Текст книги "Реализаты (СИ)"

Автор книги: Ursa Minor

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

63. 2331 год. Мэтт.

Когда тропа закончилась, Мэтт сел, а потом подумал и лёг навзничь, прямо на песок – этакой распластавшейся на берегу морской звездой, широко раскинув руки и ноги в стороны.

Вверху над ним медленно и величаво плыло усыпанное звёздами небо.

– Воон та звёздочка чуть левее оси эклиптики – это Марс, – сказал, переминаясь с лапки на лапку, дрозд. – Я хотел показать тебе связи. Смотри.

Он подпрыгнул, сделав крыльями громкое "ххафф!", это "ххафф!" отразилось откуда-то множественным гулким эхом, и вместе с этим эхом чёрное пространство снаружи вспучилось и наехало на замершего и онемевшего от неожиданности Мэтта, как увеличиваемое растровым редактором цифровое изображение.

– Свет, блуждающий по Вселенной, встречается на дне твоих глаз со своим отражением точно так же, как звук моих крыльев встречается со своим эхом в этих кедрах, – сказал дрозд, внимательно наблюдая за тем, как Мэтт тщетно пытается прикрыть открывшийся в изумлении рот. – Где-то в будущем все пути всего на свете сходятся в одной точке.

И заулыбался:

– Моргай, моргай.

Мэтт моргнул и сглотнул внезапно пересохшим горлом.

– У меня на Марсе сестра, – не столько спросил, сколько сказал он: уверенно, так, словно даже не слышал об этом, а присутствовал там сам.

Он часто-часто заморгал, пытаясь проглотить снова навернувшиеся на глаза слёзы, а потом резко перевернулся на живот.

– А я так боялся, что остался один, – сказал он в песок. – Без никого.

– Опять двадцать пять, – укоризненно покачал чёрной головкой дрозд.

Крылья его из чёрных стали оранжево-синими, он подпрыгнул, вспорхнул вверх и пропал, а взамен сверху густо посыпались большие кедровые шишки.

Одна из них больно ударила мальчика по макушке.

– Ай! – воскликнул Мэтт.

– Простите, – печально сказало окружающее его пространство. – Мне показалось, что здесь никого нет. Кто вы?

– Мэтт, – нахмурившись, обиженно буркнул Мэтт. – Что ты всё время дерёшься?

– А что ты всё время плачешь? – в тон ему возразил тот же голос, и прямо в полуметре от его носа из воздуха материализовался и шлёпнулся на песок дрозд. – Вероятность того, что кто-то живой надолго останется один, вообще практически нулевая.

– Это точно, – с готовностью согласилась с бесплотным голосом птица. – Знаешь, Мэтт, мне кажется, что во многих случаях, когда кто-то так или иначе чувствует себя брошенным, достаточно просто сказать ему "я тебя люблю".

Она отряхнулась и покосилась на мальчика:

– Ну, и как бы я тебя люблю.

Песок, устилавший почву в нескольких сантиметрах от лица Мэтта, был светлый, почти белый, а песчинки настолько крупные, что если хорошо присмотреться, можно было различить тонкие пластинки слюды, зёрна полевых шпатов, циркона и кварца.

Мэтт запустил в него руки, пару минут смотрел, как тот сыплется между пальцев, а потом уронил голову на руки.

– Ну, хватит, а? – возмутился дрозд. – Как вообще можно расстраиваться там, где всё так идеально устроено, настроено и притёрто одно к одному?..

– Вот и я думаю о том же, – куда-то в ладони себе сказал Мэтт. – Выходит, что идеально притёрто всё: песчинки вот эти, воздух, которым я здесь дышу, где-то там, далеко-далеко, Марс... То, что будет через сто... через тысячу лет, уже определено – здесь и сейчас.

– А расстраиваешься то ты из-за чего?

– А я вообще талантливый.

Дрозд понимающе кивнул, покрутился на месте, шагнул в никуда и через пару секунд материализовался оттуда обратно метрах в полутора от прежнего места, у ног мальчика.

– Бери себя в руки, Мэтт, – сказал он. – Будет не очень хорошо, если ты доберёшься до сестры заплаканным.

64. 2331 год. Марс.

За дверью был ветер. Он гнал сухую рыжую пыль вдоль серого бетонного блока, и она бежала над асфальтом лёгкой прозрачной позёмкой.

