Текст книги "Эдана (СИ)"

Автор книги: Ulla Lovisa

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

Действительно, что может понадобиться новичку от Лидера?

Чем ближе я была к квартире Эрика, тем стремительнее из меня выветривалась решительность. Подавленная и вдохновленная одновременно признанием Тимоти, я решительно настроилась выяснить всё с Эриком сразу. Призрачная бравада: не имеет значения, что он ответит, я всё равно обо всем ему скажу.

Но с каждым шагом страх всё лихорадочнее перебирал мысли, перетряхивал голову в поисках разумных доводов, почему мне не стоит этого делать. Например: он меня уничтожит. В свойственной ему манере высмеет перед всеми, выставит мою оголенную правду напоказ и ею же прикончит. Не даст спуску, будет придираться вдвое больше прежнего. Я стану посмешищем.

Или – ещё хуже – убьет молчанием. Никак не отреагирует, лишь будет упиваться тем, как я терзаюсь, не понимая, почему мое неоднозначное признание не вызвало совершенно никакой реакции. И я буду продолжать теряться в догадках, биться между реальностью и моими фантазиями.

Вся моя напускная уверенность в себе и нелепая решительность были испещрены дырками, которые прогрызли сомнения и паника. Во мне боролась Бесстрашная, не гнушавшаяся безрассудного поступка, и закомплексованная трусиха, которая вздрагивала от любого звука и шарахалась от каждой тени, загнанно косясь вслед проходящим мимо.

Испуг медленно, но неотступно побеждал. Во мне даже не рождался слепой порыв постучать в дверь и будь что будет. Мне не приходилось подходить к двери ближе, замирать и одергивать руку. Нет, я не пересекала коридор. Я постоянно стояла напротив, не делая и шагу вперед.

Эрик, не знающий о моих терзаниях у него под дверью, не подозревающий о том, что я здесь нахожусь, занимающийся своими делами без мыслей обо мне, казался мне куда лучшим вариантом, чем Эрик, чьим главным удовольствием станет высмеивание меня за мою тупость и самомнение. Подумать только, приперлась к нему с этим бредом!

– Чего надо?

Он стоял в коридоре в нескольких метрах от меня и пытался что-то найти в кармане штанов.

Почему я была уверена, что он дома?

– Нужно поговорить, – едва выговорила я и с силой сглотнула.

– Валяй.

– Не здесь, – я оглянулась, с опаской следя взглядом за проходящим мимо мужчиной.

– Здесь – самое место.

– Нет! – вскрикнула я и тут же понизила голос: – Давай зайдем к тебе. Пожалуйста.

Я полагала, что он не пустит меня внутрь и, так и не дождавшись от меня объяснений моего визита, прогонит прочь. Но Эрик выудил из кармана ключ-карту и поднес к замку. Тот приглушенно пискнул, приветственно моргнув желтой лампочкой.

Оказавшись внутри, я заняла удобное для побега место: сразу возле двери, возле ручки. Эрик прошел мимо, стянул куртку и, бросив ее на табурет, обернулся.

– Начинай говорить, не зли.

Он хмурился, и тени запавших морщин на переносице пугали меня. Он уже был зол, раздражен. Вероятно, уставший. Не лучший момент. Может, всё же сдать назад?

– Я пришла поблагодарить за расследование. Спасибо, что нашел этих…

Голос дрогнул и я не смогла договорить, не нашла слов.

Эрик приподнял бровь.

– Всё сказала? Тогда проваливай, – и он шагнул к двери. Я рефлекторно подалась в сторону, закрывая выход собой. Нельзя дать ему выставить меня вон. Или сейчас, или никогда. Во второй раз я не приду.

– Между мной и Тимоти ничего нет.

Эрик замер, как вкопанный и уставился мне в лицо глазами, вдруг лишившимися усталой пелены.

– Почему это должно меня волновать? – надменно поинтересовался он.

– То, что было в палате, вырвано из контекста. Это не было настоящим поцелуем…

– Рыжая.

– Он приставал ко мне, и я оттолкнула, как раз когда пришел ты, – торопливо выпалила я, вдавливаясь спиной в дверь, пока Эрик делал ленивый короткий шаг.

