Текст книги "Любимый сэнсэй (СИ)"
Автор книги: Ваша Ева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 31 страниц)
– Саске? Правда? – она заулыбалась. Мне надо реже упоминать при ней имена парней, а то я так и вижу, как она мысленно выдает меня за них замуж.
– А еще Итачи… Помнишь его? – Получив сосредоточенный кивок, я продолжила: – Итачи – наш классный руководитель.
– Ты шутишь, – прозвучало предположение спустя недолгую паузу. Такая реакция меня позабавила, и я едва подавила смешок, но нашла себе силы сказать: «Нет». – Боже мой, мне казалось, что мы совсем недавно с Микото обсуждали, что он заканчивает школу! – всплеснула мама руками и, услышав запах гари, кинулась спасать обед.
– Да-да, как быстро летит время… – отмахнулась я, закатив глаза. – Неужели и я тоже так начну причитать на старость лет?
– Так, юная леди, я бы попросила! – мне в шутку пригрозили лопаткой, и я засмеялась.
Мы так редко бываем вместе, что мне смертельно ее не хватает. Три года назад мама устроилась в на работу в крупную фармацевтическую фирму, и с тех пор все время то в командировках, то сидит в офисе до ночи. Сегодняшний день – редкое исключение из правил, и я жадно наслаждалась каждой минутой, проведенной с ней.
– А он все такой же симпатичный? – Я вздрогнула от неожиданности. Мои мысли успели улететь далеко, и я потеряла нить разговора.
– Кто?
– Итачи, – со снисходительной улыбкой пояснила мама, словно я спросила что-то совершенно глупое.
– Да вроде… – задумчиво протянула я и, встретившись с заинтересованным взглядом, хихикнула: – Могу спросить у него телефончик для тебя, если хочешь.
В ответ она засмеялась и, подойдя, шумно чмокнула меня в лоб. Надеюсь, что это была не радость от моего предложения, иначе мне придется серьезно обеспокоиться ее душевным здоровьем.
========== Глава 4. Жалость ==========
Так… Нами, сосредоточься. «8 августа – 8 ноября 1937 года – Второе Шанхайское сражение…» Господи, мне в жизни не запомнить все эти даты. Столько чисел просто не умещается в мою голову. Чувствую, скоро придется выкидывать из нее базовые знания. Буду помнить, когда было это Шанхайское сражение, будь оно неладно, но забуду, как держать ложку. «Японские десанты в составе третьего экспедиционного корпуса Мацуи…» Точно вам говорю, эта подготовка к тесту – мой персональный ад. Расплата за корявый почерк и полеты в облаках на уроках. Иероглифы, и без того не слишком разборчивые, расплываются перед глазами и начинают ползать по страницам конспекта, как диковинные насекомые. Пространство вокруг гудит, будто бы меня накрыло колпаком вместе с этой какофонией звуков, и я едва улавливаю смысл того, что перечитываю уже в пятый раз.
– Хреново выглядишь, – прозвучало у самого уха, от чего я подскочила и чуть не смела все свое барахло с парты. Тсукури таки заболел из-за своих прогулок в футболке, и место рядом со мной пустовало уже две недели. Каково же было моё удивление, когда я обнаружила на нем Саске. Похоже, его порядком позабавила моя реакция. Он сделал вид, что закашлялся, чтобы скрыть пробивающийся смешок. Интересно, давно Учиха подсел? Из-за этой зубрежки я совсем потерялась во времени и пространстве.
– А ты умеешь делать комплименты девушкам, – выдохнула я, перелистнув страницу. – Я встала в четыре утра, чтобы хоть что-то запомнить, так что не обессудь.
– Да тут же запоминать нечего, – с пренебрежением ответил Учиха, вырывая у меня конспект. Ну конечно же. Саске, сколько я его знаю, всегда всё давалось легко и непринужденно. Ему достаточно один раз просмотреть параграф по диагонали, чтобы пересказать его дословно. Скопище талантов и гениальности. – Это можешь не учить, – ткнул он пальцем в одну из строчек. – Итачи не станет включать в тест такие мелкие подробности. Вот, и это тоже, – бесцеремонно достав карандаш из моего пенала, он принялся зачеркивать часть текста.
