Текст книги "В плену желаний (СИ)"
Автор книги: Traum von Katrin
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)
«Можно, я просто усну и больше не проснусь? Пусть утро никогда не настанет. Пусть это всё прекратится. Прошу, Господи, пусть это всё прекратится…» – перед глазами летали непонятные, смешанные образы. И все – она. Злая, игривая, ревнивая, смешная, домашняя, стерва, мазохистка – словно грани одного прекрасного целого. Тело Джага приобретало пьяную невесомость, уносясь в долгожданный сон.
– С Рождеством, Бетти Купер, – пробормотал он совершенно бессознательно перед тем, как тьма окутала его окончательно.
***
Утро началось с похмелья. Гадость во рту, ломота в костях – именно поэтому Джаг ненавидел пить. С трудом разлепил глаза и вспомнил, что кто-то пытался с ним связаться по почте. И это могла быть только Тони. Больше никто не знал этого адреса.
Вслепую нашарил на тумбочке планшет, отпихнул от себя пустую бутылку, которая валялась на кровати. Конечно, Топаз.
«Джаг, приезжай скорей. Эф Пи вчера забрала неотложка, кажется, он перепил на сочельник. Дело плохо. Еду в больницу, отпишусь, как будут новости.
P.S. Я говорила, что твоя принцесса спрашивала о тебе? Кажется, она и правда, волнуется».
И тут же следующее сообщение, через пару часов. Пришедшее, когда Джаг спал в абсолютном угаре.
«Мне жаль. Джаг, это отвратно, что приходится сообщать так… Но твой отец хапнул лишнюю дозу. У него давно цирроз печени, ты знал? Это Рождество было для него последним. Он скончался час назад на больничной койке».
========== 19. Откровение ==========
Т9 – Ода нашей любви (Вдох-выдох)
Форсайт Джонс второй зашёл в дом и окинул сидящего за уроками на кухне сына нетрезвым взглядом.
– Ты где был сегодня? – мужчина нахмурился и полез в холодильник за пивом.
– В парке Пиккенса, – не поднимая глаз от тетрадей ответил ребёнок и поправил свою серую шапочку. Отца такой ответ явно не устроил.
– Я же сказал, не ходить туда. Что, опять напоролся на патруль или каких-нибудь сердобольных тёток из опеки? – в невнятном голосе прозвучала угроза, заставившая мальчика сжаться в комок.
– Нет. Ни с кем я не встретился, – он отчаянно врал, и знал, что отец почует это за версту. Таков король Змей. Но лучше ложь, чем оплеуха.
– Парень, а ну, живо: что сегодня произошло, ты чего притих? Или нам поговорить по-другому?
– Я встретил девочку, ясно? – быстро выпалил Джагхед, – Она сказала, что все саутсайдовцы – отбросы, наркоманы и убийцы…
Эф Пи пьяно хохотнул и расслабился, делая шумный глоток из банки с пивом.
– Знакомые слова. Не дочь ли это Элис Купер? Блондиночка?
– Я не знаю её имени, пап. Но она красивая, как ангел.
***
Он должен был испытывать то, что полагается чувствовать в таких случаях. Как нормальный человек, закапывающий в мёрзлую землю собственного отца: боль, горечь, потеря. Но Джага лишь грызла совесть. Что так и не запихал пьянчугу в клинику, хоть умом понимал: если сам алкоголик не желает, зависимость не преодолеть. А ещё вина терзала именно за то, что он не убивался и не посыпал голову пеплом. Не скучал и не заламывал руки. Просто его отец умер не в канун Рождества. Он погиб очень давно, когда утонул на дне бутылки.
И Джагхед давно уже попрощался с тем человеком, который дал ему жизнь, который учил ездить на велосипеде и правильно сжимать кулак. Того мужчины не было: только жестокий чужак, избивающий сына до кровавых соплей и вновь упивающийся до бессознанки.
Отмучился. Других слов у Джонса и не находилось, когда он бросал комок земли на деревянную крышку. Отмучился Джаг, наконец, чувствуя долгожданное облегчение. О да, совершенно неправильно хоронить родителя с таким чувством, но поделать он с собой ничего не мог. Отмучился и сам Форсайт второй, прекратив прожигать свою жизнь алкоголем. Его память пришли почтить все Змеи, окружая могилу плотным кольцом из кожаных курток.
