Текст книги "Игры иерархов (СИ)"

Автор книги: Веден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Глава 22

Несколько мгновений я молчал, задумавшись – о человеческих чувствах, о Великом Древнем, и о Бинжи. Близость ко мне усиливала опасность, в которой находился подросток. Иномирный демон слишком сильно меня ненавидел, слишком сильно хотел уничтожить – как быстро он додумается прийти к людям, которые меня окружают?

А если уже пришел?

Если уже начал вползать в их разум и душу со своим ядом фальшивых обещаний и вполне реальных угроз?

Я посмотрел на подростка. В конце концов, что мешало мне рассказать ему о той опасности, в которой он был? В которой были все маги – да и не маги, возможно, тоже.

– Бинжи, выслушай меня очень внимательно, это важно, – и я рассказал ему о Великом Древнем всё, что знал сам. Рассказал о том, как он принимает облики умерших людей, как обещает невозможное, как желает пробраться в наш мир, чтобы насытить свой вечный голод. Рассказал о страшных разрушениях, которые он принесет миру, если сумеет добиться желаемого. Рассказал о бывшем иерархе Сантори и о дюжине одержимых, так яро меня ненавидевших и желавших принести в жертву.

Промолчал только о том, как я разрушил гнездо Великого Древнего под столицей – слишком много было в той истории намешано такого, что озвучивать лишний раз не стоило.

Бинжи слушал молча, впитывая каждое слово, и вопросов не задавал. И лишь в самом конце произнес:

– Я никогда не буду служить тому, кто тебя ненавидит и желает уничтожить. Никогда.

И это прозвучало такой же правдой, как и все его предыдущие слова.

* * *

Первым, к кому я заглянул, оказался комендант. При моем появлении он, слегка покачивавшийся в тот момент на стуле, переменился в лице и дернулся назад так сильно, что вместе с этим стулом и упал.

М-да. Говорящая реакция.

– Помочь? – поинтересовался я вежливо, наблюдая, как он копошится на полу.

– Нет-нет, – комендант сумел встать на четвереньки и теперь силился подняться на ноги. – Не утруждайте себя, д-дорогой Рейн. Право, я так рад видеть вас живым, – голос у коменданта заметно подрагивал – очевидно, от избытка радости.

– Благодарю. Как удачно я к вам заглянул – везде пусто, тихо, никто разговору не помешает. – Я выбрал самый удобно выглядящий стул для посетителей и устроился на нем.

– Р-разговор? – коменданту, наконец принявшему вертикальное положение и вновь севшему за стол, явно хотелось сказать, что он ужасно занят, но страх не позволял. Страх как с того времени, когда я припугнул его Северной Канцелярией, так и новый, явно подцепленный от расползшихся обо мне слухов.

– Почему вы не вмешались в ситуацию с Бинжи и не прекратили издевательства?

– Так… мальчишки же. Всегда безобразничают. Побесятся и перестанут, – он было скрипуче засмеялся, но под моим взглядом запнулся на половине смешка. Причем искренности в его ответе я не услышал ни капли.

– Если вы не в силах совладать со студентами, почему не переселили его в другое место?

– А… Ну… Так куда переселять-то?

– Варианты всегда есть. Уверен, если пройдусь по дормиториям, то найду.

Лицо коменданта стало таким кислым, что я понял – найду обязательно, места есть, и много.

– И воровство. Почему вы ничего не сделали для поимки вора?

Взгляд у коменданта забегал по комнате. Впрочем, он тут же взял себя в руки и подчеркнуто искренне уставился мне в глаза.

– Да какое воровство, дорогой Рейн! О чем вы говорите? Откуда у этого безродного мальчишки деньги? Если только он сам у кого-нибудь не украл.

Комендант лгал, и я слышал это практически в каждом его слове.

Я прищурился.

– А может, вы тоже в доле? Может, воры с вами делятся, потому вы даже не пытаетесь их ловить?

– Да что вы такое говорите! Я? Да никогда! – комендант от возмущения аж вскочил на ноги – только вот было это возмущение насквозь фальшивым. Честно, я даже не ожидал, что высказанное наобум обвинение вот так подтвердится.

Как интересно. Но разберусь со всем этим я чуток попозже, и не один.

– Тогда в следующий раз, когда к вам придут с жалобой на воровство, расследуйте все как следует, – произнес я таким тоном, будто бы поверил в игру коменданта, и тот, облегченно выдохнув, тут же закивал.

– А сейчас меня интересует кое-что другое, – продолжил я, перебив его согласное бормотание. – Комната на третьем этаже, где произошло жертвоприношение, все еще свободна?

Можно было и не спрашивать – в том, что никто туда не заселился, я убедился прежде, чем заглянул в кабинет коменданта.

– Д-да, свободна.

– Распорядитесь, чтобы ее немедленно хорошо отмыли и в целом привели в жилой вид.

– Н-но зачем?

– Скоро узнаете, – и с этими словами я вышел из кабинета.

Кастиан моему появлению обрадовался, но сильно удивленным не казался.

– Ты живучий, Рейн. Живучий, как… даже не знаю, с кем сравнить. Очень живучий, в общем.

– Мне везет, – согласился я, а потом, не отвлекаясь на иное, обрисовал ситуацию с Бинжи.

– И ты хочешь, чтобы мы заняли пустую комнату на третьем этаже, и чтобы он поселился там с нами, потому что наша нынешняя комната слишком тесна даже для двоих, – пробормотал Кастиан, когда я замолчал. – Чтобы спасти Бинжи от воздействия Великого Древнего, если вдруг тот заинтересуется мальчишкой, и чтобы у него появились друзья, и чтобы он перестал ненавидеть людей… Ладно.

– Ладно? – переспросил я недоверчиво. – Я был уверен, что ты будешь спорить.

Но Кастиан лишь махнул рукой.

– У тебя есть чутье. Ситуация не всегда оказывается такой, как ты предполагал, но направление ты выбираешь верное. Так что ладно. Но! Рейн, мы часто говорим о вещах, которые не для посторонних ушей. С этим что делать?

– Попрошу Бинжи дать клятву молчания именами обоих богов, – я пожал плечами.

– И что же, потом ты всё ему про себя расскажешь?

Я задумался.

– Нет, всё нет. Пока только общеизвестные вещи. Ну а остальное – возможно. Со временем.

* * *

Мне повезло, господин старший дознаватель все еще был в Академии, беседовал с нашим деканом.

– Рейн! – произнес он изумленно, когда вышел в коридор и увидел меня. – Живой! Ха! А мы тут тебя почти схоронили.

– Знаю, – согласился я. – Мне нужно с вами поговорить.

Выслушал меня старший дознаватель внимательно, но потом покачал головой.

– Северная Канцелярия не занимается обычными кражами. Это дело имперских сыскарей, ищеек.

– Знаю, – согласился я. – Вот только никто из них, в отличие от вас, мне не знаком.

Мой собеседник задумался.

– До меня доходили интересные слухи, – проговорил он осторожно. – Что у тебя, якобы, открылся дар читать в душах людей…

– Я чую ложь, если вы об этом, – отозвался я. – Но не больше. Читать в душах – это все же другое.

– Да-да, конечно… Предлагаю услугу за услугу – я слегка превышу свои полномочия и помогу тебе разобраться с проблемами, а ты, под видом стажера Канцелярии, съездишь со мной к одному человеку и послушаешь, где он соврет, а где скажет правду.

– А не проще этого человека допросить обычным образом? – слегка удивился я. – В смысле, под ментальным давлением.

– Увы, – старший дознаватель качнул головой. – Иногда это… сложно.

Теперь задумался я.

– Я не против, но только если это не будет противоречить интересам моего клана или интересам Церкви, и не будет пересекаться с моими иными обязательствами.

– Безусловно, – тут же согласился старший дознаватель, потом вздохнул: – Как всё же жаль, что ты пошел к церковникам, а не к нам.

* * *

Соседи Бинжи все были на месте.

Вошел я вежливо, даже сперва постучал. Аккуратно закрыл за собой дверь. Огляделся. Парни – пятеро, рослых, крепких – прекратили заниматься своими делами и разом повернулись ко мне. И также разом изменились в лице.

