспокоиться нужно, когда вокруг ничего чудесного не происходит.

Именно тогда они и услышали этот голос.

– Карэле! – закричал кто-то так громко, что Бринни уронила противень на каменный пол. И снова, перекрывая грохот и звон: – Карэле! Это действительно ты?

– Это действительно я, Алесдер, – спокойно отозвался кондитер, подходя к дверце в стене. Вокруг вдруг стало очень тихо. Только булькало на плите яблочное повидло, безразличное к человеческим делам.

– Помоги мне выбраться отсюда, – кузнец протянул руку через дверцу.

– Нельзя, – покачал головой Карэле, отступая на шаг. – Ты должен вылезти сам. Давай же!

– Но ведь дверца… – начала было Юта, и тут же осеклась под яростным взглядом Карэле.

– Тихо, – прикрикнул он. – Не подходите, молчите, вообще не смотрите туда!

Смотреть, впрочем, уже не удавалось. Дверца двоилась в глазах, и хоть было видно, что кузнец выбирается на волю, оставалось непонятным, как ему удаётся протиснуться через слишком узкое для него отверстие. От этого слезились глаза и начинала болеть голова, так что проще было отвернуться.

Наконец раздался мягкий удар – Алесдер рухнул на пол. Карэле моментально подскочил к стене и захлопнул дверцу. Кузнец попытался подняться.

– Погоди, – кондитер вынул из левого рукава кинжал и протянул его кузнецу. – Дотронься до лезвия. Я должен быть уверен, что это и вправду ты.

– Карэле, – укоризненно сказал тот, – это не железо, а сталь. Очень неплохая, судя по виду. Зато та дверца, сквозь которую я протиснулся, сам не знаю как – именно что железная. Какие тебе ещё нужны проверки?

– Действительно, – смутился Карэле, – не сообразил от волнения. Извини.

Алесдер отобрал у него кинжал, отхватил, привстав с пола, здоровенный кусок пастилы и сунул его в рот.

– Ты мне обещал, – напомнил он. А потом привалился к стене и начал смеяться. И тогда все ожили. Бросились совать кузнецу в руки стаканы с сидром и ромом, спасать подгорающее повидло, запричитали, заплакали.

– Ивер, двигай ларь на место, – крикнул Карэле, помогая Алесдеру подняться и пересесть в кресло, стоящее в углу. Рядом немедленно образовалась целая батарея бутылок, а на коленях у кузнеца оказалась тарелка с хлебом, ветчиной и сыром.

– Ешь, – велел ему Карэле, забирая испачканный в пастиле кинжал, – рассказывать будешь потом.

Он обернулся к остальным, и под его взглядом хаос немедленно превратился в бурную, но упорядоченную деятельность. В пекарне загремели вынимаемые из печи противни, последняя порция нарезанных яблок отправилась в котлы, сдобренная специями, и сладкий, головокружительный аромат гины стал ещё сильнее.

– На её запах я и пришёл, – говорил Алесдер чуть позже, когда уже была вымыта посуда, печи остывали, а Роним, пропустивший всё самое интересное, прекратил сокрушаться, что его не позвали вовремя. – Они заманили меня в холмы, в какую-то пещеру, и ей конца-края не было. Я там блуждал, наверное, несколько лет.

– Четыре дня, – уточнила Алли, аккуратно нарезая пастилу квадратами.

– Не может быть, – усомнился кузнец. – Хотя, конечно, определять время было нечем. Солнца я там не видел, только какие-то гнилушки светились. Я уж думал, не выберусь. Они мне так и сказали: будешь тут вечно бродить, неуважения от людей мы сносить не станем.

Карэле выразительно промолчал.

– А потом я вдруг учуял запах. Вроде как твоей яблочной пастилы, только ещё лучше. Что-то такое волшебное, незнакомое. Ну, вот этот самый, в общем. И ноги сами туда понесли. Я шёл-шёл, гляжу: какой-то свет. И голоса раздаются…

Стукнула дверь пекарни, и в комнату влетели запыхавшиеся Бринни и Тимс.

– Мастер! – воскликнул парень, подбегая к нему. – Где вы были?

– У них, – сурово ответил Алесдер. – У Добрых Соседей, Тихих Танцоров, Сумеречного Народца, Шалунов и Проказников. И чтобы я больше ни разу не слышал, как ты называешь их по имени!