Подняв, наконец, взгляд от скрывающегося из виду светлого дерева, Джаг с упоением вдохнул морозный воздух. Родной город. Как же здорово снова быть дома. Он рассеянно кивал на соболезнования, принимал похлопывания по плечам и объятия Свит Пи и Тони. Всё-таки, хорошо, когда есть друзья. На которых можно положиться, которые были с Эф Пи до последнего. Внезапно что-то словно толкнуло в грудь, заставив обернуться на неясных инстинктах.
Она стояла возле того самого дерева, кутаясь в тёплое пальто. Подтверждая, что видела Джонса в тот день, когда также хоронила свою семью. Ирония судьбы? Смена полюсов земного шара? Дежавю? Джагхед не мог оторвать от неё взгляда, жадно впитывая в себя образ, который мерещился ему на каждом шагу. Моргнул на всякий случай – вдруг обман зрения. Но Элизабет зябко поёжилась и сложила руки на груди – его принцесса замёрзла…
Ноги несли сами, не слушая кричащий разум. Заглохли в голове все логичные доводы, которые привели к этим месяцам разлуки. Догнать, обнять, согреть. И согреться самому. Увидев, как торопливо расталкивает перед собой толпу Джаг, стремясь к ней всем своим существом, Бетти вдруг встрепенулась и быстро унеслась к дороге, к оставленной машине. Он прожигал взглядом её спину, пытался догнать, но она успела ускользнуть, уже хлопая дверцей.
– Бетти! – отчаянная попытка остановить её не увенчалась успехом: Купер не слышала, спешно заводя двигатель.
Джагхеду ничего не осталось, как смотреть вслед удаляющемуся автомобилю. Раз пришла, значит, это не просто так. Почему же не осталась, не дала поговорить?
«Что это вообще было?»
***
Всё та же скамейка в парке: старая, с облупившейся краской. Сегодня ещё и медленно покрывающаяся пушистыми снежинками, тихонько падающими с мутно-серого неба. Джагхед достал из кармана сигареты, но почему-то передумал травиться. Пачка полетела в урну без всякого сожаления.
Столько сомнений. Зачем же она пришла? Что хотела сказать своим визитом? Неужели то же, что когда-то пытался произнести он: «Я с тобой»? Ругает себя за вновь ожившую робким подснежником надежду в груди. Сколько ещё раз его должна ударить жизнь, чтобы он, наконец, понял, что ему никогда не быть счастливым?
– Ты одет не по-погоде, Джонс. Простынешь, – неуверенный голос за спиной, приближающиеся мягкие шаги. Впервые без каблуков, фигурка теперь кажется меньше и невероятно хрупкой. Настоящая. В груди что-то болезненно сжалось.
– Туда и дорога, – хрипит, выдавая волнение. Рассматривает её лицо, наслаждаясь каждой секундой. Пусть потом будет хуже, когда она снова исчезнет. Сейчас есть возможность вновь вдохнуть её аромат, и он не простит себя, если не воспользуется этим шансом. Бетти встаёт напротив скамейки, ровно на то место, где когда-то хныкала от боли в разодранных коленках, – Привет, принцесска.
– Ты не против? – она кивает на скамейку, и Джаг недоумевающе ловит взгляд любимых малахитов. Сглотнув, чуть отодвигается, освобождая ей место.
Бетти несмело присаживается на самый краешек, потирает замёрзшие руки. Лишь чудом Джагхед преодолевает желание взять их в свои ладони и согреть. Молчание затягивается, снегопад становится сильней.
– Я хотела сказать, что мне очень жаль, Джагги. Я предлагала Тони устроить его в клинику, но она отказалась, – наконец, начала разговор Бетти. Джонс лишь вздохнул: она просто чувствует, будто за ней должок. Нечего тут придумывать небылицы.