– Ну, руки за голову и выходите, – сказал человек и приглашающе повёл винтовкой типа М-700, переработанной в изящный «булл-пап». В густую хлорофильную шапку на его голове была вплетена тонкая оранжевая сеть.

– Ух, ты! Искусственный телепат! – искренне восхитился морф.

Он шагнул на улицу, к ждущим его военным, и дверь за его спиной лязгнула и защёлкнулась.

– Руки! Руки! – занервничал второй человек с автоматом. – Остальные где?

– Остальные? – удивлённо моргнул мальчик, поднял и покрутил руки ладонями вверх. – Но у меня только две руки, остальных нет.

Лицо человека с «булл-папом» медленно вытянулось и приобрело бледный серо-зелёный цвет.

– Да ты... Да я... – угрожающе начал он, но в этот момент винтовка в его руках зажужжала, и из направленного на маленького морфа ствола деловито выползла крупная золотая пчела. – Какого чёрта?!

– Я не очень хорошо ориентируюсь в местной культуре, – с сожалением сказал мальчик, переводя взгляд с пчелы на окруживших его вооружённых людей. – И могу ошибаться. Прошу Вас не проявлять излишнюю скромность и говорить мне, если я что-то делаю не так.

Он снова моргнул, и пространство вокруг качнулось, трансформируя металл и порох.

***

Усталости Бенжи не чувствовал. Ая торопилась впереди лёгкой, почти бесплотной тенью, а он просто старался не отставать.

Выстрелов больше не было слышно.

Когда мальчик предложил разделиться, Бенжи показалось, что в голосе его сквозило лёгкое превосходство, но уже через несколько минут андроид понял, что маленький морф то ли случайно, то ли вполне обоснованно и правда оказался самым предусмотрительным и дальновидным.

Ая вела их обоих пустыми длинными переходами, время от времени срываясь с быстрой ходьбы на бег. Маленький большеголовый пластиковый «марсианин», знающий дорогу чуть ли не лучше её, послушно семенил за ней на расстоянии вытянутой руки, а Бенжи смотрел на него и думал, что, если быть по-настоящему бесстрастным и объективным, то сам он мало чем от него отличается.

А потом как-то совсем неожиданно перед ними выросла неприметная серая дверь.

Ая толкнула её, и оптику Бенжи на миг залило ослепительно-белым: в помещении было очень светло – так, как, собственно, не должно быть светло на Марсе. И были люди: молодые, улыбающиеся, совсем не похожие на военных, и в хлорофильную шапку каждого из них была вплетена тонкая оранжевая сеточка.

– Привет, – сказала она, переводя дыхание. – Знакомься, марсианин, вот они, демиурги твоего настроения. – Но, если честно, – она обвела взглядом помещение и собравшихся в нём людей, – то мне совсем не хочется говорить о том, о чём вам хотелось бы от меня слышать.

– Здравствуйте, – на всякий случай улыбнулся Бенжи.

– Ну, наконец-то! Наконец-то! – воскликнул один из присутствующих, вскакивая им навстречу. – Проходите! А где мальчик?

– Ему, как и любому мальчику, больше нравится бряцать чем-нибудь более материальным, чем чужие эмоции и интересы, – пожала плечами Ая. – Он наиграется и придёт.

Пол ушёл у Бенжи из-под ног как раз в тот момент, когда он увидел висящий тяжёлой люстрой над большим круглым столом странный металлический предмет, похожий на вывернутый наизнанку генератор Бибича.

65. 2331 год. И снова Марс.

Они шагнули в мелкую рыжую пыль реальности одновременно – Мэтт и пилот, прямо рядом с зарывшимся носом в песок орбитером. На карауле у орбитера стоял солдат.

– О! Наш челнок! – рванулся Мэтт, отпуская руку пилота. – Ая! Ая!

– Здравствуйте, – густо сказал пилот обескураженному солдату. – Доложите обстановку.

– Занял позицию, жду дальнейших указаний... – растерянно прошептал тот, переводя взгляд с ползающих по обшивке орбитера металлических золотых пчёл на наклонившееся к нему буквально из ниоткуда узкое нечеловеческое лицо. – Кто ты?

– Временами я очень похож на меня, – усмехнулся пилот. – А ты?