– Хорошо, мастер, – потрясённо отозвался Тимс, когда сумел закрыть рот. – Как же вы выбрались?

– Этого я и сам не понял, – признался кузнец.

– Просто я обещал ему пастилу, – объяснил Карэле. – А за ней Алесдер явится даже с того света, не то что из-под Холмов. Только и всего. Как видите, никакого волшебства!

V. Жених из сумерек

Бринни сделала пируэт, держа в руках метлу.

– Платье почти готово, – сообщила она Юте, убиравшей нераспроданное за день печенье в большие жестяные банки. – В понедельник пойду покупать перчатки. И кружева для нижней юбки.

Шитьё свадебного платья вот уже с месяц было главной темой разговоров работниц кондитерской. За обсуждением ткани и фасона, насчёт которых у каждой оказалось собственное мнение, последовал непростой выбор: расшивать корсаж золотыми бусинками или бисером. Затем возникли вопросы про количество лент, ширину кружева и украшение туфель. Из-за них девушки едва не поссорились, но их примирила фата – как ни странно, здесь все проявили поразительное единодушие. Сейчас последней спорной деталью оставался букет невесты. Естественно, Бринни предстояло держать в руках белые розы, обсуждались только их число, цвет банта и прочие мелочи. Горячие дискуссии по этому поводу грозили затянуться до самого дня свадьбы.

– Сходить с тобой? – предложила Юта.

– Нет, я сама, – поспешно отозвалась Бринни, понимая, что в этом случае ей придётся позвать ещё и Лину с Мадален, и тогда на выбор перчаток уйдёт весь выходной.

Она принялась подметать пол, что-то тихонько напевая, и вдруг рассмеялась.

– Представляешь, а я ведь гадала на прошлый Йоль, и получилось, что в этом году мне замуж не выйти. Вот и верь после этого предсказаниям!

– А как ты гадала? – спросила Юта, собирая пустые подносы в стопку.

– На спичках. Не знаешь такой способ? Две спички втыкаешь в коробку с разных сторон, поджигаешь, и если у них головки повернулись друг к другу, это к замужеству.

Девушка с сомнением хмыкнула.

– Да ну, как спички могут что-то предсказать? Когда они вообще появились – лет тридцать назад? Это точно ерунда. Для гадания нужно использовать старинные методы.

– А где гарантия, что они сработают? – возразила Бринни. – Их же не проверишь.

Юта подняла на неё глаза и внезапно улыбнулась.

– Вот мы и проверим! – хлопнула она в ладоши. – Смотри, как удачно: у нас есть одна невеста, то есть ты, и три девушки, которые пока не собираются замуж. Перепробуем все способы, и те, которые предскажут тебе скорую свадьбу, будут правильными.

– Так не делают, – засомневалась горничная. – И вообще гадать нужно зимой, в крайнем случае после Самайна, а до него ещё больше месяца!

– К зиме ты уже выйдешь замуж, – упрямо сказала Юта. – Если мы хотим выяснить правильные способы, нужно это делать сейчас. То есть не прямо сейчас, а, например, завтра. Давай соберёмся вечером у тебя в комнате? Я всё, что надо, принесу, тебедаже не придётся ничего готовить.

– Госпожа Алли будет недовольна, – покачала головой Бринни, но устоять перед натиском Юты было невозможно.

– Сделаем вид, что помогаем тебе шить платье. И вообще, мы будем сидеть тихо, как мышки, она даже ничего не заметит. Пойду скажу остальным!

Юта скрылась в пекарне, где Лина и Мадален заканчивали мыть посуду. Горничная вздохнула и, смирившись с завтрашним гаданием, вернулась к уборке.

*

На следующий день Юта действительно принесла с собой корзинку, таинственно накрытую белым платком. Прямо с утра она выпросила у госпожи Алли разрешение «помочь нашей Бринни с шитьём», а у Карэле – испечь пирог для девичника. Правда, заниматься пирогом пришлось Лине, но Юта сварила для всех кофе.

Поужинав в опустевшей пекарне, девушки на цыпочках поднялись на второй этаж. Юта несла свою корзинку, Мадален – небольшой медный таз с водой.