– Ему бы уже ничего не помогло. Цирроз. К тому же, ни один организм не выдержит такого количества спирта. А раз ты знаешь о нём… значит, всё-таки читала? – несмелый, тихий вопрос. Услышать ответ и хочется, и страшно до одури.
– Конечно, Джаг. И знаешь, я не такая сука, какой ты меня считаешь, – она увлечённо рассматривала свои ботинки, не поднимая взгляда, – То, что ты написал – это прекрасно. Я перечитывала несколько раз. Надо же было чем-то заполнить вечера.
– Брось, Беттс. Не нужно говорить сегодня лишь то, что я хочу слышать. Раз читала, значит, знаешь, что мне сейчас нихера не жаль, что отец умер. И ты можешь не стараться быть хорошей девочкой, которая пришла выразить соболезнования, – он совершенно точно не хотел, чтобы его жалели. Особенно она. Особенно, когда он так уязвим после того дурацкого романа… или это дневник?
– Какой же ты безнадёжный идиот, Джагхед, – горько усмехнулась Элизабет и неожиданно придвинулась ближе, – Посмотри на меня, пожалуйста. Неужели ты думаешь, что я нашла тебя просто, чтобы похлопать по плечу?
Он заставил себя оторваться от покрытого пушистым снегом асфальта и повернуться к ней. Бетти обхватила его лицо в свои ледяные ладошки, вызвав уже забытые за три месяца мурашки на коже. Почему холодные пальчики кажутся горячими? Взгляды встретились, и Джаг позволил себе вновь, как в первый раз, утонуть в зелёных омутах в обрамлении пышных ресничек. Так глубоко, что воздух кончился. Так ярко, что практически ослепляет. Вздрогнул, на секунду увидев незнакомую раньше искорку. Тёплую. Как маленькое солнышко. Бетти моргнула, и по её раскрасневшейся от мороза щёчке пробежала слезинка. Он не мог не поддаться искушению. Осторожно потянулся к ней, скользнув пересохшими губами по влажному следу.
– Малышка, не надо. Только не плачь. Что с тобой? Я сделал тебе больно? Прости, пожалуйста, прости за то, что тогда случилось! – как давно он хотел это сказать, извиниться за тот страшный день.
– Боже мой, Джонс! Ты безнадёжен! Неужели ты такой же слепой, как я? – она поймала его губы своими, даря удивительно нежный и такой сладкий вишнёвый поцелуй. Мягко лаская, увлекая в свой плен. И чёрт возьми, согревая до каждой клеточки, до застывшего сердца.
Не может быть.
Бетти осторожно отодвигается и улыбается так, что у Джага немеют ноги и предательски трясутся пальцы. Задыхается вспыхнувшей надеждой и слышит тихий, робкий шёпот:
– Я же люблю тебя, змеёныш.
Мир вокруг взрывается, рассыпаясь на сотни разноцветных искр. Пытается не раствориться в её таком непривычно тёплом взгляде, но это невозможно: плавится от столь отчаянно желанных слов, сердце ломится в ноющие рёбра.
– Бетти… – выдыхает он, теряясь в своих чувствах. Не знает, что вообще хотел сказать. Словно умер и заново родился.
– Я люблю тебя. Уже давно. Ещё до смерти родителей. А ты… просто балбес, – закатывает она глаза в притворном недовольстве, но улыбка не сходит с личика. Ангел. Его ангел.
– Господи, Купер! – наконец, позволяет себе поверить до конца Джаг. Всепоглощающее счастье распирает изнутри, он подскакивает со скамейки и подхватывает Бетти на руки. Она обвивает ручками его шею и позволяет кружить себя, её смех, как серебряные колокольчики, разливается по зимнему парку, – Я люблю тебя, моя принцесса, ты просто не представляешь, как! – хочется кричать об этом на весь мир, хочется делиться своим счастьем, потому что для одного это слишком много.
– Хей, поставь меня! Вообще-то представляю! – она тянется к нему, подтверждая свои слова новым поцелуем. Абсолютной откровенности и любви.