– Спаси-и-ибо, – устало протянула я, наблюдая, как ловко он отсекает всё лишнее. До этого момента мне казалось, что абсолютно все мои записи нужно знать на зубок. Не мудрено, что я и половины нужного материала не запомнила.
– Расслабься, Нами, это всего лишь проверка остаточных знаний, – не глядя на меня, Саске продолжал что-то выделять в тетради жирными линиями.
– Мои остаточные знания по нулям. Во время домашнего обучения я почти не притрагивалась к гуманитарным наукам. – Парень в ответ что-то промычал и, пробежав глазами по проделанной работе, вернул мне тетрадь.
– Вот. Заучи основное. Время еще есть, успеваешь. – Время? Сейчас заканчивается большая перемена, затем будет урок английского, а после – злополучная история. Может, этого достаточно для Учихи, но не для меня. – А если все-таки не успеешь, – добавил он, – могу на время теста пересесть к тебе. Помогу, чем смогу.
Так… А вот это уже странно. Да, мы с Саске неплохо ладим, но не настолько, чтобы он с таким рвением оказывал мне поддержку. В последний раз такой небывалый прилив альтруизма я у него наблюдала в десять лет. И то, тогда Учиха подумал, что сломал мою куклу, и пытался загладить свою вину. На самом деле голова у нее отваливалась едва ли не с того момента, как мы с мамой принесли игрушку из магазина, но сейчас не об этом.
Откинувшись на спинку стула и скрестив на груди руки, я внимательно смотрела на него, в попытке заприметить в поведении парня подвох. На его лице не дрогнул ни один мускул.
– Ты, конечно, извини, но с чего вдруг такая забота? – мой вопрос прозвучал немного грубо, но он был резонным. Что бы ни двигало Саске, это было неспроста.
– А с чего вдруг такая подозрительность? – в тон мне парировал Учиха. – По-твоему, я не могу помочь просто так? – поднявшись со стула, он провел рукой по волосам, отчего они красиво проскользнули меж длинных пальцев. Ино обожала, когда он так делал, и сейчас она бы блаженно растаяла и растеклась лужицей там же, где стояла. Хорошо, что на меня это действие не производило такого впечатления.
В ответ я неопределенно пожала плечами. «На тебя не похоже, Саске».
Со звонком в кабинет влетела запыхавшаяся Яманака. Интересно, удалось ей с Кисаме-сэнсэем уговорить Мадару выделить средства на клуб? Встретившись со мной взглядом, она тяжело вздохнула и отрицательно покачала головой. Не удалось… Это был пятый день их паломничества к директору. Похоже, что господин Учиха – крепкий орешек, и девочки с помпонами его не особо заботят. Бедняга еще не знает, с кем связался. Ино от него так просто не отстанет.
Вскоре в класс впорхнула Тенши Конан – незамужняя молодая учительница, недавно переехавшая из Токио в наше захолустье, совершенная до невозможности: стройные ноги от ушей, большая грудь, ангельское лицо, идеальные волосы, заплетенные в изящный пучок… Особо впечатлительная часть класса едва не заливала слюной парты при взгляде на нее. Впрочем, Конан это шло на руку. Ей не нужно было бороться за внимание учеников, когда она объясняла новый материал: оно и без того всецело принадлежало ей.
Английский прошел почти без приключений. Правда, когда подошла моя очередь переводить строчку из текста, я самозабвенно зубрила историю, так что не сразу поняла, что от меня требуется, когда сидящий позади Саске ткнул меня в спину ручкой. Благо, на помощь подоспела Хината, шепотом подсказавшая с соседнего ряда страницу и номер нужного предложения. Пока я судорожно пыталась сориентироваться в учебнике, сэнсэй осуждающе качала головой, говоря, что не стоит заниматься посторонними делами на её уроке. В конечном итоге, я неплохо справилась, даже с временами ничего не напутала и, похоже, реабилитировалась в глазах учительницы.
– Спасибо, – шепотом поблагодарила я Хинату, на что она, пряча глаза, сдержанно кивнула и отвернулась. Отчего это гадкое чувство, будто я в чем-то перед ней провинилась? Я определенно не сделала ничего, что могло бы её задеть. Или сделала? Хьюга слишком стеснительна, чтобы сказать мне об этом напрямую.