– Нехорошо выходит, – покачала головой горничная, впуская гостей в свою комнатку. – Всё-таки мы хозяйке неправду сказали.

Внутри было так тесно, что девушки едва помещались. Бринни сразу же усадила Мадален и Лину на кровать, а таз поставила на маленький столик, отодвинув в сторону лампу.

– Почему неправду? – удивилась Юта, закрывая за собой дверь. – Можем заодно и шитьём заняться.

– Нет уж, тебе я платье не доверю! Видела я, как ты шьёшь – стежки во все стороны скачут, словно котята по весне.

– Ну Мадален пусть шьёт, она аккуратная.

Юта уселась на единственный стул и торжественно поставила корзинку на колени. Мадален согласно кивнула.

– Доставай какую-нибудь работу, без дела скучно сидеть.

Бринни, поколебавшись, вручила ей уже смётанную нижнюю юбку и шкатулку с нитками, а сама уселась в ногах кровати, возле висевшего на стене свадебного платья, и достала моток кружева.

Тем времени Юта сняла с корзинки платок и вытащила из-под связки свечей тонкую тетрадку.

– Я записала все способы гадания, какие смогла вспомнить, – объяснила она. – Будем проверять по очереди. Способ первый – на горящую нитку.

– Никогда не слышала про такой, – удивилась Лина.

– Все берут по нитке одинаковой длины, – прочитала Юта, – поджигают их одновременно. Чья нитка догорит первой, та и выйдет замуж раньше всех. Нитки у меня где-то тут…

Она извлекла из корзинки моток коричневой пряжи. С помощью Лины отмерила четыре нити и раздала их девушкам.

– Держите их над тазом, – велела Бринни, отложив работу. – На всякий случай…

Все столпились у столика, вытянув руки с нитками. Юта чиркнула спичкой о коробок, который держала в свободной руке Мадален. Огонёк быстро перекинулся на нитки, и маленькое жадное пламя рвануло вверх.

– Ой! – воскликнула Юта, роняя нитку в таз. – Обожглась!

– Значит, твоя нить сгорела первой, – отозвалась Лина. – Моя вон вообще погасла…

– Не расстраивайся, – утешила её Юта, – понятно же, что это гадание неправильное. У Мадален тоже нитка погасла.

– Зато у Бринни догорела, – недовольно пробормотала Лина. – Ладно, давай следующий способ…

*

На первом этаже, в рабочей комнате Карэле, царил беспорядок. На обоих столах лежали детали разобранного пресса для отжима какао-масла. Они поочерёдно взмывали в воздух и протирались салфеткой, порхающей над ними. Кондитер с интересом следил за процессом: в исполнении Ивера даже самые скучные повседневные дела начинали выглядеть, как захватывающее магическое действо.

Сам Карэле, сидя в кресле, аккуратно прочищал щёткой фильтрующую сетку пресса. Эта работа была довольно нудной, но необходимой: от качества какао-масла зависит то, каким получится шоколад. Поэтому пресс следовало содержать в чистоте.

– Ты случайно не знаешь, что затеяли наши девчонки? – спросил кондитер, отложив щётку и тщательно протирая сетку с обеих сторон чистой тряпицей.

– Девичник? – предположил Ивер. – По крайней мере, меня туда не пустили.

Салфетка на мгновение застыла над центральным элементом пресса – металлическим цилиндром, но тут же снова набросилась на него.

– Юта утверждает, что они собираются помочь Бринни с платьем, но, честно говоря, не думаю, чтобы шитьё вызывало столько энтузиазма, – меланхолично протянул Карэле. – Впрочем, это их дело, мне просто любопытно.

– Завтра я всё для вас разузнаю, – пообещал невидимка.

– Думаешь, они тебе расскажут?

Ивер хмыкнул, бережно опуская цилиндр на стол.

– Это смотря у кого спрашивать… У Юты однозначно не стоит, да и наша молчаливая Мадален ничего не скажет. А вот Лина…

*

Пламя свечей отражалось в тазу с водой, слепя глаза мелкими бликами. На дне таза бледными утопленниками колыхались бумажки с именами потенциальных женихов – те, что так и не всплыли, когда их бросили в воду. Впрочем, «Ронрик» всё-таки сумел подняться в руки Лине, но был тут же отправлен обратно на дно: «Тот самый Ронрик, что работает у булочника? Толстый и наглый? Нет уж, не надо мне такого счастья!»