– Мне похер, веришь?

Черные зрачки увеличились настолько, что серый ободок вокруг них был почти незаметен. Вблизи я видела, как слегка бугрилась кожа над серьгой возле брови. Видела длинные русые ресницы, едва заметную щетину, лишь начавшую пробиваться на щеках.

Он не раз придвигался очень близко ко мне, но еще никогда прежде я не рассматривала его с таким интересом.

– Нет, не верю, – произнесла я и удивилась звуку собственного голоса. Я не давала себе отчет в том, что думаю, говорю и делаю.

– Лучше уходи, – очень хрипло сказал Эрик, а я заворожено смотрела, как шевелятся губы и как между ними поблескивают зубы. Я хотела качнуть головой, но шея не слушалась, и получилось только судорожное подергивание.

– Нет, – прошептала я, не в силах оторвать взгляд от потемневших глаз.

Сердце бешено колотилось в груди, и я вдыхала коротко и часто, словно задыхаясь. В висках с шумом пульсировала кровь. Тело вышло из-под контроля. Плечи уперлись в дверь, а бедра подались вперед. Оттолкнувшись ладонями от холодного серого металла, я покачнулась к Эрику. Его глаза внимательно следили за моим движением ему навстречу, и я с волнительным удивлением обнаружила в них то, чего никогда не замечала прежде. Искры теплоты.

Его рука поднялась вверх, и прежде я бы отшатнулась, занимая защитную стойку, но сейчас я неотрывно смотрела ему в глаза, абсолютно доверяя. Теплые пальцы опустились мне на щеку, вызывая дрожь, прокатившуюся по всему телу. Он нежно провел вниз подушечками пальцев, и вверх – внешней стороной. Теплые искры в глазах разжигали горячее пламя.

– Последний шанс уйти, Рыжая, – прошептал он, опуская голову и упираясь в мой лоб своим. И, не давая ответить или воспользоваться шансом, надавил пальцами на мою шею сзади, заставляя подставить лицо вверх, и поцеловал.

========== Глава 3. Вместе. ==========

Настойчиво, с напором хозяина, получившего то, что по праву принадлежало ему, Эрик исследовал моё тело. Его руки скользили по одежде, поглаживали и сжимали. Он прикоснулся ко всему, к чему мог, не прерывая поцелуй. Губы двигались уверенно и мягко, язык не врывался беспардонно, занимая собой весь мой рот, а невесомо ласкал губы и линию зубов, пугливо вздрагивая при встрече с моим.

Эрик не причмокивал и не постанывал, не вертел головой из стороны в сторону и не норовил запустить руки сразу под одежду. Он не делал ничего из того, что попытался сделать Тимоти, что на каждом шагу делали Дарра и Рут, доводя меня до исступления.

В каждом его легком движении чувствовались уверенность и опыт. Эрик, резкий, заносчивый и злопамятный, вдруг оказался весьма терпеливым, нежным и чутким. Он не кусал, не дергал и не щипал, показывая свое превосходство и старшинство, чего можно было бы от него ожидать. Напротив, он каждым своим действием стремился доставить удовольствие. От контраста между тем, кем было принято считать Эрика, и тем, каким он оказался в этот интимный момент, у меня подкашивались ноги.

Прижатая телом Эрика к двери, я боялась дать своим рукам волю, потому обнимала его за плечи и шею, нерационально опасаясь того, что любое неосторожное движение, неправильное прикосновение заставит его оттолкнуть меня и снова обратиться в злобное чудовище. И я лишь чутко прислушивалась к нему, стараясь перенять его манеру целовать, крепкую и нежную одновременно.

Мне не хватало воздуха, но шевелиться я не рисковала, не желая, чтобы он останавливался. Впрочем, спустя какое-то время, показавшееся в одночасье коротким мгновением и целой вечностью, Эрик всё же отстранился. И, поддерживая мою голову руками, гладя большими пальцами скулы и щеки, заглянул в глаза.

– Рыжая, – прошептал он.

– У меня есть имя, знаешь? – шепотом ответила я, пугаясь собственной неуместной дерзости.