Здороваться я не стал. Объяснять что-то тоже. А то будто они сами не понимали.

– Кто из вас украл деньги?

– Что? – недоуменно спросил один из них, белобрысый. – Какие деньги?

– Деньги Бинжи. Ты?

Под моим взглядом он дернулся, гневно и растерянно.

– Нет! Ничьи деньги я не брал!

Правда. Значит, не этот.

– Ты, – я развернулся к другому парню, единственному из всех все еще одетому в студенческую форму. – Ты украл? Да или нет.

– Наглеешь сильно, Рейн, – отозвался тот, с опаской, но и со злостью.

– Можешь вызвать меня на дуэль, – предложил я. – Хочешь?

В ответ он ударил магией. То есть попытался. Та безвредно впиталась в мой щит, а сам он застыл в неловкой позе, со всех сторон окруженный моей силой.

– Значит так. Вора я найду, и на Границу он поедет в любом случае – но либо добровольно, либо после ментального допроса и с выпотрошенными мозгами. Ты украл? Да или нет.

– Нет, – прохрипел тот. Прохрипел, поскольку моя магия сдавила его слишком крепко.

«Да», – отозвалось чутье на ложь.

Отлично. Вора я прислонил к стене магией и повернулся к остальным – и в этот момент дверь вновь открылась. Старший дознаватель шагнул внутрь и с любопытством огляделся. Остановил взгляд на том студенте, которого я прижал к стене.

– Этот?

– Этот. Но я не успел узнать, один он воровал или с кем-то.

– Выясним. И с ним, и с остальными.

Теперь удивленно посмотрел уже я – забирать на допрос обидчиков Бинжи я не просил. Мелькала мысль, конечно, но я подумал тогда, что господин старший дознаватель точно откажется. Дело это было ну совсем не уровня Северной Канцелярии. Однако теперь он предложил это сам.

– А на каком основании? – озвучил общую мысль один из студентов; как я помнил, отпрыск какого-то Младшего клана. – У студентов Академии императорские вольности – вы не можете нас забрать просто так, без предъявления обвинений.

– Ну отчего же, предъявлю, – согласился старший дознаватель. – Подозреваетесь вы в диверсии. Вы пятеро подвергали студента по имени Бинжи моральным и физическим страданиям с той целью, чтобы он был вынужден покинуть защищенные дормитории и тем самым оказался под воздействием зараженных скверной амулетов. А там до нового одержимого, а то и до прорыва недалеко.

Все пятеро слушали старшего дознавателя с изумленно округляющимися глазами.

– Н-не было т-такого, – проговорил, заикаясь, клановец. – Мы просто… то есть…

– Вот в Канцелярии это все и расскажете, – доброжелательно сообщил им старший дознаватель и отступил в сторону, пропуская внутрь несколько рядовых служителей.

– Вы это серьезно, про диверсию? – спросил я, когда студентов увели. Ничего подобного в нашем разговоре и близко не всплывало.

– Не знаю, – старший дознаватель пожал плечами. – Однако амулеты со скверной в кабинете коменданта я почуял, едва туда вошел. Он, конечно, уверял, что ничего о них не знает и вообще ему их подложили, однако от упоминания ментального допроса весь затрясся и побелел… Ты хорошо чуешь неладное, Рейн, разве что в итоге все оказывается в разы хуже, чем ты первоначально предположил.

– Поэтому вы на всякий случай этих пятерых и забрали, – проговорил я. Про мое чутье старший дознаватель был полностью прав. И еще – как интересно он выразился про то, что сам «почуял» амулеты со скверной. Любопытное свойство. Я вот в кабинете коменданта ничего такого не ощутил.

– Может, еще и мальчика этого моим людям посмотреть? – продолжил между тем он. – Бинжи. А то мало ли…

– Нет. Его не трогайте.

– Как категорично. Обещаю, сам лично прослежу, чтобы аккуратно…

– Нет!

– А что так?

– Я обещал ему защиту.

– Ладно, ладно, – старший дознаватель умиротворяюще вскинул руки. – Я же только спросил. Не надо смотреть на меня таким холодным взглядом, а то в ледышку превратишь.

«Скорее уж в мумию», – мелькнула у меня мысль, но озвучивать ее я, конечно, не стал.

* * *

Послание в Обитель я передал через одного из охранников, приставленных к Кастиану. Находились эти охранники здесь по приказу Теагана, как он и пообещал мне еще две недели назад. Сам Кастиан охрану не замечал до тех пор, пока я ему на нее не указал. Впрочем, ее наличие бывшего принца не напрягло – привык к подобному за время жизни во дворце.

Тот охранник, которого я выбрал в качестве гонца, довольно успешно притворялся студентом – и жил в соседней комнате, и на лекции ходил вместе с нами, как-то быстро и незаметно влившись в группу.

Запечатанное письмо он взял, не споря, и так быстро и незаметно исчез, будто был не человеком, а тенью. А вернулся через три часа и, как я и надеялся, уже не один. Прибывший с ним человек, пожилой, представительный, одним своим видом внушающий уважение, сразу же направился в опустевший кабинет коменданта проводить ревизию и наводить порядок, а охранник протянул мне письмо от Теагана.

Как я и хотел, надежного человека на роль временного коменданта он мне прислал, это было ожидаемо. Однако менее ожидаема была просьба не показываться в Обители лично и, по возможности, не напоминать о себе примерно неделю. Таллис всё еще на всех злился, и между строк проскальзывало, что и мною, и Теаганом он тоже был весьма недоволен. Недоволен мною, как я понял, из-за того несуществующего компромата, который я якобы собрал на его наследника, а Теаганом – за то, что промолчал о его существовании.

Теаган предполагал, что за неделю Таллис остынет. Ну, своего наставника он должен был знать хорошо, так что тут я поверил ему на слово. А что до этих семи дней, то их я решил посвятить учебе, которая сейчас воспринималась как чистый отдых после всех интриг, заговоров и покушений, поджидавших меня в Обители.

* * *

Бинжи согласился дать клятву молчания еще прежде, чем я успел договорить свое предложение. Суеверным он не был и жить в комнате, где не так давно зарезали полдюжины парней, не боялся. И почти случившийся там прорыв его нисколько не смутил.

Правда, на Кастиана он поначалу смотрел с опаской и, когда тот по какой-то причине делал резкие движения, вздрагивал, но к третьему дню нашего совместного проживания это прошло.

А еще изменилось мое учебное расписание. Преподаватели изо всех сил делали вид, что всё нормально и никак изменения не комментировали, зато одногруппники старались и за себя, и за них. Впрочем, официальную версию я рассказал в первый же день, а те, кому ее не хватило, могли придумывать собственные объяснения – слухом больше, слухом меньше…

Так или иначе, с изменением расписания добавились новые предметы, и если артефакторика и рунография, как и углубленное изучение рун, дались мне легко, то с целительством всё оказалось не очень. То есть его теорию я запоминал без усилий, будь то анатомическое строение человеческого тела или особенности лечебных магических потоков, но с практикой не заладилось с самого начала. Прекрасно понимая, что и как должно работать, я оказался не в состоянии залечить даже крохотной царапины. Хотя у Бинжи, например, – а он вызвался изучать все новые предметы вместе со мной – залечить те же царапины получилось сразу.

Кастиан изучать целительство отказался. Из всех новых предметов его интересовало только создание артефактов.

* * *

На пятый день после моего возвращения в Академию выпал снег. Как быстро выяснилось, симбиотический материал студенческой формы отлично защищал от холода, хотя вот Кастиан, вдобавок к ней, немедленно напялил перчатки и шапку. У меня же ни руки, ни голова не мерзли. Впрочем, я и прежде всегда очень слабо ощущал холод. Не знаю уж, что тут сыграло – мое демоническое наследие или клановое.

На этот же пятый день, по пути в дормитории, я купил пирожков со свежей вишней. Правда, цены у них сейчас были… один стоил больше, чем летом дюжина.

– Так ведь из зачарованного погреба ягодки, – ласково улыбнулась мне старая торговка. – Магия – она дорого стоит.

