Текст книги "Любимый сэнсэй (СИ)"

Автор книги: Ваша Ева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 31 страниц)

– Ой, да иди уже! – вспылила я, и Саске, усмехнувшись, вышел из кабинета. Дверь смачно хлопнула.

Моя реакция была довольно резкой, но стыдно не было. Саске явно пытался уязвить Итачи, но, что бы между ними двумя не происходило, меня это не касалось, и мне категорически не нравилось, что младший Учиха столь очевидно демонстрирует свою неприязнь при посторонних. Я всегда знала его как весьма сдержанного парня, но, похоже, когда дело касается старшего брата, всю его напыщенную холодность как ветром сдувает, и он начинает вести себя как пятилетний.

– Присаживайся, – произнес сэнсэй, словно вошёл в класс только что, и не было здесь никаких Саске и Ино. Просить меня дважды не пришлось, и я, про себя вздохнув и готовясь к худшему, расположилась на своём месте. Не тут-то было. – Нет, садись за первую парту.

Первую парту? Зачем? Он что, думает, я буду управляться с конспектом на коленках при том, что в классе я одна?

– Я не собираюсь списывать, – отозвалась я, всё же поднимаясь и беря в охапку сумку. Итачи прошел к своему столу и разместил на нем увесистую стопку бумаг. Наверное, стоило помалкивать, а не демонстрировать, что меня задела его просьба, но моя реплика ничуть его не смутила.

– Похвально, но я не поэтому прошу тебя пересесть, – учитель разместился на стуле и придвинул стопку к себе.

Я ждала объяснений, почему же тогда, но их не последовало. Вместо этого сэнсэй всучил мне в руки бланк с тестом и бегло, не особо вдаваясь в подробности, провёл инструктаж. Тридцать вопросов, на которые дается сорок пять минут. На каждый может быть всего один правильный ответ. «Вроде, несложно», – подумала я, но осеклась, едва взглянув на первое задание. Восемнадцатый век. А я заучивала только вторую половину девятнадцатого и двадцатый. Неужели я пропустила объявление, в котором говорилось, что в проверку будут включены темы первого триместра?

Всё оказалось очень плачевно. Время неумолимо бежало. Его оставалось меньше половины, когда я поняла, что ответила всего на десять вопросов, и не факт, что верно, а всё остальное – тёмный неизведанный лес. То, что отмечал в моём конспекте Саске, в тесте действительно было затронуто, но упор делался в основном на другие темы, которых в моей тетради и в помине не было. Попытки воскресить в памяти хоть какие-то воспоминания об изученным терпели фиаско, и в итоге я лишь молча пялилась в листок.

– Если не знаешь, что ответить – пропусти. Потом вернешься, – прозвучал голос Итачи. Он должно быть, заметил, что у меня чуть ли не вены на лбу вздуваются от того, что я пытаюсь прожечь в бланке взглядом дыру.

Совет, конечно, дельный, но я уже четвертый раз перечитывала всё с самого начала, и так уж получилось, что я не знала ничего. Прошло ещё пять минут, и я окончательно отчаялась сдать тест на что-то положительное.

– А что будет, если я… напишу плохо? – осторожно поинтересовалась я, посмотрев на учителя. Его глаза, скрытые за полуопущенными длинными ресницами, старательно изучали очередной доклад, сданный на проверку. Мой вопрос его отвлёк, и сэнсэй, пометив что-то ручкой на листке, взглянул на меня.

– Почему ты думаешь, что напишешь плохо?

Возможно, если бы на месте Итачи сидел кто-то другой, я бы не позволила себе такую дерзость и попыталась бы хотя бы методом угадайки ответить на всё. Однако тут был иной случай, так что я решила не ломать комедию и сказать всё, как есть.

– Потому что я мало что из этого знаю.

Сэнсэй молча протянул руку, и мой не выспавшийся мозг не сразу понял, чего он хочет. Только когда он кивнул на поверхность парты, до меня дошёл смысл его действия, и я соизволила передать ему свой бланк. Он вдумчиво всматривался в него, а затем, не глядя на меня и всё так же продолжая изучать мои жалкие попытки ответить хоть на что-то, произнёс:

– Ну… По крайней мере, материал, который я дублировал на прошлой неделе, ты усвоила.