К концу урока подъем в четыре утра начал сказываться. Тело загудело, руки стало потряхивать, а к лицу прилил нездоровый румянец. Радовало то, что впереди оставался всего один урок, а уж потом, дома, я отправлюсь прямиком в постель. В мыслях я уже зарылась с головой в одеяло, и проверочный тест ушел на второй план.
Перемена перед историей длилась всего десять минут, так что мне нужно было поторопиться, чтобы успеть привести себя в порядок. Кажется, я услышала, как Ино меня окликнула, перед тем, как за моей спиной захлопнулась дверь класса. Возвращаться не стала – потом с ней переговорю.
Как только я зашла в туалет, дверь одной из кабинок поспешно захлопнулась. Окно, открытое настежь, впускало свежий холодный воздух, но даже он не перебивал сладкий запах вишневых сигарет. Похоже, кому-то тяжело побороть тягу к курению даже в стенах школы. Всё бы ничего, но этот запах всегда липнет к волосам и одежде, а потом шлейфом преследует несколько часов.
Из груди вырвался обреченный вздох, когда я увидела свое отражение в зеркале над умывальниками. Теперь я понимала, что имел в виду Саске, когда говорил: «Хреново выглядишь». Под полуприкрытыми уставшими глазами залегли такие тени, что я выглядела, как героиня фильма ужасов. Если бы не покрасневшие щеки, я бы ждала, что девчонка из зеркала потянет ко мне ледяные руки и прохрипит имя того, кто утопил её в раковине… ну, или попросит в следующий раз лучше высыпаться, что более вероятно. Кран открылся с жалобным скрипом и начал выплевывать чуть ржавую воду. Пришлось немного подождать, чтобы она стала выходить ровной прозрачной струей.
Холодная вода приятно покалывала кожу, и я, смачивая носовой платок, прикладывала его к векам, чтобы убрать чудовищные синяки. Получалось довольно неплохо: девочка напротив постепенно начинала походить на нормального человека. Дверь открылась, впустив в помещение сквозняк, и громко хлопнула. Шагов за этим не последовало, но я не предала этому значения, решив, что кто-то просто передумал заходить. Я ошиблась.
– Так ты и есть та рыжая первоклассница? – раздался резкий девчачий голос, разрезав тишину, и я вздрогнула, отдернув руку от лица. Он определенно обращался ко мне, и я медленно перевела взгляд на его обладательницу. – Это же ты Нами? – В легком замешательстве я кивнула.
Девушку в очках с темной широкой оправой я видела впервые, но она смотрела на меня так, будто давно меня знала. Скрестив на груди руки и расплывшись в снисходительной улыбке, она пристально осматривала меня сверху-вниз, отчего я невольно напряглась всем телом.
– Сегодня только и разговоров, что о тебе, – не дождавшись моей реакции, продолжила незнакомка и стала подходить ближе, шурша ботинками о гладкий кафель. У нее красивые волосы – красные, спускающиеся рваными прядями на плечи.
– Правда? – я старалась, чтобы мой вопрос прозвучал как можно более небрежно, но получилось как-то пискляво. Если о тебе говорит вся школа, а ты при этом ничего особенного из себя не представляешь – жди беды. Девчонка приблизилась ко мне почти вплотную. Она выше меня больше, чем на пол-головы.
– Ага. – Я невольно начала пятиться, ища путь к отступлению. – Ты правда была жирной? – «Что?» Холодный пот заструился по спине, а сердце пропустило пару ударов. В глазах внезапно потемнело, а во рту всё пересохло. – Говорят, настолько, что над тобой даже одноклассники издевались. – «Откуда, черт возьми, она об этом узнала?» Я открыла рот, чтобы хоть что-то ответить, защитить себя, сказать, что это ложь, но слова застряли у меня в горле. Боже, Нами, говори, ну же… – А что ты делала, чтобы так быстро похудеть? – Заткнись. – Наверное, глотала рвотное? Говорят, хорошо помогает. – Чувствую себя бабочкой, которой ребенок, смеясь, и с любопытством по клочкам отрывает крылья. Почва медленно уходит у меня из-под ног. – Поделись опытом, интересно же…
Я уже не слышала, что она говорит, лишь смотрела на нее полными отчаяния и страха глазами. Я должна была улыбнуться, рассмеяться, пожать плечами, в конце концов, показать, что мне всё равно, но вместо этого покорно принимала правила навязанной мне игры. Она – ребенок, я – бабочка. Трепыхаюсь на ошметках собственных крыльев в попытке взлететь.
