Текст книги "Эдана (СИ)"

Автор книги: Ulla Lovisa

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

========== Часть первая. Глава 1. Вначале. ==========

Это был он! И лицо у него стало как лицо из моих снов.

Рейчел Уорд. Числа.

Едва ли для кого-то в нашей семье было секретом, что я не останусь в нашей фракции после Церемонии. Для меня было очевидным, что я пойду по стопам старшего брата и присоединюсь к Бесстрашным. Думаю, родители тоже это понимали. Мы – эрудиты, и мы не только начитанны и образованны, мы, несомненно, заносчивы и высокомерны, но мы и умны. Мать и отец не могут не знать о том, что последние полтора года я каждый день тренируюсь, и не могут не понимать, к чему это. Впрочем, в разговорах мы никогда не говорим о Бесстрашии. Мать всегда кривит губы и, высокомерно вздымая бровь, категорично заявляет, что из Эрудиции можно перейти только к Искренним, а переход в какую-либо другую фракцию можно расценивать как полный провал воспитания в семье и правил фракции.

Любопытно, что мама так считает, ведь два года назад Кинан, мой старший брат, на церемонии уверенно и быстро направился прямиком к урне с углями, обозначавшими Бесстрашие, безжалостно полоснул руку и, не оборачиваясь, двинулся к взорвавшимся аплодисментами лихачам в черной одежде.

Мать занимает довольно высокий пост в нашей фракции, и никогда не признает своих ошибок, ведь для неё это равноценно признанию в ошибочности всех постулатов Эрудиции.

В моменты необъяснимой любви и нежности к матери я уверяю себя, что уход Кинана в другую фракцию – не её вина, просто он чувствует себя там лучше. В остальное время я в слепой ярости виню во всем именно её.

Шестнадцать мне исполнилось спустя два месяца после Церемонии, а потому к моменту этой Церемонии, на которой ножом и кровью я выберу свой путь, я почти семнадцатилетняя, и выгляжу заметно старше некоторых одноклассников.

Сегодня день тестов, и я спокойна. Около недели назад мы виделись с Кинаном, он ввалился в мою комнату через окно, запыхавшийся и раскрасневшийся, чем сильно меня напугал, а потом потянул меня за собой на крышу соседнего здания, чем напугал ещё больше. А потом, оказавшись на самом верху, я напугала его, ринувшись к краю и перешагнув через ограждение одной ногой. Я замерла, поставив одну ногу на самый край, он застыл, подавшись вперед, и мы рассмеялись нелепости наших поз. Уселись на краю, свесив ноги вниз, любовались на освещенный луной город и почти не говорили.

Мысли уносили меня, и моего сознания и внимания почти не осталось в моем теле, когда Кинан вдруг произнес – неожиданно серьезно и прицельно:

– Если тест покажет другую фракцию, не Бесстрашие, и не Эрудитов, что ты будешь делать?

Такого вопроса мне прежде не задавали; мать безапелляционно заявляла, что у меня нет иного выбора, как остаться в своей фракции, отец хмурился и напоминал ей, что переход к Искренним едва ли что-нибудь изменит, но о том, что тест может показать нечто третье (тем более Бесстрашие) речь никогда не шла.

Вероятно, я слишком затянула паузу, потому что брат окликнул меня по имени.

– Нет… – едва слышно выдохнула я и добавила громче: – Нет, ничего не изменится.

Я взглянула на брата, Кинан смотрел на меня в упор, очень внимательно и пытливо, он ждал чего-то ещё. Перебирая в пальцах край куртки, я заговорила снова:

– Выбор фракции – действие осознанное. Ни тест, ни минутные сомнения не должны повлиять на то, что обдумывалось в течение нескольких лет. Я готовилась к своему выбору физически, и не только. И…

Я не знала, что говорить дальше. В поисках подсказки я уставилась на свои руки, внезапно осознав, что и брат может меня осуждать за мой выбор. Вдруг в Бесстрашии все оказалось вовсе не так, как он предполагал, что, если он считает переход в эту фракцию опрометчивым? Что, если я кажусь ему неподходящей и слабой?

А потом Кинан сказал:

– Это правильно. Ты молодец, Эд. Такие нам в Бесстрашии и нужны, ты не сомневаешься и не боишься последствий своего выбора. Так держать!

