Текст книги "Лучшие люди (СИ)"
Автор книги: TurtleTotem
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)
Самым простым способом убедиться, что заклятье не наложено – просто позволить полночи пройти, а затем действовать. Шоу и глазом моргнуть не успеет, и все, что нужно, – сделать все быстро. До этого момента лучше просто подыгрывать, чтобы Шоу не решил вдруг наложить заклятие самостоятельно.
– Минута до полуночи, – произнес тот, и Эрик начал считать про себя, повернувшись к Чарльзу.
Тот уже освободился от веревок и тихо, медленно полз к пистолету, который Шоу, который при всей своей высокомерности по отношению к маггловскому оружию, оставил на полу без присмотра.
Эрик почувствовал страх, и тот отразился в его глазах, прежде чем он смог взять себя в руки, и Шоу увидел это, вытаскивая собственную ясеневую палочку и оборачиваясь.
Чарльз потянулся за пистолетом…
– Круцио!
… и выгнулся, сдавленно вскрикнув. Это почти ослепило Эрика. Он попытался ударить Шоу по затылку, но тот вовремя увернулся, наложив на пистолет Манящие чары…
И закричал, когда Долли укусила его за руку.
Вырвав руку, он с силой толкнул девочку к алтарю, целясь в нее. На лице Шоу была неудержимая ярость.
Эрик встал между ними, и боль он почувствовал раньше, чем понял, что слышит выстрел; он попытался выхватить пистолет из чужих рук, но тело просто не слушалось, и он падал…
Он слышал сдавленные всхлипы Долли; по ее руке стекала кровь. Как это могло… Эрик перевел взгляд вниз. Рана была в его ноге – о, да, боль фокусировалась там. Должно быть, пуля прошла насквозь и Долли все равно задело. Жалкая попытка. “Вставай”, рявкнул он на себя, и почти преуспел в этом, пока нога снова не подвернулась.
Убрав пистолет, Шоу схватил Долли за руку – прямо возле раны – и снова усадил на алтарь, кричащую и пинающуюся. Терновая палочка была у него в руке. Эрик не помнил, когда уронил ее.
Долли пнула шарик, и тот скатился на пол, но все еще был виден. И начинал постепенно становиться белым.
Эрик еще раз попытался подняться, и почти потерял сознание. Возле ноги начало расплываться огромное пятно крови. Протянув руку, он выкрикнул “Акцио, палочка”, и та дернулась, но Шоу пнул его в голову.
Шарик светился ровно и ярко, и Шоу занес палочку над Долли.
Мимо Эрика пронесся Чарльз, со всей силы врезавшись в Шоу в ту же секунду, как тот открыл рот, собираясь произнести заклинание.
Они упали на пол Церебро с криками и шумом: Чарльза ударили локтем в висок, тот ответил уверенным ударом в челюсть. Времени много не понадобилось. И не должно было. К тому моменту, как Шоу высвободился, пнув Чарльза под ребра, шарик погас.
Шоу уставился на него. Его лицо побелело, он сузил глаза, и это было самое пугающее выражение лица, какое Эрик у него только видел.
Наставив палочку на Чарльза, тот прокричал: “Лотус Леталис!”
Луч зеленого света толщиной с руку вырвался из кончика палочки, и ударил Чарльза, поднимающегося на ноги, в спину. Его позвоночник выгнулся, почти что изящно, он запрокинул голову. И замер так на один длинный, невозможный момент.
Затем он упал на пол без единого звука.
И теперь, теперь Эрик понял, что может встать, что может бежать, и из его горла вырвался нечеловеческий крик, когда Шоу повернулся к нему, усмехаясь и наставив на него пистолет.
Разумеется, пистолет, потому что палочка могла бы отказаться причинить вред своему истинному хозяину. То, что Эрик действительно был напуган перспективой умереть, видя перед собой дуло пистолета, было просто бонусом.
Это не имело значения. Эрик уже призвал свою палочку, еще в тот момент, как Шоу наложил это заклинание лотоса, и сделал это способом, которого даже не знал, здесь даже речь не шла о конкретном заклинании, он просто позвал, и она пришла, вырвавшись из хватки Шоу. Пусть у того был пистолет: Эрику не надо было даже говорить “Протего”, только подумать, и он даже не был уверен, коснулся ли палочки, когда вокруг него образовалось защитное поле, и в ту же секунду Шоу нажал на спусковой крючок.