Грохот от внезапно раскрывшейся кабинки вывел меня из забытья. Девчонка резко отлетела, и я не сразу поняла, что произошло: её оттолкнули, быстро и решительно.
– Сакура! Сдурела?! – заверещала она, потирая поясницу, ударившуюся об умывальник.
Харуно Сакура… Когда мы только познакомились, она еще не курила и всегда много улыбалась. У нее были длинные пепельно-русые волосы, собранные в хвост, чёлка и забавный ранец в форме головы крошки Китти. Сакуре, как и Ино, нравился Саске, но ей повезло больше, чем Яманака. Учиха даже добровольно сидел с ней за одной партой целый триместр. Потом всё резко изменилось. Харуно стала замкнутой, угрюмой, и почти перестала общаться с одноклассниками. Даже с Саске. Последние два года она была тем, что я видела перед собой теперь: розовые волосы, бледная кожа и пачка вишневых сигарет в кармане.
– Свали отсюда на хрен, Карин, – отчеканив каждое слово, прошипела Харуно. Её взбешенный взгляд был устремлен только на незнакомку, словно меня не существовало вовсе.
– Но-но, полегче. Кто же так со старшими разговаривает? – красноволосая и бровью не повела. Скрестив на груди руки, она елейно улыбнулась. – Ну надо же. Мы к тебе со всей душой, а ты на грубость переходишь? – «Мы»? Я заметила, как моя бывшая одноклассница поджала губы и презрительно вздернула нос. – Не слишком осмотрительно с твоей стороны, не находишь?
– Я, кажется, попросила тебя свалить.
– Боюсь-боюсь. Я и так собиралась уходить, ты обломала всё веселье, – Карин стряхнула с рукава невидимый сор. – Ах да, тебе еще придется заслужить моё прощение. Если тебе не нужны проблемы. – Сакура хмыкнула, а девушка, наигранно улыбнувшись, направилась к выходу и гадко хихикнула: – Надеюсь, в следующий раз ты будешь разговорчивей, Нами-чан. Уверена, мы найдем, что обсудить.
Только когда Карин скрылась за дверью, я поняла, что меня все это время била дрожь, и она всё никак не хотела усмиряться. Сакура молчала. Розовые пряди скрывали от меня её лицо, и я не могла даже предположить, о чем она думает. Интрига была недолгой.
– И что это, твою мать, было?! – выругалась Харуно, резко развернувшись в мою сторону. Изумруды глаз пылали гневом, а я решительно не понимала, на что Сакура злится. Честно говоря, после встречи Карин, мне было все равно. Из меня словно вытекли все эмоции. То, чего я так боялась, случилось.
– Ты же слышала… – сухо проговорила я, отвернувшись.
– Я слышала, что ты ни слова не произнесла! Какого хрена ты молчала?! Язык проглотила?! – Сакура впервые повышала на меня голос, но я не чувствовала в душе ни единого отклика на её крики. Какого. Хрена. Я. Молчала. Кто бы мне ответил на этот вопрос. – Возьми себя в руки! – Харуно так внезапно вцепилась в мои запястья, что я рефлекторно дернулась назад, но девушка лишь усилила хватку. Наверняка останутся синяки. Зашипев, я кинула на нее раздраженный взгляд. – Как же ты бесишь! Хватит быть такой рохлей!
– Ах бешу?! Так оставь меня в покое! – огрызнулась я. – Обойдусь без твоих нравоучений!