***
«Redwood» нельзя было даже мотелем назвать – скорее, придорожной ночлежкой. Диаметрально противоположный шику «Пяти сезонов». Зато в сотне метров от парка Пиккенса, а большего Джонсу и Купер было не нужно. Они слишком соскучились и слишком жаждали заявить друг на друга новые права, чтобы ехать в её поместье или ещё куда-то. Главное – большая двуспальная кровать в тёмной пыльной комнатке.
Раздевать свою принцессу Джагхед начал с порога, не забывая требовательно и собственнически целовать вишнёвые губки. Вдыхал её неповторимый аромат, почему-то не Chanel, а чего-то невесомо прекрасного, чувственного. Такого настоящего. Миндаль – он помнил, что это её любимый гель для душа. Солнце и цветы – словно освещая полумрак номера. Бетти отвечала с необычайным пылом, смело стягивая с него куртку. Её пальто с тихим шорохом упало на дощатый пол.
– Я люблю тебя, – он хотел это говорить так часто, насколько позволяли перерывы между поцелуями, – Я люблю тебя, – жадно скользя губами по открывшейся шейке, пробуя вкус белоснежной кожи. Всё та же и как будто другая. Ещё слаще и ещё сильней сводит с ума.
– Не смей больше убегать от меня. Никогда, – всхлипнула Бетти, проскальзывая ручками под серый вязаный свитер, – Я чуть не рехнулась без тебя.
– Девочка моя… Прости, я ведь правда думал…
– Больше дела, Джонс. Поговорим потом? Я так соскучилась, – жалобно попросила она, вновь ловя его губы. Глубже, отчаянней, так горячо, что жжёт до самой груди. Он никогда не мог ей отказать.
Сплетаются в объятиях и вслепую, нетвёрдыми шагами, доходят до кровати. Джагхеду совершенно не хочется торопиться сегодня. Это новая страница, закрывающая все старые и дающая начало другой, лучшей жизни. А потому он подхватывает Бетти на руки и укладывает на постель бережно, как фарфоровую статуэтку. Окидывает её внимательным взглядом с ног до головы, словно делая фото – запоминая этот момент навсегда. Прописывая в памяти раскалённым клеймом каждое движение его так маняще раскинувшейся на коричневом покрывале девушки из фантазий.
– Ты действительно ангел, – расцветает он восхищённой улыбкой и стаскивает с себя свитер.
– Иди уже ко мне, – она тянет к нему ручки, а Джаг не может перестать впитывать в себя её образ. Этот ореол золотых прядей вокруг прекрасного личика, эти сверкающие малахиты, смотрящие в душу и пробирающие до дрожи.
Нет, он совершенно определённо будет наслаждаться ей медленно. Как мечтал. Снимает с неё ботиночки, избавляется от своей обуви и джинсов. Бетти наблюдает за ним с интересом, словно пытаясь понять, что у него на уме. Наконец, он присоединяется к ней, уверенно пробираясь тёплой рукой под подол простого синего платья. Накрывает её губы поцелуем – неторопливым, смакующим каждое касание, неизбежно углубляющимся. В груди горит огнём от переизбытка чувств, которые рвутся наружу и выливаются в мягко сжимающуюся на упругом бедре ладонь. Больше никаких грубостей – он будет любить свою принцессу столько, сколько хватит сил. Подарит ей всего себя. Её ручки взлетают на его плечи, притягивая ближе, а поцелуй становится жадным и голодным. Жар разливается по коже от касания хрупких девичьих пальчиков, рисующих узоры и спускающихся вдоль позвоночника. Джагхед отрывается от её губ и тянет вверх платье, помогая Бетти избавиться от одежды. Она снимает колготки, оставаясь в одном белье. Почему-то непривычно скромном, бежевом кружеве. Так не вписывающимся в прежний характер Элизабет Купер.
Но думать об этом совершенно нет времени и желания. Джаг выцеловывает её ключицы, дышит ароматом своей девочки, окутывающим в свой сладкий плен. Обводит языком выступающую косточку, и на языке сверкает и переливается вкус чистого наслаждения. Руки скользят по изгибам её фигуры, нежно и трепетно. Хочется ласкать каждый миллиметр любимого тела. Ладонь внезапно останавливается, замерев.
