Текст книги "Колдовство - не грех, а средство выживания (СИ)"

Автор книги: ved'ma

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Колдовство – не грех, а способ выживания

Часть I

***

– Элис! – раздраженно позвала Хэнна, хозяйка приюта для бездомных детей, и я даже не оборачиваясь знала, что она сейчас стоит, сложив руки на объемной груди и облокотившись о дверной косяк, – марш на кухню! Здесь закончит Инка.

Я послушно выползла из-под стола, прекратив драить и так уже блестящий пол и отправилась на первый этаж.

Приют представлял собой довольно большое двухэтажное здание, вмещавшее несколько сотен детей самых разных возрастов: от двух-трех до восемнадцати лет. Как только ребенку исполнялось восемнадцать, его отправляли работать официально. В подмастерья или слугами в дома знатных горожан. Или послушниками в монастырь Пресветлой девы, находившийся неподалеку. На мой взгляд, это было самым худшим вариантом. Там нельзя было делать ничего, только молиться целыми днями, носить серую мешковатую одежду (мало отличающуюся от моей нынешней, но все же), питаться водой и иногда хлебом и спать на жестком полу (почти как здесь, только без матрацев). Это все я знала из рассказов тех, кого после приюта отправили в монастырь. Неофициально же все, кому исполнилось десять, пахали на приют сутками, готовя еду, латая одежду и наводя чистоту. Небольшое количество времени отводилось обучению счету и грамоте, где можно было перевести дух и поспать. Большинство так и поступало, но я упорно внимала сухонькой старушке, чертящей на досточке угольком разные руны, и лелея надежду однажды вырваться приюта, ставшего моей клеткой. А любые знания помогают выжить. Это мне в голову мама вбила еще в младенческом возрасте. Кажется, я тогда только научилась говорить. Руны, которым меня учили дома, отличались от этих. Они были более простыми в написании и менее заковыристыми.

– Элис, где тебя леший носит?! – донеслось из кухни. Я ускорилась и через щепку уже нарезала мелкими колечками лук на ужин.

Сегодня меня против обыкновения отправили спать еще до полуночи, предварительно отмыв в бане и выдав чистую одежду на три дня раньше срока. Да еще и спину целебной мазью намазали. Уже пятый раз, хотя раньше ко мне такой заботы не проявляли. Мазь действительно отлично помогала, но кожа от нее зудела так, что я в первый раз чуть ее не содрала, за что получила по рукам, и больше так делать не осмелилась. Естественно, вся эта чрезмерная забота показалось подозрительной, и я, невзирая на дикую усталость, дождалась, пока придут, устроятся на своих местах и засопят соседки по комнате, тихонько вышла в коридор и отправилась в сторону кабинета нашей начальницы. Чем ближе я подходила, тем сильнее екало в груди от плохого предчувствия. Замерла у двери, почти сливаясь со стеной, что при моей комплекции было несложно. До меня доносились приглушенные голоса. У Хэнны были гости. Точнее, гостья: мать-настоятельница из монастыря Святой девы.

– … красивая девочка, если ее одеть как следует, да откормить немного, манерам разным обучить, отличная наложница выйдет, – размеренно говорила хозяйка приюта, – хотя с манерами у нее и так полный порядок. Завтра с утра наместник прибудет с визитом, я некоторых отобрала, пусть посмотрит. Он всегда хорошие деньги платит. Нет – так отправлю Элис в монастырь. Терзают меня смутные подозрения, что она – одна из тех магов-аристократов, которых повырезали двенадцать лет назад.

– Да, породу не спрячешь, есть в ней что-то эдакое, – согласилась мать-настоятельница, – на всякий случай следует провести ритуал изъятия силы, а то как бы чего не вышло. Завтра займусь. А уж потом и господину наместнику ее покажешь.

Я откинула голову назад и медленно сползла по стене. В голове вертелся один-единственный вопрос: «Где я прокололась?».

Тринадцать лет назад грянула кровопролитная война. Все объединились против нечистых сил, вылезших с изнанки. Какой-то сумасшедший чародей в результате своих опытов нарушил магический фон, и темные силы полезли в этот мир. Год кровь текла рекой, вымирали целыми деревнями, но в итоге мы-таки победили. А потом… из-за одного чокнутого старикашки новое правительство все расы, обладающие хоть какими-то магическими способностями, объявило вне закона. Людям тоже досталось: магов, благодаря которым победа и была одержана, обозвали порождениями Тьмы и заставили пройти ритуал изъятия силы. Тех, кто отказался, просто убили. Тех, кто принадлежал к аристократическим семьям, даже спрашивать не стали: сначала лишили титула, а потом еще и направили к ним в дома карательные отряды Инквизиции. Всех тех, с кем сражались бок о бок, теперь подвергли гибели. И меня ждет такая же участь, если станет известно о том, что я потомственная магичка. Несмотря на то, что своими не так давно проявившимися способностями я пользоваться не умела и боялась даже пытаться это сделать, наоборот, всячески их сдерживая, добровольно отказываться от части своей сущности желания не было. Я мечтала о том, что вырасту, уйду далеко-далеко и смогу спокойно жить, как жила когда-то с родителями, и сейчас все мои надежды в одно мгновенье канули во Тьму.

Я зажмурилась, пытаясь успокоиться, медленно поднялась на ноги и решительной поступью вернулась в комнату. Сняла ночную сорочку и натянула штаны с рубашкой. Накинула куртку и зашнуровала сапоги. Засунула за пазуху костяной гребешок и также решительно вышла, все равно больше забирать мне было нечего. Аккуратно прокралась вдоль стены и прошмыгнула на задний двор. Из кухни доносились соблазнительные запахи, но соваться туда было бы чистой воды безумием: там всегда дежурил кто-то из старших. Эх, хоть бы сухарь какой после ужина прихватила! Из-за стены донесся грозный рык. Мгновеньем позже в поле зрения попал огромный волкодав, преградивший мне путь.

– Тише, дружок, тише, – я остановилась, – ну нет у меня для тебя сегодня ничего, сама на мели.

Зверь укоризненно рыкнул и улегся на землю. Вообще-то, он был довольно милым псом, но его натаскивали на ловлю и нейтрализацию воров, следовательно, он мог запросто перегрызть мне горло. Но так как я иногда скармливала этому монстру часть своего ужина, ко мне он относился если не дружелюбно, то, по крайней мере, не злобно. Правда, несмотря на это, ни одна из четырех попыток сбежать не увенчалась успехом. Он неизменно брал след и приводил ко мне погоню. Но несмотря на следовавшие за поимкой довольно жесткие наказания, я сбегала снова, всякий раз, как только наступало подходящее время года и проходила спина. Я тихонечко двинулась дальше, как вдруг пес поднял башку и тихо рыкнул. Я услышала шаги и замерла.

Сторож? Как не вовремя! Пришлось срочно дезертировать в чулан, где хранился различный инвентарь вперемешку с инструментами. Здесь было пыльно и пахло сыростью. Я наступила на грабли и получила по виску. Тихо зашипела, стараясь создавать как можно меньше шума. Дверь в чулан со скрипом открылась, явив моему взору силуэт сторожа, вечно озлобленного и нередко пьяного мужика, которого держали в приюте исключительно из-за того, что больше желающих охранять эту деревню от детей не было. Постоянно кто-то сбегал, но их неизменно ловили и возвращали назад. Все воспитанники то и дело мутузили друг друга, сцепившись не хуже мартовских котов, и разнимать их было то еще удовольствие. Драться я не любила, но научилась. Только в приюте я поняла истинное значение фразы «выживает сильнейший», но где-то в глубине души была уверена, что не все люди такие агрессивные и жестокие. Хотя было очень трудно в это верить, так как совсем недавно Тамир, зажавший меня в углу, но вместо желаемого получивший только пару лишних синяков и лишившийся зуба, вечером того же дня толкнул меня в камин. И если кожа пострадала несильно, то волосы пришлось коротко остричь, что никак не способствовало развитию у меня человеколюбия. Но ведь моя мама была замечательной женщиной, доброй, ласковой и отзывчивой. «Ага, и что с ней стало, не забыла? Будешь такой, как она, не выживешь!» – промелькнула в голове, в общем-то, здравая мысль, но я отмела ее в сторону. Нельзя становиться такой, как все эти люди. Нельзя становиться одной из них.

– Хто это здесь ходит? – хрипло вопросил мужчина, вглядываясь в темноту чулана.

Я поудобнее перехватила подвернувшуюся под руку метлу, готовясь дать отпор и, если понадобится, бороться за свою свободу до последнего. Все равно мне терять уже нечего.

– Кто, я спрашиваю? – грозно крикнул сторож, зажигая фонарь и поднимая его у себя над головой, – а, это ты, шальная бестия?! – ему хватило тусклого лучика света, чтобы меня узнать, – Никак не угомонишься? А ну марш к себе в комнату, и я, так и быть, ничего не расскажу хозяйке.

Нервы напряглись до предела, я стиснула древко метлы и закусила губу. Нет уж, дядя, кукиш тебе с маслом! Даже без масла, а то жирно будет. И почему люди не летают? Вот как оторвалась бы сейчас от земли, унеслась отсюда за тридевять земель, и леший бы кто меня нашел, даже с собаками. Я лихорадочно продумывала пути отступления, просчитывая траекторию движения сторожа и размеры свободного пространства. Получалось плохо. Места мало, я в тупике.

Я, подобно сжатой пружине, застыла на одном месте, отчаянно желая только одного: убраться отсюда. Внезапно метла дернулась и потащила меня к выходу. Я вздрогнула и обхватила ее ногами, вовсе не собираясь самостоятельно падать в руки злого дяденьки, ругающегося на чем свет стоит (это он тоже на грабли наткнулся, вот нечего садовый инвентарь разбрасывать, хе-хе!). Метле же было наплевать на мои жалкие потуги: она взмыла в воздух, и я, не успев разжать сведенные судорогой пальцы, вместе с ней пробкой вылетела из чулана и понеслась в неизвестном направлении. И только спустя лучину до меня дошло, что я только что чудесным образом избежала завтрашней встречи с господином наместником и ритуала изъятия силы, и вообще, жизнь прекрасна! А что через два месяца наступит зима, в этом году решившая вступить в свои права гораздо раньше обычного, на ночь лужицы уже схватывает тоненькой корочкой льда, а перелетные птицы уже давно покинули эти края – это так, всего лишь мелкие неприятности. И пусть у меня ничего, кроме гребня и метлы, не было, я ощущала себя чуть ли не самым счастливым человеком на этой земле. А в какую сторону мы летим-то? Я завертела головой, пытаясь отыскать на небосводе ответ по звездам. Но, к сожалению, все мои познания в астрономии сводились к тому, что солнце встает на востоке, садится на западе, а еще есть север и юг, которые находятся в противоположных друг от друга направлениях. А куда мне нужно? О том, что находится дальше по курсу, я имела представление довольно смутное. Наверняка какая-нибудь деревня или даже город. Вот найду себе тихую деревушку где-нибудь в глуши, и поселюсь в домике на окраине. Можно будет поменять взгляды тамошних жителей на магию, показать, что это совсем не страшно, а иногда и полезно, вот только сначала этой самой магией научиться пользоваться…

Через некоторое время эйфория от неожиданно приобретенной свободы отошла на второй план, я начала подмерзать от ледяного ветра, дующего мне в спину, и вообще решила, что лететь задом наперед и вверх тормашками не очень-то удобно. И если развернуться на летящей метле мне удалось сразу, то договориться с ней о том, кто будет сверху, не получалось. Метла, уверенно считая себя тут главной, не давала мне ни поменять направление полета (или же просто я неправильно ей управляла), ни сесть на нее более-менее нормальным образом. В итоге я смирилась и вытянулась вдоль древка, плотно обхватив свой транспорт ногами и руками. Когда краешек небосвода начал светлеть, я уже окончательно окоченела и держалась на одном упрямстве. Как заставить сие дивное средство передвижения приземлиться, я не имела ни малейшего представления. Да еще и чувствовала себя хуже, чем после целых суток работы. Голова слегка кружилась, а звезды перед глазами расплывались. Сознание упорно пыталось уплыть, но я все же старалась не отключиться и даже заметила, что метла летит по какой-то странной траектории (пьяный сторож и то прямее ходит), постепенно снижаясь. Видимо, ее летательные способности напрямую зависели от запаса моих колдовских сил, которые, скорее всего, так же, как и физические, уже на исходе. А что подо мной? А подо мной лес, да. Хорошо, хоть не деревня, а то бы меня точно сожгли за колдовство. И падать, наверное, не очень жестко будет. На этой оптимистичной ноте сознание-таки покинуло мое бренное тело, и пальцы, кажется, соскользнули с деревяшки, которую обхватывали уже Тьма знает, сколько времени.

***

Большой Див и его команда уже давно спали. Кто у догорающего кострища, кто в поставленных на скорую руку шалашиках, сооруженных их лапника. И если звучный треск большинство членов небольшой компании оставило без внимания, утомленное успешной вылазкой, то отборная ругань главаря, спешно выскочившего из ломающегося шалаша, подняла на ноги всех.

Взорам разбуженных, а потому недовольных людей предстало следующее: сложившийся шалаш, на остатках которого валялось чье-то безжизненное (или в скором будущем безжизненное, ибо злющие разбойники не собирались щадить нарушителя их спокойствия) тело и, собственно, хозяин шалаша – Большой Див, продолжающий смачно ругаться. Довершила картину маслом метла, пару мгновений позже свалившаяся прямо на голову главного разбойника.

– Гля, да это же девка! Симпатичная, – разглядывая хрупкое существо, которое, несмотря на короткую стрижку, никак нельзя было принять за парня, сообщил один из парней, худой и верткий Лис.

– И правда, девка! – согласился подошедший к нему Билл, плечистый мужчина со шрамом, рассекающим бровь и лоб, – откуда она здесь взялась?

– С неба свалилась, – насмешливо предположила Айза, перекидывая длинную смоляную косу за спину, – на метле прилетела.

– А ведь вполне может быть!

– Билл, ты идиот! – «обласкала» мужчину брюнетка, подходя поближе к нежданной гостье. Девушка по-прежнему не подавала признаков жизни, – и что с ней делать?

– Засунуть ей метлу в… – уже тише буркнул успокаивающийся Див, тоже рассматривая девчонку. Малявка еще совсем, лет шестнадцать от силы. Вздернутый носик, усыпанный веснушками, заострившиеся от усталости скулы, правильные, утонченные черты лица, пушистые ресницы, отбрасывающие тени на синие круги под глазами и коротко остриженные волосы, ореолом обрамляющие лицо и отливающие багрянцем в рассветных лучах. В груди закоренелого разбойника шевельнулось что-то похожее на… нежность? «Да ну, не может быть!» – одернул он сам себя, но все же присел перед девушкой на корточки и коснулся ее шеи. Пульс, пусть слабый и какой-то рваный, все же присутствовал, – значит, так, Айза, посмотри, не повредила ли она чего.

– Отошли все, не мешайте мне, – распорядилась молодая женщина, присаживаясь на место командира, – лучше разводите огонь и грейте воду, солнце уже почти взошло.

Никто из разбойников не вымолвил ни слова протеста: все с любопытством следили за развитием событий. А девку, если что, можно и потом в лесу бросить. Откуда она, все-таки, взялась? Не на дереве же все это время сидела, а потом уснула и свалилась!

– Див, – через некоторое время позвала Айза, – девчонка на удивление удачно упала: руки-ноги целы, позвоночник тоже не сломала, все обошлось парой синяков. Вот только… посмотри сюда, – она аккуратно перевернула девочку на живот и задрала рубаху из грубой ткани. Тонкая бледная кожа была почти вся покрыта рубцами. Какие-то уже превратились в шрамы, с каких-то еще даже не отвалилась темная корочка запекшейся крови, – их начали лечить примерно седмицу назад, – сообщила женщина, – но рубцы надо убирать сразу, иначе это пустая трата времени. Только эльфийские целители смогут вылечить такое. Вот только где же сейчас эльфов взять? – она невесело усмехнулась.

Разбойник присвистнул:

– Но за что ее так? На воровку не тянет, слишком благородное лицо. Породистое, можно сказать.

– Вот сейчас сам у нее и спросишь.

***

– … слишком благородное лицо, – слова доносились словно сквозь пелену. Где я? Неужели поймали? Нет, не может быть, я улетела довольно далеко. Ух, как голова болит! Хрипловатый голос между тем добавил, – породистое, можно сказать.

Я тебе что, лошадь, что ли, «породистой» обзывать? Видимо, я дернулась, потому что женский голос слегка насмешливо произнес, что можно спросить о чем-то непосредственно у меня. Я поняла, что изображать бессознательное тело не имеет смыла, разлепила глаза, перевернулась на спину и встретилась взглядом с карими глазами крупного, уже начинающего седеть мужчины. Первое определение, пришедшее в голову при взгляде на него – «матерый». Видавший виды матерый волк.

– Ну, привет тебе. Пламенный, – заговорил он.

– Доброе утро, – нейтрально отозвалась я, не зная, чего от него можно ожидать, но тем не менее смело глядя мужчине в глаза.

– Если бы не ты, оно действительно было бы добрым, – хмыкнул мужчина. Я решила, что молчание – золото, и оставила эту реплику без ответа.

Сидящая рядом со мной черноглазая светлокожая женщина поднялась и позвала:

– Что ж, пойдем к костру, расскажешь нам, чем мы так прогневали богов, что они скинули тебя на нас, как снег на голову.

«А потому что заниматься грабежом и разбоем – не самое богоугодное дело», – хотелось фыркнуть мне, но я лишь закусила губу, молча натянула куртку и поднялась с кучи веток, служивших, по-видимому, чьей-то лежанкой. Или шалашиком. И я даже догадываюсь, чьим.

Ох! За ночь тело не только закоченело, но и затекло, и теперь я имела радость ощутить все «прелести» последствий ночного полета. О, вон и моя метла валяется. Я кое-как до нее доковыляла, подобрала и опираясь на древко, словно на посох, подошла к огню, игнорируя иголочки, вонзающиеся мне в ступни. Я слегка пошатывалась, но в целом дошла вполне нормально, только в конце бы пропахала носом землю, если бы шустрый худощавый паренек не подхватил меня у самой земли и не усадил на ветку между собой и матерым мужчиной. Я благодарно кивнула, расшнуровала сапоги, не стесняясь, стащила носки и принялась растирать заледеневшие ступни.

– И как же тебя зовут, подарочек? – нарушил молчание бородатый мужчина со шрамом на лбу. Несмотря на отталкивающую внешность, он показался мне довольно добродушным человеком, как и все остальные члены компании, даром, что разбойники. Почему я так решила? На бродячих артистов они не похожи, на путешественников – тоже не особо, кто еще остается? Вот, то-то и оно.

– Элис, – не поднимая глаз, ответила я, – а вас, уважаемые?

– Я Див, – представился матерый, видимо, он у них главный, – эта прекрасная девушка – Айза, напротив тебя сидит Билл, а справа – Лис.

– Приятно познакомиться, – я снова принялась за растирание ног, чувствуя, как потихонечку восстанавливается кровообращение.

– Ну рассказывай, – предложил Див, – как ты набрела на наш лагерь?

Я решила, что врать не стоит. Сейчас придумаю, потом запутаюсь, потом забуду, что соврала… нет. Тем более, разбойники меня сдавать не будут. Им бы самим не попасться.

– Да легко! Лечу я, значит…

– На метле? – ехидно перебил меня Лис.

– На метле, – невозмутимо кивнула я, – лечу, а как слезть – не в курсе, а потом… ба-бах! И я потеряла сознание. Очнулась уже здесь. Вот и все, в принципе.

– А ты все «идиот», «идиот»! – победно фыркнул Билл, обращаясь к Айзе. Та в ответ сморщила нос. Как дети. Хотя… дети у нас в приюте за «идиота» уже давно бы отмутузили. И малой кровью бы тут не обошлось. А эти не обижаются.

– Ты серьезно? Вот на этой штуке летать? Во-первых, это неудобно, а во-вторых… покажи, – прищурившись, потребовал Лис.

– Спасибо, но во-первых, – передразнила я, – я уже налеталась вчера, до сих пор оттаять не могу, а во-вторых, что было, на том и полетела. Насчет «неудобно» сам можешь попробовать, – я сунула парню под нос помело, – мне не жалко.

– Ты магичка? – спросил до сих пор не вмешивавшийся в разговор Див.

– Необученная, – призналась я, – и метла – это спонтанное колдовство, так что я даже не уверена, что смогу заставить ее полететь снова.

– И как это было? – не отставал Лис.

– Сначала просто дух захватывает, а потом холодно и неудобно, – я наконец отогрела ноги, обулась и продемонстрировала, в какой именно позе я находилась почти всю ночь, – только это все еще вверх ногами происходило. И ничего смешного!

После этой реплики на земле валялись все.

– И куда же ты путь держишь, великая укротительница метел? – отсмеявшись, спросила Айза.

Я пожала плечами:

– Тогда мне было нужно уйти подальше, а куда – безразлично, – я замолкла, так как поняла, что уже второй раз болтнула лишнего.

– Откуда же ты так бежала, если не секрет?

– Из приюта, – в мозгу всплыло лицо матери-настоятельницы, меня аж передернуло, я поспешила сменить тему, – какая отсюда ближайшая деревня?

– Лески, в двух днях пути отсюда, – Бил задумчиво запустил шишкой в огонь.

– А… га, – об этом названии я слышала впервые, а спрашивать, где находится моя, то есть уже не моя деревня, я не решилась. Ни к чему всем знать, где я жила. Не то, чтобы я боялась, что меня сдадут, но… береженого Тьма бережет, а за донос на мага дают нехилые деньги, лошадь хорошую можно купить, а то и две, я и так уже слишком много разболтала. Впредь надо быть осторожней.

– Ты что, туда идти собираешься? – вздернул бровь Див.

– Почему нет? – безразлично пожала плечами я.

– Да тебя там вычислят в первую же седмицу, – покачала головой Айза, – деревушка солидная, но все про всех всё знают.

За три года в приюте никто ничего не узнал. Ага, только хозяйка начала что-то подозревать. И то я еще до этого там девять лет провела. Зато как красиво ушла… когда первый раз колдонула, все было гораздо печальнее: подралась в очередной раз с мальчишками, занесла руку для удара, и со стола снесло кувшин с молоком. Нас тогда всех без ужина оставили, хотя находились мы в другом конце комнаты.

– Тебя везде заметут, – продолжил ее мысль Див, – внешность приметная слишком, держишься по-другому, да еще и волосы короткие. Такие можно носить только магичкам и продажным женщинам.

Ну спасибо, Тамир, удружил, паразит. Разбойники попереглядывались, что-то объясняя друг другу на пальцах, потом снова заговорил главарь:

– Поэтому я предлагаю тебе пожить пока у нас. Ну куда ты в зиму пойдешь? Да и выживешь ли? А мы тебя научим кое-чему, все не так страшно отпускать будет.

Я согласилась.

***

– Лиска, шевели ногами! – подгонял меня Лис, – давай-давай, быстрее, так тебя любой ребенок догонит!

Да ребенок в таком снегу увязнет по уши! И сапоги неудобные: большие, так и норовят слететь. Ой!

– А-а-а-а! – я сама не заметила, как дотелепалась до реки, выбежала на припорошенный снегом лед и поскользнулась, за ворот набилась целая гора снега.

– Вставай, лентяйка! На дерево, живо! – командовал Лис, наблюдающий за моими мучениями с высокой ели.

Я поднялась, скользя, словно на лыжах, подъехала к огромной елке, подпрыгнула, и, уцепившись за ветку начала карабкаться вверх. И беготня в несколько верст по заснеженному лесу была еще цветочками. После этого мы шли в дом, в специально оборудованную комнату, и Лис учил меня драться. Оказалось, что постоять за себя я совсем не умею, и до этого мне «просто не везло столкнуться с нормальным противником». Лично я, наоборот, считала это большой удачей, особенно после того как Лис, как самый энергичный и молодой ставший моим тренером (читай между строк «мучителем»), легко уронил меня на пол раз десять подряд, не давая подняться и при этом особо не запыхавшийся. Потом я пыталась колдовать. Сначала в доме, но после выбитого окна меня выгоняли подальше в лес, а один из разбойников, наблюдающий за тем, чтобы я его совсем не разрушила, стоял вне зоны действия моей силы, чтобы, если что, бить тревогу. Получалось у меня, надо сказать, не ахти. Максимум, на что меня хватало – растопить снег вокруг себя на совсем небольшом расстоянии. А, еще двигать предметы получалось, но после этого я чувствовала себя очень усталой. Зато все остальные веселились, наблюдая за моими потугами. За те две с лишним луны, что я здесь провела, во мне крепло подозрение, что они оставили меня специально для развлечений, так как зимой грабить было особо некого: все купцы сидели по домам, а в городе промышлять – себе дороже, один договор с гильдией воров чего стоит. Поэтому всю зиму мои новые знакомые жили на то, что удалось добыть за весну, лето и осень. Естественно, просто так сидеть в домике далеко в лесу было скучно, а потому всё внимание досталось мне. Да, забыла еще сказать, что Айза, с которой мы готовили всем завтраки, обеды и ужины, потихоньку обучала меня лекарскому делу, а Див рассказывал о тонкостях городской жизни и в довершение всего устраивал мне экзамены каждую седмицу. Билл тоже был при деле: он учил меня вскрывать замки.

– Выше давай, – прикрикнул Лис, – и быстрее, а то рискуешь не дожить до обеда.

– Почему?

– Доползешь сюда – скажу.

И я полезла, пуская изо рта струйки пара, как очень сердитый самовар. И вот, спустя пару щепок я уже сижу на ветке рядом с Лисом, пытаясь отдышаться.

– А теперь посмотри вооон туда, – тонкий палец ткнул вниз.

Я медленно опустила глаза, предчувствуя, что увиденное мне не понравится. У подножия елки сидело какое-то существо, не похожее ни на одно раньше виденное мной животное. Оно было серое, покрытое чем-то вроде чешуи, из пасти торчали щупальца, да еще оно имело шесть лап. Страховидла какая!

– Что ЭТО? – охрипшим голосом спросила я, отказываясь верить своим глазам. Когда началась война, мне было всего пять, но я отлично запомнила этих существ. Они все отличались размером, наличием шипов, рогов, когтей, клыков, щупалец, но перепутать их с обычными зверушками было очень проблематично.

– Тварь с изнанки, – подтвердил мои опасения Лис.

– Но откуда она здесь взялась?

– Не знаю, видимо, где-то недалеко произошел разрыв.

Я поежилась. Этот мир и изнанку разделяет Грань. Она защищает нас от потусторонних существ. Во время войны Грань начала расползаться, и сюда полезла всякая нечисть. Её тогда уничтожили, Грань залатали. Но небольшие прорывы все же случались. Если их не закрывали, они увеличивались, словно дыры в одежде, и оттуда ползло все больше существ. Это все мне объясняла мама. Я видела, как она латает Грань. Сейчас, когда магов уничтожили, прорывы закрывались специальными амулетами, в которые были встроены кристаллы. Такие имелись у правящей верхушки и в каждом отделении стажи.

– Что будем делать? – спросила я, и в это мгновение ель сотряс мощный удар. Я от неожиданности свалилась с ветки, но в последний момент была подхвачена за куртку.

– Мы тут долго не высидим, – Лис деловито достал из голенищ сапог кинжалы, – надо постараться прибить эту тварь прежде, чем она до нас доберется, – и он перепрыгнул на соседнее дерево. Я последовала за ним, прекрасно зная, что обычный кинжал не способен причинить вред существу с изнанки. Тут нужно чистое железо, еще лучше – серебро.

Кинжал Лиса попал твари в глазницу. Та взвыла и… отрастила крылья.

– Беги, я прикрою, – распорядился парень.

– А ну стой, дурак! – но он уже меня не слышал: спрыгнул вниз.

И как удачно, прямо ей на хребет. Тварь досадливо мотнула головой и завертелась на месте, отчаянно работая крыльями. Я соскользнула в снег и огляделась. Бежать я не собиралась: во-первых, оно меня догонит, как только расправится с Лисом, а во-вторых, я не собиралась дать ей это сделать. Как-то же маги с ними борются! Вот только знать бы еще, как… Лис слетел с существа и упал в сугроб. Я сложила ладони лодочкой, выпуская в них свою энергию. Потом резко развела руки в стороны, швыряя образовавшийся сгусток в чудище. Получилось! Светящийся комок стремительно набрал скорость и полетел в заданном направлении. Слегка промазала. Твари лишь снесло одно крыло. Она жутко взвыла, упала в снег, потом развернулась и поползла в мою сторону, оставляя за собой кровавый след. Энергия потекла из меня неожиданно, и я едва успела направить ее на воющее существо. Из ладоней струями хлынуло белое пламя, захватило в кокон тварь и расплавило ее под леденящий душу потусторонний вой, попутно растопив снег на всей поляне. Я замерла, неверяще глядя на горстку пепла, в которую превратилось потустороннее чудище. Это я его так? Ну конечно, я. Больше-то некому. У меня получилось! Уффф. Коленки подкосились, и я осела на землю.

– Элис! Ты как? – ко мне подбежал Лис.

– Надо найти и закрыть разрыв, – прошептала я, поднимаясь, – откуда она пришла?

Разрыв мы обнаружили быстро. Он зиял черной дырой в паре вершков над землей. Я попросила парня отойти и закрыла глаза, вспоминая хрупкую женскую фигуру с развевающимися черными, как смоль, волосами. Папа говорил, что я очень на нее похожа, только глаза другие и цвет волос. Не думать об этом! Глубокий вдох… Я мысленно взялась за края разрыва и потащила их друг к другу. Это было сложно: казалось, что я пытаюсь слить воедино две противоположных стены в довольно широкой комнате. На лбу выступили капельки пота. Я приоткрыла глаза и довольно отметила, что дыра медленно, но верно превращается в черную щель.

– Obsecro! Prope, – слова из прошлого, которое я так упорно пыталась забыть, легко всплыли в голове. Получившаяся трещина полыхнула белым и исчезла, а я упала на четвереньки, тупо пялясь на появляющиеся на снегу красные точки. Кажется, это у меня из носа. А потом наступила темнота.

***

Мне под нос сунули что-то дурно пахнущее. Я тихо застонала и села.

– Пей, – Айза вручила мне чашку с травяным отваром. Я послушно выпила напиток и легла обратно. В небольшой комнате столпилась вся компания. Я от такого внимания ничуть не смутилась и сообщила:

– Мне холодно, а еще есть хочется.

Нет, вы видели? Меня не только не отправили тренироваться (хотя, я подозреваю, что это случилось еще и потому, что за окном была непроглядная темень), а отнесли в кресло у камина, укутали пледом и всучили большой кусок пирога. И кто? Предводитель разбойников собственной персоной. М-да, дела… Я откусила пирог и задумчиво его зажевала. И что, так всегда будет? Как только я переколдую, все – прощай, сознание, здравствуй, холод? Надо что-то с этим делать. Только вот что? А, ладно, потом разберусь, а сейчас можно просто насладиться зимним вечером, посмотреть на огонь и послушать тишину. Словно в ответ на мои мысли в лесу завыли волки. Все разбрелись: кто спать, кто на ночную прогулку – проверить, все ли тихо, и только старший разбойник остался сидеть на ковре у кресла.

– Див, – тихо спросила я, – а почему ты взял меня к себе?

Мужчина долго молчал, глядя в огонь. Я уже решила, что не дождусь ответа, когда он заговорил: