Текст книги "Виновное сердце твое (СИ)"

Автор книги: Towaristsch Mauser

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

– О чем вы ведете речь? – Ганнибал подошел ближе, совершенно не опасаясь близкого контакта.

– Я… похоже, я здорово ошибался в вас, доктор, – проговорил Уилл не слишком разборчиво, опустив голову.

– Ошибались во мне? – удивился Ганнибал, коснулся его подбородка, вынуждая поднять голову, потому что мог неправильно понять его тихие слова. Но Уилл отшатнулся в сторону:

– Да, – сказал он отчетливо, стиснув челюсти, – я в вас ошибался.

========== Часть 11 ==========

– Быть может, вы объясните то, что вы хотели сказать?

– Я сказал все, что хотел.

Уилл спустился на несколько ступенек, обойдя Ганнибала стороной. Не желал отвечать прямо на поставленный вопрос: ах, хорошо было бы сейчас отогнуть края титановой пластины в его черепе и коснуться его мозга губами, выглодать его истинные намерения и наконец-то разобраться в них. Похоже, что Уилл заметил его флирт с Аланой и взволновался?

– Мы можем поговорить? – поинтересовался Ганнибал, спустившись на одну ступеньку ниже него. Коснулся его пальцев и накрыл их ладонями, точно птицу. Уилл посмотрел вначале на свои руки, потом медленно, словно оценивающе, поднял взгляд выше.

– Не трогайте меня больше, я вас уже просил.

– Почему? – поинтересовался Ганнибал, не прерывания прикосновения.

– Потому что я не нуждаюсь в вашей жалости, – проговорил Уилл медленно и размеренно, отдернув пальцы. Посмотрел на него строго, будто Лектер был непонятливым и приставучим студентом. Касаясь ладонью перил, он прошел вниз до конца лестницы.

– Я хочу с вами поговорить. Пожалуйста, не отказывайте мне, Уилл.

Тот помолчал, не оборачиваясь, и спина его была напряженно-прямой, будто прочерчена по линейке. Но через пару томительных мгновений он обернулся, и на губах его блуждала призрачная улыбка:

– Хорошо, доктор. Если вы настаиваете. И, – он добавил, чуть сощурив глаза, – было бы замечательно, если бы вы открыли бутылку вина.

Ганнибал улыбнулся ему в ответ и отправился в кладовую, размышляя над тем, какой именно вкус окажется соответствующим случаю. Еще десять минут назад он планировал принять душ и отправиться спать, но открывшаяся перспектива ночной беседы с Уиллом будоражила и волновала разум. Возможно, Уилл позволит алкогольным демонам раскрепостить сердце и душу. Больше всего он был похож на коробку со сладостями, заключенную в головоломку: можно было стискивать ее пальцами, пытаться поддеть ногтями, но без разгадки оставалось лишь слизывать редкие капли сиропа, вытекающие из пазов.

Остановив выбор на своем любимом вине, Ганнибал вернулся в гостиную, предвкушая тихий звук, с которым пробка покинет бутылку, разливающийся в воздухе аромат. Но Уилл тоже сделал выбор.

Запрокинув голову назад, Уилл сидел в кресле, приоткрыв рот и часто, неритмично вздыхая. По выступающему кадыку пробегала дрожь, струйки пота поблескивали на коже, и Ганнибал почти сразу заметил шприц, не вынутый из вены предплечья.

– Это было крайне неразумно, – сказал он, опустившись на колено рядом с ним. Осторожно вынул шприц и протер место инъекции, действуя автоматически. Все так же по инерции откупорил вино и, безо всякого удовольствия, прислушался к запаху.

– Наверное… – пробормотал Уилл, едва выговаривая слова, и Ганнибал заметил свое собственное отражение в его глазах.

– Вы довольны своим поступком?

– Не горжусь, – выговорил он, сглатывая буквы, – но доволен.

– Как вы ощущаете действие препарата? Воодушевление? Удовольствие? – Ганнибал на мгновение стиснул зубами хрустальную кромку бокала. – Сексуальное возбуждение?

– Анестезия… – Уилл прерывисто выдохнул, попытался поднять руку, но не справился с этой задачей и закрыл глаза, – отсутствие ярких эмоций. Безразличие. Тепло.

– Какие эмоции вы испытывали в последние полчаса?

– Различные.