– А я... о, чёрт... – прошептал солдат, теряя сознание.

Пилот подхватил его и бережно уложил зелёной головой на торчащий из-за спины рюкзак.

Внутри челнока было пусто и сумрачно.

– Но здесь никого нет, – обиженно сказал Мэтт. – Ты знаешь, где они?

– Знаю, – где-то высоко, почти под потолком пассажирской гондолы, кивнул пилот. – Я знаю всё обо всём. Давай руку.

***

Маленького морфа они нашли в просторном подземном бункере в окружении военных. Он сидел по-турецки в самой середине свободного пространства между фильтровентиляционным агрегатом и барокомпенсатором, и дурачился, демонстрируя благодарным зрителям чудеса анимации.

Мэтт с пилотом вышли из воздуха прямо перед ним, посреди бункера. Ещё не полностью войдя в реальность, полупрозрачный пилот нацелил на морфа палец, изрёк: – Пиф-паф! – и вошёл окончательно.

– Ах! – вполне натурально взмахнул руками белокурый мальчик и засмеялся, глядя на то, как сидящие вокруг него люди вскакивают и хватают руками воздух в поисках оружия, которого больше нет.

– Ты видел? – обернулся к Мэтту пилот. – Этот гений тут развлекается. И это в очаге землетрясения.

– Землечего? – не понял морф, всё ещё улыбаясь.

– В сейсмическом очаге, клоун. Где остальные?

Морф вздрогнул, в одночасье улыбка сползла с его лица, оно вытянулось и побелело.

– Остальные?.. – прошептал мальчик.

Да, да, многозначительно кивнул пилот, твои остальные.

– Herregud!* – теперь уже по-настоящему ахнул морф.

Он вздрогнул всем телом, и от этого едва заметного движения бункер на мгновение вспыхнул ослепительно-белым светом. Мэтт, всё ещё крепко вцепившийся в длинную руку пилота, почувствовал, как в голове у него тоже что-то вспыхнуло, но пилот был так спокоен, что замершее было в ужасе сердце Мэтта тукнуло раз, потом ещё раз и пошло биться заново.

А потом белое понемногу стало проявляться обломками упавшего потолка.

______________________________

– Herregud!* – Боже мой! (шведск.)

66. 2331 год. И снова Марс.

– Herregud! – повторил морф, оглядываясь.

– Вот она, эта штука, – пилот ткнул ногой в торчащий из бетона вперемешку с арматурой толстый подвес массивной металлической «люстры». – И, что забавно, до сих пор работает.

– Такая красивая вещь, – покачал головой морф, – а делает такие некрасивые вещи.

Он наклонился, осторожно переступил через торчащую откуда-то снизу мужскую руку в сером рукаве, нащупал руками идущие от генератора провода и так, не распрямляясь, пошёл вдоль них в поисках выключателя.

– Впервые чувствую себя таким беспомощным, – крикнул он откуда-то из-за груды обломков и чихнул, подняв в воздух облако пыли. – Двигается только самый-самый близкий, самый лёгкий слой.

Помещение больше нельзя было назвать помещением.

– Что такое шок и почему он случается? – едва слышно спросил Мэтт, глядя на то, как одновременно невыносимо и безучастно торчит откуда-то из совершенно невозможного места рыжий девичий локон. – Я знаю, кем я хочу быть в следующей жизни. Девочкой. Для разнообразия.

– Брось говорить ерунду, – сказал пилот. – Сейчас наш юный невнимательный друг найдёт то место, где выключается эта гадость, мешающая создавать настоящее, и всё будет хорошо.

– Эй! Пилот! – послышалось снизу. – Мне нужна помощь!

– Всё будет хорошо, – повторил пилот, осторожно отдирая от руки вцепившегося в неё мёртвой хваткой Мэтта. – Я вернусь через пару минут.

Оставшись один, Мэтт крепко зажмурился и стоял так до тех пор, пока где-то в глубине завала не загремело, не задвигалось, и не лязгнул рубильник.

– Эй! Мэтт! – прямо в его ухо густо прошептало пространство. – Ну, что ты как маленький...

– А он и есть маленький, – закряхтел, вылезая из-под бетонной плиты, морф. – Как и я.

Волосы на его голове были всколочены и присыпаны штукатуркой. Он огляделся, оценивая масштаб разрушений.

