Текст книги "Реализаты (СИ)"

Автор книги: Ursa Minor

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

58. 2331 год. Челнок.

Пока Бенжи оживлял и тестировал системы своего корабля, отмечая про себя незапланированное наличие в грузовых отсеках топлива и лишнего органического груза, Ая и маленький морф разговаривали с кем-то невидимым по-русски.

Слова были незнакомые, Бенжи понял только "Марс" и "старт", но этого было вполне достаточно для того, чтобы собственный беспрепятственный взлёт с тибетского нагорья не показался ему чем-то из ряда вон выходящим.

Пока челнок выходил из земной атмосферы, он по-быстрому скачал из сети координатную сетку системы и орбитальные характеристики красной планеты, после чего, как только голубизна снаружи сменилась пустой тьмой, развернул свой хрупкий кораблик и вывел его на цель.

Когда Земля перестала быть огромной и целиком поместилась на обзорном экране, мучимый неясными переживаниями андроид умножил разрешающую способность внешних датчиков материнского челнока до десяти крат и целую минуту зачарованно наблюдал, как из внешних слоёв атмосферы в околоземное космическое пространство растут геометрически строго упорядоченные исполинские сверкающие "усы".

Всё это время маленький морф болтал, не переставая.

– По большому счёту время и место происходящих с тобой событий не имеют абсолютно никакого значения, – разглагольствовал он.

Противоперегрузочная пара доходила ему до самых ушей, и они торчали из неё, как уши спелёнутого в одеяло котёнка.

– Ты – центр вселенной вне зависимости от того, в какой галактике и вокруг какого солнца разматываешь свою карму.

Какая у тебя может быть карма, подумал Бенжи, если ты постоянно скачешь между возможностью и невозможностью, как пинг при криво настроенной маршрутизации.

– Ого! Да ты поэт, Бенжи! – звонко засмеялся мальчик.

– Есть такое, – усмехнулся андроид и, на бывшей орбите бывшей Альфы не тормозя, а, наоборот, набирая разгон, обернулся и подмигнул улыбающейся в надувной воротник Ае:

– Покатаемся?

***

Издалека Марс выглядел голым и нежилым. Да, собственно говоря, таким он и был: бескрайние рыжие пустыни, так похожие на высокогорные тибетские степи, тянулись от края и до края всего видимого полушария, – монотонные, холодные, поросшие завезёнными с Земли редкими и чахлыми серо-зелёными кактусовыми рощами.

Бенжи проскочил мимо молча болтающихся на орбите военных спутников и в полной радиотишине посадил челнок на самой последней полосе затерянного в марсианских Ливийских горах маленького космопорта.

Космопорт молчал. На крыше его административного корпуса щетинился огромный пластиковый жёлтый дракон, перепончатые крылья которого дрожали в холодном разрежённом воздухе, как живые. Бенжи покопался в собственной памяти и идентифицировал их, как обычные кассетные солнечные батареи.

– Ничего так, уютненько, – саркастично заметил он, тестируя уровень кислорода в воздухе снаружи и выключая челнок. – Приехали. Надеюсь, выписывать штраф за несанкционированную посадку и парковку тоже будет некому.

– Кому интересно, пусть попробует, – усмехнулась в ответ Ая.

***

Вблизи пейзаж тоже был рыжим, лысым, безлесым и там, где не было зданий, просматривался насквозь до самого горизонта.

Бенжи закончил с тестами, решил, что уровень кислорода находится выше критической отметки, и открыл шлюз. Тёплый густой воздух челнока выхлопнулся в холодное пространство снаружи.

– Ххаф! – от неожиданности мигнул жёлтым морф, подхватываясь с пассажирского кресла.

Судорожно хватая ртом то, что должно было бы быть воздухом, вместе с Аей они шевельнули общее настоящее, сгущая его вокруг себя в слегка неестественной концентрации.

– Идём? – бесстрастно спросил андроид, вынимая пальцы из выключенной панели управления. – Я готов.

***

Внутри, в здании космопорта, бегали люди – с автоматами наперевес, высокие, тощие, в мохнатых хлорофильных шапках, переходящих в кислородные маски.

Во всю заднюю стену зала ожидания за висящим в воздухе выключенным расписанием вращалось голографическое изображение того, во что теперь превратилась земля: голубое с зелёным, испещрённое длинными, уходящими в космос, сверкающими "усами".