Но Эрик лишь улыбнулся, коротко и тепло. Такая улыбка никогда не касалась его губ прежде. Я была околдована ее радикальным отличием от привычных для него усмешек и ухмылок.

– Знаю, Эд, – он наклонился и, коротко чмокнув в губы, снова заговорил: – Но мне больше нравится называть тебя Рыжей.

– Я заметила.

– Рыжая, – он склонил голову на одну сторону, потом на вторую. – Эд, тебе пора идти.

Громом и молнией на меня рухнуло небо и вся тяжесть галактики за ним.

– Что?

Прогоняет? Просто поиграл, поиздевался, а теперь прогоняет наивную малолетнюю девицу?

Но уголки его губ всё ещё были приподняты в мягкой улыбке, а в глазах, затопленных чернотой зрачков, горело теплое пламя. Это был не тот Эрик, который мог протянуть руку, предлагая помощь, а потом добить, стоило тебе потерять бдительность. Это был тот Эрик, который заботливо отодвинул меня в сторону, чтобы я не напоролась на дверную ручку.

– Поверь мне, тебе лучше прямо сейчас отправиться обратно в вашу спальню. И лечь спать.

Я покорно кивнула.

– Ты ведь понимаешь, что никто не должен знать об этом, правда?

Ещё отпусти колкость насчет моей бывшей принадлежности к Эрудиции, давай, состри про мои мозги.

Я улыбнулась этому неожиданному мысленному бунту. Как можно быть влюбленной и одновременно ненавидеть?

Эрик тоже улыбнулся и снова коротко поцеловал.

– Иди. И поторопись.

Я шла, чувствуя, как горят щеки и уши. Мне казалось, они должны были светиться ярко-красным в этом полумраке. Шаги гулко отбивались эхом от стен, меня обволокло теплым ощущением нереальности происходящего.

Так не могло случиться. Так не могло совпасть. Эрик не может быть настолько двуличным. Или может?

Или это не двуличность?

В его заносчивости, крикливости и подлости можно было разглядеть много смысла. Он командир, он – ответственный за подготовку новичков. И его методы весьма действенны, если его целью было приучить к послушанию путем запугивания. Это не лишено резона.

В его предупреждении о том, что мне не следует проболтаться о поцелуе, было больше заботы, чем нежелания утратить свой бесспорно агрессивный авторитет и отстраненность. До конца подготовки ещё больше месяца, и мне же лучше, если ни у кого не возникнет вопросов о том, как я попала на одиннадцатое место в таблице. Своими способностями и тяжелой работой или через постель Лидера?

У Эрика есть некоторые цели, и пусть методы их достижения не отличаются деликатностью, сами они не перестают быть благородными. Его закрытость и нелюдимость нельзя ставить ему в вину, это лишь особенности.

Я остановилась на пороге спальни, пряча глупую улыбку, и ловя себя на мысли, что оправдываю Эрика сама перед собой. Но это глупо. Он тот, кем он является, со всеми его острыми и колючими сторонами. Просто он умеет быть не только чудовищным, он умеет открывать нежное и ранимое нутро.

Заснуть я не смогла. Ворочаясь в постели, я то вытягивалась во весь рост, то скручивалась калачиком, прижимая пальцы к губам и оживляя в памяти его вкус и тепло. Внизу живота крутилось тяжелое горячее ощущение неведомого прежде возбуждения. В голове мысли спутались с фантазиями.

Я радостно обнаружила себя тонущей в глубоком океане всепоглощающей влюбленности. Меня как раз относило к глупостям вроде придумывания имен нашим будущим детям, когда в спальне зажегся непривычный красный аварийный свет и прозвучал металлический голос записи:

– Тревога! Тревога!

========== Глава 4. Отряд. ==========

Ночь была холодная и безлунная. Улица, на которую нас вывели, не была освещена, так что в темноте силуэты Четверки и других инструкторов едва выделялись на фоне кирпичной стены. После разнеженного валяния в кровати мое тело бил озноб, а изо рта вырывался пар.

