Текст книги "Карэле Карэле и другие волшебные существа (СИ)"

Автор книги: Векша

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

Свинец, это Карэле помнит точно. Но свинцовые пластины прослоены сложным сплавом, а между внутренней и внешней сферами залита ртуть. Метеорит скрывается в круглом саркофаге размером в два раза больше человеческой головы. Тусклый металлический шар запирает излучение невидимости внутри себя.

В последний момент Абеле откалывает от камня небольшой кусочек, чтобы укрепить его на дне короба из того же сплава. Излучение осколка намного слабее: требуется почти месяц, чтобы помещённая в короб рубашка стала невидимой. Но Бенефор никогда не нуждался в большом количестве одежды.

А через две недели над домом Абеле взмывает в небо столб пламени.

Взмах карамельных ресниц отгоняет воспоминания. Тротуар пересекает луч света, падающий из открытой двери пивной. До Карэле доносятся шум и музыка. На окраинах Пата веселье не затихает допоздна, но не всякий рискнёт к нему присоединиться.

Свернув в переулок, кондитер стучит в дверь одной из лачуг. Довольно долго ничего не происходит, затем в окне мелькает огонёк. Наконец дверь открывается. Старик с быстрыми цепкими глазами приветливо кивает Карэле.

Несколько монет перебираются из кармана кондитера в карман старика, тот возвращается в дом. Еще через пару минут отворяется соседняя калитка. Старик выводит огромного чёрного кота. Даже на улицах Пата тот выглядит зловеще. А в ночных холмах этот кот, бесшумно несущийся по бездорожью, и вовсе походит на призрака, воскрешая в памяти легенды о Тёмной Охоте. Никто не рискнёт попасться подобному зверю на пути.

Держа кота за ошейник, Карэле сворачивает в соседний переулок – в глухих стенах нет ни одного окна. Дорога ведёт прочь из города – через лес и холмы, в сторону Шима.

– Пора! – говорит он. – Постарайся успеть до рассвета. Удачи!

Невидимый всадник вскакивает коту на спину, и тот срывается с места. Карэле смотрит ему вслед, но недолго – не проходит и минуты, как чёрный зверь исчезает в темноте, затерявшись среди лунных бликов и резких теней.

*

Инспектор Рорг прибыл в Шим к вечеру того же дня, когда он побывал в кондитерской Карэле. Не заходя в деревенскую гостиницу, где намеревался переночевать, он сразу отправился к дому вдовы Абеле. Саквояж инспектора весил немного, а идти предстояло часа два.

Едва заметная тропка, знакомая ему по прошлым посещениям Шима, вела через холмы. С последнего из них открывался прекрасный вид. Солнце уже клонилось к закату, нависая над горной грядой, замыкающей долину. Редкие рощицы деревьев были разбросаны тут и там, шелестя листвой под ветром. Одноэтажный коттедж, окружённый низким заборчиком, не вносил в картину особой дисгармонии. Он выглядел таким старым и неухоженным, что напоминал скорее творение природы, чем человеческих рук. Стены нуждались в покраске, да и расшатанную ограду стоило бы подновить…

«Ничего удивительного, – подумал инспектор, спускаясь с холма и направляясь к дому. – Вдове Абеле эта работа наверняка не под силу, да и денег на ремонт у неё, пожалуй, нет».

В силу профессиональной привычки инспектор отметил удачное расположение коттеджа: открытая местность не позволила бы никому подойти незамеченным. Впрочем, вряд ли хозяйку интересовали столь специфические преимущества.

Участок за оградой был полностью отведён под огород: по крайней мере, несколько видов овощей Рорг, в целом далёкий от ботаники, сумел опознать. Переложив саквояж в другую руку, он отворил калитку и прошёл по дорожке к дому. Шторы на окнах были задёрнуты, и всё же (ещё одна профессиональная особенность!) инспектор чувствовал на себе чей-то изучающий взгляд.

Не позволяя себе оборачиваться, чтобы не выглядеть подозрительно, Рорг постучал в дверь – уверенно, но не чрезмерно настойчиво. Затем, ожидая ответа,небрежно оглянулся, как бы любуясь панорамой холмов. Никого.

За дверью послышались шаги.