– Какие именно преобладали? – Ганнибал чуть улыбнулся, подавшись вперед, – какая из них заставила вас остаться на лестнице для разговора?

– Никакая, – коротко выдохнул Уилл, стиснул губы крепко и покачал головой.

– Что вы думаете об Алане Блум?

– Я о ней не думаю.

– Почему вы убили дочь Хоббса?

Уилл лишь криво улыбнулся, но взгляд его остался печальным.

– Как вы это сделали? Что вы чувствовали при этом?

Вновь блуждающая усмешка вместо ответа.

– Вы знали, что убьете ее?

Уилл с интересом вытянул пальцы, а затем вновь сжал их в кулак, наблюдая, как натягивается кожа на костяшках.

– Вас дразнили в школе, подначивая на драку, а когда вы ввязывались в нее, не сдерживая эмоций – били толпой. Выставляли вас перед учителем зачинщиком драки. Учитель отправлял вас к школьному психологу, который задавал вам странные и глупые вопросы. Вы презирали его.

– Потому что он был неспособен решить мои проблемы, – выдохнул Уилл, – его слова о том, что не надо выделяться из коллектива, не помогали.

– С тех пор вы считаете, что вам никто не способен помочь.

Молчание и полная тишина, будто слова упали в пустоту

– Как выглядел ваш школьный психолог?

– Полная противоположность вам.

– Вас что-то раздражало в его внешности? Слишком желтые или наоборот, искусственно-белые зубы? Неопрятные пятна на одежде? Странные родимые пятна?

Уилл открыл было рот, сглотнул, но так ничего и не сказал. Замолчал, упрямо стиснув губы, проигнорировал следующие вопросы насчет школьного прошлого и с едва заметной улыбкой отвел руку, когда Ганнибал коснулся его пальцев, желая стиснуть.

– Я не нуждаюсь в том, чтобы вы сидели рядом и прикасались ко мне. Будьте так добры наслаждаться вином.

– Вы разрушили мои надежды на беседу, – ответил Ганнибал с горечью в голосе. Уилл улыбнулся в ответ и замер, рассматривая что-то внутри себя. Безвольно раскинувшись в кресле, он будто забыл про тело, бросил самого себя словно игрушку. Превысил допустимую дозу препарата в полтора раза, сведя возможность диалога в ноль, лишил Ганнибала возможности поговорить и выяснить, что Уилл на самом деле думает насчет Аланы, не было смысла вскрывать даже застарелые детские проблемы – Уилл просто-напросто молчал, мало реагируя на внешний мир.

Ганнибал постоял подле его кресла, допил свой бокал вина, задумчиво прошелся по комнате. А потом, вдохновленный неожиданной идеей, он сел за клавесин, разминая пальцы.

– Я сыграю для вас, – сказал он в тихую, часто и нервно дышащую пустоту, – надеюсь, вы не сочтете это за проявление жалости.

Уилл ничего не ответил, неторопливо размазывая теплые капли пота по шее.

***

Прошлой ночью Ганнибалу удалось закончить один этюд, туманную мысль, которую ему давно хотелось выразить в музыке. Он был уверен в том, что Уилл не вполне понял его замысла, но планировал пояснить все и еще раз сыграть для него.

Однако утро выдалось вовсе не таким чарующим и утонченным, как прошлая ночь. Утро началось с Уилла, который помешал ему сосредоточиться на составлении недельного расписания.

Уилл явился к нему в кабинет, собранный и строгий, в белой рубашке, серых брюках и при галстуке.

– Как вас спалось?

– Плохо, – выдохнул Уилл, прикусив губу, – я хотел извиниться за вчерашнее.

– Это было по-настоящему скверное и непродуманное решение, – строго отметил Ганнибал, но уже готовый простить его.

– Я… не знаю, что на меня нашло, – проговорил Уилл, будто это что-то меняло. – Я переосмыслил многое. Мне стыдно… и я отчетливо понял, что нахожусь не в своей тарелке.

– Вам просто нужно время, чтобы свыкнуться с обстановкой. Рано или поздно вы почувствуете всю прелесть моего дома, – сказал Ганнибал, наслаждаясь двусмысленностью фразы, – вы все поймете.

– Дело ведь не в обстановке, – вздохнул Уилл мягко, а потом добавил уже куда жестче, – Мне надо с вами поговорить.