Поэтому сегодня у меня не было сомнений. И почти не было страха. А от волнения можно было легко отделаться.

Я стояла перед зеркалом и большим гребешком расчесывала волосы. Они были удивительно прямые и тяжелые, ярко-рыжего цвета, они достались мне – как и Кинану – от матери. И, наверное, в этом наше сходство заканчивалось.

Все два года, прошедших с перехода брата в другую фракцию, я расспрашивала его о тайнах инициации, хотела выведать у него секрет успешного прохождения подготовки, но он упрямо молчал. Единственный совет от него я получила в ту ночь на крыше.

– Надень что-нибудь удобное, – сказал он, – Не стесняющее движений.

Так что сегодня на тест я надела темно-синее узкое платье без рукавов, а на Церемонию уже подготовила брюки и просторную синюю рубаху. Я подобрала волосы в хвост и, туго связав, отпустила на спину. Огненной волной они рассыпались, закрутились, а потом вновь собрались в один гладкий поток.

– Ты очень красива, Эдана, – раздался голос отца. Я пошарила глазами по отражению комнаты в зеркале и нашла его лицо возле двери.

– Спасибо, пап.

Он выглядел уставшим, и я понимала, почему. В последнее время они много ссорились с мамой, из-за их совместной работы во фракции и из-за меня. Какими бы разными мы ни были с родителями, я была им дорога, как и они мне. Как бы ни была высокомерна и заносчива мать, она была матерью, и своеобразно, но любила меня. После ухода Кинана она возлагала на меня надежды, но видела, что я их не оправдаю, а потому, чем меньше времени оставалось до Церемонии, тем больше она переживала.

Отец тоже не оставался равнодушным, и – пусть руководствовался он не тщеславием, как мать – тоже не хотел, чтобы я уходила. Впрочем, он уважал мой выбор, каким бы он ни был, и я была ему за это благодарна.

Подавшись этому внезапному порыву, я бросилась к нему и крепко обняла.

– Эд, послушай меня, доченька, – зашептал он, уткнувшись подбородком мне в голову. – Куда бы ты ни отправилась, какую бы фракцию не выбрала, и каких бы успехов там ни добилась, помни, кто ты на самом деле. Я не о том, что родилась ты в Эрудиции. Я о том, какой ты человек. Никогда не изменяй себе, никогда. Фракция выше крови, да. Кинан это доказал, докажешь завтра и ты. Но Фракция не превыше человека. А мы прежде всего люди, а не разделенные на стада животные. Никогда не забывай, что ты – человек.

Он отступил на шаг и, разомкнув объятия, взял в ладони моё лицо и заглянул в глаза. Они у нас одинаковые – зеленые с яркими желтыми крапинками вокруг зрачков и темно зеленым ободком вокруг радужной оболочки.

– И будь счастливой, Эдана. В чем бы твоё счастье ни заключалось: в любви, в семье или в карьере, будь счастлива.

Он опустил руки, и его лицо приобрело обычное серьезное выражение. Уже привычным строгим голосом, лишенным нежных ноток, он добавил:

– Поторопись, не то опоздаешь.

Слова отца почему-то посеяли во мне волнение, а потом ещё и мать вдогонку пожелала дрогнувшим голосом удачи.

========== Глава 2. Пожар. ==========

Спустя несколько часов, заходя в кабинет для теста, я понимала, что едва контролирую себя, от адреналина пружинило все тело, а мысли путались.

Первое приглашение сесть в кресло я не расслышала. Поэтому девушка в белом жилете – одна из Искренних – нетерпеливо повторила:

– Садись в кресло. Да поживее.

Кресло не внушало доверия: угловатое, явно твердое, со свисающими с подголовника связками проводов. Понятно было, что их все присоединят ко мне, и что они связаны с двумя компьютерами, перед которыми сидела Искренняя. Но вовсе непонятным было то, как сканирование моего сердцебиения и активности мозга поможет определить мою предрасположенность к той или иной фракции.

Я осторожно села, словно боясь, что кресло завалиться под моим весом, или провода обовьются вокруг шеи и задушат. Но как только я опустилась на твердую поверхность, вдруг дрожь в коленях прошла.