– Кто там? – раздался женский голос. Инспектору он показался неуверенным и слегка надломленным. Впрочем, делать выводы было рано.

– Прошу прощения за беспокойство, – отозвался он. – Я приехал по поручению господина Карэле, кондитера. Ваш муж когда-то работал с ним. Меня зовут Рорг.

За дверью что-то загремело. Щёлкнул замок, упала цепочка.

– Проходите, – невысокая худощавая женщина с растрёпанными седыми волосами посторонилась, пропуская инспектора в дом.

Рорг поклонился, незаметно окидывая её цепким взглядом. Лёгкое летнее платье из тёмно-зелёной ткани, старое, однако чистое. Лицо с глубокими морщинами у рта, маленькие, но сильные на вид руки. Хозяйка дома не производила впечатления сумасшедшей, и это давало надежду на то, что разговор с ней окажется плодотворным.

– Значит, вы приехали к моему мужу? – переспросила Тинда Абеле, растерянно улыбнувшись инспектору, и он понял, что поторопился с выводами. Взгляд хозяйки внезапно скользнул куда-то в сторону, став потерянным и недоумевающим, словно она пыталась что-то вспомнить и не могла. – А его нет. Он вышел… не помню, куда. Но это ничего, Бенефор скоро вернётся! Я уверена, уже очень скоро! Вы можете его подождать.

– Благодарю, – сдержанно произнёс инспектор, проходя по знаку хозяйки в маленькую скромную гостиную. Мебель была старой, покрывала и подушки – вытертыми, однако всё содержалось в чистоте и порядке. Занавески были наглухо задёрнуты, но хозяйка, подойдя к окну, отдёрнула их, впуская в комнату солнечный свет.

– Здесь душновато, – произнесла она с извиняющимися нотками и открыла окно. – Но сейчас всё будет в порядке. Сделать вам чаю?

– Да, если можно, – отозвался инспектор, ставя саквояж на пол.

Вдова Абеле неслышно выскользнула из гостиной, и Рорг воспользовался её отсутствием, чтобы осмотреться. Ничего необычного: стол, покрытый застиранной скатертью, кресла, комод с несколькими безделушками…

Над комодом висел портрет в рамке, и инспектор подошёл ближе, чтобы его рассмотреть. В женщине он сразу узнал Тинду Абеле – она счастливо улыбалась, и это делало её чуть-чуть моложе, но в целом она выглядела так же, как и в действительности. Разве что седые волосы были собраны в аккуратную причёску.

Рядом с ней, обнимая за плечи, стоял мужчина – высокий, с тёмными, слегка растрёпанными волосами и крупными, жилистыми кистями рук. У него была открытая улыбка и смеющиеся глаза. Несомненно, это и был Бенефор Абеле.

Муж Тинды выглядел её ровесником, хотя ему не исполнилось и тридцати, когда он умер. Но рисунок запечатлел и первую седину, и морщинки на лице. «Портрет рисовали с её слов», – понял инспектор. – «Она попросила художника нарисовать мужа таким, каким он был бы сейчас. Странный получился рисунок».

Хозяйка дома вернулась, неся поднос с чайником и чашками, и Рорг подошёл к столу.

– Я должен кое-что передать вам, – сказал он. – От господина Карэле.

– Вот как? – рассеянно отозвалась Тинда Абеле, наливая ему чашку. – Это очень мило.

Инспектор достал из саквояжа коробку конфет, и женщина с некоторым удивлением взглянула на неё.

– Господин Карэле не забыл, что вы очень любите его шоколад, – пояснил Рорг, и вдова Абеле расплылась в улыбке.

– Конечно! – воскликнула она. – Милый Карэле!

– И ещё кое-что, – произнёс молодой человек, передавая ей письмо, коорое Тинда Абеле поспешно распечатала.

– Вы извините меня? – спохватилась она, взглянув на инспектора. – Я должна немедленно узнать, как дела у нашего старого друга!

– Разумеется, разумеется, – кивнул Рорг.

Вдова Абеле погрузилась в чтение, иногда кивая головой или улыбаясь. Читала она медленно и очень внимательно, словно бы сосредоточение на письме требовало от неё дополнительных усилий. Наконец она подняла глаза от листа, смахнув непрошенную слезинку.