Ага. Усвоила. Зато по остальным фронтам с треском провалилась. Рада, что хоть чьё-то самолюбие потешила. Итачи на уроках действительно слушают.

– Но этого мало, – заметила я, озвучивая то, что уже наверняка подумал сам сэнсэй.

Тот в ответ сосредоточенно кивнул. Неутешительный жест.

– Сорок баллов из ста – это очень слабый результат. – «Слабый»? Удивительно, что там вообще откуда-то сорок набралось. – У тебя был преподаватель по истории во время домашнего обучения? – он, наконец, отвлекся от бланка и посмотрел на меня.

– Ну… нет. Я сама пыталась заниматься по учебникам. – И вот после этой фразы я ждала комментария, что вышло у меня это, мягко говоря, неудачно.

Это было вовсе не моей самоуверенностью. Всё упиралось в деньги. Нанимать учителя на дом – очень дорогое удовольствие. Наш семейный бюджет позволил нанять лишь двоих – по математике и физике. Всё остальное мы с мамой тянули самостоятельно. Кое-где помогал Дейдара, но совсем недолго. До сих пор удивляюсь, как я смогла сдать выпускные экзамены на хорошие баллы.

– Что ж… – немного подумав, выдохнул Итачи, очевидно решив, что я – случай не совсем безнадежный. – Тебе следует подтянуть свои знания, если не хочешь завалить итоговый тест за триместр. – Конечно не хочу. Один такой провальный тест – и прощай, летние каникулы.

– Да… Понимаю, – кивнула я, подмяв кулак под подбородок и уставившись в парту.

– Ты спросила, что будет, если ты плохо напишешь тест. – А вот тут я напряглась. Интонация учителя явно дала понять, что что-то будет определенно. – Тот, кто провалится, окажется под моим особым надзором и на каждом занятии будет получать дополнительное домашнее задание. Но ты можешь, конечно, попытаться ответить на оставшиеся вопросы. Время у тебя еще есть.

Дополнительное домашнее задание? Особый надзор? Хуже не придумаешь.

– Время – может быть, а вот шансы на успех стремятся к нулю, – только и выдавила я. Ну, а что тут еще скажешь. В лотереях мне не везет, а иначе, чем на удачу, буквы я отметить не смогу. – Я могу идти?

Не дождавшись ответа, я поднялась с места и принялась заталкивать в сумку пенал. Тот словно стал в два раза больше и не желал пихаться в привычное отделение, отчего мне очень хотелось чертыхнуться, но я лишь трясла свою поклажу, чтобы в неё всё утрамбовалось. Ох уж эти женские аксессуары.

– Нами. – Я замерла. Итачи впервые назвал меня по имени с тех пор, как стал учителем. Хигураши – исключительно так он ко мне обращался. – Скажи… Ты меня избегаешь?

Вопрос не в бровь, а в глаз, и от него меня бросило в холодный пот. Я не ожидала, что Учиха окажется столь прямолинеен. Мой настороженный взгляд устремился на него. Сэнсэй больше не проверял свои листочки, и всё его внимание было приковано к моей персоне, отчего стало совсем не по себе. Я должна была реагировать на столь очевидное замечание быстро, но оно буквально выбило у меня почву из-под ног, и ответить я смогла лишь через несколько до невозможности тихих секунд.

– Что?! Нет! – неловко улыбаюсь и отмахиваюсь. У меня всегда был такой противный писклявый голос? Учиха чуть склонил голову набок и выжидающе посмотрел на меня. Не поверил… – С чего вы взяли?

С чего он взял? Сейчас, не дай боже, тебе припомнят все разы, как ты изображала предмет мебели, когда Итачи проходил мимо.

– Хотя бы с того, – ответил сэнсэй, – что прошло две недели с начала учебного года, а мне впервые удалось обменяться с тобой более, чем парой слов, – и он не преувеличивал. Так и есть.

Между нами повисло молчание. Ноги вдруг одеревенели, и я прислонилась к парте, чтобы удержать равновесие. Похоже, что уйти, как ни в чем ни бывало, уже не получится.