По шеренге прокатилось взволнованное перешептывание, и мы с Рут наклонились вперед, выглядывая причину волнений. Дарра, привставший на носках и вытянувший шею, отчего стал еще более нелепо высоким, сообщил нам приглушенно:

– Что-то раздают.

Из Рут посыпались предположения насчет того, что нам сейчас могли бы раздать. Преимущественно она называла оружие. Перебрав виды, перешла на модели и модификации. Она как раз добралась до ножей, когда нам всучили белые конверты.

Тот, что достался мне – я сама вытянула его из небольшой стопки – был легким и тонким, но пустым точно не был. В нем прощупывался лист бумаги и что-то тонкое и продолговатое, скатившееся в угол.

Когда Четверка скомандовал вскрыть конверты и достать содержимое, у всех в руках оказались трубкообразные короткие лампочки. Моя и Рут издавали слабое желтое свечение. Та, что попалась Дарре, светилась синим. А девчонке слева от меня досталась красная.

– Больше ничего, – сказала Рут, заглядывая в свой конверт. Я заглянула в свой и аккуратно, двумя пальцами, вытащила сложенную вчетверо двустороннюю карту.

– Вам раздали индикаторы, – заговорил Четверка. Первые его слова затерялись в озадаченном перешептывании, но затем наступила тишина. – Они есть трех цветов: синий, желтый и красный. Они соответствуют цветам трех отрядов, на которые вы были поделены случайным образом.

– Ура! Мы вместе! – пискнула Рут, вскидывая вверх руку с зажатым между пальцами, на манер сигареты, индикатором.

– Трое из вас получили также карты.

Я опустила глаза и уставилась в неразвернутый лист бумаги. Насколько я могла видеть – всего на несколько человек вправо и влево – ни у кого подобного не оказалось.

– Те, кому они достались – командиры своих отрядов.

По шеренге пробежал громкий ропот, послышались даже возмущенные возгласы. Четверка повысил голос:

– Задание отряда: добраться отсюда до указанного места, отыскать там флаг соответствующего цвета и доставить его сюда. На время. Задание командира: проложить маршрут туда и обратно и продумать тактику захвата цели. Весь отряд оценивается лишь по скорости выполнения задания, командир еще и по количеству попаданий в него и его людей.

Снова всплеснулась громкая волна непонимания, возмущения и даже злорадного смеха.

– Заткнулись!

Рут, шептавшаяся о чем-то с Даррой, вздрогнула. Индикатор вывалился из ее пальцев и теперь слабо освещал носок ее правого ботинка. При появлении Эрика на улице запала настолько глубокая тишина, что было слышно, как скрипят камешки под его ногами.

Лидер шел возле самой шеренги, едва не касаясь плечом новичков. Не замедляя шага, он прошел мимо меня, но возле Рут вдруг резко остановился. Она опять вздрогнула и отшатнулась.

Его лицо выглядело серым и резким. Под бровями запали глубокие черные тени, в которых нельзя было разглядеть глаза. Губы сжаты в тонкую линию. Руки отведены за спину. В его черной тени, нависшей над съежившейся Рут, было что-то не просто зловещее, что-то опасное.

– Потеря индикатора, – выговорил Эрик, отчеканивая каждое слово. – Равноценна смертельному ранению.

Быстрым резким движением он разомкнул руки, вывел одну из-за спины, и послышался сдавленный хлопок выстрела. Вскрикнув, Рут повалилась на землю, схватившись за ногу, в которой мерцала зловещим голубоватым цветом пуля со стимулятором.

Я перевела взгляд на учебный пистолет в руке Эрика, а затем на его лицо. С него не сходило свирепое выражение. Тени и слабый холодный цвет расчертили его лицо на острые черные и серые участки, отчего он казался особенно пугающим.

– При потере индикатора вы рискуете попасть под огонь не только противников, но и членов своего отряда. Уяснили?

Ответом было утвердительное молчание.

Рут рядом со мной села, тяжело дыша. Приглушенно пискнув, она выдернула пулю и опустила голову, стараясь унять боль и отдышаться.