Ну и что? – ясно прозвучало у меня в голове. Что изменится? Тест лишь покажет мои способности, но они – не осознанный выбор, а лишь природные данные, развитые или приглушенные моей деятельностью.

Закрыв глаза, я откинулась на спинку. Тест не изменит ничего, и ничего нового показать не сможет.

Когда я открыла глаза, я полагала, что увижу склонившуюся надо мной девушку из Искренних, она даст мне что-то выпить или сделает укол, но ничего подобного не произошло. Более того, девушки в белом не было, как не было и комнаты, как, впрочем, не было и кресла. Я не лежала, я стояла, прижавшись спиной к шершавому стволу дерева.

Дерево было одним из множества в лесу, стволы некоторых из них обвивали странные растения, вроде лиан. Сами деревья были высокими и крепкими, их кроны обвисали под тяжестью листвы и странных желтоватых плодов. Трава вокруг них была сухая, желтая, примятая, кое-где даже виднелись черные неровные волны, словно совсем недавно тут прошелся огонь.

– Помогите! – крикнул кто-то рядом и, повернувшись на голос, я с удивлением отметила, что дерево, на которое опиралась я, было одним из многих, высаженных в ровный ряд. И нет, я вовсе не оперлась на дерево, я была к нему привязана. Мои руки были плотно прижаты к стволу, почти обхватили его, крепко спутанные плетущимся растением. Ко всем деревьям в этом ряду были привязаны люди, и на мгновение показалось, что это все те, кого вместе со мной вызвали на тест. Но, приглядевшись, я понимаю, что эта посадка едва ли не бесконечная, и тянется она не только по правую сторону от меня, но и по левую. Откуда-то с краю доносится истошный вопль, по всей шеренге привязанных проносится испуганный шум, и словно шелест в деревьях, прокатывается хриплое и безысходное: «огонь».

Огня ещё не видно, но я верю, что скоро – очень скоро, возможно – он будет тут. Поверить в это меня заставляют черные угольные разводы на высохшей траве.

Дерево не загорится быстро, говорю я себе, пытаюсь себя успокоить. Оно живое, оно растет, оно полное воды, оно не загорится быстро. Оно будет тлеть. Последняя мысль словно отсекает острым лезвием все надежды спастись. Следующая мысль выносит смертный приговор: оно будет тлеть, выделяя ядовитый газ, если огонь не сожжет твою одежду, а затем и тебя, ты умрешь, задохнувшись.

Ну нет, решила я, может, даже сказала вслух. Скорее всего произнесла, потому что, оглядевшись, замечаю на себе взгляд парня слева от меня.

– Есть идеи? – спрашивает он.

Я не отвечаю и закрываю глаза, пытаюсь сосредоточиться, пытаюсь почувствовать своё тело. Я ощущаю на локтях давление лиан, но кисти держат лишь слабые ростки. Я смогу высвободить руки до локтей, но тогда – возможно, очень вероятно – лианы на локтях стянутся туже, и тогда мне не освободиться. Идея освободить сначала локти, а затем кисти —, а лучше, все одним сильным рывком – кажется мне весьма удачной. В конечном итоге, что я теряю?

– Есть, – говорю, поворачивая голову в сторону соседа, не открывая глаз. – Чувствуешь, давление на локтях сильнее, чем на предплечьях и кистях?

Пауза, а затем неуверенное, выжидательное:

– Да.

– Не шевели руками. Думаю, при движении рук, ветви сожмутся крепче. Можно попробовать вырваться, но нужно сделать один сильный рывок.

Открываю глаза и смотрю на соседа слева. Он всё ещё выжидательно смотрит на меня.

– Всю руку нужно будет вырвать в одночасье. Обе одновременно. Попробуем?

– Ну… – он поводит подбородком. – Это единственная идея. Что мы теряем?

На мгновенье я замираю, понимая, что он говорит моими мыслями. Затем вспоминаю, что это галлюцинация, он – плод моего воображения, а потому всё возможно. Следом думаю о том, что да, это галлюцинация, а раз так, то мне ничего не грозит. Я не теряю ничего. Не смогу вырваться, – ну и ладно. Заживо не сгорю.

Отворачиваюсь от соседа.

– На счет три, – доносится издалека его голос.