– Слушай, я не собираюсь тебя пугать и навязывать своё общение, – снова заговорил Итачи, голос его звучал успокаивающе, без единого намёка на обиду или раздражение, – но…

Что-то внутри меня взбунтовалось, и мне стало тесно находиться с ним в одной комнате. Захотелось немедленно убраться прочь, и попытку Учихи завязать беседу на доверительной волне я ошибочно приняла за предоставление свободы выбора.

– Что ж, хорошо, – откликнулась я, поправляя на плече сумку и устремляясь к выходу. Достаточно с меня на сегодня нравоучений и разборов полётов. – Тогда всего доброго, сэнсэй.

Я намеренно выделила последнее слово. Оно – как стена, которая ловко воздвигается между нами, напоминая о всех условностях и границах. Неважно, что было раньше. Важно, что теперь. Я – ученица, а он – учитель, и любое нарушение этой закономерности будет непристойным. Так я думала, и так должно было быть. Но то, что произошло дальше, совершенно поломало мои планы.

– Не веди себя, как ребенок. – Я замерла, так и не дойдя до двери и не обернувшись. Почему я остановилась? Меня задели его слова? Захотелось доказать, что он не прав? – Ты и сама знаешь, что нам есть, что обсудить. – Звук ножек стула, с жалобным стоном царапнувших пол, противно коснулся ушей. – Ну так что? – слышу позади меня размеренные шаги. – Ты и впрямь так торопишься? – голос прозвучал совсем близко. Похоже, он остановился в паре шагов.

Закрыв глаза, я тяжело вздохнула. Моё поведение – чудовищно. Итачи не заслужил такого отношения. Не заслужил, чтобы я огрызалась и сбегала. Только не он. Он помог мне, когда рядом никого не оказалось, без сомнений подставил плечо. И, уж тем более, он совсем не виноват, что тогда стал свидетелем моего личного дна.

По всем законам драм в тот день должен был лить дождь, от которого не видно слез, пряди волос виснут сосульками, и одежда, мокрая насквозь, бесформенно липнет к телу. Но его не было. Вопреки ожиданиям, вселенной было плевать на то дерьмо, что происходило в театре моей жизни, и всё шло своим чередом. Даже наоборот – всё было прекрасно. Замечательный теплый летний вечер с ясным небом и полнейшим безветрием. Одна улица сменялась другой, десятки незнакомых лиц проносились мимо, но я не отдавала себе отчета, куда иду и зачем.

Я не помнила, как стемнело, как перелезла через хлипкое ограждение пешеходного моста. Я даже не помнила, как убежала из школы, но между делом вспышками сознания понимала, что забыла забрать из класса сумку, в которой наверняка трещал не первый час мобильник. В груди царила щемящая пустота, и голова раскалывалась, отяжелевшая от многочасовых рыданий.

Я не наклонялась сильно, цепляясь руками за перила за спиной, и вовсе не собиралась прыгать вниз, как могло бы показаться со стороны. Мне нравилось наблюдать, как вода огибает тяжелые опоры моста, и какой чернотой она мерцает, отражая небо. Хотя, признаюсь: мысль, что решись я сделать шаг вперед, и меня мало кто хватится, приносила мне странное чувство спокойствия и умиротворения. Просто нравилось думать, что мне удалось понять, какую роль я занимаю в этом мире – да никакую. Никто бы и не заметил, если бы я исчезла в темных водах.

Вокруг было тихо. Слишком тихо. Однако, когда я услышала весело гогочущую компанию, я даже не вздрогнула. В любой другой день я бы струсила и поспешила найти людное место, но тогда было плевать. Смех и веселые переговоры приближались, а я и ухом не вела в их сторону. Все звуки резко оборвались. Не трудно было догадаться, почему.

– Эй! – Я смутно понимала, что обращаются ко мне, но не реагировала. – Что вы де… – Голос показался мне знакомым, и лишь это заставило меня обернуться. – Нами?!

«Саске», – подумала я, но мозаика не сложилась. Уставшее сознание выхватывало всё новые и новые отличия. Это был не он, хотя я узнавала эту черную смоль волос и широко распахнутые не то в ужасе, не то в удивлении обсидиановые глаза на бледном лице. Кажется, он что-то спросил, но я не услышала.

– Итачи-сан, – наконец, узнала я его, испытав непонятную детскую радость от решенной загадки, и с губ само сорвалось его имя.

Следующие, что я помню, это как он быстро оказался рядом и, стиснув меня до боли в ребрах и вырывающегося воздуха из легких, с силой потянул назад, от чего с созерцанием воды мне пришлось распрощаться.

– Простите, – мой голос показался мне чересчур тихим, но, уверена, Учиха меня слышал. – Я просто хотела бы всё забыть. Сейчас всё хорошо. Ни к чему ворошить прошлое.

Секунды, что он молчал, показались мне вечностью. Только тогда я заметила, насколько громко тикают часы над доской. Почти так же шумно раскачивался маятник метронома, который стоял в кабинете музыки в начальной школе, и мне нравилось наблюдать, как раз за разом он отмеряет нужный ритм. Тик-так… Тик-так…

– До свидания, Хигураши. – Сталь и холод.

Сердце замерло. Смертельно захотелось обернуться, но я этого не сделала. Глаза защипало от подступающих слез, и я вылетела из кабинета. «Хигураши». Никогда бы не подумала, что моя фамилия может бить не хуже пощечины.

Я же сама хотела, чтобы разговор не состоялся. Сама сделала всё, чтобы огородиться от него. Отчего же тогда стало так обидно? Может от того, что я ждала, что он не станет играть по моим правилам?

– Ну… Мы опаздываем, – парнишка с темными, торчащими во все стороны волосами рассеяно улыбался, поглядывая на меня, а я старалась этого не замечать, разглядывая асфальт. – Ты идешь?

Итачи крепко держал меня за руку, как будто я собиралась сбежать. Ничего такого в мыслях и в помине не было, я прибывала в полной прострации, и даже не пыталась оправдать свою выходку, больше походившую на самоубийство.

– Нет, идите без меня, – ответил Итачи, и, когда его приятели отошли достаточно далеко, заглянул мне прямо в глаза и обреченно вздохнул: – Пошли, экстремалка-полуночница. Расскажешь, какая муха тебя укусила.

========== Глава 6. Будни ==========

И снова понедельник. Не люблю понедельники. Особенно те, что следуют за напрочь испорченными выходными. Всю субботу и воскресенье снова моросил дождь в компании промозглого ветра, а мама не нашла дней лучше, чтобы посвятить шопингу. Не то, чтобы мне совсем не нравится ходить по магазинам, но когда мысли о чем угодно, но не о покупке новой одежды, это не лучшее времяпрепровождение.

Разумеется, было много комментариев со стороны моей потешной женщины, что её дочь «чересчур задумчивая и угрюмая» и «не ценит драгоценных радостных минут своей юности». Я честно старалась натянуть на свою кислую мину улыбку, но выходило весьма так себе. Жизнерадостное выражение лица сразу же стиралось, когда в памяти всплывали Карин, Сакура и Итачи. Снова и снова прокручивая в голове состоявшиеся диалоги, я придумывала достойные ответные реплики. Реплики, которые уже никогда не используются, и в итоге я так и останусь в глазах этой троицы полной дурой.

Как ни странно, львиная доля моих терзаний была посвящена не тому, что теперь придется расхлебывать кашу, которую заварил Кабуто, и как-то восстанавливать репутацию. Даже злосчастная встреча с красноволосой не шла ни в какие сравнения с тем, как я «поговорила» с Итачи. У меня до сих пор мурашки по коже, когда вспоминается это его «до свидания, Хигураши». В тот момент на меня словно ледяной водой окатили, не иначе. И… теперь, оценивая ситуацию трезвым умом, я понимаю, что сэнсэй был прав, обвинив меня в том, что я веду себя, как ребенок. Уж взрослый человек остался бы и расставил все точки над «i», а не смотал бы удочки, как это сделала я, малолетняя идиотка. Реабилитация в глазах учителя после всего этого мне точно не светит.

Кстати, наши с мамой походы завершились покупкой короткого белого плаща, который выбирался мной в полнейшей прострации, лишь бы поскорей отделаться. Вышла неплохая альтернатива той безразмерной ветровке, что так бесила Дейдару, однако о цвете я уже жалела, предчувствуя, что стирать обновку придется едва ли не каждую неделю.

– Бу! – Кто-то резко схватил меня за плечи, от чего я громко взвизгнула, а спустя секунду позади раздался снисходительный смешок. Узнаю его из тысячи. Тсукури собственной персоной. – Какая ты нервная, м.

Обернувшись, я кое-как задрала голову, чтобы увидеть его наглую физиономию. Дей самодовольно улыбался, всё так же держа меня за плечи.

– Нельзя так внезапно подкрадываться к людям, – заметила я и непроизвольно расплылась в ответной улыбке. Никогда бы не подумала, что скажу это, но… – Рада тебя видеть.

Две недели сидеть за партой в полнейшем одиночестве было пыткой, и мне не хватало его гудения на ухо. Теперь же, когда я не знала, как вести себя в обществе своих многочисленных одноклассников, которые разом окрестили меня бывшей толстухой-изгоем, Дейдара в разы облегчал задачу. Просто нужно общаться с ним, как обычно, и вести себя так, словно ничего и не случилось.

– Ох, вы только посмотрите! Неужто кто-то по мне соскучился? – хитро прищурился блондин и засмеялся. Похоже, у него хорошее настроение.

– Кто-то устал от тишины на уроках, – парировала я, осторожным движением высвобождаясь из его хватки. – Пошли, а то опоздаем.

Не дожидаясь его реакции, я поправила на плече сумку и прошла вперед, но Тсукури быстро со мной сравнялся.

– Ну так? С чего такой прилив нежности, м? – он так пытался заглянуть мне в глаза, что становилось неловко.

Еще в первый в день в школе я решила, что буду всеми силами держаться от этого парня подальше. И что в итоге? Куда делась вся моя решимость? Почему всё моё существо продолжает за него цепляться?

– Помнишь, перед тем, как пропасть на полмесяца, ты говорил, что у нас хорошо получается дружить? – Блондин задумчиво отвел взгляд, поджав губы. Видимо, принялся искать в моём вопросе подвох, но так и не нашел и сосредоточенно кивнул. – Сегодня мне понадобится твоя дружеская поддержка.

– Поддержка? – протянул Дейдара. – Стряслось чего? – голос его звучал обеспокоенно, и мне польстила такая искренняя участливость. Однако, в мои планы совсем не входило взваливать на парня все свои проблемы. Его и так две недели не было в школе, и наверняка у него и без меня забот полон рот наберется.

– Да нет, ничего. Ерунда, – отмахнулась я, на что Дей скептически вскинул бровь. Конечно, если бы была ерунда, я бы вряд ли к нему обратилась. – Просто делай то, что делаешь. Будь рядом.

Тсукури заверил, что на него можно положиться, и что его можно было бы об этом не просить. От его слов на сердце стало легче. Остаток пути был посвящён моим скупым рассказам, что «интересного» он пропустил в школе во время болезни, но очень скоро стало понятно, что Дейдара меня совсем не слушает и витает в каких-то своих мыслях.

Надо сказать, блондин отнесся к моей просьбе со всей ответственностью и с энтузиазмом. То ли за две недели больничного режима он с ума начал сходить от одиночества, то ли принял всё слишком буквально, но он не отходил ни на шаг. Серьезно. Разве что в туалет за мной не забегал, хотя именно в него я заглядывала с особой настороженностью. Шансы застать там Карин были невелики, если задуматься, но мою паранойю уже было не остановить.

До Дея быстро дошли школьные слухи о моей персоне, и в итоге всю большую перемену, отведенную на обед, мы посвятили поискам злосчастного Кабуто. Я отпиралась как могла: не хотелось выяснять отношения, но мой новоиспеченный друг с ослиным упрямством таскал меня за собой по всей школе, не стесняясь хватать за руку. Старые привычки давали о себе знать – когда мы были парой, то только так и ходили, и блондин то и дело забывался. Любителя сплетен мы так и не нашли, но, как и следовало ожидать, сами породили еще одну: к концу дня весь класс дружно решил, что мы встречаемся. Даже Ино все мои попытки уверить её в нашей честной и бескорыстной дружбе принимала со снисходительной усмешкой.

Если задуматься, даже в этом были свои плюсы. По крайней мере на меня перестали кидать эти стыдливые жалостливые взгляды. Оно и верно, ведь на повестке дня уже были не моя тяжёлая доля сбежавшей от насмешек школьницы, а отношения с буйным Дейдарой. И когда моя персона стала привлекать столько внимания? Таким изобилием мог похвастаться разве что Саске, да и то в особо злачные дни вроде Дня Святого Валентина. Надеюсь, это скоро закончится, и мне удастся слиться с окружающей средой.

После уроков намечался классный час с Учихой, и с его приближением всё больше одолевало неприятное волнение. Как оказалось, зря. Итачи совсем не собирался замечать моё присутствие. Даже когда обращался непосредственно ко мне. Вскрылось это обстоятельство еще перед звонком.

– Хорошо, что вы оба здесь, – с такой фразой подошёл к нашей парте сэнсэй, пока все еще не собрались, и кабинет наполовину пустовал, – не придется объяснять дважды. – Было странно, что для меня и Тсукури намечалась одна общая речь, ведь попарной работы у нас ни на одном предмете не наблюдалось. – Я по поводу теста, – пояснил учитель.

Легендарный с треском проваленный тест. Неужто мы с моим блондинистым другом в одинаково плачевном положении? Дей кинул на меня вопросительный взгляд, но получил в ответ лишь неловкое пожатие плечами. Намерения Итачи для меня были полнейшей загадкой.

– По поводу какого теста? – недоумевающе спросил парень. Класс. Пол прошлой недели напоминала про него этой дурьей башке и спрашивала, придет ли Его Величество на него, и всё без толку. И когда он начнет концентрироваться на том, что ему говорят другие?

– По поводу того, что ты прогулял, Тсукури.

На меня сэнсэй совсем не смотрел. Не то, чтобы намеренно. Он вёл себя, как обычно, но из-за осадка, который остался где-то под коркой от нашей прошлой встречи, от такого поведения у меня скрутило живот. Я была уверена, что Учиха намеренно избегает встречаться со мной взглядом.

– Прогулял?! – переспросил Дей. – Я болел, у вас даже справка моя есть! – Узнаю этот тон. Бегите в бомбоубежище, этот парень на взводе.

– Да, есть, – невозмутимо отозвался Итачи. – И она гласит, что твоё освобождение от занятий закончилось в четверг. Иначе говоря, твой пропуск теста я могу расценивать, как прогул.

– Какой бред! – фыркнул блондин. – Я только в пятницу её получил. Там не может стоять число раньше даты получения. Протрите свои глаза и перепроверьте еще раз. Наверняка у вас уже голова плохо соображает от всех ваших бумажек.

Я с ужасом наблюдала за тем, как Дейдара огрызается на учителя, и пыталась его хоть как-то успокоить, сжав под столом его ладонь. Эффекта это действие не производило ровным счетом никакого, и Тсукури продолжал громко часто дышать и щетиниться. На лице сэнсэя от нападок в его сторону не дрогнул ни один мускул, и это восхищало. Запустив руку во внутренний карман пиджака, он что-то нашарил и с громким хлопком о парту выложил сложенный вдвое лист бумаги. Лишь по этому резкому жесту стало ясно: Итачи действительно зол, и Дей играет с огнем.

– Хигураши, будь добра, прочти, какая дата стоит в этой справке. Может, твоим глазам Тсукури поверит больше, – сэнсэй обратился ко мне, но при этом даже ухом не повел в мою сторону. Он смотрел лишь во взбешенные глаза моего соседа по парте. Тот в ответ не спешил отворачиваться и демонстративно хмурил брови. Готова поклясться, воздух между ними начал трещать от выброса тестостерона.

Я собиралась покорно придвинуть к себе злосчастный листок, чтобы не усугублять конфликт еще больше, но по тому, как Дейдара сжал мою руку под столом в ответ, поняла, что делать это не стоит.

– Не втягивайте в это Нами, – буркнул он, беря справку в свободную руку и раскрывая небрежным встряхиванием. Мой взгляд метнулся к Итачи, и наши глаза впервые встретились. Ненадолго, всего на секунду. Его не выражали ничего, мои… надеюсь, что тоже.

Тсукури молча всматривался в скупые черные символы, и не нужно быть гиперпроницательным, чтобы догадаться, почему взрывной Дей так резко и надолго затих. В нужной строчке красовались ненужные цифры. Как и следовало ожидать.

– Ну, что там? —прервал затянувшуюся паузу сэнсэй.

– Восьмое мая, – сухо проговорил блондин и, громко цокнув языком, закатил глаза. Он явно был разочарован. – Это просто ошибка в записи.

Вот сейчас надо извиниться, идиот! Сейчас! Но для Дейдары это, видимо, слишком, и он упорно не желал признавать, что перегнул палку, наехав на учителя.

– Как бы там ни было, – холодно отозвался Итачи, – я не могу позволить тебе написать тест в другое время, потому что ведомости о нем уже светятся в общей базе. И, согласно им, у тебя ноль баллов. У Хигураши результат получше, но, как факт, вы оба не сдали. Кроме вас не сдала Хьюга, с которой я уже переговорил, и еще один парень из класса «В».

Ладно я, но… Хината?! Хината тоже завалила тест? Да быть такого не может, она же ко всем предметам готовится так, что комар носу не подточит!

– Сначала я хотел просто давать вам особые домашние задания, – продолжил Учиха, – но понял, что этого будет недостаточно. – «Недостаточно»? – Вы вчетвером будете посещать дополнительные занятия. Каждый четверг.

Ну вот, приплыли. Кажется, я уже знаю, какой день недели заменит понедельник в списке нелюбимых.

– Это нечестно! – взбунтовался Тсукури. – Ладно, эти трое оказались идиотами и всё завалили, – «идиотами». Спасибо на добром слове, – но почему я должен тратить своё время на эту мутотень, если вы даже не в курсе уровня моих знаний?

– Дей, хватит! – наконец, не выдержала я. Он вёл себя настолько отвратительно, что мне стало смертельно стыдно и за себя, и за своего «друга». Хотелось просто встать и выйти, лишь бы не присутствовать дальше при этих выяснениях отношений.

Парень замолк, напряженно уставившись в парту. Я видела, как желваки на его раскрасневшемся лице играли от переполняющего раздражения. Уверена, ему стоило больших трудов сдерживать себя. Но затем его голубые глаза встретились с моими, и в секунду вся злость в них куда-от испарилась. От его взгляда мои щеки вдруг вспыхнули в смятении. Что-то было в нем… таинственное. Словно блондин пытался что-то мне им сказать, но смысл утекал мимо. Ощутив на тыльной стороне ладони легкое поглаживание пальцев Тсукури, я осознала, что до сих пор держу его за руку, а в совокупности с этим затяжным зрительным контактом, ситуация становилась более чем неловкой. От этого моё лицо стало еще больше походить на свеклу. Сдержанный кашель Итачи прозвучал как спасительный колокол, и я, воспользовавшись моментом, поспешила высвободить ладонь из хватки Дейдары.

– Ладно, – отрезал парень, переведя взгляд на учителя и скрещивая руки на груди, – забудьте.

«Ладно». Для него всё вдруг стало «ладно», хотя секундами ранее он был готов рвать и метать, лишь бы отстоять своё право уходить в четверг домой вовремя. И причина этой покорности… Неужели я? Неужели он действительно успокоился только потому, что я его попросила? Мне это польстило, но к гадалке не ходи – моё согласие на дружбу с ним войдет в топ-десять моих самых глупых и неверных решений. Похоже, наша с Тсукури история еще не закончена.

Итачи сдержанно кивнул, и, ни слова не сказав, отправился к своему столу. Уверена, наши переглядывания он видел, иначе с чего был этот привлекающий внимание кашель. От осознания этого факта стало еще более неловко.

– Ну почему ты так себя ведешь? – обреченно выдохнула я, стараясь отвлечься от нежного прикосновения, еще теплившегося на ладони. – Зачем нужно было ему грубить? Это же учитель.

Дейдара на моё замечание демонстративно фыркнул. Я уж и не надеялась получить от него хоть какой-то ответ, когда он произнес:

– Просто он такой же напыщенный индюк, как и Саске.

Может, сказалось чувство вины перед Итачи, может, я и впрямь считала, что он не заслуживает подобного прозвища, но реплику блондина я приняла едва ли не за личное оскорбление.

– Он не индюк, – сухо возразила я. – И Саске, кстати, тоже.

– О, – вскинул бровями блондин, – защищаешь своего любимого сэнсэя, м?

– Он не мой любимый сэнсэй, – нахмурилась я. – Просто ты сам ведешь себя с людьми, как напыщенный индюк, а потом удивляешься, когда они тебе платят той же монетой.

– Кем, говоришь, этот замечательный, во всех смыслах, человек тебе приходится? Бывшим соседом? – прищурился Дейдара, на что я закатила глаза и отвернулась. Судя по всему, он настолько был уверен в справедливости своих обвинений, что мои попытки вступиться за Итачи принимались в штыки. Якобы я была не объективна и защищала его из-за некой мифической привязанности.

Мы еще долго выясняли, почему Дей – идиот, а я – индюшка и защитница высокомерных снобов, но уже в гневной переписке на последних страницах тетради, которую мы демонстративно двигали друг к другу весь классный час. Однако, когда прозвенел звонок, наш дуэт молчаливо решил, что тема и исчерпана, и больше мы её не поднимали.

В первый же четверг выяснилось, что несчастливцем из параллельного класса, который так же, как и мы, попал под опеку нашего грозного историка, оказался Узумаки Наруто. Парень даже обрадовался, когда узнал, что попал в «команду неудачников» с уже знакомыми ему людьми. Как оказалось, Хинату он тоже уже знал, хотя по тому, как они «общались», было сложно об этом догадаться. Девушка рядом с ним словно воды в рот набирала, лишь изредка отвечая на его вопросы скупыми «да», «ага» и «нет». Я уж было решила, что Наруто ей и вовсе неприятен, а вот Дей откровенно посмеивался над моими предположениями: «Да ты шутишь. Наша тихоня просто на него запала, поэтому ведет себя как дурочка». Интересно, с каких пор он стал таким экспертом в женской психологии?

Занятия по истории не отличались особым разнообразием, но их сэнсэй проводил со всей ответственностью. Для пущей уверенности, что мы будем его слушать, сидеть парами он не разрешил, так что мы лишь со страдальческой обреченностью в глазах переглядывались друг с другом с соседних парт. Скучать, однако, не приходилось. Итачи то и дело подрывал то меня, то Хинату с места и заставлял писать на доске события и даты. Наруто и Дейдара тоже по началу удостаивались этой чести, но от их записей хотелось выдрать себе глаза: ни черта не было понятно, что они пишут. А я еще считала, что у меня проблемный почерк.

В конце каждого из занятий проводился опрос: Учиха по очереди задавал нам вопросы по пройденному материалу, а мы старались на них отвечать. Лучше всего выходило у Дейдары и Хинаты. Их знания явно были на ином уровне, и это был повод еще раз удивиться тому, как в нашей компании оказалась Хьюга. Наруто же половину вопросов сливал: говорил, что прослушал или забыл. Тогда Итачи переводил стрелки на меня, и я начинала лихорадочно выискивать нужный ответ в конспектах, что, конечно, было лучше, чем отмалчиваться, но тоже нехорошо.

В таком режиме работы прошел целый месяц, и вскоре жизнь в школе наладилась и вошла в привычное русло. Как и прогнозировал Саске, сплетни обо мне были интересными совсем недолго. Уже через неделю со мной начали общаться, как обычно, а Шикамару даже начал отпускать шутки, что ему бы хотелось взглянуть на мою «расширенную» версию.

Изредка я видела в коридорах Карин, но попыток со мной заговорить она больше не предпринимала. Хотя иногда, заметив меня, она растягивала губы в сладчайшей улыбке, на что я отворачивалась, потому что не знала, как реагировать. С Сакурой мы тоже больше не общались, хотя и приветственно кивали друг другу, когда проходили мимо.