Мы с Даррой коротко переглянулись, и в его напряженном лице ясно читалось острое, едва сдерживаемое желание врезать Эрику. Я отвернулась, силясь прогнать нелепое чувство временной неприязни к другу. Прежде его рвение защитить Рут от всех бед и неудач вызывало у меня лишь умиление и щемящее чувство легкой зависти. Нельзя злиться на справедливый гнев. Влюбленность влюбленностью, но Эрик – законченный мерзавец. И выстрелить вблизи в ногу перед зачетом на скорость – высшая степень подлости.

Заскрипели по каменной крошке ботинки, и Эрик двинулся к инструкторам. Я уставилась в его удаляющийся затылок, заставляя себя думать о предстоящем задании, а не о том, как щекотали мои ладони его короткие волосы.

– Разделиться на отряды! Бегом! – скомандовал Эрик, оглянувшись через плечо.

Я поспешно отвернулась, не рискуя встретиться с ним взглядом. Наклонившись к Рут, я взяла ее за руку и вместе с Даррой поставила на ноги.

– Придурок, – прошипела она и, кряхтя, наклонилась, поднимая индикатор.

– Удачи, – шепнул Дарра и, заглянув в лицо Рут, поспешил присоединиться к группе с синими индикаторами. Нас обступили трое врожденных Бесстрашных из первой десятки с подсвеченными желтым нагрудными карманами. Один из них – коренастый коротыш с торчащими во все стороны волосами – смерил меня взглядом и, кивнув подбородком на карту в моей руке, негромко сказал:

– Эрудитка, ну. По крайней мере, ты читать умеешь. В отличие от остальных командиров, – он осклабился. – Нам, считай, повезло.

Трое рассмеялись. Их смех был пропитан мальчишеской язвительностью и колкостью, но в нем не было ничего острого и неприятного. Кроме того, всех их я знала, а с заговорившим коротышкой не раз оказывалась в одной команде – включительно с эстафетой в самый первый день – и никогда не замечала в нем пренебрежения или излишней задиристости.

Рут всё ещё стояла надутая, крепко сжимая в кулаке индикатор, я даже испугалась, что она его раздавит, когда к нам подошли ещё двое. Карикатурная пара: высокая крепкая девица и низкий худющий паренек с остро выступающим на тонкой шее кадыком.

– Представляете, – сказал он. – Красным достался красный командир. Буквально. Он уже пятый день кандидат на вылет.

Теперь захохотали мы все, даже Рут сначала слабо улыбнулась, а потом дала волю смеху.

Через минуту нас собралось уже девятеро, и мы все снова позлорадствовали над отрядом красных, гогоча во всё горло, отчего по пустынной улице пошло эхо.

Собравшийся отряд мне нравился. Наполовину он состоял из попавших в первую десятку, остальные – включая меня – до десятки не дотягивали, но из красного сектора таблицы никого не оказалось. Я как раз намеревалась предложить развернуть карту и, собрав над ней все индикаторы для освещения, рассмотреть, когда подоспел ещё один член моей команды.

– Э, привет. – Я невольно поежилась от звука этого голоса. – Я, п-п-по-похоже, с-с-с вами.

Обернувшись, я посмотрела мимо высокой тонкой фигуры на скучившихся инструкторов. Эрик стоял рядом с Четверкой, и хоть было темно и мы отошли от них довольно далеко, я видела, что он повернул голову в нашу сторону. И чувствовала его взгляд. Не на себе. Я ощущала, как он ввинчивается в Тимоти. И от такого Эрика, насторожено замершего у кирпичной стены, исходила сильными волнами опасность, как никогда прежде реальная.

Я заставила себя отвернуться и посмотреть на друга. Он был очень худым, это было особенно заметно, когда он переоделся в свою форму. Лицо осунулось, под глазами запали темные круги.

Я поежилась, вспомнив, как он заплакал. И, одернув себя, заставила улыбнуться. Голос предательски дрогнул:

– При… привет!

========== Глава 5. Флаг. ==========

Старт был дан ровно в два часа ночи. Три десятка черных теней со слабыми мерцающими разноцветными индикаторами бросились врассыпную, каждый ведомый больше коллективным умом отряда, нежели своим командиром.