А потом, все так же улыбаясь, сыпнула в бумажный кулек, куда сложила пирожки, мелко раздробленной сахарной карамели – чтобы слаще елось, значит.

Кастиан второй день пропадал в полях – с изничтожением тренировочных монстров у него никак не ладилось – и возвращался уже ночью. Бинжи же задержался у какого-то преподавателя и зашел в комнату как раз когда я активировал руны для проверки пирожков на яд. После возвращения я не ел и не пил ничего без такой проверки.

От рун поднялось золотистое облако и осело на покупку, сохранив безопасный цвет. Есть было можно.

– Угощайся, – сказал я Бинжи, сам беря верхний пирожок, всё еще теплый, и откусывая. Ягоды начинки и впрямь были свежими, будто перед отправкой в печь их только-только сорвали с дерева. Сочными, кисло-сладкими, объедение.

Пирожок я проглотил в три укуса, потянулся за следующим – и в этот миг в середину живота будто воткнули иглу. Потом еще одну, и еще. А затем будто поселившийся там зверь начал рвать меня изнутри когтями.

– Рейн! Рейн, ты чего⁈

Ответить я не мог – от боли меня согнуло в три погибели, а потом я рухнул на пол там, где стоял.

– Рейн!!! – Бинжи кинулся ко мне, не понимая, что делать. Если бы я еще сам это понимал.

Хотя…

– Яд, – прохрипел я с трудом – горло уже тоже будто резало изнутри ножами. Я не знал, каким образом яд смог проскользнуть мимо рунной магии, но других объяснений не было.

Хотел еще добавить, что нужен целитель, но вместо слов изо рта выплеснулась кровь. А потом меня вновь скрючило в болезненном приступе, оборвав попытки говорить. А еще разом стало тяжелее дышать – там, в легких, что-то давило и тоже просилось наружу.

Кольцо – мелькнула мысль. Если не сниму кольцо с черным нихарном – подохну. Яд действовал слишком быстро, слишком сильно – до прихода целителя мне было не дотянуть.

Я потянулся было, но пальцы на обеих руках скрючило судорогой, и я никак не мог их разжать.

– Рейн! Не смей умирать! Слышишь, не смей!!! – Бинжи вцепился мне в плечи так крепко, что я ощущал его хватку даже сквозь всё нарастающую боль – теперь боль не только в животе, но и вообще во всех внутренностях. – Не смей! Нет! Нет-нет-нет!!!

Меня вновь скрутило, а потом внутри будто что-то напряглось до самого предела – и сломалось.

Ощущения тела поблекли. Перед глазами потемнело. Звуки отдалились и стихли. Боль отступила, сменившись полным онемением.

Я перестал видеть, слышать и ощущать.

Похоже, я умер.

Глава 23

Когда человек умирает, его душа уходит к богам. У шибинов – к Восставшему из Бездны. У верных имперцев – к Пресветлой Хейме.

А царство Пресветлой Хеймы, как известно, находится в Верхнем Мире. Там, в облаках, невидимые с земли, плывут зеленые острова, на которых обитают Небесные Лисы; есть среди этих островов и самое любимое место богини – двенадцать горных пиков, обиталище душ благих и святых, избранных ею для жизни в свете…

Только вот мне не досталось ничего, хоть самую малость напоминающего Верхний Мир!

Сперва было падение – но падение странное, наверх. Потом – пустота, а затем – звездное небо.

Звезды в нем оказались куда многочисленней, чем я привык видеть по ночам над Империей, многочисленней, ярче и прекрасней. Под этим звездным небом лежал океан – черный, спокойный, лишь с пробегающей местами мелкой рябью, какая случается не от ветра, а от движения под водой чего-то живого.

Некоторое время я бездумно любовался звездами и океаном, но потом вдруг осознал, что делаю это не глазами. И что глаз у меня нет. И вообще ничего нет. В смысле – тела. Имелось лишь сознание, и каким-то непонятным образом оно умудрялось видеть. А еще слышать – тихий шелест воды и нечто, напоминающее слабую, невероятно далекую музыку.

Может, я мог ощущать и запахи?

Стоило подумать об этом, и на меня повеяло морским соленым бризом.