Внезапно наступает полная тишина. Я отчетливо слышу свое дыхание, и удивительно ясно чувствую свое тело. Сильно упираюсь ногами в землю и напрягаю спину, все мышцы, от поясницы до шеи, ощущаю легкую дрожь мускул.

– Раз… – внезапно разносится в голове, всё ещё отдаленно, но чисто, словно кроме далекого голоса нет никаких других голосов.

– Два…

Крепко сжимаю зубы, слышу их скрежет, чувствую, как сводит скулы от напряжения.

– ТРИ!

Повожу плечами, поднимаю руки резко вверх, затем в стороны, с удивлением не обнаруживая сопротивления, перевожу их вперед, готовясь бежать вперед, и в следующий момент готовлюсь сделать шаг, бросившись помочь соседу слева, если у него ничего не получилось, и всем прочим, к кому подбирается огонь. Потом думаю о том, что огонь может надвигаться с двух сторон, потому внезапно осознаю, что нам с соседом нужно разделиться. Всё это вспыхивает в моей голове в сотую долю секунды, пока я поднимаю веки.

В следующее мгновение я моргаю, силясь сфокусироваться. Передо мной чье-то лицо, и ещё не разглядев его толком, понимаю, что это не сосед слева. Это не мужское лицо. И одежда ослепительно белая.

– Бесстрашие, – произносит женский голос, вырывая меня обратно в реальность.

Привстаю на кресле и поворачиваюсь к девушке из Искренности. Она прикусила губу и смотрит на меня, склонив голову на бок.

– И, кроме того, – хоть мне не позволено это говорить – если я не ошибаюсь, у тебя весьма недурные задатки лидера.

И она пожимает плечами, одновременно показывая рукой, чтобы я слезла.

Только пройдя пол коридора, я останавливаюсь, настигнутая осознанием того, что тест сдан. Да, то, к чему я готовилась морально и физически, и чего так долго ждала, позади.

И не просто позади. Результат теста определенный и безошибочный. И не могу не назвать его положительным. Результат теста: Бесстрашие!

========== Глава 3. Прогулка. ==========

Вглядевшись в его черты, я почуял убийство.

Рэй Брэдбери. В мгновение ока.

Опьяненная этим, без сомнения, успехом, я отправляюсь мимо дома в сторону района Бесстрашных в надежде встретить брата. Глупо, конечно, я осознаю это, завтра я в любом случае попаду к ним, но мне хочется, чтобы эту новость первым узнал именно он.

Чем дальше я отхожу от центра, тем ярче выделяюсь из пешеходов. Постепенно я оказываюсь единственной в цветах Эрудитов, меня окружают лишь облаченные в черное мои будущие собратья, несколько человек из Отречения в серых бесформенных одеяниях, да кучка оборванцев – афракционеров, изгоев.

Сворачиваю с улицы в переулок и направляюсь к месту, куда часто свозят провиант для изгоев, Отреченные раздают его афракционерам под чутким контролем Бесстрашных. Кинан не раз говорил, что уже задолбался – точная цитата – дежурить при раздаче еды и одежды, так что я надеюсь застать его тут.

Останавливаюсь возле угла обветшалого здания и, стараясь унять дыхание после быстрой ходьбы через весь Чикаго, рассматриваю шеренгу Бесстрашных. Все в черной униформе, с автоматами наперевес, все, кроме одной невысокой девицы, стоят ко мне спиной. Отсюда я не могу различить, есть ли среди лихачей Кинан.

Понимая, что затея была очень глупой, и слепо полагаться на волю случая бессмысленно, я решила уйти. Подходить к нему во время дежурства Кинан строго запрещал, и я не смела его ослушаться. А потому, если он даже есть среди этих бесстрашных, отвлекать его я не могу. И делать мне здесь больше нечего, решила я, делая шаг назад и внезапно натыкаясь на что-то.

На кого-то.

Я отскочила в сторону, резко поворачиваясь назад. От такого виража я едва не теряю равновесие, взмахиваю руками и, неловко застывая, оказываюсь перед одним из Бесстрашных. Он очень высокий, невероятно широкий, с пугающе рельефными огромными руками. Предплечья расчерчены татуировками, на шее тоже черная геометрия. Серьги в ушах и над бровью. Виски выбриты, волосы тщательно уложены назад. Широкие скулы, нахмуренные брови и холодный взгляд суженых глаз.