Пуля, врезавшись в поле, отразилась ровно по той же траектории, и прошла между глаз Шоу.
С глухим стуком тот упал на спину.
С минуту единственным звуком в Церебро было тяжелое дыхание Эрика. Защитное поле, с мгновение повибрировав вокруг него, исчезло.
Он с трудом, морщась от боли, сделал несколько шагов к телу Шоу, держа палочку наготове, но глаза у того были безошибочно пусты; между ними была аккуратная рана, но под головой у того была кровь и… более грязные вещи. Терновая палочка счастливо гудела в руке Эрика.
Эрик отвлекся на тихие всхлипы Долли; та сжалась у подножия алтаря, заплаканная и дрожащая, прижимая кусок ткани от своего оторванного костюма к руке.
Чарльз по-прежнему не шевелился.
Нога отказала окончательно, как только Эрик добрался до него. То ли упав, то ли опустившись рядом с ним, он перевернул его.
– Чарльз, Чарльз, пожалуйста, Чарльз…
Волна облегчения затопила его, когда Чарльз приоткрыл глаза, и тот выдохнул с болезненным стоном, за которым последовало:
– Эрик?
Эрик прижал его к своей груди, не желая отстраняться даже ненамного, чтобы можно было поцеловать его, только крепко обнимая и лихорадочно касаясь губами его шеи; Чарльз обхватил его слабыми руками.
– Долли… с ней…
– Она в порядке. Она жива, в любом случае, – выдохнул Эрик. – А я… – он издал короткий истеричный смешок, переводя взгляд на свою ногу. Штанина пропиталась кровью. – Вполне вероятно, что я истекаю кровью. Нам надо убираться отсюда. Давай, – он попытался помочь Чарльзу подняться.
Ничего не произошло.
– Чарльз?
– Я… Я не могу, – произнес Чарльз. – Я не чувствую своих ног. Я не чувствую своих ног.
Эрик попытался поднять его, но лишь понял, что это предел его возможностей после пулевого ранения. Он отключился, лежа наполовину на Чарльзе, голова кружилась и перед глазами вставала темная пелена. Он не был уверен, действительно ли слышит шум, как будто кто-то пытается пробиться сквозь стены Церебро, или что-то случилось с его ушами. В ушах звенело, и видеть он не мог.
– Чарльз, – проговорил Эрик, потому что сейчас только тот что-то значил. – Чарльз.
Он все еще мог различить лицо Чарльза, пусть и с трудом – глаза широко распахнуты, в них читался страх.
А потом все померкло.
========== Глава 23. ==========
В его сознании было бушующее море взволнованных голосов, покалывание магии и аромат цветов. Эрик еле мог удержаться на поверхности, движимый лишь ощущением страха, возникшим от чего-то, что вспомнить он не мог.
Пальцы Чарльза были переплетены с его; во взгляде теплых голубых глаз читалось спокойствие.
– Все в порядке, Эрик. Все хорошо. Засыпай, тебе нужно отдыхать, – другой рукой он убрал со лба Эрика волосы.
Чарльз был в порядке. Можно было засыпать.
***
Проснувшись окончательно, Эрик понял, что он в Больничном Крыле. Он чувствовал себя усталым и больным, но боль в ноге исчезла. Чарльз спал рядом с ним – кто-то сдвинул две кровати вместе, и Чарльз частично лежал на половине его, прижимая к губам их переплетенные пальцы.
На них обоих были надеты больничные пижамы. У кровати Чарльза стоял небольшой столик с разнообразными букетами, открытками и маленькими мягкими игрушками – возможно, от Долли.
Он отвлекся от них, уделяя внимание Чарльзу. Эрик разглядывал, как поднимается и опадает грудь от вдохов, мельчайшие движения ресниц, и очень нежно провел ладонью по его щеке, чувствуя, что хочет ощутить тепло его кожи.
Шоу был мертв. Чарльз был жив. Эрик чувствовал себя так, как будто ничто больше не сможет заставить его побеспокоиться.
– Наконец-то вы проснулись, профессор Леншерр, – проговорила мадам Помфри, приближаясь к нему с кувшином синей жидкости, от которой пахло жимолостью и еще чем-то гадким. – Садитесь и выпейте полный стакан вот этого. Как вы себя чувствуете?
– Нормально, – ответил Эрик, садясь. – Как Чарльз?
Чарльз заморгал при появлении мадам Помфри; улыбнувшись Эрику нежно и устало, он принял сидячее положение. Медленно, неуклюже.
Используя только свои руки.
Мадам Помфри заметила, что Эрик смотрит, и Чарльз тоже это заметил.
– Выпейте это, профессор Леншерр, я вернусь и осмотрю вас, – она протянула ему стакан с голубой жидкостью и с поспешностью ушла.
Эрик отставил стакан, даже не посмотрев на него.
– Чарльз.
– Вы с Долли поправляетесь, даже шрамов не останется, – весело проговорил Чарльз. – Долли уже выписали, вокруг нее постоянно Поттеры, пока дядя не заберет ее домой. А это зелье помогает после кровопотери, тебе бы стоит выпить его прямо сейчас.
– Чарльз.
– У тебя было сквозное ранение от абсолютно не-волшебного оружия, так что это вовсе не проблема.
– Чарльз.
Широкая улыбка исчезла.
– В моем случае все сложнее, конечно.
Эрик коснулся ладонью щеки Чарльза, провел к волосам. Сглотнув, Чарльз подался навстречу прикосновению.
– Что можно сделать? – с огромным трудом Эрику удалось заставить себя говорить ровно и спокойно.
– Очень мало. Ты знаешь, как это бывает с проклятьями.
– Куда оно… как далеко ты можешь…
– Ничего ниже талии. Вообще ничего. Как будто меня разрезали напополам, – Чарльза немного трясло, и Эрик чувствовал это. Он только притянул его ближе, собираясь обнять…
– Хорошо, мистер Поттер, но всего на минутку, – донесся голос мадам Помфри, в котором слышалась досада, и в комнате оказалась просто толпа людей.
– Профессор Икс, вот еще цветы, эти от Виктуар…
– Вы чувствуете себя лучше, профессор?
– А директор правда мертв?
– Вы видели открытки, которые мы сделали, профессор Леншерр?
Эрику понадобилось какое-то время, чтобы понять, что к нему обращаются; он перевел взгляд на одного из своих первокурсников-слизеринцев.
– Открытки?
– Ага! Они вот тут!
Он не успел понять, что происходит; рой слизеринцев уже стянул со стола открытки, цветы, конфеты и…
Скорпиус Малфой протянул ему плюшевую акулу, обнажившую зубы в торжествующей ухмылке.
Дети буквально застыли, ожидая его реакции.
Чувствуя какой-то подвох, Эрик взглянул в их лица, на которых читалась и надежда, и неуверенность, посмотрел на акулу, повернулся к Чарльзу, рядом с которым тоже стояла толпа болтающих рэйвенкловцев. Чарльз, привычно широко улыбаясь, только изогнул бровь.
Эрик через силу ухмыльнулся – демонстрируя все зубы – и взял акулу.
Дети радостно рассмеялись и зааплодировали; одна из девочек помладше буквально кинулась на него в манере, которая совсем не напоминала объятие.
– Ладно, ладно, достаточно! – произнесла мадам Помфри, пробиваясь сквозь толпу с легкостью, говорившей о большом опыте. – Все ученики – вон. Вашим учителям нужен отдых. Вон!
– Скорпиус, останься, – проговорил мужчина, стоявший за толпой детей, и не замеченный Эриком раньше. Тот, кто говорил, обладал поразительным сходством со Скорпиусом: бледный, светловолосый, худой. У другого были черные волосы, очки и шрам в форме молнии на лбу.
Эрик постарался не пялиться.
– Я заберу своего сына домой на несколько дней, профессор Ксавьер, – проговорил бледный мужчина. – Уверен, что вы поймете, – он сжал плечо Скорпиуса так, что чуть не побелели костяшки пальцев. Выглядел он так, как будто больше всего ему хотелось сунуть Скорпиуса в корзинку и таскать за собой в ближайшем обозримом будущем. Тот же вполне вторил ему в этом желании, глядя вверх на отца с робкого рода обожанием.
– Конечно, – произнес Чарльз и сухо добавил: – Хотя я полагаю, что это вы должны прояснить с профессором МакТаггерт, поскольку она была назначена действующим директором в виду моего отсутствия. Несмотря на то, что никто из присутствующих не имел права делать подобное назначение.