Он слишком хорошо знает её, слишком часто она снилась ему – и совершенно точно в его воспоминаниях не было этого чуть заметного холмика внизу мягкого животика. Разрывает поцелуй, пытаясь включить голову, и ловит её искрящийся весельем взгляд.
– Бетти? – выдыхает он, потрясённый догадкой. Не может оторвать руку, словно через касание получит ответ.
– О, познакомься, – она накрывает её своей ладонью, подтверждая все предположения, – Наше солнышко, – с невероятной нежностью произносит она, и в этот момент словно светится изнутри чем-то сокровенным, таинственным.
Шок тут же сменяется сверкающей радугой в груди, воздуха не хватает. Горло сжимается, и тысячи мыслей никак не могут сформироваться в слова. Полчаса назад он думал, что самый счастливый человек на Земле. Но был чертовски не прав – оказывается, бывает и ещё счастливей. Получил в один день всё, о чём мечтал столько лет, и всё, о чём и не смел мечтать. Мышцы сводит от растворяющей кровь эйфории. Джаг замер, не в силах оторвать взгляда от уже обеспокоенно следящими за его реакцией малахитами, а ладонь – от животика Бетти.
Под его рукой – их малыш. Маленькое чудо. Его принцесса носит под сердцем крошечную частичку Джонса.
– Джагги? – Элизабет взволнованно выдыхает и обхватывает его лицо в свои ладони, – Знаю, это неожиданно. И должна попросить у тебя прощения, что сделала это так, тайком. Я специально перестала пить таблетки. Хотела твоего ребёнка. Потому, что люблю тебя.
– Боже, Бетти! – наконец, понимание доходит до каждой клеточки его существа. Не контролирует себя, когда покрывает её ангельское личико беспорядочными поцелуями, и она звонко смеётся, – Я люблю тебя. Нет, я люблю вас, – ладонь поглаживает нежную кожу, знакомясь с тем, кто живёт внутри его девочки, – Хэй, привет, маленький Джонс.
– Джаг… Давай вы позже с ним поболтаете? – она скользит ноготками вдоль его торса, вызывая дрожь, – Мои бушующие гормоны точно не выдержат больше ни минуты, – горячо выдыхает ему в шею, слегка прикусывая. Требовательная и нетерпеливая – что-то не меняется.
Её пальчики слишком горячие, чтобы не поддаться этим уговорам. Голова набита ватой, а перед глазами туман, когда Джагхед вновь касается её губ – словно благодарит за этот момент, за подаренное чудо. Она – не просто его сокровище, теперь ещё и драгоценный сосуд, который нельзя разбить ни в коем случае. Пытается вспомнить хоть что-то об этом, но Бетти слишком требовательно отвечает на его поцелуй. Слишком восхитительно вкусные губы, слишком хочется сейчас же стать единым неразрывным целым с ней.
– А вам можно? – чуть осипшим голосом вдруг озвучивает Джаг единственное, что его может сейчас остановить.
– Нам нужно, – хихикнула Бетти, притягивая его ближе и вжимаясь в твёрдое горячее тело. Приподнимает бёдра и закидывает ножки на его ягодицы, чтобы создать ещё более тесный контакт. Сияет изнутри чем-то новым, совершенно искренним и таким чертовски долгожданным, что Джагхед выкидывает из себя последние сомнения.
Насладиться ей сполна – других желаний не остаётся. Руки проскальзывают за спину девушки, расстёгивая бюстгальтер и освобождая грудь. Она определённо стала больше, ещё сексуальней и красивей. Джонс даже облизывает губы в предвкушении прежде, чем оставить влажную дорожку от ключиц к ложбинке, до самой родинки, которая сводила его с ума столько времени. Бетти задышала громче, растворяя тишину номера. Её пальчики вплелись в тёмные локоны Джагхеда, играя непослушными прядками. Так приятно, что хочется мурлыкать, как котёнку. Но горячая лава в артериях требует продолжать.
Он словно знакомится с ней заново – и перед ним действительно другой человек. Накрывает губами мягкое податливое полушарие, обводит языком ореолу соска и слышит сдавленный стон своей девочки. Она стала гораздо чувствительней, слегка дёргаясь под его свободно гуляющей вдоль тела рукой – словно пронзаемая током. Электрический импульс передаётся и Джагхеду, оседая тяжестью в паху. Но он не будет торопиться.
Играет со второй грудью, и каждый вдох неповторимого аромата Бетти отдаёт звоном в ушах; каждый выдох – мурашками на её коже и всё сильней впивающимися в плечи пальчиками. Вдох. Выдох. Вдох…
– Джагги, пожалуйста, – она тянет свои нетерпеливые ручки к его возбуждению, так сильно упирающемуся в её бедро. Но он с усилием глотает комок в горле и увиливает, опускаясь ниже. Покрывая поцелуями каждый крошечный участок её уже распалённого своими желаниями тела.
– Позволь мне. Позволь показать, как сильно я тебя люблю, – просит он, и начинает выводить кончиком языка узоры на её бледной коже, подбираясь к ямочке пупка.
Бетти протяжно стонет, когда понимает, что сегодня всё будет так, как хочет Джаг. Но не пытается сопротивляться, даёт ему возможность упиваться каждой секундой их близости, каждым оттенком своего вкуса. Он не может не улыбаться, когда его рука вновь опускается на тот самый, такой маленький, но уже совершенно родной холмик внизу её животика. Воображение совсем разыгралось, и ему чудится стук крохотного сердечка. Это даже не новая страница – новая история, новая жизнь. Волшебство.
Осторожно, словно боясь причинить боль, прикасается губами к своему бесценному подарку, которого точно не ждал, но определённо мечтал о нём – в самых безумных снах. Которые теперь воплощены в реальность. Не может оторваться, поцелуи хаотичные и частые, и Бетти смеётся чуть хриплым смехом:
– Джаг, щекотно!
– Спасибо. Спасибо тебе, – из самого сердца рвётся наружу бескрайняя благодарность к этой невероятной девушке. Сделавшей его в один миг самым богатым человеком в мире. Самым счастливым. Последний ласковый поцелуй подрагивающего от нетерпения животика, и Джаг скользит ниже.
Стягивает с неё трусики и уверенно закидывает ножку себе на плечо, подбираясь к блестящим влагой складочкам. Хочет доставить ей максимальное удовольствие, чтобы больше никогда его малышка не пожелала грубостей. Познала всю прелесть этого неповторимого чувства: обладать и принадлежать одновременно, без всяких позиций. На равных – ведь только такой может быть настоящая любовь.
Её протяжный стон из самой глубины души – лучшая награда его стараниям, когда он неторопливо ласкает языком набухший клитор. Слегка посасывает, и Бетти слабо дёргается под ним. Но его руки держат крепко, не давая добыче упорхнуть. Теперь она в этом плену навсегда – совершенно точно. Он ни за что её больше не отпустит, никогда.
– Джагги! – задыхаясь, пытается Бетти о чём-то попросить, но лишь сжимает в кулачок грубый коричневый плед под своими ладошками, – Хочу! – хныкает она так жалобно, что его сердце пропускает удар, вынуждая остановиться:
– Хочу?..
– Тебя! Иди ко мне, змеёныш, – протягивает она к нему ручки, и Джаг не выдерживает. Пара быстрых движений, чтобы избавиться от белья, и он нависает над Бетти, ловя чуть подёрнутый дымкой желания взгляд своей малышки.
Губы сплетаются в поцелуе, а следом и соединяются тела. Волна жара с рёвом проносится по нервам. Языки сталкиваются и ласкают друг друга в ускоряющемся темпе, всё развязней и глубже. Первый осторожный толчок, и Джаг едва не шипит от обхватившей его тесноты и жара. Неужели она всегда была такой? Нет, определённо стала ещё прекрасней, ещё желанней. Возможно, потому, что это впервые происходит так правильно: в обоюдном стремлении, окружённые своими чувствами и глотающими один кислород на двоих.