– Так-так? И что юная Эрудитка тут ищет? – цедит Бесстрашный, едва шевеля губами.

Он нависает надо мной, сведя руки за спиной, и я вдруг осознаю, что панически боюсь того, что может оказаться в его ладони. Я не слышала о нападении Бесстрашных на представителей других фракций, только на изгоев. Но то, что я ничего не слышала, ничего не значит. Не значит, что такого не было.

– Ничего, – коротко отвечаю я, сглатывая комок страха. Он ничего не сможет мне причинить. Сейчас – нет, а когда я завтра попаду в их фракцию?

Бесстрашный вскидывает пирсингованную бровь.

– Заблудилась?

И его губы кривятся в издевательской пародии на улыбку.

Пытаюсь собрать всю дерзость и всю заносчивость, которой славятся Эрудиты, и выпалить с одним словом:

– Нет.

Черная скала склоняет голову на сторону и ещё больше хмурится. Чувствую, как внутри всё леденеет под его стальным взглядом, но продолжаю смотреть на него с вызовом, гордо вскинув подбородок. Бесстрашный слишком пытливо меня оглядывает, от чего замерзшие внутренности будто сжимает стальной кулак. На его мощной шее, исполосованной татуировкой, двигаются мышцы, и он шевелит головой, ставя ее прямо.

– Ладно, вали отсюда.

– Ещё чего, – дерзко хмыкаю я, хотя сейчас я очень хочу именно свалить.

Сжатые в тонкую линию губы кривятся в усмешке, глаза сужаются, на переносице западает глубокая складка.

– Мой юный эрудированный друг, – он произносил каждое слово отдельно, с каждой паузой мое сердце уходило в пятки. – Ты опровергаешь все стереотипы. Я думал, в вашей фракции дуракам не место. А ты вот как-то там зацепилась.

Возмущение волной захватило все тело, мозг в том числе, и в его огненных волнах барахталась лишь одна трезвая мысль: он не имеет права ничего тебе сделать, он не имеет права тебя отсюда выгонять, но лучше тебе послушаться. Мысль уже почти утонула в горячке гнева, который почти толкнул меня на ответное хамство, но Бесстрашный ступил вперед, все ещё пряча руки за спиной.

– Повторяю для особо одаренной: пошла вон, – ещё шаг, он наклоняется ко мне, я вижу прямо перед собой два стальных глаза, невыносимо холодных и колких. Взгляд этих глаз ввинчивается мне в череп, Бесстрашный выдыхает мне прямо в лицо: – Убирайся.

Тело к моему облегчению, поддалось на слабый призыв из бурлящего мозга к действию, и я убралась, торопливо шагая прочь и проклиная себя за то, что решила встретить Кинана. Так или иначе, я увижу его завтра. Сразу после Церемонии. Надеюсь, что увижу. И очень надеюсь, что ещё нескоро встречу этого верзилу.

========== Глава 4. Безвозвратно. ==========

«Старайся никогда не вырываться вперед и не отставать» – вот надежное правило для тех, кто с почтением относится к всемогущему, хотя и не блещущему умом, зловещему «среднему человеку»

Джером К. Джером. Ангел, автор и другие.

Но я встречаю его на следующий же день.

Утром и во время Церемонии я вовсе о нем не думала, я парила, окрыленная правом выбора и результатом теста, опьяненная масштабами Церемонии. Я сидела, непривычно выпрямившись, натянутая, как струна, и вслушивалась в имя каждого инициируемого.

– Эдана О’Лири, – звучит с трибуны, и я спохватываюсь с места. Не оглядываясь на родителей, но чувствуя их взгляд – и брата, с другого конца зала – на своей спине, я спускаюсь вниз. Бросив короткую улыбку ведущему Церемонии, лидеру Отречения, я беру со стола нож и решительно направляюсь с ним к нужной посудине. Нет, я не буду медлить, как делало большинство инициируемых передо мной. Я сделала выбор давно, вчера я окончательно убедилась в его правильности, и сейчас настало время только огласить свое решение.