– Милый Карэле, – задумчиво повторила женщина, складывая письмо и убирая его обратно в конверт. – Он всегда так помогал нам! Бенефору будет приятно получить от него весточку. Мы давно уже не виделись…

– Я много слышал о вашем муже, – почтительно произнёс инспектор. – Выдающийся учёный! Мне довелось прочесть некоторые его научные статьи, и я был поражён его знаниями.

– О, да, – расцвела Тинда. – Так приятно это слышать!

– Я и сам занимаюсь наукой, – скромно признался Рорг. – Некоторые мои исследования лежат в смежных темах. Поэтому я заинтересовался трудами господина Абеле. К сожалению, найти удалось не так уж много. Признаюсь, я позволил себе побеспокоить вас с целью отыскать его неопубликованные работы.

Тинда всхлипнула.

– Всё погибло! – с отчаянием произнесла она, закрывая лицо ладонями. – В том пожаре… Все труды Бенефора, все рукописи – ничего не осталось!

Она зарыдала, запустив пальцы в седые волосы. Инспектор нахмурился. Должностные обязанности должны были приучить его хладнокровно выдерживать подобные сцены, однако на практике Рорг всякий раз терялся, не понимая, что делать с плачущими женщинами. Он забормотал что-то фальшиво-успокоительное, но вдова Абеле вдруг решительно подняла голову и вытерла слёзы.

– Впрочем, что это я? – улыбнулась она. – Простите, инспектор! В конце концов, пожар – это ещё не конец. Главное, что Бенефор жив. Он сумеет восстановить все свои рукописи и продолжит исследования, я уверена. Знали бы вы, какой он целеустремлённый!

Инспектор кивнул, почувствовав себя ещё более неуютно. Пожалуй, непоколебимая уверенность Тинды Абеле в том, что её муж жив и здоров, была намного хуже рыданий.

– Вы уверены, что ничего не сохранилось? – спросил он на всякий случай.

– Конечно, – твёрдо ответила Тинда. – Мне ли не знать! Взорвалась-то как раз его лаборатория, где хранились все записи.

Она вдруг снова всхлипнула, но, к облегчению инспектора, сумела взять себя в руки.

– Мне бы так хотелось вам помочь, – грустно сказала она. – Вы подождёте Бенефора? Я уверена, он вот-вот вернётся. Для него таким удовольствием будет поговорить с вами!

– Нет-нет, боюсь, мне пора, – поспешно отозвался инспектор. Атмосфера этого дома действовала на него угнетающе. Рорг многое успел перевидать за время своей службы, но тихое сумасшествие Тинды Абеле пугало его внезапными переходами от отчаяния к оптимизму. Ему становилось не по себе при виде того, как эта женщина упрямо отрицает очевидное, пытаясь хотя бы в собственном воображении воскресить погибшего мужа. И Роргу не хотелось бы оказаться поблизости, в ту минуту, когда Тинда излечится (если это возможно) от своего безумия и поймёт, что Бенефора Абеле уже двадцать лет нет на свете.

Хозяйка безропотно проводила его к двери. Инспектору показалось, что её мысли витают где-то далеко, но он предпочёл не задумываться о том, что творится у Тинды Абеле в голове.

Выйдя за дверь, молодой человек пересёк огород и, притворив за собой калитку, направился через холмы в сторону Шима, покачивая саквояжем. Через десять минут его силуэт, слегка размытый в летних сумерках, скрылся за гребнем холма.

Тинда Абеле, смотревшая вслед инспектору из окна гостиной, вернулась к столу и скептически хмыкнула, глядя на коробку шоколадных конфет. Занавески вдруг взметнулись, и что-то негромко стукнуло по полу.

– Молодчина, как обычно! – с нежностью сказал мужской баритон. Раздался звук поцелуя, и Тинда улыбнулась.

– Вот письмо от Карэле, – протянула она конверт своему невидимому собеседнику.

Конверт взмыл в воздух, из него выскользнул лист бумаги и развернулся. Судя по высоте, на которой висело письмо, читающий его был немалого роста.

– Старая лисица! – рассмеялся мужчина. – Как ловко он намекает на то, чтобы мы с тобой были осторожны! Слушай, у меня предчувствие, что сын нас вот-вот навестит, чтобы рассказать то, что нельзя было написать в письме. Похоже, этот Рорг может создать немало проблем.