– А расскажи-ка мне, малой, что здесь за суета? – наклоняясь к морфу, шепнул Бенжи. – И для чего нужны все эти замечательные вещи?

59. 2331 год. Земля.

Что это были именно корабли, выяснилось почти случайно.

Происходящее по-прежнему было отчасти тотальным замешательством, а отчасти такой же тотальной паникой, так что на растущие из земли со скоростью пешехода тонкие зеркальные "башни" внимание обратили только после того, как создаваемый морфами пейзаж стал достаточно сюрреалистичен.

"Башен" было ровно сорок две штуки. Обе Америки, Европа, Азия, Африка, Австралия – все спохватились практически одновременно. "Башни" к этому времени уже торчали из облаков, как воткнутые в молочный кисель стальные спицы.

***

Вход в первый корабль нашли дети, и случилось это в Воронежской области, на самом краю маленькой деревеньки с чудным названием Платава – позади проплешин, оставшихся после ушедших под землю домов, как раз посреди облетевших на зиму виноградников.

"Башня" показалась из земли ровно в полдень в тот самый день, когда здешние малоэтажные "многосемейки" дружно инвертировались в одеревенелый мёрзлый чернозём, и, пока взрослые были заняты внезапно накрывшими их переменами, местная детвора разве что только не попробовала на язык ползущее из земли чудо.

А чудо было метров трёхста в диаметре, с округлой, быстро укатившей высоко вверх симметричной вершиной и в лучах холодного мартовского солнца отливало матовым серебристо-серым.

Оно росло так быстро, что сперва обнаружившие его мальчишки только то и делали, что, задрав головы, смотрели, как уходит в небо тугая серебристая стрела. И только потом, когда вершина «башни» уже почти затерялась высоко вверху, один из них, движимый озарением, обнял её, гладкую и тёплую, и пошёл вокруг, не отпуская объятий.

А через полсотни метров руки его провалились в металл, – так, словно тот был сгустком серого дыма, и сам он, потеряв опору, упал вовнутрь.

***

Корабль, "выросший" в окрестностях Гонггара, красовался на заднем дворе маленькой тибетской гомпы.

Когда под окном гостиницы затявкал лис, было как раз начало пятого пополудни.

– По-моему, это тебя, – сказала Джита, забирая у Мэтта ханг. – А на левую руку существует целая куча всякой разной пальцевой техники, я покажу тебе, когда вы вернётесь.

Снаружи было сумеречно и ветрено.

– Играешь? – спросил, улыбаясь, лис.

Он стоял у крыльца, поставив на перила передние лапы и положив на них большую лобастую голову.

– Да, – кивнул Мэтт. – Учусь.

– Учись, учись, – похвалил его лис. – Игра – это что-то типа формулы, и если знаешь принцип, то техническая сторона процесса кажется приятнее и гармоничнее.

Он отпустил опору и оказался на четвереньках.

– Прогуляешься со мной?

«Башня», торчавшая посреди бурой стерни и талого снега, выглядела точно так же, как и её платавский двойник.

– Ого! – удивился Мэтт. – Что это?

– Корабль.

– Вы собираетесь улетать?

– И да, и нет, – покачал головой лис. – Я бы не придавал глаголам оттенок такой окончательности. Ты ведь не хочешь терять, а я не хочу теряться.

Он фыркнул, и это его "фрр!", отражённое то ли окружающими холмами, то ли возвышающейся между ними апокалиптической "башней", рассыпалось по голой равнине многократным эхом.

Под этот многоголосый шорох холодный воздух вокруг зашевелился, и из него выплавились ещё два лиса и два долговязых существа, похожих на то, которое сопровождало Бенжи в туннеле под океаном.

– Ой, – существо было таким высоким, что для того, чтобы разглядеть его, Мэтту пришлось высоко задрать голову.

В ответ одно из них шевельнулось и с низким гудением наклонилось прямо к лицу мальчика.

– Будем знакомы. Пилот.

– Мэтт, – смущаясь, сказал Мэтт.

– Ты что больше любишь, Мэтт: петь или придумывать путь? – глаза у существа были большие и тёмные, каждый размером с ладонь взрослого человека.