Мы убежали дальше остальных, миновав несколько зданий прежде, чем вошли в помещение. Внутри было темно и очень пыльно. Выставив у входа и окна троих, я развернула карту, и мы подняли над ней свои индикаторы.

– Вот, – я показала пальцем на обведенный желтым карандашом квадрат здания. – Флаг находится здесь. Это высотка. Если в неё кто-то заберется, подступить близко будет невозможно. Они откроют огонь сверху по каждому приближающемуся.

– Мы должны оказаться там первыми, – утвердила Крупная.

– Верно, – я кивнула, обведя взглядом склонившихся над картой. В слабом свечении индикаторов их лица казались болезненными и угловатыми.

– Но все решат добраться туда раньше всех, – морщиня лоб, предположил Крепыш. – Нам всё нужно сделать раньше других. Прийти, забрать и уйти.

– Чертовски верно, – с улыбкой ответила я, предвкушая безумность своего плана. – Потому мы просто побежим туда.

– То есть… напрямик? – Рут уставилась на меня громадными глазами, в которых отражались маленькие желтые точки.

– Да, – я улыбнулась, кивая.

– Нет! – возразили хором несколько человек.

– Да! – настояла я. – И то немедленно. Пока другие отряды – вероятно! – еще рассматривают карты, нам пора выдвигаться. Обойдем здесь, – я обвела пальцем вокруг соседнего здания, проводя линию по его заднему двору и выводя ее на улицу, ведущую прямо к нужному дому. – И тут просто побежим.

– Чушь какая-то, – пробормотал Тощий с кадыком.

– Прячем индикаторы, нельзя, чтобы они светились, – скомандовала я, складывая карту и заворачивая в неё свою лампочку.

– Но Эрик сказал… – боязливо начала Рут, я оборвала ее:

– К черту Эрика. В том-то и дело, что с индикаторами мы как ходячая вывеска бесплатного тира. Мы должны вырваться достаточно далеко, чтобы нас нельзя было разглядеть в темноте. Эта подсветка нам ни к чему.

Все послушно спрятали индикаторы поглубже в карманы, ботинки и даже за пазуху.

В наступившей кромешной тьме я скомандовала едва различимым шепотом:

– Вперед.

И мы сорвались с места, направляясь через весь первый этаж к заднему выходу, из открытой пасти которого внутрь попадал слабый серый свет. Бежали мы, не теряя бдительности. Выстроившись так, что идущие впереди осматривали дорогу прямо и по сторонам, центральные целились в окна и на крыши, а замыкающие прикрывали тыл, мы добрались до нужного строения за несколько минут.

Я бежала, не в силах отделаться от глупой улыбки. Весь мой план был чистой воды расчет на волю случая. Никаких гарантий того, что другие не поступили так же, у меня не было. И мы рисковали наткнуться на синий или красный отряд за первым же углом. Впрочем, нам повезло. И всё сработало.

Вбежав в холл, мы замедлились. Отсюда наверх вели две лестницы, заваленные мусором, выцветшими бумагами и обломками мебели. Вернув индикаторы на форму, мы разделились, и пошли дальше по спирали. Поднявшись с одной стороны, проходили по коридору, встречались со второй половиной отряда и взбирались выше с другой стороны.

Полуразрушенное строение мы прочесали довольно быстро. Лестница справа была завалена между шестым и седьмым этажами, слева – между седьмым и восьмым. И сам седьмой этаж был непроходимым – большая часть пола провалилась на шестой.

Снайперов я решила поставить сразу на трех этажах: от четвертого до второго. По двое на этаж. Это было разумное решение, так мы могли держать два других отряда на расстоянии, пока сами искали бы спрятанный флаг. Но больше всего мне хотелось, наконец, избавиться от Тимоти. Смотреть на желтоватые блики на его изможденном лице я больше не могла.

На поиски флага отправились четверо, включая нас с Рут. Схема здания на обратной стороне карты показывала сразу три разных местонахождения разных – вероятно – флагов, не указывая, где какой. Так что нам пришлось обойти все. Желтый оказался в последнем ящике на седьмом этаже, в углу между провалом и заваленной лестницей, где дверь с потрескавшейся краской устало оперлась о стену.

Затолкав флаг в карман, я стерла со лба пот и посмотрела на Рут, осторожно выглядывающую из окна. Внизу уже раздавались первые хлопки выстрелов и вскрики боли, эхом отбивающиеся от стен пустых строений.

– Рут?

– Да, Эд?

– В правилах ведь ничего не было о том, что нельзя трогать чужие флаги.

Ее глаза восторженно расширились.

– Правил не было вообще, лишь задание. Ты хочешь унести их с собой?

До того, как открыла рот, я именно это и намеревалась сделать, но сказала другое:

– Нет, это было бы слишком подло. Остальные отряды тоже должны финишировать с чем-то.

Рут качнула головой в знак согласия.

– Предлагаю сделать кое-что другое, – и я не смогла сдержать ехидную улыбку.

Злорадно посмеиваясь, мы снесли синий и красный флаги в один ящик, а тот, взяв сразу в восемь рук, перенесли в укромное место, не отмеченное на карте.

Всё складывалось как нельзя лучше. Оба отряда собрались под зданием, пытаясь попасть не только в нас, но и друг в друга.

Мы спустились на четвертый этаж, и я выглянула из окна. Внизу двумя неяркими, но различимыми пятнами на фоне черного асфальта выделялись отряды. Справа от входа, в узком переулке, зажавшееся за мусорным баком, мерцало красное пятно.

Я опустила взгляд на карту, почти прижимая к ней свой индикатор. Его света едва хватало, чтобы различить что-либо в кромешной тьме заброшенного коридора. Я повернула карту нужным образом и провела пальцем до поворота в переулок с мусорным баком. На карте он заканчивался тупиком.

Я снова привстала и выглянула.

Синий отряд находился на втором этаже складского помещения слева от высотки. Они не сгруппировались в одно синее пятно, а постоянно перемещались. Блики индикаторов показывались то в одном окне, то в другом. С высоты своей позиции они весьма точно обстреливали красных, но из-за острого угла обзора не попадали в нас.

Присев под окном, я опять развернула карту и посветила на продолговатый прямоугольник склада слева. Затем на его задний двор. Если там есть запасной выход —, а он там точно есть, или окно, через которое можно выбраться – то весьма логичным будет выйти через него, обогнуть высотку и забраться внутрь сзади, не попадая под обстрел ни нашего отряда, ни красных.

Я уперлась пальцем в точку, где предположительно находилась дыра на первом этаже, которая сможет послужить парадным входом для синих. Выход был только один. Нам опять предстояло бежать.

Я встала на ноги и скомандовала:

– Спускаемся!

В слаженности отряда моей заслуги не было, они действовали командно благодаря собственным умениям и пониманию того, что конечный результат всех важнее результата каждого отдельно взятого. Мы стреляли из окон наугад в блики красного и синего, не прекращая подавлять другие отряды, пока спускались на второй этаж.

– Выходим через дыру в стене! – Приходилось кричать, потому что, выстроившись у окон мы, не жалея последних патронов, не прекращали стрелять. – И бежим налево! В сторону синих!

– Что?!

– Ты свихнулась!

– Сразу налево, следуйте за мной! И то бегом! Прячьте индикаторы!

Между тем, как мы перестали стрелять и со всех ног, перескакивая через мусор и ступеньки, бросились вниз, и тем, как последний из нас – запыхавшийся Тимоти – забился в приглянувшийся мне уголок сразу рядом со складом, захваченным синими, прошло не больше четырех минут.

Еще через несколько минут на улице за углом стихли выстрелы, и по другую сторону склада послышались звуки прыжков и падений, кто-то взвыл от боли и сразу два голоса – очень близко от нас – чертыхнулись.

– Куда они могли деться? – приглушенно спросили сразу за стенкой.

– Не знаю, – злобно. – У них два выхода: или по главной, или через этот двор. Они наткнутся либо на нас, либо на красных. Но там не стреляют. И тут их нет.

– Они в здании? – послышался голос Дарры. Рут самодовольно ухмыльнулась и кивнула.

– Скорее всего.

Я тоже улыбнулась, опустив голову. Этот уголок между полуразрушенной стеной пристройки и самим складом на карте не был показан, все здание было изображено цельным, но я видела эту дырку с высоты.

И они ее увидят и, скорее всего, поймут, что мы проскользнули в сантиметре от них, но будет уже поздно. Да еще и у них кто-то, кажется, травмировался. И это серьезнее попадания стимулятора.

Из-за стены слышались лишь обрывки фраз:

– Заходим сзади, красные вбегут спереди, так что…

– Да-да, сразу наверх, но…

– Не забудьте заглядывать во все углы…

– Это будет месиво.

Возможность того, что мы устроим засаду в здании, они обсуждали, это было очевидно. И выработали план, это было слышно. Но они почему-то медлили. Сговориться с красными они не могли, им это не было на руку. Я напряглась. Какое-то время хранилось молчание, а затем послышался хруст гравия под грузно опустившимся на землю телом и приглушенное:

– Они вышли из тупика.

И последовал дружный топот ног.

Мы выждали несколько минут, пока из высотки не послышались выстрелы и вскрики. А затем побежали.

По заднему двору склада, через переулок, стремительно пересекли улицу и в тени здания, отбрасываемой от голубого свечения вышедшей из-за туч луны, из последних сил бросились к финишу, на ходу выуживая индикаторы.

В квартале от инструкторов мы вытянули флаг и, передавая его из рук в руки, и сотрясая над головами, как кубок, прыгали и плясали на ходу, скандируя на всю округу:

– Победили! По-бе-ди-ли!

========== Глава 6. Бар. ==========

Пятая. В таблице на следующий день мое короткое имя мерцало серебристым напротив цифры пять. Выше меня было четверо врожденных из моего отряда, которые месяц прочно занимали позиции в первой десятке, Тимоти был шестым. Рут – восьмой. Еще трое из отряда оказались ниже черты десятки лидеров. Дарра скатился на двенадцатое место и жутко бесился из-за всех подколов Рут по этому поводу.

– Случайность, Рыжая.

Не оглядываясь на Эрика, я качнула головой и спросила:

– Не можешь просто меня поздравить?

Эрик хмыкнул.

– С чем? Твой план – полное безрассудство. Тебе просто повезло, случайно повезло.

– Но мы победили, – не унималась я. – Так или иначе.

– Здесь отлично подойдет твоя точная цитата: «Нахрен Эрика».

В щеки сильной внезапной волной ударила горячая краска. Конечно, они следили за нами, как иначе они могли нас честно оценить, подсчитать количество ранений. Они видели всё. Эрик видел всё. И всё слышал.

Я покосилась на его профиль. Покатый высокий лоб, прямой нос, волевой подбородок. Черная серьга в ухе, две прерывистые полосы татуировки на шее. Тщательно уложенные волосы.

Самоуверенный заносчивый ублюдок. Я перешагнула сама через себя, показала удивительный результат, добилась послушания отряда, я сделала что-то, достойное хотя бы смиренного молчаливого признания победы. Возможно, даже похвалы. Но не критики. Да, я положилась на удачу, но ведь и правильные решения я тоже приняла.

Красным огнем налились не только щеки, но и уши и глаза. Поглощенная обидой и возмущением я прошипела:

– К черту Эрика.

Он повернулся ко мне, и я с вызовом посмотрела в его перекошенное от злости лицо.

– Я сказала «к черту Эрика», а не «нахрен».

И, крутнувшись на пятках, поспешила убраться подальше от таблицы и Лидера.

Послеобеденная силовая тренировка вытеснила из меня всю обиду, заместив ее полным изнеможением. Уткнув лицо в полотенце, я прислонилась к стене и замерла, когда мне на плечо упала чья-то рука.

– Эрудитка, ну, – послышался голос Крепыша.

Я опустила руки с полотенцем и посмотрела на обступивших меня людей. Тут был весь мой отряд, не считая Тимоти и Рут.

– Думаю, нам нужно отпраздновать наш триумф, – сказал Крепыш. – Как ты насчет идеи выпить сегодня вечером?

В голове неярко загорелась предупредительная бледно-красная лампочка, но эти попытки внутреннего протеста быстро исчезли. Я кивнула.