– Справимся, – отозвалась его жена, собирая растрёпанные волосы. – Когда это мы отступали перед трудностями, Бенефор? А по Иверу я очень соскучилась. Надеюсь, предчувствие тебя не подведёт…

*

Карэле наводил порядок на своём столе в кабинете, разбирая скопившиеся бумаги. Он то и дело отвлекался от работы, поглядывая в окно, за которым сияло тёплое солнечное утро. Сосредоточиться на деле сегодня не удавалось.

В дверь кабинета постучали.

– Это я, дядя Карэле!

Кондитер поспешно отпер дверь.

– Наконец-то! Ну, рассказывай. Что с инспектором?

– Он всё-таки меня опередил, – сообщил его невидимый собеседник. Отпечатки подошв прошлись по ковру и замерли перед креслом. Ивер уселся в него, не переставая говорить. – Явился к маме вечером того же дня, представляете? Она разыграла ему обычный спектакль – хорошо, что я этого не застал. Терпеть не могу, когда мама изображает из себя сумасшедшую! Кстати, она просила поблагодарить за конфеты. Как только этот Р-р-р вручил ей коробку, она сразу поняла, что дело неладно: не могли же вы забыть про её аллергию на шоколад. Так что мама первым делом прочла письмо, а потом изложила ему ту же версию. Дорогая Тинда, как жаль, что мы не виделись много лет, и всё такое.

– Значит, всё прошло успешно? – с облегчением спросил Карэле.

– Само собой! Между прочим, я наконец уговорил отца избавиться от его ненаглядного «феномена». Он до сих пор что-то там исследовал, но я намекнул, что мне светит прогулка в Бхарат в компании ребят из Агентства, и старик сдался.

Карэле хмыкнул, усевшись на край стола.

– Вот это, я понимаю, достижение!

– Ну, он всё ещё пытается выяснить, как долго невидимость будет передаваться по наследству. Для него это больная тема… В общем, на днях в Шиме была сильная гроза, и мы к ней подготовились. Дождались молнии поярче, а гром обеспечили сами, у отца отличная взрывчатка. С горы сошёл оползень, накрыл ту долинку – словно водой подмыло, не придерешься. Мама ходила, проверяла. Сказала, что и следа не осталось.

– А что Рорг? – поинтересовался кондитер.

– Да ничего. Он на тот момент был ещё в Шиме – расспрашивал местных, но, по-моему, без особого успеха. Пометался в долине на следующий день, а что он мог сделать? Так и уехал ни с чем. Провал даже раскопать невозможно – мы закладывали взрывчатку и внизу, и по склону, так что всё перемешалось. Шимскому феномену конец.

– Будем надеяться, что это поможет, и инспектора мы больше не увидим, – пробормотал кондитер.

Он подошёл к окну. В небе мелькали стрижи, утреннее солнце пригревало красные крыши домов.

На углу, у перекрёстка, на столбе с указателем «Кондитерская Карэле» весело блестел большой шар. И только несколько человек знали, что под слоем зеркальных осколков, в свинцовом саркофаге, дремлет метеорит, способный изменить судьбу всего мира.

IV. Яблочная пастила с девятью специями

Ветки, усыпанные тяжёлыми розоватыми яблоками, свисали через забор. Тимс сорвал одно, вытер об рукав рубашки и расправился с ним в три укуса.

– Это кто тут ест наши яблоки? – раздался у него над ухом суровый девичий голос.

Тимс отшвырнул огрызок, схватил девушку в охапку и закружил по переулку. Та хохотала и отбивалась.

– Как ты так незаметно подкралась? – наконец спросил парень, отпуская её.

– Просто ты слишком громко хрустел яблоком, – рассмеялась девушка, убирая за ухо светло-русую прядку. – Ох, Тимс, у меня волосы растрепались, на кого я теперь похожа?

– На первую красавицу Пата, – ответил тот с улыбкой, любуясь ямочками, которые появлялись на её щеках всякий раз, когда девушка улыбалась. – Смотри, Бринни, что я тебе принёс.

Парень вынул из кармана изящный медный браслет с чеканкой и надел его девушке на запястье.