– Ты, Мэтт, отойди.

Всё ещё не открывая глаз, Мэтт сделал наобум большой шаг влево, на мгновение повис в воздухе и под сердитое морфовское «да что же это такое?!» был вынесен куда-то наружу.

Открыв глаза, он обнаружил себя на самом краю большого, размером с квартал, провала. Внизу, на самом его дне, двое – пилот и едва достающий ему до колена маленький морф – что-то решали, беззвучно махая руками.

Мэтт, отходя от края, шагнул назад, споткнулся и чуть не упал.

– Осторожнее, – сказала у него за спиной Ая. – Такое ощущение, что ты специально хочешь покалечиться.

– Ая! – опешил Мэтт, оборачиваясь. – Я...

Она улыбалась.

– Я струсил. Там, внизу.

Она наклонила голову:

– Я понимаю. Я тоже... – и раскрыла руки, чтобы обнять его.

67. 2331 год. Бенжи.

Досады он не почувствовал. Открыв глаза, он обнаружил склонившегося над ним пилота.

– Привет, – сказал пилот. – Я – пилот.

– Но я пока ещё не чувствую себя судном, – осторожно пошутил Бенжи. – Что это было?

– Чёрная полоса, – усмехнулся пилот. – Двинь-ка рукой.

Бенжи поднял правую руку, посмотрел на неё, пошевелил пальцами и показал "ok".

– Славно, – кивнул пилот. – А теперь другой.

Бенжи отмахнулся, теперь уже левой рукой, и сел.

Судя по последнему сохранённому воспоминанию, неба над ним быть не должно было, но оно было – высокое, голубое, с далёким колючим солнцем.

– Слышишь, пилот, – сказал он. – А где все? Там же народу было десятка два человек.

– Да кто где, – пожал плечами пилот. – В основном по домам. Я не очень отслеживал, кто куда хотел.

Он окинул Бенжи пристальным взглядом, развернулся и молча зашагал прочь.

– Эй! Стой. Да стой же! – растерялся андроид.

Он вскочил на ноги и, лавируя между кусками пластика и торчащей из бетона арматурой, заторопился за уходящим пилотом:

– Ты куда? А я?! Разве я хотел остаться здесь? Ну, уж нет!

– Ты ничего не хотел, – не оборачиваясь, сказал пилот, когда Бенжи догнал его. – С тобой было сложнее всего. Даже этот ваш мелкий марсианский абориген умудрился настроить себе планов. А ты... А у тебя в будущем было пусто, как в раю.

– Я был не готов, – обиделся андроид. – Я вообще так понимаю, что к жизни не очень готов. Не знаю, правда, моя ли это вина.

– А чья? – удивилось долговязое существо. – Моя, что ли? Ты, Бенжи, о принятии решений, попытках и тренировках что-нибудь слыхал? Или ты только и можешь, что ходить на буксире за человеком?

– Она не человек, – снова обиделся андроид, теперь уже за двоих – за себя и за Аю.

– Да ты потрясающий! – захохотал пилот. – Другого такого ещё надо поискать! Вместо того, чтобы сказать «я машина, я могу и должен рассматривать причины, а не утешать себя тем, что так поступали все и всегда», ты предпочитаешь обидеться на то, что я называю твою девочку человеком.

– Она человек, – сказал он, отсмеявшись. – Хочется тебе того или нет.

Бенжи нахмурился и остановился.

– Я хочу к ней, – сказал он.

– А я не обязан исполнять твои желания, – не оборачиваясь, снова усмехнулся пилот.

Бенжи моргнул и замер, тщательно оценивая сложившиеся обстоятельства. Выходило так, что помогать ему существо больше не собиралось.

Он растерянно оглянулся в поисках чего-нибудь, что могло бы послужить точкой отсчёта, и далеко-далеко, на грани разрешения своей оптики, увидел съехавшего с крыши космопорта мордой вниз большого пластикового дракона. Детали были плохо различимы, но видно было, что вокруг маленькими чёрными точками суетятся люди.

Ещё с полминуты Бенжи смотрел, как петляет между торчащих бетонных плит похожий на огромного сенокосца пилот, а потом пошёл в другую сторону, к людям.

***

Когда он добрался до космопорта, было уже совсем темно.

Снаружи космопорт щетинился целой серией турникетов. Ни билета, ни лётного жетона у андроида не было, поэтому он равнодушно прошагал мимо центрального входа и направился к входу служебному.

Дверь служебной проходной, выкрашенная в кирпично-коричневый, была закрыта на обычную магнитную защёлку, а на стене, над дверью, под решётчатым колпаком сиротливо горела маленькая галогеновая лампочка.

Бенжи огляделся в поисках распределительного щита и, усмехнувшись про себя человеческой беспечности, обнаружил его оставленным без замка, – под заделанной заподлицо с серой стеной серой металлической крышкой.

Он поднял крышку, пару секунд буксовал, определяя принадлежность рубильников, а потом, так и не разобравшись в схеме, вывернул их все, – один за другим, прямо с подходящими к ним проводами.

Лампа над дверью погасла.

Бенжи потянул на себя дверь, шагнул, и оказался внутри, во мраке.

Выставив перед собой руки, он нащупал служебный турникет, недолго думая, перемахнул через него и двинулся вперёд, по невидимому в темноте узкому коридору.

***

Звук возни во тьме возник так неожиданно, что будь он человеком, он бы подпрыгнул.

Бенжи дёрнулся в сторону, вжался в стену и прислушался: откуда-то прямо у него из-за спины донеслись глухое мычание и шорох. Андроид сунул руки за спину, нащупал, не поворачиваясь, за собой какую-то дверь и впервые в жизни пережил ощущение дежавю.

Тогда, в Лимерике, во мраке он пел.

Он повернулся, приоткрыл дверь, порылся в памяти, нашёл что-то сентиментальное и засвистел.

Отражённый от окружающих стен свист нарисовал ему густые штабеля коробок до самого потолка, заставленные непонятными предметами стеллажи и лежащего на полу в странной позе маленького, похожего на гидроцефала, спелёнутого скотчем гномика.

Первая мысль, пришедшая Бенжи в голову, была о контрабанде, вторая – о складе.

Он чертыхнулся и полез внутрь.

68. 2331 год. Ая.

Мэтт, Ая и маленький морф сидели в самом конце зала ожидания космопорта в крохотном баре на три столика. В баре было сумрачно и холодно.

Мэтт восседал на высоком трёхногом барном стуле, ел большой ложкой посыпанное шоколадной крошкой мороженое и думал о том, как начинаются и чем должны заканчиваться всяческие истории.

– С ним не произойдёт ничего страшного, – словно читая его мысли, сказал маленький белокурый мальчик. – Хотя бы потому, что машины не умеют бояться.

– Зато я умею, – вздохнула Ая.

– Ты много чего умеешь, – согласился морф. – Но это значит только то, что значит, и ничего более. Умей. В отношении твоего Бенжи это ровным счётом ничего не меняет. Дай ему прожить самостоятельно хотя бы один день. Он справится, я тебя уверяю.

– А я? – снова вздохнула Ая.

– И ты справишься.

Мальчик шевельнул пальцами, и в руке у него материализовалась большая белая пластиковая ложка.

Дождавшись, пока Мэтт зазевается, он сделал серьёзное лицо, выгреб из чужой вазочки остатки мороженого и отправил себе в рот.

– Вселенная – это машина, – назидательно сказал он оторопевшему Мэтту. – Но ты должен знать, что личная трагедия, переставая быть личной, перестаёт быть трагедией.

Он облизнул ложку, отпустил её в воздухе над столом, и, падая, та рассыпалась на снежинки и бесследно слилась со столешницей.

Ая снова вздохнула и закрыла лицо руками.

– Мне второй день снится снег, – сказала она.

– Я знаю, – кивнул мальчик. – Это потому, что тебе холодно.

– Мне страшно. Я чувствую себя усталой осенней гусеницей. Знаешь, такой, которой уже не суждено стать бабочкой, потому что холода, но у которой ещё есть надежда пережить грядущую зиму куколкой.

– Покой связывает нас с бесконечностью вселенной в той же мере, что и движение, – усмехнулся морф. – Да, Мэтт?

– Да, – беспечно согласился Мэтт и тут же ойкнул, потому что стул под ним переступил с ноги на ногу и пошевелил круглой спиной.

Морф прыснул от смеха, и Ая взглянула на них сквозь пальцы – сперва на одного мальчика, потом на другого.

– Бенжи идёт к челноку, – сказала она. – Ему больше некуда идти.

Стул её услужливо присел по-верблюжьи двумя ножками, она сошла с него этакой юной грациозной принцессой и направилась к выходу

– У тебя ужасно очаровательная сестра, – шёпотом сказал Мэтту морф и засмеялся: уже на выходе, во вращающихся дверях бара, Ая сунула руки в расстёгнутую куртку, в подмышки, и где-то там выпрямила в ответ ему невидимый для всех, кроме него, средний палец.

69. 2331 год. Бенжи.

– Я тут кое-что понял, – начал андроид, как только Бенжи расклеил ему рот, и поднял на спасителя целый правый глаз. – Оказывается, количество статей, по которым ты можешь быть неудачником, не ограничено.

Бенжи молча усмехнулся и стал отклеивать скотч с его ручек.

Административное здание космопорта с его подземными катакомбами и бегающими по ним людьми осталось далеко позади, и он больше не торопился.

– Вообще-то я немного не так представлял себе ситуацию с правами и свободой, – снова начал андроид и принялся размотанными ручками разматывать свои всё ещё склеенные ножки. – Что это было?

– Думаю, попытка сбыть тебя контрабандой, – сказал Бенжи. – В случае ареста или военного задержания ты бы валялся не на складе, а в каком-нибудь следственном изоляторе.

Андроид с сомнением покачал головой и встал на ножки.

***

Дежуривший у челнока солдат понемногу приходил в себя.

Первыми в его ещё мутном сознании прорисовались высыпавшие в ночном небе звёзды, – далёкие и колючие. Он долго лежал так, с открытыми глазами, и любовался тем, как они медленно и величаво плывут высоко над его головой. Ему было удобно и хорошо.

А потом туман в его голове стал рассеиваться, и сквозь него проступила большая пластиковая голова с разбитым глазом.

– Всё в порядке? – спросила голова.

Он хотел сказать «да», но язык его прилип к гортани и никак не хотел отлипать, поэтому он просто безмятежно закрыл и снова открыл глаза. Голова съехала куда-то в сторону, и вместо неё возникла другая – с целыми глазами и улыбкой во всё терракотовое лицо.

– Живой! – сказала голова, и солдатик почувствовал, как чьи-то сильные руки хватают его за плечи и тянут, тянут прочь от бескрайнего чёрного неба и рассыпанных в нём звёзд.

***

Бенжи затащил паренька внутрь пассажирской гондолы, уложил его в ближайшее кресло и кивнул своему гномику: заходи.

Воздух гондолы ничем не отличался от воздуха снаружи.

Бенжи пощёлкал кнопками, запустил автоматику и, пока уровень кислорода от марсианских шести поднимался до стандартных пятнадцати процентов, занялся поиском сбоев в тестовом режиме челнока.

Тестирование он закончил как раз в тот момент, когда совсем очухавшийся паренёк, всё ещё лёжа в пассажирском кресле, стянул со своего лица ставшую ненужной зелёную кислородную маску.

– Жизнь продолжается? – усмехнулся ему Бенжи. – Пока ещё никто не сказал «финиш».

В ответ солдатик молча спустил на пол ноги в тяжёлых берцах и сел. Лицо его оказалось бледным, юным и женственным.

– Они врали нам, – хрипло сказал он. – Они говорили, что вы будете похожи на людей.

– Врали? Вряд ли, – коротко хохотнул гномик и покрутил в воздухе перед своим лицом маленькими растопыренными ручками. – Не поверишь, сегодня я похож на человека как никогда.

Паренёк снял из-за спины всё ещё болтавшийся там рюкзак, засунул в него свою маску и покорно сложил на рюкзак руки.

– Значит, машины, – констатировал он.

– Машины, – согласился Бенжи.

– Машины, – согласился гномик.

– Ая, – сказала Ая, проступая сквозь закрытый изнутри шлюз.

***

Пилот в буквальном смысле подобрал Мэтта на выходе из бара, – сгрёб, как пушинку, посадил себе на закорки и уже с мальчиком на шее наклонился, чтобы попасть в низкую дверь. Мэтт ахнул в полёте, глотая подлетевшее к горлу сердце.

– Держись! – густо прошептал пилот, вдохнул у двери и выдохнул на другом конце космопорта, уже внутри челнока.

– Ох, простите! – сказал он мелькнувшему прямо у него под ногами гномику и, как старому знакомому, подмигнул пареньку в кресле: – How are you, guy?*

Гондола сразу же наполнилась светом и запахом смолистой сосновой хвои.

***

Бенжи с опаской оглядел полный пассажирский отсек.

– Не уверен, что могу считать себя таким уж гостеприимным хозяином, – растерянно сказал он, – но, тем не менее, добро пожаловать, что ли. Мой дом – ваш дом.

Он беспомощно оглянулся на Аю, и та подмигнула: давай!

А что давать-то, подумал Бенжи, всё ещё глядя на неё, гости не мои.

– Хороший хозяин должен уметь занять гостей, – сказал он вслух. – А я в полной прострации: число "пи" известно, теорема Пуанкаре доказана, и я не знаю, какие ещё развлечения вам можно было бы предложить.

Он виновато развёл руками:

– Я машина, у меня слишком бедное воображение...

– Ххаф! – широко, через всю гондолу, выдохнуло пространство и выплюнуло из ниоткуда маленького белокурого морфа.

Худенький, взъерошенный мальчик материализовался где-то в полуметре над полом между двумя креслами, падая, глухо ударился раскинутыми руками о подлокотники и так и остался лежать на полу – молча, неподвижно и пугающе. На левой стороне его тонкой белоснежной рубашки медленно расплывалось большое тёмно-красное пятно.

– Это ещё что такое? – искренне удивился пилот.

Словно в попытке повернуть вспять происходящее, Бенжи закрыл, снова открыл глаза, встретился взглядом с Аей и с удивлением, даже почти со страхом увидел, как она зажала руками открывшийся было рот.

Картинка была такой ясной, такой прозрачной, и такой очевидной, что на какой-то миг он даже почувствовал нечто вроде острого пронзительного крошева из понимания и безграничного сожаления о способности что-либо понимать.

Вызов снаружи показался ему выстрелом. Внешняя камера мигнула и погасла.

– Открой, Бенжи, – спокойно сказал пилот. – У них с собой эта славная штука, мешающая двигать реальность, и газовый резак. Не порти челнок.

***

Люди были шумными и смешливыми. Широко улыбаясь, в хлорофильных с оранжевым шапках, они вывалились из присосавшегося к шлюзу вездехода в челнок гурьбой ярких ядовитых лягушек, одобрительно захлопали по плечам вскочившего навстречу солдатика, и тот, кто был впереди, наставил автомат на пилота:

– Ты! Выходи первый!

– Привет, – сказал на интерлингве пилот. – Я – пилот.

– Выходи, выходи! – повторил человек и с нетерпением покачал автоматом. – Пилот...

Пилот осторожно ссадил на пол притихшего Мэтта и пошёл к выходу.

– Теперь ты! – кивнул человек Ае.

Она растерянно оглянулась, Бенжи дёрнулся – то ли заменить, то ли защитить – и получил со всего маху прикладом по лицу.

***

Вездеход оказался внушительной машиной класса "А". Весь его потолок и всю переднюю панель занимало нечто, похожее на вывернутый наизнанку генератор Бибича.

Их пристегнули к креслам наручниками и долго везли куда-то, – совсем не таясь, открыто, по бесконечной терракотовой степи, поросшей чахлыми кактусами.

Бенжи сидел рядом с маленьким, похожим на гномика андроидом, и вид у них у обоих был жалким и непрезентабельным: разбитая оптика, болтающаяся на порванных проводах, делала их обоих похожими на выброшенный на свалку и чудом оживший мусор.

Место, куда их привезли, от остальной степи ничем особым не отличалось. Когда вездеход в последний раз качнулся и остановился, Бенжи даже показалось, что в пейзаже вокруг ровным счётом ничего не изменилось, но потом, приглядевшись, он заметил уходящий под землю широкий бетонный пандус.

– Врут, – сказала Ая, глядя на загоревшуюся табличку с надписью «выход». – Нет здесь, в этой угрюмой вселенной никакого выхода и никогда не было.

А потом дверь лязгнула и поехала в сторону.

______________________________

– How are you, guy?* – Как дела, парень? (англ.)