Переполненная волнением, радостью и энергией, я не чувствую боли, когда провожу лезвием ножа по ладони. Очевидно, ранила я себя сильнее необходимого, потому что на горячие угли срывается не капля крови, а целый поток, и, с шипением падая на темные угольки, испаряется клубом дыма.

– Бесстрашие! – внезапно громко объявляют у меня над головой. Я вздрагиваю, поднимаю глаза на ладонь, залитую кровью, и на мгновение пугаюсь.

Я сделала выбор. Черт побери, я сделала выбор, и мой следующий шаг уже будет самостоятельным.

Я кладу нож обратно на стол, беру предложенную мне салфетку и, не оборачиваясь на родителей, иду на звуки аплодисментов, криков и свиста. Иду к черному сектору зала, иду к Бесстрашным – своей фракции.

В первом ряду есть несколько мест для новеньких, я направляюсь именно туда. По пути кто-то одобрительно хлопает меня по плечу, кто-то дергает за рукав синего пиджака. Я подалась порыву и пожала чью-то руку, перемазав, очевидно, ее кровью. А затем, неожиданно для себя, падаю в объятия какого-то парня.

– Молодчага! – кричит он, перекрикивая гром аплодисментов. – Решительная!

Перед тем как сесть на предложенное место, я замираю на мгновение. В зале воцарилась тишина, нарушаемая лишь шагами на лестнице следующего инициируемого. А я все не могла сесть. Где-то в толпе я зацепилась взглядом за два стальных глаза под нахмуренными бровями с черной серьгой. Зацепилась и сразу потеряла из виду.

Ну и ладно, показалось.

Позже, уже в поезде я познакомилась с парнем, которому упала в распростертые руки. Похвалившим меня Бесстрашным оказался врожденный член фракции, но тоже новичок, долговязый парниша с кучерявой копной пепельно-черных волос. Дарра.

В следующие три дня я водилась только с ним, потом, во время одного из первых спаррингов, я познакомилась с Рут, и до конца подготовки мы дружили – Дарра, Рут и я. Но пока, в поезде, я познакомилась только с ним. И именно Дарра, выглянув из открытой двери состава, улыбнулся и, повернувшись ко мне, весело поинтересовался:

– Надеюсь, твоя одежда тебе не сильно дорога?

– Что?

Он спохватился на ноги и с силой потянул меня за локоть.

– Нам нужно прыгнуть, – с безумной улыбкой сообщил он.

– Что?

– С поезда. Во-он на ту крышу.

– Что?

– Эдана, не пугай меня. Ты же не украла эту одежду у фракции, ты же и впрямь из Эрудиции?

Ну вот, уже второй раз за два дня меня называют дурой, нелепой ошибкой фракции. Мама бы изошла пеной от ярости. Фыркнув в ответ что-то невразумительное, я выглянула из поезда и, увидев, как из первого вагона выпрыгивают с диким криком восторга или страха черные фигурки, шагнула обратно в вагон.

– Нам придется хорошенько разбежаться, – сообщила я, упираясь спиной в стенку вагона.

– О, тут ты чертовски права, – одобрительно гоготнул Дарра и повел рукой. – Дамы вперед.

Нужная крыша уже проносилась мимо вагона. Медлить нельзя. Оттолкнувшись от стены, я что было мочи прыгнула, молясь о том, чтобы тело и физика не подвели, и я не приземлилась на землю между поездом и нужным зданием, превратившись в котлету.

Сгруппироваться у меня не получилось, так что я полетела кубарем на твердую крышу, сгребая ладонями весь мелкий гравий на ней. Следом с диким воплем приземлился Дарра и, огрев меня по затылку рукой, с диким хохотом откатился в сторону.

– Добро пожаловать, – процедил он, задыхаясь от смеха.

========== Глава 5. Полет. ==========

А потом прозвучал ужасно знакомый голос. Я не смогла бы его забыть и через год, что уж говорить о повторной встрече. На следующий же день.

– Внимание, новички! Все сюда! – крикнул верзила, снижая голос с каждым оборвавшимся смехом. – Меня зовут Эрик, я один из ваших командиров.

Он стоял на парапете на самом краю крыши, неосязаемо громадный, устрашающий в черной форме, сверлящий взглядом ледяных глаз.