– Давай, Мадален, тяни, – решительно сказала Юта.

Мадален молча запустила руку под платок, расстеленный, за неимением других свободных поверхностей, на стуле. Разжала кулак, демонстрируя вынутое кольцо.

– Юта, это опять твоё! – воскликнула поражённая Бринни. – Что ни гадание – везде ты получаешься первой!

– Просто они все не работают, – отмахнулась девушка. – У меня и жениха-то нет! Лина, ну что там?

Лина, застывшая в уголке перед двумя зеркалами, поставленными друг напротив друга, печально помотала головой.

– Что-то я никого в них не вижу…

– Всё сходится! – фыркнула горничная. – Значит, жених будет невидимый. Ой!

– А ты не дразнись! – мстительно отозвалась Лина, щипая Бринни ещё раз.

– Тише вы! – шикнула Юта. – Сейчас как брызну водой!

– Даже не думай, – твёрдо сказала Мадален. – Платье испачкаешь, Бринни тебя убьёт.

– Ладно, давайте воск лить. Только я первая не буду.

– Ну, тогда я, – Бринни вытащила из подсвечника свечу и наклонила её над тазом. Воск потёк в воду, мгновенно застывая.

Девушки склонились над водой, рассматривая непонятную фигурку.

– Наверное, хватит, – решила Юта. – Смотри, капли уже мимо летят.

Горничная вернула свечу на место и выудила фигурку из воды. Покрутила её так и этак, перевернула.

– Домик! – радостно воскликнула она. – Смотрите, точно домик, вот эта ямка – окошко, а тут труба.

– А это что за закорюка? – ткнула Лина пальцем в кривой восковой нарост.

– Это яблоня, – уверенно ответила Бринни. – Мы её посадим возле дома, Тимс мне обещал. Юта, давай теперь ты!

Девушка взяла другую свечу, перевернув её над тазом. Тонкая струйка воска, подхваченная водой, свернулась и застыла.

– Кольцо, – констатировала Лина. – И даже не говори, что это гадание тоже неправильное! Что-то тут нечисто…

*

Юта шла по тёмным улицам, недовольно хмуря брови. Конечно, глупое восковое колечко она тут же выкинула в мусор, в отличие от Бринни, которая твёрдо решила показать свой «домик» внукам и бережно убрала в шкатулку. Если бы ещё выбросить тревожные мысли из головы…

Девушка мягко ступала по осенним листьям, влажным от мелкого дождя. Корзинка в такт шагам покачивалась на руке.

В конце концов, гадания – это глупости, решила Юта. Просто развлечения, и не стоит ожидать от них чего-то большего. В такой вечер совершенно незачем тревожиться.

Она закинула голову, подставляя дождю лицо. Капюшон накидки давным-давно сполз на плечи, и волосы намокли, завившись тугими, почти чёрными в темноте кудряшками.

Капли дождя оказались тёплыми, как весной, и пахли жасмином. В его аромат вплеталась острая и пьянящая нотка сырых листьев, и воздух выглядел густым – приходилось осторожно раздвигать его при каждом шаге, как складки тяжёлого, прохладного атласного занавеса. Стволы деревьев слабо мерцали голубоватым серебром. Юта сначала удивилась, но затем заметила в небе, прямо под тучами, полную луну, по которой тоже стекала вода, и поняла, что мокрая кора просто отражает лунный свет. Её руки, влажные от дождя, были такими же голубоватыми.

– Дождь, настоянный на лунном серебре, так крепок, что с непривычки можно и опьянеть, – произнёс кто-то, шедший рядом, ускользающий от взгляда, то и дело пропадающий в складках воздушного занавеса. – Две-три капли – ещё куда ни шло, но не больше, моя красавица. Иначе можете не найти дорогу домой.

Юта, действительно тайком слизывавшая сладкие капли с губ, покраснела.

– Дорогу я помню, – неуверенно сказала она.

– И всё же я вас провожу, – улыбнулся её спутник. Девушка почувствовала эту улыбку, не глядя на него: изменилась мелодия падающих капель, оттенок лунного света, узор бликов, пляшущих в воздухе. Она согласно кивнула, беря собеседника под руку. Та была твёрдой и надёжной, но, хоть Юта краем глаза видела ткань рукава в тончайших узорах, пальцы не ощутили материи. «Просто замёрзли», – подумала она.

До самого дома Юта так и не взглянула на своего провожатого, увлечённая калейдоскопом разноцветных голубых лучей, кружащихся на мостовой. Впрочем, ей незачем было смотреть, она помнила это лицо и так – разве можно было его забыть?

– Вы согласны выйти за меня замуж? – спросил он у самого порога.

– Конечно, – рассеянно отозвалась Юта.

– Первое слово дано, – поклонился её спутник и отступил на шаг, сливаясь с темнотой.

Девушка растерянно оглянулась. Надо же было так задуматься, что она не заметила, как дошла от кондитерской до самого дома! А о чём думала – даже не вспомнить. Хорошо ещё, что ноги сами принесли, куда нужно!

Юта рассмеялась над своей рассеянностью, поднялась на крыльцо и постучала в дверь.

*

Карэле аккуратно вытряхнул обжаренные какао-бобы с решётчатого противня на стол. Медным совочком насыпал из стоящего рядом мешка следующую партию, разровнял и отправил в печь, взглянув на часы. Затем сгрёб уже готовые бобы в ведро.

Что-то стукнуло о подоконник – второе ведро влетело в открытое окно и опустилось на пол.

– Минутку, Ивер, – оглянулся на шум Карэле. – Почти готово.

Секундная стрелка пробежала ещё полкруга. Кондитер ловко вытащил противень из печи, и горячие какао-бобы застучали по столу.

– А я выяснил, чем наши девчонки занимались вчера вечером, – сказал Ивер, терпеливо ждущий с той стороны окна.

– Как тебе удалось? – рассмеялся Карэле, отставляя противень в сторону.

– Уговорил Лину, как и собирался. Она сначала не хотела, но потом всё рассказала. Представьте себе, они гадали.

– Сейчас? Да ведь осень ещё и до середины не дошла, гадать пока не время, – кондитер изумлённо поднял глаза.

– Их Юта подбила, решила проверить, какие гадания правильные. У Бринни же свадьба через неделю, вот и пришлось ей поработать подопытным кроликом. Да только Лина говорит, что ничего не вышло, по всем гаданиям выйти замуж первой предстояло Юте. Ну, зато повеселились и платье дошили.

– Странно, – пробормотал Карэле, собирая обжаренные какао-бобы в ведро. – Чем-то мне это не нравится.

– Да что вы, дядя Карэле, – рассмеялся Ивер. – Просто девчонки развлекались, не сердитесь!

– Я и не сержусь, – кондитер легко переставил полное ведро на подоконник, и оно тут же взмыло в воздух, спустившись на ту сторону. – Просто беспокоюсь, не знаю даже, почему. Ладно, неважно. У нас ещё пара вёдер, и всё. Потом помочь тебе?

– Было бы неплохо, – признался Ивер. – С дробилкой я и сам справлюсь, но вот провеивать бобы от шелухи… Это же никакого терпения не хватает!

– Договорились, – кивнул Карэле.

На минуту он застыл у окна, глядя, как ведро, раскачиваясь взад и вперёд, летит к сараю в дальнем углу двора. Пальцы машинально заправили за ухо выбившуюся из косицы карамельную прядь. Затем кондитер вернулся к столу и, передвинув противень поближе, высыпал на него новую порцию какао-бобов из мешка.

*

Чуть позже, отдав Иверу последнее ведро, он закрыл окно и вышел в кондитерскую, чтобы пройти через пекарню во двор. Возле стойки толпились покупатели – после обеда у Карэле всегда было людно.

– Это же вишнёвые конфеты! А я просила ягодные! – негодующе восклицала молодая женщина в зелёной шляпке.

– Простите, сударыня, – Юта поспешно заменила коробку. – Сама не знаю, что со мной сегодня… Извините!

Карэле заглянул в кухню.

– Мадален, будь добра, смени Юту на пять минут.

Девушка кивнула, поспешно вытерла руки полотенцем и вышла к стойке. Карэле молча завёл Юту в свою рабочую комнату и прикрыл дверь.

– Присядь-ка, – сказал он ей, опускаясь в любимое кресло. – В самом деле, что с тобой сегодня такое? Ты не заболела?

Девушка робко устроилась на краешке табурета.

– Я здорова, господин Карэле, – виновато сказала она. – Просто всё из рук валится…

– В том числе чайник и две чашки, – кивнул кондитер. – Мне их не жалко, конечно, но, может, тебе пойти домой? Ты какая-то бледная.

– Просто плохо спала, – опустила глаза Юта. – Всё в порядке, честное слово! Я буду внимательнее!

Отпустив девушку за стойку, Карэле ещё некоторое время сидел в кресле, откинув голову на спинку. Не было никакого реального повода для беспокойства. Ничего, кроме смутного тревожного предчувствия. А предчувствиям следует доверять, решил он.

Поэтому вечером, когда Юта заглянула к нему попрощаться перед уходом, Карэле велел ей:

– Протяни руку.

Девушка вытянула левую руку, и кондитер завязал ей на запястье странный колючий браслет: крошечные красные перчики, какие-то веточки и желтоватые кусочки корешков, нанизанные на красную суровую нитку.

– Что это? – изумлённо спросила Юта.

– Оберег, – ответил Карэле, критически разглядывая своё произведение. – Пожалуйста, не расставайся с ним до утра. Если ночью станет мешать, сними и положи под подушку. Мне так будет спокойнее.

– Как скажете, господин Карэле, – пробормотала Юта, натягивая рукав платья пониже, чтобы спрятать браслет. Хорошо, что на улице уже темно и никто эти корешки и веточки не увидит…

*

Сегодня снова было пасмурно. Накрапывал мелкий холодный дождь, и Юта накинула на голову капюшон. Нелепый браслет выскользнул из-под рукава, но девушка поспешно затолкала его поглубже. Сухие веточки неприятно покалывали кожу.

Почему-то на улицах не было прохожих, хотя обычно в это время многие горожане возвращались с работы домой. Сквозь шум дождя пробивались только лёгкие шаги Юты. Фонари сонно мигали, пока не погасли совсем. Без них стало только светлее: снова из-под туч выскользнула луна, и мокрая мостовая засияла, словно выложенная перламутром.

Этим вечером лунный свет отливал холодной зеленью, и капли дождя под ним густели, превращаясь в тончайшие нити, натянутые до самой земли. Ветер, запутавшийся в сети, слабо звенел, но разорвать её не мог.

– Какие волшебные ткани соткут из этих нитей мастерицы, – проговорил, любуясь дождём, спутник Юты. – Прочные и невесомые, всех оттенков зелёного и голубого… Не подарить ли вам платье из этого дождя?

– Мне больше к лицу тёплые тона, – улыбнулась девушка. – Придётся подождать, пока листья на деревьях не покраснеют, до того мне не стоит принимать подарки.

Она поправила под капюшоном прядь волос, которая выбилась из причёски и лезла в глаза. Стоило только опустить руку, как нелепый браслет соскользнул вниз, царапая кожу всеми своими корешками и веточками, и Юта быстро, но незаметно натянула на него рукав. Мелькнула мысль, не снять ли его вовсе, но господину Карэле лучше было не перечить, особенно в мелочах. Тем более, что завтра утром хозяин наверняка спросит про браслет…

Она испугалась именно в этот момент: когда поняла, что вместо Юты из кондитерской, утренней Юты, знакомой и понятной, по улицам, текущим зеленоватым перламутром, идёт кто-то другой. И эту незнакомку не смущают плывущая под облаками луна и дождь из шёлковых нитей, словно бы она видела это тысячи раз, словно бы и не знала, что так не бывает.

Девушка сжала запястье правой рукой, и неровные края корешков впились в ладонь. Не отпуская браслет, Юта подняла глаза, но разглядела только быстрые серебряные блики, бегущие по дождевым струям вверх. Увидеть того, кто шёл рядом, ей мешал край капюшона, а повернуть голову она не посмела. Сейчас девушка не помнила его лица, но была уверена, что знает его всю жизнь.

Красота, не вмещающаяся в человеческий взгляд, пугала, и всё же Юта была счастлива здесь – как будто вернулась домой.

«Но мой дом совсем не такой!» – подумала она в панике, и тут же из-за дождя выплыли, придвинулись вплотную очертания знакомого крыльца.

– Вам пора, – мягко сказал её спутник. – Скажите мне на прощание, вы выйдете за меня?

Юта поняла, что так уже было вчера, но пока она вспоминала об этом, её губы сами сказали «Да».

– Второе слово дано, – шепнул незнакомец и скрылся, отодвинув в сторону сотканную из дождевых нитей блестящую ткань. Занавесь качнулась, возвращаясь на место, и на глазах Юты нити порвались, рассыпались каплями. Ветер бросил ей в лицо холодные брызги, приводя в чувство.

Юта всхлипнула, взбежала на крыльцо и отчаянно застучала в дверь.

*

Карэле откинулся в кресле и задумчиво потёр подбородок.

– Видимо, дело в тех гаданиях, которыми вы занимались позавчера, – сказал наконец он. – Сейчас неурочное время для них, и ты привлекла внимание кого-то из Сумеречных.

– Но ведь госпожа Алли гадает круглый год! – робко возразила Юта. Сидя на краешке табурета, она вертела на руке браслет из корешков, с которым наотрез отказалась расставаться, и не поднимала глаз.

– На картах, – кивнул Карэле. – И госпожа Нимм гадает на хрустальном шаре каждый день. И Лара Шеммели, которая пользуется старым способом с семью деревянными палочками. Они занимаются этим постоянно, потому что обращаются напрямую к тем законам, которые движут миром. А девичьи гадания задают вопрос не этим законам, а стихиям – воде, огню… И заодно тем, кто с этими стихиями связан. Поэтому для них отведена только четверть года, от Самайна до Имболка, а в другое время беспокоить Сумеречных не принято.

– Может быть, попросить у них прощения?

– Они не сердятся, девочка, – покачал головой кондитер. – И не наказывают тебя. Им просто интересно, и поэтому они играют с тобой. Они не злые, но и не добрые, потому-то и опасно привлекать их внимание – невозможно предугадать, чем всё обернётся.

– Он просто спрашивал, выйду ли я за него замуж, – Юта сжала пальцы на браслете, и маленький стручок перца, сухо хрустнув, сломался. Половинки упали на пол. – Во второй раз я не хотела отвечать, но всё равно сказала «да». Или хотела? Там… не просто хорошо. У меня было такое чувство, словно я наконец дома.

– Юта, это были не твои ощущения, а его. Ты воспринимала этот мир как тот, кто тебя туда привёл.

– Я была там очень счастлива, – еле слышно сказала девушка. – И знала, что иначе и быть не может, там просто не бывает по-другому.

– Охотно верю, – нахмурился Карэле. – Но человеку в таких местах не выжить. Именно потому, что мы не приспособлены для постоянного счастья. Твоё тело просто не справится с этим потоком. Ты умрёшь через несколько дней, хотя не стану отрицать – будешь при этом совершенно счастливой.

– Но ведь мастер Алесдер был там и не умер! – горячо возразила Юта, наконец поднимая на Карэле покрасневшие глаза. – И ему сказали, что он останется у Тёмных Соседей навечно, разве не так?

– Не так, – отрезал кондитер, вставая. – Разве Алесдер выглядел счастливым? Он был в другом месте, девочка. У Проказников много миров. И его увели в такой, который близок к нашему. Ты же попала намного дальше. Твой спутник выглядел и двигался как человек, правда? А это значит, что он находился очень далеко отсюда. Появись он здесь, ты бы с трудом смогла разглядеть его, и он показался бы тебе уродом. Наш мир искажает облик Сумеречных, но чем глубже мы заходим в их собственные миры, тем они становятся прекраснее. Да и не только они, а всё существующее…

Карэле достал с полки банку с кофейными зёрнами. Вытряхнул часть зёрен на ладонь, высыпал их в кофемолку и принялся перемалывать, давая Юте время разобраться с услышанным.

– Я знаю, что не должна хотеть туда, – наконец сказала девушка. – У меня же тут мама, и папа, и сестрёнка… Подруги и работа. А со временем будет своя семья. И всё-таки когда я думаю, что больше не вернусь в это место, мне словно бы ничего уже не нужно. Всё какое-то тусклое и бессмысленное.