– Ох, да ты только посмотри на себя! – воскликнула Сакура, разжав пальцы и отпустив меня. – Бедная, бедная крошка Нами! Как же туго тебе приходится, а? – Харуно театрально покачала головой и жалостливо поджала губы. – Пока ты не перестанешь упиваться жалостью к себе, такие, как Дейдара и Карин, так и будут продолжать вытирать о тебя ноги! – Я уж было открыла рот, чтобы возразить, но Сакура не дала мне ни единого шанса: – Тебе самой не надоело сопли на кулак наматывать?! Или ты мазохистка?! Нравится быть жертвой?! – Раздался звонок, сообщая о конце перемены, и Харуно, чертыхнувшись, устремилась к выходу. Обернувшись, она всплеснула руками. – Перестань жалеть себя! Идиотка! – девушка так сильно хлопнула дверью в качестве финального аккорда, что ее грохот отозвался звоном в ушах.
Слова Сакуры окончательно выбили меня из колеи. Не знаю, сколько стояла в оцепенении, погруженная в свои мысли, но когда я пришла в себя, все шаги и голоса снаружи уже стихли. Всё, что происходило сегодня, вдруг обрело смысл. Вот, с чего Саске проявлял чрезмерную заботу. Вот, почему Хината стыдливо отвернулась, когда я её поблагодарила. Эта была жалость. Гребанная жалость. Я так часто с ней сталкивалась, что должна была сразу её узнать.
Мелкая дрожь упорно продолжала сотрясать тело. Поправляя волосы непослушными пальцами, я смотрела на девушку в отражении с нескрываемым отвращением. Жалкая. Боже упаси меня еще и прибавить в весе. Особенно теперь, когда вся школа в курсе моей биографии. К слову, слухи явно были приукрашены: одноклассники надо мной не издевались. В этом участвовал один Дейдара, да и он начал проходиться по моей внешности далеко не сразу.
Плетясь по опустевшему коридору, я невольно вспоминала самый первый день в Акатсуки. Наверное, было бы гораздо лучше, если бы моя история стала известна еще тогда, при моем первом появлении в классе. Рассказали бы сказку про гадкого утенка на новый лад, посмеялись бы над моими старыми фотографиями и забыли. Но нет же, мне нужно было сохранить все свои скелеты в шкафу, чтобы нарастить вокруг себя ненужные слухи, как снежный ком.
Взявшись за дверную ручку кабинета, я так и не решалась её повернуть. Дежа вю. Где же Шикамару, который предаст мне решимости открыть эту чертову дверь? «Хватит быть такой рохлей!» – пронесся крик Сакуры в голове, и это подействовало отрезвляюще.
– Простите… Можно войти? – заглянула я в класс, пытаясь скрыть свою потерянность за неловкой полуулыбкой. На меня тут же устремились любопытные взгляды одноклассников, и я раздосадовано пожала плечами. Да, я безбожно опоздала.
– Да, проходи, – бросил, не глядя на меня, Итачи-сэнсэй. Он стоял возле доски с каким-то бланком в руке и сосредоточенно пробегал по нему глазами. Меж бровей залегла небольшая морщинка, отчего он выглядел еще серьезней, чем обычно. – Нет, Шикамару, в этих двух заданиях определенно нет ошибок. Думай еще, – наконец, проговорил он и кинул взгляд на меня, уже успевшую сесть за парту. – Хигураши, – холодный властный тон загнал моё сердце в пятки. – Надеюсь, у тебя есть достойное объяснение, почему ты пришла за десять минут до конца урока?
Господи! Десять минут до конца?! Неужели я так надолго выпала из реальности? Разве такое возможно? От удивления слова начали застревать в горле, и я не сразу нашла в себе силы ответить.
– Есть. Но, боюсь, не могу его озвучить, – произнесла я, стараясь вынести испытывающий взгляд обсидиановых глаз. Надолго, однако, меня не хватило, и я уставилась в парту. Мне стоило запастись легендой, почему я опоздала, но я и предположить не могла, что пропустила почти весь урок.
Учитель молчал, очевидно рассуждая, что со мной делать, а затем шумно вздохнул.
– Ладно, – одно единственное слово заставило меня воспарять духом, и я взглянула на сэнсэя с нескрываемой надеждой. Итачи, чуть сдвинув рукав, посмотрел на часы, блеснувшие на запястье, а затем на меня. – Я все равно планировал задержаться, так что ты можешь остаться и написать тест после урока. – Он сказал «остаться после урока»? Это же не означает, что мне придется быть с ним один на один, правда? – Ну так что? – Так, Нами, спокойно… Пятьдесят минут мучений и неловкого молчания, и ты свободна. Ничего страшного.