– Хотите в Бесстрашие? Вход там, – он кивнул подбородком в сторону чего-то внизу, за его спиной. – Если прыгнуть кишка тонка, вам не место в Бесстрашии.

Я видела совершенно отчетливо, как он сверлил каждого новичка – прирожденного Бесстрашного или неофита – оглядывая его с презрением. Я видела, как двигались его глаза по нашим замершим фигурам, как его взгляд описал дугу, поднимаясь от невысокой девицы в ярко-желтой рубахе, характерной Дружелюбию, к высокому и кучерявому Дарре, а потом снова вниз ко мне. На какое-то мгновение, когда его взгляд скользнул дальше, я понадеялась, что он меня не помнит. Но меня сложно забыть. Как много огненно-рыжих девушек вы видели в Чикаго? Я знаю только одну, кроме меня. И она приходится мне матерью.

Нет, Эрик не забыл. Оглядев всех, он быстро нашел меня в редкой толпе и уперся острым взглядом.

– Обычно первым прыгает доброволец. Но сегодня я передумал, – говорил он словно только одной мне. Я чувствовала, как его взгляд отпечатывается на внутренней стенке черепа.

– Рыжая!

Несколько голов оборачиваются, и я понимаю, что на меня устремлен уже не один взгляд, а сразу десяток.

– Да-да, ты, Эрудитка! Выйди вперед!

Все расступились, словно сговорившись и долго репетируя. Между мной и краем крыши, на котором возвышался Лидер, был коридор из новичков. Теперь все они уставились на меня, ожидая моих действий. Даже Дарра смотрел на меня сверху вниз, я видела его лицо, обернутое ко мне, краем глаза.

Я сделала неуверенный шаг, затем еще один и, ускорившись, уперлась руками в парапет и выглянула вниз. Там была зияющая дыра, в черноте которой ничего нельзя было различить.

– Там вода? – спросил кто-то из новичков, и я к своему удивлению пренебрежительно фыркнула, выпалив очевидный ответ:

– Прыгая с такой высоты легко расшибиться о воду. Там должна быть сетка или надувной батут. Лучше сетка, она поглотит силу…

– Как поразительно, – резко и раздраженно прервал меня Эрик, спрыгивая с уступа, освобождая мне место, – что при всех своих знаниях ты оказалась слишком тупой для того, чтобы остаться во фракции Эрудиции.

Сзади послышался слабый гогот, но сразу оборвался.

Эрик шагнул ко мне и, наклонившись к уху, сказал довольно громко, чтобы слышали все:

– Надеюсь, в этот раз ты не заблудишься.

Забравшись на парапет, я осознаю то, в чем не ошибся бы никто, не стоит для этого быть эрудитом. Эрик никогда не даст мне покоя. И он сделает все, чтобы выжить меня отсюда. Впрочем, если я останусь, он сделает из меня одну из лучших. Устояв против него, я пройду ещё одно неписанное испытание Бесстрашных.

И я шагнула.

Полет, казалось, длился вечность, и я, отдавшаяся стремительному потоку воздуха, даже не сразу осознала, что уже второй раз подпрыгиваю на пружинящей сетке, и с каждым разом, взлет все ниже, и сетка провисает все меньше.

Открыв глаза, я увидела ясное голубое небо и несколько крошечных точек голов новичков, следивших за моим полетом с крыши. Они ожидали крика и звука разбившегося тела?

А потом я вдруг скатилась к краю сетки и едва не ткнулась носом в смуглое лицо. Два внимательных карих глаза изучили меня, и к своему облегчению в этих глазах я не увидела зверской злости, как у Эрика. Эти карие глаза мне понравились.

– Тебя столкнули? – спросил обладатель карих глаз. На самую долю секунды мне захотелось ответить: нет, но вынудили. Но вслух я произнесла лишь:

– Нет.

Он поддержал меня, помогая выбраться из сетки. От адреналина у меня вибрировали ноги и кровь в висках оглушительно шумела, так что я едва расслышала вопрос:

– Как тебя зовут?

– Я…

Кареглазый взметнул брови и, растянув губы в короткой усмешке, добавил:

– Можешь выбрать себе новое имя, но это навсегда, так что…

– Эд.

Опять ухмылка.

– Что ж… – и громче, глядя куда-то поверх моей головы: – Первый прыгун – Эд.