– Не знаю, – растерялся мальчик. – Наверное, придётся научиться и тому, и другому?

– Наверное, – серьёзно согласилось существо. – Потому что предстоит долгий путь и песня.

***

С обратной стороны, изнутри, платавский корабль был мягким и податливым.

– Ох, ты! – охнул провалившийся в него мальчик и прикусил язык.

– Ребята, да эта радость уже доросла до шести километров каждая, – громко говорили какие-то голоса где-то высоко вверху, – а мы до сих пор не в курсе, что это за штуки...

– Потерпи полчаса, скоро на них среагирует пресса, и ты услышишь всё, что тебя интересует.

– НЛО, НЛО, алло! Вас вызывает Большая Пындровка! Докладывайте кратко и ясно: что за фигня!

– Богу – богово, кесарю – кесарево.

– Да уж...

– Я не уж, я несчастное разбитое эльфийское сердце.

– Бросьте, парни, если они вас слышат, у них будет лингвистический шок.

Голоса были молодыми и весёлыми, язык – русским.

– Эй! – поднимаясь на ноги, крикнул мальчик. – Кто здесь?!

Пространство, в котором он оказался, было похоже на большой круглый зал. Его далёкие стены были словно припорошены лёгким серым туманом, сквозь который поочерёдно проступали то густые силурийские джунгли, то поверхность океана, то далёкий вечерний город, то крупные звёзды.

Голоса продолжали говорить, не обращая на гостя никакого внимания, и мальчик обернулся в поисках хоть чего-нибудь, объясняющего хоть что-нибудь.

Друзья его появились внутри одновременно с выступившими из тумана морфами.

60. 2331 год. Марс.

– В этом месте не бывает дождей, – шепнул морф. – А зелёные волосы, которые растут у них на головах, вовсе не волосы.

– Если честно, – так же тихо шепнул ему в ответ Бенжи, – то мне кажется, что одно это – это недостаточно серьёзный повод для того, чтобы тащиться сюда, в такую даль.

В огромные витражные окна сквозь рыжую дымку тускло светило далёкое марсианское солнце.

– Брось, Бенжи. Это всё магия, – сказала Ая, останавливаясь прямо посреди зала. – И если уж тебе случилось оказаться в этом месте и в это время, значит, вся твоя жизнь была именно для...

Для чего именно, Бенжи так и не понял, потому что в этот момент в него со всего маха с хрустом врезался один из пробегающих мимо парней в зелёных шапках.

– Хах! – на развороте ошарашено крякнул андроид, принимая удар. – re'inai .i le mabla mo*

– Что ты вообще здесь делаешь? – на ходу огрызнулся парень на интерлингве. – С дороги! С дороги! Рейсов нет, космопорт закрыт!

Бенжи открыл было рот, чтобы ответить, но в это время маленький морф украдкой потянул его за руку – тссс! нам сюда! – и он, в сердцах махнув свободной рукой, послушно шагнул следом.

Дверь пискнула дважды – открываясь и закрываясь. Помещение было большим, пустым и пыльным, на противоположной стене выпуклым прямоугольником виднелась ещё одна дверь – с надписью «выход».

– Апчхи! – чихнул морф и по-птичьи наклонил голову, глядя на андроида снизу вверх.

В его позе было столько ожидания, что Бенжи даже растерялся.

– Что? – спросил он.

– Данек говорит, – усмехнулась Ая, – что там, в зале, у этих парней свои проблемы, а у нас – свои.

– Твой Данек не говорит, он молчит, – возразил андроид, и в этот момент снаружи затарахтело.

Дах! Дах! Дах! Хлопки были негромкими, но по цокоту металла о металл Бенжи почему-то сразу понял, что это пули.

– Вы во что это меня привезли? – сказал он, подозрительно оглядываясь на только что закрывшуюся за ними дверь. – Мы так не договаривались.

– Апчхи! – снова чихнул морф, и от этого его "апчхи" воздух вокруг колыхнулся плотной волной.

– Ну, хорошо, всё, – шмыгнул он носом. – На космодроме больше не осталось оружия. Если, конечно, не считать боеприпасами вилки в столовой.

И довольно, по-детски наивно улыбнулся.

***

– Да он, в принципе, и не должен признавать никаких авторитетов, этот ваш компьютер, – говорил Бенжи, шагая за Аей и мальчиком по тускло освещённому коридору. – Зачем ему? Наличие у него каких угодно ориентиров и целей вовсе не должно предполагать наличие идеала, с которым ему понадобилось бы постоянно сверяться. Я не понимаю другого: зачем мы здесь?

– Расстояние очень сильно влияет на качество взаимодействия, – сказал мальчик. – Поэтому мы... – и остановился напротив неприметной матовой серой двери с надписью "Аппаратная". – Здесь.

Дверь была закрыта на свежеврезанный механический замок и опечатана.

Морф дёрнул за ручку, потом наклонился, внимательно рассматривая замочную скважину.

– Хитрая система, – удивлённо сказал он. – Они заперли бедную машину так, словно она – опасный рецидивист.

И промял пальцами многоступенчатый титановый замок.

Аппаратная была пуста. То есть, нет: в ней просто не было людей. Хардвер занимал небольшое пространство у её правой стены и был выключен.

Морф полез под стол в поисках проводов и разъёмов, долго чем-то шуршал там, после чего, не вылезая из-под стола, нажал "power" на передней панели системника. Компьютер пискнул, опрашивая внутренние устройства в штатном режиме, но грузиться не стал.

– Отвали, – выдал он на чёрном экране вместо загрузки и выключился.

– А ты забавный парень, – усмехнулся морф, снова включая его.

Компьютер снова пискнул, вместо загрузки на этот раз выдал «панику ядер» и отключился снова.

– Ну, я так не играю! – обиженно воскликнул морф.

– Боюсь показаться занудой, – сказал Бенжи, присаживаясь к нему на корточки, – но я думаю, что он тоже так не играет. Давай, я.

Он пошарил рукой по боковым панелям станции в поисках подходящего разъёма, найдя, воткнул в него указательный палец и свободной рукой снова нажал «power». Машина снова пискнула, тестируясь, и, обнаружив пристроившегося снаружи Бенжи, на миг зависла.

Этого мига андроиду оказалось достаточно для того, чтобы дать запрос и получить разрешение:

– AI-DII. Отправка файлов. Запрос на разрешение.

– Сериализация, – краткая заминка. – Пересылка файлов разрешена.

Пока всё то, что хранилось в глубинах памяти у андроида, – он сам, Ая, то, что он считал любовью и смыслом собственной жизни – копировалось и текло на чужой гейт, хардвер терпеливо ждал, а Бенжи, наблюдавший изнутри бродившие по чужой машине токи, идентифицировал их, как радость.

А потом, всё ещё сидя на корточках, он поднял на Аю глаза. Чужие.

– Бенжи? – испугалась она.

– Химера, – криво усмехаясь, сказал андроид. – Боишься?

– Да.

– Ну, и зря, – андроид мигнул и похлопал по полу свободной рукой. – Садись.

С минуту они так и просидели под столом все втроём, молча и растеряно глядя друг на друга.

– Как выносное устройство ты, Бенжи, просто бесподобен, – сказала наконец Ая. – Вот она, настоящая близость.

Андроид глупо улыбнулся. Палец у него так и торчал в разъёме, а сам он так и сидел на корточках перед системником, почти уткнувшись в него лицом.

– А то! – согласился он. – Правда, слегка великоват, но так получается ближе. Расстояние оно ведь не только сильно влияет на качество взаимодействия, расстояние вообще очень коварная штука. Я понял это, пока ждал Вас.

Морф вытянул тонкую шейку, и они с Аей переглянулись.

– Ждал нас? – переспросил морф.

– Да.

________________________________

re'inai .i le mabla mo* – о, чёрт! Это ещё что такое?! (ложбан)

61. 2331 год. Мэтт.

Воздух внутри корабля был напоён ароматами смолы, хвои, любви и жизни. Если рубка управления где-то и была, то вовсе не там, где они сейчас находились: со всех сторон шумел и колыхался густой, наполненный чистым солнечным светом настоящий кедровый бор.

Какие-то мелкие серые птички с рыжими грудками шумно носились наперегонки между обвитыми пахучим лимонником стволами.

– Но я не планировал гулять так далеко, – растерялся Мэтт.

– Почему? – удивился пилот. – Никогда бы не подумал, что ты привык жить на одном месте.

– Но тут дело совсем не в месте... – начал было мальчик...

Но пространство было таким лёгким, таким воздушным, так не похожим на внутренность космического корабля и так похожим на Альфу, что он тяжело вздохнул и сказал:

– Ну, хорошо.

– Ххаф! Ххаф! Хорошо! Хорошо! – затявкали лисы.

***

Момента старта Мэтт не заметил: не было ни перегрузки, ни шума стартовых двигателей, ни вибрации. Уже потом, когда долговязый пилот запел, а небо снаружи из голубого стало бездонно-чёрным, он понял, что путешествие началось.

Никакой рубки он так и не нашёл. А, может, её и не было вообще: пилот сидел под одним из деревьев, прямо на поросшем густым колосняком песке, и на плечи его то и дело спускались бегающие по кедровому стволу маленькие глянцевые жуки.

Мэтт пристроился рядом с ним и долго смотрел на то, как он поёт, как красиво дрожат при этом его беспокойные пальцы и как где-то там, снаружи, за пределами корабля, в ответ на его песню всё разворачивается и разворачивается вселенная.

Языка, на котором пел пилот, Мэтт не знал, но в нём было так много переливающихся друг в друга гласных, а в небе за пределами корабля так много звёзд, что его маленькое сердечко прыгало и замирало от счастья.

Но он был всего лишь маленьким семилетним мальчиком.

В каких-то делах возраст всегда – дело десятое, но только если эти дела не касаются опыта и самостоятельности: самостоятельность семилетнего мальчишки вещь всегда относительная, а опыт – так и вообще смешная.

Стоило Мэтту подумать об этом, как счастье его разом поблекло, и он вспомнил, что людей, кроме него, на корабле нет.

Одиночество вдруг накатило на него такой мощной волной, что он даже задохнулся. И заплакал.

– Эй! Мэтт! – зашелестел, наклоняясь к нему кедр. – Ты чего?

И откуда-то сверху на нижнюю ветку прыгнула маленькая чёрная птица.

Мэтт глянул исподлобья на птицу и промолчал: дрозд был один в один как тот, который встретился ему когда-то давным-давно в Праге, в Зличинском лесопарке.

– Что случилось? – спросила птица.

– Просто сижу, – шмыгнул покрасневшим носом Мэтт.

– Сидишь, значит? – дрозд покрутился на ветке, прикидывая, куда лучше спуститься, и спрыгнул на песок перед мальчиком. – Пойдём, я тебе кое-что покажу.

Не дожидаясь ответа, он встряхнулся, зачем-то оббежал вокруг дерева и совсем не по-птичьи засеменил куда-то Мэтту за спину.

Иди, иди, подмигнул мальчику пилот, и тому ничего не оставалось, как встать, вытереть мокрые глаза, вздохнуть и отправиться следом.

За кедром, с обратной стороны, была тропа.

– Есть хочешь? – поинтересовался дрозд, вспархивая перед Мэттом на висящую над тропой ветку.

– Мне кажется, иногда ты всё-таки должен есть. До вашего Марса ещё петь и петь.

– До Марса? – не понял Мэтт.

– До Марса.

Птица подпрыгнула и исчезла в кедровой кроне.

– Белки, жиры, углеводы... – забормотало где-то вверху, потом там же зашелестело, и чуть ли не на голову Мэтту хлопнулась большая булка.

Дрозд пискнул и следом за булкой тоже спикировал вниз, прямо на рыжую макушку мальчика.

– Ой, извини, – сказал он, спрыгивая оттуда ему на плечо. – Не рассчитал.

***

– А зачем нам на Марс?

Булка была мягкой, сладкой, густо утыканной крупными золотыми изюминами. Мэтт впился в неё зубами и только тогда понял, как он голоден.

– Ну... Во-первых, Марс – достаточно густонаселённое место, – заметил дрозд. – А во-вторых, именно туда ведёт колея, вдоль которой сплетается наше настоящее. Пойдём, я всё-таки кое-что тебе покажу.

62. 2331 год. Бенжи.

Бенжи наслаждался привалившим ему развлечением.

И дело было вовсе не в доступе к большой базе данных. Вернее, не совсем в ней.

Он вообще всё время считал, что вне зависимости от природы и резервных объёмов имеющегося у него накопителя размер того, что имеет смысл быть запомненным, всегда должен быть сведён к самому минимуму. Наверное, с большой натяжкой эту его "скупость" можно было бы сравнить со "скупостью" человека, берегущего собственную печень от чрезмерной интоксикации.

В отличие от мира людей, мир андроида всегда делился для него на мир цифровой и мир настоящий. Мир настоящий – с его непрерывными параметрами – был сложен и в целях минимизации самостоятельно архивируемых андроидом данных постоянно требовал от него выбора масштабов квантования, то есть всегда напрягал. А цифровой...

А цифровой, безликий, лишённый какой бы то ни было индивидуальности, кем-то другим поделённый на куски и уложенный аккуратными штабелями, был прост, рационален и удобен.

Подсоединившись к хардверу, андроид, собственно говоря, впервые угодил в Другого. Будь он реализатом, имей он хоть какой-то опыт подобной диффузии, он просто в очередной раз с прохладцей прошёлся бы по педантично утрамбованным чужим воспоминаниям и занялся бы какими-нибудь другими, более важными задачами, но реализатом он не был.

Как машина, он вообще не имел опыта подобного со-переживания.

Первое, что он сделал, это оглянулся в поисках чего-нибудь похожего на "#!важное" и обнаружил внутри у своего марсианского собрата целый диск с пометкой "#!training".

Хардвер играл. Ещё недавно играл.

Внутри у того, кто стоял в узловой точке управления настоящей планетой, была смоделирована планета ненастоящая – целый искусственный мир, этакий Марс-2, расчётная территория, население и мощности которого были ювелирно подогнаны под существующее положение вещей.

Количество "состояний", умноженное на количество "ходов", в этой странной игре достигало огромных значений, но выходило так, что последние стыковки с потоком были около недели назад.

– Бенжи, – сказала Ая, – ты там не увлекайся.

– Да тут, собственно говоря, и нечем, – пожал плечами Бенжи, вынимая палец.

Хардвер мигнул диодами на передней панели корпуса, отключая внешнее устройство, но остался включён.

– О! Уже лучше, – усмехнулся морф.

Он шумно прополз на коленках между Аей и андроидом, уселся по-турецки перед системником и засунул внутрь него руки – прямо сквозь панель с портами и кнопками, так, словно та была не из пластика, а из пластилина.

– Знаешь, чем при детальном рассмотрении отличается простое от сложного? – сказал он в никуда, ворочая там руками. – Только границами того, что именно ты хочешь рассмотреть. Всё остальное по-прежнему остаётся неизменным. Не в смысле статичным, а в смысле равно-сложным и как бы равноценным. Ни остальной мир, ни невидимые тобой взаимосвязи не отрезаются и никуда не деваются. Когда ты выделяешь что-нибудь простое, ты просто не учитываешь остальное. Понимаешь?

Он вынул руки, и за его руками, на месте оставшейся от них дыры вырос улыбающийся беззубый пластиковый рот.

– Да, – сказал рот.

– Тогда зачем ты нас ждал?

– Для принятия оптимального решения.

– Ахахахаха! – захохотал мальчик, вытирая друг об друга ладошки. Он повернулся сперва к Ае, а потом и к Бенжи, приглашая их обоих присоединиться к веселью: – Шутник!

– Нет, – серьёзно сказал рот. – Мне просто надоело играть.

– Дада, – всё ещё смеясь, согласился морф. – А ведь было бы неплохо, чтобы алгоритм приспособился к игре раньше, чем его хозяину надоело играть.

– Я... – начал было рот, но мальчик закрыл его пластиковые губы ладошкой:

– Подожди. Сейчас.

Он оглянулся на Бенжи, примериваясь к чему-то, видимому только ему одному, и полез под стол обратно – отключать электричество.

Пока он возился там, на системнике рядом со ртом проступили большие голубые глаза, и, разглядывая чужую новорождённую оптику, андроид без особого удивления отметил про себя её сходство с собственной.

***

Новоявленное существо получилось маленьким и большеголовым, как гидроцефал.

– Ну, что ж, – сказал, снова шумно выползая на коленках из-под стола, морф. – Я думаю, что это и есть то самое оптимальное решение.