– Какое чудо! – ахнула она, разглядывая тонкий узор. – Спасибо! Ты уже настоящий мастер, честное слово!

– Пока нет, но скоро буду, – поправил её Тимс. – Через два месяца. Скорее бы Мабон! Сдам экзамен, смогу зваться мастером-кузнецом, и мы с тобой поженимся и уедем.

Бринни залилась краской, но согласно кивнула.

– А всё-таки до мастера Алесдера мне пока далеко, – вздохнул парень. – Я, конечно, со временем тоже научусь, но пока могу только смотреть и завидовать. Ты бы видела, какой он сделал ажурный ларчик! Настоящая эльфийская работа!

Девушка протестующе вскрикнула.

– Что ты! Не называй их по имени! И не сравнивай человеческие вещи с тем, что они делают, они очень ревнивы!

Тимс, смеясь, притянул её к себе.

– Что за суеверия?

– Вовсе не суеверия. Госпожа Алли то же самое говорит. Не надо привлекать их внимания! Хоть сейчас и день, а всё равно опасно.

– Ладно, ладно, не буду, только не сердись. Ничего, вот переедем в Саммель, и ты забудешь про эти глупости.

– Нет, Тимс, – Бринни твёрдо взглянула на него, – я не забуду.

– Ну хорошо, – парень поцеловал её в висок, – говорю же, не сердись. Поедем кататься на лодке в следующий понедельник?

– Ох, нет, я не смогу.

– Почему? У тебя же выходной?

– Так яблоки поспели! – девушка рассмеялась, глядя на ничего не понимающего Тимса. – Я же тебе рассказывала. Мы будем варить яблочную пастилу, это такая традиция. Все помогают, даже госпожа Мона, которая сладкого терпеть не может. Это всегда делается в понедельник, когда кондитерская закрыта.

– Но тебе ведь необязательно делать эту пастилу? – нахмурился парень. – Ты же горничная, а не кухарка.

– Ничего ты не понимаешь, – улыбнулась Бринни. – Это же как праздник! Все собираются вместе, рассказывают истории, пьют яблочный сидр. А потом делят пастилу поровну. Для меня это будет в последний раз, так что я ни за что не пропущу этот день.

– Ну хорошо, – смирился Тимс. – Когда купим домик в Саммеле, посажу для тебя яблоню. Будешь возиться со своей пастилой сколько угодно!

– Спасибо, – девушка поцеловала его в щёку. – А теперь мне пора идти, пока госпожа Алли не хватилась.

*

Карэле разминал в пальцах кусочек воска, задумчиво глядя в окно. На столе ждали ещё несколько тщательно отмеренных кусочков того же веса. Им предстояло стать новой формой для конфет – кондитеру пришло в голову, что пухлые шоколадные звёздочки имеют все шансы понравиться покупателям.

За окном наплывали на город летние сумерки. Воздух густел, впитывая прозрачную небесную синеву. Промелькнула первая летучая мышь, торопящаяся на охоту.

Тонкие пальцы Карэле мяли воск, вытягивая лучи звёздочки и сглаживая неровности. Мысли его витали далеко.

Рядом с кусочками воска стояла небольшая баночка с гиной. Полчаса назад кондитер достал её из запертого ящика стола. «Чтобы решить, положить в пастилу или нет», – сказал он сам себе.

Соврал, конечно же. На самом деле его волновало совсем другое. Дождаться ли возвращения того паренька, бывшего поэта? Или выдать секрет семьдесят девятой специи капитану Сангри, который возит ему сахар и какао-бобы?

Первая звёздочка легла на стол. Карэле взял второй кусочек воска.

Джайс Сангри, несомненно, справится. Такая задача как раз для него. Отыщет места, где растёт гина, наладит заготовку. И даже станет поставлять Карэле новую специю по льготной цене – не так уж много и нужно для провинциальной кондитерской, эта тайна стоит гораздо больше.

Вторая звёздочка отличалась от первой, но недостаточно. Подумав, кондитер взял со стола деревянную палочку и добавил по паре глубоких бороздок на каждом луче.

Хороший план. Жаль, что тот паренёк, бывший поэт, блуждающий сейчас где-то в джунглях Ифри, совершенно в него не вписывается.

