Текст книги "Реализаты (СИ)"

Автор книги: Ursa Minor

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

20. 2330 год. Бенжи.

Первое, что услышал андроид после того, как снова смог слышать, – это поднятый Аей переполох. Видеть же он не мог ничего: в Лимерике, как, впрочем, и во всём Манстерском округе, впервые за несколько сотен лет была настоящая ночь.

Бенжи шевельнул руками и почти вспомнил, где он и что с ним. Небольшой провал в воспоминаниях – от скотча и паралича до возможности двигаться – в виду сложившихся обстоятельств показался ему таким малозначимым, что он благоразумно решил приравнять это неизвестное к нулю и не придавать ему вообще никакого значения.

Люди в темноте вокруг него суетились и чертыхались.

Воспользовавшись суматохой, Бенжи поспешно повынимал из себя ставшие безобидными жала и осторожно сполз с кресла на пол.

Упс, подумал он, наткнувшись по пути на неподвижное человеческое тело, и вспомнил, что, в отличие от похитителей, может ориентироваться не только при помощи света. Он порылся в памяти, достал оттуда первую попавшуюся мелодию и засвистел на очень высокой октаве, стараясь не опускаться ниже ста килогерц и прислушиваясь к возвращающемуся эху.

Ведущая наружу дверь оказалась у противоположной стены. Прикинув помехи и расстояние, Бенжи рванул к ней.

Коридор за дверью был длинным и узким, по нему в обоих направлениях ктот-о бежал, но теперь похитители уже не представляли для андроида никакой опасности: он был единственным зрячим среди слепых. Уворачиваясь от то и дело норовящих врезаться в него людей, он добежал до лестницы, дважды перемахнул через перила, толкнул тяжёлую металлическую дверь и очутился на улице.

Окутавшая его темнота показалась ему лучшим временем в его жизни.

Она была такой плотной – ни огонька, ни фонарика, – что будь Бенжи человеком, он бы облегчённо вздохнул. Он остановился и огляделся: судя по всему, отключение электричества было настолько масштабным, что об определении координат через какие-нибудь местные базовые станции нечего было и думать.

Однако и медлить тоже было нельзя, – андроид понимал, что как только дадут свет и окрестная электроника заработает, шансы его тут же резко осыпятся вниз.

Он огляделся в поисках какой-нибудь находящейся на ходу техники и увидел неподалёку, возле большого металлического ангара бесхозный потушенный флаер. Машина откликнулась на стандартный запрос и открылась.

Бенжи в пожарном порядке забрался внутрь и уже собрался было завестись, как внезапно в голову ему пришло, что включенная габаритная сигнализация сделает его лёгкой мишенью для возможного снайпера. Андроид моргнул и полез под обшивку искать цепь габаритов.

Когда он взлетел, шла пятая минута мрака.

Теперь было проще: Бенжи сориентировался по запомненным флаером координатам и развернулся на юго-восток, в сторону Ла-манша. С высоты Лимерик оказался не таким уже и тёмным: светились автобаны, по ним по-прежнему плотным потоком шёл транспорт, – народ, напуганный внезапно упавшей на город ночью, торопился попасть домой.

Коды, подумал Бенжи, чёрт меня побери. И руки его, лежащие на панели управления, впервые за всё это время предательски дрогнули: он выдал банковские коды и совсем упустил это из виду.

– Чёрт!! Чёрт меня побери!! – прошептал он вслух не то себе самому, не то висящей снаружи флаера тьме и обнулил координаты цели, не выключая двигателя. Флаер резко взмыл вверх.

На высоте в четыреста метров далеко на севере показалась светлая полоса. Бенжи развернул машину и задал ей новую цель: нужно было как можно быстрее, пока Лимерик ещё был отрезан от внешнего мира, найти работающий банкомат и открытый выход в сеть.

Светился Голуэй. Он ещё не спал: этим вечеров он получил не только хлеб, но и отличные зрелища: местное телевидение с упоением демонстрировало в сети и на светодиодных уличных экранах лежащую у южного горизонта черноту. Все понимали, что дело в соседней АЭС, но как на самом деле обстоят дела, не знал никто.

Шла двадцать седьмая минута мрака.

На самом деле Бенжи тоже не очень ориентировался в происходящем. Всё, что он знал, -это то, что пока у горизонта темно, у него есть шанс.

Он посадил угнанный флаер на вокзальной площади, отмахнулся от выпучившего глаза дежурного – да, да, с габаритами проблема – и кинулся к ближайшему банкомату.

– Просыпайся, просыпайся, ленивая железяка, – басил он, пока банкомат загружался. – Чтоб тебе было пусто в твоих кассетах так же, как пусто в твоей голове. Так... UBS AG... Bank account... Block code...

Банкомат пискнул и согласился.

– Где у вас тут дипломатическое представительство? – обернулся Бенжи к подбежавшему дежурному. – Меня зовут Бенжи Шабра. Я – гражданин Франции, был похищен в районе Безансона над трассой Е23.57, координаты места похищения плюс 47.206917, плюс 6.120501, координаты места принудительной доставки плюс 52.676382, минус 8.635480. У меня расплавился чип с деньгами и метрическими данными.

А потом развёл руками и смущённо улыбнулся.

Ну, и кашу ты заварила, Ая, думал он, слушая, как дежурный вызывает полицейский наряд, ну, подумаешь, было бы одним униксом меньше, ни одна живая душа, кроме тебя, не то, что не расстроилась бы, – вряд ли бы и заметила.

21. 2330 год. Ая.

– Ну, и кашу ты заварила, – произнёс наконец Лукаш.

– Они убили бы Бенжи, – сказала она в сложенные горкой холодные ладошки и испуганно подняла на него глаза. – Ну, неужели теперь ничего нельзя сделать?

– Они и так убили его, – чёрство отрезал Лукаш. – А всё, что можно было сделать, уже сделано, да только теперь это уже никого не волнует. Что толку теперь сопливить и показывать свою слабость. Будем ждать гостей.

Делегация прибыла на следующий день в одиннадцать утра по Гринвичу. Два улыбчивых плечистых близнеца скандинавской наружности и молчаливый пилот.

Встречать их вышло всё население Альфы: причастности хотел каждый.

– Здравствуйте, – как можно обаятельнее улыбнулся Лукаш, открывая воздушный шлюз.

– Ну, и где гарантия, что подобное больше не повторится? – печально вздохнул один из близнецов, переступая границу действия гравитатора. – Откуда нам знать, какую форму примет ваше вмешательство в следующий раз?

– Оставим ненужные реверансы. Все эти правила протокола в настоящее время выглядят слегка старомодными. Я думаю, что гарантий на завтра нам не только они – нам их в принципе никто не даст, – отмахнулся второй близнец и, с интересом оглядываясь вокруг, добавил: – А у вас тут ничего, славно.

– Мы привыкли к своему быту, – сказал Роберт.

– Тогда вы не удивитесь, если я скажу, что и мы тоже привыкли к своему, – всё так же опечаленно посмотрел на него гость. – А у нас вчера вечером у двухсот человек не просто быт пошатнулся, – им теперь вообще не везёт, когда они думают: вся вчерашняя вечерняя смена Манстерской АЭС внезапно ни с того, ни с сего оказалась в кромешном мраке в чистом поле.

– И это хорошо ещё, что было темно, – подхватил второй. – Потому что одно дело просто посидеть полчаса в темноте и совсем другое – наблюдать, как работают реализаты. Земля хочет знать, почему случилось то, что случилось.

– Потому, что нас тоже пугает смерть, – тихо произнесла Ая. – Я испугалась.

Оба близнеца одновременно вздрогнули, переглянулись друг с другом и обернулись к Ае:

– Там есть кто-то из ваших, о ком не знает Земля?

– Нет, – сказал Лукаш.

Да, подумала Ая, и близнецы недоумённо оглядели их обоих:

– Это кто-то из наших?

– Это машина, – сказала Ая, сказала так просто, словно реализаты целыми днями только тем и занимались, что следили, как бы земляне ненароком не обидели кого-нибудь из братьев DII.

– То есть третья сторона. Ещё интереснее.