И за спиной раздался взрыв аплодисментов, дополненный лишь нарастающим криком следующего спрыгнувшего. Он как раз с визгом опустился в сетку, когда в толпе я разглядела знакомую рыжую шевелюру и улыбающееся лицо.

– Кинан!

Дарра прыгает четвертым, так что к тому времени, как перед сеткой собираются все новички, я успеваю познакомить Дарра с братом, и тот хмыкает:

– Уже нашла себе дружка, Эд?

========== Часть вторая. Глава 1. Внутри. ==========

Поразмышляв и помучавшись, я понял, что Алиса права – нужно больше доверять собственной интуиции.

Дэниел Киз. Цветы для Элджернона.

Я с интересом смотрю на каждого прыгуна, почти у всех лица перекошены страхом и, когда с вздохом облегчения они выбираются с сетки, они все бледны. Я очень хочу увидеть, как прыгнет Эрик, мне просто не терпится увидеть его, нелепо покачивающегося в сетке, но он не прыгает. После прыжка последнего новичка, нас отделяют от врожденных Бесстрашных, и после знакомства с инструктором, а зовут его любопытно – Четверка, – мы следуем за ним.

Вниз по металлической лестнице, стрекочущей под ногами, через Яму, наполненную ритмичной тяжелой музыкой, веселыми голосами и звуками нескольких спаррингов. Затем, по хитросплетению полутемных коридоров к тому, что на ближайшие 10 недель станет нашей общей спальней. А вместе с тем и общей душевой и туалетом. Когда кареглазый приказал нам переодеться и ушел, мы все бросились к кроватям, толкаясь и борясь за место. Мы с Даррой отвоевали себе кровати, разделенные одной, на которую уже плюхнулась девушка с короткими пепельными волосами и в белой куртке. Искренняя. Рут.

– Да, – протянула она, не обращаясь ни к кому конкретному и ко всем. – Такой открытости даже у меня дома нет.

Мы с Даррой прыснули со смеху.

Позже, переодевшись, мы пошли на шум и запах еды и безошибочно всей толпой попали в и без того заполненную столовую. Разглядеть кого-нибудь в волнующемся море черных одежд было сложно, но я безошибочно нашла рыжий ежик в дальнем углу столовой.

– Пойдем, – я дернула Дарру за рукав и направилась к брату.

Он сидел в компании трех Бесстрашных, напротив него была свободной целая лавочка, так что кроме нас с Даррой, село еще несколько новичков.

– Привет, Эд, – весело выдал с набитым ртом Кинан. – Привет, дружок Эд.

– Привет, брат-дурашка, – я спародировала его манеру говорить с полным ртом.

Взявшись за еду, которая очень легко шла после напряженного дня, переполненного физическими усилиями, мы болтали с Кинаном и его другом, те с хохотом вспоминали свою инициацию и страх прыжка в бездну. Кинан как раз зашелся гоготом, хлопая ладонью по столу, когда за ним возник Эрик.

– Вот оно что, – сказал он, переводя взгляд с брата на меня. – Так-так. Не зря ты, Рыжая, показалась мне смутно знакомой вчера.

– Вчера? – озадачено переспросил брат, резко оборвавший смех и напрягшийся.

– А ты сестра нашего Кина, ну конечно же. Два рыжеволосика-умника.

– Эрик, прошу тебя, – Кинан повернулся к нему. Я напряглась. Мне вовсе не хотелось неприятностей для брата из-за неприязни Лидера ко мне.

В какой-то момент, глядя на вздыбившуюся вену на шее Эрика и играющие на щеках желваки, я испугалась, что начнется потасовка, но Лидер повел плечами.

– Приятного аппетита, Рыжая, – плюнул он мне и удалился.

За столом сохранялось напряженное молчание, пока широкая спина Эрика не скрылась в толпе. А потом Кинан резко подался вперед и прошипел мне в лицо:

– Вчера?! Какого черта, Эдана?!

========== Глава 2. Лабиринт. ==========

Понимаю, что мне не по силам запомнить все пересечения коридоров, пока Кинан, пугающе молчаливый, крепко схватив меня за локоть, тянет за собой. Заприметив темный тупик, он оглядывается, но коридор по обеим сторонам от нас зловеще пустой.