Он проговорил это, глядя в одну точку, сосредоточенный и готовый к битве. Ганнибал всем телом почувствовал эту готовность и мгновенно расслабился, поскольку противостоять было бы неправильно.

– Я вас слушаю, – проговорил он и присел на край стола, жестом предлагая ему продолжать.

– Мне надо кое-что у вас попросить.

Он замолчал, не рискуя раскрывать суть просьбы, и Ганнибал пришел ему на помощь:

– Расскажите мне, и мы попробуем решить ваш вопрос.

– Я, – Уилл поднял на него взгляд, – сделал несколько звонков. И мне предложили работу.

– Работу? – максимально вежливо осведомился Ганнибал, загоняя воображаемый крючок себе в ладонь, чтоб не выдать себя.

– Я рассказал про себя, но не все, – выдохнул Уилл, уставился на него пристально, – но мне теперь нужны документы… И, разумеется, ваше одобрение.

– Позвольте узнать, что вас сподвигло на такой шаг?

– Как долго вы способны терпеть дома ничего не делающего нахлебника? – хмуро выдохнул Уилл. – Который, к тому же, должен вам кучу денег.

– Зачем вы так? – вздохнул Ганнибал и обнял его за плечи, подразумевая для себя: зачем вы такой упрямый, активный и деятельный, не лучше ли расслабиться и получать удовольствие? Но Уилл понял вопрос по-своему:

– Я не хотел вас задеть. Я много думал вчера об этом. Мне стыдно и неловко сидеть дома. Алана сказала, что мы должны признавать наши ошибки, но не бояться совершать новые.

– Что вы думаете насчет Аланы?

– Она прекрасный специалист, – тихо сказал Уилл, не добавив ничего сверх.

– И вы готовы пойти вновь пойти к людям?

– А что я еще могу сделать? У меня нет других вариантов. Кроме того, вы сами подтвердили, что я дееспособный.

– Кем вы намерены трудиться?

Уилл не ответил, взглянув ему в глаза отчаянно и сердито.

– Меня волнует ваше молчание, – признался Ганнибал, наслаждаясь вихрем образов, взметнувшихся в сознании, – я уже ожидаю самого худшего.

– Так и есть. Я обратился в полицейский участок.

Ганнибал недоверчиво взглянул на него, но Уилл не шутил. Самым худшим вариантом казался выход на панель, но полиция тоже не радовала.

– И вы говорите, что вас практически приняли?

– Да. Я нашел кое-какие старые связи в фейсбуке и поднял их. Когда-то я работал там, перед тем, как пойти учиться в Академию ФБР. У меня есть пара старых знакомых, и мне нужны только необходимые справки и документы. Я знаю, доктор Лектер, – Уилл посмотрел на него решительно, – вы можете оформить их.

Ганнибал склонил голову к плечу. Умница Уилл предлагал ему поиграть с законом. Ему не понравилось, что его психотерапевт и лучший друг флиртует с женщиной, и вот каким оказался результат его сомнений.

– Вы представляете, в какой скандал это выльется? В договоре четко сказано, – Ганнибал чуть сощурился, – что вы предназначены для работы в сфере обслуживания. Вы ведь туда не охранником парковки хотели устроиться, Уилл.

– Нет.

– А кем?

– Следователем, – проговорил он безжизненно, – не такого масштаба, как раньше, конечно. Но меня устроило бы расследовать и простые дела, а моя физическая подготовка во многом пригодилась бы.

– Но это невозможно. Слухи расходятся быстро, меня оштрафуют, а вам причинят вред.

– А если нет? Если попробовать, доктор? – Уилл попытался уговорить его, затаив дыхание, – вы говорили о том, что нельзя сдаваться, нельзя сразу опускать руки – но как дошло до дела, то вы отказываетесь.

– Уилл, мы должны учитывать наши реальные возможности. Я подпишу вам справку, только если вы возьметесь за мытье чашек в забегаловке.

– Я вас услышал, – резко выдохнул Уилл. Он устремился к двери, возможно, ожидая, что Ганнибал остановит его – но тот ничего не сказал.

Он аккуратно разложил бумаги, разлетевшиеся в стороны от резкого движения Уилла, заглянул в ежедневник и пробежался по списку дел. Сама мысль о том, что Уилл будет какое-то время находиться вне дома, казалась абсурдной. Уилл должен встречать его после работы, Уилл должен ужинать вместе с ним, ведь это самые терпкие, самые замечательные моменты дня, полные тихой гармонии и счастья. Вместо этого Уилл хочет бегать по районам, ловить бандитов и расследовать дела по ворованным кошелькам и стиральным машинам?

Ганнибал регулярно выслушивал потоки бреда от пациентов, но этот был особенно странным. Променять возможность читать, писать статьи, слушать прекрасную музыку, готовить не менее прекрасную еду и наслаждаться жизнью на серые будни полицейского участка? О, Уилл периодически удивлял его до глубины души. Что-то Ганнибал делал не вполне верно, что-то пошло не так, раз Уилл до сих пор не проникся его образом жизни.

Из приятных размышлений его вывел металлический лязг и странный плеск. Ганнибал поспешил в гостиную и заметил Уилла, осатанело трущего полы шваброй, предназначенной для мытья кухни.

– Уилл, что вы делаете?

– Работаю в сфере обслуживания, – выдохнул тот, не поднимая глаз, – таково мое предназначение.

– Постойте, это же паркет, – Ганнибал попытался отобрать у него швабру, но это было непросто, Уилл держал крепко, – его нельзя так мыть, его нужно натирать, вы мне сейчас все испортите.

– А вы что, не знали, что я все порчу?! – вскрикнул Уилл и споткнулся, едва не опрокинув ведро, – вам пора к этому привыкнуть!

– Вы не будете портить мой паркет. Дайте мне швабру, – велел Ганнибал холодно, и Уилл подчинился, но отнюдь не успокоился. Он отошел к окну и отвернулся, глядя в темное, непроглядное небо. Плечи его мелко тряслись.

Ганнибал быстро сходил за тряпкой, насухо вытер паркет, и после подошел к Уиллу. Попытался положить ладонь ему на плечо, но тот раздраженно дернулся и отошел в сторону.

– Это не работает, доктор, – процедил он сквозь зубы, – ваши дружеские объятия и ваши слова, и ваша терапия, ничего не работает.

– По крайней мере, вы не закупориваете эмоции и не вините только себя.

– Мне от этого не легче. Я знаю, что вы можете помочь со справкой, можете получить разрешение у ФБР… но вы не хотите этого делать, – Уилл отступил на шаг вбок, будто не желая даже случайно прикоснуться к нему, – почему, доктор?

– Я объяснял.

– Помню. Но это не объяснение. Вы просто не желаете дать мне возможность работать, хотя, по сути, я вам не нужен.

– Это абсурд, Уилл, – Ганнибал сделал пару шагов, намереваясь припереть его к стене, – вы ошибаетесь.

– Я не ошибаюсь, – сощурился тот, потирая ладонью усталые глаза, правый заметно покраснел. Ганнибалу тоже захотелось провести ладонью по его лицу, коснуться чуть влажных ресниц. – Я ошибался в вас, я уже говорил.

– В чем именно вы ошибались, Уилл?

– Я думал… – проговорил он, отчетливо проговаривая слова, но тембр его голоса дрожал, будто рябь на воде, – думал, что вы… что вам тяжело находить друзей. Что вы в какой-то степени тоже держитесь за меня.

– Вы так думали?

– Мне было приятно так думать, – Уилл сглотнул горький комок в горле, напряженный до предела, – когда мы с вами сидели и разговаривали, мне было приятно думать, что вы… вы тоже нуждаетесь во мне. В моем присутствии. Но на самом деле, вам легко с людьми, вы обаятельны и можете раскрыться, если хотите. Вы не такой, как я.

Ганнибал едва заметно облизнулся, услышав это признание, чувства Уилла по отношению к нему казались такими хрупкими и неуверенными, что неловкое прикосновение легко могло разрушить их. Но сколько уже таких неловких и даже грубых прикосновений Ганнибал успел совершить? Значит, чувства были прочнее, чем Уилл хотел ему показать.

– Я вам не нужен, – выдохнул Уилл, потирая лицо ладонями, – вы поступили благородно и очень добро, когда спасли меня, а теперь вы просто-напросто не знаете, что со мной делать. И я не знаю. Я вам не нужен в качестве обслуги, я же вижу!..

– Послушайте, – Ганнибал замер в полуметре от него, – а что, по-вашему, я должен хотеть от вас?

Уилл скользнул по нему взглядом, смерив его фигуру, прикусил на мгновение губу и произнес:

– Я не могу… я не знаю.

– Тогда скажите, что вы хотели бы считать в себе важным для меня.

– Я хочу, – Уилл проговорил твердо, но дальше голос его задрожал, – я хочу, чтобы все было, как раньше, доктор Лектер.

– Как раньше когда?

Уилл промолчал, зажмурив глаза. Теперь, похоже, было самое время приобнять его за плечи и притянуть к себе, ласково погладив по спине, но Ганнибал остался там, где стоял.

– Как раньше… когда я приходил к вам на сеанс. И в гости. Когда мы с вами обсуждали профили преступников, это было так невыносимо порой, меня наизнанку выворачивало от мертвых лиц, предстающих перед глазами, – Уилл невесело рассмеялся, вновь потирая лицо, – но зато тогда мы относились ко мне, как к образованному, интересному собеседнику.

– Сейчас это не так?

– Сейчас мы с вами избегаем тем о работе, и расследовать больше нечего, – Уилл посмотрел на него чуть расширенными глазами. – Знаете, на что это похоже? Вы считали, что мне вредно заниматься расследованиями, вы были правы, но. Когда сносят старую церковь с ее догматами, то хотят построить на этом месте нечто новое. Новый формат отношений, общений, не так ли, доктор? Однако мы снесли старую церковь и вместо ровного пола провалились в старый склеп. Мы ворошим мое детское и подростковое прошлое, бродим среди пыльных черепов и костей, и теперь мне кажется, что церковь была не такая уж и плохая.

Уилл договорил и вновь рассмеялся, коротко и сипло. Отодвинув портьеру, он уселся на подоконник, прижимаясь спиной к холодному стеклу, и постепенно успокоился.

Ганнибал аккуратно присел рядом.

– Я по-прежнему считаю вас прекрасным собеседником, Уилл. И меня ничуть не заботит то, что тема наших бесед несколько изменилась. Неужели вы скучаете по миру серийных убийц?

Уилл одарил его загадочным взглядом, вновь провел ладонями по лицу и, не отнимая их, произнес:

– Пожалуйста, доктор. Сделайте мне документы. Так будет лучше для нас обоих.

Ганнибал ничего не сказал, раздумывая над возможными вариантами событий. Чувствовал справа от себя тепло его тела и тихое, едва слышное дыхание.

========== Часть 12 ==========

Все мне позволительно, но не все полезно;

все мне позволительно, но ничто не должно обладать мною.

Пища для чрева, и чрево для пищи; но Бог уничтожит и то и другое.

Тело же не для блуда, но для Господа, и Господь для тела.

(Апостол Павел)

Тоскливый дождь барабанил по светлому стеклу, сквозь тучи пробивались редкие солнечные лучи, и тогда быстрые струйки воды превращались в сверкающих хрустальных червяков.

– Могу предложить вам чай или кофе, если вы пожелаете.

– Нет, спасибо, – выдохнул Уилл и крепко стиснул пальцами складки на брюках, – я ничего не хочу.

Светло-голубая рубашка, блеклая и достаточно строгая, смотрелась на нем, как униформа охранного агентства, но сам он ничуть не походил на охранника, скорее – на охраняемый объект.

– Мы можем весь сеанс просидеть в тишине, но это будет несколько неправильно.

– Говорят, что молчание – золото.

– Но не в этом случае, мистер Грэм, – Беделия произнесла это медленно и осторожно, будто держала в руках надтреснутую чашку, полную горячего чая. – Как вам сегодняшняя погода?

– Дождь. Сыро. Не знаю… – беспомощно выдохнул Уилл и поглядел на нее с сомнением, – а вы как считаете?

– Я считаю, что вы намеренно загоняете самого себя в тупик, а затем с неким удовольствием убеждаетесь в том, что вам некуда идти. Вам нравится находиться в тупике, мистер Грэм?

– Не уверен.

– Тогда почему вы глядите на меня так, будто я вскрываю вас без наркоза? – Беделия едва заметно склонила голову, и тугие золотистые локоны свободно соскользнули с плеча, – неужели я выгляжу пугающе?

– Вы превосходно выглядите, – выдохнул Уилл, вновь стискивая складки, а затем попытался расслабиться, – я не ожидал, что психиатр доктора Лектера выглядит так сногсшибательно.

– Вы бы предпочли, чтоб я была на двадцать лет старше и на двадцать килограмм толще? – проговорила Беделия серьезным тоном.

– Что?! Нет, конечно. Мне все равно, как вы выглядите. Нет, конечно, это отлично, что вы так красивы… но мне действительно все равно. Совсем.

Беделия чуть улыбнулась, представляя то, что он имел в виду, либо понимая то, что он хотел скрыть, а, возможно, и то, и другое сразу. Уилл же откинулся на спинку кресла, вытянул руки перед собой и сцепил их в замок, так и не расслабившись до конца, но, по крайней мере, попытавшись это сделать.

– Я впервые вижу вас, ваш дом… – проговорил он, стараясь объяснить свои чувства, – я не вполне уверен, что мне нужен еще один психиатр. Доктор Лектер и без того часто занимается со мной.

– Думаю, что доктору Лектеру стоит перестать этим заниматься, – проговорила Беделия, отстраненно рассматривая свежие лилии в новой вазе, – вы живете вместе, и этический кодекс однозначно запрещает терапию в случае подобной зависимости пациента.

– Я бы не хотел, чтобы это случилось, – Уилл вскинул голову, лицо его превратилось в гордую, непроницаемую маску.

– Почему?

– Потому эти разговоры связывают нас, – ответил он после небольшого колебания. – Я нуждаюсь в его помощи.

– Его помощь должна заключаться в том, чтобы передать вас другому психиатру. Вы понимаете, чем вам грозят отношения такой зависимости?

Уилл склонился вперед, широко расставив ноги и упираясь ладонями в колени:

– У него есть договор купли-продажи, где я выступаю объектом, – сказал он медленно и членораздельно, – вряд ли можно зависеть сильнее.

– Вас это пугает?

– А вас? – Уилл защищался привычной агрессией и грубостью, – как бы вам понравилась такая ситуация?

– Думаю, это могло бы стать причиной моей депрессии. Но что чувствуете именно вы?

Уилл шумно выдохнул и отвел взгляд в сторону, помолчал с полминуты, но потом все же произнес:

– Я рад, что это именно он. Я не представляю, что случилось бы, если бы меня приобрел кто-то другой… да и вряд ли кто-то решился бы на такой добрый поступок.

– Вы считаете его поступок альтруистичным?

– А вы нет?

– Вы часто апеллируете к моим чувствам и мыслям, но ведь это вы мой пациент, а не я ваш, – заметила Беделия, тоже слегка склонившись вперед. – Я была бы рада услышать именно ваш ответ.

– Я считаю, что доктор Лектер был крайне добр ко мне, – проговорил Уилл жестко и даже с вызовом, – он великодушный и щедрый человек.

– Однако вас все-таки волнует сложившаяся зависимость. Я права, мистер Грэм?

Уилл проглотил свой ответ, не позволив словам выйти наружу, упрямо сжал губы, и крылья его носа застыли напряженно.

– Если бы вас это не волновало, вы были бы безмятежно счастливы в его доме. Принимали бы его заботу и чувствовали себя в безопасности. Однако со слов Ганнибала это не так. Я вижу, что зависимость вас волнует. Было бы полезно, если бы вы ответили, почему именно. Не мне, – Беделия взглянула на него пристально из-под полуприкрытых век, – а самому себе. Подумайте об этом.

Уилл не двинулся с места, сидел, почти не моргая, и смотрел в одну точку, ничего не собираясь говорить вслух. На этот раз Беделия не торопила его и не требовала ответа, рассматривая собственные ногти со сложным, безупречным маникюром, имитирующим естественный вид ногтей.

– Знаете, – проговорил Уилл неожиданно, когда молчание стало совсем привычным, – вы правы. Меня пугает эта зависимость.

– Чем именно?

Он пожал плечами, будто сам не знал ответа, а потом неожиданно спросил:

– Вы давно его знаете? Расскажите мне о нем.

– Это будет нарушением, – проговорила Беделия с обаятельной хрипотцой в голосе, – вы можете быть уверены, что наш сегодняшний разговор останется тайной, но Ганнибал имеет точно такое же право на приватность.

– Я не прошу рассказывать, как он исповедовался вам по поводу его первой дрочки, – грубовато усмехнулся Уилл, вновь нуждаясь в агрессии как в самозащите, – просто ваше суждение.

– Думаю, большую ценность имеет ваше суждение. Поделитесь им, мистер Грэм.

Уилл помолчал, тоже посмотрев на свои ногти, которые в последнее время из-за отсутствия какой-либо работы стали выглядеть аккуратнее, чем всегда.

– Доктор Лектер тяжелый человек, – сказал он, наконец, – конечно, он нравится мне, и как человек, и как специалист, но с ним невероятно сложно. Он слишком… разный.

– Разный?

– Я замечаю, что у него иногда резко меняется расположение духа, как будто неосторожные слова или действия могут полностью изменить его настрой, и иногда он выглядит таким чужим… не то, что чужим человеком, но как будто чужим всему человечеству, – задумчиво проговорил Уилл, постепенно смягчаясь и становясь менее похожим на манекен, – это выглядит… пугающе. И дома тоже иногда… тяжелая атмосфера. Недавно я попросил его позволить мне работать.

– Чтобы реже бывать дома?

– Не только из-за этого, – вздохнул Уилл, помолчал и вновь шумно перевел дыхание, – я не знаю, как об этом сказать.

– Скажите теми словами, которые звучат в вашей голове.

– Если я буду все время сидеть дома, – начал он негромко и продолжил еще тише, – я стану… неинтересным.

Беделия подождала продолжения его слов, сузив глаза, но не услышав ничего, не стала просить объяснить, поскольку все и без того было ясно. Уилл стиснул локоть левой руки крепко-крепко и пробормотал:

– Вопрос зависимости стоит острее, чем вы думаете, доктор Дю Морье. Дело не в деньгах.

– Послушайте, мистер Грэм… Уилл, – Беделия подалась вперед и коснулась его колена, устанавливая контакт, – возможно, это не вполне правильно с моей стороны, но я могу вам заметить, что Ганнибал весьма консервативен во многом. Он до сих пор считает самым лучшим вино, которым впервые его угостил его отец, предпочитает ту музыку, которую слышал в детстве, и крайне редко меняет свои предпочтения. Уже давно я не принимаю пациентов, но Ганнибал и слышать не захотел о моей отставке. Мне пришлось продолжить сеансы с ним… поэтому он, а теперь и вы – единственное исключение.

Уилл посмотрел на нее предельно серьезно, а затем облизнул пересохшие губы и проговорил:

– Думаете, в отношении дружбы он тоже постоянен?

– Я считала константой отсутствие у Ганнибала друзей.

– Я тоже, – Уилл устало потер ладонью лицо, – я тоже.

Дождь не прекратился и через полчаса, когда условленное время истекло. Услышав звонок в дверь, Беделия сдержанно улыбнулась и поднялась с места.

– Я предчувствую, что мне стоит пригласить вас остаться на ужин.

– Вы думаете? – Уилл поднялся следом за ней. Беделия не ответила ему, распахнув дверь и с легкой полуулыбкой воззрившись на Ганнибала. Тот довольно ухмыльнулся в ответ и протянул ей блюдо, накрытое изящной прозрачной крышкой.

– Добрый вечер, Ганнибал, – проговорила Беделия, принимая блюдо и без особого энтузиазма разглядывая пирог, украшенный листьями салата.

– Добрый, – он вошел внутрь и кивнул Уиллу, стоявшему поодаль, – и вам тоже. Как прошел сеанс?

– Замечательно, – сухо проговорила Беделия, – какое вино лучше подать?

– Это пирог из мраморной говядины, тушеной в Шато Мутон-Ротшильд, так что, я думаю, красное сухое будет уместно.

Беделия кивнула и, окинув его многозначительным взглядом, ушла в столовую. Ганнибал усмехнулся ей вслед, а потом подошел ближе к Уиллу:

– Как вы себя чувствуете?

– Я не думал, что мы останемся на ужин, – невпопад ответил тот, сунув руки в карманы, – думал, мы сразу уедем.

– Почему? – Ганнибал аккуратно снял нитку с его плеча и скатал ее в комочек, – вам неуютно здесь?

– Несколько, – хмыкнул Уилл и слегка толкнул его плечом, – вы могли бы хоть смс прислать, чтоб я знал.

– Хотел сделать вам сюрприз.

– Вам удалось, – не стал спорить Уилл и опустил взгляд.

***

Вечер у Беделии явно затянулся. Беделия односложно отвечала на вопросы, откупорив третью по счету бутылку, Уилл тоже пил много, стараясь держать себя в руках, но под конец Ганнибал все же заметил, что тот нетерпеливо ерзает на стуле, словно студент на последней паре, смотрит по сторонам и не обращает внимания на чудесный пирог с мясом и трюфелями. Между прочим, это была настоящая мраморная говядина, а не кто-нибудь, кто мог бы напомнить ее по вкусовым качествам. В последнее время Ганнибал предпочитал кормить Уилла именно тем мясом, которое было заявлено – поскольку тот легко мог проверить, проанализировать и легко узнать ответ. Это было не вполне честным, как заглянуть в ответы на последней странице сборника занимательных задач, и Ганнибал не хотел лишать Уилла удовольствия поломать себе голову.

Дома они оказались уже ночью, когда полумесяц луны уже стоял высоко. Уилл сонно стянул с себя парку, повесил ее на плечики, прошел в гостиную и замер у арки, наблюдая, как Ганнибал раздевается в прихожей.

– Похоже, сеанс оказался утомительным?

– Не буду врать. Очень.

– Вы говорили обо мне?

– Немного, – мрачно ответил Уилл, встряхнув головой, и провел по спутанным волосам пятерней, – могу я вас попросить?

– Смотря о чем, – ухмыльнулся Ганнибал, подошел к нему ближе, взял его руки в свои и внушительно проговорил, – прежде я хотел бы добавить еще одно правило проживания.

– О, – выдохнул Уилл, глядя ему в глаза, – и что же это за правило?

– Отныне аптечка в моем доме закрыта для вас, Уилл. Только если случится форс-мажор, вы имеете право туда заглядывать. Прием нейролептиков форс-мажором не считается, равно как и прием других успокоительных. Я доступно объяснил?

– Более чем, – прохладно ответил Уилл, но кончики его пальцев вздрогнули отчетливо. Он облизнулся, желая добавить что-то еще, но смолчал. Посмотрел вбок, скользнул взглядом по его плечу – а затем резко отстранился.

– Так о чем же вы хотели попросить? – поинтересовался Ганнибал, наблюдая за ним, чуть прищурив глаза.

– Уже ни о чем.

– Вы хотели принять препарат?

– Да. Теперь мне это запрещено, я правильно понимаю?

– Препарат только для экстренных случаев. Сегодня вы, возможно, испытали стресс, но он не настолько велик, чтобы хвататься за спасительную соломинку медицинской химии, – Ганнибал улыбнулся, подошел ближе, словно преследовал его, приобнял за плечи, – не хмурьтесь, друг мой. Взамен я хочу порадовать вас кое-чем другим.

– И чем же? – хмуро буркнул Уилл, ссутулившись, – виски?

– По-моему, на сегодня вам достаточно алкоголя. Нет, у меня для вас есть нечто иное, – Ганнибал вытянул из кармана бело-синий ламинированный бейдж с большой буквой «V», фотографией и инициалами Уилла.

– Что это? – Уилл посмотрел на бейдж, покачивающийся на шнурке перед его глазами, а затем бесцеремонно выхватил его, – визит в ФБР? Но зачем?

– Вы же просили сделать вам документы.

– Это издевка?! – сморгнул Уилл, уставился на него в упор, – что за визит? Зачем?!

– Я не имею права быть вашим психиатром официально, – терпеливо объяснил Ганнибал, смакуя эмоции, отражающиеся на взволнованном и красивом лице Уилла, – не могу выдать вам справок и документов. Но Джек может посодействовать.

– Джек! – Уилл резко отшатнулся, отбросил бейдж в сторону и растерянно провел ладонями по голове, – вы о чем, доктор? Это бред.

– Я сделал все, что было в моих силах, – холодно ответил Ганнибал, – то, что вы просили. Завтра у вас визит к Джеку. Обсудите с ним ваш возможный выход на работу.

– Нет, – выдохнул Уилл, встряхнув головой, и пораженно забормотал, – нет, нет, нет.

Он принялся ходить по комнате из угла в угол, рискуя споткнуться о край ковра и упасть, часто дышал и то и дело впивался пальцами в волосы. На щеках заблестели слезы.