Текст книги "Виновное сердце твое (СИ)"

Автор книги: Towaristsch Mauser

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

– Почему?

– Потому что мир слишком интересуется нами, – выдохнул Уилл, вновь закрывая глаза.

***

– Со временем любое колющее оружие теряет свою остроту, – произнесла Беделия.

– О чем это вы?

– О том, что вы уже не держитесь вашей линии агрессивной защиты. Это не может не радовать.

Уилл коротко усмехнулся и подался вперед, сцепив пальцы в замок.

– Хотя вы по-прежнему весьма закрыты.

– Должен же я иметь свое собственное пространство в своей голове?

– Разумеется, это ваше право. Я понимаю, что вам сейчас хочется оставить при себе подробности о вашей личной жизни.

– Вы наслышаны об изменениях в ней? – светски поинтересовался Уилл, но меж его бровей пролегла хмурая черта.

– Весьма. Но мы будем работать над совместными проблемами только тогда, когда вы будете готовы, Уилл.

– Не в этот раз, – тот взглянул на часы не без скрытого удовольствия, – время уже вышло. Я могу воспользоваться вашей ванной?

– Да, только не гостевой, – Беделия едва слышно вздохнула, – там что-то произошло с краном, я собиралась вечером вызвать мастера.

Уилл взглянул на нее и чуть улыбнулся.

– Если хотите, – предложил он, – я могу взглянуть.

– Вы разбираетесь в сантехнике?

– Немного. К тому же, работа руками успокаивает.

– У вас есть проблема, которую вы хотите обдумать, но при этом не решаетесь обсудить со мной?

Уилл молча кивнул и поднялся с места.

***

– Ваше стремление подработать становится сильнее.

– Нет, – фыркнул Уилл, соединяя и закручивая детали, – это мое стремление стать более социализированным и общительным.

Ганнибал с интересом посмотрел на него, слегка взъерошенного и мокрого: рукава светло-голубой рубашки были закатаны по локоть, и следы от воды темнели на ткани.

– Я закончил, – сообщил Уилл, не поднимаясь с колен, лишь едва слышно выдохнул в ответ на короткое прикосновение к плечу. Чуть прикрыл глаза, повернул вентиль, прислушиваясь к плеску воды, и только тщательно проверив все соединения труб, наконец встал на ноги и улыбнулся:

– Нравится смотреть, как другие работают, Ганнибал?

– Только на вас, – вежливо подчеркнул тот, и Уилл рассмеялся и попытался пройти мимо.

– Беделия ожидает, что я закончу, и мы начнем ужинать! – шепотом воскликнул он, оказавшись прижатым к стене, но сам прикрыл глаза, позволяя поцеловать себя в шею. – Это невежливо.

– Уилл, вы вынуждаете меня быть невежливым.

– А вы, я вижу, героически сопротивляетесь соблазну! – шумно выдохнул Уилл, отталкивая его руки, – я еще и виноват потом буду, что отвлек вас?

– Это ваше кредо, – Ганнибал не удержался от подколки, но Уилл не обратил внимания, стиснув его за плечи и целуя крепко. Риск показаться бестактным щекотал нервы. И хотя Ганнибал мог позволить себе любую бестактность в доме Беделии, стоило следовать установленным правилам.

– Хватит! – выдохнул Уилл, вторя его мыслям, – не надо так.

Он ускользнул к раковине и наскоро умылся, прижимая холодные мокрые ладони к вмиг раскрасневшимся щекам. Ганнибал смотрел внимательно, не упуская ни малейшей детали, провожая взглядом каждую каплю воды, что согревалась теплом его лица, скользила по бледным мускулистым рукам и срывалась вниз.

– Я тоже хочу продолжения, – отозвался Уилл, не считая нужным скрывать свое состояние, глаза его возбужденно блестели, – но сначала надо оказаться дома.

Ганнибал ощутил, что челюсти сами собой сомкнулись так плотно, будто он коснулся чего-то маленького и хрупкого, приятный спазм от предвкушения обвился петлей вокруг шеи.

– Вы опять на меня так смотрите, – тихо сказал Уилл, стоя к нему спиной, но внимательно глядя на его отражение, глаза в глаза.

– Как?

– Как тогда… в спальне. Что значит этот ваш взгляд?

– Что я хочу вас, – ответил Ганнибал и обхватил его за плечи, склоняясь к его уху. Уилл смотрел то на него, то на их отражение и молчал, редко и отчетливо дыша.

– Вы были несчастливы в детстве? – спросил он вдруг, совершенно невпопад, и Ганнибал замер, тоже перевел взгляд в зеркало. Но Уилл не был отражением, фантазией или миражом, Уилл был настоящим. В его руках.

– У меня было прекрасное детство.

– И любящие родители?

– Замечательные.

– По вам заметно, что вы – любимый ребенок, – проговорил Уилл, почти не моргая и не меняя выражения лица. – Однако в какой-то момент вы этого лишились. В какой-то жестокий момент вы осознали, что мир не вертится вокруг вас.

Ганнибал сдержанно улыбнулся, рассматривая его ухо, аккуратное и розовое на просвет.

– Отпечаток этой потери иногда сквозит через ваши отношения с миром. Прорывается наружу. Вы не любите терять, правда?

Ганнибал коротко кивнул, не вполне поощряя этот порыв критики в его адрес, но Уилл слишком желал высказаться.

– Я завел разговор об этом, – Уилл вдруг развернулся к нему и посмотрел в глаза напрямую, – так как хотел сказать, что этого больше не случится.

– Чего именно?

– Вам так неприятна мысль о внезапной потере, что вы сосредоточены на контроле, избыточном и малоосмысленном. Я не сразу понял… но в итоге догадался, что это страшит вас. Помните тот день, когда вы решили, что меня нет дома?

Ганнибал взял его лицо в ладони, ласково поглаживая кончиками пальцев его по вискам.

– Вы очень хорошо маскируете чувства… – уголки губ его дрогнули, – но я все равно понял ваше состояние. Я много думал о вас, многое понял, и… вы не должны бояться, что потеряете меня. Вы единственный, кто любит меня, кто нуждается во мне, единственный, кто захотел быть со мной близко. Мне нет смысла существовать для кого-то еще.

Ганнибал ничего не сказал, не допуская его слова до сознания, но они все равно просочились как теплые капли воды, впитавшиеся в ткань рубашки. Ганнибал мог бы поспорить, что не боится потерь, что все заменяемо, что бояться чего-либо – позволить этому случиться. И дрожать над чем-то материальным – признак слабости, и гораздо ценнее было все то, что происходит у него в голове и абсолютно полностью принадлежит ему. Но Уилл… Уилл каким-то образом разбил один из прекрасных высоких сосудов, и Ганнибалу оставалось лишь смотреть как собственная правота хлещет на пол и утекает прочь.

Если бы он не боялся потерять Уилла, следовательно, он мог бы в любой момент распорядиться его судьбой. Коротко усмехнувшись самому себе, он погладил Уилла по щеке, коснулся большим пальцем его рта, позволил ладони спуститься ниже. Уилла было не так-то просто убить, но проще всего и надежней обхватить его голову чуть ниже и резко свернуть шею.

Зачем?

Ради того, чтоб доказать самому себе, что Уилл ничего не стоит, что он прекрасен лишь в его сознании? Что его образ вполне может заменить живого и настоящего Уилла, поскольку воображение самого Ганнибала было невероятно сильным?

Уилл же молчал, послушный, но не виктимный. Равнодушный к себе. Жертвенный только в том понимании, про которое Ганнибал говорил когда-то.

Дыхание его, спокойное и ровное, ложилось на кожу, и Ганнибал молча обнял Уилла, прижал его к себе, вороша недлинные кудри на его затылке.

– Что с вами? – тихо проговорил Уилл, будто и не было этой тихой, больной секунды между ними.

– Я представил себе, что произойдет, если я потеряю вас, – признался Ганнибал, целуя его в макушку, и Уилл задышал чаще. Резко и нетерпеливо вскинул голову, приник к его губам, целуя сочно и настойчиво, жадный до любви. Невыносимо глупо было бы лишиться его сейчас, в ту минуту, когда он ожидал столь многого от их совместной жизни!

Ганнибал аккуратно выбросил осколки из души, поставил новый сосуд взамен старого, собрал остатки правоты в чистую тряпку и отжал ее обратно. Если принципы мешают получать удовольствие от жизни – значит, этим принципам нет места. Не было повода доказывать себе отсутствие страхов прямо сейчас. Уилл делал его жизнь несоизмеримо увлекательнее, слаще и лучше. Ганнибал не был своим врагом, чтобы лишаться подобного.

– Пойдемте, – сказал он хрипло и глухо, обнимая Уилла за талию, – это интересный разговор, но сейчас не время говорить об этом.

Уилл кивнул и молча вышел из ванной.

========== Часть 22 ==========

– Расскажите мне, когда вы впервые ощутили, что мир жесток? – спросил вдруг Уилл, когда они наконец-то оказались дома.

Ганнибал задумался над его вопросом, и тогда Уилл подошел ближе, потянул двумя пальцами узел его шейного платка, разматывая и стаскивая небрежно.

– Не жадничайте, – улыбнулся он, но в глазах осталась грусть, – расскажите что-нибудь о ярких моментах. Об осознании жестокости.

– Я всегда знал о ней.

Уилл вздохнул, расстегивая вначале пуговицы его пиджака, затем жилета и лишь потом рубашки.

– Возможно, мне было четыре.

Уилл аккуратно расстегнул пряжку ремешка, снимая с него часы.

– И что же произошло, когда вам было четыре? – поинтересовался он негромко.

– Обычный день, – сказал Ганнибал, будто тщательно отмерял слова, – ничего особенного, однако…

– Так что же произошло?

Уилл медленно расстегнул пуговицы своей рубашки, вытянул ремень из брюк.

– В глубоком рву жили черные лебеди. Взрослая пара, и выводок малышей. Я любил наблюдать за ними с мостков. И однажды в наш ров явились два лебедя-чужака, крикливые, белые и крупные, – Ганнибал улыбнулся, обхватив Уилла за талию, и увлек на постель, – они опустились на воду и принялись изучать местность.

– Вы их прогнали, отлупив прутиком? – усмехнулся Уилл.

– Нет. Черный лебедь вскоре появился, увидев чужаков. Он был один.

– Он их прогнал?

– Он их убил. Сначала они дрались, и я увидел, как белоснежное крыло одного из чужаков медленно пропитывается кровью. Черный лебедь утопил второго чужака, держа его голову под водой, пока тот не захлебнулся, а потом вернулся к первому – тот не мог взлететь и попытался сбежать, выбравшись на берег, но черный догнал его и добил.

– Это похоже на страшную сказку на ночь.

– Вы сами просили, – усмехнулся Ганнибал, привлекая его к себе и почти что целомудренно целуя в уголок рта.

– И что случилось после?

– Его победный крик разнесся над водой. Он позвал свою супругу с детьми и гордо вскинул крылья, приглашая их посмотреть на мертвых белых лебедей.

– Семья оценила его старания?

– Думаю, что да. По крайней мере, супруга высказала ему свое одобрение.

– Я тоже любил в детстве наблюдать за животными, – зажмурился Уилл, погружаясь в приятные воспоминания, – но я не задумывался об их жестокости.

– Естественное поведение не вызывает вопросов.

– Да, было бы странно ожидать от вашего лебедя попытки договориться с чужаками и сходить потом к психотерапевту. Вас впечатлило кровавое зрелище, не так ли?

– Как и любого другого в моем возрасте, я думаю. Я посчитал это правильным.

– Вам доводилось представлять эту сцену… перед сном? – опасно усмехнулся Уилл, взяв его руку и касаясь его пальцами себя.

– До определенного возраста, – не стал отрицать Ганнибал, охотно скользнув ладонью меж его ног, – затем я вырос и приобрел более волнующий опыт.

– Вы чувствовали сексуальное возбуждение, когда думали об этом?

– Непристойный вопрос.

– Это ваши пальцы слишком непристойно во мне, – ухмыльнулся Уилл, поглядывая на него искоса. Явно испытывал удовольствие, дразня и беззлобно покусывая его. Получал ли он удовольствие, неумело впиваясь своими острыми зубами в его плоть? Несомненно, получал. И быстро учился.

Уиллу хотелось показать не только труп Ивэнса. Уилла хотелось взять за руку и провести по всей этой ночи, от начала и до конца. Пригласить его посмотреть, чтобы он увидел и оценил. Но Уилла явно тревожила эта история, не так, как рассчитывал Ганнибал. Прежде Уилл часто уходил к себе посреди ночи, желая одиночества, и Ганнибал, скрепя сердце, позволял ему этот кусочек личной свободы. Но после смерти Ивэнса Уилл спал только в его постели. Постоянно вертелся, беспокойно вздыхая во сне, прилипал к его груди мокрой от холодного пота спиной, и хмуро ворчал поутру, с трудом выпуская его из кровати. Предпочитал долго лежать в утренней тишине, стискивая его пальцы и беззвучно дыша. Никакие заверения о том, что дом охраняется сигнализацией, не могли его успокоить.

Ганнибал обвел пальцем его губы, и Уилл чуть улыбнулся в ответ, но не продолжил дразниться. Не куснул его за палец, несильно, но ощутимо, как раньше, как будто его что-то остановило, будто он больше не рисковал или не хотел с ним играть.

– Уилл…

– Да? – отозвался тот, податливый и расслабленный, но без прежней безмятежности. Раньше Уилл радовался их близости, словно щенок, теперь он был куда серьезнее, хотя по-прежнему был расположен к нему. Откуда явилась эта печаль и серьезность?

Ганнибал тихо выдохнул, касаясь кончиками пальцев его лица, готовый сделать все, что угодно, лишь бы обернуть время вспять. Он хотел не так. Он хотел иначе.

– О чем вы думаете, Ганнибал? – поинтересовался Уилл, щуря глаза.

– О чем думаете вы? – отозвался тот, – неужели опять криминалистика будоражит ваш разум?

– Я не хотел этого, – шумно сглотнул Уилл, привлекая внимание к своему открытому, незащищенному горлу, – после гибели Ивэнса я решил все забыть и закрыть глаза.

– И как ваши успехи?

– Я пытаюсь.

– Что вы видите, когда закрываете глаза?

– Знаете, Ганнибал, – улыбнулся тот, обнажая зубы, – если кто-то порой выглядит как маньяк, ведет себя как маньяк, шутит как маньяк…

Он не договорил, пристально уставившись ему в глаза, будто ожидал опровержения или подтверждения, не желая решать это самостоятельно. Боялся оказаться неправым, как тогда, с предложением расплатиться своим телом. Или наоборот – боялся правым оказаться?

– Вам грустно?

– Скорее, мне горько, – проговорил Уилл, вновь запрокидывая голову и подставляя горло. – Я как будто в толще темной воды, не знаю, где верх, а где низ. Я чувствую себя потерянным.

– Вы дома, – негромко намекнул Ганнибал, целуя его под челюстью, – в тепле и безопасности. Вас любят.

– Пусть так… – согласился Уилл, жмуря глаза, но по-прежнему сосредоточенный и подавленный. И эту подавленность хотелось вырезать скальпелем, выгрызть зубами, чтоб вернуть его восторженную, легкую, робкую улыбку. Ганнибал провел ладонью по его телу, выбирая, куда ему вцепиться, как заставить, как вытрясти из него такого Уилла, который нравился ему больше прочих. Его чудесного, старательного и довольного Уилла.

– Надеюсь, вы не собираетесь сейчас уснуть? – спросил Уилл негромко, в полумраке спальни его взгляд казался особенно глубоким, проникая до самого дна души.

Ганнибал молча обхватил его за плечи и перевернул его на живот, ощущая отсутствие сопротивления. Уилл судорожно выдохнул, лишенный зрительного контакта, свел лопатки и чуть подался назад, желая поцелуев, прикосновений и других заверений в любви и желании. Сколько лет его преданность, стремление, способность любить пропадала впустую… Ганнибал подхватил его за бедра, подталкивая под живот подушку, провел пальцем по линии позвоночника – вначале едва ощутимо, почти незаметно для Уилла, но зная, что вскоре заставит его кричать.

Его Уилл. Не готовый еще к обжигающей душу откровенности, желая, как и всегда, оттянуть неприятный момент. Но при этом остро чувствующий, что творится вокруг.

Ганнибал в очередной раз напомнил себе о необходимости быть осторожным, обхватывая пальцами его шею и целуя в затылок, в выступающие позвонки, между лопаток. Жадно прижался к пояснице губами, оставляя очередную отметку права собственности, затем поцеловал ниже и, наконец, принялся ласкать его языком.

– Н-нет, – тихо, сипло выдохнул Уилл, – не надо… ах!..

Он умолк, невольно проглотив собственные возражения, ничего больше не сказал, просто подставляясь под ласку. Сердце его забилось часто-часто, и можно было поклясться, что губы его и щеки жарко раскраснелись. Опустив голову, Уилл тихо шипел, постанывал и ритмично вздыхал.

– Пожалуйста… – пробормотал он, желая продолжения, а потом быстро натянул подушку на голову, будто отрекаясь от происходящего. Будто не его тело податливо отзывалось, не он сам стонал.

– Я хочу… больше, – едва разборчиво пробормотал Уилл, пытаясь нащупать его руку и стиснуть ее. – Не дразните меня.

Ганнибал чуть отстранился, не отказывая себе в удовольствии понаблюдать за его крайне выразительной просьбой.

– Что, если вы вновь испугаетесь, как в самый первый раз, мой дорогой Уилл? – пробормотал он, уже согревая тюбик со смазкой в ладонях.

– Куда уж больше, – выдохнул тот, прижимая ладонь к лицу, – я знаю, что вы можете долго смаковать мои просьбы. Но все равно… пожалуйста. Не вынуждайте меня просить до хрипоты и срывать голос.

Это было очень заманчивой перспективой, и Ганнибал на мгновение зажмурился, погрузившись в это с головой. Коснулся его, размазывая теплый гель, готовый томить его до самого рассвета.

– Ганнибал… – плохо сдерживая себя, выдохнул Уилл, застонал в голос, когда тот перестал дразнить и потянул на себя. Ганнибал берег его, предпочитая доводить до оргазма лаской, и тем приятнее было ощущать сейчас его под собой, напряженного, облитого болью и наслаждением. Двигаясь в постепенно нарастающем, в такт собственному сердцебиению, ритме, Ганнибал несильно кусал его за шею и плечо, не чувствуя в себе способности насытиться его телом, и все мысли сплетались между собой, тихая музыка торжествующе звенела в голове. Уилл резко стиснул его руку, недвусмысленно прижимая к своему горлу, нельзя было отказаться от предложения, от опасной игры. Держать в своей руке дыхание Уилла, стискивать пальцами хриплый стон, сдавливать частый, возбужденный пульс, сохраняя жизнь, болезненно яркую… Уилл охнул, попытался вырваться, но слабо, и шумно выдохнул остатки воздуха, задрожал в жестоком оргазме, стискивая его в себе. Вторя его громким, сбивчивым, прерывистым вздохом, Ганнибал не выпустил его, пока не кончил сам.

Дрожь растеклась по плечам Уилла, он опустился на кровать, обессилено и сипло дыша. Лицо его влажно блестело от слез, и тонкая нитка слюны тянулась от губ, тускло посеребренная светом луны.

– Вы, ммм, – Уилл пробормотал неразборчиво, утирая красные от прилившей крови, припухшие губы, – вы монстр.

– Вам не пришлось по нраву?

– Вежливый монстр, – вздохнул Уилл, окружая себя подушками и зарываясь в них, – зачем вы такой?

– Какой?

– Недобрый, – вздохнул он прерывисто, поднял руку, но не стал притрагиваться к шее. – Вы недобрый, Ганнибал.

– Опять сомнения?

– Это не сомнения, это факт, – еще грустнее выдохнул Уилл, сморгнул пару раз, а потом подобрался ближе, вплетая свои пальцы в его, и прижимаясь влажной щекой к плечу. От него пахло чистым потом, схлынувшей страстью и разгоряченной, но уже возвращающейся к нормальной температуре кожей.

– Вы разочарованы?

– Нет, – с тихой усмешкой выдохнул Уилл, прижимаясь плотнее к его плечу, – хотя я не ожидал, что мне может понравиться. И не гоните меня сразу в душ. Я хочу отдышаться.

Ганнибал вместо ответа поцеловал его в лоб, и Уилл зажмурился.

– Как остальные ваши партнеры реагировали на это?

– На что именно?

– На ваше поведение в постели, – Уилл чуть приоткрыл глаза и пристально посмотрел на него. Ганнибал выразительно пожал плечами.

– Никто не жаловался, всех устраивало?

– Насколько я могу судить, да.

– Любопытно. Если бы мы с вами переспали в первый же вечер, я никогда не счел вас милым, экзотичным и деликатным человеком, – Уилл усмехнулся и все-таки потер украшенное свежими синяками горло. – Не смотрите на меня как на лобстера, вы и деликатность в одном предложении стоять не могут.

Ганнибал смерил его взглядом, но послеоргазменная расслабленность мешала спорить.

– Вы особенный.

– Интересно, с остальными вы обращались еще хуже или наоборот? Вы-то, конечно же, милый, – быстро исправился Уилл, поднес его ладонь к своему лицу и сдержанно поцеловал, – вы можете казаться деликатным и тактичным, не стану спорить, если вы считаете себя таковым. Вам никогда не приходило в голову, что вы прете к своей цели упрямо как лось через болото? Что ваша вежливость – только инструмент, а не искренняя забота о чьих-то чувствах?

Ганнибал молча погладил его по голове, пропуская прядки волос сквозь пальцы, колкие и щекотные.

– Впрочем, можете не отвечать, – Уилл зевнул, сонно обняв его, – я и без того прекрасно знаю ответ.

***

Неожиданный резкий звук гулким эхом отдался в голове. Словно рыболовные крючки впились в нежную розоватую мякоть сна, потянули-потащили в разные стороны, разрывая на части, Ганнибал мгновенно проснулся и, стерев с лица сырые останки снов, присел на кровати. Звук повторился, один раз, другой, кровать рядом с ним была пустой и холодной.

– Уилл? – хрипло пробормотал Ганнибал, проведя ладонью по мятой подушке, и в следующую секунду уже поднялся с кровати, вышел из комнаты, быстро и бесшумно.

Это были выстрелы, понял он, не без труда воссоздав в голове воспоминание об этих звуках. Выстрелы со стороны подвала.

Словно жена маркиза поддалась соблазну и добралась до запретной комнаты. И это совсем не разозлило Ганнибала, скорее наоборот, он давно ждал этого. Поначалу, когда Уилл только появился в доме, Ганнибал тщательно скрыл все неподобающее с его глаз, но сейчас, сейчас все было иначе. Он чувствовал себя удовлетворенным. Он был готов разделить свои тайны. Чувствовал себя счастливым – если бы не выстрелы.

В кухне было темно, но Ганнибал не стал включать свет прежде времени, неслышно и осторожно спускаясь по лестнице. Он наизусть знал каждый угол в этом доме, отлично ориентируясь в темноте. Он хотел увидеть Уилла прежде, чем бы тот увидел его.

В подвале Уилл был не один. Откатившись в угол, маленький фонарик освещал странную картину: Мириам, с пистолетом в руках, стреляные гильзы под ее ногами, и Уилл, плотно прижавший ладонь к своей шее, темная в голубоватом освещении кровь струилась по его груди, и бились крохотные, сине-оранжевые всполохи разорванных контактов.

Не оборачиваясь, Уилл почувствовал его присутствие и тихо сказал, будто до сих пор не веря в происходящее:

– Она застрелила меня.

Комментарий к

Про лебедя я как-то раз прочитал на Википедии, http://en.wikipedia.org/wiki/Hannibal_%28swan%29.

Статья произвела на меня неизгладимо впечатление, но т.к. до того, чтоб писать АУшку про лебедей, я еще не дорос, пусть будет так)))

Даже на русский эту кулстори перевели: http://newsland.com/news/detail/id/559900/ но на английском подробнее)))

========== Часть 23 ==========

Ганнибал не сказал ничего, не угрожая, не тратя лишних слов, просто направился к Мириам, неотвратимо и быстро, и она сразу осознала эту неотвратимость, но запасной обоймы не было, раздались лишь сухие щелчки.

К спине прикоснулись теплые, влажные и липкие от крови ладони.

– Нет, Ганнибал, – негромко воскликнул Уилл, обнимая его и стараясь удержать. – Нет.

Стиснув зубы до боли, Ганнибал оттолкнул его от себя, но Уилл вклинился между ним и Мириам. Тонкий пласт разорванной пулей кожи отошел со лба, обнажая тусклую поверхность композитного био-материала. Кровь тонко струилась со лба, очерчивая нос, затекала в рот, и Уилл невольно облизывался, сглатывая частые теплые капли. Он выставил ладони вперед, и ничем не зажатая рана на шее кровоточила в полную силу.

– Уилл, немедленно займитесь…

– Нет! – воскликнул тот и уперся ладонями в его плечи, теряя драгоценное время, – Ганнибал, послушайте меня!

– Уймите кровотечение. Ваше упрямство может стоить вам жизни.

– А ваше? – Уилл шумно сплюнул натекшую кровь, – послушайтесь меня, прошу. Если вам не безразлично.

Ганнибал взглянул на Мириам, которая прижимала к себе бесполезный сейчас пистолет, а потом на Уилла. Тот решительно стиснул челюсти, намеренный погибнуть, но не позволить ему убить Мириам.

– Уилл, я думал, вы меня понимаете, – спокойно сказал Ганнибал вслух, надеясь быстро разрешить проблему словами, в то время как в душе зрело разочарование, – вы и сами в состоянии покончить с ней после того, что она с вами сделала. Отойдите в сторону и не делайте глупостей.

– Это вы сейчас идиот, – жестко заявил ему Уилл, но при этом глядел на него без ненависти и зла. Дышал он тяжело, уже с усилием, потеря крови не была смертельно опасной для его усовершенствованного тела, но вот для мозга…

Ганнибал на мгновение закрыл глаза, туго затягивая шнуровку на собственных чувствах и эмоциях.

Молча подойдя к Уиллу, он потянул вверх его простреленную футболку, мимоходом отметив рану на ключице – такую же неопасную, как и на лбу, пуля срикошетила от упрочненной металлом кости. И, аккуратно разорвав футболку на длинные полосы, Ганнибал наложил повязку, достаточно туго, чтобы остановить кровь. Чтобы выиграть немного времени, разобраться с Мириам, которая наблюдала за ними, потрясенная происходящим. Истинная сущность Уилла, похоже, шокировала ее, но ничуть не шокировала самого Ганнибала. Уилл не смотрел ему в глаза, смущаясь своей внешности, и Ганнибал, затянул и связал импровизированные бинты, коротко поцеловал его в лоб, выпачкав губы в его крови и быстро облизнувшись.

– С вами все будет в порядке, – пообещал он, храня во рту вкус его крови, точно послевкусие элитного вина.

– Спасибо, – прошептал Уилл, шумно сглатывая и глядя ему в глаза, – Ганнибал, вы ведь не позволите мне остаться одному? Пожалуйста, не делайте этого.

– О чем это вы?

– О том, что вы безнадежно глупый, – улыбнулся Уилл, обнажая белые, окровавленные зубы, – вы потерялись в ваших чувствах, эмоциях и образах, в вашем собственном личном мире, потерялись вместе со мной. Но я-то знал, что все не может быть так прекрасно. И да, мир жесток, Ганнибал, но для нас с вами он жесток по-разному. Я знал, что с Мириам что-то неладно, я знал, что вашу сигнализацию можно обойти, если знать, как. Я охранял вас вместе с вашим уютным миром.

Ганнибал с сомнением посмотрел на него, но Уилл говорил вполне трезво, понимая, что говорит.

– Джек начал подозревать вас, – сказал он, покусывая губу, – сразу, как только вы приобрели меня. Потому что вы его разозлили. Вы ему разонравились, и он сразу же начал замечать в вас подозрительные черты. Он хотел следить за вами, но не рисковал заставлять меня делать это, потому что он понял, что между нами… что-то есть.

Уилл криво улыбнулся, а потом продолжил говорить, и каждый его тяжелый выдох царапал по сердцу.

– Думаю, он сразу же начал искать подходящего агента. Поначалу он выжидал, но когда Ивэнс был убит, Джек решил перейти к решительным действиям. Начал активнее уговаривать Мириам втереться к вам в доверие и узнать о вас побольше. А Джек умеет давить. О, он очень хорошо умеет добиваться своего, почти так же хорошо, как и вы. Быстрота и натиск.

– Вы считаете, что Джек подослал ко мне Мириам? – Ганнибал наконец-то сориентировался в его предположениях.

– Она не призналась, но я понял, что стоит за этим визитом. Вернее, кто. Ганнибал, – Уилл зажмурился на мгновение, сглатывая кровь пополам со слюной, – я поступил бы именно так, если бы пытался поймать серийного убийцу. Сложно, почти невозможно получить ордер на обыск на основании смутных, сомнительных подозрений. Гораздо проще рискнуть и проверить их, нарушив закон. Ведь победителей не судят.

Ганнибал перевел взгляд на Мириам, но ее слова Уилла задели мало, он вдруг почувствовал, как далеко она сейчас. Как низко и глубоко она провалилась в собственные воспоминания, в скверно огороженную, затолканную внутрь сознания травму, как в зыбучий песок. На Джека работали прекрасные специалисты, и он не желал отпускать от себя ни одной ищейки. Даже безнадежно раненых и искалеченных.

– А теперь выслушайте, что я вам скажу, – Уилл вдруг вскинул голову, – вы преступник, и Мириам поступила правильно, посчитав меня соучастником. Но я не хочу ее спасать. Она, – голос его напряженно задрожал, – выстрелила мне в лицо!

– Тогда позвольте же мне…

– Нет, Ганнибал, – тихо, но твердо возразил Уилл, – это то, что Джек ждет от вас. Это пропавшая без вести Мириам, это нитки, которые неуловимо потянутся к вам. Джек хочет видеть вас на электрическом стуле, ну или как минимум – за решеткой до конца ваших дней.

По плечам Уилла пробежала судорога, и он прижал ладонь к лицу:

– А я не хочу этого. Я хочу, чтобы вы жили.

– Для того чтобы быть с вами?

– Не так важно. Главное, чтобы вы… Мне нравится мир, где вы есть, – прерывисто выдохнул Уилл, потянулся к нему, но не стал дотрагиваться, как прежде, когда они оба были предупредительно вежливы и делали вид, что безразличны друг другу. Ганнибал сам обнял его, и Уилл влажно задышал ему в ухо:

– Не поступайте глупо, Ганнибал. Не подставляйтесь. Ваша гордость задета, но мы найдем способ смягчить эту боль. Только не убивайте Мириам, не делайте то, что Джек ждет от вас.

– Алана, – проговорил Ганнибал, и запах Маоры словно появился в воздухе, – мы составляли с ней подборку кортизолосодержащих препаратов для уничтожения краткосрочной памяти.

– Тогда вы планировали дать их мне?

– Да. У них масса побочных эффектов.

Уилл коротко прижался щекой к его щеке, а затем отстранился, уткнувшись руками в бока, прошелся туда-обратно, вдохновленный его словами:

– Смотрите, Ганнибал, – проговорил он, проводя ладонью по воздуху, словно выстраивая мысли в своей голове, – вы можете ввести Мириам те препараты, а после отнести ее в машину. Они оказывают снотворное действие?

– Не снотворное, но подавляющее. До прихода в сознание пройдет около восьми часов.

– Вы можете с утра “случайно” обнаружить автомобиль Мириам неподалеку от дома, – задумчиво проговорил Уилл, – а дальше “оказать ей помощь” и позвонить ее мужу. Так или иначе, она ваша пациентка, и вы сможете контролировать ее в дальнейшем.

Ганнибал едва заметно ухмыльнулся. Препараты, о которых шла речь, были куда более токсичны, чем нейролептики, и намного менее проверены. В его арсенале были и другие, испытанные средства для подавления воспоминаний, но их применение требовало больше времени.

Мириам, погруженная в собственное прошлое, смотрела куда-то сквозь стену, не желая признавать настоящее. Да, пожалуй, можно было бы начать с кортизолосодержащих средств, а потом, во время сеансов, попробовать все остальное. В процессе постепенного угнетения и деградации тоже была своя прелесть… особенно если суметь подать это как выздоровление и счастливое избавление от травм и тяжелых воспоминаний.

Ганнибал посмотрел на Мириам вновь, еще внимательнее.

– Ее пистолет… – проговорил Уилл, стоя рядом с ним у стены, такой же равнодушный и отстраненный, как и он сам, – у меня есть подобная обойма, она лежит в верхнем ящике стола. Мысль о расстрелянной обойме будет мешать, не давая ей покоя, так что лучше замените ее.

– Вы внимательны к мелочам и умеете прятать улики.

– Я умею их искать, – возразил Уилл и медленно сполз по стене.

***

Черная Тойота Альфард оказалась припаркована в темном переулке совсем неподалеку от дома, и Ганнибал, обнаружив ее, вернулся в дом за Мириам, которая послушно и спокойно сидела на диванчике в гостиной. Аккуратно подхватив ее под колени и лопатки, Ганнибал поднял ее на руки: