Текст книги "Любимый сэнсэй (СИ)"
Автор книги: Ваша Ева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 31 страниц)
– Он не из-за меня уволился, – от того, как пристыженно прозвучал мой собственный голос, стало не по себе. Я что… правда чувствую себя виноватой?
– Что бы там ни было между тобой и Итачи-сэнсэем, неужели нельзя было об этом хоть словом обмолвиться, чтобы я хотя бы Дейдарой тебя не долбала? – рваным движением заправив пряди платиновой челки за ухо, прошептала Яманака, – Думаешь, я бы стала о таком трепаться?
– Дело не в этом.
– Так, значит, всё же думаешь? Хорошенького же ты обо мне мнения.
Почему я всё время говорю что-то не то? Приложив ладонь ко лбу, я покачала головой.
– Это не так. Всё не так. В таком не так легко признаться, знаешь ли. Итачи из-за меня мог потерять работу.
– И потерял, – безжалостно хмыкнула Ино, поворачиваясь к кабинету: – Не ври хотя бы себе – если бы не ты, он бы не стал уходить. Здесь же Саске. Итачи ни за что не упустил бы возможность быть рядом с ним.
Дверь за ней с грохотом закрылась, а я так и осталась стоять в коридоре, переваривая услышанное. Если кто-то видел нас вместе, то к концу дня об этом уже будет гудеть вся школа. Учитель, который, едва уволившись, принялся отсвечивать рядом с одной из бывших учениц – это не та новость, которая пройдет мимо ушей. И как это может нам обоим аукнуться, я могу только предполагать.
«Нас видели вместе. Что делать?»
Экран моргнул надписью «Сообщение отправлено», и я на нервах принялась мерить шагами расстояние от двери к двери. Прошла минута, две, пять, но ответа всё ещё не было, как и смысла возвращаться в класс. Ну, так я думала, пока из-за угла не вышел Кисаме-сэнсэй. Завидев меня, он сконфуженно кашлянул в кулак и, глядя куда угодно, но не на меня, спросил:
– Хигураши, ты чего здесь?..
Даже если сэнсэй не в курсе текущих сплетен, почву для размышлений, когда его коллега бросил его одного на подростковой вечеринке, он получил весьма благодатную. И эти размышления были шиты белыми нитками во всё его не слишком симпатичное лицо.
– Так ведь… истории нет, – как-то совсем тихо промямлила я. Господи, Итачи, ответь, пожалуйста, скорее.
– Это не повод шастать по коридору посреди урока, – сухо заметил Кисаме и указал подбородком на дверь. – Живо в класс. Меня прислали с вами посидеть.
Он прошел вперед, а я без особого энтузиазма поплелась за ним, в очередной раз бросив тоскливый взгляд на экран мобильного. Однако когда до кабинета осталось всего пара метров, сэнсэй вдруг остановился и развернулся на пятках. Я и без того ощущала себя не в своей тарелке, а теперь, когда Кисаме смотрел на меня, так пристально и с сомнением, мне и вовсе хотелось спрятать голову в песок, как страус. Говорят, страусы на самом деле так не делают, но это отнюдь не сдерживало мою фантазию. В песок, непременно в песок. Желательно по самую талию, чтобы одни ноги сверху торчали.
– Знаешь, – заговорил он вдруг, чуть наклонившись, чтобы его слышала только я. – Когда я был в юношеской сборной по плаванию, была у нас одна милая девочка. В семнадцать она вышла замуж за нашего тренера, в восемнадцать родила, а в девятнадцать наш тренер нашел себе в сборной другую милую девочку, помоложе, а эту бросил.
Больших трудов мне стоило сохранить непроницаемое выражение лица, в то время как внутри всё вскипело от негодования и раздражения. Вот, значит, как? Хошигаки-сэнсэй решил идти окольными путями.
– Вы на что-то намекаете? – тихо спросила я, на нервах поправляя покривившийся воротник.
– Нет, – Кисаме оскалил зубы в ухмылке. – Просто говорю, что маленьким девочкам, вроде тебя, стоит быть очень осторожными. Не все мужчины так хороши и благородны, как кажутся на первый взгляд.
Мобильный загудел в руке ровной вибрацией, а я так и не решила удостоить физрука ответом. Сравнить Итачи с каким-то извращенцем с пунктиком на возрасте – это ж надо. А мне казалось, они дружны.
– Искренне надеюсь, что я зря рассказал тебе эту историю, – будто угадав мои мысли, добавил он. – Но пообещай, что возьмешь ее на заметку.
Как только Хошигаки раскрыл дверь, в коридор вырвалось жужжание множества голосов моих одноклассников. Кисаме грозно рявкнул, гул смолк, и я, не глядя ни на кого, прошмыгнула на свое место рядом с Яманака. Честно говоря, я думала, что она отсядет после нашего последнего разговора, но, видимо, мои суждения об Ино и впрямь частенько бывают мимо кассы. Она не только не отсела, но и предложила подготовиться вместе к тесту по английскому, хоть и с явной неохотой.
БОльшую часть урока я таращилась на сообщение Итачи и думала, как мне поступить. Он предсказуемо написал, что мы не обязаны ни перед кем оправдываться, ведь он больше не мой учитель, и это, конечно же, было логично… Но у меня никогда не получалось абстрагироваться от чужих языков, так что мне с трудом представлялось, как я буду в этом вариться.
Со звонком я вылетела из класса, не дожидаясь, когда кто-нибудь со мной заговорит, однако один из нежелательных собеседников нагнал меня на полпути в убежище. Дейдара буднично притормозил меня за плечо, как будто всё ещё имел право ко мне вот так запросто обращаться. При виде него все внутренности скрутило в узел, и мне захотелось бежать. Бежать от него со всех ног как можно дальше, пока он не устроил мне сцену.
– Как твоя мама? – Ч-что, простите? Этот вопрос вызвал во мне такое чувство диссонанса, что я не сразу нашлась, что ответить. Очевидно, Тсукури заметил мое замешательство вкупе с настороженностью и потому, чуть нахмурившись, добавил: – Услышал, что ты уехала в больницу с вечеринки, и хотел узнать, всё ли в порядке. Может, помощь нужна, м.
По крайней мере, очень умно с его стороны не спрашивать сразу, что за сплетни пошли обо мне с Итачи. Сначала усыпит мою бдительность, прикинувшись добрым и хорошим, а как только я расслаблюсь, возьмет за горло и выбьет из меня всё, что его интересует.
– Сотрясение, – как можно более ровно ответила я. – Её ещё будут наблюдать эту неделю, но ей уже ничего не угрожает.
– Хорошо, м, – куда-то себе под нос проговорил Дейдара. – И… хорошо, что тебя было кому поддержать.
Это было настолько неожиданно, что я остановилась и посмотрела на Тсукури в упор, ожидая подвоха. Не нужно быть супер-догадливым, чтобы понять – намек был на Учиха, – но не мог же он на полном серьезе так говорить. Дей снисходительно фыркнул под моим взглядом и покачал головой.
– Хватит так смотреть, м. Мы, конечно, не пара и не друзья, но меня бы совесть зажрала, если бы ты одна на ночь глядя поехала в больницу, в то время как я тебя оставил.
– Ты был так пьян, что я бы всё равно тебя с собой не взяла, – беззлобно заметила я, на что тот снова фыркнул, тряхнув головой. У меня сложилось впечатление, что еще совсем немного, и он пожалеет, что затеял со мной разговор – настолько я говорю невпопад.
– Зато мой пьяный вид произвел очень уж неизгладимое впечатление на мою маман.
– То есть?
Тсукури ухмыльнулся и поправил сумку на плече, кивнув вперед:
– Давай не будем стоять посреди коридора. Я еще покурить хочу, м. – О-о, нет. Он же не думает, что я вот так запросто куда-то с ним пойду?
– В общем, напугал я ее до чертиков, м… – продолжил он, потянув меня за локоть с такой силой, что я едва не рухнула. Ясно, это было не предложение.
– А может, договорим здесь? – с нарастающей паникой в голосе спросила я.
– Я не настолько отбитый, чтобы курить у всех на виду.
Поворот, еще поворот, лестница, лестница…
– Она-то кой-то веки была трезвая и не ожидала увидеть меня, едва стоящим на ногах. Разревелась, разнылась, начала умолять меня никогда больше не пить… даже пообещала лечь в клинику на лечение. Видимо, ей еще не насрать, сопьюсь я в будущем, как она и дед, или нет.
По правде говоря, Тсукури-сан уже грозилась лечь в клинику, но так этого и не сделала, потому что боялась уйти с работы, где начальство смотрит на ее запои сквозь пальцы. Прямо скажем, не так много мест в нашем городе, где от работника требуют не явку, а выполнение плана, да и деньги никогда не бывают лишними.
– Ты ей веришь? Ну… насчет клиники.
Дейдара придержал дверь, выпуская меня на крыльцо черного хода, и огляделся – ни души. Только какой-то ботаник с нашивкой второго класса расчищал клумбы от уже омертвевших растений в теплицах.
– Хочется верить, – хмыкнул Дей, доставая сигарету из пачки. – Но хер знает, м. Если решится, то я, конечно, ее поддержу. На работу придется устроиться – сама понимаешь.
Пока он курил, никто не проронил ни слова. Стена неприятно холодила спину сквозь школьную форму, в то время как Тсукури, расслабленно оперевшись о перила, медленно выпускал серые облачка дыма. Меня не покидало чувство, что это последние минуты, что у нас остались перед тем, как каждый пойдет своей дорогой, и Дейдара, похоже, тоже это чувствовал. По крайней мере, именно это я прочла в его глазах, когда наши взгляды встретились.
– Я сказал остальным, чтоб не лезли к тебе, м, – произнес он вдруг и запрокинул голову. Осеннее небо отразилось в его голубых глазах, сделав их такими же пасмурными. – Мало ли, кто там кого и с кем видел. Это же не их… да и не моё собачье дело.
В горле встал ком, и я набрала в легкие побольше воздуха, чтобы не то извиниться, не то оправдаться.
– Я не хотела, чтоб…
– Да забей, – всё так же, не глядя, хмыкнул он, не давая мне возможности договорить. – Переживу.
И я, конечно, ему поверила. Не потому, что он так сказал, а потому что, кажется, впервые видела его таким смиренным.
Дейдара выбросил сигарету и спрятал побледневшие от холода руки в карманы пиджака. Затем остановился напротив, на пару секунд задержал взгляд на моем лице и, склонившись, прижался губами к моим губам.
– Не дрейфь. Этот раз точно последний, м.
Дверь рядом со мной громко хлопнула, а я так и осталась стоять на ветру с влажным холодом на губах и ровно отстукивающим свой ритм сердцем.
Остаток дня мне пришлось вымаливать прощения у Яманака, выбалтывая при этом едва ли не все подробности того, как мы с Итачи «докатились до такой жизни». Казалось, она меня осуждает, но это отнюдь не мешало ей в умилении охать, когда рассказ, по ее мнению, принимал особо романтичный оборот. Шикамару, который при этом почти всё время был рядом, слушал моё повествование вполуха и откровенно зевал.
– Ей богу, женщины. Как вы можете обсасывать подобные истории часами? – хмыкнул он, расслабленно потерев шею. Уроки закончились, и теперь мы вдвоем сидели на подоконнике в классе и ждали, когда наша дежурная-Ино закончит намывать полы.
Яманака рассмеялась и, крутанувшись вместе с шваброй на каблуках, точно обворожительная белокурая ведьма, заговорщицки мне подмигнула:
– Ты глянь, Нами. Бухтит как старый пень. Думаю, нам нужно срочно найти ему девушку.
Лицо Нары от такого предложения пошло крупными красными пятнами, и он пробурчал что-то вроде:
– Не надо мне девушку.
– Так, может, парня? – с деланным участием прошептала я, за что моя голова тут же оказалась зажата под мышкой, и в следующее мгновенье Шика принялся портить мне прическу, ероша волосы на затылке.
В то время как Нара ссыпал проклятия, я со смехом и визгами пыталась вырваться, а Ино с восторженным хохотом выкрикивала имена парней, которые якобы были бы не прочь познакомиться с нашим Шикамару, в кабинете нас стало пятеро. Под громкое «эй» мы смолкли и расцепились, а от вида представшей передо мной картины я заулыбалась еще шире. В дверях стоял Саске с таким лицом, будто только что выпил уксус, а рядом с ним – Итачи в пальто и коробкой в руках. И они явно пришли сюда вместе.
– Сэнсэ-эй! – взвыла Ино, словно кисейная барышня, театрально прижимая ко лбу тыльную сторону ладони.
– Можно просто Итачи-сан, – тепло улыбнулся он, снимая с шеи тонкий серый шарф.
– На кого ж вы нас оставили? Кто о нас, несчастных, теперь позаботится?
– Кисаме, – крайне раздраженно буркнул Саске, помахав охапкой листов, зажатой в руке. – Он решил взять классное руководство.
О… прощай, беззаботная школьная юность. Этот будет следить за нами, как за ясельной группой детского сада.
– Это абзац, – подытожил Шикамару. – Да он же нам весь мозг ложечкой своим воспитанием выест.
– Не трожь Кисаме! – Яманака воинственно уперла руки в бока. – Это он только с виду такой, а на деле он мягкий и добрый, как плюшевый мишка.
– По-моему, просьба не трогать учителя полетела не по адресу – у нас здесь есть другой спец, – хмыкнул Саске, очень красноречиво указав при этом на меня. – Кстати, спец, у тебя гнездо на голове.
– Ха-ха, – без энтузиазма отозвалась я, тщетно пытаясь пригладить беспорядок, созданный Шикамару. Судя по тому, что мне удалось нащупать, гнездо – это весьма точное определение. – Кстати, Итачи… сан, вы как здесь?..
– Ой, да хорош вам ломать комедию, – фыркнула Ино и принялась с удвоенным энтузиазмом натирать полы шваброй. – “Итачи-сан, Итачи-сэнсэй”… Как будто кто-то здесь еще не в курсе событий.
Итачи в ответ на ее замечание только добродушно рассмеялся и, пройдя вперед, тряхнул коробкой, где что-то глухо забрякало.
– Я зашел подписать последние бумаги у Мадары и теперь забираю оставшиеся вещи.
В подтверждение своих слов он направился к небольшому шкафчику в углу и начал доставать со своей полки канцелярию, книги и конспекты, ну, а я, бросив на ребят извиняющийся взгляд, последовала за ним. Как только я приблизилась, Итачи сразу же поцеловал меня в щеку и снова улыбнулся:
– Ну, как ты?
– На меня смотрят как на малолетнюю проститутку, а так всё отлично, – с нервным смешком отмахнулась я.
– А на меня – как на престарелого педофила, – шепотом поделился он, укладывая в коробку последнюю стопку листов.
– У тебя не будет из-за этого проблем в Суне?
– Скорее всего, за мной будут пристально наблюдать, – Итачи пожал плечами и поднялся на ноги. – Но это не страшно, ведь я совершенно точно не буду выходить ни с кем за рамки учительских отношений.
В памяти всплыл мой утренний диалог с Кисаме-сэнсэем, и меня передернуло. Наверное, у меня бы сердце остановилось в тот же миг, узнай я, что в новой школе Учиха нашел себе другую девушку среди своих учениц. Но, разве связывая свою судьбу с любым другим человеком, мы не идем на риск? Ведь это и есть жизнь: доверять, любить, заботиться, ошибаться, выть от боли, но вновь находить в себе силы на доверие и любовь.
– Ты домой? – тихо спросил Итачи, оглядев наш класс в последний раз, и остановил улыбающийся взгляд на моем лице. Я кивнула. – Я провожу.
========== Глава 35. Мама ==========
– А налью-ка я еще чаю, – с преувеличенным энтузиазмом подскочила я с места и подхватила со стола чашки – мою полностью пустую и еще две абсолютно нетронутых. – И ваш уже остыл! Нужно добавить кипятку.
Выплеснув холодное содержимое в раковину, я выставила все три чашки в ряд на столешницу с въевшимися коричневыми пятнами в виде кругов разных диаметров и принялась разливать в них заварку. Не так я представляла встречу моего брата и Итачи в качестве моего парня, совсем не так.
Начнем с того, что о моем романе с бывшим учителем Яхико узнал не от меня, а от третьих лиц. От Конан, если быть точной. Вместо того, чтобы наслаждаться обществом друг друга, на своем свидании они предпочли обмусоливать школьные сплетни. Сплетни, конечно, оказались не беспочвенными, но меньше всего мне хотелось, чтобы брат надумал себе невесть что до того, как я сама ему во всём признаюсь.
Активной агрессии в сторону Итачи Яхико не проявлял, но вот пассивной – сколько угодно. Думаю, он только из хорошего отношения ко мне не стал хватать его за грудки, когда мы заявились к нему в автомастерскую, но вот это молчаливое чаепитие, где нии-сан сверлил Итачи взглядом, оказалось вместо тысячи слов.
– А вот и чай! – не знаю, зачем я изображала саму активность и жизнерадостность, в то время как Яхико, очевидно, не стремился снизить градус напряжения.
– Куренай в курсе? – Яхико поднес поставленную перед ним чашку к губам и, громко отхлебнув, выразительно посмотрел на меня. Стало быть, вести беседу на троих он совсем не намерен.
– Пока нет, – от его взгляда мне стало как-то не по себе. Наверное, поэтому голос зазвучал так хрипло, будто кто-то схватил меня за горло. – Не было времени сообщить.
– Самое время сообщить, раз уж вы «ничего плохого не делаете, и всё по закону», разве нет? – Яхико невинно захлопал ресницами, будто и не замечая, какой эффект на меня производит его вопрос. – Сколько она уже дома? Неделю?
Маму выписали ровно пять дней назад. После больницы она казалась немного раздражительной и иногда подолгу лежала в постели, но в целом чувствовала себя хорошо и уже считала дни до окончания больничного. Я же несколько раз порывалась поговорить с ней об Итачи, а когда наконец решилась, зашла очень издалека. Стоило мне лишь упомянуть между делом, что Учиха ушел работать в другую школу, как мама начала сокрушаться, что такого замечательного учителя в Акатсуки уже не будет – ответственного, воспитанного и знающего свое дело. И вот как после такого лестного замечания объявлять, что я с «таким замечательным учителем» занимаюсь совсем не историей?
– Я скажу! – с жаром подхватила я. – Обязательно скажу!
Нии-сан вышел из-за стола, залпом выпил чудовищно горячий чай, с грохотом поставил чашку на стол и, растянув рот в пугающе веселой улыбке, предложил:
– Так, а чего тянуть? Давайте сейчас поедем и всё расскажем!
– Извините меня за бестактность, Яхико-сан, – Итачи тоже поднялся и, остановившись прямо напротив Яхико, спросил: – Но какое лично вам дело до того, когда Нами во всем сознается?
Улыбка сразу же стерлась с лица нии-сана, а глаза угрожающе сузились.
– Знаете… сэнсэй. Нами я не виню. Она выросла без отца и теперь подсознательно привязывается к тем, кто проявляет к ней хоть малейшую толику заботы. Но вот лезть под юбку к своей подопечной, пользуясь ее слабостью и доверием, вот это – гадко. И я уверен, что Куренай будет со мной полностью солидарна.
– Прекрати, – недолго думая, я втиснулась между ними лицом к брату. Тот посмотрел на меня свысока, как на ребенка, ничего не понимающего в жизни взрослых, и это меня задело. – Всё совсем не так. Итачи с самого начала был мне, скорее… другом, чем учителем, и ты об этом прекрасно знаешь. Я надеялась найти в тебе поддержку, но ты решил, как и все, тыкать нас носом в то, что мы, видите ли, пошли наперекор этическим нормам.
– Да как ты не понимаешь! – Яхико раздраженно запустил пятерню в волосы и провел её назад, отчего его прическа окончательно растеряла хоть сколько-нибудь опрятный вид. – Нормы существуют не просто так! Отца нашего вспомни! Думаешь, он просто так крутил романы со своими студентками? Да ему просто нравилось, как они на него смотрели снизу-вверх, с благоговейным почитанием – он сам мне в этом каялся! Он же ж такой умный, опытный, благородный!.. Тьфу. И сколько жизней он поломал? Думаешь, Куренай захочет, чтобы ты повторила ее ошибку?
Ба-бах! Эта мысль словно обухом по голове ударила. Я никогда не смотрела на наши с Итачи отношения с этого ракурса – с ракурса печального жизненного опыта моей мамы. И если и раньше что-то внутри переворачивалось от мысли, что мне придется во всем ей признаться – всё-таки, я отдавала себе отчёт, что она не придет в восторг от такого откровения, то теперь она привела меня в ужас. Мама точно, совершенно точно подумает о том же, о чем только что рассказал Яхико.
– Эй, – я вздрогнула от прикосновения к своему плечу и потерянно обернулась. Итачи, судя по взгляду, тоже обеспокоился, но он нашел в себе силы улыбнуться и сказать: – Мы справимся. Она поймет.
Итачи всегда нравился маме. Даже больше – она была им очарована. В ее глазах он уже лет семь оставался идеальным примером того, как должны вести себя молодые люди. Но раньше в списке его качеств совсем не числился роман со мной, его ученицей, и вот этот ма-аленький пунктик мог бы всё изменить.
Как бы там ни было, в одном Яхико однозначно прав – маме нужно всё рассказать, пока она не узнала об этом от чужих злых языков. Ничто не мешало позвонить к нам на домашний той же Карин и сдать меня с потрохами: мой номер телефона легко найдется в базе данных для старост. Узумаки, хоть и держалась с последней нашей стычки поодаль, не стала относиться ко мне хоть сколько-нибудь лучше, а я не хочу оставлять ей возможность подпортить мне жизнь.
Нагато неудовлетворенно фыркнул, вынырнув из-за капота ремонтируемой тачки, когда нии-сан спросил у него ключи от его Митсубиси.
– Ну и куда ты собрался? Сегодня твоя очередь гулять с Чиби. И я не собираюсь ничего убирать, если он навалит прямо посреди бокса.
– Ты слишком злой. Потому у тебя и нет девушки, – пробубнил Яхико, словив прилетевшую в него связку, ну, а Нагато в ответ на его замечание резонно показал ему средний палец.
Уже разместившись в салоне на заднем сидении рядом с Итачи, я позвонила моей потешной женщине и предупредила, чтобы ждала гостей. Услышав, каким составом мы приедем, она заволновалась и спросила, всё ли в порядке, но моё «да», кажется, не слишком её убедило…
– Ты бы хоть колготки в гостиной не оставляла, раз гостей в дом зовешь! Это что, я должна убирать? – А нет, всё в порядке.
– Скажи, что ты этого не слышал, – я сконфуженно улыбнулась Учихе, на что он с совершенно непроницаемым выражением лица кивнул:
– Ни про какие колготки я не слышал, не волнуйся, – и тут же получил от меня возмущенный тычок в ребра и засмеялся. Если его и беспокоила перспектива грядущего разговора с моей мамой, то вида он не показывал и вообще держался лучше меня.
К Яхико же я испытывала смесь обиды и раздражения. Да, он, вроде как, действительно ко мне привязался и теперь беспокоился, но это ничуть не оправдывало его тотальное нежелание хотя бы попытаться принять Итачи. Я даже начала сомневаться, а в Итачи ли дело – наверняка нии-сан забраковал бы абсолютно любого парня, на которого пал мой выбор.
Когда Митсубиси припарковалась возле дома, на улице уже стемнело, а в окнах вовсю горел свет – везде, кроме моей комнаты.
– Надеюсь, теперь ты будешь счастлив, – бросила я шпильку и заметила в зеркало заднего вида, как шевельнулись желваки на его лице.
– Вот только не надо делать из меня врага. Я действую исключительно в твоих интересах.
– Ну, коне-ечно.
Из салона я выскочила первая, чтобы не наговорить Яхико что-нибудь обидное. Вроде «не удивительно, что Конан не хочет снова с тобой связываться, деспот». В принципе, я уже достаточно его узнала, чтобы уяснить – нии-сан настолько привык брать на себя роль мужчины-защитника в семье при таком-то нерадивом отце, что он уже и не замечает, когда его «защита» становиться чрезмерной. Но это знание нисколько не уменьшило пламя негодования и обиды.
Моя потешная женщина открыла дверь с пышущей энергией улыбкой и начала щебетать уже с порога:
– Вы не обращайте внимание, у нас немного не прибрано. – Эта фраза, безусловно, предназначалась Учихе. Яхико за последние пару месяцев частых визитов каким только наш дом не заставал, а уж мне и подавно видно, что мама успела вылизать к нашему приходу весь первый этаж и наверняка еще и ванную. – Предлагаю пройти сразу на кухню, я как раз только чайник поставила и вскрыла новую пачку печенья.
– Чай! Обожаю! – с энтузиазмом потер ладони Яхико, а мы с Итачи переглянулись, обменявшись скептичными взглядами, вспомнив это чаепитие получасовой давности, где никаким «обожанием» и не пахло. Как и дружелюбием нии-сана. – А вы, Куренай, прям расцвели! Вы точно лежали в больнице, а не отдыхали на спа-курорте?
В попытке скрыть назревающий румянец, мама в шутку ударила нии-сана полотенцем.
– Вот ведь хитрый лис! Нельзя же так неприкрыто льстить! Снова будешь уговаривать, чтобы я отпустила с тобой Нами на рок-фестиваль? Так этому не бывать!
– Вы правда очень хорошо выглядите, – со степенным почтением заметил Итачи, на что она окончательно зарделась и отправила всю наше внезапно нагрянувшую компанию мыть руки.
Мама с Яхико всё-таки начали находить общий язык, хотя и не сказать, что они внезапно начали друг другу нравятся. Скорее, они решили не вспоминать о прошлом и сосредоточиться на настоящем. Маме спокойнее, что мне есть, к кому обратиться во время ее командировочных поездок, ну, а нии-сан благодарен, что она, как и обещала, больше не препятствует нашему общению.
– Только бога ради, нии-сан, – тормознула я его на выходе из ванны. – Позволь нам самим обо всем сообщить. Не встревай.
Сложно сказать, какие эмоции отразились на его лице. Похоже, он был оскорблен, но чем именно? Тем, что я могла предположить, что он будет лезть в такой серьезный момент? Или же наоборот: что я прошу его остаться в стороне, словно он чужой человек, которого моя жизнь никак не касается?
Предложив отправиться вниз, на кухню, Итачи улыбнулся.
– Ты совсем не переживаешь? – недоуменно прошептала я. – Не хочешь обсудить, что нам говорить? Какой версии придерживаться?
Пальцы Учихи нежно коснулись моей щеки:
– Правды, Нами, мы будем придерживаться правды, – и спустились к губам. Его взгляд остановился на них, и моё сердце замерло в ожидании поцелуя. – И, с твоего позволения, говорить начну я.
– Но…
– Нравится нам это или нет, но кое в чем твой брат прав. Ты школьница, а я учитель, взрослый. Стало быть ответственность за эти отношения лежит в первую очередь на мне. Как и вина.
– Но мы ни в чем не виноваты!
Теплые сухие губы накрыли мои, и я с готовностью ответила на поцелуй, обвивая шею Итачи руками. Он в долгу не остался и прижался ко мне всем телом, наращивая темп поцелуя и вкладывая в него куда больше желания. Ладонь легла на моё бедро и поползла вверх, приподнимая юбку. В памяти мгновенно возникли самые жаркие эпизоды из нашей совместной ночи, и я едва подавила в себе прорывающийся наружу стон. Как бы мне хотелось запереться с ним в моей комнате, избавиться от одежды, а потом…
– Нам нужно спускаться, – тяжело дыша, Итачи разорвал поцелуй. – Ты иди, а я… подумаю тут немного о дохлых голубях.
Тихо засмеявшись, я быстро поцеловала его в последний раз и сбежала вниз по лестнице, попутно проверив прическу и одернув подол. Стоило только появиться на кухне, как на меня сразу же уставились две пары глаз.
– Что так долго? – Яхико прищурился, скрестив на груди руки, но я его проигнорировала и сразу же села за стол, умыкнув себе на блюдце каменный маффин недельной давности. Если что-то пойдет не так, я просто запущу его в голову брату и предприму попытку спастись бегством.
Мама села напротив и, пригубив чаю, поморщилась.
– Слишком крепкий, – пояснила она в ответ на мой вопросительный взгляд, а после спросила: – Итак, не то чтобы я не рада, но вы собираетесь объяснить мне, что происходит и почему вы явились сюда таким странным составом?
– Да? А звучит как раз так, будто не рада, – с нервным смешком заметила я, и мама закономерно моего веселья не разделила.
Скорее всего, она бы даже повторила свой вопрос, если бы на лестнице не послышались шаги Итачи. Зашел он в самом что ни на есть собранном виде и извинился за ожидание. Ничто, ни единый волос на голове не выдал, чем мы только что занимались, хотя, конечно, это не помешало Яхико одарить его красноречивым недовольством во взгляде.
Какое-то время мы действительно непринужденно беседовали. Вернее, говорила в основном мама, что-то рассказывая про их с Асумой предстоящую в конце месяца свадьбу. Конечно, это мероприятие можно было бы отодвинуть, если бы не мамино желание влезть в абсолютно любое платье, а не в то, что удачно скроет живот. Мечтами она уже вся была в белом и летела к алтарю навстречу широко улыбающемуся жениху, и это было заметно по ее горящим мечтательным глазам.
– Но что это я всё о себе да о себе, – смущенно хихикнула мама, когда наконец заметила, что слишком уж ударилась в женские разговоры в наполовину мужском обществе. – Итачи-кун, – она повернулась к нему всем корпусом, и его рука в то же мгновение нашла и сжала мою под столом. Что, момент настал? – Ты, говорят, ушёл работать в Суну? – Ага. То есть, если сказать «говорят», то он не догадается, откуда пришла информация. Гениально.
– Буду с вами откровенен, – начал Учиха, не отпуская мою ладонь. – Акатсуки уже не та школа, куда стоит отдавать на обучение своих детей. Не то чтобы там совсем всё плохо, но в последнее время там некомфортно находиться не только ученикам, но и некоторым учителям.
Итачи только на днях поведал мне, что Акатсуки заметно сдала с тех пор, как директором стал Мадара. До этого школой руководила Ооцуцуки Кагуя – суровая седовласая женщина из семьи основателей города, – и при ней Акатсуки оставалась самой престижной старшей школой в округе, хоть и походила больше на казарму. Сейчас же школа держится только за счет своего нашумевшего некогда имени, но люди уже начинают понимать, что к чему, и в следующем году оплату за обучение, скорее всего, снизят, чтобы хоть как-то заполнить учебные места.
– Тогда очень хорошо, что мы переезжаем, – оптимистично заключила мама. – Правда, Нами?
Её пристальный взгляд обратился ко мне, и язык помимо воли шевельнулся, чтобы выдать моё несогласие. Однако Итачи заговорил первым, оборвав так и не начавшуюся реплику на полу вдохе.
– По правде говоря, Куренай-сан, есть кое-что, в чем я хотел бы вам признаться. – Лицо Яхико на секунду оживилось, выдав дрогнувшую в уголках рта пренебрежительную ухмылку, однако, встретившись со мной глазами, он сразу же ее стер. – И прежде всего я хочу сказать, что если вы решите кого-то винить, то вините меня и только меня.
Хорошенькое начало, ничего не скажешь. Стоит ли говорить, что слова Учихи так накалили воздух напряжением, что у меня похолодели руки. Беззаботность улетучилась из маминого взора, словно ее там никогда и не была, и она уставила немигающий обеспокоенный взгляд на Итачи.
– И в чем же я должна винить тебя, Итачи-кун?
В помещении стало невыносимо душно, и я бы непременно сорвалась открывать окно, если бы не ладонь, удерживающая меня под столом – теплая, в отличие от моей. Пришлось довольствоваться тем запасом кислорода, который еще можно было вдыхать в свете намечающейся бури.
– В том, что я хочу быть с вашей дочерью. И её желание совпадает с моим.
На улице с ревом промчался мотоцикл, и соседский пёс снова начал сходить с ума, пытаясь покрыть его благим матом вдогонку. И если бы не этот шум, то белеющее на глазах мамино лицо внушило бы мне куда больше ужаса. Вместо того, чтобы охнуть, ругнуться или наорать, она не издала ни звука, бесшумно поднялась и вышла, обозначив свой уход лишь тихими шагами на лестнице.
Может, стоило дать ей немного времени. Может, нужно было остаться сидеть с парнями, однако, как только дверь в мамину спальню хлопнула наверху, я вскочила и понеслась за ней. Ни Яхико, ни Итачи не стали меня останавливать. По правде говоря, я даже взглянула на них, терзаемая лишь мыслью, что маме может снова стать плохо и мне не стоит оставлять ее одну.