Гарри Поттер – это точно был он – слегка покраснел.
– Я прошу прощения, если кого-то это задело, профессор, но, кажется, было важно поставить кого-то надежного на замену, и, поскольку она была единственным человеком, у кого не было истерики, когда она спустилась с крыши с мертвым директором и тремя серьезно раненными…
Чарльз отмахнулся, рассмеявшись.
– Нет, нет, конечно, вы правы, и я бы сам действительно выбрал именно ее. Похоже, я сам буду вне строя нес… несколько дней, – внезапная запинка в его голосе была словно нож в сердце. Эрику хотелось, чтобы эти люди ушли и можно было бы крепко обнять Чарльза и сказать ему, что все будет хорошо.
– Я не представился, простите, – произнес Поттер, протягивая Эрику ладонь. – Гарри Поттер, Главный Аврор – конечно, вы это знаете, вы мне писали. Это честь – познакомиться с вами, профессор Леншерр.
– Взаимно, – Эрик пожал ему руку, затем протягивая ладонь другому мужчине. – А вы, полагаю, Драко Малфой?
– Именно. Я не могу не поблагодарить вас, профессор, – вас обоих – за помощь, которую вы оказали моему сыну.
– Спасение наших жизней было хорошим началом проявить благодарность, – сказал Чарльз. – Эрик, ты уже потерял сознание, когда мистер Поттер и мистер Малфой помогли пробить стены, чтобы попасть в Церебро. Вы с Долли могли бы истечь кровью, если бы не их своевременное появление.
– В основном, стены помогли сломать Виктор и Армандо, – произнес Поттер. – Их сейчас здесь нет, они собирают доказательства. Все в ужасном хаосе, – он с мгновение выглядел совершенно опустошенным, и Эрик увидел в нем не Гарри Поттера, Главу Аврората, икону волшебного мира, а Гарри Поттера, отца трех детей, проведшего на ногах целые сутки, и человека, старше его самого едва ли на десять лет.
– Как у вас получилось прибыть так быстро? – спросил Эрик.
– Счастливое совпадение, на самом деле, – ответил Поттер. – Письмо, которое вы мне прислали, привлекло мое внимание через час после того, как Виктор принес другое ваше письмо, и… напрягающего разговора с моим старым другом Драко Малфоем, касавшегося письма от его сына. А в стопке рапортов Армандо Муньоза ваше сообщение оказалось последним, и он передал его как только смог. Полагаю, мы втроем сорвались из штаб-квартиры буквально в минуту, а мистер Малфой присоединился по дороге. Очень настаивал на этом, – взгляды, которыми они обменялись с Драко, и странное выделение слов “старый друг” говорили о долгой и сложной истории их взаимоотношений.
– Профессорам нужно отдохнуть, – произнесла мадам Помфри.
– Я понимаю, мадам Помфри, но, боюсь, что я должен узнать хотя бы об основных деталях событий прошлой ночи прямо сейчас. Я уверен, что вы поймете. Расследование о действиях профессора Шоу…
– Расследование? – ошарашенно переспросил Эрик. – Какое расследование? Этот человек мертв, что вы собираетесь сделать – запереть его труп в Азкабане?
– Неплохая идея, – пробормотал Поттер. – Но нам нужны доказательства того, что затевал этот человек, и кто еще мог об этом знать. Без обид, но о произошедшем прошлой ночью в Церебро мы знаем только с ваших слов и от Долли, хотя та и была отравлена.
– Конечно, мы понимаем, – произнес Чарльз, касаясь руки Эрика, чтобы пресечь его протесты. – Мы расскажем все, что знаем.
– Полагаю, тогда мы можем идти, – проговорил Малфой. – Спасибо вам обоим еще раз. Если семья Малфоев может сделать для вас что-нибудь, просите, не раздумывая.
– До свидания, профессор Икс, – сказал Скорпиус, пожимая руку Чарльзу, а после Эрику. – Я надеюсь, что вы… будете чувствовать себя лучше, когда я вернусь. И вы тоже, профессор Леншерр, – он смотрел на них обоих с неприкрытым восхищением, но затем, взяв себя в руки, произнес почти ровно. – Спасибо, что спасли Долли.
Малфой поморщился, увлекая сына к выходу.