Ручки Бетти пробегаются по его спине, ища опору и останавливаясь на ягодицах. Крепко сжимает, впиваясь ноготками – отголосок той дикой кошки, которая никогда не исчезнет. Элизабет Купер – загадка, которую он будет разгадывать всю свою жизнь. Ритм Джагхеда постепенно ускоряется, врывается в неё всё глубже, ловя губами очередной страстный стон. Переносится на шейку, и, не сдерживаясь, оставляет небольшой след. Просто, чтобы был. Просто, чтобы она была отмечена им всегда. Его девочка. Ничья больше.
– Аххх, да! – она откидывает голову, жмурясь и хватая ртом кончающийся в тёмной комнате воздух.
Он дрожит от того невероятного трепета, который вызывают её эмоции. Восхитительная. Невероятная. Чаровница. Приворожившая его одним случайным взглядом раз и навсегда.
– Люблю тебя, – вновь выдыхает он уже в который раз – но это так долго держалось в нём, что хочется говорить каждую минуту. Чтобы она никогда не забывала. Вжимается в неё бедрами ещё тесней, и у самого вырывается хриплый стон. Невозможно прекрасно. Сносит крышу окончательно, и темп ускоряется до рваного и резкого.
Бетти вцепляется ноготками в его кожу уже до боли, но ему плевать. Внутри всё горит, выворачивает наизнанку. Она сжимается вокруг него так плотно, что терпеть больше нет никаких сил, и обоюдный пик наслаждения сводит мышцы судорогой до поджимающихся пальцев ног.
– Бет… – воздух кончился, не дав даже сорваться её имени, оставляя его играть на губах ярким послевкусием. Утыкается лицом в её шейку, слушая ритм пульса любимой. В мире нет звука прекрасней.
– Люблю тебя, – распахивает она слезящиеся глаза и освещает блаженной улыбкой всё вокруг. Его белокурое солнышко.
***
Бетти лежала на спине, растворяясь в расслабленной неге. Наслаждалась не перестающими поглаживать животик кончиками пальцев касаниями Джагхеда. От него волнами исходило что-то безумно приятное, подобно куполу закрывающее их с малышом от всего мира. Невидимая аура защищённости и заботы. То, в чём она так отчаянно нуждалась.
– Сколько уже месяцев?
Она вздохнула: конечно, у него много вопросов. Конечно, она виновата. И не только в том, что скрыла свою оказавшуюся удачной попытку зачать от любимого человека.
– Семнадцать недель. Я была у врача, малыш вполне здоров, – улыбка на его облегчённый выдох. Как же приятно знать, что их ребёнок уже так любим и ожидаем.
– Тебе невероятно идёт беременность. Ты словно светишься, – с трепетным благоговением прошептал Джаг, встречаясь с ней взглядом, – Я всегда знал, что внутри ты ещё прекрасней, чем снаружи. Мой ангел.
Она чувствовала лишь один, последний разделяющий их барьер. И намеревалась избавиться от него немедленно. Три месяца жила с тяжёлым пониманием, и теперь готова была сказать.
– Прости меня, Джагхед, – неотрывно от его пронзительных глаз, – Я принесла тебе столько боли. Знаю, что этого уже не исправишь. Но я буду стараться: каждый день, – её тёплая ладонь нежно погладила родинки на его щеке.
– Забудь, малышка. Всё в прошлом. Впереди только ты и я. И наше чудо, – он широко улыбнулся и мимолётно поцеловал её в кончик носика, – Элизабет Джонс.
– Что? – притворно возмутилась Бетти, – Если в твоём понимании это предложение…
– А я и не предлагаю, – самодовольно хмыкнул Джаг, – Ты моя, принцесса. А малыш… – он снова прикоснулся к животику, словно не мог перестать наслаждаться его ощущением в своей руке, – Наш. Наш с тобой маленький Джонс.
Она не нашла, что сказать против – потому, как сердечко трепыхалось невероятной радостью от таких правильных слов. Семья. Они трое – семья. На глазах сама собой проступила влага, и тут Бетти замерла. Под согревающей крепкой ладонью что-то невесомо дёрнулось, словно…
– Джааааг! – она резко села на кровати, пытаясь прислушаться к себе, погружаясь в свой внутренний мир, который сегодня расширился до ещё одного человека.