Странно, ведь вода оставалась гладкой, как черное стекло, а значит, ветра здесь не было.

Едва эта мысль промелькнула, бриз стих, и я ощутил сладковатый цветочный аромат. Потом – терпкий травяной. Потом – аромат свежих булочек с корицей…

Нет, ну хорош! Не надо подбирать то, что мне больше понравится. Я вообще-то хотел узнать, чем тут пахнет реально.

Все запахи разом исчезли, и я как-то неожиданно понял, что для их передачи нужен воздух – тот самый, который должен наполнять легкие, – а здесь, над этим черным океаном, он отсутствовал. Просто он был не нужен – живых существ тут не водилось.

А я?

А я живым уже не был.

В сознании толкнулось сожаление – и сменилось спокойствием. И пониманием. Этот бескрайний черный океан был мною, а я был им. Смерти не существовало. Только вечность.

Сам океан находился вовне, там, куда не было доступа никому из живых – ни людям, ни демонам.

Другой мир.

Как Теневое Королевство, только иначе.

Мое сознание, изначально ощущавшееся как нечто почти плотное, нечто почти материальное, начало меняться, сливаясь с разумной водой, наполняющей тут всё. Это оказался медленный процесс – понятие спешки было океану чуждо. Медленный, неостановимый, неизбежный.

Теперь я видел не только поверхность этого океана, теперь мой взгляд проникал куда глубже, скользя по малым и большим теням, проплывающим в толщах вод, по теням с плавниками и щупальцами, с руками и ногами, с иными формами, которым мое сознание еще не знало имен. Я видел тени погибших флотилий, руины древних городов и целых стран. Я видел затонувшие континенты и…

Слияние меня и океана дрогнуло и остановилось.

Что-то мешало.

По черной поверхности океана плеснула волна – удивление. Такого прежде не случалось. Что-то новое.

Я-океан ощутил любопытство.

Как странно.

Как интересно.

Кто смог?

И зачем?

Слияние пошло вспять – так же медленно и неторопливо. Кто-то там пытался вытянуть мою душу из этого места. Я-океан знал, что могу в любой момент прервать эту попытку. Но зачем? Слияние неизбежно, но так ли уж важно, когда оно произойдет – сегодня, через пять лет, через пятьдесят или через пять тысячелетий? Нет, мне-океану это было совсем неважно. А вот любопытство требовало своего утоления именно сейчас.

Я-океан…

Вернее, нет. Уже нет.

Я-Рейн потянулся к тому неведомому, что пришло сюда за мной. А оно в ответ окутало меня невидимыми и несуществующими сетями и потащило прочь…

* * *

Я открыл глаза.

Глаза, которые у меня снова были.

И глаза, и все остальное, что полагалось иметь человеческому телу.

Был я вновь в нашей комнате в дормиториях, только уже не на полу, куда я рухнул, а на своей кровати. За прошедшее время кто-то успел затащить туда мое тело.

Тело это, кстати, ощущало себя вполне неплохо. Даже, я бы сказал, хорошо. А если вспомнить последние моменты жизни, то и вовсе чудесно. Во-первых, нигде ничего не болело. Во-вторых, дышал я нормально и в легких при этом не булькало. И, в-третьих, никакой слабости в руках и ногах, что было бы ожидаемо после болезни, и уж тем более после отравления.

Да, ощущал я себя хорошо, и похоже, что причина этого скорчилась сейчас рядом со мной, вцепившись одной рукой мне в плечо, а другую держа над моим солнечным сплетением. Бинжи – узнал я его с трудом. Все же огонь, облегающий тело подобием солнечного ореола, сильно меняет облик.

Мне вспомнился императорский советник – когда он сопротивлялся ментальному давлению, то алые огни бежали по его коже, одновременно подсвечивая изнутри кости его скелета и особенно черепа. С Бинжи ситуация оказалась похожа, только огонь был белым.

И еще одно отличие – глаза подростка. Я не мог различить в них ни радужной оболочки, ни зрачка, лишь огонь, даже более яркий, чем тот, который окружал тело.

И огонь этот вливался в меня, по ощущениям напоминая жидкий солнечный свет… если такой, конечно, бывает.

