Текст книги "Виновное сердце твое (СИ)"

Автор книги: Towaristsch Mauser

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

И еще, справедливости ради, Ганнибал не ставил Уиллу никаких рамок и правил. Справедливости ради, Ганнибал просто не успел это сделать вчера, а сегодня оказалось слишком поздно.

Уилл, взлохмаченный и предельно домашний в одежде с чужого плеча, спокойно возился у станка, распиливая доски. Ленточная пила тихо жужжала, рассыпая опилки, и приятный запах сосновой древесины напоминал о далеком лете.

– С добрым утром, – сказал Ганнибал.

Уилл резко обернулся, будто пойманный с поличным, и короткий карандаш вывалился у него из-за уха.

– С добрым, доктор, – улыбнулся он немного неуверенно, – я не слышал, как вы подошли. Я вас разбудил?

– В какой-то степени.

– О, – выдохнул Уилл, выключил станок и виновато отвел взгляд, – извините. Знаете, я всю ночь не мог уснуть, ворочаясь с боку на бок, и к рассвету мне стало совсем тошно. Я захотел сделать что-нибудь. Неважно что. Просто поработать руками. Нашел у вас эти доски…

– Это садовый столик, – пояснил Ганнибал.

– Столик…? – сглотнул Уилл. – Я просто спустился вниз, обнаружил доски и подумал, что не будет ничего страшного, если я немного поработаю со станком.

– Станок предназначен для мяса.

– Для мяса, – повторил Уилл и накрыл лицо ладонями, – я не подумал. Я должен был дождаться, пока вы проснетесь, я опять…

– Ничего страшного, – тут же сказал Ганнибал, встав перед ним вплотную, – я понимаю, что это всего лишь ваша реакция на стресс…

– Я опять все испортил. Я не должен был так поступать.

– … на стресс и страх, вы пассивно пытаетесь защититься…

– От меня одни неприятности! – воскликнул Уилл, не слушая ничего, принялся извиняться невпопад, повторяя одно и то же, и Ганнибал взял себя в руки, замолчав и дав ему возможность выговориться. Через полминуты агрессивный настрой Уилла иссяк, и он просто умолк, опустив плечи.

В наступившей тишине запах опилок был особенно звонким.

– Вы все сказали? – осведомился Ганнибал, строго, но предельно корректно.

– Я бесполезен, – сглотнул Уилл и поднял на него взгляд, – могу это повторить, но, наверное, уже не скажу ничего нового.

– Вам стало легче, после того, как вы высказались?

– Да. Спасибо.

– Это радует, – улыбнулся Ганнибал и не отказал себе в удовольствии погладить Уилла по щеке, вынудил его приподнять голову, будто изучал его внешнее состояние. Погладил достаточно ласково, позволяя Уиллу понять истинные намерения его прикосновения, и Уилл благодарно зажмурился, коротко потеревшись щекой о его ладонь.

– Если вы нуждаетесь в тактильном контакте, вам достаточно просто сказать мне об этом, – сказал Ганнибал, и Уилл несколько смущенно и все же довольно улыбнулся в ответ, будто ему незаслуженно поставили высший балл на экзамене. Ганнибал вплел пальцы в его волосы, легко массируя виски, на секунду задумался, будет ли поцелуй в лоб достаточно целомудренным, или же лучше не рисковать. Нет, не стоило так поступать, иначе Уилл вновь решит, что был прав вчера вечером. Лучше давать ему нежность в малых, гомеопатических дозах, это обеспечит постепенное привыкание и зависимость.

Уилл шумно сглотнул, не открывая глаз, ему нравилось, когда с ним говорили ласково, серьезно и обстоятельно, это нравилось многим, Ганнибал зарабатывал на этом хорошие деньги. Стезя психотерапевта была отнюдь не простой, но она неизменно доставляла ему удовольствие, и Ганнибалу нравилось видеть результаты своих трудов. Он ведь занимался тем, что Джек называл «спасением жизней», никак не меньше. От психологических, личностных и социальных нарушений зависели не только судьбы, но и жизни.

Конечно, порой Ганнибал подталкивал пациентов к пропасти безо всяких сожалений – как кот сталкивает лапой чашки со стола, но это было скорее исключением. Ганнибалу нравилось излечивать расстройства, которые он мог излечить, нравилось слыть прекрасным специалистом в своей области.