– Д-да, спасибо. – Ох, мамочки.
========== Глава 5. Итачи ==========
Со звонком класс быстро пустел. Одноклассники, шумно переговариваясь, собирали вещи в сумки и убегали, совершенно не замечая мою одинокую фигуру, так и оставшуюся сидеть на своём месте. Казалось, что они боялись встретиться со мной взглядом, но я старательно списывала это чувство на собственную паранойю. В самом деле: с чего бы им смотреть на меня? У них есть дело и поважнее: скорее убраться из школы. Шикамару, проходя мимо, помахал ладонью у меня перед лицом, словно уже не раз пытался привлечь моё внимание (может, так оно и было), и, когда я в замешательстве перевела взгляд на него, криво усмехнулся и пожелал удачи. Да, немного удачи мне и впрямь не повредит.
За окном начал накрапывать дождь. Весна в этом году не слишком-то балует солнцем, а жаль. Слишком я на неё понадеялась и сегодня впопыхах выскочила из дома без зонта. Надеюсь, на улице распогодится к тому времени, как я напишу тест, иначе наша с Тсукури парта так и не соберется полным составом.
Школьники один за другим исчезали за воротами, и я наблюдала за ними с завистливой тоской. Всё бы отдала, чтобы к ним присоединиться. Мои веки закрывались, и я начинала клевать носом, отчего картинка вдруг расплылась, и люди за окном превратились в гигантских муравьев, ровным шествием покидающих территорию…
– Ты уже знаешь, да? – Мои глаза резко распахнулись, и взгляд вперся в Ино, которая теперь сидела прямо передо мной, на месте, обычно принадлежавшем Наре. От моего взгляда она нервно сжала ремешок сумки, словно чувствовала себя виноватой. До меня не сразу дошло, о чем она спросила, но когда остатки дремы в мгновение сошли на нет, вернулась и суровая действительность. И никакой тебе наркомании со школьниками-муравьями.
– Знаю, – бесцветно произнесла я, рассеянно осмотревшись.
В классе остались только я, Яманака и Саске, который приземлился на соседний с ней стул. Неожиданно, что он тоже задержался. По-видимому, он решил, что вся эта ситуация и его касается. Или же просто дожидался блондинку. Не так уж она его и раздражает, как парень пытается это выказать, иначе бы давно ушёл, сверкая пятками.
– И как ты? – Ино неловко кривила губы в той «улыбке», которая появляется на лице, когда нечаянно смахиваешь с полки вазу. – Я пыталась тебе сказать после английского, но ты так быстро убежала…
– Бывало и лучше, – оборвала я её на полуслове. Все эти оправдания были уже не важны. Изменилось бы хоть что-то, предупреди она обо всём заранее?
– Ты сама виновата, – хмыкнул Учиха. Мастер поддержки и сочувствия.
Яманака пихнула его в бок, и этот жест не ускользнул от моего внимания, хотя вряд ли был предназначен для моих глаз. Скорей всего, они вместе и пришли к выводу, что во всём виновата я сама, но девушка была более тактична. На Саске толчок не произвел должного эффекта, и он, как ни в чем ни бывало, продолжил:
– У тебя было две недели, чтобы подготовить почву для этой новости, но ты этого не сделала. Чего ты ожидала? Что это никак не всплывет за все три года обучения?
На это было бы глупо надеяться, но хотелось верить и в такой расклад. Хотя больше я ждала отсрочку. Думала, что если вся эта история обнаружится позднее, то не вызовет такую реакцию. У всего есть срок годности, и секреты – не исключение. Рано или поздно они становятся скучными и неактуальными.
– Не слушай его, – встряла блондинка. – Всё могло и получиться, если бы Кабуто не перевелся сюда неделю назад. – Кабуто? Кто такой Кабуто? И как его перевод связан со мной? – Ты же помнишь этого скользкого типа? – встретив мой недоумевающий взгляд, Ино закатила глаза и продолжила: – Господи, Нами! Да ты шутишь?! Он был редактором нашей школьной газеты. Всё время ходил по классам и всё про всех вынюхивал, – многозначительная пауза для раздумий. – Ну? – девушка выразительно кивнула, но моё замешательство так и не сменилось пониманием.