– Бинжи, – позвал я и, подняв руку, осторожно похлопал его по плечу. – Я очнулся, слышишь? Хватит тратить магию.

Что-то изменилось в устремленных на меня невидящих глазах, однако поток силы не прекратился.

– Эй, все в порядке. Честно!

Огненные глаза на мгновение прикрылись веками, а когда открылись вновь, сквозь слепящую белизну я уже смог различить очертания радужной оболочки.

– Ты… живой? – голос у подростка звучал чуждо, с иным тембром и иными интонациями.

– Живой, – согласился я, а потом добавил: – Ты меня вытащил.

В этом я был почти уверен. По крайней мере, никаких иных объяснений у меня не было, да и других кандидатов в спасатели не наблюдалось.

– Живой, – повторил Бинжи. – Живой…

Магия, текущая в меня, запнулась.

Веки опустились снова, а когда поднялись, взгляд стал уже нормальным, человеческим. Белый огонь задрожал и погас. Теперь рядом со мной скорчился обычный подросток, только болезненно худой и очень бледный. Похоже, белый огонь действовал на тело как долгий голод. Будто и не было последних недель, когда Бинжи начал есть нормально и перестал напоминать обтянутый кожей скелет…

Последняя мысль была словно толчок в спину перед падением в пропасть. Перед глазами у меня потемнело, а потом реальность сдвинулась.

Шею мне давил ошейник, широкий и тяжелый, из холодного металла, изначально предназначенный вовсе не для ребенка, но переделанный местным кузнецом. Цепь от ошейника шла к каменной стене, к которой был пристроен сарай, и крепилась к железному кольцу, глубоко вмурованному в кладку.

Голод – он был моим постоянным спутником. Зимой к нему добавлялся холод, летом мучила жара. Иногда я думал о том, как хорошо было бы замерзнуть насмерть – заснуть и не проснуться. Но этого так и не случилось. Я будто не мог умереть – ни от холода, ни от постоянной гложущей пустоты под ребрами… Я даже не мог заболеть.

Они кормили меня. Иногда. Нормальной едой редко, чаще – объедками.

Били. Просто так, ни за что.

Оно всё тут было ни за что.

Они говорили, что я был мерзостью. Порождением скверны. Извращением природы. Что я сам был виноват во всем, что со мной происходило. Говорили, что выбьют из меня это врожденное зло и заставят служить человечеству…

А я ненавидел.

Ненавидел их. Каждого по отдельности и всех вместе. Ненавидел то, во что они верили и чему служили. И ненавидел человечество, ради процветания которого мне приходилось страдать.

Ненавидел, ненавидел, ненавидел.

Реальность вернулась, и я резко втянул воздух.

Это… Что это было? Очередной вариант будущего?

Но нет, нет. Там я видел свои руки – тонкие худые запястья, принадлежащие ребенку.

Прошлое?

Вот только моё ли?

Пальцы, форма ногтей на них – нет, эти руки точно были не мои.

Я перевел взгляд на Бинжи, на его ладонь, все еще зависшую над моим солнечным сплетением. Да, там, в видении, были его руки, только меньше.

Это было его прошлое.

Раньше видения чужого прошлого мне не приходили.

Бинжи моего выпадения из реальности не заметил. Похоже, длилось оно совсем недолго.

– Пообещай, что не умрешь, – голос у подростка вновь стал нормальным, привычным, только сейчас слегка подрагивал. – Пообещай!

А потом вдруг разревелся в голос.

– Ну… я постараюсь, – проговорил я, пытаясь его успокоить. – Хватит, хватит. Уже не маленький – лить слезы из-за каждой ерунды.

– Ерунды⁈ – он вскинулся, сердито на меня глядя. – Это не ерунда! Ты умер! По-настоящему, понимаешь? Не дышал, сердце не билось! А внутренности – они все стали как… как кровавая каша. Я не… Я не…

Что именно он «не» уловить я не смог – все звуки потерялись в новой волне рыданий. А потом он весь как-то обмяк, а глаза закатились…

Я торопливо прижал пальцы к шее Бинжи – пульс был, хороший, четкий пульс. Значит, просто потерял сознание.

– Магическое истощение, – проговорил за спиной у меня чужой голос.

Я резко развернулся, одновременно задавшись вопросом, как так получилось, что я не слышал скрипа двери. Наверное, дверь открыли еще до того, как я очнулся, и все это время пришедшие молча стояли на пороге.

Чужой голос принадлежал незнакомому мне пожилому целителю в зеленой мантии, а рядом с ним застыл Теаган.

Вот ведь! И за весь мой разговор с Бинжи никто из них не проронил ни звука, просто слушали.

Хотя, судя по выражению лица Теагана и по тому, с каким видом он смотрел то на меня, то на подростка, был он в состоянии шока. Причем настолько сильном, что даже не попытался надеть ни одну из своих привычных масок.

А вот целитель шокированным не выглядел, скорее заинтригованным.

– Если позволите, юноша, – проговорил он, проходя вглубь комнаты, – я проверю ваше состояние и состояние мальчика, а потом займусь изучением яда.

Я кивнул и сел так, чтобы мне было удобно смотреть в сторону двери – и Теагана, который там так и замер.

– В коридоре кто-то есть? – спросил я его. – В смысле, лишние свидетели?

Он вздрогнул, будто вырванный из транса.

– Там моя охрана. Но я проверю.

Отсутствовал он минуты три. За это время целитель успел изучить мое состояние – «Отлично, юноша, просто отлично! Если бы не знал, никогда бы не поверил, что вас недавно отравили!» – и состояние Бинжи.

Подростка я перенес на его кровать и уложил поудобней. Над ним целитель укоризненно поцокал языком и сообщил, что магическое истощение – это не шутка, и что «талантливому ребенку необходим как минимум недельный полноценный отдых и обильное разнообразное питание». И с тем, и с другим советом я мог только согласиться.

Потом целитель подошел к выложенным на столе отравленным пирожкам, которых, судя по их виду, после меня никто не касался, и начал правой рукой чертить в воздухе руны, все до единой мне незнакомые, и так быстро, что линии предыдущих почти сливались со следующими.

Чем дальше, тем более недоуменным становилось выражение его лица. В середине вычерчивания очередной руны целитель замер с таким видом, будто что-то сообразил, затем поднял обе руки и начал создавать уже не руну, а скорее пиктограмму, напомнившую мне виденные в Городе Мертвых. Когда закончил, она вспыхнула белым огнем и распалась туманом, на мгновение накрыв кулек с пирожками, и карамельные крошки на них заблестели, будто свежие снежинки на солнце.

– Аррахо, – проговорил он недоверчиво. Потом посмотрел на меня. На Бинжи. Снова на меня. На лице его отчетливо читалось: «Нет, не может быть. Чушь какая-то».

– Объясните, – попросил я.

– Хм… Да, юноша, конечно. Аррахо – это очень редкий яд, добываемый из определенного вида тварей Бездны. На вкус он сладкий, поэтому его обычно смешивают с медом или вот, как тут, с сахарной карамелью. Действует очень быстро и противоядия от него не существует. И… Видите ли, человека, отравленного им, спасти невозможно. В принципе. Даже теоретически. Если бы я находился тут, рядом, и вы бы приняли этот яд, я бы ничем уже не смог помочь… Разве что обезболил бы, сделав последние мгновения жизни не такими мучительными… Но… Простите, юноша, если бы вы действительно были отравлены аррахо, вы были бы мертвы.

Я посмотрел на Бинжи, потом на целителя.

– Я и был мертв. И я тоже прошу прощения, но вам придется принести клятву именами обоих богов, что вы никому не расскажете об увиденном здесь.

Целитель заморгал.

– Вы уверены, что умерли? И – клятву? Но тогда… тогда этот талантливый ребенок вас не просто вылечил, а воскресил?.. Но воскрешение мертвых невозможно. Только чудо богини… И я, конечно, слышал, как он говорил о вашей якобы смерти, но, знаете, детям свойственно преувеличивать и драматизировать… Подождите, клятву обоим богам – зачем обоим?

Похоже, целитель никак не мог решить, что тревожит его больше – мое возвращение из мертвых или мое требование.