– Вы так здорово с этим справляетесь, – тихо пробормотал Уилл, вторя его мыслям, – мне действительно становится легче. Вашим пациентам повезло, что у них есть деньги.

– А вам, Уилл? – поинтересовался Ганнибал, продолжая поглаживать его за ухом.

– А я до сих пор не могу в это поверить. Я боюсь, что ваша сделка сорвется, что Бюро не пойдет на эту уступку, что Джек встанет на дыбы, – нахмурился он, нервно сглатывая, и Ганнибал задумался – исчезнет ли когда-нибудь это грешное выражение с его лица? Уилл знал, что идет против его убеждений, но не волноваться он не мог. Можно ли было стереть это, излечить его сердце, переполненное неуверенностью и нелюбовью к самому себе?

Уилл казался таким сломленным, что попытка исправить его звучала почти как вызов.

– Почему вы так считаете?

– Потому что я неудачник! – тихо воскликнул Уилл, – я провалил дело, я плохой следователь, плюс я поступил так глупо вчера, оскорбив вас, всю ночь только думал о том, как мне это исправить, и не смог найти ответа.

– Вы нисколько не обидели меня, – солгал Ганнибал, сочась чувством собственной щедрости и благородства. Жаль, поблизости не было Аланы, или кого-нибудь еще в качестве зрителя.

– Все равно я неудачник, – упрямо сказал он, стискивая губы.

– Хорошо, пусть будет так, – Ганнибал аккуратно расставил сетку, – но вы верите в меня, Уилл? Или тоже считаете неудачником?

– Что…? – задохнулся тот, с размаху угодив в эту сеть, и затрепыхался в ней, – какой же вы неудачник?! У вас все получается, за что бы вы ни взялись.

– Тогда у нас есть маленькое противоречие, не правда ли? Вы считаете, что я не смогу провести сделку?

Уилл открыл рот, потом вновь приоткрыл его, нахмурился, не зная, что возразить. Все его сомнения были просто написаны на его лице, его страх перед Бюро и Джеком, и одновременно нежелание усомниться в силах Ганнибала.

– Я не знаю, что сказать, – выдохнул он наконец, – я бы очень хотел доверять вам, доктор Лектер, но вы не знаете, с кем связались. Вдруг я стану вашей неудачей?

– Разве будущее зависит от планов людей? Вы уже убиты, Уилл, убиты своим поражением, и ничто, кроме вашей воли, не сможет это изменить. Давайте рискнем свернуть с вашего пути в пропасть?

– Если только с вашей помощью, – проговорил Уилл, не веря в слова, но при этом вновь едва ощутимо потерся о его ладонь.

– Замечательно. Теперь может, мы спокойно поговорим о вашей идее? – Ганнибал скользнул кончиками пальцев по его виску и отошел к станку, – что именно вам хотелось сделать?

– Так, – хмыкнул Уилл, – ничего особенного.

– И все же?

Уилл посмотрел на него просительно.

– Я понимаю, что вы меня не съедите за это, но я все равно чувствую себя неловко. Всю ночь я лежал и смотрел, как падает снег, а ближе к рассвету он начал подтаивать… я подумал о том, что скоро весна, и прилетят птицы.

– Вы хотели сделать скворечник?

– Да, – коротко ответил Уилл и опять отвел взгляд. – Это так глупо…

– Вам не за то извиняться, Уилл. Я понимаю ваше состояние, и я сам предложил вам остаться в моем доме. Так что наше маленькое утреннее недопонимание – исключительно моя ошибка, а не ваша.

– Я не заслужил вашей доброты, – сказал Уилл, что в переводе с его языка, видимо, обозначало высшую степень благодарности. Ганнибал понял это и едва сдержался, чтоб не погладить его еще раз. – Никогда не буду трогать ваши вещи без спроса.

– Думаю, мы с вами скоро разберемся с этим вопросом. Но если вы захотите пустить на скворечник клавесин, будьте добры вначале предупредить меня об этом.

– Хорошо, – Уилл улыбнулся. Вначале неуверенно, но потом все же сделал это по-настоящему, обнажив красивые ровные зубы, – обязательно.

Ганнибал невольно изучил взглядом его улыбку, потом и его целиком, в очередной раз удивляясь его неброской, но такой притягательной внешности. Нет, определенно для этого утра прикосновений было больше, чем достаточно, но растрепанные кудри Уилла так и просили их причесать.

Ганнибал быстро обвел языком зубы, не размыкая губ.

– Если вы хотите продолжить ваше занятие сейчас, то не буду вам мешать, но думаю, и вам и мне стоит привести себя в порядок.

– Да, – кивнул Уилл, потирая щетину.

– Встретимся за завтраком?

– Да, – вновь кивнул тот, – да.

***

После полудня Ганнибал проглядел парочку мебельных каталогов, но так и не нашел подходящей замены безвинно распиленному столику. Впрочем, Уилла это успокоило, особенно после того, как он получил в распоряжение ящик с инструментами. Он несколько часов провел у себя в комнате, сосредоточенный и занятый делом. Первое впечатление от гостеприимства всегда было самым сильным, и Ганнибал вполне мог пожертвовать столиком ради этого.

Однако в обед настроение у Уилла заметно ухудшилось. Он водил ложкой в супе, безжалостно дождался, пока тот остынет и станет невкусным, а потом вовсе отложил приборы в сторону и уставился в одну точку. Ганнибал разозлился на него за такое отношение к супу, и будь на пульте у Уилла кнопка «стать милым», он бы непременно ее нажал. Но вслух он, разумеется, ничего не сказал, и не стал выражать недовольство, потому что заметить каприз означало отреагировать на него. Ганнибал этого делать не собирался.

– Извините, – сказал Уилл, когда Ганнибал поднялся из-за стола и стал убирать посуду, – не могу сосредоточиться на еде. Кстати, мне не требуется так много еды, в случае необходимости я могу использовать аккумуляторные батареи.

– Вы предлагаете заменить расход продуктов счетами за электричество? – усмехнулся Ганнибал, но Уиллу эта шутка показалась отнюдь не смешной, он нервно сглотнул и замолк.

– Мы можем поговорить об этом, доктор?

– О чем именно? – Ганнибал коротко взглянул на него, продолжая заниматься своим делом.

– Я много думал: и вчера вечером, и вчера ночью, и сегодня, и я не могу разобраться. Я же не ваш ребенок, – Уилл осторожно тронул его за рукав, требуя зрительного контакта, – поймите, я не могу так просто сидеть, тратить ваши деньги, ваше время, и не отдавать ничего взамен.

– Если вас это утешит, до вас я никогда не был знаком с людьми, которые умерли, а затем воскресли, чтоб работать на Джека Кроуфорда. Возможно, в иной ситуации мне бы пришлось платить за опыт общениями с таким как вы.

– Это приятно, – улыбнулся Уилл, помог ему расставить тарелки и попытался полноценно завладеть его вниманием, – но это все не то. Я чувствую себя неловко.

– У вас, Уилл, причиной жалоб может стать даже хорошая, спокойная жизнь, – ухмыльнулся Ганнибал, поддев его, но тот опять расстроился.

– Вы считаете, я жалуюсь?

– Нет, просто к слову пришлось. Если вы хотите поговорить, давайте сделаем это.

– Да, – Уилл уселся на подоконник, – вы не против, если мы поговорим на вашей кухне?

– Почему именно на кухне?

– Мне нравится это место.

Ганнибалу тоже очень нравилось это место, и оно не было предназначено для психотерапевтических сеансов, разве что для коротких, приятных бесед. Но Уилл, уютно устроившийся на подоконнике, деликатно трогал струнки в его душе, и Ганнибал не стал возражать.

– Утром вы сказали, что я не должен настраиваться на худшее, что может случиться. Вы знаете, я не раз слышал подобное, – заявил Уилл достаточно агрессивно. – Позитивный лад, радость, удовольствие от каждой прожитой минуты… Это звучит достаточно шаблонно и рекламно, вы не находите? Неужели кто-то верит в эти слова?

Ганнибал едва сдержал скептическую усмешку.

– Вы до сих пор ищете истину в словах, Уилл?

– А что, если не слова, доктор Лектер? Вы ведь собираетесь лечить меня именно ими? И какие слова вы подберете для того, чтоб настроить меня на позитивный лад?

На этот раз Ганнибал ухмыльнулся. Это было на грани грубости – отнестись к нему как к стандартному рекламщику, способному лишь на штампованный треп. Критическая позиция Уилла: «я опровергну все хорошее, что вы мне скажете» была очаровательна. Любого другого человека с подобной позицией Ганнибал бы охотно перевел в разряд продуктовых запасов, но в исполнении Уилла это было очаровательно.

– Почему вы не хотите говорить о том, что произошло в доме Хоббсов, Уилл? – поинтересовался он, присев не в кресло, а на край стола: чтоб видеть его лицо на уровне своих глаз.

– Причем тут… я не могу. Это было скверно. Когда я расследовал дело Долархайда, я тоже был близок к нему, – сказал Уилл, – но тогда я не перешел черту.

– Как вы думаете, почему вы перешли ее, когда расследовали дело Хоббса?

– Не могу сказать точно… Перед тем, как я занялся им, вы сказали Джеку, что я не гожусь для этой работы. Что вы не можете гарантировать моей стабильности. И Джек знал это. Джек тоже не мог гарантировать. Наверное, мне хотелось, чтоб меня кто-то поддерживал, – Уилл устремил на него взгляд, – чтоб кто-то беспокоился обо мне. Вы беспокоились, но у вас своя жизнь. Я не имел права, да и попросту не мог навязываться. У Джека таких как я – целый отдел.

– И вы нашли поддержку у Хоббса?

Уилл не ответил. Он отвел взгляд, гордо вскинув голову, солнечные лучи падали на его голову и едва заметные пылинки кружились в столбе света, словно Уилл находился в соборе и собирался читать проповедь. О, из него вышел бы прекрасный проповедник.

– Вы слишком увлеклись им и позволили его личности вытеснить вашу.

– Никогда не понимал, почему именно так получается, – вздохнул Уилл, бессовестно вороша волосы, отчего они легли уже не так красиво, и Ганнибал захотел легко шлепнуть его по рукам за это.

– Кто поддерживал вас и вашу стабильность, когда вы занимались делом Долархайда?

– Я сам.

– В чем же вы черпали силы для сохранения вашей персональности?

– У меня была Молли, – хмыкнул Уилл, не слишком охотно погружаясь в эти воспоминания, – она была нужна мне. И я был ей нужен.

– Она заботилась о вас?

– Да. После моей первой отставки, когда я был серьезно ранен и решил уйти из ФБР, она буквально подобрала меня, почти как вы сейчас. Я был болен, у меня не было ничего, кроме подержанного вольксвагена, но она все равно любила меня. У нас… у нее был дом. Все по-настоящему, – спонтанно проговорил Уилл и закрыл глаза, нежась на солнце, – конечно, не такой роскошный дом, как у вас, но зато я там чувствовал себя менее скованным.

Ганнибал поджал губы, потому что жаловаться на роскошь мог только Уилл.

– Пока я не возобновил работу в ФБР, у меня была хорошая жизнь, – проговорил Уилл, вновь взглянув на него, и Ганнибал заметил, как поблескивают его глаза. Зеленоватый оттенок напоминал о соленых морских волнах.

– Разве вы не хотите этого вновь?

– Жить на побережье с женой?

– Жить хорошей, спокойной жизнью, – сухо поправил Ганнибал.

– Хочу. Разумеется, хочу. Наверное, все хотят жить хорошо.

– Вы ведь умный человек, Уилл, – Ганнибал не стал подчеркивать слово «человек», но Уилл все равно улыбнулся сквозь слезы, – вы ведь понимаете, что никто не может заставить другого жить хорошо.

– Да, вы правы.

– Только вы сами можете изменить свою жизнь к лучшему, верно? Только вы можете заставить себя измениться.

– Да, да, – Уилл вздохнул, потирая лицо ладонью.

– Раз вы все понимаете, к чему тогда были ваши нападки в начале разговора? Разве я должен убеждать вас жить лучше?

Уилл усмехнулся, соскользнул с подоконника и присел на стол рядом с ним, едва касаясь его плеча своим.

– Теперь я не знаю, что сказать, доктор. Я ведь по-прежнему не знаю, чем мне платить?

– Вас устроит вариант устроиться на работу через пару недель, если вы будете способны?

– Да, конечно.

– Я помогу вам с этим. Вы будете выплачивать долг небольшими частями, если он гнетет вас настолько сильно.

Уилл недоверчиво взглянул на него искоса. По-прежнему не верил в хорошее, опасался подвоха или неудачи.

– Взгляните, что мне вчера передал Джек, – Ганнибал вытянул мушку, похожую на утонувшую бабочку, сложившую мокрые крылышки. – Он сказал, что сохранил это с тех пор, как вы начали преследовать Долархайда.

Уилл молча взял мушку, стиснул ее в пальцах и ничего не ответил.

========== Часть 5 ==========

Уилл аккуратно переносил информацию из внутренней базы ФБР на ноутбук Ганнибала, все, что касалось его самого и дел, в которых он когда-либо участвовал. Ганнибал испытывал сложнопреодолимый соблазн вынудить Уилла открыть полный доступ. Восхитительная возможность оказаться на кухне ФБР и изучить все нешуточно манила Ганнибала, но сейчас однозначно было неподходящее время для подобных маневров. Одна из аксиом: чересчур много вкусного сразу – вредно.

– Все, – сказал Уилл, закрывая базу, – я сохранил все необходимое. Вы говорили, что вам интересно изучить меня – можете приступать.

– Весьма признателен, – хмыкнул Ганнибал, взял мышку, еще теплую от его прикосновения. Придвинувшись ближе, он пролистал несколько страниц и остановился на изображении человека в разрезе: участки тела были окрашены в разные цвета и благодаря этому человек напоминал не то лоскутное одеяло, не то политическую карту государства с феодальной раздробленностью.

– Это вы?

– Я, – бесшумно сглотнул Уилл и несколько неловко поднялся, – не хочу на это любоваться.

Ганнибал пропустил его и с интересом принялся изучать схему – Долархайд оставил Уиллу немало вкусного. Потеря конечностей оказалась восполнимой, однако дополнительно пришлось реконструировать позвоночник под новую нагрузку. Ганнибал с любопытством рассмотрел архивные фотографии с операции – он ожидал, что это будет похоже на высокотехнологичный, быстрый и всеобъемлющий процесс, но это скорее напоминало серию небольших остеопластических операций и долгий реабилитационный период после каждой из них. В качестве исходного материала для остеопластического протезирования были использованы отрубленные конечности самого Уилла, это было смелым, но вместе с тем практичным и надежным решением, поскольку только в них были клетки, необходимые для регенерации костной ткани. После добавления био-интертных материалов и ксенотрансплантатов ученые занялись долгим-долгим приучением иммунной системы к чужеродным элементам.

Многие показатели возможностей Уилла превосходили человеческие – в полтора-два раза по силе, в несколько раз по выносливости, одна только способность альтернативного источника питания была очень удобна. И при этом – не искусственный интеллект, а полноценный человеческий мозг, озаренный искрой сознания.

Фотографий с реабилитации было немало. В отличие от роботов, чьи детали можно было легко заменить в течение вечера, с Уиллом все обстояло совершенно иначе. Если сейчас оторвать ему руку, то приживлять ее обратно потребуется долго, около месяца.

Ганнибал обернулся к нему: грустный и сердитый Уилл больше всего сейчас напоминал скворца, побывавшего в кошачьих лапах. Он сидел на подоконнике, глядя вниз, будто скучал по свободе и внешнему миру, одновременно возненавидев его за испытанные страдания.

– Как тщательно вам сохранили систему гормонального обмена, – вскользь заметил Ганнибал, изучая подробности.

– Да, – бесцветно отозвался Уилл, – иначе все было бы бесполезно. Вы сами понимаете, что можно создать робота, стрессоустойчивого, полного знаний и информации о человеческих чувствах, и это будет абсолютно бесполезно. Я должен чувствовать себя кем-либо, чтобы понять его поведение. Наши чувства неразрывно связаны с физиологией.

– Я вижу, с нервными окончаниями у вас тоже все прекрасно.

– Как сказать, доктор Лектер… – Уилл откинул волосы со лба, – я точно знаю, что например пальцы не должны чесаться так, как настоящие, но… Но они все равно чешутся. Как будто со мной ничего не произошло. Я не чувствую себя инструментом.

Ганнибал кивнул, не спуская с него глаз, а затем поднялся, потому что Уилл на вивисекционном столе выглядел совершенно неаппетитно: кровавое месиво, каркасы из титановой сетки, сращиваемой с живыми тканями.

Выглядело это все познавательно, но совершенно невкусно – как мешанина из крови, плоти, костей и перьев, оставшаяся от птицы, попавшей в турбину двигателя. Даже если приготовить нечто лакомое из Уилла – все равно будет ощущение, что вот-вот попадется на зуб болт или шестеренка. Ганнибал чувствовал не отвращение к его фотографиям, но полное отсутствие интереса. С тем же отсутствием интереса он в свое время смотрел на престарелых профессоров в университете. Они рассказывали увлекательнейшие вещи, но Ганнибал не усваивал эти знания так хорошо, когда смотрел на кого-нибудь симпатичного его сердцу и прочим органам. Старики же были скорее понятием геологическим, нежели биологическим, а геология Ганнибала никогда не влекла.

Но тот Уилл, что глядел на него внимательно, изредка взмаргивая, чья щетина даже на вид казалась мягкой, а кадык едва заметно двигался – вот этот Уилл выглядел превосходно. Одна только мысль о его мозге, нетронутом инновациями и высокими технологиями, заставлял Ганнибала сглотнуть слюну.

Раненое, но выжившее совершенство.

– Вам понравились фотографии? – поинтересовался Уилл, искоса взглянув на него, – отчего вы прекратили их изучать?

– Я вижу, что вам не по душе, когда я делаю это в вашем присутствии.

– Не все ли равно, что мне по душе?

– Нет. Я хочу узнать о вас больше, – проболтался Ганнибал, несколько потерявшись в созерцании его глаз.

– Насколько больше?

– Все, что вы пожелаете мне рассказать.

– Вы когда-нибудь замечали, насколько все речи об искусственном интеллекте пронизаны человеческим хвастовством? – Уилл соскользнул с темы так легко, будто приподнял ветку и свернул в кусты, – так и сквозит превосходство в словах, что машины идеальны, а человек обладает несравненно большим. Люди кичатся своей бессмертной душой и драгоценной способностью чувствовать. Как будто больше нечем.

– По христианскому мировоззрению душа есть единственная ценность.

– У меня есть душа? – напрямую спросил Уилл, медленно прикрыв глаза.

– Вы мыслите, Уилл, следовательно… – Ганнибал не удержался от улыбки, встал перед ним вплотную, – вы и сами можете найти ответ на этот вопрос. Вернее, только вы и можете.

– Как же мне нравится ваша обтекаемая позиция психотерапевта, – хмыкнул Уилл, разглядывая его с вызовом, – ничего-то лично вы, доктор, не знаете и не станете решать за меня. С гуся взятки гладки.

– Это разные идиомы.

– Разные, – согласился Уилл, – но обе подходят. С вас нечего стребовать, и вы гладкий и скользкий как тот гусь, к которому ничего не пристанет.

– Мне считать это комплиментом или оскорблением?

– Только вы сами можете ответить на этот вопрос, – проникновенно ответил Уилл, сильно рискуя. Ганнибал, как и прежде, прикусил себя за кончик языка, усмехнулся и отошел от него.

***

Ганнибал захлопнул дверь автомобиля и уселся за руль. Не спеша заводить мотор, он придирчиво посмотрел на себя в зеркало заднего обзора, поправил выбившуюся прядку и улыбнулся сам себе, чтоб настроение стало лучше. Уилл ошибался, Ганнибал нисколько не походил на гуся. Гуси спасли Рим, а его тезка желал его уничтожить. Нет, если и проводить аналогию, то лебеди были прекрасны.

Крепостной ров был полон темной воды, в ней отражались облака и бездонное небо. По воде шла рябь, по ней плыли черные лебеди.

– Доктор Лектер? – раздался приглушенный оклик, и Ганнибал взглянул на Уилла сквозь призму темных вод своего детства. Выждал пару секунд, а затем открыл дверь.

– Вы уезжаете? – поинтересовался Уилл, стоя рядом с машиной.

Ганнибал кивнул.

– Я могу поехать с вами? – напрямую спросил Уилл. – Я не хочу… не могу оставаться один.

– Вам скучно?

– Скорее страшно.

– У меня дома вы в безопасности, – вздохнул Ганнибал, – вам нечего бояться.

– Я боюсь Джека, Аланы, налоговых агентов и кого угодно. Это иррациональное, доктор, я не могу перебороть страх. Или же вы считаете, что я должен сам с этим справляться?

Если бы это был какой-нибудь банковский работник, заработавший невроз на кассовых операциях с крупными суммами, Ганнибал, несомненно бы, так и сказал.

– Если вы хотите, можете присоединиться ко мне. Я как раз хотел посетить несколько магазинов и купить вам самое необходимое.

Уилл довольно улыбнулся в ответ.

***

После обеда прошел дождь со снегом, и Ганнибалу приходилось внимательно следить за дорогой, не отвлекаясь на Уилла, чтоб удержать контроль над автомобилем. Однако как он ни старался абстрагироваться, все равно не мог прекратить думать о нем. Уиллу было рано появляться на людях. Его вообще не стоило выпускать из дома. Ганнибал облизнулся, представив это себе.

Не выпускать никогда.

– Я хотел вам сказать, что мне не нужна стильная одежда, – заметил Уилл, бесцеремонно отвлекая Ганнибала от грез о нем, – вы потратите деньги, я буду чувствовать себя паршиво.

– Это не очень-то вежливо с вашей стороны.

– Если вы будете покупать мне дорогую одежду, я потеряю остатки самоуважения, – заметил Уилл, предлагая Ганнибалу сжечь и закопать свое чувство прекрасного. Но на чувства Ганнибала Уиллу, конечно, было наплевать.

– Компромисс? – предложил Ганнибал, – хорошая обувь, белье и аксессуары, а джинсы и набор клетчатых фланелевых рубашек вы приобретете там, где захотите.

– Странная сделка, – улыбнулся Уилл, – но будь по-вашему.

– И никаких маек под рубашку.

– Что? Нет, – Уилл скорчил гримасу, – я не люблю носить рубашки на голое тело. Натирает.

Ганнибал постарался выдержать безразличное выражение лица, сосредоточившись на дороге. Натирает. Быть может, Уиллу перестать капризничать и носить одежду из качественной ткани? Вопрос был риторическим. Мысль о нежной коже, натертой до покраснения, следовало отложить в отдельную папку, чтоб подумать об этом позже и купить ему то, что тот хочет. А после заменить его рубашки на приличные, одну за другой. А у Уилла просто не останется выбора.

***

В то время как Уилл спокойно выбирал между свитером цвета потерянной надежды и омерзительнейшим кардиганом с шалевым воротником, Ганнибал стоял в стороне, чувствуя себя так, как утопающий в зыбучих песках. Торговый центр с широким выбором китайской дряни привел его в отчаяние.

В жизни Ганнибала было не так уж много аксиом, которые следовало бы соблюдать. Он в целом предпочитал идти наперекор правилам, но некоторым стоило следовать неукоснительно.

Ситуация: поступать так, как хочешь или прислушиваться к советам. Ганнибал знал, что второй вариант ошибочен. Он никогда не будет чувствовать себя хорошо, если будет идти наперекор своим желаниям. Уилл не понимал этого, но Ганнибал не мог демонстрировать ему свои лучшие стороны, если был в скверном настроении. Ганнибал был терпелив, но это было разное терпение: любоваться Уиллом у себя на кухне и не торопить события – это одно, а другое – переламывать себя, преодолевая отвращение в этом филиале ада. Это был неправильный путь, наполнявший его скверным настроением, и Ганнибал хмыкнул, поняв, что слишком далеко зашел, потакая прихотям Уилла. Ему вовсе не стоило спрашивать его мнения насчет покупки одежды. Он мог спокойно снять мерки, поехать и заказать те вещи, что считал подходящими, и Уилл бы не смог отказаться.

Ганнибал кисло взглянул на всех этих людей, перебирающих отвратительные вещи, они выглядели так, словно сошли с полотна Босха.

Оставалось радоваться лишь тому, что Ганнибал вовремя разобрался в происходящем – пока чаша его терпения не переполнилась ядом мирской пошлости. Он быстро отыскал Уилла взглядом и пошел к нему. Пары сотен с лихвой хватит на этот мерзкий шоппинг, пусть Уилл купит то, что захочет, а Ганнибал претерпел более чем достаточно. Настало время вернуться в спасительную тишину автомобиля.

– Уилл! – воскликнула какая-то дамочка, возникнув на его пути, и завладела вниманием Уилла прежде, чем Ганнибал успел что-либо сказать. – Уилл Грэм?

– Что…? – только и смог выдохнуть Уилл, мгновенно побледневший как полотно, – я не… Нет.

– Это же ты, Уилл, не отворачивайся. Ты ни разу даже не позвонил мне с тех пор… Столько лет, – выдохнула дамочка, взяла его за руки, Уилл беспомощно взглянул на нее, сразу растеряв все свои социальные навыки, только-только вернувшиеся за последние дни. Ганнибал не выдержал, потому что терпение не просто переполнилось, между ним и способностью терпеть пролегли миллиарды световых лет.

Он молча подошел, молча приобнял Уилла за плечи и повел на выход – тот вначале замер, слабо сопротивляясь, но потом позволил увести себя, оставив дамочку позади. Она что-то воскликнула вслед, но Ганнибал не дал Уиллу обернуться.

На выходе из отдела раздался писк: Уилл так и не успел оплатить выбранную вещь, шел с ними в обнимку, машинально комкая свитер в руках. Охранники тут же сбежались на писк, Уилл ошарашено взглянул на них, потом на Ганнибала, так отчаянно выдохнул, словно его обвинили в теракте.

Ганнибал молча отобрал у него ненавистный свитер и отдал охраннику, видимо, взгляд Ганнибала при этом был достаточно красноречив, потому что охранники не отважились на хамство.

– В следующий раз будьте внимательней, – буркнул один из них.

– Обязательно, – хмыкнул Ганнибал, уводя Уилла подальше от эпицентра событий. Тот перестал шумно дышать, но не потому что успокоился, скорее просто оцепенел.

– У вас паническая атака? – поинтересовался Ганнибал, когда они оказались в достаточно тихом уголке с пошлым фонтаном и скамеечками. От фонтана тянуло сыростью, ржавчиной и хлоридом железа.

Уилл кивнул и невольно скривился, провел по лицу руками.

– Слишком внезапно все.

– Это не самое подходящее место для вас, Уилл. Вы еще не готовы ко встрече с социумом.

– Да, да, я ошибался, – вздохнул Уилл, стоя напротив него и заглядывая ему в глаза, – вы опять были правы, доктор Лектер. Если бы я делал все, как вы говорите, моя жизнь стала бы проще и приятнее.

– Рад, что вы цените мои советы, Уилл, лишь жаль, что запоздало.

– Как вы только меня терпите?

– Не знаю, Уилл, – сказал Ганнибал с улыбкой, будто шутил, но на самом деле это не было шуткой. Он понятия не имел, почему до сих пор потакал Уиллу, почему его взгляд был так важен и так нужен.

Уилл улыбнулся в ответ на его улыбку, а потом молча уткнулся лбом в его грудь, демонстрируя склоненную шею. Это было так откровенно, что Ганнибал едва решился прикоснуться к его плечу, потому что Уилл явно просил обнять его. О, какая горечь, что невозможно сейчас взять и заморозить само время, все босхеанское мракобесие этого торгового центра, оставив лишь их двоих. Ганнибал бы стянул перчатки, чтобы коснуться его обнаженной шеи, обвести пальцем трогательные мягкие завитки у линии роста волос. А потом, возможно, привлечь к себе вплотную и поцеловать, попробовать, наконец, вкус его губ, их упругость, податливость. О, ради возможности остановить время Ганнибал бы мог пожертвовать чем-нибудь.

Он хотел сказать Уиллу о том, что не сердится на него, потому что невозможно было сердиться на него в эту минуту, можно было лишь поглаживать по плечу и стискивать крепче.

– Уилл?! – вновь раздался тот голос, и Ганнибал невольно сдавил плечо Уилла так крепко, что тот сдержанно выдохнул.