– Что такое? Малышка? Где болит? – моментально встревожился Джонс, садясь следом за ней и обхватывая её плечи.
– Какое сегодня число? – задумчиво пыталась вспомнить Элизабет, и вновь словно взлетевшая бабочка внизу живота заставила её просиять улыбкой.
– Ммм, двадцать девятое декабря. А зачем тебе дата?
– Просто нужно запомнить: сегодня наш Джонс впервые толкнул мамочку изнутри, – её слова были заглушены ласковым поцелуем и нежными объятиями. Окутывающими своей любовью, словно тёплым одеялом.
========== Эпилог ==========
Спальня Бетти Купер всегда была под стать хозяйке: розовые стены, преобладающие красные оттенки. Сама хозяйка стояла перед большим овальным зеркалом, скептично рассматривая своё платье. Нежно-голубое, расклешенное от груди. Превосходно скрывающее уже заметный особо внимательным взглядам животик. И всё равно оно бы лучше смотрелось, если бы ей разрешили обуть туфли на каблуках, а не эти глупые балетки.
Джаг мягко приобнял её за плечи, скользнув пальцами по коже. Вызывая моментально волну мурашек.
– Поможешь застегнуть? – она поймала в зеркале его внимательный взгляд и закусила губу. Слишком горячо он выглядел в таком непривычном тёмно-сером костюме и галстуке.
Он безропотно потянул вверх замочек платья, чуть остановившись прежде, чем застегнуть его до конца. Горячие губы опустились на кожу Бетти, оставляя невесомые поцелуи вдоль позвоночника, к шейке.
– Джагги, хочешь, чтобы гости ждали ещё одну мою истерику? – закатила глаза Бетти, безуспешно пытаясь не растаять от этой невероятной нежности.
– О да, этот концерт из-за туфель я запомню надолго, – хохотнул он и застегнул молнию до конца, – Никаких каблуков, миссис Джонс, это опасно и вредно для твоей спины.
– Тиран, – буркнула Бетти себе под нос, вновь окидывая себя скептичным взглядом. И не могла не признать, что рядом смотрятся они чертовски хорошо. Сразу и липнувшая к ногам ткань перестала раздражать, и отсутствие привычных изысков. Из украшений лишь фамильный кулон на шее и тонкий ободок вокруг безымянного пальчика. Приняв руку своего мужчины, Элизабет позволила увести себя вниз по лестнице, где собрались в ожидании гости.
***
Она слишком быстро устала от форменных поздравлений и одинаковых слов. Фальши больше в них не было: среди гостей значились лишь самые искренние люди. Вероника и Арчи Эндрюс. Тони Топаз и Свит Пи. Шерил Блоссом, с которой удалось найти общий язык и прекратить глупую вражду, завещанную родителями. Верный Дэрил Диксон и фотограф из газеты, призванный запечатлеть первый официальный выход помолвленной пары.
К диванчику подошёл Джагхед, оторвавшись от разговора с друзьями. Заметил, наверное, что Бетти исчезла из поля зрения. Протянул ей руку, копируя когда-то сказанные слова:
– Не хочешь потанцевать?
– Можешь не спрашивать, – улыбнулась Бетти, уверенно пристраивая пальчики в его сильной ладони. Лёгкая, медленная музыка заполняла большую гостиную, давая возможность поймать ритм.
Он уверенно вёл в этом неторопливом танце, который скорее напоминал простое покачивание в объятиях друг друга. Теперь всё официально. Он назвал её своей на весь мир, и это дарило просто огромные крылья за спиной. Лёгкость и уверенность. Через пару недель они будут носить одну фамилию.
– Принцесса? – позвал он, не отпуская её из своих рук.
– Да?
– У меня для тебя подарок. На помолвку. В нагрудном кармане.
Бетти скользнула пальчиками по гладкой ткани, доставая маленький ключ. Кажущийся смутно знакомым.
– От чего он? – она сжала находку в кулачке и вновь устроила руки на крепких плечах Джагхеда.
Он наклонился к её лицу, а затем переместил губы к ушку и прошептал, обдавая кожу жаром.
– От квартирки с серыми стенами в получердачном помещении.
The End.