Как я не старалась, а никакого Кабуто из бывшей школы я вспомнить не могла. Мой мозг отчаянно пытался сложить фоторобот из всех тех черт, что мне с особым рвением, одну за другой, набрасывала Ино, но картинка получалась непохожей ни на кого. Стоит ли говорить, что он заочно вызвал у меня отвращение. Я никогда не любила тех, кто суёт нос не в свои дела, а уж этот парень на этом собаку съел.
– Ай, забей, – Саске надоели попытки воскресить образ редактора в моей памяти. – Пойми лишь то, что он – жалкий собиратель компромата. Любит скормить людям щекотливые подробности чужой жизни, чтобы завоевать расположение коллектива. Он и про меня пару фишек разболтал, если хочешь знать.
Я оценила порыв Саске показать, что мы в одной лодке, но всё ж таки моя проблема была посерьезней. Ну что он мог разболтать об Учихе, до чего его поклонницы уже не докопались самостоятельно? Бывшие девушки? Расцветка «счастливых» трусов? Знак зодиака его двоюродной бабушки?
– Так что не расстраивайся, – подытожила Ино. – Мы уже всем сказали, что все его истории – чушь собачья. Это же просто возмутительно! – она стукнула кулаком по столу в негодовании, отчего я подскочила. Должна признать, столь искренняя участливость меня поразила. – Этот ушлепок выставил всё так, будто это наш класс вынудил тебя уйти из школы! Но это же неправда! – Ах вот оно что. На кону – честь бывшего класса. Блондинка замолчала, задумавшись, и, умерив своё недовольство, тихо добавила: – Да и вовсе не была ты такой…
– Жирной? – угадала я с едва скрываемым раздражением.
Лицо одноклассницы в замешательстве вытянулось, и она не сразу нашлась с ответом.
– Да нет же! – Яманака вновь сделала паузу. Очевидно, подбирала нужные слова. – Я хотела сказать, что ты была очень даже милой. Никому и в голову не приходило, что ты должна… худеть.
Милая. Ага. Такую речь мне не читал разве что ленивый за последние полгода. «Тебе не нужно было ничего менять» и прочие фразы в защиту нешаблонной женской красоты. Я научилась отмахиваться от них, как от надоедливых мух. Ничто не смогло бы меня убедить, что я смогла бы нравиться кому-то такой, какой была раньше. Ино так точно не может понять моих чувств. Она всегда была, как тростинка, с модельной фигурой. Титанических усилий мне стоило не огрызнуться на её слова и не высказать всё, что я думаю. Благо, в этом мне помог Саске, переключив внимание.
– В любом случае, – подал он голос, поднимаясь с места, – у тебя нет причин для беспокойства. Через пару дней всем наскучит тебя обсуждать.
Его слова не утешали, хоть он и был прав. Стоит просто держаться спокойно, непринуждённо, и вести себя, как раньше. Так все поверят, что эти слухи ничего не значат… Умом я это понимала, но нервы всё равно держались натянутой струной. Дело было в Карин. Она всё не шла у меня из головы. Лицо этой бледной красноволосой старшеклассницы, искаженное насмешливой гримасой, так и стояло у меня перед глазами. С чего вдруг я так привлекла её внимание? Должны же быть хоть какие-то причины, помимо желания показать, кто в этой школе альфа-самка?
– Ну что, успокоилась? – спросила Ино, поправляя на плече сумку и поднимаясь вслед за Саске.
– Почти, – слабо улыбнулась я. «Я не должна злиться на Яманаку. Как бы там ни было, сейчас она пытается мне помочь и, кажется, действительно принимает мою проблему близко к сердцу».
– «Почти» здесь не подходит, – возразил парень. – Поднимайся!
– Что? – Он ведь не серьезно?
– Вставай-вставай! – подтвердил Учиха, на что я скептически приподняла бровь, но всё-таки выполнила его просьбу.
– Ну? – раскинула я руками. – Доволен?
– Так, – одноклассник окинул меня взглядом, словно оценивая объем предстоящей работы. – Теперь скажи громко и с выражением, чтобы я слышал. «Мне похер!»
Вообще-то он сказал не «похер», а гораздо более крепкий аналог, отчего Ино возмущенно шикнула, а я вспыхнула, широко распахнув глаза, но тот лишь усмехнулся:
– Да брось. Уверен, не в первый раз такое слышишь. Наверняка твой сосед по парте и не такое тебе нашептывал. – Боже, да они с Дейдарой просто самого высокого о друг друге мнения. – Итак… – он скрестил на груди руки. – Я жду.
Я удивленно проморгалась, полагая, что парень шутит, но он, похоже, не шутил. Он был преисполнен решимости не сдвинуться с места, пока его просьба не будет выполнена. Нет, не просьба. Приказ. Поначалу мне хотелось возразить, но через мгновенье решила, что это даже забавно.
– Мне… похер, – последнее слово я почти проглотила, на что Учиха цокнул и покачал головой, а Ино захихикала в ладонь. Их, похоже, забавляло, насколько не комфортно мне раскидываться нецензурщиной.
– Что я говорил про громкость и выражение? Так не пойдет. Давай еще.
На второй раз у меня вышло гораздо уверенней, но Саске снова остался недоволен и с видом воодушевлённого маэстро призвал вкладывать душу. Как ни странно, столь глупое занятие мне и вправду поднимало настроение, как и моим одноклассникам. Они, коварно улыбаясь, подтрунивали над моей воспитанностью, пока я собиралась с духом. Наконец, моя рука взметнулась вверх, что означало мою полную готовность, и они замолкли.
– Мне похер! – громко продекламировала я и для пущей уверенности повторила последнее слово: – Похер!!!
Раздавшийся откуда-то со стороны, привлекающий внимание кашель заставил меня покраснеть до самых корней волос, а ребят вздрогнуть и обернуться. Мы в замешательстве посмотрели на вошедшего. Итачи-сэнсэй стоял в дверях и поочередно поглядывал то на меня, то на ребят. По его лицу сложно было догадаться, о чем он думает, но то, что он невольно стал свидетелем моей психотерапии, было очевидно. Боже, как же это неловко.
– А что здесь происходит?
Мы с Ино переглянулись и без слов решили, что разбираться со всем должна наша сильная треть – Саске. Впрочем, подталкивать его не пришлось, и он сам взял инициативу в свои руки.
– Ничего особенного, – ответил он. – Вот, спросили Нами, какую оценку она хочет за твой идиотский тест.
Парень произнес это с таким серьёзным видом, что я не удержалась и возмущенно пихнула его в бок. Легко этому Учихе прикалываться! Выплеснет свою неприязнь, а мне – оставайся писать «идиотский тест» наедине с его родственником. Ино тихо прыснула со смеху, но тут же осеклась.
– Неужто правда? – отстраненно спросил Итачи, посмотрев на меня, и его губы тронула едва заметная улыбка.
Повезло, что воспитание старшего из братьев не позволяет выносить семейные встряски на глаза общественности.
– Бессовестная ложь, – отозвалась я, скрестив на груди руки, и с наигранным осуждением покосилась на Саске, на что тот отвесил мне щелбан. – Эй! – «Предательница» – одними губами произнес он, и я недовольно поморщилась, потирая лоб.
Итачи впервые не вел себя как учитель за всё то время, что я видела его в Акатсуки. По всем правилам он должен был сделать нам замечание, но вместо этого он лишь снисходительно наблюдал за нами. Как будто отношения «учитель-ученик» теперь, когда мы были вчетвером, были не столь важны. Но это вызывало противоречивые чувства.
– Ладно, нам пора, – объявил младший Учиха, и из моей груди едва не вырвался разочарованный вздох. Эти двое так подняли мне настроение, что теперь было безмерно жаль их отпускать. Как будто всё веселье они заберут с собой. Он направился к выходу, и Яманака, не сразу спохватившись, рассеяно махнула рукой и засеменила за ним. Как бы я хотела уйти вместе с ними. – Ох не завидую я тебе, – обернулся парень в дверях, выразительно кивнув на брата.