– Отлично, тогда начнем, – Поттер извлек пергамент и заколдованное для диктовки перо. – Пожалуйста, с самого начала.
Прошло больше часа, и только тогда мадам Помфри удалось выставить Поттера и заставить Эрика опустошить забытый стакан с синей жидкостью.
– Если я вам понадоблюсь, просто используйте вот этот звонок, я всегда услышу. Чарльз, дорогой, я… так скажем, заморозила некоторые ваши потребности тела, так что об этом можете не волноваться до утра. А теперь отдыхайте, оба, – погасив свет, она ушла.
Чарльз, который выглядел совершенно спокойно во время разговора с Поттером, позволил себе что-то вроде истерики на радостях, когда они оказались наедине.
– Эрик, Эрик, это был Гарри Поттер, Эрик! И Драко Малфой! Мы пожали руки! Гарри Поттеру и Драко Малфою. Потому что мы спасли мир, Эрик, я вполне уверен, что мы спасли мир, ты и я… миллионы жизней, по крайней мере. Ты и я, – он уткнулся в плечо Эрика, дрожа от смеха… или чего-то другого. – Миллионы людей, Эрик. Я думаю, это стоит того, чтобы быть разрезанным напополам, это неплохой вариант.
А затем это, определенно, был не смех, и все, что Эрик мог сделать – обнять его и не отпускать.
***
Даже магия не смогла вернуть к жизни нервные клетки, которые убило проклятье Шоу. Но, возможно, все же удалось бы – если верить доктору Фоли из Святого Мунго – восстановить импульс в тех, что все еще были живы, но оказались блокированными мертвыми.
Первый цикл исцеляющих заклятий вернул относительную подвижность до коленей. После второго Чарльз был способен иногда чувствовать свою правую ногу.
После третьего не произошло ничего.
Доктор Фолли одобрительно хмыкал, но было очевидно, что он разочарован и даже нервничал.
– Сегодня отдыхайте, профессор. Посмотрим, не изменится ли что-нибудь к утру.
Чарльз молчал, пока Эрик помогал ему готовиться ко сну. У них была отдельная палата в Святом Мунго; это было… полезно для них обоих – узнать, как помочь тому, чьи ноги для остального тела были мертвым грузом. Магия помогала по мелочам (можно было призвать карандаш, потому что наклониться за ним Чарльз уже не мог) и не только (например, коляска поднималась в воздух, и Чарльз мог направлять ее с помощью прикосновения во всех направлениях; заклятья помогали справляться с пищеварительной системой). Эрик еще больше начинал задумываться над тем, как магглы справляются без магии. Но даже магия не могла сделать менее унизительными моменты, когда тебя переносят из коляски на туалет на руках и контролируют, чтобы ты не упал.
Они ночевали в Святом Мунго три раза, и все это время Чарльз натянуто-весело болтал во время долгого и неловкого процесса приготовления ко сну. Сегодня он молчал, был напряжен и избегал встречаться с Эриком взглядом. Уже не в первый раз Эрик задумался над тем, не была ли бы сейчас Рейвен лучшим обществом для Чарльза. Она бы смогла растормошить его и отвлечь от мрачных мыслей. Эрику не хватало духа даже попробовать. “Пусть человек будет в депрессии, если хочет. Он это заслужил.”
Наконец, когда Чарльз был вымыт и одет в пижаму, нужные заклятья были наложены, Эрик осторожно поднял его из коляски и перенес на кровать, укладывая.
Прежде, чем он смог уйти, Чарльз обнял его руками за шею, и Эрик застыл, чувствуя неуверенность и надежду, заглядывая в голубые глаза, взгляд которых метнулся к его губам так быстро, что это было едва заметно.
Столько раз за эти пять дней со дня смерти Шоу Эрик хотел поцеловать его, коснуться его, отойти от заботы в пользу страсти, но он не мог давить на Чарльза сейчас, когда тот чувствовал отвращение к предательству собственного тела, и он не мог просить его начать то, что ничем бы не закончилось, то, чего Чарльз, возможно, даже не хотел.
Онемение ниже талии пугало слишком сильно, словно призрак, к которому и не притронешься.
Но, может быть, сейчас… может быть, он был готов. Эрик наклонился ближе.
Чарльз отвернулся.
И Эрик внезапно вспомнил, что прощен только наполовину. Это отсутствие каких-либо прелюдий между ними могло не иметь никакого отношения к ранению Чарльза.
Чувствуя холод и горечь, Эрик сглотнул и высвободился, отвлекаясь на то, что надо найти еще одно одеяло, чтобы укрыть Чарльза. Теперь тот очень легко замерзал.
Когда он обернулся, держа одеяло в руках, Чарльз вытирал слезы.
Эрик почувствовал себя так, словно ему дали в живот.
– Чарльз?
Тот вздрогнул, отмахнулся.
– Нет, нет, ничего, я просто… я в порядке, ничего.
– Да, конечно, это совершенно неважно, – отрезал Эрик, опускаясь на край кровати и беспомощно сжимая и разжимая кулаки. – Тебе больно? Я сделал тебе больно?
– Нет.
– Скажи мне.
Чарльз вздохнул, приподнимаясь, чтобы сесть, опираясь о изголовье. Сделав несколько глубоких вдохов, он вытер лицо, взяв себя в руки.
– Я не расстраиваюсь, Эрик, правда, – произнес он, наконец, пугающе спокойно. – Я понимаю. Я не виню тебя.
– За что?
– За то, что ты… не хочешь, – спокойствие начало исчезать. – Ты можешь думать все что угодно, ты ничего с этим не поделаешь, ты не можешь нуждаться в том, от кого осталась только половина. Я не буду пытаться удержать тебя, только потому что стал чем-то средним между монахом и беспомощным котенком, и это не означает…
Эрик пялился на него с мгновение с самым настоящим ужасом, затем притянул Чарльза к себе и поцеловал – жадно, настойчиво; нельзя было подумать, что он делает это из жалости, и, растерявшись всего на миг, Чарльз ответил, целуя его с отчаянием и энтузиазмом.
Они оба жадно хватали воздух, когда Эрик прервал поцелуй, чтобы заговорить:
– Ты действительно сошел с ума? Я был влюблен в тебя пятнадцать лет, ты думаешь, сейчас это изменится?
– Но ты… ты не захотел меня поцеловать…
– Ты отвернулся.
– Ты казался… Ты так думал об этом…
– Я старался не давить на тебя! Как ты вообще мог решить нечто подобное, что наши личные конфликты всего лишь половина проблемы…
Чарльз рассмеялся, слабо и только с тенью веселья. Во время поцелуя он обнял Эрика и сейчас руки не убирал.
– Снова заблуждения. Эрик, ты убил Шоу, чтобы защитить магглов и магглорожденных. Ты защитил Долли Дурсли от пули. Думаю, мы смело можем назвать это прогрессом, – он коснулся своим лбом лба Эрика, приближаясь все ближе, пока говорил, пока, наконец, их губы не соприкасались с каждым его словом. – Но не то чтобы я собираюсь останавливаться, подталкивая тебя в нужном направлении, скажем так. Метод кнута и пряника. Награды за хорошее поведение. Наказания за…
Эрик прервал его, целуя, на этот раз нежно и осторожно, с облегчением и радостью. Он аккуратно опустил Чарльза на подушки, и, устраиваясь, тот нетерпеливо потянул Эрика, чтобы тот улегся сверху. Ощущение “наконец-то” теплого Чарльза, удерживающего его рядом с собой; Эрик рвано выдохнул, обхватывая его лицо ладонями и держа, глядя как на самую бесценную вещь в мире.
“Шоу мог стоить мне всего этого”, – подумал Эрик. “Мог стоить его”.
– Не могу поверить, что я когда-то слушал Шоу, – вырвалось у него. – Не могу поверить в то, что я верил хоть единому слову, что он мне говорил. Как его магия может сделать нас лучше, если для этого нужно принести в жертву испуганного ребенка и убить миллионы невинных людей. Шоу думал, что я его питомец, но я не такой, я не хочу им быть. Я хочу быть лучшим человеком.
– Ты уже лучший человек, – Чарльз улыбнулся ему; во взгляде читалось искреннее обожание, так что Эрик чуть не обернулся через плечо, чтобы посмотреть, не стоит ли кто-нибудь у него за спиной, на кого тот может так смотреть.
А потом Чарльз снова целовал его, медленно и осторожно, и откуда он только знал, почему Чарльз всегда знал, каким Эрик может стать? Ведь уже в первую их встречу он сказал: “Не надо этих слизеринских штучек, Эрик, ты выше этого”, и, может быть, поскольку Чарльз в это верил, это смогло осуществиться…
Достаточно философии, решил Эрик, когда почувствовал, что Чарльз укусил его за нижнюю губу. Сейчас у него были гораздо более неотложные дела.
– Чарльз, я не… Я не знаю, что сделать для тебя. Я не знаю, что мы можем сделать. Ты уверен, что ты готов?..
Чарльз заставил его замолчать, коснувшись пальцем губы, и теперь его улыбка стала по-настоящему коварной.
– Давай узнаем.
***
– Пора вставать, герр директор, или вы опоздаете на собственную коронацию.
– Инаугурацию, – сонно поправил его Чарльз уже в который раз. Он даже не пытался пошевелиться, в основном, потому что Эрик медленно целовал его спину, спускаясь ниже. – Ммм…
Он почувствовал, что Эрик улыбается, затем наклоняется еще ниже, чтобы поцеловать в самом низу у позвоночника; дальше и вокруг отметины с лотосом Чарльз не мог уже почувствовать. Хотя, слава богу, он восстановил контроль над кишечником, даже после семи циклов заклятий не удалось восстановить чувствительность в этой области… ну, в тех частях его тела, на которые он возлагал большие надежды. Чарльз старался не думать об этом.
– Почему ты так любишь эту чертову метку? – пробормотал Чарльз. Это был далеко не первый раз, когда Эрик уделял ей столько внимания. – Я ее ненавижу. Как будто на мне навсегда вытатуировали портрет Шоу.
Эрик на мгновение замер, а затем Чарльз понял, что его перевернули на спину, и он смотрит в глаза обеспокоенного Эрика.
– На самом деле ты так не считаешь?
– Считаю.
– А разве это ты сказал Скорпиусу о его метке? Прятать, ненавидеть, смотреть на нее со стыдом и злостью?
– Нет, конечно, нет.
Эрик многозначительно взглянул на него.
Чарльз вздохнул.
– Ты сказал ему гордиться ей, – произнес Эрик. – Как и мадам Помфри. Как метку выжившего. Метку, которая спасла миллионы жизней. И кроме того, – он осторожно повел губами по шее Чарльза, – она на тебе, что автоматически делает ее прекрасной, и еще она кажется слишком… осязаемой. Все эти резкие черные линии на твоей светлой коже…
Чарльз невольно прикрыл глаза, наслаждаясь действиями Эрика. Они оба радовались, обнаружив, что все их любимые местечки, о которых они узнали годы назад, – в частности, шея Чарльза и запястья Эрика – не только все так же чувствительны, но, в случае Чарльза, даже больше.
– Кажется, ты волновался о том, что мы опоздаем, – пробормотал он, дразня.
– Волновался, – Эрик отстранился, ухмыльнувшись, когда Чарльз удивленно запротестовал, и слез с кровати. – Я быстро. Хочу тебе кое-что показать.
– Ты уже мне достаточно показал, – Чарльз, ничуть не смущаясь, пялился, пока Эрик шел через комнату, в чем мать родила, и открывал шкаф. Десять лет прошло, но это едва ли сказалось на теле Эрика. Мой. Только мой. В этой мысли было гораздо больше замашек собственника, нежели неверия.
Эрик вернулся в кровать, пряча что-то в руке. Чарльз уже было потянулся к нему с любопытством, но Эрик скользнул под одеяло, прижимаясь к нему, и Чарльз, моментально отвлекшись, провел рукой по боку и бедру Эрика, когда тот переплел их ноги. Поначалу Эрик чувствовал себя странно, делая это, но Чарльз только поощрял: даже не чувствуя ничего, ему нравилось знать, что это происходит, и это помогало ему согреваться, потому что сейчас циркуляция крови в ногах была нарушена.
– После того, как я уехал из Хогвартса, – проговорил Эрик, – я смог найти адвоката своих родителей. У него все еще хранились деньги, которые они мне оставили, и кое-что из личных вещей. Включая… это, – его лицо стало совершенно ровным ( Чарльз знал, что это происходит, когда Эрик очень сильно нервничает), и он раскрыл руку.
На ладони была небольшая коробочка, обитая черным бархатом. Внутри были два золотых кольца.
Чарльз почувствовал, что рот у него открывается.
– Обручальные кольца моих родителей, – сказал Эрик. – Они связаны магией. Если ты думаешь о другом человеке и хочешь, чтобы тот об этом знал, его кольцо потеплеет. И, конечно, нужный размер подбирается, – он смотрел прямо на Чарльза и словно кричал: “Не слишком ли это быстро, не слишком ли скоро, хочешь ли ты этого?”
Чарльз едва мог вздохнуть, чтобы заговорить, но умудрился выдавить: “Покажи мне”, протягивая ладонь.
Руки Эрика слегка дрожали, когда он надевал одно кольцо на палец Чарльза, а другое – на свой. Взгляд на мгновение стал отстраненным, и Чарльз выдохнул, почувствовав, как металл теплеет, а после расплылся в широкой улыбке.
– Дай я попробую, – он сосредоточился на мысли о прекрасном, замечательном человеке рядом с собой, на том, как сильно он его любит, и том, что хочет, чтобы тот это знал…
Эрик замер, затем усмехнулся, потерев свое кольцо.
– Так тебе нравится?
– Мне нравится.
Взяв его за руку, Эрик переплел их пальцы, затем целуя их, так и не отводя взгляда.
– Ты выйдешь за меня?
– Да, – Чарльз старался не прослезиться и успешно провалил попытку.
Эрик, судя по всему, тоже проигрывавший в борьбе с собой, улегся сверху, покрывая поцелуями его лицо: губы, лоб, шею и плечи; путаясь пальцами в его волосах, а другой рукой проводя по ребрам. Чарльз обнял его, притягивая ближе, наклоняясь, чтобы поцеловать по-настоящему, чувствуя, как горит все его тело в предвкушении, от удовольствия, живое…
О. О. Чувствует все свое тело.
Ну, нет, кроме ног. Но кое-что значительно более важное.
– Ты видишь это?
– Что… Что мне сделать? Что ты хочешь, чтобы я сделал? – Эрик уже стягивал с него пижамные штаны, отчего было трудно сосредоточиться и ответить на вопрос.
– Есть… э-э-э… лосьон для рук в тумбочке…
Эрик метнулся за ним, неуклюже из-за спешки, позволив Чарльзу с мгновение пялиться на то, что он боялся больше никогда не увидеть. “С возвращением, старый друг. Оставайся подольше, ладно?”
Когда Эрик коснулся его, медленно и так знакомо, все, что мог Чарльз сделать – отключиться. Он слепо хватался за шею Эрика, прижимаясь своими губами к его, нелепо, но это было так хорошо.
– Вместе, – выдохнул он, – вместе, как раньше…
– Как тебе всегда нравилось, – Эрик заставил его перевернуться на бок, обнимая Чарльза за плечи одной рукой, чтобы прижать к себе, второй обхватывая их члены.
Чарльз смутно понимал, что издает нелепые стоны и хныканье, и, возможно, слишком сильно впивается ногтями в плечи Эрика, но это действительно происходило, и они собирались пожениться, и он не умрет, превратившись в скорбного монаха, и сейчас он не продержится долго, верно, нет… и Эрик тоже, шепча ему в шею “Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя…”
И когда мир за пределами их тел вновь начал существовать, они вдруг поняли, что смеются, пока невозможно стало дышать, до головокружения, подаваясь вперед, чтобы можно было поцеловаться, медленно и неуклюже, все так же крепко обнимаясь. Чарльз не мог вспомнить, чувствовал ли себя таким счастливым когда-либо в жизни.
И, конечно, именно в этот момент должен был раздаться звонок, оповещающий о том, что в башню директора кто-то вошел, использовав пароль для Чрезвычайных Ситуаций, после чего в дверь постучала Рейвен:
– Вставай, Чарльз, я знаю, что вы с Эриком, ленивые задницы, все еще в постели, и если вы не выйдете, я вломлюсь и вытащу вас.
Чарльзу выдалась отличная возможность пронаблюдать за тем, как румянец распространяется на его грудь. Как интересно.
– Просто уйди, Рейвен!
– Я проверю вас через пять минут!
Эрик, если бы не был еще под действием эндорфинов, в этот момент, скорее всего, уже бы отрывал Рейвен голову, едва усмехнулся в шею Чарльза, проговорив:
– У вас есть обязанности, директор.
Хитрый и мягкий голос, каким он проговорил последнее слово, заставил Чарльза покраснеть еще сильнее.