Карэле вздохнул, раскатывая между ладонями третий кусочек воска. Пока никто, кроме них двоих, не знает о гине, у того паренька, бывшего поэта – и почему он не назвал своё имя? – есть шанс найти своё место в мире. Безо всяких волшебных дверец и прочей ерунды…

К тому моменту, когда на стол легли шесть похожих, но всё-таки разных восковых звёздочек, кондитер уже смирился со своей участью. В конце концов, он вполне может подождать. То, что есть в баночке, наверняка удастся растянуть на два-три года. Если к концу этого срока бывший поэт так и не объявится, то у капитана Сангри появится возможность разбогатеть. Но не раньше.

А в пастилу, разумеется, гину стоит добавить. Пусть на этот раз в ней будет десять специй.

*

Мастер Алесдер аккуратно развернул тряпичный свёрток на верстаке, стоящем во дворе кузницы. Разложил восковые звёздочки, придирчиво осмотрел каждую, прикасаясь самыми кончиками пальцев. Огромные ручищи кузнеца обращались с заготовками на удивление бережно.

– Годится, – наконец сказал он Карэле, который ждал рядом. – Сегодня же начнём делать форму, дня через три будет готово.

– Прекрасно, – кивнул кондитер, – тогда я жду.

– Тимс принесёт её к тебе домой, как обычно. Кстати, а свою яблочную пастилу с девятью специями ты в этом году будешь варить?

– В понедельник, – рассмеялся Карэле. – Ты неисправимый сладкоежка, Алесдер.

– Да больно уж она вкусная, – усмехнулся кузнец. – Не понимаю, почему ты не делаешь её на продажу. Я бы первый брал корзинами.

Карэле присел на край верстака.

– Ты пойми, – покачал он головой, – для нас день, когда мы делаем пастилу – праздник. Именно потому, что это единственный день в году. Если я начну варить её постоянно, праздника больше не будет. А он стоит дороже, чем я на этом деле заработаю.

– Резонно, – признал кузнец.

– Не волнуйся, тебе я твёрдо обещаю твою долю пастилы. Пару листов мы оставляем специально для близких друзей.

– Ловлю на слове, – широко улыбнулся Алесдер. – Слушай, я же тебе не показывал, какую штуку сделал на той неделе.

Он скрылся в кузнице, но через минуту вернулся, бережно неся на широкой ладони ажурный железный ларчик. Карэле осторожно взял его в руки.

Тонкие металлические стебли плюща, переплетённые друг с другом, служили стенками ларчика. Листья на них выглядели живыми. Замочная скважина пряталась в самом крупном листе, слегка загнутом сбоку. Ларчик был поразительно лёгким, однако весь его вид говорил о прочности и надёжности.

– Потрясающе, – признал Карэле. – Я всегда знал, что ты лучший мастер в городе, но не ожидал от тебя такой ювелирной работы.

– Действительно, – скромно согласился кузнец, – удачная вышла вещица. Прямо-таки эльфий…

Договорить он не успел: узкая ладонь кондитера надёжно запечатала кузнецу рот.

– Алесдер! – укоризненно сказал Карэле. – Конечно, мы с тобой сейчас в кузнице, и на дворе день, но это не повод поминать Добрых Соседей по имени, да ещё и сравнивать с их работой вещь, сделанную из холодного железа.

– Ерунда, – отмахнулся кузнец, легко избавляясь от ладони Карэле. – Это всё твои суеверия.

– Будь осторожен, Алесдер, – мрачно отозвался тот. – Так недолго и беду накликать.

*

О том, что произошло, они узнали в субботу, когда Тимс принёс в кондитерскую новые формы, бережно завёрнутые в тряпьё.

– Исчез в ночь на пятницу, – рассказывал растерянный подмастерье в пекарне, – да так и не объявился.

– В полицию заявляли? – спросил Карэле, хмуря брови.

– В тот же день, – ответил Тимс.

– И что? – нетерпеливо подтолкнула его тётушка Нанне.

– Всех опросили, да без толку. Вечером мастер ушёл, чтобы самому отнести один важный заказ, добрался благополучно, отдал. И пропал. Учёную крысу приводили, та дошла по его следу до окраины, встала перед каким-то холмом и дальше – ни в какую. Ненормальная…

– Перед холмом… – протянула Бринни, и Карэле кивнул.