Лукаш кивнул Роберту, и тот сперва усмехнулся, потом вздохнул, а затем легко и непринуждённо, как давних хороших знакомых, взял обоих близнецов под руки и повёл их прочь от собравшейся толпы и от шлюза, – в сторону смущённо мнущихся неподалёку зелёных домов:

– Да ну, что за глупости. Нет ничего безрассуднее, чем делить неделимое. Мы ждали вас не для того, чтобы винить или, что ещё бессмысленнее, чувствовать себя виноватыми. Земляне давно не жалуют нас своим вниманием. И мы считаем, что зря.

– Вам не хватает внимания? – удивился один из близнецов.

– Нас огорчает разобщённость, – пожал плечами Роберт. – От неё на все эти разделяющие нас с вами полторы тысячи километров веет липким, противным страхом.

– Людей пугает вседозволенность.

– Людей пугает их собственная ограниченность.

– Может, и так. Да только вся эта ваша колоритная экспрессия бесстрашия им вряд ли прибавит.

– Бесстрашие снаружи вообще не прибавляется, – заметил Роберт, подзывая жестами собственный дом. – Пойдёмте, я покажу вам, как мы живём.

Дом Роберта, самый старый на Альфе, был и самым большим. Снаружи похожий на большую, мохнатую, поседевшую гусеницу, внутри он представлял собой почти идеальную анфиладу небольших, но уютных и удобных комнат. Испуганный внезапным визитом чужаков, пахнущих холодом и металлом, он мелко дрожал, бока его ходили ходуном.

– Дом у меня стрёмщик, у него заячья душа, – улыбнулся Роберт, входя вовнутрь, и махнул рукой куда-то вправо, в сторону тёплого и мягкого рыжего: – Здесь, поближе к кухне и теплу, живут дети. Они двойняшки, один из них – будущий реализат, второй – нет. Вы видели их там, у шлюза.

Второй из близнецов пригнулся и осторожно вошёл вслед за Робертом:

– Земля вовсе не держит на вас зла, – вздохнул он, недоверчиво обводя взглядом мягкие упругие стены с густыми вкраплениями рецепторов. – Просто она в очередной раз вспомнила о вашем существовании. И, что интересно, сделала это так массово, как только было возможно.

– Да, Земля иногда грешит тем, что забывает о важном, – согласился Роберт. – Но нам от этого ни жарко, ни холодно. Мы есть вне зависимости от того, помнят там о нас или нет.

Он прошёл туда, где дом переливался тёплыми оранжевыми красками, достал с кухонной полки нанизанную на жёлтые усы прозрачную посуду и наполнил её пузырящимся голубым:

– Не бойтесь, господа: это вполне съедобно.

Дом набрался храбрости, вздохнул и, ворочая мягкими боками, расплылся в ширину, образуя вокруг людей большую оранжевую гостиную...

***

К вечеру решили следующее: веками культивируемое разделение не имеет никакой цели, а, следовательно, и смысла. Уже далеко не первое поколение землян не только знало об имеющемся на орбите дурдоме, но и принимало его существование, как должное. Отныне реализатам предстояло снять с себя ярлык сумасшедших.

22. 2330 год. Бенжи.

Прибывший полицейский наряд нашёл Бенжи сидящим на подножке угнанного флаера.

– О чёрт! – выругался пожилой сержант, глядя на его поцарапанное лицо и разбитые датчики. – Да это же кибер! Впервые вижу, чтобы в переделку попала машина... Что с тобой случилось, сынок?

И Бенжи, не нашедший в таком обращении ни неправды, ни фамильярности, повторно объявил обе координаты.

– Так это всё из-за женщины?! – невольно присвистнул сидевший за столом в местном полицейском управлении сержант. Управление было насквозь пропахшим фанерой и свежей краской. Сержант заполнял длинный рабочий формуляр.

– Вот так фунт! Ничего себе расклады...

– Можно сказать и так, – согласился Бенжи.

– Никогда не слышал, чтобы человек крутил какие-то личные дела с машиной. Ну, или машина с человеком.

– Она не человек, она реализат, – уточнил андроид.

– Ну, не знаю. Как по мне, так разница не очень велика. Вернее, слишком велика. Ты знаешь, что они любят?

– Кто? – не понял Бенжи.

– Женщины, кто же ещё. Они любят эмоции. Они жить не могут без эмоций.

– mi ba'e ji'a nelci loi za'u se cinmo*, – Бенжи наклонился к самому лицу сержанта, подмигнул ему и, прищурив глаза, чувственно продекламировал:

– А знаешь, почему твой вечер смят,

и сердце в рёбрах мечется, как птица?

Здесь, за стеною, я.

И мне не спится...

– Ээх... – махнул рукой тот и нажал «on» на пиликающем экране смартфона. – Ну, делай, как знаешь, парень...

– Это Лимерик, господин сержант, – отозвался смартфон. – Они нашли сбитую машину. Два часа назад безансонские копы отбуксировали её на штрафстоянку. В кабине чисто: ни волос, ни крови, так что ПЦР по ней пока отменяется.

– А сами вы как? Как там с нашей Смит-О'Брайан-авеню?

– Забавное место, господин сержант. Бетонная коробка, нашпигованная проводами и аппаратурой. Людей, естественно, уже нет, но мы тут изрядно покопались и разжились биоматериалом.

– Замечательно, тащите его сюда, – кивнул сержант и отключился.

– Эээ... кхм... – подал голос Бенжи. – А что насчёт меня?

– А что насчёт тебя? – пожал плечами сержант. – Денег у тебя нет, метрических данных у тебя нет, генетического профиля, как у любого нормального человека, и того нет. За тобой твои французы прибудут. А когда прибудут, пусть и решают, что там насчёт тебя.

Французы прибыли под утро, – с какой-то хитрой электронной штукой и идентификационными кодами семьи DII. Бенжи – в хорошем расположении духа и плотно подзаряженный – покорно протянул руки и терпеливо ждал, пока люди удостоверятся, что он – это он. Затем было французское консульство в Дублине, интервью местному телевидению и оформление нового чипа.

А ближе к вечеру андроид оказался предоставлен сам себе.

Первое, что он сделал, это позвонил Ае:

– di'ai calom to'o la dublin doi nixli*

– Чёрт тебя побери, Бенжи, – ответил ему чёрный экран голосом Аи. – Ты так меня напугал...

– Извини, – Бенжи потыкал кнопки настройки, но экран так и остался чёрным. – Что у тебя с настройками?

– Нормально с настройками, с лицом плохо, – с той стороны вздохнули, и на экране проступило заплаканное девчачье лицо.

– Ты плакала, – констатировал Бенжи. – Из-за меня. Тебе больно, да?

– Теперь уже всё в порядке.

– Я хотел не этого. Наверное, я виноват?

– Ну, что ты такое говоришь, Бенжи, – ласково сказала Ая и взгляд её потеплел. – Давай ты ещё за пустыню Гоби возьми на себя ответственность – там слишком сухо. Или за Антарктиду – там слишком холодно.

– Ну, если ты считаешь, что это действительно нужно... – улыбнулся Бенжи. – Только хочу заметить, что при таком раскладе я сразу перейду в категорию безответственных.

– Не исключено, – кивнула Ая. – Но ты не переживай: я могу утешить тебя тем, что в естественных условиях в дикой природе ответственность вообще не растёт.

– Да, в естественных условиях в дикой природе её ниша занята совсем другими безобразиями, – согласился андроид и замолчал, внимательно разглядывая Аины зелёные глаза.

Честно сказать про себя, что ему всё равно, он уже больше не мог.

А потом у Аи на глазах снова выступили слёзы и она отключилась.

– Я люблю тебя, – глупо улыбаясь, объявил Бенжи пустому экрану, зная, что Ая по-прежнему слышит его, потому что для того, чтобы слышать, вовсе не нуждается ни в оптике, ни в замкнутых электрических цепях, ни в радиоканалах.

Он ещё немного постоял, разглядывая в чёрном прямоугольнике экрана своё отражение, а затем, всё так же глупо улыбаясь, повернулся и зашагал в сторону аэровокзала, – брать напрокат очередную машину: нужно было разблокировать банковские коды и возвращаться домой, в Орли.

На этот раз всё обошлось: банк, наслышанный о происходящем, встретил его новым пакетом кодов и новым капропластовым суррогатом, а дорога была такой лёгкой, что при заходе домой, на посадку Бенжи даже не удержался и по-мальчишечьи залихватски описал восхитительно правильную дугу.

В дежурной диспетчерской его ждал экстренный вызов.

_________________________

mi ba'e ji'a nelci loi za'u se cinmo* – мне тоже нравятся эмоции (ложбан)

di'ai calom to'o la dublin doi nixli po'e mi* – привет из Дублина, девочка (ложбан)

23. 2330 год. Альфа.

Впервые за последнюю пару сотен лет Альфа переживала такой беспокойный период: Земля (для одних из обитателей Альфы почти забытая, а для других и вовсе чужая) постановлением Генеральной Ассамблеи по рекомендации Совета Безопасности ООН ждала у себя представителей сообщества реализатов. А на реализатов, давно привыкших ни на кого не оглядываться и ни от кого не зависеть, вдруг свалились неожиданные сложности – деньги.

Принятые на Земле платёжные системы на Альфе не работали. Ни одна. Просто потому, что в них никто не нуждался.

Еда, одежда, жильё – всё это было для каждого так же естественно, как дыхание или биение собственного сердца: финансово-экономическая система Земли попросту никого не трогала. Если что и можно было считать единственным существующим на Альфе "денежным" оборотом, то только оборот взаимной чуткости, заботливости и заинтересованности.

Земля же ничего подобного предложить не могла.

Однако сложность была не только в этом. Сложность была ещё и в том, что предложить подобное Земле пока ещё тоже было нельзя: в отличие от реализатов, каждый из которых был цельным самодостаточным существом, земляне представляли собой единый невероятно сложный цельный организм, в котором основной регулирующей средой были деньги.

***

Первым секретарём дипломатического представительства Альфы на Земле, а также одновременно старшим советником, дипломатом и руководителем посольства реализатов после непродолжительного обсуждения, сопровождавшегося то пырсканьем, то гомерическим хохотом, стал первый из первых, Лукаш Лански. В качестве атташе, а также в качестве условного знака, означающего, что ничто человеческое Альфе не чуждо, вместе с Лукашем на Землю были откомандированы родители Аи и её младший брат.

Агреман был запрошен и благополучно получен.

Честь принять и (во избежание возможных недоразумений) на первых порах финансово обеспечить новоявленное диппредставительство выпала Чехии, – колыбели реализатов.

Из всей дипломатической миссии только Мэтт по-настоящему радовался предстоящей поездке, у него на это были целых три веских причины. Во-первых, он никогда не был на Земле. Во-вторых, он не был реализатом. А в-третьих, как бы там ни было, он был самым обыкновенным маленьким мальчиком.

Ая много рассказывала ему о Земле из того, что помнила сама. Он был наслушан о небе, радугах, горах, реках и океанах, о смене сезонов в умеренной зоне, о небоскрёбах, автобанах, гипермаркетах, школах и университетах, – и воображение мальчика послушно рисовало ему воздушные эстакады, заполненные машинами, как две капли воды похожими на орбитальные челноки, и улыбающихся медлительных многоярусных бетонных гигантов, внутри которых жили не волшебники-реализаты, а обычные люди – такие же, как он, Мэтт.

Когда в старом металлическом строении материнской станции запиликал сигнал вызова со шлюза, Мэтт и Ая как раз сидели на её прохладных металлических ступенях.

– Бенжи, Бенжи! – несколько минут спустя таял от восторга Мэтт, чуть ли не насильно втаскивая бедного андроида из шлюзовой камеры. – Скажи: ведь это правда, что в этот раз ты возьмёшь меня с собой?!

– Правда.

– А это правда, что дома на Земле такие большие, что в них одновременно может жить тысяча человек?!

– Правда.

– А правда, что людей на Земле так много, что если они будут летать к нам в гости по очереди, то каждый сможет побывать здесь только раз в сто тысяч лет?!

– Кто это сказал тебе такую глупость? – искренне удивился Бенжи и посмотрел на Аю. – Люди там столько не живут.

Ая одной рукой обняла андроида, а второй осторожно провела по его разбитому лицу, и пластик с металлом, послушные, как сырая глина, склеились и выровнялись под её тонкими пальцами.

– А что? – пожала плечами она. – Это он сам.

– Я отвезу их в Рузыне, – отвечая объятием на объятие, сказал Бенжи. – Мне жаль.

– Не надо ни о чём жалеть. Прага – хороший город. Им будет там хорошо. Правда, Мэтт?

– Правда, – поспешно согласился мальчик. – Нам будет там хорошо.

Трагедии, к которой с самого получения вызова готовился Бенжи, так и не произошло, – то ли потому, что никакой трагедии и не было, то ли потому, что мир реализатов подразумевал совсем другие печали, и Бенжи плавал в них дурак дураком не хуже, чем в человеческих симпатиях и предпочтениях.

Вещи были собраны, цели ясны, задачи поставлены, а люди уравновешены и спокойны. По крайней мере, со стороны всё выглядело именно так.

Мэтт убежал собираться, оставив Аю и Бенжи вдвоём. Они сидели на траве тут же, у шлюза, оперевшись спинами о его толстую прозрачную крышку.

Два этаких ангела, охраняющих герметически запечатанный вход в рай.

– Ты знаешь, иногда мне кажется, что они меня попросту не доделали.

Бенжи махнул рукой куда-то себе за спину, туда, где с наружной стороны Альфы большой металлической бородавкой висел так до сих пор и не выкупленный челнок, и в интонации его скользнула несвойственная машине усталость.

– Мне кажется, что где-то глубоко во мне изначально заложена какая-то дурацкая несовместимость моего программного обеспечения и окружающего меня мироздания.

– Не говори глупостей, Бенжи. У окружающего тебя мироздания идеальная совместимость абсолютно со всем на свете. И ты никогда не будешь исключением, как бы тебе этого ни хотелось.

– Да не хочу я быть исключением, – отмахнулся андроид. – Проблема в другом. Проблема в том, что время от времени я вообще не хочу быть. Стартовать из фонового режима не хочу. И, что самое страшное, самого фонового режима тоже не хочу. Мне кажется это неправильным. Я думаю, что это какая-то системная ошибка.

– Конечно, ошибка, – согласилась Ая. – Только она твоя, а не тех, кто тебя делал. Ошибка – думать, будто бы от того, что тебя не станет, в этом мире что-нибудь изменится в лучшую сторону.

Бенжи поднял голову и молча посмотрел на неё.

– Не надо, Бенжи. Никто не виноват в том, что мир такой, какой он есть.

– Я не виню никого, – он протянул руку и накрыл своей узкопалой серебристой ладонью лежащую рядом Аину ладонь. – Просто в последнее время мне стало странно наблюдать за собой: ты имеешь для меня слишком большое значение, и я не уверен, что это правильно.

– Трудно удивить того, кто всё знает заранее, – горько усмехнулась Ая. – Я знаю больше: я знаю также и то, что ты не уверен и в обратном.

Да, кивнул андроид, не уверен.

– Хочешь совет?

Хочу, кивнул он.

– Я думаю, что такая раскладка – что правильно и что неправильно – имеет значение только в контексте целеполагания. Допустим, тебе надо добраться из Парижа в Штутгарт. Если ты вылетел и взял на восток, ты приближаешься к цели, и, значит, поступил правильно. Если в другую сторону...

– А... я понял, – кивнул Бенжи. – Если сперва sudo rm-rf, а затем дефрагментация – это не совсем правильно. Хотя...

Он вдруг взял сидящую рядом Аю за плечи, бережно развернул её к себе лицом и чисто по-человечески поцеловал, прошептав в оказавшееся рядом маленькое девичье ушко:

– Хотя в обратном порядке, по-моему, тоже неправильно.

– Бенжи! – ахнула Ая.

– Я знал, что тебе понравится.