– Похоже, ты права, девочка. Особенно если Алесдер хвалился своей новой работой везде, а не только в кузнице. Они бы такого не потерпели.

– О чём вы опять? Об этих… Соседях? Всё это полная чепуха, мастер так и говорил! – сердито воскликнул Тимс.

– Говорил, – подтвердил Карэле. – А теперь он пропал.

– Он обязательно вернётся! – парень бросил на кондитера возмущённый взгляд и выскочил за дверь. Бринни кинулась за ним.

*

Девушка вернулась через полчаса, на ходу вытирая глаза. Карэле, достававший из форм остывшие конфеты, видел через окно, как она проскользнула в калитку и направилась к двери пекарни. Однако так и не вошла – через минуту Бринни появилась по ту сторону окна.

– Извините, господин Карэле, – грустно сказала она.

Непонятно было, за что горничная извиняется: за свой уход или за то, что отвлекает кондитера от работы. Однако он невозмутимо кивнул.

– Всё в порядке.

Бринни тяжело вздохнула. Карэле перевернул медную форму, но из неё выпала только пара конфет. Кондитер мягко постучал по форме специальной деревянной палочкой – короткой, но тяжёлой, обтянутой войлоком, чтобы не повредить металл.

– Как вы думаете, мастер Алесдер найдётся?

Карэле тоже вздохнул, отставляя пустую форму в сторону.

– Всё возможно, – мягко сказал он, перекладывая конфеты со стола в коробку. – Почему бы и нет?

– Он ведь такой хороший человек, – горячо подхватила Бринни. – Может быть, Маленький Народец не очень рассердился на то, что он говорил? И скоро его отпустит.

– Может быть, – повторил Карэле, отворачиваясь от окна. Он взял со стола несколько коробок с шоколадом и вышел с ними в смежную комнату, служившую складом. Шансов на то, что Проказники «не очень рассердятся», было немного. Пчела не умеет кусать слегка, такова уж её природа. И обитатели холмов ничуть не лучше пчёл: они ничего не делают наполовину.

Разложив коробки по полкам, кондитер вернулся к столу, прихватив новую партию заполненных форм. Бринни всё ещё не ушла.

– Господин Карэле, – робко сказала она, – можно спросить? Почему мы всегда называем их разными именами? Я знаю, что это правильно, но не знаю, почему. А мне нужно обязательно объяснить Тимсу.

– Это просто, девочка, – отозвался тот, переворачивая очередную форму. – Нужно менять имена как можно чаще, чтобы ни одно из них не прилипло к ним и не стало настоящим. Только и всего. Тебе приходилось слышать про людей, которые слишком увлеклись выбранной ролью и играли её так усердно, что маска стала их истинным лицом?

– Наверное, да, – неуверенно сказала Бринни.

– Вот и с именами то же самое. На самом деле то название, которое так неосмотрительно использовал Алесдер – вовсе не их настоящее имя. Как и предыдущее, которого ты, наверное, даже не слышала. Однако мы звали их так слишком долго, и придуманные имена получили силу. А первого их имени никто не знает. Поэтому у нас нет власти над Лёгкими Танцорами, зато они всегда чувствуют, когда мы о них говорим, стоит только использовать неверное слово.

– Теперь понятно, – кивнула девушка. – Спасибо… А наши собственные имена, господин Карэле? В них тоже есть какая-то сила?

– Только в истинных, – улыбнулся кондитер. – Но мало кому из людей удаётся найти своё истинное имя.

*

По понедельникам кондитерская не работала, но Карэле всё равно варил шоколад. Он отдыхал в воскресенье. За это время посетители успевали раскупить все сделанные накануне запасы конфет, и на следующий день в его рабочей комнате снова поскрипывала тяжёлая ручная мельница, перетирающая сахар и дроблёные какао-бобы, а на плите неспешно нагревались котлы с шоколадом.

У остальных работников в этот день был выходной, однако девушки прибежали в кондитерскую с самого утра. Отмеряя ингредиенты, Карэле видел в окно, как они со смехом натягивают под яблоней старую простыню, держа её за углы. Верхние ветки яблони тряслись, как от сильного ветра, и яблоки летели вниз.

– Ивер! – крикнул кондитер в окно. – Осторожнее!

– Хорошо, дядя Карэле, – донеслось сверху.

Тётушка Нанне явилась чуть позже, когда вёдра с вымытыми яблоками уже стояли в пекарне. Разливая шоколад по формам, Карэле слышал, как она руководит своими подопечными, ругая Юту за небрежно срезанную кожуру.

Затем вниз спустились госпожа Алли и Мона, до того готовившие на всех обед в верхней кухне, и дело пошло веселее. Усевшись во главе стола, хозяйка ловко расправлялась с яблоками, очищая их и тут же нарезая на четвертинки. Трудно было сказать, сколько ей лет – невысокая, полноватая, с огромными смеющимися глазами, она и сейчас была красива. Пышные тёмно-каштановые пряди выбивались из-под платка, которым Алли повязала голову перед работой, но она уже махнула на них рукой, не успевая поправлять.

К тому моменту, когда Карэле закончил протирать детали ручной мельницы, тазы с очищенными яблоками занимали оба стола. Из-за них соблазнительно выглядывал небольшой бочонок свежего яблочного сидра, заказанный специально к этому дню.

Наконец два ведра заполнились мелко нарезанными яблоками. Лина и Мадален вымыли медные котлы, в которых обычно варился шоколад, и первая партия будущей пастилы отправилась на плиту. Старый Роним, исполнявший при кондитерской обязанности дворника, истопника и разнорабочего, выпил со всеми первую кружку сидра и, прихватив кувшин со своей порцией, отправился в подвал, чтобы поддерживать огонь.

От сидра разговоры стали громче, а смех – чаще. Только у Бринни в глазах нет-нет, да мелькала печаль, но она старалась не показывать виду, старательно размешивая яблочное повидло и отвечая на шутки Юты, стоявшей у соседнего котла.

Тётушка Нанне успевала повсюду, то добавляя в котлы сахар, то отправляя девушек готовить противни, которые следовало застелить пергаментной бумагой.

Карэле колдовал над чугунной ступкой, растирая в ней одну за другой все девять специй и шутливо щёлкая по носу тех, кто пытался подсмотреть, что он туда добавляет. Даже невидимка Ивер не преуспел в этом деле, хоть и сумел избежать щелчка.

Напоследок Карэле достал из кармана заранее приготовленный пузырёк и высыпал в ступку ароматный светло-коричневый порошок гины. Тщательно размешал все специи, торжественно отмерил по большой ложке смеси в каждый котёл.

– А запах-то какой! – ахнула тётушка Нанне. – Аж голова кругом. Что вы туда положили, господин Карэле?

Тот промолчал, с загадочной улыбкой выслушивая предположения, несущиеся со всех сторон.

– Не скажет, – резюмировал Ивер.

– Не скажу, – подтвердил Карэле. – Но…

Он обвёл всех взглядом и наконец решился.

– Но зато я вам кое-что покажу. Если вы уберёте тазы вон с того ларя.

– Ты серьёзно? – ахнула Алли, прекрасно знающая, что скрывается за ларём.

– Так надо, – кивнул он ей. – Пока не стоит спрашивать, зачем.

Тазы мгновенно переместились на последнюю свободную поверхность – верхнюю доску пресса для отжима какао-масла. Карэле привычно вытащил из ларя мешок с бобами, дожидающимися обжарки, и отправил его в угол. Второй мешок, укоризненно цыкнув, вынул Ивер.

Кондитер сдвинул пустой ларь вбок и отступил, позволяя всем разглядеть маленькую железную дверцу в стене.

– А я с самого начала знала, что это не та дверца, которая на виду. Но я думала, она меньше, – растерянно сказала Юта. – Думала, совсем как отдушина. Никогда не понимала, как вы сквозь неё пролезли.

Мадален молча отобрала у неё деревянную лопаточку и принялась энергично размешивать повидло, оставленное без присмотра.

– Как видишь, ребёнок или человек хрупкого сложения вполне может тут протиснуться, – улыбнулся Карэле. – Сейчас я её открою.

– Вы же не собираетесь от нас уйти? – с ужасом воскликнула Мона.

– Нет-нет, – поспешно отозвался кондитер, не ожидавший такой реакции от сдержанной и суховатой экономки. Остальные, судя по их лицам, были поражены не меньше.